Текст книги "Виртуозы лжи (СИ)"

Автор книги: Кристина Шоль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Билл, а помнишь, к нам Густав заезжал, когда мы уезжать собирались?

Брат замер на миг, потом кивнул и продолжил наглаживать моё плечо. Я действительно успокоился, только где-то на глубоком дне сознания волнение осталось.

– У нас тогда еды не было.

– Да, он завозил. Так вот, Густ тебя спросил, с кем ты будешь удовлетворяться на Ибице.

Рассказывать дальше не пришлось, Билл расплылся в широкой улыбке, но потом резко поменял выражение лица на серьёзное.

– Том, ты ведь… Мы что..? – Билл сделал неопределённое движение рукой и выдохнул. – Чёрт. Ты понял.

Вопрос о неоднократности посетил и меня. Я пытался заглянуть вперёд, угадать, как будут развиваться события, но не видел ровным счётом ничего, всё-таки даром провидения не обладал, да и не светит мне сие.

– Давай не будем ничего загадывать. Я вообще не переварил случившееся.

Я благополучно прятал мысли по этой теме куда подальше. Не чувствовал себя готовым к тому, чтобы выносить какое-то решение, во мне определённости не наблюдалось. И в близнеце, надо сказать, тоже.

– Том, ну, это ненормально. С самого начала было ненормально, – Билл заговорил жарче. – Взять хотя бы тот факт, что братья вообще-то не целуются. Нет, я бы ещё понял и забыл, если бы мы попробовали однажды именно в качестве пробы. Но ведь такая наша особенность даже не смущала, она просто была, и мы оба её спокойно принимали.

Наверное, принять ещё одну «особенность», как Билл выразился, будет неправильно. Ну, а что с ней теперь делать? Что мы можем? Нервно поржать, сказать, что совсем от цивилизации отошли и запрятать интересующие вопросы куда подальше? А это была ближайшая перспектива, которая грозила исполниться.

– Что молчишь?

Брат отстранился и приподнялся на локте. А я просто смотрел в потолок. Процесс переваривания никак не наступал.

– А что я должен сказать?

Мне казалось, глаза Билла я видел. Пялился в потолок, а видел, каким взглядом смотрел на меня брат. От него воздушным потоком исходили эмоции, всепроникающие и всеохватывающие. И мне передавалось это его ровное настроение, нельзя назвать его умиротворённым или дёрганным, Билл просто находился в одной позиции, так похожей на паузу. Правильную в отличие от некоторых вещей. Хотя что я… Глупо разводить самобичевания и утверждения на тему, как же это всё плохо на самом деле. Не то время и не тот момент. В конце концов, если мы и хр*ново соображали, то не настолько, чтобы пустить всё на самотёк, не заметив.

– Нечего тут говорить, – Билл усмехнулся и рухнул обратно на подушку.

***

– Ты уже заставил меня одеться сегодня.

Я уговаривал Билла надеть что-то тёплое, а он натянул водолазку и на этом одевание закончил. Мне кардинально не нравилось, потому что не хотелось, чтобы близнец заболел. Я трясся над ним постоянно, и уже довольно продолжительное время удавалось держать его здоровье в отличной форме.

– Так я с тобой не пойду.

Мы собрались прогуляться. Было уже около одиннадцати, а нам что-то в голову ударило, решили проветриться.

Ровное настроение, перешедшее ко мне от Билла ещё днём, успешно сохранялось, и я испытывал некоторый пофигизм ко всему происходящему. Кроме Билла. Брат взял меня за руку и поволок из дома, пробурчав:

– Не умру я.

– Очень надеюсь, ты мне всё-таки ещё нужен.

Смысл нашей прогулки мне был вполне понятен. Сначала мы для порядка перекинемся парой фраз, а потом постараемся перейти к важному разговору. Хотя лично я уже всё решил, вот только между нами не существует понятие «лично я». «Лично мы» – пожалуйста.

В моей голове сложилась изумительная картинка – никакая. Великое искусство, на мой взгляд, принимать происходящее как данность, не разбираться в мотивах. Разумеется, не ко всему такую политику применить можно, но есть стороны, и их достаточно много.

