Текст книги "Возвышенное (ЛП)"

Автор книги: Кристина Лорен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 13 страниц)

Люси и к вечеру не вернулась. И когда Колин с утра прогулял школу, чтобы дождаться ее в сарае, она так и не появилась.

Он искал ее в течение десяти дней. Ходил на занятия, работал и ждал ее на тропе, где она очнулась, надеясь, что она появится именно там. Может быть, она выйдет в своих убийственных ботинках и в слишком большой для нее форме.

Он решает хоть кому-то рассказать, что она пропала, но потом понимает, что рассказать особо и некому. Никто даже не заметил, что эта красивая девушка с волнующими глазами и белоснежными волосами пропала.

Наконец он больше не может выносить свою комнату, школу, сарай и все остальное. Каждая стена хранит ее след, ее гибкую тень. Он срывается в полете на землю на первой скорости, оставляя после себя снежный вихрь и разбрызгивая слякоть из-под колес.

Ноги крутят педали, сердце бешено колотится, кровь горячая, такая горячая, обжигающе горячая. Она полыхает в венах рук, ног, груди. Его хватка на руле так сильна, что он чувствует электрические импульсы боли, скользящие вверх и вниз по своей недавно зажившей руке.

Он прыгает с бордюров, грузовиков, вагонов и кабелей и между ними. Он ездит по замерзшему подвесному мосту, хотя раньше у него не получалось там удерживать равновесие, также как и проехаться по железнодорожным рельсам. Звук приближающего поезда ревет все ближе и ближе, и это помогает ему мыслить более четко и дышать свободней. Чувствовать себя живым. Он делает трюки, которые раньше не получались. Он катается до боли даже во внутренних органах.

Он пытается делать вид, что не ищет ее в каждой тени. Он решает, что это не имеет значения. Ничто не имеет значения. Смерть подстерегала его и в машине, в тихих стенах школы или на замерзшей земле. Смерть была повсюду, но его призрак пропал.

Весь в синяках и царапинах он возвращается в свою комнату поздней ночью. Похоже, что одно ребро треснуло, но он все еще жив, а Люси теперь лишь воспоминание.

Глава 16

ОНА

Люси балансирует на краю сна, и ей кажется, что воздух вокруг изменился. Под ее веками была прекрасная темнота, но это оказывается так просто: открыв глаза, увидеть, как тусклый рассвет проползает в комнату. Здесь Колин, сонный и теплый. Видимо, ночью они поменялись местами, и теперь она лежит у него за спиной, обнимая его за живот.

– Ты сегодня работаешь на завтраке? – она смотрит на часы, было почти семь утра. – Вставай, а то опоздаешь.

Он резко и стремительно поворачивается, его взгляд полон ужаса, облегчения и ярости.

– Люси.

Ярость?

Он хватает ее, потянув к себе так быстро, что она задыхается, и прижимается лицом к ее шее. Она закрывает глаза, ощущая, как быстрое биение его сердца перетекает от него в нее, вибрируя в ее пустой безмолвной грудной клетке; и она чувствует себя наполненной, почти чрезмерно. Он издает стон, почти вой, сожалея, что не может еще крепче ее обнять или прижать к себе посильнее. Она смеется, опрокидывая его на спину, но когда смотрит на него сверху вниз, понимает, что ему не смешно.

– Что случилось? Что с тобой? – она тянется к ссадине у него на лбу и ужасному синяку на подбородке. Раньше этого не было.

Он резко садится, и она скатывается с его колен и усаживается в изножье кровати на небольшом расстоянии от него. Его ярость только возросла. А в карих глазах было больше огня, чем любви.

– Где ты была?

– О чем ты говоришь? – спрашивает она, снова потянувшись к нему. – Ты заснул прошлой ночью, и я… – она останавливается, пугаясь, что все, чем они занимались, было просто странным сном. – Прошлой ночью ты ко мне прикоснулся… И я подумала …

– Прошлой ночью? Прошлой ночью, Люси? Тебя не было здесь прошлой ночью. Ты пропала почти на две недели.

В ее грудную клетку, туда, где должно быть сердце, заползает холодный страх.

– Что?

