Текст книги "Возвышенное (ЛП)"
Автор книги: Кристина Лорен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)
Разговор, растворяясь, исчезает, а его прикосновения становятся отчаянными, потому что он уже ощущает странное ритмичное давление на грудь, и знает, что это Джей на озере сейчас возрождает к жизни его тело. И изнутри он постепенно наполняется теплом.
Колин швыряет Люси со скамейки на дорожку и касается ее все ниже и ниже, ощущая ее тазовые кости и кожу, скрытые под шелковистой тканью, стремясь туда, где она гладкая и влажная. Ее рука скользит по нему вниз, и она обхватывает его, сжимая его так безумно и так идеально, что в то же мгновение он начинает переживать, что они зря потратили все свое время на разговоры, а потом смотрит на нее и видит самую забавную и счастливую улыбку, становящуюся все шире и шире, и он начинает растворяться из ее объятий.
Он не готов уйти, но знает, что удержит ее в любом случае, и каждая сегодняшняя секунда была лучше любой другой до этого. Колин исчезает, сохраняя образ Люси, растрепанной и наполовину раздетой, с ее удивительными глазами и рубиновыми губами, улыбаясь, шепчущими:
– Пока.
Глава 27
ОНА
Люси не нужно помнить свою прежнюю жизнь, чтобы знать: она еще никогда не смотрела так долго на пальцы парня.
Они двигаются рывками, будто прикрепленные к металлическим шестеренками, когда сгибались и разгибались. Колин сжимает их в кулак и разжимает снова и снова, ловя на себе ее взгляд.
– Люси.
Она видит, как он хмурится.
– М-м?
– Я в порядке.
– Но твои руки… – она делает резкий жест, не желая назвать их сломанными, отбитыми, или что с ними что-то не то.
– Иди сюда. Я покажу тебе, что с ними точно все в порядке.
Наконец у нее вырывается расслабленный смешок. Он резкий, больше похож на всхлип. Она не может поверить, что он здесь, такой живой и теплый. И после пяти часов, проведенных в замершем озере, единственное, что с ним не так – это замедленное движение пальцев.
– А знаешь, все было не так уж плохо. Я имею в виду возвращение сюда, – шепчет он в темноту своей комнаты. Он укрыт несколькими одеялами, и сейчас комната кажется очень тихой, когда Джей, устав от реанимации Колина, ушел на ночь.
Он говорил чистую правду. Джей настаивал, что вернуть Колина будет легко. Но ей кажется неправильным согласиться сейчас с Колином. Словно вселенная спокойно ждет, что она скажет, будто пара ушибленных пальцев и синяков – это самая малая и единственная расплата.
Ей кажется, что они провели вместе несколько дней. Дней разговоров, прикосновений и таких крепких объятий, что между их телами даже воздух не смог бы просочиться. Но в действительности прошло всего пятнадцать минут. Джей сказал, что он испугался, когда Колина начало так сильно колотить, что тот чуть не скинул согревающее одеяло. Но время было щедрым, растягиваясь так, что одна минута тянулась как двадцать
– Люси, перестань пялиться на мои руки и иди ко мне.
Она садится рядом, и он притягивает ее ближе, обнимая ее всем телом. Она чувствует себя сильнее и более реальней, чем раньше, а Колин бормочет что-то счастливое и приятное.
– Что?
– Ты, – сонно отвечает он. – Просто интересно, ты ощущаешься аче, потому что это ты другая, или именно я по-другому тебя ощущаю.
– Что ты имеешь ввиду?
– Сейчас твое тело плотнее. Сильнее.
– Как это «сильнее»? – ей хочется узнать, чувствует ли он также, что она становится более постоянной.
Но вместо ответа он лишь говорит:
– Хочу сделать это снова.
Если Люси раньше считала, что Колин и Джей очень организованные, то сейчас они превзошли самих себя. На покрывале перед ними лежат новое спасательное оборудование и инструменты. Прослушав прогноз погоды, они выбрали самое лучшее время суток. Они упаковывают и снова распаковывают инструменты, проговаривая все возможные варианты развития событий, вплоть до мельчайших деталей.
