Текст книги "Берег нежности"

Автор книги: Кристина Лестер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Кристин Лестер

Берег нежности

1

– А по-моему, они неплохо смотрятся вместе. По крайней мере, мне всегда так казалось. – Стен издалека глянул на Жанет и ее мужа и закурил, удобно устраиваясь в своем шезлонге.

– Это тебе только казалось, поверь. Нет, что-то определенно не то. Они, может, и смотрятся, но точно не любят друг друга.

Чета Манисти удобно расположилась в тени небесно-голубого навеса на верхней палубе туристического теплохода, чтобы посплетничать о других пассажирах. Они уже который год отдавали предпочтение именно этому круизу на Багамские острова и именно этому судну. Небольшой, компактный трехпалубный теплоход постоянно принимал на своем борту примерно один и тот же контингент: нью-йоркскую и вашингтонскую буржуазную верхушку. Это был круиз, куда могли попасть лишь избранные.

– Не любят? – Стен решительно покачал головой. – Но он так нежно придерживает ее за талию, всегда подает руку, чтобы помочь ей выйти из бассейна! Приносит коктейли, следит, чтобы она не оступилась на лестнице…

– И все это ты успел разглядеть за вчерашний вечер?

– Ну… пока все. Все, что я видел.

– Именно! Ты видел слишком мало и сделал поспешные выводы.

– Не забывай, что они едва нам знакомы. Мы всего лишь отдыхали вместе прошлым летом.

– Это ты всего лишь отдыхал, а мы с Жанет общались весь последний год! И в определенные периоды случалось так, что…

– Знаю-знаю: дороже и ближе нее у тебя не было никого! Но, Оливия, это еще не дает повода думать, будто у нее проблемы с мужем и она их от тебя скрывает. Жанет никогда тебе не жаловалась, насколько я знаю.

– Это не дает мне повода думать. И точка. Вот что ты хотел сказать…

– Просто мы действительно совсем не знаем их.

– …а также это не дает нам с тобой повода сплетничать о них!

Стен примирительно погладил жену по руке.

– Да я в общем-то не против вашей дружбы. Если тебе так нравится называть ваши отношения. Тем более что сегодняшний наш совместный отдых – целиком и полностью заслуга Жанет.

– Вот именно! Это она заказала четыре путевки на тот же круиз и на тот же сезон, что и в прошлом году, и если бы не они с Ивелем, то мы с тобой до осени сидели бы в Вашингтоне.

– А при чем тут «вот именно»?

– Не знаю. – Оливия зевнула. – Я уже запуталась в наших рассуждениях.

– Ну вот, они, кажется, идут сюда, начинай улыбаться.

– Уже начала.

Супруги как по команде надели на лица приветливые улыбки, отчего тут же стали выглядеть глупо, и Оливия помахала рукой приближающейся паре.

– Нельзя не признать, – напоследок процедила она сквозь зубы, – Жанет сильно похорошела. Ей идет новая прическа.

– Но, пожалуй, она слишком живая для него, – в тон ей ответил Стен, кашлянув в кулак. – Или он для нее – слишком чопорный.

– Как манекен! Вот ты и сам признал: между ними что-то не то.

– Не говори глупостей… О! Приятно видеть! Наконец-то вы тоже проснулись! – Стен поднялся навстречу Ивелю и пожал ему руку.

– Привет!

– Привет! – Женщины тоже обнялись и расцеловались, как и полагается, едва касаясь щек.

– А мы сегодня что-то заспались… – Жанет сделала жест в сторону мужа. – Вчерашний бренди, знаете ли, дал о себе знать.

Жанет улыбалась. Она всегда улыбалась, когда говорила гадости о муже. Ей это нравилось.

Оливия и Стен невольно переглянулись: Оливия с торжеством, Стен с недоумением.

В прошлом году Жанет выступала в образе амазонки: жгуче-черные волосы, резкие движения, решительные и едкие суждения обо всем, громкий голос и слишком жизнерадостный смех, так что иногда казалось, будто она сама себя желает убедить в том, что ей смешно, – вот что запомнилось о ней.

