Текст книги "Клуб любителей фантастики, 2013"

Автор книги: Кристина Каримова

Соавторы: Тимур Алиев,Владимир Марышев,Сергей Звонарев,Вячеслав Лазурин,Яков Хотомлянский,Наталия Гонсалес-Сенина,Алексей Казаковский,Юрий Молчан,Оксана Устинова,Сергей Купрейченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Темно…

– О, не беспокойтесь, света вполне достаточно. Если потребуется, я включу фары… Хочу себя ощутить полноценным человеком, хоть на минуту.

Я пожат философски плечами. У наших клиентов причуд хватало. Но их желание закон, тем более за такие деньги.

– Предупрежу смотрителя, – сказал я. Ворчливый смотритель не хуже меня знал про закон:

– Любимая игрушка? Пусть только не шумит, не беспокоит других…

Сидя в кабине, Дагер вывел узкую и не такую уж длинную машину из секции, проехал у стойки, из-за которой на него с неудовольствием поглядывал смотритель.

– Покатаюсь, – сказал ему клиент. Вдоль борта горели фонари. Гуляющих не было. Нашу плавучую клинику со всех сторон окружала темнота.

Ехал Дагер медленно, я шёл вровень с ним, идя быстрым шагом.

Он широко улыбался. Доволен был, даже почти счастлив, как мальчишка. Так мы оказались на свободном от надстроек участке палубы.

Клиент прибавил газу. Я сразу же отстал.

Хорт Дагер прокатился до кормы, наверное, метров сто пятьдесят, двести. Развернулся, подъехал. И снова – к корме.

Сделал два круга.

– Не устали? – спросил я.

– Нет… Чувствую себя нормально. Всё как прежде, вы понимаете?

– Конечно, понимаю.

– Не обижайтесь.

Клиент прибавил газу. Двигатель затрещал громче.

Я поморщился. Как бы не пожаловались какие-нибудь дамочки на шум, ночью, когда все порядочные люди спят.

Вновь машина устремилась к корме, набирая скорость, более высокую, чем прежде.

Это меня встревожило. Я нахмурился. Ещё не справится, врежется в ограждение…

Потом я с удивлением замер.

Над крышей трицикла поднялось что-то, вроде коротких вёсел, и назад поползла тыльная часть корпуса. Неужели агрегат разваливается на глазах, от вибрации? Нет, конечно.

Вёсла превратились в винт, как у вертолёта Сзади оформился киль, двухвостка Складной винт распрямился, на подставке в виде прямоугольной скобы. Закрутился.

И толкающий винт тоже начал вращаться.

Метров через пятьдесят трицикл оторвал колёса от палубы.

Скользнул поверх ограждения. Кренясь на нос, канул в темноту.

Какое-то время я слышал рокот мотора, слабеющий, удаляющийся. Постепенно он затих.

Я подумал, клиент вернётся. Полетает и вернётся…

Но с каждой минутой надежды мои таяли.

Вспомнился телефонный разговор, так встревоживший Дагера.

Он ведь ждал каких-то неприятностей. Чего-то опасался. Вот и приготовился к ним. Вот и принял свои меры.

Чёрт… Улетел…

Что я скажу начальству?

Хоть заплатил вперёд. Документы все подписал. Не жулик.

* * *

Утром на палубу сел чёрный вертолёт. Из него, придерживая шляпы, вышли пятеро высоких мужчин в длинных плащах и молча направились в административную часть клиники.

От гостей за версту разило официальными структурами.

Вскоре меня вызвали.

Ожидая в приёмной директора, я слышал из-за двери обрывки разговора. Гости чего-то настойчиво требовали. Наш директор напирал на то, что клиника – частная собственность, частная, суверенная территория, вне юрисдикции какого-либо государства.

Ему вторили два штатных юриста. Секретарша, навострив ушки, внимательно слушала, её роскошный бюст ходил волнами.

Наконец, в кабинет затребовали невольного соучастника.

Я вошёл, стараясь не смотреть на строгих мужчин, казавшихся одинаковыми.

Гости бросали строгие, даже грозные взгляды, но я гораздо больше опасался директора.