Это обнадеживает… в совершенно искаженном смысле. Она знает, что если начнет слишком активно возражать, Колин услышит в ее словах ложь. Она не хочет, чтобы он рисковал своей жизнью, но какая-то часть нее пребывает в ожидании, стоит ему едва об этом заговорить. Неужели это жадность? Она не знает, как назвать чувства, когда ты увлеченно наблюдаешь, как твой любимый идет на такой риск.
– В прошлый раз твоя температура держалась около 33 градусов, – фыркает Джей и добавляет: – Конечно, я бы знал точно, если бы измерил ректально.
– Сколько раз можно повторять, ты никогда этого не сделаешь, – отвечает Колин.
Люси сидит и смотрит, как они прикалываются, словно двенадцатилетние, и потом отворачивается и переключает внимание на свою тетрадь. Она выводит непонятные круги, цветы и облака, пытаясь вспомнить любимые слова и как их написать карандашом на бумаге.
Кристаллический. Решетка. Момент. Сублимация. Энтальпия.
Эти слова вертятся у нее в голове, напоминая об уроках, о летней подготовке к университету, о стипендии, которую она так и не получила. Когда она опускает взгляд на бумагу, то видит, что все слова написаны правильно, красивым ровным почерком. Она продолжает смотреть на них, радуясь этому небольшому возвращению. У нее больше не будет возможности так долго держать карандаш, переносить свои мысли на бумагу, поэтому наблюдать, как на ней появляются слова, так же захватывающе, как и странная одержимость парней проворачивать дела на озере.
– Вот черт, Люси! – кричит Колин, и она тут же замирает, ломая карандаш о бумагу.
– Что?
– Ты пишешь, – он улыбается, словно она малыш, который сделал свой первый шаг.
Джей свистит и не спеша ей аплодирует. Колин встает, отодвигает огромную кипу книг и одеял и садится рядом с ней.
Он потирает ее плечо и говорит:
– Думаю, в последние дни ты становишься сильнее. Почти реальной.
Она смотрит на него. Он уже говорил это, и кажется, что эти слова ему не по силам, словно он собирает мысли по кусочкам. Прежде чем она успевает ему сказать, что именно это он говорил прошлой ночью, как окно с шумом распахивается, и в комнату врываются вихри холодного воздуха, перебивая восторг Колина. Он спешит закрыть окно, и когда возвращается, его руки оказываются такими же холодные, как и ее, но эти легкие прикосновения кажутся обжигающими.
Ей любопытно, так ли тигр улавливает запах своей жертвы, или так ли бегун-марафонец чувствует пальцами ног стартовую черту. Она чувствует, будто может взорваться, и миллион крошечных частиц испарится с поверхности ее кожи. Неужели эта легкость, что она ощущала, как Колин раздевается до боксеров, означает ее возможность взлететь?
В прошлый раз, когда Колин разделся и прыгнул, словно он давно не сомневался, сможет он это сделать или нет. А на этот раз он смотрит на нее, медленно расплываясь в улыбке, после чего моргает и шагает вперед. Она делает шаг зада, потом еще один, поворачиваясь к тропе, прежде чем он уйдет под воду.
Именно этого она ждет. Это их место встречи на тропе, и они поворачиваются и, спотыкаясь, со всех ног бегут к сараю.
Джей сказал, что сможет дать им час.
Целый час.
Несмотря на то, что снаружи яркое утро, в сарае темно, как ночью. Лучики света играют с пылинками, а кожа Колина сейчас словно светится изнутри, будто теперь это он другой, а не она.
От неожиданности он ругается себе под нос, обхватывает ее лицо обеими руками, целуя ее так сильно и жадно, отступает назад и помогает ей опуститься на надувной матрас, отбрасывая в сторону одеяла. Повсюду летает пыль и опавшие листья, но это не имеет никакого значения. Его кожа, ее кожа и прикосновения, такие нежные и горячие. Не слишком напористые и не слишком легкие. Идеальные.
Они целуются, отрываясь друг от друга всего на секунды, чтобы снять остатки одежды, и вот он движется на ней и в ней и что-то говорит, и ей наплевать, что скоро это кончится, потому что эти чувства – это чувство – именно то, что они будут помнить. Их связь, прикосновения, понимание, которое не выразить словами. Колин у ее шеи шепчет, как сильно он ее любит, когда дрожит над ней.
