Текст книги "Темный огонь (ЛП) "

Автор книги: Кристин Фихан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

“Это было не так. Я был просто сильно голоден, ждал слишком долго питания. Я не вредил бы женщине. И я понятия не имел, что она принадлежала Дарию. Черт, я бы никогда не прикоснулся к ней, если бы знал. Он собирался разорвать мне горло, Синдил. Вы должны сочувствовать мне. Посмотрите на мою грудь. Он разрезал мне кожу. Не хотите ли исцелить её для меня?” Берек состроил самую умоляющую, ребяческую гримасу.

“Возможно, в следующий раз вы дважды подумаете, прежде чем гоняться за женщинами,” ответила Синдил и умчалась.

"Эй,подожди минуту". Берек прицепился за ней,отчаянно пытаясь вернуть ее благосклонность.

"Разве мы все потеряли наши умы здесь?" Спросил Даян. "Мягкая, спокойная Синдил ведет себя как землеройка. Дезари ведет себя как влюбленный теленок. Я не знаю тебя, Джулиан, но ты, кажется, наслаждался дискомфортом Дария гораздо больше, чем подобает, и плохой парень Берек следует за Синдил, как потерянный щенок. Что, черт возьми, происходит? "

– Ваш лидер нашел свою спутницу жизни,Дайян, – сказал Джулиан счастливо,и не понимает, абсолютно не понимает,как иметь с ней дело.Обнаружение Вашей спутницы жизни оставляет у вас ощущение,как будто кто-токулаком ударил вас в живот и украл ваш рассудок.Просто у Дария на все имеется свой способ, просто командовать. Но теперь я подозреваю, он будет находитьсяв шоке, но он этого заслуживает.

"Он просто будет навязывать свою волю Темпест," уверенно сказал Дайан, "и потом все станет как обычно."

"Навязывание воли твоей Спутнице Жизни – это как перерезать себе горло. Не очень мудрое решение. Тем не менее, наблюдение привнесет много веселья, " самодовольно сказал Джулиан.

После, в густом укрытии деревьев, мускулистая форма пантеры начала изгибаться и принимать другую форму, мерцая синим в темноте, и становясь твердым телом человека. Темпест наблюдала, для опоры прислонившись к стволу дерева и задавалась вопросом, нашла ли бы она когда-нибудь кроличью нору Алисы в середине Калифорнийского государственного леса.

Дарий заметил ее неестественную бледность и шок в ее огромных глазах. Ее нежный рот дрожал, а она беспокойно скручивала себе пальцы так, что они побелели. Он знал, что если приблизиться к ней, то она убежит. «Ты знаешь, что ты не боишься меня, Темпест.» Его голос был шепотом ночи, частью ночи.

Темпест огляделась вокруг. Цвет ночи был темно-синим, почти черным, но мистическим и красивым. Деревья поднимались как тени к усыпанному драгоценными камнями небу. Небольшие скопления тумана медленно, лениво перетекали вдоль лесного покрова на уровне ее колена. «Почему мне кажется, что ты – такая же часть всего этого?" спросила она. «Как будто ты принадлежишь ночи, но к чему-то прекрасному, а не мрачному и опасному? Почему так, Дарий?» снова тихо спросила она.

«Я действительно принадлежу ночи. Я не такой же расы, что и ты. Я не человек, но всё же я не зверь или вампир.»

«Однако, ты можешь превратиться в леопарда?». В этот невообразимый трюк почти возможно было поверить, даже при том, что она засвидетельствовала его собственными глазами.

«Я могу стать мышью, бегающей по полю или орлом, парящим высоко в небе. Я могу быть мглой, туманом, молнией и громом, самой частью атмосферы. Но я всегда Дарий – тот, кто поклялся защищать тебя.»

Темпест покачала головой. «Это не возможно, Дарий. Ты уверен, что я не падала и в итоге ударила себе голову или что-то в этом роде? Может быть мы наелись галлюциногенных грибов, и теперь, у нас небольшие галлюцинации. Это не вероятно.»

«Я могу заверить тебя, что я делал это всю свою жизнь. А я существую почти тысячу лет.»