Нам только и остается, что ждать, пока ты не исчезнешь. К счастью, многие так и делают, – вспоминает она слова мисс Болдуин.

– Где ты была?

Только сейчас она замечает те мелкие изменения, которые происходят за несколько дней: его волосы стали немного длиннее, царапина на костяшках зажила, но ее окружили новые.

– Я не знала, что пропала!

Он проводит рукой по волосам, встает и идет к шкафу. На нем другие боксеры, и он сразу же начинает одеваться, будто не хочет, чтобы она на него смотрела. Чуть смятая рубашка, пиджак. Ослабленный школьный галстук вокруг целованной ею шеи. Слой за слоем, который отделяет его от нее.

– Люси, в последний раз я видел тебя десять дней назад. Было седьмое декабря, сейчас семнадцатое.

Ее желудок словно падает в бездну.

– Я не понимаю, – произносит она.

– Я искал тебя повсюду: в школе, на тропе, в сарае, – он останавливается и прижимает костяшки пальцев к груди, словно ему так же было больно, как и ей. – В одно мгновение ты была здесь, а потом исчезла. Куда ты ушла?

Он подходит ближе, но затем отступает, сжимая руки в кулаки. Кажется, он разрывается между желанием ее обнять и пробить дыру в стене.

– Ты заснул, а я впервые за долгое время смогла закрыть глаза и увидеть сон… Я не думала, что прошло столько времени. Я… видела ту тропу, только под водой. Я пошла до конца, и там было темно и спокойно. А потом проснулась здесь.

– Ну… – говорит он, подняв что-то с пола и положив на кровать. Это ее одежда с прошлой ночи. Она даже не поняла, что стоит перед ним в одних трусиках. Она скрестила руки на голой груди, неожиданно стесняясь. Ей видно, как он морщится, но говорит: – Я рад, что ты супер-спокойно гуляла по этой черной подводной тропе, пока я тут с ума сходил, думая, что больше никогда тебя не увижу.

– Колин, мне так жа…

– У меня занятия.

Дорога по кампусу была мучительной. Он не говорил и не смотрел на нее. И, что еще хуже – не прикасался к ней. Она тянется к нему, чтобы сплести их руки, но он отдергивает свою, удивленный, как это опять ощущается. Она надеялась, ее прикосновения будут знакомыми, даже успокаивающими. Но, похоже, эти ощущения напоминают ему, какая она непостоянная.

– Я и не знала, что исчезла, – она замедляет шаги и спотыкается, увеличивая расстояние между ними.

Останавливаясь, он медленно выдыхает и поворачивается к ней.

– Я знаю.

Вот так люди и расстаются? Кто-то исчезает – буквально или метафорически – и связь разрушается?

– Я бы с ума сошла, если бы такое случилось с тобой.

Он тянется к ней, но потом опять зарывается рукой в волосы.

– Я не хочу вести себя, как мудак. Я правда думал, что ты ушла в лучший мир. Я просто сильно перенервничал.

Похоже, они не придут к согласию, от чего она чувствует подавляющую грусть. Она ненавидит неизвестность. Она умерла, потом вернулась и сейчас хочет быть с ним каждой частичкой своего странного тела. И в этом всем по-прежнему нет никакого смысла.

– Сейчас я здесь, – неуверенно произносит она.

Он хмурится, а его глаза темнеют.

– А надолго ли? Имею в виду, как мы можем знать?

Пожав плечами, она смотрит мимо него на деверья, корнями вросшие в мерзлую землю, на здания, которые стоят тут больше сотни лет. Призраки были тут с начала времен, и неожиданно она хочет знать, как ей это делать правильно.

Глава 17

ОН

– Так она просто… вернулась? Не объясняя, где была все это время? – Джей вытягивается на кровати, листая старый журнал, что нашел под подушкой.

Колин выглядит рассеянным.

– Ага, что-то в этом роде, – он смотрит в потолок. – Это сложно.

– Сложно. Чувак, ты говоришь с парнем, который одновременно встречается с двумя цыпочками. Думаю, я пойму.

– Джей, вообще-то я не шучу.

Скучающе вздыхая, Джей садится, спускает ноги с кровати и поворачивается к Колину.