Теперь, очевидно в силу произошедших за год событий, не самых приятных и легких, она кардинальным образом изменилась. Сломалась? – непроизвольно задала себе вопрос Оливия. Нет. Не похоже. Такие люди, как Жанет, вообще не ломаются. Но она изменилась не только внешне: перекрасила волосы в светлый цвет, стала как будто мягче, тоньше, тише…

Нет, это все пустяки, думал Стен. Что-то сильно изменило ее изнутри. Не она следовала своей внешности, как это часто происходит с женщинами, решившими начать новую жизнь с посещения салона красоты, а внешность следовала за ней. С Жанет что-то произошло за этот год и, пожалуй, довольно сильно потрясло ее, потому что у нее изменился взгляд.

Взгляд ее стал жестче. Намного жестче. Она и сама, несмотря на ярко выраженную тягу к «ангельской» внешности, стала прочнее и тверже внутри.

– О чем это вы оба так серьезно думаете, разглядывая меня?

Оливия и Стен снова переглянулись и натянуто рассмеялись.

– Ну я… – начал Стен, – я думаю, что если бы не был женат на моей прелести, то непременно сделал бы предложение тебе, Жанет!

– Ты как всегда, – отмахнулась она и рассмеялась.

– А я, – словно повинуясь неизвестно кем навязанному сценарию, сказала Оливия, – а я… А мне просто нравится твой наряд, вот и все.

– Ну, в общем, все понятно с вами.

Все непроизвольно повернулись к Ивелю, как бы ожидая следующей реплики от него. Но тот молчал и, размышляя как всегда о чем-то своем, смотрел на океан.

– А ты, дорогой, о чем думаешь?

– А?

– Ничего-ничего! – с едким сарказмом проговорила Жанет. – Не отвлекайся на нас, продолжай думать.

– А, извините. Погода сейчас очень жаркая. – Он поправил очки, как бы спохватившись, но все равно рассеянно повернулся к Оливии и Стену. – Ну как вам путешествие? Каюта понравилась?

Жанет едва заметно опустила плечи, как всегда, когда муж ее разочаровывал.

– Очень понравилась! – заверила Оливия. – Мы рады, что взяли люкс, а не первый класс, как в прошлый раз. А вы как устроились?

– Хм. А? Что?

Жанет обреченно махнула рукой:

– Друзья, оставьте его организм в покое и дайте ему как следует справиться с остатками бренди.

– Ну что ты…

– О нет, я знаю, что говорю! Мой муж не может одновременно делать два дела: если он смотрит на океан, то уже не в состоянии поддерживать разговор. Это слишком сложно.

– Да вовсе нет! Я просто задумался, – все так же рассеянно и совершенно беззлобно сказал Ивель.

Ивель был красив. Он имел широкие плечи, и если бы не худощавость, то его сложение можно было бы считать атлетическим. Кроме того, он был высок, Очень коротко стригся, и взгляд его часто светился осмысленностью, особенно если Ивель обращал его не на жену, а на любой другой одушевленный или не одушевленный предмет. Но, глядя на них, стоящих рядом (Оливия все-таки была права, заподозрив неладное еще в прошлом году), хотелось думать: «Вот несчастные люди! За что они так мучают друг друга?»

Оливия поднялась со своего шезлонга:

– Ну что, пойдемте завтракать?

– Да, пора. Я готов съесть мамонта, если, конечно, он найдется в меню! – весело заявил Стен.

– Ты? – Оливия любовно оглядела щуплую фигуру мужа и рассмеялась. – На что тебе мамонт?

Она всегда общалась с ним подчеркнуто нежно на людях. Стен успешно нес на своих хилых плечах большой груз, занимая высокий пост в городском департаменте Вашингтона, а кроме того продолжая бизнес отца и скупая акции промышленных предприятий и нефтяных компаний. В принципе Стен мог оплатить с десяток таких круизов целиком. Почему бы не говорить с таким человеком нежно?..

– Как на что? Я голоден.

– А я нет. Я бы съела только мороженое. – Жанет закурила.

А в прошлом году ее никто не видел с сигаретой. Так что же произошло?.. Выждав, когда мужчины уйдут вперед, Оливия взяла подругу под локоть и, понизив голос, спросила:

– Что у вас стряслось?

– А с чего ты взяла, что стряслось?

– Ну… я же вижу. Ивель пьет. Ты куришь.

Жанет жестко усмехнулась.

– Он всегда пьет.

– Ну в прошлом году я этого не заметила.

– Ничего особенного. Решил отметить начало отдыха. Не рассчитал сил. На отдых ведь тоже нужно немало сил.