Она подняла руку, чтобы остановить его. «По одной странной вещи за один раз. Я слышу эту чертовщину, но мой мозг отказывается переваривать все это.»

«Ты же знаешь, что я не причиню тебе вреда, Темпест? Ты понимаешь, так высоко я ценю тебя?» спросил он настойчиво, его черный пристальный взгляд скользил по ее лицу, пободно туману.

Глубоко в своей душе, за пределами ее человеческого мышления, Темпест знала, что это было единственное, в чем она была уверенна. Дарий не причинит ей вреда. Она медленно кивнула и увидела, что на минуту облегчение осветило его глаза. Затем, он снова стал серьезным.

«Я не хотел, чтобы ты стала предметом охоты для других. По правде говоря, мне не пришло в голову, что кто-нибудь будет использовать тебя для этой цели, когда ты под нашей защитой. Я непреднамеренно подверг тебя ужасному моменту, но на самом деле, ты не была в опасности. В защиту Берека – он вероятно думал, что он сможет управлять твоими воспоминаниями, как это обычно легко делается с человеческими жертвами, но он не навредил бы и не убил бы тебя, просто питался, как, чувствуя мой запах на тебе, он предположил, это делал я. Пожалуйста, прими мои извинения.»

Его голос сам обернулся вокруг нее и нашел свой путь в ее сердце.

Она тихо вздохнула и попыталась не думать слишком много о слове жертва. «Знаешь что, Дарий? Совсем не это – существенно. Я не понимаю, поскольку я не могу это понять. Теперь-то ты осознал это, не так ли? У меня нет метода борьбы с этим. Будет лучше, если я сейчас же уйду.»

Его черные глаза ни разу не моргнули, ни на минуту не оставляя ее лица. Она обратила внимание, что ее сердце забилось быстрее, угрожая каким-то неконтролируемым способом, которого она не понимала. «Это не то, что я когда-либо кому-нибудь рассказываю. Они бы заперли бы меня, если бы я это сделал. Ты же знаешь, что ты не должна волноваться.»

Его черные глаза были безжалостны, сверля ее все глубже и глубже, пока они не проникли в ее душу. Ей стало трудно дышать. «Дарий, ты знаешь, что я права. Ты должен знать. Мы не из двух разных рас, которые пытаются найти точки соприкосновения. Мы два различных вида.»

– Ты нужна мне.

Он сказал слова настолько тихо, что она едва услышала их. Он заявил это резко, совершенно не приукрашивая. Не было никакого психического давления, никакой другой формы принуждения. Однако, способ, которым он это сказал, походил на стрелу, пронзающую ее сердце. У нее не было никакой защиты против тех трех слов. Никаких способов борьбы с их правдивостью. Она услышала правду в его голосе.

Она долго на него смотрела, а затем, без предупреждения, она подняла и бросила в него горстку листьев. «Ты играешь не честно, Дарий. Ты, правда, поступаешь не честно. У тебя есть эти глаза и этот голос, и теперь ты идешь и говоришь что-то подобное.»

Медленная улыбка смягчила жесткий уголок его рта. «Я знал, что тебе понравились мои глаза.» Он выглядел очень довольным. Он, казалось, не двигался, но внезапно он возник перед ней так близко, что она чувствовала тепло его тела. Его рука нашла ее горло, а его неподвижная ладонь легла так, чтобы ее пульс бился в центр ладони.

– Я тебе не говорила, что мне нравятся твои глаза», поправила она. – Я думаю, что они должны быть объявлены незаконными. Они греховны. Она воинственно подняла подбородок, пытаясь стоять на своем против чего-то, что она даже не понимала.

– Я имел в виду свою защиту, милая. Я никогда не поставлю тебя в такое положение снова. Я удостоверюсь, чтобы другие узнали, что теперь ты всегда будешь под моей защитой.» Дарий склонил темную голову к ее, поддавшись соблазну ее бархатных губ.

У Темпест перехватило дыхание, она отшатнулась назад к стволу дерева и подняв руки, уперлась ладонями в твердую стену его груди. – Я думаю, возможно нам не стоит этого делать. Правда, Дарий, будет безопаснее для нас обоих – просто не прикасаться друг к другу.»