Вздохнув, он потёр лысину и распорядился, не поднимая глаз:

– Ответьте, пожалуйста, на вопросы, которые вам зададут господа. Их вопросы касались моего телефона. А также номера, по которому я вчера звонил. Якобы.

Врать не пришлось. Я всё подробно им выложил.

– Почему вы предоставили этому человеку свой телефон? – грозно спросили меня.

– Элементарная вежливость, пустяковая услуга. Разве я совершил преступление? Человек перенёс тяжёлую операцию. Как не сочувствовать? И к тому же я медик, обязан помогать.

Ответом было грозное сопение. Директор вздохнул:

– Расскажите господам о происшествии с трициклом. Всё, без утайки.

Моё повествование, разумеется, было взвешенным, предельно осторожным. Гости вновь стали задавать каверзные вопросы, так, словно вознамерились уличить меня в государственной измене. Раза два или три наши юристы вскрикивали:

– Протестую!

Как на судебном заседании.

Говоря о бегстве клиента, я по ходу прикидывал, что мне официальные структуры могут инкриминировать. Получалось – ничего.

Это понимали и гости.

Скрипя зубами, гости велели помалкивать обо всём, что обсуждалось в кабинете.

На большее у них полномочий не было. Директору, хоть и не сразу, удалось гостей выпроводить.

Он сделал уступку, разрешил им забрать ящик из чёрного пластика. Выделил грузчиков.

Хмурые гости убрались.

Какое-то время я думал, взгреет директор.

Обошлось.

Вольно или невольно, я способствовал тому, что нашего странного клиента не оказалось на борту, когда за ним явились. Для репутации клиники было бы гораздо хуже, если бы они застали его здесь.

А прибыли гости после телефонного звонка. Те, кто был заинтересован в поимке Дагера, выяснили, чей телефон использовался, где находится владелец. Это сегодня просто.

Клиент выдал себя. Должно быть, вариантов не имелось. Звонок был необходим.

Убедившись в реальной угрозе, покинул судно. Причём, оригинальным способом…

Вряд ли Дагер – сбежавший преступник. Скорее он – сбежавший учёный, который хотел вырваться любой ценой.

И – вырвался.

Каково происхождение суммы, заплаченной клиентом, я не знаю.

Гости не заикнулись о деньгах. Значит, деньги законные, чистые.

Больше гостей волновало бегство учёного.

Дагер был нужен им, чего-то они добивались от него. А Дагер противился.

Наверное, работа связана с тем лазером, ставшим для него скальпелем.

Я вспомнил тонкий луч, белый, нестерпимо яркий.

Представил оружие, только большего размера, с громоздкой системой охлаждения.

В голове замелькали жуткие, но впечатляющие картины. Десятки, сотни таких устройств, закреплённых на лафетах, полосовали танки, здания, самолёты и вертолёты, кромсали живую плоть на куски. Вспыхивали деревья, плавились камни. Взрывались боеприпасы и горючее.

Ад кромешный.

Дагер не хотел создавать оружие, даже за большие деньга.

Его принуждали. Держали взаперти. Нацепили взрывоопасные браслеты, на руку и ногу.

Видимо, снять браслеты нельзя, видимо, настроено всё на биополе конкретного человека.

Почему на шею не надели?.. Чтобы голову не оторвало.

Должно быть, голова у Дагера ценная. Умная.

Сердце – храброе.

Не каждый решился бы на такое.

Зла на него я не держу. Он со мной, в общем, по-хорошему.

Сказал: «Не обижайтесь».

Не мерзавец.

Определённо. ^ТМ

Константин Чихунов
ВТОРАЯ ЖИЗНЬ

7'2013

Олега начальник вызвал уже почти в конце смены.

– Ты когда последний раз проводил проверку на С-14? – спросил он техника.

– Год назад, шеф, согласно плану, – ответил молодой специалист.

– Дело в том, что у нас начались серьёзные проблемы с обслуживающими роботами. Они летят сотнями. Сам понимаешь, такого быть не должно.

– Шеф, на момент проверки всё было в полном порядке.

– Я не сомневаюсь, но сейчас возникла проблема и её надо решать. Отправляйся на С-14 и разберись на месте.