С этой парочкой будет сложно, про себя отметила Оливия. Разве что напоить саму Жанет и как следует порасспросить ее. Но та всегда была равнодушна к алкоголю, по крайней мере, она так говорила. Правда, Ивель как-то под конец прошлогоднего круиза обронил: «Ты, дорогуша, наверное, уже выпила в своей жизни все, что могла, вот и не можешь больше». Да, с этими ребятами надо вести себя поосторожнее, заключила Оливия и прищурилась на солнышко, закрывая щекотливую тему:

– Жара опять будет.

– Да, жара.

Все замолчали, рассаживаясь за столиком, и углубились в утреннее меню.

Когда заказы были сделаны и музыканты на сцене заиграли что-то пронзительно легкое и летнее, Ивель подал голос:

– А я слышал, что биржевики взбунтовались?

– Да, – оживился Стен. – Им кажется, что надо попридержать активы и не очень-то…

Начинался обычный диалог, отрезавший мужское общество от женского. Сразу и бескомпромиссно. Жанет не любила разговоров о делах, и Оливия тоже.

Мужчины принялись обсуждать новости биржи, а женщины некоторое время молчали. Потом Жанет тихо произнесла:

– Если хочешь поговорить о нас, то как-нибудь потом.

– У вас что-то произошло за этот год?

– У меня.

– У тебя?.. Но это как-то связано с Ивелем?

– У нас все связано, ты же знаешь.

– Хм. У вас все связано, но произошло все равно только у одной тебя?

– Да, как-то так. – Жанет достала вторую сигарету.

– Ты куришь?

– Всегда курила.

– Я думала – нет.

– Ты многого не знаешь.

– Ну да… Но надеюсь узнать.

– Может быть. Все может быть…

Оливия окинула подругу взглядом, в котором светилось уважение:

– Ты изменилась. В лучшую сторону.

– Оттого что стала курить при тебе? – Жанет натянуто рассмеялась. – Не обижайся. Просто я ненавижу отдыхать с мужем. Мне скучно.

– Но зачем вы тогда… зачем вы вместе?

– Сама не знаю. Давай поговорим о чем-нибудь другом.

– Хорошо. Как твоя работа?

– Что ты называешь работой? Мои рисунки?

– Конечно. Ты же занималась интерьерами. Или я ошибаюсь?

– Да нет, не ошибаешься. – Жанет горько вздохнула.

– А в чем дело?

– Ивель высмеивает все, что относится ко мне. В том числе и мои работы.

– Но ты же шикарно рисуешь! – громко возмутилась Оливия, и мужчины невольно замолчали, уставившись на нее, причем во взгляде Ивеля не было желания оспорить последнее утверждение. – Может, ты просто относишься к нему предвзято? – добавила она шепотом.

– Ну вот еще! Просто он так говорит.

– Как «так»?

– Чтобы я бросала это занятие, потому что оно не приносит дохода.

Оливия фыркнула:

– При его-то доходах он еще хочет, чтобы ты зарабатывала?

– Не путай. Не при его доходах, а при доходах его отца.

– Он что, до сих пор… Он что, еще не получил наследство?

– Нет. Там мать не хочет ни с кем делиться. Все идет через нее… Я тебе не рассказывала в прошлом году… – Жанет подняла измученный взгляд на Оливию.

Та была в шоке.

– Тогда я, кажется, понимаю.

– Это вряд ли.

– Да?.. Ну а сейчас у тебя есть клиенты? Или ты рисуешь для себя?

– Да все в порядке, я взяла с собой материалы для очередного заказа.

– Что на этот раз? Ресторан? Приемная большого босса?

– Детский садик.

Оливия расхохоталась:

– Детский садик?!

– Да. А что? Мне нравится.

– Прелесть какая. Но почему Ивель высмеивает? Чем ему не угодил детский садик?

– Он не хочет детей, – отрезала Жанет и закурила новую сигарету, забыв, что первая еще дымится в пепельнице.

Оливия прижала ладонь к губам и в ужасе откинулась на спинку стула.

На некоторое время за столиком воцарилась тишина. Мужчины тоже замолчали, обдумывая новости об акциях нефтяной компании, в которые у обоих были вложены капиталы.