Осенью темнеет рано, а дело было уже к ночи, поэтому я ничего, кроме темноты, не увидел. Ещё и небо облака затянули. Мы постояли немного на крыльце и спустились.

– Может, фонарь включить?

Я скорее почувствовал, как Билл передёрнул плечами. Во мне вообще все его действия и настроения очень чётко стали отражаться, не покидало ощущение, что я чувствовал его так остро, как никогда раньше. Наверное, стоило хотя бы себе признать, что за всей ровностью отменная нервозность таилась, просто я её не улавливал. И загадка вся в том, что именно наше общее, одно на двоих состояние, настроение давало такой интересный эффект, я уверен.

– Не прокатимся куда-нибудь? – спросил Билл, останавливаясь, видимо, собираясь мотнуться за ключами от машины.

– Мы прогуляться выбрались, так что без тачки обойдёмся.

– Как хочешь.

Мы вышли на дорогу. Было видно, как мимо поворота проносятся автомобили, пожалуй, их фары являлись единственным освещением в такой приятной сейчас глуши. А меня так на острова тянуло… Возможно, там и не случилось бы ничего. Другие занятия, другие мысли, мы бы просто не подошли к этой черте, потому что день занимало бы другое. Всё-таки, наверное, надо разобраться, а не плевать на произошедшее.

– И почему мне кажется, что мы исчерпали темы разговоров на сегодняшний день?

Их находилось очень много. До этого времени в доме постоянно раздавался наш говор, хотелось умерить тишину, потому что под её аккомпанементы как нельзя лучше думалось.

– Мы просто устали нести чушь.

– Давай будем нести не чушь, – быстро выпалил Билл.

Кажется, ровная маска сейчас сорвётся с сознания, обнажив оголённые провода, то бишь нервы. Нужно как-то начать, а я не знал, как. С собой решал, решал, да неправильный ответ получился, как выяснилось. Мы всегда во всём разбирались вместе, даже когда дело касалось кого-то одного, когда оно было очень личным. Я не представлял, что получится в этот раз и получится ли вообще.

– Билл, я не знаю. Нашло что-то…

Это прозвучало так жалко. Я не поверил сам себе, а Билл на меня даже не взглянул. Шёл вперёд слишком горделиво, слишком по-королевски, точно меня рядом с ним не было. В каждом движении сквозила непривычная обособленность.

– Классное наваждение, правда? Расслабились, сразу отпали пытавшиеся нарисоваться проблемы. Знаешь, у меня есть предложение. Давай переспим друг с другом ещё пару раз для закрепления эффекта, а там, может, и личная жизнь наладится. – Билл развернулся ко мне и остановился. – М?

Брат выглядел чересчур вызывающе. Раньше я это слово применял исключительно в те моменты, когда он вульгарно красился, очень глянцево одевался и вёл себя отвратительно. А сейчас это имело несколько иной оттенок, Билл казался опасным, что ли. Не хватало таблички «Не влезай, убьёт». И во мне поднялась волна нарастающей ярости. Я не понимал, чего он хочет добиться, что показать этим своим видом. Близнец ожидал моей реакции, сложив руки на груди, а мне всё мерещилось, что он голову выше и выше поднимает. Виноватого нашёл?

– Ты сейчас это всё к чему мне сказал? Характер демонстрируешь? Не стоит, я тебя изучил давно, в повторении материала не нуждаюсь. Билл, скажи, я тебя изнасиловал? Принудил? Что ты в оборону встаёшь, снова скучно стало?

Билл заводил желваками, глаза стали метать молнии в ускоренном режиме, дабы пронзить и поразить меня своей разрушающей силой. Я понял, брат, действительно понял.

– Не ори на меня. Я спокойно говорю, так что нечего кричать, – в голосе Билла зазвенели металлические нотки, а весь он словно отдалился на много метров. – Я тебя ни в чём не обвиняю, а если тебе что-то там почудилось, это твои проблемы. Мне хочется разобраться, что между нами произошло, и ты должен понимать, что я не равнодушно ко всему отношусь, что я переживаю.