– Слушай, я знаю, что не шутишь, понял? И я понимаю, что Люси… не такая, как другие девушки. И я еще не видел, чтобы ты так сильно к кому-то привязывался, – приподняв одну бровь, говорит он. – Я просто хочу знать, что с тобой все в порядке.

– Так и есть, – говорит Колин. Даже для него самого это звучит как ложь. Будь он в порядке, он бы все рассказал Люси, в том числе о своей роли в поимке ее убийцы. О том, что именно он последним видел ее живой и не мог спасти. Ему казалось, что это плохо: утаивать что-то от нее, словно вся правда напоминала ему воздушный шар, который отвязался и улетел в небо.

– А что если… Ну, что если она была в загуле?

– Не была.

– Или, не знаю, Кол… Что если она ездила к своему парню в Портленд на недельку. Слушай, я не шутил, когда говорил, что она вся такая загадочная. Ее тут вообще никто не знает, только мы с тобой. Если я спрашивал: «Люси, та, что зависает с Колином», – всем надо было минут пять, чтобы вспомнить, как она выглядит.

Колин смотрит на него в надежде прожечь дыру в его голове.

– Я справлюсь с этим.

– Ты уверен? Потому что когда она исчезла, ты с ума сходил. Я знаю, ты потерял всю свою семью, но я раньше никогда тебя таким не видел. Ты ни с кем не разговаривал: ни со мной, ни с Дот, даже с Джо. Вот когда ты последний раз с ним говорил?

Когда Колин не отвечает, Джей продолжает:

– И я… А что, если это снова произойдет? Ты это переживешь?

Колин отталкивается от стола и потирает лицо руками. Ответом на этот вопрос было огромное и однозначное «Нет», но он не может признаться в этом Джею.

– Мы все выясним, и такого больше не повторится. Мы справимся.

Именно такие моменты и показывают, почему они дружат. Джей прекрасно понимает, что Колин сейчас – настоящая лживая задница, но это единственный выход из этой ситуации.

– Теперь понимаешь, почему я не завожу отношения, – Джей показывает пальцами в воздухе кавычки, и Колин закатывает глаза:

– Ну конечно, поэтому.

– Ладно, – говорит Джей. – И кстати, где сейчас наша волшебная неуловимая девочка-дух?

Колин поднимает голову, глядя на Джея: тот и не подозревает, как точно он ее описал, но только причмокивает жвачкой и дальше листает журнал.

– Придет в любую минуту, – Колин закрывает учебник по математике и смотрит на часы, стараясь не выглядеть так же обеспокоенно, как себя ощущает.

Джей встает, надевает свою бейсболку, подходит к окну, потом обратно и садится на край кровати. Он так же сильно хочет уйти, как и Колин.

– Нам что, правда, нужно ее ждать? Мне скучно.

Колин кивает.

– Я хочу, чтобы он пошла с нами.

В ночь перед возвращением Люси он ездил на велосипеде до полного изнеможения, и именно тогда Колин почувствовал себя в здравом уме, словно смог подчинить свою тревогу.

Именно такими безумными и опасными вещами они с Джеем и занимались, и не важно, был ли он на велике или на доске, – все было размытым, и он сосредотачивался только на одном: как дышать. Чем безумнее он был, тем спокойнее себя чувствовал. И с этим парадоксом ему приходится жить. Только сейчас он хочет, чтобы в этот момент Люси была рядом.

– Радует, что Люси клевая, иначе у меня не было бы шанса надрать тебе задницу, – говорит Джей. – Так куда мы пойдем? Сделали новый трек для смертельных прыжков, но на прошлой неделе там было до фига выпендрежников и школьных «звезд», так что этот вариант отпадает.

Колин рассеянно теребит шнурки на кроссовках, вспоминая ночь с Люси на берегу озера, как ее ноги по колено были погружены в холодную воду. Кажется, ей нравится вода: пруд, озеро, ее бредовый сон про подводную темноту.

– Думаю, озеро уже достаточно замерзло. А уж там вряд ли будет кто-либо еще. Готов исполнить пару трюков?

Джей соглашается, наклоняется и возится со своим велосипедом, пока Колин в груде чистого белья ищет, что бы надеть потеплее.