Его улыбка добралась и до его глаз, от которой распространялся жар по ее телу. – Безопаснее? Это – то, о чём ты думаешь? Всегда намного безопаснее делать то, что хочу я.

Он не сдвинулся ни на дюйм, несмотря на силу, с которой она отталкивала его грудь. Темпест тихо вздохнула. «Ты хочешь так думать. Лично я, Дарий, в таком состоянии, когда я могла бы убежать с криками в лес; или сомневаться в моем собственном здравомыслии и своих поступках. Не дави на меня прямо сейчас.

– Как думаешь, ты сможешь стоять самостоятельно, не облакачиваясь на ствол дерева?» В его голосе проскальзывали нотки смеха.

Темпест похлопала по дереву, недовольно признав его. Она очень гордилась впечатлением, которое до сих пор производила. Ни обморока. Ни истерики. Ничего из того, что сделала бы здравомыслящая женщина. Она не хотела упасть в грязь лицом. На мгновение она опустила свои длинные ресницы. Дарий без труда прочёл небольшую самоиронию, смешанную с беспокойством на ее искреннем лице, и неожиданное стремление, прежде чем она проскочила под его рукой, чтобы уже стоять самостоятельно. Ему нравилось ее чувство юмора и способность смеяться над собой в самых экстремальных ситуациях.

Она ухмыльнулась ему. – Ну, это сработало.

Он протянул руку. – Иди сюда, милая. Мы можем просто идти и разговаривать.

Она подозрительно на него посмотрела. – Просто идти и разговаривать? Это же не инструкции для каких-нибудь других сверхестественных выкрутасов, не так ли?

Дарий, как ни странно, рассмеялся. Его пальцы переплелись с ее, захватив ее руку, и притянули их ближе к теплу его тела. – Где ты набралась этой ерунды?

Ее изумрудные глаза сверкнули на него. – Я могу быть плохой. Очень плохой.

– Ты пытаешься спугнуть меня.

Она рассмеялась назло себе. – Я думаю, что у тебя лучше получаеться запугивать людей, чем у меня. Ты легко выигрываешь. Без борьбы.

Его рука скользнула вокруг ее талии, чтобы перенести ее через упавшее дерево. Он не разу не оступился, и она не могла удержаться от сравнения его с камышовым котом, которым, как она уже знала, он мог бы стать. Он двигался также не слышно и с тем же изяществом. – Что ты чувствуешь, когда изменяешься подобным образом?

– В леопарда? Ее вопрос удивил Дария. Он не думал о том, на что это было похоже уже в течение сотен лет. Тайна. Красота. Как поразительно было изменять форму. Ее вопрос поднял полное возбуждение, страх, который он чуствовал, когда ребенком эксперементировал, совершенствуя искусство, пока он не смог изменяться в воздухе, на бегу, даже используя сверхестественную скорость. – Это невероятное чувство силы и красоты, когда сущность животного, его скорость, и энергия, и хитрость, все чудесным образом ощущаеться в моем собственном теле.

Темпест легкой походкой шагала шаг в шаг с ним, никуда в частности не направляясь. Он был настолько идеально сложен: его тело – его собственное чудо – сила и власть в каждой его клетке, и он носил его с такой непринужденностью, которую, как кажется, он даже не замечал. – Это захватывающе, когда я общаюсь с животными», призналась она. – Я хотела бы иметь возможность увидеть мир их глазами, чувствовать и слышать вещи, как они. Ты можешь делать это? Или ты все же остаешься собой?

– Во мне сразу оба. Я могу использовать их чувства, их способности, но также я могу здраво рассуждать, пока ничего не вызывает инстинкт, который подавляет разум.

– Как инстинкт выживания.

Дарий взглянул поверх ее головы. Лунный свет лился сквозь деревья, касаясь красного золота ее волос, которое вспыхивало при каждом ее движении. Она была так прекрасна, что у него не было иного выбора, кроме как ласково пропустить пальцы сквозь шелковые пряди. – Для меня ты и есть мой инстинкт выживания. Ты тоже это чувствуешь.