– А я, значит, отношусь равнодушно? Я ясно услышал в твоих словах самый настоящий наезд, пустой причём. Ты волнуешься, но не нужно на меня всё перекидывать. Тебе непонятно, что произошло? – я распалялся всё больше и больше, срываясь на крик. – Мы переспали! Взяли и тр*хнулись отчего-то. А! Тебе непонятно, с чего это мы тр*хнулись? Ну, наверное, потому, что того последнего раза перед заточением себя в эту дыру нам не хватило, молодой организм, сам понимаешь. Хотя есть ещё один вариант – мы просто этого хотели. Оба, – подчеркнул я.

Бунт во мне набирал обороты. По идее, я уже должен был бы успокоиться, но никак не получалось, только заводился, причём неаккуратно, рискуя задеть стоящего передо мной человека.

– Не ори на всю улицу! – Билл резко поднёс руки к ушам, но не закрыл, видимо, одумавшись. Театральное представление не к месту.

– Да здесь никого нет. Смотри, – я вдохнул побольше воздуха. – Эй, я переспал со своим братом!

Билл подорвался со своего места и зажал мне рот рукой. Нас ведь действительно никто не слышал, вокруг ни одной живой души, если не считать проезжающие по трассе машины.

– Молчи, я тебе сказал.

Я увернулся от его рук и принялся судорожно рыться в карманах в поисках сигарет. Осталось только найти в этом месте, помимо всех обнаруженных мячей, ракеток и прочего барахла, бутылку чего-нибудь алкогольного с высоким градусом.

– Что ещё ты мне скажешь?

– Это не должно повториться, – Билл сжал моё плечо, подойдя ближе. – Мы куда-то не туда свернули. Том, ты вообще это понимаешь? – истерика, у него была настоящая истерика, я чувствовал. Да и сам не лучше себя вёл.

– Да, бл*дь, понимаю! А толку? Ну, давай, скажи мне, чтобы я к тебе не приближался ближе, чем на пятьдесят сантиметров! Извини, не могу назвать цифру больше, сложновато будет выполнять.

– Ты ничего не понял!

Билл толкнул меня и быстрым шагом пошёл вперёд по дороге. Я постоял на месте пару секунд, пристально глядя ему вслед, а потом развернулся и направился в дом. За ключами. Уеду, и пусть он тут один со своим пониманием разбирается. Если я такой идиот, что не могу уразуметь какой-то простой истины, что он мне доносил своими криками, то в моей персоне здесь особо никто и не нуждается.

Ключи были куда-то закинуты, поэтому минуты две я потратил зазря. Спешил, так как боялся, что Билл вернётся, и тогда я уже точно никуда не уеду, передумаю в один момент. Возможно, мой порыв был глупый, нужно было сесть, отдышаться от пылкого разговора и начать заново чуть позже, но я стремительно свалил из коттеджа, один раз кинув взгляд на дорогу, освещённую фарами, по которой уже не так быстро передвигалась тонкая фигура брата. Он весь казался каким-то поникшим, разочарованным, но я заставил себя вспомнить крики из ниоткуда, развернул автомобиль и направился в город.

С каждым километром во мне всё больше укреплялось сознание нелепости этого поступка, но что-то мешало, гордость, наверное, выжившая явно чудом, ибо рядом с Биллом такие чувства у людей разом отмирают под его напором. Не исключено, что отдых друг от друга длиною хотя бы в ночь благотворно повлияет на нас обоих, позволит обдумать сложившуюся ситуацию.

Ко многим вещам можно относиться легко, я уже говорил. Надо признать, что это всё-таки не тот случай, так просто не забудется, а дальнейшее продолжение неизвестно к чему может привести. Хотя… К чему тут вообще прийти можно? Дети у нас точно не появятся. Я усмехнулся и немного сбавил скорость. Всегда вдавливаю педаль газа сильнее, когда нервничаю.

Мы давно к этому шли. И, наверняка, это не последнее признание, не последний вывод, который я сделаю. Просто нужно всё разложить по полочкам. Наш путь к этому событию был довольно долгим, во мне всегда царила полная уверенность, что ни во что серьёзное редкие – спорный вопрос – поцелуи и ужимки не выльются. И так сто процентов получилось бы, если б последнее время граница не начала таять. Мы ведь больше отвлекались на такие мелкие шалости, опять-таки не придавая им особого значения. Надо было внимательнее следить за собой, за своей реакцией и прекратить это, обрубить на корню.