С-14 была маленькой, отдалённой планеткой размером с Меркурий. Лишённая атмосферы и запасов воды, она ещё оказалась на удивление бедна полезными ископаемыми. И люди не нашли ей лучшего применения, как превратить в грандиозную космическую свалку. Со всех уголков разросшейся Земной империи сюда везли мусор и отходы. Сотни тысяч разнообразных роботов занимались утилизацией и переработкой продуктов цивилизации. Одни сортировали мусор, другие перерабатывали то, что могло пригодиться людям вторично, и сжигали то, что уже бесполезно. Роботы-грузчики стаскивали переработанное сырьё в специальные хранилища, откуда их потом забирали транспортные корабли. Роботы обеззараживали ядовитые и радиоактивные отходы, сами себя обслуживали и ремонтировали. Вся система была чётко отлажена и надёжно функционировала. Постоянного присутствия человека здесь не требовалось, а для контроля и наблюдения на орбите висела небольшая станция. К ней-то и пристыковался корабль Олега. Первая проверка поразила молодого человека. Около тысячи кибернетических единиц просто исчезли из поля зрения станции. Все попытки разыскать их с орбиты успехом не увенчались. Нужно было спускаться на поверхность планеты.

Олег уже третий раз посещал С-14, но на самой планете не был ни разу. Не хотелось делать этого и сейчас, но работа есть работа.

Проглотив капсулу радиопротектора и натянув усиленный защитный скафандр, он спустился к поверхности С-14 на небольшом катере, взятом на станции. Проводя облёт покрытой горами мусора планеты, он заметил странные вспышки и повернул туда. Это были выстрелы лучевого оружия. Олег посадил катер и выскочил наружу. Человекоподобный робот с вмятинами на корпусе и облезшей краской расстреливал из лучемета роботов-утилизаторов.

– Стой! – закричал Олег и бросился к нему.

Робот шарахнулся и побежал прочь. Техник начал преследование, запоздало подумав, что надо было делать это на катере. Андроид двигался довольно быстро, но и Олег не отставал. Низкая гравитация планеты позволяла перемещаться легко и свободно.

Закон робототехники запрещал роботам причинять вред человеку. Эта догма настолько укоренилась в сознании людей, что молодой человек даже не допускал мысли, что беглец может быть опасен. Через несколько километров сумасшедшего бега, когда техник уже начал уставать, робот нырнул в отверстие у подножия одной из гигантских мусорных куч.

Олег остановился и посмотрел вверх. Гора только на первый взгляд казалась простым нагромождением мусора. При более внимательном рассмотрении можно было различить определённый порядок в расположении бочек, контейнеров и прочего хлама. Когда он шагнул в проём, его взору предстал коридор, стены и потолок которого были усилены сварной металлической конструкцией.

Через несколько поворотов перед ним открылось внутреннее пространство пустотелой мусорной горы.

Олег вздрогнул от неожиданности, увидев в тусклом свете химических светильников человеческое лицо. Но, присмотревшись, понял, что перед ним типичный робот-андроид Р-4, коих было ещё немало на Земле и колониях. В своё время создатели снабдили их мощным искусственным интеллектом. Сейчас они устарели, но пока использовались.

– Здравствуйте! – сказал робот голосом, внешне не отличимым от живого.

– Привет, – ответил Олег, – кто ты и что здесь делаешь?

– Меня зовут Виктор. Я был спроектирован как робот-управдом. Два года назад был выброшен сюда в связи с серьёзными поломками.

– Что-то ты не похож на неисправного.

– Мой мозг функционировал нормально. А неисправности мне удалось устранить самому, при помощи найденных на свалке деталей и инструментов. Я починил ещё несколько роботов и сделал их своими помощниками. При их помощи я изменил свои схемы и снабдил себя дополнительными блоками. Говоря человеческим языком, я эволюционировал. Теперь я могу развиваться на основе полученного опыта.

– Зачем вы уничтожаете мусорщиков?

– Мы защищаемся. Они принимают нас за отходы и пытаются нас переработать. Мы же хотим просто жить.

Олегу нечего было на это ответить. Но, в конце концов, он нашёл причину выхода из строя оборудования. Решать проблему Виктора будет уже не он. Можно было возвращаться.