Ее длинные ресницы поднялись достаточно, чтобы он уловил проблеск ярко-зеленого цвета, прежде чем она отвела взгляд. – Я не знаю, что я чувствую.» Она выдернула свою руку и послала ему острый взгляд осуждения. – Мы не пойдем туда вместе, помнишь? Ты будешь идти на шаг от меня, и ты не будешь делать ни одну из тех вещей, что мы до этого обсуждали.

Его хриплый смех в ответ послал огонь, танцующий у нее в крови. Она впилась в него взглядом. – Смеяться также запрещается.

Он захватил ее маленькую талию и легко поднял ее на вершину огромного упавшего бревна, так, чтобы они двое стояли рядом, и проворно положил руки ей на бедра, когда она смотрела вниз. На лесном покрове в изобилии росли папоротники, покрывая пространство словно необычная вода зеленного оттенка на фоне синевы ночи.

Пейзаж был настолько красив, что у нее пропал дар речи, даже для того, чтобы сделать выговор Дарию за то, что он забыл соблюдать расстояние между ними. Она старалась не думать о его руках на ней, которые касались ее, словно она ему принадлежала. Он склонил свою голову так низко, что у нее перехватило дыхание. Ее шея пульсировала в ожидании, и огонь начал потрескивать и шипеть, угрожая поглотить ее. Она чувствовала жар его дыхания прямо над ее предательским пульсом.

– Послушай ночь. Она говорит с нами,– сказал он тихо.

Какое-то время она слышала только биение своего сердца. Пульс стучал у нее в ушах, заглушая все другие звуки. Он осторожно повернул ее и привлек спиной в убежище своего тела. – Ничего не говори. Успокойся. Спокойствие должно завладеть твоим разумом, Темпест. Сначала добейся спокойствия. Именно это необходимо, чтобы ты открыла путь знаниям.

Его голос шептал над ее кожей, словно черный бархат. Завораживающий и прекрасный. Чистое волшебство.

Дарий применил заклинание, плотно соткав его повсюду от нее. И не просто к гипнотической силе его голоса или грубой силе его тела, а к самой ночи. Она никогда не замечала, что у темноты были собственные яркие цвета. Луна светила через покров деревьев, купая мир в мягком, переливающемся серебре. Листья блестели, как драгоценные камни, когда ветер легко обдувал их.

Низкий вздох ветра был первым звуком, который она смогла четко определить, после стука собственного сердца. Руки Дария обвились вокруг нее, приковывая ее к его гораздо большему телу. Темпест испытывала неприязнь к ограниченному пространству и она всегда пыталась избежать близкого контакта с мужчинами, особенно когда она была одна, а они были сильны. Однако, вместо того, чтобы чувствовать себя под угрозой, Дарий заставил ее чувствовать себя в безопасности и надежно защищенной.

– На самом деле вслушайся в это,Темпест, твоим сердцем и умом, а также твоими ушами. Ветер тихо поет, нашептывая сказки. Там, неподалеку от нас – ты слышишь это? Ветер принес нам возню стаи лис.

Она наклонила голову, стараясь уловить тот звук, который он слышал. Стая лис. Неужели он правда мог знать это? Как будто прочитав ее мысли, Дарий прикоснулся губами к ее уху.

– Их там три. Они, должно быть, еще очень маленькие, они едва передвигаются.

Темпест почувствовала, что его губы переместились в ее волосы, как будто он случайно, а не умышленно задел пряди. Самосахронение вступило в свои права и она попыталась отойти от него. Но ее нога зависла в воздухе. Она забыла, что находиться на вершине бревна. Только руки Дария удержали ее от падения.

Он тихо рассмеялся, тем, приводящим в бешенство, мужским дразнящим смехом.

– Я был прав. Ты нуждаешься во мне. Тебе нужен телохранитель.

– Я не сделала бы это, если бы ты постоянно не сводил меня с ума,– обвинила она его, но все же продолжала цепляться за него.

– Позволь мне до конца слить свой разум с твоим. Я могу научить тебя слышать, различать истинные звуки ночи. Мой мир, Темпест.