Я жалел? Это я сейчас жалел о случившемся? Во мне боролись две стороны – одна рациональная, а вторая какая-то неясная. Рациональная утверждала, что всё неправильно, и мы поступили плохо. А другая… Если прекратить себя оправдывать фразами, удостоверяющими меня в моём нормальном психическом состоянии, то выходило, что никакой вины или стыда я не ощущал.

Ничего не происходит случайно. Такое избитое выражение, имеет оттенок предрассудков, часто применяется в суеверных моментах, когда говорят о судьбе. Но я никогда не думал, что судьба нам с рождения прописана, и кто-то ею руководит. Для моей судьбы я бог. А если я бог, то делаю всё по своему усмотрению. Что же это за усмотрение такое было? И чего от меня хотел Билл?

Я привык, что брат постоянно скрывает свои эмоции на людях, очень часто такое происходит и при мне. А сегодня он открыто говорил, что переживает, не знает, что делать. Обнажил передо мной изнанку того, что с ним творилось, оголил чувства без всякого стеснения и обходных путей. Но во мне что-то взыграло. Я искал тому объяснение, и стало казаться, что во мне возник какой-то блок, не принимающий слова близнеца, автоматически переводящий их в мозаику для внешней оболочки. Это тоже являлось своеобразным оправданием моему поведению. Я вообще слишком серьёзно этими оправданиями занялся, что меня начинало напрягать. И к чему мою голову посетили все эти светлые идеи? Какой с них толк?

Мысли теряли суть, и медленно рвалась нить рассуждений. План, по которому я так искусно пытался разложить все важные моменты, провалился. Меня обуял интерес, о чём сейчас думает Билл, как он расставляет значения. Но это был тот редкий случай, когда я при всём желании не имел возможности что-то узнать.

Город встречал яркими фонарями и несерьёзными пробками, смеющейся молодёжью и спешащими прохожими. А мне на миг захотелось вернуться в ту глушь, потому что слишком сильно обрушилась на меня энергетика города. Все люди были заключены в какие-то логические цепочки, и не покидало ощущение, что я болтаюсь сам по себе, ни к чему не привязанный и оттого не существующий в мире фактически. Вот он – я, но меня вроде как и нет. На деревьях растут ветки, одну сломали, бросили куда-то. И что это теперь? Кому нужна эта чёртова сломанная ветка, валяющаяся под ногами? Она уже не часть, она просто сухой прут. Меня охватило примерно такое же состояние, хотя я был частью и останусь частью пусть маленького, но такого уютного и родного мира. Да, сейчас что-то дало трещину, наметился перелом, но мы же его обязательно перешагнём, иначе просто не бывает в нашей вселенной.

Чтобы объехать очередную пробку, пришлось свернуть на улицу, по которой располагалась музыкальная школа экс Tokio Hotel. Тускло горел свет на первом этаже, где находилась охрана. Мне вдруг захотелось уехать от этого места подальше и поскорее. Странный день, странная ночь.

Я, определённо, переживал внутренний переворот, который не может пройти бесследно. Мне не хотелось пожинать плоды, очень муторное и ответственное занятие. Почему-то домой я сегодня не поехал. Пролетел поворот и остановился у какого-то бара, где раньше никогда не бывал. Мы вообще-то по барам не ходим. Я не собирался напиваться в хлам, просто влить в себя чуть-чуть спиртного и посидеть среди обстановки, которая сейчас стояла на последнем месте. До меня наконец-то дошло, что я хотел одного, а делал совсем другое. Ума не приложу, что мною руководило, но было так.