Она прижимается к нему, уткнувшись носом в его шею и слыша шелест одеял у ее головы, когда он выпускает их из кулаков. Люси не хочет двигаться, желая остаться здесь навсегда.
– Ты в порядке? – тихо спрашивает он, приоткрытым ртом целуя ее от шеи до уха. Когда она кивает, он шепчет: – Даже не знаю, что думать, ведь наш первый раз оказался в пыльном сарае.
Она смеется.
– Мне все равно, где.
Он чуть отстраняется и смотрит на нее, игриво и легкомысленно, потом, моргнув, лениво говорит:
– Мне тоже.
Тянутся минуты. Нависая над ней, Колин целует ее, не закрывая глаз, так интенсивно, что каждый мускул ее тела становится напряженным, вызывая боль в груди от того, как сильно он ее дополняет.
Он может и не говорить, как сильно ее любит, но повторяет это.
Когда он отодвигается от ее тела, практически отпрыгивая, кажется, что его тянут веревками назад, и его рот открывается в мучительном крике, когда он пытается вымолвить ее имя. Колин просачивается сквозь лучи света и пыли, с легкостью пробирается сквозь стены и старые доски и затем исчезает.
Часы. Кажется, что ей потребуются часы, чтобы одеться и вернуться по тропе туда, где Джей возвращает его к жизни раньше положенного времени. Она идет и спотыкается о корни деревьев, засыпанные грязным снегом. Сейчас она не понимает, как управлять новыми отяжелевшими конечностями.
И вот она на месте, падает на лежащее без сознание посиневшее тело, извиняясь и целуя лицо.
– Что случилось? Почему ты возвращаешь его раньше времени?
– Нет, Люси. Я прождал ровно час, – Джей отталкивает ее, делая Колину массаж сердца и искусственное дыхание. – Твою мать, давай, Колин, очнись.
Люси сжимает кулаки, по ее телу пробегает злость, и она откидывает руку Джея, заставляя его закричать от боли и с ужасом посмотреть на нее.
– Что с тобой? – дрожащим голосом спрашивает Джей. Он зажмуривается и снова смотрит на нее, прежде чем надеть на руки Колина варежки. – Что с твоим лицом?
– Моим лицом?
Он качает головой.
– Ладно, забудь. Мне нужно… – Люси не обращает внимания на бормотание Джея и наклоняется над Колином, обнимая и накрывая его теплым одеялом.
– Я здесь. С тобой все будет хорошо. Все будет хорошо.
Глава 28
ОН
Это так странно – снова находиться в этом месте, между жизнью и смертью. Колин чувствует, как обжигает его лед и снег, но при этом ему не холодно. Через его закрытые веки пробиваются вспышки света, он снова и снова слышит эхо своего имени, произнесенное испуганными голосами, но у него не хватает сил открыть глаза. Не смотря на шум в голове, в его груди непривычно тихо. Время тянется слишком медленно, и инстинкт выживания становится все слабее и слабее.
Он ощущает легкую щекотку страха, но это тут же проходит, и стремление скользнуть обратно в темноту окутывает его, словно одеяло. И тут до Колина доходит, почему ему так сильно хочется вернуться в озеро, ведь это озеро Люси. И его нисколько не удивляет, что Люси – призрак озера, и она будет ждать его именно там. Столько, сколько понадобится, и озеро может дать ему все, чего он пожелает. Будет так просто прийти сюда и дойти по тропе до Люси.
Это все, что ему нужно сделать.
Глава 29
ОНА
Его глаза мгновенно открываются. Она не так представляла его возвращение, в одну секунду он был посиневшим и без сознания, а в другую – уже сидит прямо, с покрасневшим лицом и хватая ртом воздух.
– Люси, – выдыхает он. Он тяжело дышит, словно втягивает воздух через соломинку.
Она прижимается к его шее, желая почувствовать его пульс.
– Колин, – у нее к нему миллион вопросов. Ты меня чувствуешь? Что ты помнишь? Тебе больно? Ты можешь двигаться?