В дверях появляется Люси, одетая в только что украденную форму. На ней жуткие брюки болотного цвета, и теперь понятно, почему их было легко стащить: вряд ли кто-то из девушек стал бы их носить. Ее черные ботинки на шнурках были по колено, волосы собраны на макушке в небрежный пучок и стянуты ярко-красной резинкой. Он не имеет понятия, где она все это нашла, но сейчас она была похожа на панк-рокершу, пытающуюся быть паинькой. Он все еще не мог поверить, что она здесь, и как сильно он рад ее видеть. Странно иметь девушку, которую ты не можешь толком поцеловать, хотя это ничто по сравнению с тем, какое это облегчение, что она вернулась.

– По-моему, твой наряд не подходит под стандарты школы, – говорит он, дергая ее свитер, который она едва накинула, словно насмехаясь над холодной погодой.

Она дразняще улыбается.

– Администрация вправе заметить это и неофициально исключить.

Он смеется. Люси бродила по кампусу почти два месяца, за исключением тех десяти дней, когда пропала, но ни один учитель и слова не сказал о ее присутствии, не говоря о ее вопиюще не соответствующих установленному дресс-коду ботинках.

Она смотрит на велосипедные кроссовки в его руке.

– Куда мы идем?

– На твое любимое место, к озеру.

– Ну да. Чтобы… кататься на велосипедах? – она скептически смотрит на них.

Улыбаясь, он поворачивается к выходу и тянет ее за собой.

– Доверься мне, это будет весело.

Глава 18

ОНА

С тех пор, как они с Колином гуляли по тропе вокруг озера, и когда она обнаружила, что теперь знает гораздо больше о месте своего убийства, Люси не приходила туда в течение нескольких недель. Поэтому она, воспользовавшись временем, пока Колин с Джеем готовили свои велосипеды, бродила и осматривалась. В этих краях зима была в разгаре, и все вокруг выглядело одновременно бесплодным и мягким. Все укрыто белым снежным покрывалом, ветви деревьев политы сверкающей бело-голубой ледяной глазурью. То время, когда она проснулась, сбитая с толку, среди огненных красок осени, было чертовски давно.

Она находит то место, где это произошло, и почему-то удивляется, что не осталось никаких следов. На земле нет ни отпечатка от лежащей тут девушки, ни очерченного мелом ее контура. Вот тут она упала, вот здесь она сейчас, и вот оно – время, чтобы продолжать тут быть.

Возвратившись к озеру, она находит Колина и Джея, скользящих по льду.

– Подождите, – говорит она. – Вы будете кататься по озеру?

– Ага. Это же лед, – говорит Колин, подпрыгивая на своем велосипеде. Шины взвизгнули, подтверждая его слова. – Он прочный.

– Вы оба спятили?

– Безусловно, – отвечает Джей.

Прежде чем она успевает ответить, Колин успокаивающе поднимает руки вверх.

– Нет-нет, честно, это безопасно. Здесь лед не меньше трех дюймов толщиной, и мы это делали не раз.

Он явно ожидает, что она ужаснется – любой, кто услышит такое, ужаснется – но Люси нет. Ей всего лишь любопытно. Три дюйма не звучит как немало, и она поддается ощущению странного подъема. Она почти уверена, что если посмотрит на свои руки, то увидела бы алую кровь, текущую по вновь упругим венам. Сидя в сугробе на берегу, Люси наблюдает, как два парня оставляют змеистые следы шин на тонком хрустящем снегу на ледяной поверхности.

Она раньше никогда не видела Колина таким. Ей нравится, как он свободен и погружен в это, как позволяет велосипеду быть жестким, в то время как движения его самого полны гибкости и текучести, скользя ногами на педали и опираясь на силу велосипеда на резких поворотах. Он пишет ее имя на тонком слое снега, затем подпрыгивает на передней шине в двух шагах от набережной озера и приземляется, чуть приседая на педалях.

– Попробуешь? – спрашивает он.

Быстро мотая головой, она отвечает:

– Нет.