Припарковался я просто ужасно, но обращать на это внимания не было никакого желания. Равнодушие меня не захлёстывало, внутри жило и усиленно цвело нечто другое, до сегодняшнего дня меня не посещавшее. Я взбежал по ступенькам и толкнул дверь, над которой разными цветами мигала вывеска. Сразу ударил запах алкоголя, сигарет. Музыка играла на удивление тихо, такая громкость меня устраивала как нельзя лучше. Я выбрал довольно неприметный столик и подозвал официанта. Тот подошёл слишком быстро, слишком суетливо… В общем, он меня узнал. По-моему, люди давно должны были привыкнуть, что теперь Том Каулитц – обычный человек, без закидонов и славы. Но почему-то на свете ещё оставались субчики вроде этого.

– Виски, – коротко бросил я.

Музыка лилась из колонок плазменного телевизора, который был включен на музыкальном канале. Я поймал себя на мысли, что уже давно не углублялся в мир шоу-бизнеса, поэтому не представлял, что с ним творится. Это не волновало, нимало не интересовало… Сменились приоритеты.

– Пожалуйста, – паренёк поставил передо мной бокал с налитым виски и бутылку. Не знаю, зачем мне второй предмет, я вроде не собирался убивать свою трезвость, но пускай будет. – Что-нибудь ещё?

Парень был довольно симпатичный, но моё состояние его обществом точно невозможно изменить.

– Нет, спасибо.

Подумалось, что ещё нескоро я смогу отойти от случившегося и жить так, как жил раньше. Моя жизнь уже раскололась на «до» и «после», незаметно для меня. До всё было проще, меньше вопросов содержалось в голове. Наверное, я что-то потерял и что-то приобрёл. Посему могу сказать, что это не хорошо, не плохо, это просто факт, который надобно принять. С нервами, пространственными размышлениями и прочей шелухой, но в итоге принять.

Я никогда не чувствовал кардинальных изменений внутри себя. Перемены, конечно же, происходили, все люди меняются, но они шли плавно, друг за другом, не ошарашивая внезапным появлением. Сегодня жизнь переворачивалась, и я пока просто крутился, выбирая направление. Главное, чтобы голова не закружилась раньше времени, дабы суметь выбрать верное.

– А она мне такая заявляет: «Ну, и вали к чертям, если тебя секс не устраивает». Нормально, а? – разговор раздавался совсем рядом, бурно и громко. – В моём доме мне такое предъявила, сука.

– А ты?

– Да выставил её…

У всех свои проблемы. Вероятно, многие, сидящие здесь, чем-то загружены, и не один я решаю жизненно-важные дилеммы.

– Официант..! – тоже рядом. – Счёт, пожалуйста.

Скоро и мне выставят счёт. За всё случившееся. На кругленькую сумму.

Я посидел в баре ещё немного, выпил второй бокал виски. Меня обволакивало равновесие этого заведения, тут всё двигалось в одном ритме, всё-таки хорошо я зашёл. Мой выход на улицу принёс некоторые эмоции, как-то резко изменилась обстановка, стоило только двери захлопнуться за мной. На входе курил мужчина, бросая частые взгляды на экран мобильника. А вот я ничего не ждал.

Когда полностью погружаешься в мысли, не всегда можешь что-то чувствовать. Сначала тема, может, и захватывает, а потом размышления становятся какими-то механическими. Со мной, видимо, так же случилось. Я уже не бесился, меня даже беспокоило это странное спокойствие, его ведь не должно было быть. Хотя я не обладал правом так думать, подобные высказывания в мыслях имеют свойство не оправдываться.

В ту ночь я ещё около двух часов бестолково колесил по городу, наматывая километры. Меня не особо заботило, куда я еду и зачем, хотелось просто скоротать время, сократить затянувшуюся ночь. Домой вернулся в пять утра, заснул часом позже. У меня не было бессонницы, я просто не спал.

***

Моё пробуждение состоялось к обеду. И проснулся я с идеально ясными мыслями. Не знаю, каким образом, но моё сознание пришло к определённому выводу. Исчезло беспокойство по поводу того, что мы с Биллом переспали, куда-то делись бесполезные попытки понять, зачем оно нам было надо и как теперь себя вести. Это вообще никакого значения не имело. Остановился на варианте, уже проскальзывавшем в голове – поддаться течению реки и не рваться к берегу.