– Мне кажется, я понял, куда ты уходишь, – бормочет он ей в шею. Все его тело начинает сильно дрожать, и ему требуется время, чтобы снова заговорить. – Думаю, ты живешь в озере.
По ее венам пробегает холодок, когда она думает, что ее дом в таком холодном и далеком мире. Что она одна бродит по этой школе. И по правде говоря, ей куда спокойней на озере, чем в общежитии. Озеро тихое и спокойное, из него ничего не вытекает и не втекает. Оно такое же замкнутое, как и она.
Солнечный свет дюйм за дюймом пробивается в темную комнату Колина, и, наконец, начинает согревать его дышащее тело. Она уже знает каждую черточку его лица, шеи, завиток волос, спадающий ему на лоб.
– Очнись. Поговори со мной, – просит она. Эта была самая долгая ночь из всех, которые она с ним проводила, ожидая, когда он придет в себя и скажет, что не пострадал и не заболел, и у него нет повреждения мозга.
Он бормочет что-то неразборчивое, приходя в себя и поворачиваясь к ней лицом.
– В последнее время твоя кожа ощущается иначе, – он замолкает, и Люси надеется, что он поймет, что снова повторяет одно и тоже. – Как думаешь, со мной тоже такое будет? – вместо этого говорит он.
Она откидывается назад и смотрит на него. Действительно смотрит, словно пытается разглядеть, как его зрачки реагируют на свет, как кожа принимает здоровый оттенок. Разве он не помнит, что они уже дважды это обсуждали?
– Может быть.
– Думаешь, раз я насколько близко к тебе, и то, что ты проводишь время в озере, делает тебя… – он качает головой, потирая лицо, – более живой и реальней?
Она улыбается, пытаясь прогнать пробежавшую по позвоночнику странную щекотку, когда она смотрит в его невинные и расширенные глаза
– Джепетто, я хочу быть живой девочкой [фраза из Пиноккио – прим. переводчика].
– Я серьезно.
– Я тоже.
– Может, мы придумаем, как снова оживить тебя, – говорит он. – Возможно, стоит больше пытаться.
Она одаривает его ну-что-ты-несешь взглядом.
– Я не думаю, что мы будем еще раз пробовать, Колин. Боюсь, это был твой последний шанс.
Взбешенный, он качает головой, но как бы сильно ее мозг не волновался, она ощущает тихий трепет в сердце. Что-то внутри нее начинает биться. И ее беспокоит то, что если она Страж, то почему ей хорошо, в то время как ему плохо?
Люси никогда не видела Джея таким шумным, как сейчас. По крайней мере, именно это происходит во время обеда, когда он молчалив и суетлив. Его, как правило, проницательные глаза, сейчас устремлены на свою обувь, которую исписывает каракулями поверх старых надписей. Свежие черные чернила закрашивают выцветшие серые.
Поверх «grenouille», (лягушка франц.) он пишет «eau» (вода франц.). Вместо «papillon» (бабочка франц.) появляется «froid» (холод франц.). И после этого машинально добавляет заглавными буквами «CHAUD» (жар франц.).
Лягушка и бабочка стали холодной водой, а затем жаром.
Она пытается вспомнить еще какие-нибудь слова на французском, но находит лишь пустоту. Ей не удается сложить воедино все свои воспоминания, как бы сильно она ни старалась ухватиться за них и не вытолкнуть из глубины своей памяти. Она задается вопросом, что еще сможет вспомнить, а что забудет. Может быть, что-то объяснит, куда она исчезает, и какой же из нее получается Страж, если она позволяет своему Подзащитному опускаться в холодное озеро, чтобы она могла к нему прикасаться.
– Не знала, что ты учишь французский, – говорит она. Сидящий рядом с ней Колин уткнулся носом в книгу по гипотермии.
– Я и не учу, – обороняясь, отвечает Джей, словно его поймали за какой-то шалостью. Или будто он тот, кто поясняет вои поступки.
Их троих объединяет огромный, размером с Тихий океан, секрет, который выделяет их на фоне других учеников, ведущих размеренную жизнь в частной школе. Она слышит вдалеке игру на баскетбольной площадке. Невысокий парнишка забил трехочковый. Люси хочет спросить у Джея, откуда он знает, как пишется лягушка на французском, если не изучал его, но после случившегося ранее, может, важнее задать другой вопрос?