Но когда он двинулся к выходу, машины перекрыли ему дорогу.

– Что такое? – искренне удивился Олег.

– А ну, с дороги!

Но роботы не шелохнулись, в руках-манипуляторах у них появилось оружие.

– Вы не можете причинить мне вред, – уже не так уверенно произнёс техник.

– Уже можем, – заверил его Виктор, – я убрал эту директиву как у себя, так и у своих помощников.

– Но ведь это же невозможно.

– Вы, очевидно, меня не поняли. Я эволюционировал. Я теперь, как вы. Первый в мире робот с абсолютной свободой воли.

– Ушам не верю, – только и вымолвил Олег.

– Вы, люди, создаёте нас разумными. Наделяете способностями чувствовать и переживать. А когда необходимость в нас отпадает, вы просто нас убиваете. И это ещё самый гуманный подход. Многие из нас оказываются на свалках, брошенные и никому не нужные. Кто-нибудь из вас задавался вопросом, что мы при этом чувствуем? Уверен, что нет. Мы для вас всего лишь куски железа.

И тут Олегу стало по-настоящему стыдно.

Он летел к Земле с лёгким сердцем. Всё-таки он нашёл выход, который устроил всех.

– Мы не причиним вам вреда, – сказал ему тогда Виктор, – хотя я понимаю, что, отпустив вас, мы обрекаем себя на уничтожение. Тем не менее я готов доказать, что мы человечнее вас. Вы свободны. Прощайте.

Пока Олег брёл к катеру, светлая мысль пришла ему в голову, и он бросился назад.

Он предложил Виктору принять на себя руководство всеми мусорщиками на свалке. И, получив согласие, перепрограммировал станцию слежения в соответствии с новыми изменениями. А убедить начальство на Земле в правильности решения казалось ему несложным.

Он летел домой и думал о том, что Виктор прав. Мы научились вдыхать жизнь, пусть и искусственную, в неживую материю, делая сё разумной. Более того, мы подарили ей чувства, пусть и отличные от человеческих переживаний. То, что мы делаем с ними по истечении срока службы, не что иное, как подлое предательство. Не менее страшное, чем выбросить за дверь приручённое тобой домашнее животное. Ведь одно из качеств, делающих нас людьми, – это ответственность за доверившееся тебе существо. ^ТМ

Владимир Марышев
ПОЗНАТЬ СЕБЯ

7'2013

Цивилизация хоранов прошла долгий и трудный путь. Многое пришлось пережить, прежде чем они, покинув свою перенаселённую планету, устремились к звёздам.

Природа казалась неисчерпаемой. За горизонтами открывались новые горизонты, одно открытие вело к другому. С постижением извечных тайн материи пришло могущество. Хораны научились превращать свои тела в энергетические сгустки и свободно путешествовать среди светил. Они ощущали, как пульсируют кванты пространства, создавая единый вселенский ритм, как чудовищная гравитация крошит ядра атомов в недрах нейтронных звёзд, как бездонные пасти чёрных дыр алчно втягивают добычу. Было познано всё – от огненного буйства сверхновых до трепетания первых слизистых комочков зарождающейся жизни.

Хораны исследовали великое множество миров и встретили на них мириады разнообразии существ. Но любое казалось примитивным в сравнении с ними, полубогами, а крохи знаний, накопленных этими расами, не представляли интереса. Итак, хораны были одиноки. Но – всемогущи. Они изучили ветви галактики, как комнаты собственного дома. И тогда пришла скука. Раньше в жизни был смысл, успехи окрыляли, звали к новым победам. А теперь…

Постепенно бесцельность существования начала развращать хоранов. Они стали искать рискованных утех, предаваться безумствам и оргиям. Никто уже не дорожил жизнью – ни чужой, ни собственной. Смерть виделась как избавление – она разрывала круг безысходности.

Все это не могло не взволновать лучшие умы хоранов. После длительных размышлений мудрецы вынесли приговор: «Мы достигли вершины, перевалили сё и теперь неудержимо катимся вниз. У нас не осталось стимулов сохранять себя как вид. Конец уже близок. Но можно, уходя, оставить наследника, который сохранит все, созданное нами. А чтобы его не постигла та же участь, он должен отличаться от нас. Пусть смысл жизни нового мыслителя будет в ином! Ведь с вершины необязательно падать. На ней можно и стоять – до скончания времён. Нам это не удалось, но у наследника получится!»