Брату я звонить всё равно не собирался, потому что на то имелись другие причины. Он на меня бочку катил, очень завёрнуто обвинял в своём же непонимании, а потом ещё заявил, что и я не понимаю ничего. А что понимать-то надо? На этот вопрос не существовало ответа, он бессмыслен в нашем случае. Отдохнём друг от друга, а дальше Билл просто обязан успокоиться.

Нейтральное настроение, однако, меня не покинуло, и я довольно меланхолично отправился в душ, затем на кухню. Без Билла день представлялся скучным и неинтересным, что так, собственно, и было. Он вообще моё существование скрашивает, это нельзя отрицать.

Я брался за пульт от телевизора, переключал каналы, не задерживаясь ни на одном дольше двух секунд. Меня не занимал интернет, вид за окном и сигареты. Было скучно. Я говорил, что так будет в той глуши, куда меня затащил близнец, но всё оказалось гораздо прозаичнее. Скучно без него. Но рука к телефону не тянулась, я сегодня звонить не намеревался.

Часа в три вспомнил, что школа живёт, дети учатся. Ладно, дабы скрасить своё одинокое на сегодняшний день существование, наведаюсь туда. Самое главное не наткнуться на Аннет, Георга или Густава. Вряд ли другие преподаватели станут докладывать, что видели меня. Если только в случайном разговоре. К тому же они не знают, что мы с Биллом не в городе, надеюсь, Аннет это не разглашала.

К зданию я подъехал в рекордные сроки, а всё от желания хоть каких-то действий. Не так много времени прошло, а уже донимало безделье. Можно подумать, мы с Биллом постоянно чем-то заняты. В лучшем случае, разговариваем в гостиной, в худшем… Ничего вообще. У нас очень пассивный образ жизни на самом деле. Не знаю, как мы до сих пор живём. Конечно, без вылазок не обходится, как-то развлекаемся. Школа не отнимает много времени. Мы устроили себе существование, о котором мечтают многие – получать деньги, не напрягаясь.

Я зашёл в первый же кабинет, в котором занимались юные гитаристы.

– Привет, Том, – ко мне подошёл преподаватель двадцати четырёх лет. – Давненько тебя не видел.

– Привет, Сэм. Да как-то не судьба было зайти. Выдели мне кого-нибудь поиграть.

Сэм окинул взглядом детей, видимо, ища кого-то конкретного, хотя их и так немного было. Если я прихожу и прошу ребёнка для игры, а не сам наугад выбираю, со мной всегда отправляется отличный игрок. В итоге, все довольны, преподаватель – молодец, что так хорошо учит. Бред, в котором мы варимся.

– Брендан, давай ты.

Мальчишка лет пятнадцати оторвал удивлённый взгляд от грифа гитары и суетливо подхватил чехол и сумку.

– Играет лучше всех, ты возлагаешь на него надежды? – поинтересовался я у Сэма.

Тот стушевался на такой вопрос с намёком, но быстро натянул на лицо невозмутимое выражение.

– Да играют почти все отлично. Хочешь, возьми другого.

Брендан переводил взгляд с меня на Сэма. Казалось, его всё достало, и он бы и глазом не моргнул, если бы я отказался. В этом пареньке прослеживалась редкое равнодушие ко всему происходящему. Наверняка, любит пофилософствовать и просто убивает окружающих своим холодным мышлением. Я, не разговаривая с ним, видел, что ему ничего в этой жизни не надо. Странный.

– Пойдём, Брендан.

Брендан вышел из кабинета первым, ни с кем не попрощавшись. Ещё и не воспитанный. Или ему это тоже не надо?

– А ты что молчал-то?

– А что говорить?

Надо было выбрать кого-нибудь поактивнее. Во мне мелькнуло желание развернуться и отвести его обратно, он бы, наверняка, ничего не сказал, но мы шли дальше. Я планировал обосноваться в кабинете, где всегда Билл с дарованиями занимался. Не знаю, с чего это меня туда потянуло.

Брендан оборачивался на поворотах и вопросительно смотрел на меня. Нет, чтобы нормально спросить, куда мы идём, он же не глухонемой, в конце концов.

– Сюда.