Он взглянул на тонкие пальцы, обвитые вокруг толщины его руки. Она была настолько хрупкой, настолько деликатной, маленькой, но чрезвычайно храброй женщиной. Она родилась для него. Его сердце и ум, его душа признали ее. Каждая клетка его тела, нуждающаяся, из голодавшая, тянулась к ней, с такой силой, которую не возможно успокоить.

Дарий чувствовал, как ее маленькое тело дрожало рядом с его каменным. Жестокий, защитный инстинкт поднялся в нем, сокрушая своей силой. Он хотел отнести ее в свое логовище, охранять ее от повседневных опасностей окружающего их мира, спрятать ее и все время защищать. Но он понял, независимо от того, насколько сильны его чувства, она была смертная и выросла в другом мире, в который он никогда не смог бы вернуться и измениться для нее. Это сформировало ее характер, так же как его возраст и опасности сформировали его. Он не мог изменить ее так быстро. Требования его души и тела должны быть на втором месте после ее опасений, пускай даже и необоснованных.

– Если ты объединишь свой разум с моим полностью, ты будешь в состоянии прочитать все мои мысли?– с тревогой спросила она

Он ласково взъерошил ее волосы.

– Ты имеешь в виду то, что я уже делаю?

Ее изумрудные глаза сверкнули на него.

–Ты не можешь прочитать каждую мою мысль, – сказала она решительно.

Не на долго возникло молчание. Она запрокинула голову назад, чтобы посмотреть на него.

– Ты можешь?

На этот раз ее голос несомненно дрожал.

Дарий хотел стереть поцелуем тот взволнованный взгляд на ее лице.

– Конечно, я могу.

Ее зубы прикусили ее нижнюю губу.

– Раньше ты не мог. Я не думаю, что ты мог, Дарий.

– Ты сливаешься со мной всякий раз, когда мысленно общаещься со мной. Мне понадобилось всего несколько раз, чтобы понять, чем твой разум отличаеться от других, но как только я в этом разобрался, я могу проникать в твой разум как только пожелаю.

Его пальцы обвили ее затылок.

– Если хочешь, я могу разделить с тобой некоторые из твоих воспоминаний. Тебе нравился небольшой переулок позади китайского ресторанчика. Ты любила его необычные булыжники.

В этот раз Темпест сделала рывок, чтобы вырваться на свободу, но Дарий крепко схватил ее, заключая в кольцо его рук.

– Не так быстро, милая. Ты была единственной, кто дал понять, что я говорю тебе неправду.

Она стояла напряженно.

– Никто не будет говорить неправду больше. Твой возраст тому доказательство.

Он снова рассмеялся, пораженный тем, что после столетий одиночества и полного отсутствия эмоций, он мог так легко рассмеяться. Тут все радовало, и сама ночь, и весь окружающий мир, сам факт жизни.

– Это было жестоко, Темпест, – отчитал он ее, но его голос был настолько нежен, что снова перевернул ее сердце.

– Никакого слияния, Дарий. Я думаю, что мы должны сделать хоть что-то полу-нормальное. Просто поговорить. Разговаривать это хорошо. Не о чем-то странном, просто о том, о чем обычно говорят. Расскажи мне о своем детстве. Какими были твои родители?

– Мой отец был очень влиятельным человеком. Он часто упоминается как Темный. Он был великим целителем среди нашего народа. Я понимаю, что мой старший брат с тех пор занял его место среди нашего вида. Моя мать была нежной и любящей. Я помню ее улыбку. У нее была захватывающая улыбка.

Слова вызвали в его памяти прилив теплоты.

– Должно быть, она была замечательная.

– Да. Мне было всего шесть лет, когда её убили.

Ее пальцы в сочувствии сжали его руку.

– Мне так жаль, Дарий. Я не хотела вызывать печальные воспоминания.

– Не воспоминания о моей матери были плохими, Темпест. Когда мне было шесть лет, Оттоманские турки захватили деревню около нашего дома и убили почти всех. Я смог выбраться” – он указал в направлении места разбивки лагеря – ”с немногими другими. Моя сестра, Дезари, вместе с Синдил, Береком, Дайяном, и еще одним другим. После этого мы были отрезаны от остальной части нашего народа.