Он смеется и снова встает на педали, осторожно целуя ее в щеку. Он смотрит на нее, словно удивлен. Сейчас идет снег, смешанный с ледяной крупой; а он ощущает себя здесь, не как обычно. Когда он уходит, Люси прижимает пальцы к коже, сохраняя его прикосновение.

В это время Джей делает из утрамбованного снега пандус, и они по очереди с него спускаются. Скрипит лед, где они приземляются рядом со следами шин, интуитивно при этом меняя угол прыжков, чтобы на льду не образовалось провала.

Несмотря на их осторожность и очевидное мастерство, Люси опускает взгляд, не в состоянии смотреть на них. Вместо этого она фокусируется на том, как ее кожа бликует странным голубом светом. На ее руку приземляются крошечные кристаллы льда и словно тонут в ней, становясь ее частью. Проезжая мимо нее, Колин снова целует ее, выпуская облачко пара, которое исчезает рядом с ней.

– Я прыгнул! – громко кричит Джей с середины озера.

Колин рвется вперед, поворачивает и стремительно несется вниз с пандуса. Затем он прыгает и летит по воздуху; это тело изгибается, и в одно мгновение она видит, как его глаза в эйфории прикрываются, представляет себе, каково это было бы: видеть его лицо в таком состоянии ближе к ней. Его руки согнуты и крепко держатся за руль, когда он выравнивается и приземляется. Колин победно вопит и едет назад, когда в прыжке взлетает Джей. Снова и снова они спускаются со снежного пандуса, и каждый их поворот и прыжок все более смелый, приземление более устойчивое, а их щеки на морозе становятся все более пылающе-красными.

– Я умираю от голода, – кричит Джей, подъезжая к берегу озера и вынимая из кармана телефон, чтобы узнать время.

– Ты всегда голодный. Еще десять минут, – Колин приближается к Люси: – Заскучала?

Как только она отрицательно покачала головой, он снова отъезжает. Но на этот раз, когда он прыгнул в двадцатый раз, Люси уже сразу видит, что он летит слишком криво, и при его приземлении лед с оглушительным треском ломается.

По воде вперемешку с ледяной крошкой поплыли пузырьки воздуха. Колин скользит вниз, будто растворяясь в озере; держась за руль, у него не было возможности схватиться за что-либо еще. Все это происходи очень быстро, но при этом секундная пауза после его исчезновения ощущается, словно прошел год; и мир вокруг никогда не был таким тихим.

Он исчез. Под снегом и толстым слоем льда. Люси и Джей кричат. Джей погружает руки в воду, обезумев и стараясь достать Колина. Первая мысль поражает ее, словно темная тень: если он умер, сможет ли он ее найти?

– Колин! – зовет Джей, лежа на льду и склонившись над дырой с зазубренными краями. Лед с хрустом трещит в том месте, где он наклоняется, и он почти отполз, как вдруг видит Колина. Джей пытается схватить его за руку, но никак не может достать.

– ДЕРЖИ ЕГО! – кричит Люси, подползая ближе к краю. – Джей, вытащи его. Вытащи. Вытащи его!

Джей резко бросается вперед, но Колин слишком далеко и плывет в противоположную от провала сторону. Не задумываясь, Люси отталкивает его и ныряет, но вода ее выталкивает, и она бесполезно покачивается на поверхности. Колин без сознания; когда он начинает тонуть еще глубже, его лицо становится пугающе голубоватого оттенка. Он словно заморожен ледяной водой.

Изо всех сил и с диким всплеском она ныряет и хватает его, тонущего, за руку и тянет его вверх, чтобы Джей смог его достать. И пока вытаскивает Колина, тот постоянно что-то кричит ей, но она не слышит ни единого слова, вынырнув и бросившись за помощью.

Она несется по тропе и кричит, намереваясь отправиться прям на кухню или к Джо, или к кому-нибудь еще, кто сможет помочь. Ее одежда отяжелела от воды и начала леденеть; она падает в сугроб и поднимается, чувствуя, как ее тело от ужаса движется само собой.

– Люси?

Должно быть, у нее галлюцинации. В его голосе ей слышится спокойствие. Но это невозможно, ведь она только что оставила его без сознания, замерзающим и на пороге смерти у озера.

– Люси, стой!