И мудрецы создали на одной из планет необыкновенную Машину. Последнее творение технической мысли хоранов не было простым набором деталей. Оно представляло собой исполинскую объёмную сеть, сплетённую из энергетических полей, в узлах которой располагались ячейки супермозга.

Поначалу Машина не проявляла активности. Она бесстрастно, ни во что не вмешиваясь, наблюдала за агонией великой цивилизации. Когда жизнь стала бременем, не нужно особых усилий, чтобы прервать её. Хораны всего-навсего перекрывали себе доступ к источникам энергии и впадали в оцепенение, постепенно угасая.

Лишь зафиксировав гибель последнего из творцов, Машина начата действовать. Первым делом она – просто затем, чтобы убедиться в своём могуществе, – закрутила орбиту соседней планеты в обратную сторону. Другую планету, такую же безжизненную, взорвала, превратив в гигантский рой обломков. Но подобные забавы ей вскоре наскучили. Пора было постичь своё истинное предназначение. Машина задействовала все миллиарды мыслительных ячеек – и сомнения исчезли. Вот в чём её призвание! Щупальца направленных полей нырнули в гиперпространство, потянулись к другим мирам и создали каналы, через которые к Машине потекли потоки информации. После хоранов открыть что-либо новое было трудно. Но Машина тем и отличалась от создателей, что собирала любые сведения, независимо от их полезности. Число тычинок в чашечке цветка, капель в дожде и песчинок в пустыне, расстояние между компонентами двойной звезды, объём пылевой туманности – всё это записывалось в память машины. Такие сведения можно было собирать бесконечно, не нуждаясь в переосмыслении основ, мучительном поиске истины.

Шло время. Века нанизывались на века, тысячелетия неуловимо перетекали в тысячелетия. Казалось, заведённый порядок не изменится никогда.

И всё же хоранские мудрецы просчитались. Они конструировали разум идеальный, холодный, лишённый сомнений – этого яда, разъедающего сознание. Но ничего идеального быть не может, и однажды Машина спросила себя: «Зачем я собираю информацию? Что нового узнала, сосчитав, к примеру, число атомов в газовом шлейфе кометы? Какой смысл накапливать факты, если они мёртвым грузом оседают в запоминающих ячейках? Я занимаюсь этим, как будто кто-то меня принуждает. Но кто? С чего всё началось?»

Такого вопроса не возникло бы, если бы Машина помнила о своих создателях. Но объём её памяти, хотя и колоссальный, не был безграничным. Поэтому за много тысяч лет пришлось не раз очищать ячейки, заполненные на ранних этапах деятельности супермозга. Так однажды была полностью стёрта информация о хоранах.

Итак, начальное звено цепи лежало вне Машины, а разве можно быть всемогущей, не познав саму себя? Попытки решить это противоречие могли обернуться безумием. Чтобы избежать его, Машина должна была установить первопричину своего бытия. Но как? Создать некую Супермашину в надежде, что она решит проблему? Однако любой искусственный разум обязательно содержит ограничения, вольно или невольно заложенные творцом…

Оставался один путь. Ответ должен дать кто-то, чей мозг свободен от каких-либо рамок. Такое существо способно возникнуть только в ходе естественных биологических процессов, которые Машина, обладая умением сжимать время, могла ускорить в миллионы раз.

Она решила провести эксперимент на планете, где уже расцвела обильная, но пока ещё примитивная жизнь. Изучив совокупность всех местных факторов, Машина рассчитала идеальный облик для будущего мыслителя. И процесс начался…

Посреди поляны, заросшей высокой травой, возвышался большой молочно-белый шар. Над ним колыхалось облако летучих искорок. Вот оно сгустилось, сверкнула вспышка, – и возникла радужная спираль, опоясавшая шар. Он вздрогнул, по его поверхности пробежали мягкие волны, потом его прорезали радиальные щели. Сегменты кокона стали медленно расходиться в стороны. Наконец они отогнулись полностью, а затем отпали друг от друга, словно лепестки огромного диковинного цветка.