– Я смотрю, у нас девушки совсем заскучали! – вдруг воскликнул Стен. – Давайте поговорим о чем-нибудь веселом!

– Например? – не своим голосом спросила Оливия.

– Например, о том, что сегодня вечером будет фуршет в честь дня рождения какого-то пассажира, и он даже попросил капитана сделать высадку.

– Это еще зачем? – оживился Ивель. – И что за пассажир такой важный?

– Не знаю, он француз. И у него много денег.

– Ну это само собой. Если бы у него было мало денег, он попросту не попал бы на этот круиз.

Все рассмеялись. Дороговизна путевок была всеобщей темой для шуток, включая экипаж теплохода, но туристическую компанию это ничуть не смущало.

– Французы любят экзотику, – веско сказала Жанет.

– И женщин, – игриво добавил Ивель, глядя на жену.

Она фыркнула:

– Я говорю о французах вообще. В том числе и о женщинах-француженках. Как они могут любить сами себя?

– О! Это как раз очень просто! – бросился на помощь другу Стен. – Любить самих себя – роскошь, недоступная многим нациям. А вот французы – могут.

– Да, американцы в вопросах любви отдают предпочтение деньгам, – согласилась Жанет.

– Американки, – поправил Ивель.

– Не надо обобщать.

– Но и ты не обобщай, дорогая.

– Ну-ну, перестаньте. У вас еще три недели, чтобы ссориться. Не стоит этого делать в самый первый день.

– Сегодня уже второй.

– Первой была ночь, это не считается, – примирительно заключила Жанет. – Хорошо, я согласна не ссориться с мужем в первый день.

– А что же все-таки представляет собой этот француз и почему ты мне о нем ничего не говорил? – спросила Оливия.

– Он… Да черт его знает! Какой-то продюсер, по-моему.

– Завсегдатай Каннских фестивалей?

– Пожалуй.

– Тогда чего ему не сиделось на родине? У них там сейчас самый сезон.

– Так ведь я же говорю: любитель экзотики. Потянуло на Багамы.

– Странно. Ехать с Лазурного берега в такую даль, чтобы отметить свой день рождения?

– Вот тоже причуда, правда?

– Да…

– А Жанет у нас любит французов, – задумчиво глядя на океан, обронил Ивель.

– Нет, просто я люблю оригиналов.

Ей хотелось добавить: «просто я не люблю тебя», но это было бы слишком.

– Да, при нем будет свита, – между тем жизнерадостно продолжил Стен. – И немалая.

– О. Состоящая из французов?

– Француженок! – Оливия захохотала. – Потому что Стен у нас тоже интересуется француженками.

– Зачем ты так, дорогая?

– А разве это неправда?

– Конечно, это неправда! Не надо ограничивать ареал моей любознательности только французской нацией.

Все засмеялись. Жанет лениво принялась ковырять ложечкой свое мороженое.

– Ты захочешь есть через час, – заботливо заметил Ивель. – Зачем ты заказала мороженое?

Иногда он умел быть заботливым. Наверное, когда представлял, что на ее месте сидит кто-то другой.

– Да, – поддержал его Стен. – Тебе надо было заказать мороженое с мясом.

– А есть такое?

– На этом судне все есть! За ваши деньги, разумеется.

– Так зачем ему свита? – допытывалась Оливия, заинтригованная загадочным французом.

– Как зачем? А кто будет ему… читать книжку на ночь, мм… переводить разговоры, подавать вино и кофе в постель?

– Горничная.

– Ну вот у него с собой на этот случай есть пара-тройка горничных. Так, наверное.

– Могу себе представить, – живо отозвался Ивель. – Надо с ним познакомиться, и как можно быстрее!

Все снова рассмеялись. Обстановка начала разряжаться. В ресторан потихоньку прибывали отдыхающие, те, кто привык вставать лишь к двенадцати. Жизнь на теплоходе входила в привычный дневной ритм.

Сейчас они позавтракают, потом потянутся к бассейнам: закрытому – для тех, кто не любит солнце, и открытому – на верхней палубе, где в прошлое лето, не такое жаркое, как сейчас, скапливалось самое большое количество людей.