Обернувшись, она видит позади себя на тропе Колина. Каким-то образом ему удается улыбаться с извиняющимся видом.

– Остановись, – говорит он. – Пожалуйста.

Это не видение, она не может, поморгав, заставить его исчезнуть. Он там, снова произносит ее имя и ждет ее ответа, сжав руки в кулаки.

Ее настолько стремительно наполняет облегчение, что она, задыхаясь словами, не может говорить. Все, что она в состоянии сделать, – это развернуться и побежать, бросаясь к нему всем телом. Он ловит ее, и хотя его тело раньше всегда было слишком плотным и твердым для нее, теперь оно просто теплое и идеальное. Обнимая за спину, он притягивает ее к себе и прижимается лицом к ее шее. Не слишком страстно, ничего лишнего. Просто Колин и ощущение его век, носа, губ и подбородка на ее коже. Она чувствует, как он целует ее, чувствует его приоткрытый рот на ее горле, прежде чем он шепчет:

– Привет.

Ей хочется кричать от радости. Ее вопрос: «Как же ты очнулся?» – звучит пронзительно и хрипло на последнем слове.

Колин молча наклоняется и целует ее шею там, где она переходит в плечо.

– Где мы? – шепчет он с тяжестью и страхом в голосе. – Ты всегда так это видишь?

– Где Джей? – оглядываясь на тропу, спрашивает она. Со стороны озера доносится приглушенный крик, и с оглушительной ясностью она понимает, что Джей там, и он в панике.

Но Колин здесь. Ни капельки не мокрый.

Медленно и тяжело, но до нее начинает доходить. Его кожа, как и ее – теплая, мягкая, знакомая по ощущениям. Он не мерзнет. Оглянувшись назад, рядом с сидящим на льду на корточках Джеем Люси замечает мокрые волосы Колина и его неподвижную руку.

Она чувствует, как ее затопляет паника и растерянность.

– Эй, – говорит она и тянет его за волосы, чтобы встретиться с ним взглядом. И вот, наконец, она видит то, что и он, когда смотрит на нее: его глаза цвета ирисов, с пламенными вихрями. Там, где они были темно-янтарными, медовыми с золотистыми крапинками, теперь сияние и пламя. Она боится, чувствует волнение и надежду.

И ей так же видно, что он понимает: что-то не так. Он знает это, и его это не волнует.

– Просто прикоснись ко мне, – он качает головой, озираясь вокруг, будто застрял в совершенно другом мире. – Просто сделай вид, что все хорошо.

Она кивает и встает на цыпочки, чтобы его поцеловать. Прижимается губами, слегка касаясь языком, а потом, наконец, углубляет поцелуй. Тепло и влага настоящего поцелуя, пульсация вкусов и звуков; Колин прижимается к ней, жаждущий, наконец в состоянии взять больше. Он становится все более неистовым, и всю ее кожу охватывает покалывание, пламенем спускаюсь от шеи к груди. Люси чувствует тепло и по десять очагов пульсации в ее кончиках пальцев рук и ног. И все же она не может, как он, закрыть глаза. Она зачарована происходящим. Он выдыхает через нос и стонет с такой тоской – тяжелой и напряженной – когда зарывается пальцами в его волосы, хватает и обнимает его так крепко, как только может.

Но этого не достаточно; она не достаточно сильна, чтобы обнимать его и дальше.

И где-то за долю секунды до того, как это происходит, она предчувствует. Этот небольшой рывок внутри его грудной клетки, словно в него вынуждена вернуться жизнь. Или это его вынуждают вернуться к жизни. И вот он уходит, дергаясь, задыхаясь и захлебываясь, словно его тащит невидимая веревка, охватывающая его грудь. И Люси остается на тропе одна, в этом болезненно прекрасном моменте, когда он был таким же, как и она.

Глава 19

ОН

Изменения были поначалу медленными. Тишину нарушает ритмичный звук. Тьму сменяет свет. Онемение превращается в разлитую боль.

Он сейчас где-то между сном и бодрствованием. Или между жизнью и смертью.

Колин всегда думал, что умирать будет тяжело. Но боль от ощущения просачивающейся обратно в его тело жизни – самая сильная из когда-либо испытываемых.