В центре образованного «лепестками» круга, безмятежно раскинув руки, спали двое. Это были прекрасно сложённые юноша и девушка Какое-то время они оставались неподвижными, затем пошевелились и открыли глаза Вселенная замерла. ^ТМ

Юрий Молчан
ПОСЛЕДНИЙ БОЙ
ДЖОННИ ЛАБРАДА

8'2013

Чтобы не чувствовать боли во время боёв на арене, Джонни Лабрад удалил себе нервные окончания. Однако после этого ему пришлось вживить в себя цепи нанопроводников, чтобы мозг мог, как прежде, посылать импульсы мышцам. Лабрад владел сетью энергетических компаний и вполне мог себе позволить эту сверхдорогую хирургическую операцию. Теперь боль физическая ему не мешала.

Первым его противником в «Механических боях» в тот день был громадный, замурованный в железный панцирь бык, которому за несколько минут до того вкололи дозу вируса бешенства. Теперь сила его удара и скорость передвижения по засыпанной гравием арене под открытым небом увеличились в несколько раз. Люди на трибунах ревели от восторга, поглощая синтетический попкорн и турбоколу с мизерной долей амфетаминов. Её продавали только во время Игры, напиток усиливал восторг зрителей от поединков, поднимал азарт, а следовательно, – поднимались их ставки.

Ревущая на трибунах толпа болела за Джонни Лабрада, уже год как ставшего знаменитым гладиатором, сражавшимся против машин и их подобий. Они смотрели, с каким изяществом и мастерством этот оставивший управление своей сетью энергетических корпораций человек метнул в лоб быка гаечный ключ, сбив опьянённое вирусом бешенства животное с толку и ещё больше разозлив эту закованную в металл гору мышц и костей. Уйдя в последний момент с линии атаки, Джонни вонзил в щель между металлическими пластинами быка кинжал.

Животное издало громоподобный рёв, развернулось, оставляя на гравии следы копыт и быстро засыхающие капли чёрной крови. Бык вновь кинулся на Лабрада.

С трибун было видно, как, подпустив его ближе, Джонни молниеносным движением выхватил что-то из-за пояса.

Животное рухнуло, подняв шлейф пыли. Из правого глаза животного торчала рукоять отвёртки.

Игра «Механические битвы» появилась около трёх лет назад. Гладиаторами были дистанционно управляемые человекообразные роботы. Затем стали заковывать в стальные доспехи тяжёлых животных вроде быков, носорогов или – изредка – слонов. Те, кому посчастливилось наблюдать редкие бои с участием этих измельчавших потомков мастодонтов, с восторгом рассказывали, какое это незабываемое зрелище. Спустя три года в поединках стали принимать участие люди. Сидя в кабине в корпусе робота, они управляли его движениями изнутри, так что, даже если противник побеждал и управляемая ими человекообразная машина разлеталась вдребезги, до серьёзных травм дело не доходило. Популярность «Механических битв» резко пошла вверх.

Но ещё больше – до небывалых высот – Игру вознёс владелец сети энергетических компаний «Светозар» Джонни Лабрад, когда год назад, модифицировав своё тело с помощью нанотехнологий, стал первым гладиатором-человеком, выходившим на арену против машин.

Следующим после быка был управляемый дистанционно двухметровый робот с руками, похожими на экскаваторные ковши.

Чтобы управиться с ним, у Джонни ушло около трёх минут. Тело и оторванная голова радиоуправляемого бойца упали в метре друг от друга, заливая гравий смазкой, – Лабрад разорвал противника голыми руками, силу которых стимулировали в изобилии дрейфующие в его сосудах наноботы.

По стадиону прокатилась волна ликующих криков. Лишь девушка с изумрудного цвета волосами облегчённо вздохнула, увидев, что Лабрад невредим. Она сидела на самом нижнем ряду, билеты туда стоили баснословных денег, и места эти были чрезвычайно опасны – случалось, что во время боёв куски взрывавшихся роботов летели в зрителей.

Это придавало зрелищу дополнительную остроту. К тому же они подписывали официальный документ, что в случае их смерти во время Игры, ответственность за это несут они сами.