– Джей, ты в порядке?
– Моя мама француженка, – говорит он вместо ответа на ее вопрос.
– Да, это объясняет лягушку, – замечает она, и он, улыбаясь, себе под нос поправляет ее произношение себе. – Но почему ты сегодня такой молчаливый? Тебя что-то беспокоит?
Он медленно и неуверенно пожимает плечами. Но обычно Джей веселый и подвижный. Этот жест совсем на него не похож.
– Просто задумался, – он достает из сумки журнал, обложка которого вся в заметках, различных линиях и разводах. Страницы изорваны по краям и загнуты, и название журнала «DIRT RAG» написано крупными неровными зелеными буквами.
– Джей, – начинает Люси, но не знает, какие слова подобрать к его настроению. Она смотрит на Колина, который поглощен своим чтением. – Скажи, ты хоть раз слышал в голове голос, который говорит, будто то, чем мы занимаемся – это настоящее безумие?
– Да, – отвечает он и кивает в сторону Колина. – А у него нет.
И, конечно, именно в этот момент Колин отрывается от книги.
– Чего у меня нет?
– Инстинкта самосохранения. Ты никогда не спасуешь перед холмом или прыжком. Я никогда не видел, чтобы ты взглянул на что-то и сказал: «Мне не стоит этого делать». Это не означает, что у тебя всегда все получается, но ты постоянно пробуешь. У тебя на плече нет ангела, – глядя в журнал, Джей тихо добавляет: – Только чертик.
Колин смеется, и Люси кажется, будто ее сердце сжали в кулак.
Джей продолжает:
– Поверить не могу, что согласился на эту авантюру на озере.
– Почему? – осторожно спрашивает Колин.
Люси хочет извиниться перед Джеем, подбирая в голове правильные слова, чтобы он понял, как сильно она ему признательна за то, что он сделал. Она уже хочет пообещать, что они больше ни разу его об этом не попросят, но понимает, что не сможет это сказать.
Вместо того чтобы объяснять Колину свою точку зрения, Джей лишь слегка ему улыбается.
– У нас все получилось. Посмотри на себя: ты жив-здоров. Это полное безумие, что мы смогли это сделать, и я просто обдумываю все произошедшее. Странно, что другие этого не пробуют. Даже мне уже захотелось.
Согласно кивая, Колин подключается к беседе, и уже спустя минуту эти двое уже далеко от нее, и Люси стоило бы беспокоиться, но вместо этого она испытывает огромное облегчение. Похоже, прыжок в замершее озеро стал для них одним из видов экстремального спорта. Ты можешь умереть, но делая это, ты испытаешь огромный выброс адреналина.
Ее бесит собственная реакция, собственное спокойствие. Бесит, как сильно она хочет видеть Колина в озере. Ей не нравится это непонимание.
Люси не может слушать их восторженные планы, ей кажется, будто она подталкивает их к безумию. Но вместо этого она, встав, гладит Колина по ноге и говорит, что хочет прогуляться. Несмотря на внутреннюю борьбу, ее тело пронизывает жизненная сила, стоит ей только подумать, что Колин окажется под водой и встретится с ней на тропе. Ей хочется спрятать от него это желание, но она понимает, что не сможет спрятаться от самой себя.
Так было, потому что она умерла у озера? Именно поэтому у нее такая связь с ним? Она должна понять, что случилось с другими Стражами, и тогда сможет узнать, почему вернулась и может уводить Колина за собой в тот мир. Сестра Колина погибла на школьной дороге, их мать съехала с моста, вероятнее всего, разыскивая ее. Сейчас, когда Колин знает, как попасть в мир Люси, что изменится между ними? Смогут ли они найти баланс между жизнью и смертью? А как умер Генри, и попадает ли он туда, когда исчезает?
В библиотеке Люси проверяет в архиве всю информацию касаемо Генри Мосса. Это имя всплыло несколько раз: дантист из Атланты, футболист школьной команды из Августа. И история о двадцатидвухлетнем студенте колледжа из Биллингса, убитом шальной пулей охотника, который охотился в лесу, окружающем кампус.