Он горит. Кончики пальцев будто налиты свинцом – они красные и горячие. Каждый дюйм его кожи покалывает и пульсирует; боль настолько сильная, что он может ее слышать: она как потрескивающее пламя.

Он спит? Только сон может в одно мгновенье перенести с небес в ад и оставить вас желающим отказаться от всего, лишь бы снова это испытать. Разве всего несколько секунд назад он не был где-то еще? Где одновременно слишком ярко и слишком темно, а мир сделан из деформированного призмой света и множеством цветов, с пульсирующей повсюду энергией. Вспышкой приходит к нему воспоминание, как покалывало кожу от самого интенсивного предвкушения, какое он когда-либо испытывал.

Он дрейфует в полом пространстве своих воспоминаний. Как от его прикосновения ее прохладные губы стали теплыми, а глаза цвета ирисов рассказывают историю, которую он хочет запомнить. Как он наконец смог до нее дотронуться.

Если он опять заснет, возможно, все вернется. Возможно, она тоже будет там.

В окружающую тишину просачиваются голоса, и он открывает глаза, щурясь от тусклого света. Его окружают строгие стены, а спертом воздухе повисли тошнотворные запахи антисептика и кофе. Все вокруг кажется безжизненным.

Лазарет.

Он шевелит руками, но они двигаются рывками. Пальцы жесткие и онемевшие, как ржавые винтики. Колин пытается сесть, но быстро понимает, что это плохая идея. Комната у него перед глазами прыгает и искажается, и он падает назад на подушку, которая по ощущениям настолько жесткая, что кажется, будто он упал головой на раму кровати. Его руки обвиты трубками и проводами, и каждый вдох ранит больше, чем предыдущий. Его бьет озноб, и он чувствует, будто вдыхает пропан, а выдыхает пламя.

С другой стороны двери к нему просится войти девушка. Он слышит свое имя и поворачивает голову в сторону ее знакомого голоса. Он пытается произнести ее имя, но у него не получается издать ни звука.

– Обещаю, я не останусь больше чем на десять минут, – говорит она.

– Я же сказала, я не могу позволить тебе туда войти, – он узнает этот женский голос, но там, где он привык слышать мягкость, теперь только резкость.

– Я не уйду, – решительно отвечает девушка. – Пожалуйста, скажите ему, что здесь Люси.

Люси. Светлые волосы и пылающими глаза. Озеро. Лед. Холод, которого он раньше никогда не ощущал. Страх, что умрет, и те мимолетные мгновения, когда ему на это было наплевать.

– Ты думаешь, я не знаю, кто ты? – голоса стали ближе и тише. – Я ни в коем случае не дам тебе приблизиться к этому милому мальчику.

По ту сторону комнаты молчание затягивается, делая воздух вокруг него еще более застоявшимся и спертым.

– Вы знаете о других? Где они? – спрашивает Люси.

– Даже больше одного – это уже слишком много. Ты собираешься разбить сердце этого мальчика. Или еще хуже.

Мэгги. Колин вспоминает имя, и все звуки и изображения разом вернулись к нему: сколько раз он был в этой постели, как часто Мэгги вправляла вывихнутое плечо, зашивала его, давала лекарства от аспирина до морфия.

– Пожалуйста, – говорит Люси. – Только одну минуту. Честное слово, я не останусь надолго…

– Послушай, – более мягко говорит Мэгги. – Из этого ничего хорошего не выйдет. Оставь этого парня в покое. Иди преследуй кого-нибудь еще.

Преследуй.

Открывается дверь, и в одиночку входит Мэгги. Ее высокая тень движется под углом к стене, пока она подходит к кровати. В коридоре позади нее стоит Люси и ловит его взгляд.

– Привет, – машет она ему.

Он поднимает руку от кровати на несколько дюймов, чтобы помахать в ответ. Кожа Люси бледная и почти светится под искусственным светом. Она выглядит нереальной. Монитор фиксирует его учащенное сердцебиение, когда Колин понимает, что впервые Люси выглядит в точности так, как и должна.

С еще одной виноватой улыбкой она уходит.

– Ну, посмотрите, кто проснулся.