– В шесть лет? Дарий, что вы делали? Как вы выжили?

– Я учился охотиться на животных поблизости. Я учился кормить других. Это было время больших трудностей. Я сделал очень много ошибок, но все же каждый день получал новый, захватывающий опыт.

– Как вы отделились от своих родителей, своего народа?

– Была война. Человеческие деревни уничтожались вместе с людьми, которых наши семьи считали друзьями. Наши взрослые решили бороться вместе с людьми. Но солдаты напали после восхода солнца, когда Карпатцы являются наиболее уязвимыми, когда они должны затаиться. И было так много солдат, злых и жестоких, полных решимости уничтожить всё в округе, чтобы избавиться от всех нас, так как они считали нас паразитами, вампирами. К сожалению, у взрослых нашего вида нет никакой власти, никакой силы, когда солнце высоко, таким образом, это была резня, бесполезная трата жизней. Так много погибло в тот день, людей и Карпатцев, так же женщин и детей. Многие из нашей расы были подвергнуты ритуальным "вампирским" убийствам – обезглавливанию и вбиванию кола в сердце, мои родители были среди них.

Голос Дария был мягким, грустным, отдаленным, как если бы часть его была столетиями отделена от нее. В его руках Темпест повернулась и коснулась его рта кончиками пальцев.

– Мне так жаль, Дарий. Как ужасно для Вас.

Слезы блестели на ее длинных ресницах, ее глаза блестели. Его скорбь, по его потерянным родителям, по мальчику которым он был, билась в ее сердце.

Дарий коснулся слезинки, ловя ее кончиком своего пальца.

– Не плачь по мне, Темпест. Я не хочу вызывать слезы в твоем сердце. Ваша жизнь была слишком трудной. По крайней мере, прежде чем я потерял эмоций и цвета, моя была наполнена любовью к моей старой семьи, а затем к новой семье в течение сотен лет. На лодке, я и другие бежали из нашей истерзанной войной родины через океан в сильный шторм. Мы были сами по себе, я старший, но мы добрались к берегам Африки, и у нас были большие приключения в те годы и позже – до того, как темнота собралась во мне и распространилась в моей душе.

Она смотрела на его палец, который он поднёс ко рту, чтобы ощутить вкус её мерцающей слезинки, на его черные чувственные глаза, на его совершенные губы, опасно манящие. Она судорожно сглотнула, боясь, что может броситься к нему в объятья, чтобы попробовать на вкус его рот и раз и навсегда потеряться в глубине пылающих глаз.

– Какая темнота? О чем ты говоришь?

– Я ничего не чувствовал за прошедшие столетия. По-видимому, после определённого момента, Карпатский мужчина теряет все свои эмоции и рискует превратиться в вампира. Так как другие зависили от меня, я боролся со зверем внутри себя. Но на протяжении тысячелетий я не видел цветов, не чувствовал радости, не нуждался в женщинах, не было ни смеха, ни любви. Я даже не чувствовал вины, когда приходилось убивать. Во мне был только мой голод. Сильный и внушающий ужас, и никуда не уходящий. Зверь рос во мне, до тех пор,  пока не стал постоянно бушевать во мне, требуя свободу. Тогда, в эту тьму, пришла ты, чтобы принести мне и цвет, и свет, и жизнь.

Дарий сказал это спокойно, искренне, подразумевая именно то, что он сказал. Его рука захватила прядь ее огненно-рыжих волос, чтобы зарыться в них лицом, чтобы он смог вдохнуть ее запах.

– Я нуждаюсь в тебе больше, чем в чём-либо другом в этом мире. Мое тело требует твоего, как свою собственность. Мое сердце признает твое. Моя душа взывает к твоей, мой разум стремиться коснуться твоего. Ты единственная женщина, которая может укротить зверя и удержать меня на этой земле, на пути света и добра. Единственная, кто может удержать меня от уничтожения как смертных, так и бессмертных.

Темпест снова прикусила свою нижнюю губу. Вещи, которые он ей сказал, чуть ли не выходили за рамки того, что она еще могла понять. Они нервировали ее, даже несмотря на то, что он дал ей понять, что она для него является самой желанной женщиной на земле.