Я открыл дверь кабинета и с какой-то тихой радостью глянул на рояль, на котором Билл сидел, когда я последний раз видел его здесь.

– Располагайся, сыграй что-нибудь, что нравится больше всего.

Я сел за рояль, Брендан вместе с гитарой устроился на диванчике. Он заиграл что-то лиричное, с равнодушным видом водя рукой по струнам. Вот человек, а. Хотя, может, у него что-то случилось, а я ярлыки тут развешиваю. После вчерашнего дня во мне легко таяла уверенность в чём-то. Вот и сейчас произошло то же самое – я начал сомневаться в составленном мною образе.

Игра мне нравилась, было видно, что отточена, что он долго и упорно над ней работал.

– Остановись, – я пересел с пуфа на диван и взял гитару. – Здесь вот так можно.

Уверенным нельзя быть ни в чём. Я думал, таким взглядом только Билл на меня смотрел. Кажется, я стал клиническим идиотом в глазах ещё одного человека мужского пола.

– Что-то не так?

– Это не моя песня.

Это не его песня. Во как всё просто! А я уже решил, что он не только хорошо играет, но и пишет музыку. Что ж, не так уж и много блеска в этом Брендане.

– А сам не пишешь?

– Нет.

Н-да. Я отдал ему гитару.

– Ну, тогда покажи то, что нравится, но сыграть не выходит. Разберёмся.

Брендан обречённо вздохнул. По ходу, за эту пару минут я действительно его конкретно достал, и он уже мечтал от меня отделаться. Не выйдет, я вообще-то работать явился.

Впрочем, спустя непродолжительное время, мне стало совершенно ясно, что лучше бы не являлся. С Бренданом было ещё скучнее, чем дома в одиночестве. Он односложно отвечал на мои вопросы, сам ничего не спрашивал и молчал как рыба. Под конец меня это начало раздражать, но я мужественно держался, всё-таки насильно мне его никто не впихивал.

– Время кончилось, – оповестил меня мальчишка, так вовремя посмотрев на часы.

– Ну, ладно. Творческих успехов тебе!

Я отошёл к роялю, демонстрируя своим видом, что он может валить на все четыре стороны. Потом с Сэмом разберусь, чтобы в следующий раз не пихал мне кого попало. И это лучший? Или я снова ошибся, и Сэм, правда, наугад вытащил?

***

На следующий день я опять наведался в школу. Меня одолевала скука, невозможность найти хоть какое-нибудь занятие, отличающееся от бессмысленных перемещений по дому, которые мне осточертели. Тошнило от комода в прихожей, я его изучил вдоль и поперёк, облазил все ящики, нашёл какие-то бумаги, сейчас уже ненужные, документы на дом, старые договора и контракты, непонятно для чего там хранившиеся. Наверное, в качестве памяти о прошлом или из-за приступов лени, не дающих привести всё в порядок. Хотелось повыкидывать половину, но не стал, дабы Билл потом не ругался, если что.

На меня порою вспышками находили озарения. Я вдруг понимал какие-то мелочи, на которые раньше не обращал или же старался не обращать внимания. Например, понял, что привязан к брату какими-то тугими верёвками, которые нельзя ни скинуть, ни перерезать, ни расплести. Меня приклеили супер-клеем, не наличествующим в природе. Я раньше знал, что Билл зависит от моего мнения, и думал, что являюсь для него своеобразным центром вселенной. Теперь стало ясно, что моя зависимость более серьёзная и страшная. Помимо каких-то там мнений, на которые я легко мог плюнуть при желании, я зависел от него. Как собака на поводке, куда поведёт, туда и пойду. Может, повякая для приличия, но заткнусь и сделаю так, как он просит. Я один как личность, самостоятельная персона просто прекратил своё существование. Хотя его и не было никогда. Наверное, это плохо. Да не наверное, а точно, у меня попросту нет собственной жизни, и моё нынешнее времяпровождение – тому доказательство. Я себя не ощущал. Психологи бы, вероятно, повесили сей факт на воспитание. Это пресловуто, но не исключено, что правда. Кстати, надо маме позвонить. Я бросил взгляд на мобильник, лежащий на рояле. Не сейчас.