Колин обращает внимание на Мэгги, когда та начинает поправлять трубки и проверять мониторы. Он хочет спросить ее, что случилось с Люси, откуда она знает, что Люси – призрак, и что она имела в виду, когда говорила, что Люси его преследует. Он хочет спросить, был ли галлюцинацией мир света и тени, и серебристого огня от прикосновений Люси. Его сердце сжимается от боли при мысли, что все это было не настоящее. Но встретившись взглядом с Мэгги, он понимает: она ждет, что он что-то скажет.

– Что, прости? – спрашивает он.

– Я спросила тебя о твоей боли, милый.

Он протягивает руки. Они болят. Голова болит. Ноги.

– Чувствую себя немного разбитым, – сумел произнести он.

– Назови цифру, – она показывает на плакат с нарисованными лицами, с эмоциями от улыбки до плача и с соответствующими цифрами от одного до десяти.

– Хм… Я бы сказал… восемь?

Он кожей чувствует, что десять. Это ощущается как волна от кончиков пальцев ног до груди.

Кивая, она делает ему внутривенный укол.

– Я так и думала.

Колин наблюдает, как в его руке исчезает прозрачная жидкость. Вспоминает обжигающий холод, цвета, девушку.

– Что ты мне дала? – спрашивает он. Что бы то ни было, он хочет еще.

– Не волнуйся, сладкий. Это фентанил. Ты кричал, когда тебя привезли. Следовало бы отправить тебя в больницу.

– Ты можешь дать мне увидеться с ней? С Люси.

Колин удивлен, что она, кажется, напряглась.

– Тебе сейчас нужно отдохнуть, мой мальчик. Джо пошел за обедом и скоро вернется.

Ему не удалось долго бодрствовать, и он не увидел, как Мэгги ушла.

Открыть глаза для него – больший вызов, чем приподнять автомобиль. Сон был невероятно тяжелым, и только звук шагов входящих в палату Джо и Мэгги убеждают Колина бороться с желанием вернуться в сон с воспоминаниями о Люси и ее светящемся мире.

Джо рассказывает ему то, что Колин уже вспомнил: он упал в озеро, и низкая температура заставила его сердце замедлить ритм. К счастью, воздействие было минимальным, и то, что он молодой и в хорошей форме, означает, что никаких особых последствий не будет.

По-видимому, слухи об этом происшествии распространились по всему кампусу, и кто-то из отчаянных студентов решился отправиться на озеро, чтобы увидеть это место своими глазами. Джо замолкает, когда входит Дот и молча оглядывает присутствующих. Колина в постели, всего в порезах и синяках, покрывающих почти всю видимую поверхность тела. Джо, старающегося избежать громкой и не нужной болтовни. Монитор, мерно попискивающий на тележке рядом с кроватью.

– Колин, – это все, что она произносит.

– Привет, босс.

– Дот собирается остаться с тобой на ночь. Ладно? – Джо морщит лоб, и впервые в жизни Колину приходит в голову, что человек, который впервые взял больничный, когда упал с того крыльца, может на самом деле сойти с ума от него, паршивца, способного довести его до сердечного приступа. – Мне нужно вернуться и убедиться, что на озере нет студентов.

Живот Колина свело чувством вины.

– Ладно, – бормочет он.

В несвойственном ему порыве Джо наклоняется и целует его в лоб.

– Я рад, что ты в порядке.

Он разворачивается и уходит с аккуратно сложенным на руке старым синим пальто. Как только Джо выходит за дверь, Колин смотрит на Дот.

– Где мой велосипед? – спрашивает он, и на последнем слове его голос еле слышен.

– Предполагаю, утонул в озере, – отвечает она, мягко похлопывая его по руке. Кто-нибудь еще сейчас сказал бы «Я же тебе говорила», но на ее лице он видит извиняющееся выражение. Он в лазарете, страдающий от последствий переохлаждения, потому что валял дурака на озере в декабре – где ему даже не следовало бы находиться. Теперь он не сможет работать, и кто знает, как долго. Да и Дот понимает, как сильно его убивает, что его любимый велосипед утерян.

– Я знаю, мы не разговаривали уже пару недель. Что-то ведь тянет тебя делать эти безумные трюки на обледеневшем озере?