Начнутся коктейли, смех, задорное плюханье в воду, разговоры на самые разные темы. Беседы о политике – под запах сигар, легкий щебет о моде – под запах дорогих духов… Потом все перейдет в вечерние разговоры с виски и вином, а те в свою очередь – в ночные прогулки. Так было в прошлом году, когда Жанет с Ивелем впервые решили купить путевки на этот круиз, известный своей дороговизной и обилием «полезной» публики, и так было всегда, по словам Оливии и Стена, которые путешествовали на этом теплоходе уже не раз.

– Вы как хотите, а мне этот француз уже заранее нравится! – заявил Стен. – Если бы не он со своей высадкой на острове, мы все умерли бы тут со скуки!

– Но не думаешь ли ты, что он намерен отмечать свой день рождения каждый день? Если тебя так интересуют высадки, то они и так запланированы. Целых две. Одна в Нассау…

– Ах, какое счастье! Целых две! И это на три недели!

– Будут еще короткие остановки по несколько часов. Почти каждый день. Пляжи, города… Ты что так волнуешься?

– Не знаю, как вы, а я пошла купаться. – Жанет встала, потягиваясь, и Оливия еще раз отметила, какая потрясающая у нее фигура.

Это – кошка. Живая, темпераментная дикая кошка, состоящая из неги и грации. Кошка, которая по каким-то непонятным причинам оказалась привязанной к мраморному изваянию, лишь изображавшему кота. Ивель совсем ей не подходит. Она такая живая, горячая… Она так любит любовь! А он…

– Вот и я думаю: зачем мне манекен вместо мужа? – словно прочитав ее мысли, сказала вдруг Жанет.

Оливия остановилась, глядя на удаляющихся мужчин.

– Ты о чем?

– О том. Я же понимаю, что ты думаешь о нас… Знаешь, я недавно решила купить вместо него в магазине пластмассовый манекен. Как ты считаешь?

Оливия шокированно молчала.

– А что? Этот пластмассовый малый, я просто уверена, гораздо лучше умеет заниматься любовью, это во-первых. Еще – он гораздо дешевле обходится в том, что касается энергозатрат. И наконец, самое главное – у него не будет такой противной мамаши!.. Ну что ты на меня так смотришь, Оливия?! В следующий раз я непременно выйду замуж за сироту.

2

Француз действительно привез с собой немалую свиту. Это оценили все участники круиза, даже самые занятые и увлеченные друг другом.

Сидя в укромном уголке в салоне, Жанет размышляла одновременно о французе, Ивеле и своей неудавшейся жизни. Второй час она пыталась заставить себя думать об интерьерах детского садика, но тщетно: дальше самого примитивного дело не шло. В уютные комнатки солнечных оттенков, возникавшие в ее воображении, то и дело самым грубым образом вторгался образ мужа, никак не желавший родить из головы. Особенно больно отдавалась в сердце его фраза, сказанная год назад и разрезавшая их жизнь ровно пополам: «Я не хочу детей, и давай закроем эту тему хотя бы на ближайшие пять лет». А ведь ей уже тридцать два! Жанет вытерла слезу.

Хорошо, что в салон не проникает солнце. Прохлада, естественная прохлада, не разбавленная ионизированными потоками из кондиционеров, сохранится здесь до самой ночи. И можно сидеть, молчать, мечтать… А вокруг – солнце, и в детском садике тоже будет солнце… Боже, как она несчастна!

Взгляд ее невольно обратился к тому, что происходило на палубе, – оттуда раздавались громкие голоса, отнюдь не способствовавшие полету творческой мысли. А там мсье Гартье – тот самый француз – разговаривал с капитаном и шеф-поваром о предстоящих вечерних мероприятиях. Причем разговаривали они на смеси английского и французского и очень громко, что возбуждало живейший интерес у большинства отдыхающих.

Публика все прибывала и прибывала, делая вид, что им жутко хочется поплавать именно в этом бассейне, провести время именно под этим тентом, рядом с капитаном судна и мсье Гартье. Но вот мсье произнес: «Приглашаются все желающие», и по палубе пронесся возбужденный гул голосов.

Мсье Гартье был замечательной красоты мужчина лет пятидесяти, у него были седеющие, но еще густые волосы, мелкие, но правильные черты лица и громкий голос. Это все, что со своего места смогла разглядеть Жанет. Рост и фигура его казались средними и ничем не примечательными, разве что небольшое брюшко, которое часто появляется у мужчин его возраста.