Наклонившись поближе, она рассматривает фотографию Генри при жизни, улыбающимся в камеру своей широкой фирменной улыбкой.
Каролину Новак сбил грузовик, направляющийся в школу. Генри умер в лесу. Люси умерла возле озера. И все они вернулись за кем-то: за безутешной матерью, за больным раком мальчиком, за сиротой, который помог поймать убийцу, прежде чем он смог бы убить еще кого-то.
– Но почему мы исчезаем? – спрашивает она у самой себя вслух, потирая руку. Она начинает подозревать, что возвращалась к озеру и всегда там оставалась. А у других это так же? Они тоже попадают в зеркально отражение этого мира, когда исчезают?
Ей нужно найти Генри. Нужно спросить, чувствует ли он себя живым и устойчивым, и ощущает ли противоположное тому, что сейчас, когда исчезает. Но она должна это сделать, не выдавая своей радости, когда Колин находится на грани смерти.
В этот раз его оказалось легко найти, он сидит и читает на скамейке под огромным деревом возле корпуса искусства. Увидев ее, Генри встает, окликает по имени и предлагает к нему присоединиться. Они вместе поднимаются по ступенькам и проходят через огромные двери, как раз когда начинается снег.
– А где Алекс? – спрашивает она.
Генри указывает на здание позади них.
– На английском. Я устал сидеть на лекции по истории, которые посещал весь семестр. Не то чтобы я хорошо помню о прошлом, но, кажется, что я это уже слышал.
Он подмигивает, берет ее за руку, она идет за ним по аудитории, по длинному центральному коридору, потом в оркестровую яму. Хоть их шаги едва слышны, можно с уверенностью сказать, что здесь никого нет. Они с легкостью могли бы услышать, как на сцену упадет булавка.
– Я должна тебе кое-что сказать, – начинает она, закатывая рукава на рубашке. – Я знаю, как ты умер, или, по крайней мере, кто тебя убил.
– О! – восклицает он. – Вот как. Значит, меня тоже… убили?
– Ага. Но это было непредумышленное убийство. Тебя ранило шальной пулей охотника. Думаю, ты приехал сюда на каникулы, и тогда тебя застрелили.
Генри встает, отходит он нее на пару шагов и снова садится, и Люси старается скрыть улыбку, видя знакомую ситуацию. Если бы Колин не рассказал ей о ее смерти, она тоже была бы в неведении. Генри смотрит в потолок, замирает и переводит взгляд на Люси.
– Я всегда переживал, что когда узнаю недостающую информацию, небеса просто откроются, я буду свободен, или они заберут меня обратно, или случится что-то другое, чего мы ждем.
– Именно поэтому Колин мне не сразу рассказал, он думал, что я уйду, узнай я правду, – Люси дрожит, ненавидя это тревожное чувство. Может ли что-то заставить ее уйти из этого мира? Она сомневается. – Я думаю, все дело в школе. Словно она нас держит. Я знаю, что все умершие здесь технически умерли на территории школы. Я думаю, были и другие, до нас.
– Ты видела кого-то другого?
Она качает головой.
– Нет, но мама Колина клялась, что видела призрак умершей дочери, Каролина. Она съехала на машине с моста, думаю, она догадалась, как снова воссоединить семью. Колин едва выжил в этой аварии. Что, если его мама и вправду видела призрак своей дочери? А что, если мы всего лишь призраки, и мы просто… здесь?
– Без какой-либо цели?
Люси опять кивает.
– Да. Без цели. Просто застряли.
Генри не нравится эта идея, и он тут же говорит:
– Если Каролина была Стражем, как и мы, она не могла позволить своей матери броситься с моста.
В груди Люси что-то сжимается.
– Наверное.
Он внимательно смотрит на нее, словно может прочитать мысли.
– Как дела у Колина? – спрашивает он.
– Все хорошо, – отвечает она, не рассказывая о чуде, что случилось недавно.
– Сестренка, какие у тебя еще мысли в голове? – Генри разворачивает стул и садится к ней лицом, опираясь локтями на колени.
– Скажи, у тебя не бывает чувства, что иногда ты становишься сильнее, чем обычно? – интересуется она.