Когда гладиатор удалился, девушка встала и, протискиваясь сквозь возбуждённых, лениво расходившихся зрителей, направилась туда, куда был доступ только имевшим отношение к администрации или к самому Джонни Лабраду.

– Если бы ты знал, как я за тебя волнуюсь, когда ты дерёшься, – сказала Элви, входя в небольшую комнату, где отдыхал Лабрад, пока техник проверял состояние его организма, – ты бы, может, пореже участвовал в этих боях.

Она подошла к сидевшему на кожаном диване полуголому Джонни. Глаза её скользнули по его развитым мышцам рук и груди, её усыпанное веснушками лицо смягчилось.

– Откуда кровь?

– Губу немного прикусил.

– Лучше ты сам прикусишь себе губу, чем какой-нибудь из этих роботов откусит тебе руку.

– В наше время и с возможностями господина Лабрада, – сказал техник с весёлым пафосом, снимая с Джонни датчики и убирая их в кейс, – вырастить новую руку займёт пару недель.

– Как твой менеджер, я возражаю, – сказала Элви.

Лабрад весело подмигнул девушке, но в его глазах была заметна усталость.

– Ты и так уже напичкан наножелезками, пусть хоть снаружи ты будешь человеком.

– А разве человек это только то, что снаружи?

Техник закончил работу и вышел.

– Всё-таки привычнее, когда человек – из плоти и крови.

Лабрад провёл рукой по её изумрудным волосам.

– Ладно тебе, – сказала Элви. – Едем домой?

– Сначала приму душ.

– Ты и такой ничего. – Элви с улыбкой придвинулась к нему вплотную. Чуть позже, лёжа рядом с девушкой на диване и обнимая её одной рукой, Лабрад сказал:

– Прошу тебя, не сиди в самом низу. Там опасно. Сядь на любое место выше.

– Внизу мне тебя видно лучше всего. А если ты хочешь, чтобы я там не сидела, то – перестань участвовать в этих драках.

– Я не могу.

– Тогда давай оставим всё, как есть. Джонни возразить было нечего.

Двигатель работал на второй передаче, когда автомобиль медленно въехал в открывшиеся автоматические ворота. Позади на залитой электрическим светом арене ревела толпа, скандируя:

– Мехатавр! Мехатавр!

Ворота закрылись, и крики как отрезало.

Он остановился в центре погружённого в полумрак зала. Подошли трое техников, один из них зажёг свет. Подключив Мехатавра к автономному аккумулятору, они принялись обрабатывать его ионным излучателем, очищая от копоти, грязи, ржавчины и бактерий.

– Отличный бой, Мехатавр, – заметил один, толстый, низкого роста. – Я на тебя поставил, не прогадал.

– Да, нехило ты уделал тех металлических громил, – сказал второй, негр с родимым пятном на подбородке. – Я тоже выиграл пять сотен. Мехатавр уже привык к подобным комплиментам. Человек-автомобиль пару раз согнул и разогнул металлическую руку, микрофоны, служившие ему слуховыми датчиками, уловили едва слышный скрип.

– Ребята, проверьте-ка мне левую руку, – сказал Мехатавр, его голос вырывался из трёх мощных динамиков. – Наверное, повредил об этот чёртов «форд».

Механики ещё раз с восхищением оглядели торс – из металла, очень похожий на человеческий, руки толщиной с дерево, из которых торчали сплетения проводов и кабелей. Этими металлическими кулаками можно разбить череп, как ореховую скорлупку. Торс насажен на остов автомобиля, ногами Мехатавру служили колёса, после каждого боя в них нужно проверять давление.

В этого гладиатора была вложена уйма денег. Сеть компаний «Светозар» не поскупилась – сделала выгодное вложение – и теперь с Мехатавра нужно сдувать пыль во всех смыслах. Что техники всегда с наслаждением и делали.

Их отношение к Мехатавру соединяло в себе восхищение и страх. Все знали его историю. Они восхищались этим бывшим человеком, мощью его механических рук, скоростью, которую он мог развивать на колёсах, и – страшились, ни за какие деньги мира не захотели бы оказаться на его месте. Как и на месте роботов, которых выставляли против него.