Да, а свита у него потрясающая. Трое девиц, одетых в некое подобие бикини, не прикрывавшее ровным счетом ничего. Впрочем, жара…

А еще при французе состоял молодой симпатичный парнишка, он, по наблюдениям Жанет, занимался мелкими поручениями типа подай-принеси-переведи. Функции девиц пока оставались для окружающих неопределенными.

Наконец Жанет поняла, что поработать ей сегодня не удастся, закрыла ноутбук и решила выйти на палубу, чтобы вместе со всеми проникнуться радостным предвкушением веселой вечеринки, не входившей в стоимость путевки. В конце концов, она приехала сюда отдыхать, а не предаваться горестным размышлениям, что муж у нее – неудачник, маменькин сынок и бесхребетный чурбан, вот. Вот какими определениями она нарекает его на сегодня!

Определения каждый день менялись и, пожалуй, становились раз от раза отвратительнее, но ей было ничуть не стыдно и совсем не жаль его. Со временем она привыкла быть жестокой, хотя раньше и мухи не обидела. Но с Ивелем можно. В конце концов, зачем быть милосердной к своим палачам?

Жанет вышла из полумрака салона и сощурилась на солнце. Сегодня… Сегодня будет эта чертова вечеринка, и, может быть, она позволит себе напиться, как раньше, в былые времена. Когда им с Ивелем казалось, что они любят друг друга. Когда еще все было хорошо. Или они думали, что все хорошо…

Оливия и Стен, конечно, будут задавать себе (а может, и ей) вопрос: «Что у вас случилось?». Жанет живо представила, как они будут каждый вечер ложиться в свою широченную кровать люкс и, вместо того чтобы делать то, что полагается делать на такой прекрасной кровати, примутся сплетничать о них с Ивелем.

Пусть. Оливия тоже продала себя за большие деньги и положение, а теперь не очень-то счастлива с мужем, который далеко не Аполлон и не молод, но при этом умудряется изменять ей на каждом шагу. Тридцатилетняя красавица Оливия смотрелась ужасно рядом с этим стариком! Главным образом потому, что портила себя сама.

На самом деле Стену вовсе не нравились песни его молодости, которые Оливия недавно принялась любить, не нравились ее старушечьи наряды и новообретенные манеры светской львицы.

Он с гораздо большим удовольствием (и это видели все) оглядывался на грудастых, с абсолютным отсутствием интеллекта девиц в коротких дешевых юбках.

Впрочем, это слишком жестоко, подумала Жанет. Что это с ней? Разве Оливия сделала ей что-то плохое? Нет. А может, она, Жанет, ей просто завидует? Завидует положению Стена, которого Ивель не достигнет никогда, завидует деньгам, которые Ивель тоже никогда не получит… В конце концов, завидует некоему единству душ, которое есть у Стена и Оливии, а у нее с Ивелем – нет и никогда не было?

– Девушка! – прокричал кто-то над самым ее ухом, заставив очнуться. – Вы хоть видите, куда идете?!

– Что? – рассеянно переспросила она и тут же начала куда-то проваливаться.

Ее нога резко ушла вниз, она потеряла опору. Потом изображение два раза перевернулось перед глазами, и последнее, что Жанет успела осознать, прежде чем отключиться, что ее подхватили чьи-то руки… Сильные мужские руки.

И все.

Жанет открыла глаза оттого, что в лицо брызгали водой.

– Что происходит? – вяло шевеля губами, прошептала она.

– Это я у вас должен спросить, – ответил ей незнакомый мужчина с каким-то странным акцентом. – Вы отпускаете перила, очень сильно перегнувшись вниз! А это, мягко говоря, вредно для здоровья.

– Для здоровья? Какая чушь… Вы что, доктор? – Жанет попыталась оттолкнуть его. – Зачем вы меня обнимаете?

Мужчина, кажется, начинал закипать:

– Знаете что!

– Что?

– Вы сейчас могли свернуть себе шею.

Она пожала плечами, все-таки отталкивая его и вставая на ноги.

– Наверное, так было бы лучше.

– Лучше? Свернуть шею?

– Ой! Это же Жанет! – послышался рядом голос Оливии. – Что с тобой, дорогая?

Жанет молчала, глядя в глаза своему спасителю, и вдруг подбородок у нее задрожал, она поняла, что сейчас расплачется. А он, наверное, смотрел на нее как на умалишенную.

– Ну?