– Что ты имеешь в виду, говоря «сильнее»? Ты имеешь в виду, более живым?
Подергивая рукав, она кивает.
– Знаю, это немного личное, но иногда Колин не может ко мне прикоснуться, а в другой раз я чувствую, как… – Люси вспоминает фотографию Колина на выпускном, как его рука лежала у девушке на пояснице, – словно он может меня ухватить. Но я не понимаю, что я делаю, чтобы такое произошло. Хотела бы я знать, как так делать чаще.
– У меня нет ответа на этот вопрос, потому что для меня все одинаково, – извиняясь, отвечает Генри. И когда он усмехается, она видит игривую улыбку на его лице. – К счастью.
– Но когда Алекс прикасается к тебе, ему нравится прикасаться к тебе?
Как на зло, в аудиторию входит Алекс. Им были слышны его шаги по проходу, и ступенькам, пока он не подошел и не сел на стул рядом с Генри. Он смотрит поочередно на них обоих, и Люси замечает темные круги у него под глазами.
– Чем занимаетесь?
Генри тянется вниз и закидывает ноги Алекса себе на колени.
– Люси спрашивает, нравится ли тебе трогать меня?
Люси стонет и закрывает лицо руками.
– Я не об этом спрашивала. Я спросила, можешь ли ты прикасаться к нему. Мне не нужны подробности.
Алекс улыбается.
– Ага. Когда я к нему прикасаюсь, меня немного ударяет током.
Генри видит, как Люси немного мешкает, прежде чем спросить:
– Да, это мы давно выяснили. Но что происходит, когда он становиться сильнее?
Она вспоминает, когда сама это заметила: на озере, когда Колин поехал кататься. Также, когда Колин вышел из больницы. Она надеялась, что у нее получится повторить то же настроение или события.
– Я заметила изменения, когда мы вместе гуляли, или когда он катался на велосипеде. Думала, это связано с тем, что он был счастлив или когда был здоров.
– Даже если бы он не был здоров, думаю, он был счастлив находиться в комнате со своей девушкой, так что, боюсь, твоя теория неверна.
Люси опускает голову, скрывая улыбку.
– Похоже на то.
– У меня другая теория. Ты чувствуешь себя сильнее, когда делаешь то, что должна. Может, счастье Колина тут вовсе ни при чем. Вспомни момент, когда ты была сильнее, почти живой, и повтори его.
Она смотрит на украшенный потолок, разрисованный алым и золотым цветом и замысловатой резьбой. Она чувствовала себя почти живой, перед тем как Колин решил нырнуть в озеро. Но если это ошибка, должна ли она скрывать это от Генри? Может, он тоже захочет сделать то же самое с Алексом?
– Я хочу сказать, – продолжает Генри, возвращая Люси из своих мыслей, – мне кажется, что я чувствую себя сильным каждый день. У Алекса сейчас ремиссия. И я уверен, все, что я для него делаю – это правильно.
Это вмиг расставляет все по местам. Она никогда не признается Генри, что позволила Колину пойти на озеро.
– Хорошо.
– Подумай, о чем я говорю. Присматривайся и наблюдай за Колином. Ты почувствуешь внутри, когда сделаешь что-то, делающего его счастливым. Если дело не в этом, то и об этом ты тоже узнаешь. Я видел твое имя на химическом стенде в здании науки, – говорит он, широко улыбаясь. – Может, сходишь и сделаешь пару экспериментов.
Она встает и, прежде чем уйти, спрашивает:
– Генри, а какого цвета мои волосы?
Он тут же хохочет.
– Знаешь, это не самое странное, что ты у меня сегодня спрашивала. Но ничего. Они каштановые.
Глава 30
ОН
Безумно холодно, и Колин потирает руки и дует на них, желая согреться. Ветер проникает даже сквозь теплое белье, две футболки, толстовку и любимую куртку. Колин прячет руки в карманы толстовки, когда раскачивается вперед-назад на своем скейтборде, наблюдая, как Джей спускает по лестнице велосипед. Небо затянуто темными тучами, готовыми завалить все вокруг снегом.
– Я думал, что должно потеплеть. Какого черта так холодно? – жалуется Джей.
Колин едет впереди Джей, и под его колесами хрустит своим антиобледенителем.