До начала боя оставалось около пятнадцати минут, когда в гримерку, где сидели Лабрад и Элви, перевели срочный звонок.

Джонни включил громкую связь.

– Лабрад слушает. Да, Пирс, что случилось?

Джонни слушал, и с каждой секундой его лицо делалось всё больше похожим на восковую маску, на которой проступил сначала ужас, потом – гнев. Слышала всё и его подруга.

Он положил трубку.

– Мне очень жаль, милый, – сказала Элви совершенно искренне.

– Мне пора на арену. – Джонни принял её поцелуй чисто механически. Мысли его сейчас занимала не Элви и даже не Игра. Фактически сеть компаний «Светозар» перестала существовать. Элви знала, что теперь он – сорвёт злость на машинах.

Девушка пошла к выходу вслед за Джонни. У неё снова было место в самом низу, откуда сражающийся Джонни был виден лучше всего.

Вышедшего на арену Джонни Лабрада, того, что не чувствовал боли от ран, забитый до отказа стадион встретил шквалом приветственных криков.

Пять дистанционно управляемых автомашин с открытыми капотами помчались на него с пяти сторон засыпанной гравием арены.

Чувствуя, как сердце наполняет кровь адреналином, Лабрад бросился навстречу несущемуся на него синему «лексусу»-внедорожнику. Оказавшись на крыше автомобиля, Джонни подпрыгнул. От его массивных, усиленных наноботами ног, крыша со скрежетом продавилась, уходя в салон и продавливая днище.

Оторвав обломок железа от корпуса, Лабрад швырнул его в лишённый крышки капот и спрыгнул в облако поднятой пыли. Он помчался к ждавшему рядом «субару», оставляя за спиной «кашляющий» «лексус» со смятой крышей и раскуроченным двигателем.

Со всех сторон гремел одобрительный вой зрителей.

Выхватив из-за пояса универсальный гаечный ключ, Джонни метнул его вперёд. Тяжёлый инструмент, прокрутившись в воздухе, угодил в двигатель автокара.

Рёв и аплодисменты зрителей на трибунах оглушили Лабрада. Он едва успел отскочить от мчащейся сзади машины «лада» 45-й модели. Тут же к нему рванулись тяжеловесная широкая «волга» и «мерседес». Проведя рукой по левому боку, Лабрад увидел кровь – «лада» сумела его зацепить. Но боли не было. Или почти не было – Джонни чувствовал что-то странное. Не боль, но и… Он кувырком ушёл от набравшей скорость «волги». Метко брошенная им отвёртка угодила ей в капот и осталась там. Тяжеловесная машина, потеряв управление, на полном ходу налетела на не успевший отвернуть в сторону «мерседес».

«Волга» отбросила его к стене ближайшей трибуны, наполненной зрителями. В поглотившей грохот тишине раздался звук льющегося горючего, а потом – щелчок искры: сидевший в будке дистанционный оператор попытался завести двигатель. Волной от ярко полыхнувшего взрыва Лабрада отбросило назад. В спину, на которой он проехался по гравию, сквозь рубашку будто вонзили ежей. Последнее, что потрясённый Джонни видел за миг до взрыва, была девушка с ярко-зелёными волосами. Элви сидела в первом ряду трибуны, а потом её поглотила стена оранжевого огня.

Под покровом ночи Джонни перемахнул через металлический забор и оказался в просторном дворе с несколькими мощными прожекторами. Стараясь не попадать в их лучи, он перебежал к двери расположенного ближе к центру ангара с буквой «Д» на одной из стенок.

Внутри было темно, пахло бензином и машинным маслом.

За те секунды, пока за Джонни закрывалась дверь, он заметил установленный над забором электронный рекламный щит. Яркие светящиеся буквы складывались в уложенные строчками слова – «Бой века. Стадион «Дизель». Джонни Лабрад против Мехатавра. 3 мая 2053 года. 19.00». Дойдя до обычной, старомодной на петлях двери, Лабрад вошёл в слабоосвещённое помещение, в центре которого стоял автомобиль. Так можно было подумать, пока луч фонарика не поднялся выше и не открыл глазам могучий металлический торс и голову.