– Что «ну»? – Жанет хлюпнула носом.

– Ну Жанет же! – наступала Оливия, пытаясь оттеснить мужчину. – Расскажи, что произошло!

Но подруга снова не удостоилась внимания. Эти двое слышали только друг друга.

– Вы чего-то от меня ждете?

– Жду. Вы уверены, что с вами все в порядке?

– А если у меня не все в порядке, то почему я должна об этом докладывать именно вам?

Мужчина откашлялся:

– Ну хорошо. Ваши проблемы это ваши проблемы. Просто я думал, что, когда происходят такие вещи, люди хотя бы говорят спасибо.

– Ах, я должна теперь вам быть обязанной до конца жизни?

– Нет. Упаси бог… Знаете, я лучше пойду.

Жанет вдруг хлопнула себя по лбу.

– Ах черт! Сразу не догадалась… Вот, возьмите. – Она вынула из кармана шортов и протянула ему пятьдесят долларов.

– Что это?

– Ну… как что? Деньги. Это то, что вам надо… Или я ошиблась?

В глазах его появился стальной блеск.

– Вы ошиблись.

– А что тогда?..

Мужчина молчал. Жанет, поняв, что совершила глупость, – тоже. Оливия переводила восторженный взгляд с одного на другого:

– Стен, иди сюда!.. – не выдержала и заголосила она, хватая Жанет за руку и безапелляционно подтаскивая к себе. – Спасибо вам, молодой человек! Моя подруга, наверное, замечталась… Спасибо, дальше мы сами.

Жанет побрела за ней.

– Ну что с тобой? Обморок? Может, ты беременна? – громко зашептала Оливия, усаживая ее за столик в тень.

– Перестань молоть чушь!

Незнакомец удалялся от них, а она даже не успела запомнить его лицо! Жаль. Жаль?

– Ну что с тобой, в самом деле?

– Жара, – ответила Жанет, все еще пытаясь разглядеть спину своего спасителя. Но все, что она запомнила, это твердый взгляд, сильные руки и красные плавки.

– Ты где была все утро? Мы отчаялись разыскать тебя после завтрака.

– Я работала, в салоне.

– Ах, я так и подумала и хотела сходить, а Ивель…

– Что?

– Он сказал, что не стоит мешать тебе.

– Это на него очень похоже.

– Тут такое творится!

Жанет потягивала сок через соломку и чувствовала, как с каждым глотком к ней возвращается ясность ума и сила в мышцах.

– Ну и что у вас тут творится?

– Француз!

– Что француз? – вяло переспросила Жанет, понимая, что ее с каждой минутой все меньше волнуют новости о французе и все больше – красные плавки незнакомца.

– Он такой красавчик! – Оливия стрельнула взглядом в мужа и замолчала.

– Какой красавчик?

– Седеющий брюнет, высокий, с голубыми глазами и очень приятным лицом!

– Это я видела.

– Откуда?

– Из салона.

– Ах да. Ну все равно. Мы с ним уже познакомились, и он поцеловал мне руку.

– И теперь моя супруга не сможет забыть этого поцелуя до конца жизни! – беззлобно съязвил Стен.

– Но зато теперь она сможет познакомить с ним и тебя.

Стен махнул рукой:

– Скорее наоборот! Оказалось, что мы были приятелями в молодости.

– Вот как? С этим самым Гартье?

– Ага. Я еще подумал, что фамилия знакомая. А потом вспомнил, что мы вместе учились в университете.

– Хм. И на кого же учился мсье Гартье?

– На юриста.

– А стал режиссером. – Жанет усмехнулась.

– Жизнь – сложная штука.

– Представляешь, он узнал Стена и сам напросился к нам в друзья! – восторженно продолжила Оливия. – Так что мы познакомим его с тобой, и ты наконец-то… – Она оборвала себя на полуслове.

– Изменю Ивелю? – подсказала Жанет.

– Н-нет… Я просто…

– Но я ему давно изменяю. И он мне – тоже. Для того чтобы это происходило и дальше, мне совсем не нужно быть представленной вашему замечательному французу. К тому же я люблю молодых парней. – Жанет с грустью снова посмотрела в ту сторону, куда ушел ее спаситель. – Ну и зачем же вашего Гартье занесло за тридевять земель, чтобы отпраздновать день рождения?