Колин не отвечает, стараясь не думать, что будет, когда на озере начнет таять лед. Напротив, он хочет, чтобы похолодало, и тогда замерзшие студенты вернутся в свои комнаты.
– Слава богу, мы сегодня не пошли на озеро, – говорит Джей, клацая зубами. – Мы бы с тобой отморозили себе яйца.
Колин смеется.
– Но это не ты оказываешься мокрым и голым.
– Ага, я всего лишь сижу возле замерзшего озера в течение часа, пока тебе достается все веселье.
Колин фыркает, когда Джей говорит «веселье». Их представление о веселье намного отличается от других, но именно с Джеем его прыжки в замершее озеро в январе казались и вправду увлекательными.
– Думаешь, она хочет сделать это еще раз? – добавляет Джей. – Сегодня она так неожиданно встала и ушла.
– Без понятия, – Колин выдыхает на морозе, и из его рта вырывается облачко пара.
Он вспоминает, как будучи детьми, они притворялись крутыми и как будто курили невидимые сигареты. Это сейчас он понимает, что горячий воздух встречается с холодным и переходит из газа в твердое состояние, создавая ледяные кристаллы. Ему уже не нравится, как это напоминает ему о Люси, и что однажды потеплеет, придет весна и в воздухе не останется ничего, что будет их связывать. Возможно ли это, что она исчезнет вместе с морозами?
Джей разворачивает руль и останавливается.
– Так это все? Мы закончили? Как раз когда у нас все получилось?
– Я не знаю, – отвечает Колин. – Она говорит, что не хочет, чтобы я этого делал, но…
– Боже, до сих пор не верю, что у нас получилось. Конечно, при всех моих сомнениях, ты хоть раз задумывался о том, что происходит? У тебя получилось покинуть свое тело и сознание и стать почти призраком. Даже не думай, как безумно это звучит. Кол, ты смог обмануть смерть. Снова. Это же клево!
– Только не смей ляпнуть это при Люси, – просит Колин. Он поднимается по ступенькам и смотрит вниз. Ему не нравится, как прозвучала фраза «обманут смерть», словно он каким-то образом лучше своих родителей и каким-то чудом в последнюю минуту ему повезло, а его родителям нет. – Я никого не обманывал. Многие люди ездят на машинах, летают на самолетах и ходят на катерах. Люди катаются на лыжах на самых опасных склонах. Многие проделывали то же самое и выжили, но мы не задумываемся, когда садимся за руль, что в любое время можем столкнуться с пьяным. А что, если то, что мы делаем, не опасней обычной прогулки? Ты этого не знаешь, Джей. И никто не знает, поэтому тебе и кажется это безрассудным. Но, может, это не так.
Джей поддакивает почти каждому слову Колина и поднимает руки вверх, когда тот закончил:
– Я понял. В первый раз я это сделал, не зная, увижу ли я тебя еще раз живым. Но сейчас это весело. Позволяя тебе выяснить, так ли весело отморозить себе яйца.
Колин встает на доску, отталкивается ногой от бетона, едет и подпрыгивает, доска прокручивается в воздухе и снова встает на колеса. Даже сейчас, чувствуя боль в теле, этот небольшой трюк вызывает выброс адреналина, заглушая шум в ушах и разгоняя тепло по телу. Он повторяет его еще раз, но в конце вытягивает руки, чтобы удержать равновесие.
– Мило, – замечает Джей, прислоняясь к стене.
– Надо отточить приземление.
– Чувак, у тебя вчера была гипотермия. Сделай себе послабление.
Колин подходит и останавливается возле него.
– То, что ты сказал утром Люси про чертика у меня на плече. Ты же не думаешь, что я намеренно хочу навредить себе?
– Конечно, нет. Просто у тебя самый крепкие яйца из всех нас.
Колин трясет головой.
– Нет, послушай меня. Ты знаешь, каково это – съезжать с высоты в двадцать футов? Ты оглядываешься и понимаешь, что все пройдет гладко, и думаешь: «Надо это сделать». И у тебя действительно все получится, когда ты уверен в своих силах. Так вот, стоя на том льду, я чувствую себя в полной безопасности.