Моя тушка находилась в кабинете, в котором всегда занимался Билл. Сегодня я рассказывал одной девчонке азы искусства игры, а она, не отрывая головы, строчила в тетради. Всего второй раз на занятие пришла, но видно, что ей это уже нравится, и она хочет овладеть инструментом в совершенстве.

По неизвестным мне причинам я, к счастью, до сих пор не наткнулся ни на Густава, ни на Георга, ни на Аннет, хотя второй должен бы приходить к третьей. Видимо, всевышние силы помогали. Не хотелось придумывать объяснения моему приезду, да ещё и без брата. Я бы, конечно, сказал, что он заболел, но парни обязательно бы к нам заявились. В общем, с одной стороны, судьба была ко мне благосклонна, с другой – нет.

Билл не звонил и не писал сообщений. Я тоже молчал, чего-то ожидая. Только второй день шёл, а мне всё казалось, не меньше недели пролетело. Часы растягивались, стрелки передвигались так медленно, точно кто-то сверху специально замедлял их ход, мастерски надо мной издеваясь. Потому-то в голове и вертелись разные мысли, не особо донимающие, но заставляющие задумываться над многим.

Я заметил, что из меня испарилась вся ирония. Моё отношение к жизни было лёгким, я шёл по нашему пути непринуждённо, а теперь механизм поломался. Иногда начинал сравнивать своё раньше и теперь. Говорю же, мои дни тогда тянулись.

Повернулась ручка двери и в кабинет вошла Ан…

– Ой, Том… Привет, – девушка выглядела удивлённой, даже ошарашенной, смотрела на меня, как на призрак. – А разве вы с Биллом уже приехали?

Мысленно я отправился на небо. Сейчас начнётся. Поиграем в то, что у меня действительно хорошо получается.

– Да, вчера вечером. Он заболел, поэтому пришлось вернуться раньше, чем планировали. Меня сегодня сюда отправил, всё за детей беспокоится, – я по-доброму усмехнулся.

Лицо Аннет прояснилось, она улыбнулась и села напротив меня. Я, конечно, знал, что впечатлениями от Ибицы придётся поделиться, но не думал, что отдуваться буду вынужден один.

– Как отдохнули-то? И почему Билл заболел? Там же тепло.

А ещё я не загорелый и вообще бледный от бессонницы. Вот чёрт, плюс фотографий нет. Мы забыли камеру.

– Как выяснилось, не тепло. Что-то с погодой, дожди шли. Ну, мы и погуляли под одним, вот результат.

Похоже, на бледность Ан не обратила внимания. Девушка мяла в руках какую-то тетрадку и оглядывала помещение.

– Что-то ищешь? Ты вообще зачем зашла-то?

– Да книжку одну оставила где-то. О культуре, не могу найти. Просто подарок очень ценный для меня.

Ценные подарки нужно беречь, а не разбрасывать где попало. Я воздержался от комментария и, как того следовало ожидать, мыслями улетел в свои проблемы.

У меня есть подарок, который мне ещё при рождении подарили, я его ценю так, как, наверное, никто и ничего. А сейчас этот дорогой человек чёрт знает где. А действительно, где? Может, уже вызвал своего Фридриха, такси, расплатился за проживание и уехал. Там ведь ещё мои вещи, я не забрал на эмоциях.

– Приём! Том, у тебя-то всё хорошо? Ты не заболел тоже?

Я неопределённо пожал плечами, вырываясь из мысленного плена.

– Да не должен. Устал после перелёта, не выспался к тому же.

– Надо было отдыхать сегодня, а ты сюда притащился. Ну, а впечатлениями когда делиться будете? Вы парням-то позвонили?

Я покачал головой, с каждой секундой моё положение становилось всё отвратительнее. Выкрутиться не такая уж и проблема, но зарываться конкретно не хотелось. На крайний случай, можно «уехать к родителям», потому что давно не виделись. Прямо сегодня.

– Да никому ещё не звонили. Сегодня собираемся мотнуться в Лойтше, родителям сюрприз устроить. Мама Билла быстро на ноги поставит, – добавил я, чтобы не возникло лишних вопросов.