– А нет у него никакого дня рождения. Он просто… чудит.

– Зачем? – опешила Жанет.

– У него и день рождения-то, оказывается, зимой, – весело вставила Оливия.

– А сейчас что?

– А сейчас он решил просто отдохнуть. От всех, – объяснил Стен.

– Но… я что-то не понимаю. Для того чтобы отдохнуть от всех, люди чаще всего стремятся не в многолюдные круизы, а в глушь, например, или более того – на необитаемые острова. Ну, что-то в этом духе.

– Ты права. Но он решил вот так. Он просто устал от поклонников, от всей тамошней кинематографической тусовки, а в Америке его мало кто знает.

– Мало кто знает, кроме одного давнего приятеля, кучи поклонников и нескольких личных горничных… Кстати!

– Кстати! – подхватила Оливия. – Стен, нам с Жанет интересно про горничных. Что ты скажешь, а? Хороши? Такие голые девицы!

Стен рассмеялся:

– Ну я его не осуждаю за это. Голые девицы это все-таки лучше, чем если бы его окружали голые парни.

– Фу!

– Вот именно. У Филиппа здоровые инстинкты, и это приятно. Он мало пьет, мало курит… Зато все свое здоровье посвящает женщинам.

– И сколько же ему лет? – осторожно спросила Жанет.

– Как и мне, пятьдесят два.

– О. Совсем немного. – Жанет кашлянула в кулак. – И как он? Обрадовался тебе? Ведь ты – человек из прошлого.

– Я его не пугаю абсолютно. Человек из прошлого – это совершенно безвредно, если ищешь уединения.

– Смотря из какого прошлого.

– Это верно. В данном случае я нейтральный персонаж. У нас не было ссор, потому что мы общались не слишком плотно, мы ни разу ничего не делили в жизни, даже женщин. Со мной можно говорить откровенно, как со случайным попутчиком.

Жанет пожала плечами, скорее отвечая собственным мыслям, чем его словам, и сказала:

– Ну хорошо. Давайте знакомьте меня с ним. Может, мне если не удастся получить удовольствие, то удастся хотя бы насолить мужу.

Стен закашлялся, Оливия отвела взгляд. Иногда Жанет не щадила окружающих.

Мсье Гартье оказался довольно милым собеседником. Он без конца сыпал комплиментами в адрес обеих женщин, особенно доставалось Оливии. Но взгляд его (и это заметили все) то и дело возвращался к «мадемуазель», как он упрямо называл Жанет, хотя ему и сообщили, что она замужем. Впрочем, наличие мужа, как известно, не только не является препятствием к знакомству, но и, напротив, придает действию пикантную остроту.

Он действительно, как и сказала Оливия, был красив. И действительно был седеющим брюнетом с голубыми глазами и бесконечным набором самых разнообразных улыбок. Жанет ждала, что за полтора часа светской беседы он хоть раз повторится в выражении лица, но тщетно: Филипп Гартье был либо хороший актер, либо хороший режиссер, либо и то и другое вместе… У него все получалось изящно, красиво и легко, как умеют только французы, и в то же время собеседнику Гартье и мысли не приходило о фальши или лицемерии… Жанет была очарована. Филипп ею – тоже.

Когда Оливия наконец предложила разойтись по каютам, чтобы отдохнуть, появился Ивель.

Как всегда оглядев всех немного сонным, недоумевающим взглядом, он присел за их столик. Стен хотел представить Ивеля французу, но не успел.

– Погода сегодня разошлась не на шутку! – заявил Ивель, потягиваясь. – Держу пари, что этот ваш дурак-французик сильно пожалеет, когда выкинет нас на берег. Часа через два начнется гроза – смотрите, какое небо!

Оливия и Стен в замешательстве уставились друг на друга. Жанет прыснула.

– Э-э-э… – Стен не знал, что сказать. – Ивель, позволь представить тебе моего давнего приятеля… мсье Гартье.

– Очень приятно. Ивель Броквилл.

– Мой муж, – добавила Жанет.

За столиком снова повисла тишина, которую нарушила Оливия:

– Ну что ж… Думаю, теперь нам всем действительно следует пойти и немного отдохнуть перед вашей, – она улыбнулась Филиппу, – вечеринкой. Думаю, мм… мистер Броквилл сильно преувеличивает опасность грозы и все пройдет хорошо.