– Давай не будем торопиться, Дарий. Я всего лишь согласилась путешествовать с группой некоторое время, но спасать мир – это за пределами моих возможностей. Я умею обращаться лишь с захудалым гаечным ключом, но отношения, я полностью избегаю.

Она могла быть легкомысленной в своих ответах, но ее сердце таяло от каждого его слова. Его старосветская элегантность и шарм, казалось, обеспечивали баланс опасности, которая льнула к нему как вторая кожа. Сексуальный магнетизм также был второй природой Дария, и Темпест не пыталась обманывать себя, думая, что она была невосприимчива к этому.

– Для всех будет во благо, если ты останешься свободной от каких-либо других отношений, – сказал он мягко.

Ее изумрудные глаза мелькнули сверкающей зеленью прежде, чем она снова он него отвернулась, слишком соблазненная его совершенным ртом, чтобы долго на него смотреть.

– Давай пойдем, Дарий. Я думаю, что так будет безопаснее, чем находиться здесь, на бревне, рассматривая холм. Намного безопаснее.

Он обвил свою руку вокруг ее талии и наклонился вперед, лаская теплым дыханием ее затылок.

– Иди, если тебе это так необходимо, малышка, но тебе некуда пойти, кроме как вернуться ко мне.

Она решительно убрала его руку, обвившую ее талию, гордясь своей решимостью. Если его тело находилось поблизости от ее, то их обоих охватывал жар. Единственную разумную вещь, которую нужно было сделать, так это воздвигнуть между ними океан или ледник. Возможно все полярные льды.

Его, приводящий в бешенство смех, последовал за ней, когда она спрыгнула с бревна и гордо зашагала прочь. «Читать твои мысли становиться все интереснее, милая. Мы всегда сможем поселиться в иглу.

– Не вариант. Ты растопил бы эту проклятую вещь. И где бы мы тогда были? Я уже сказала тебе, чтобы ты не использовал свои гипнопизирующие глаза. Возможно тебе следует попробовать носить маску.

Он снова рассмеялся своим сексуальным смехом. Определенно должен носить. Его смех будоражил ее кровь. Воспламеняя и превращая ее в лаву, настолько вязкую и тяжелую, что она уже собиралась броситься в его объятья и молить о пощаде, если он не прекратит. После этого он бы сожалел. Несомненно.

Она обернулась и впилась в него взглядом.

– Ладно. Изобрази ящерицу.

Он внимательно изучал ее лицо.

– Ящерицу?– повторил он. Тогда дьявольская улыбка тронула его чувственный рот.

– Облизать твою кожу? С удовольствием. Просто скажи мне где.

Он специально близко наклонился к ее пульсу на шее, его глаза сразу загорелись, а смех сошел на нет.

Темпест со всей силы оттолкнула его. Если его бархатная шероховатость языка коснется ее шеи, что она пропадет.

– Оттойди от меня.» Она отступила на два шага с повышающейся тревогой.

– Я серьезно, Дарий. Или нам понадобиться дуэнья.

– Ты сказала, чтобы я изобразил ящерицу.

Его рука захвалила ее запястье, держа в плену у своего бока.

– Я имела в виду чешую. Ты должен был покрыться чешуёй. Если бы ты превратился в то, от чего у меня мурашки по коже, что я не чувствовала бы, что риску своей честью, гуляя с тобой в лесу.

Она рассмеялась, назло себе.

– Если бы я принял обличье ящерицы, то ты бы с криками убежала обратно в лагерь. Дарий знал, что Джулиан и Дезари уже отбыли в труристическом автобусе вместе с кошками. Дайан, Синдил и Берек в данную минуту садились в быстрый маленький автомобиль Берека, который он так любил. Он слышал, как Берек умолял Синдил поговорить с ним, пытаясь убедить ее, что он на самом деле не предатель.

Дарий воспользовался небольшой заминкой Темпест, чтобы завладеть ее рукой. Его пальцы крепко сплелись с ее и привлекли ее под защиту его плеча.

–Если бы я перевоплотился, я хотел бы показать и сделать для тебя Комодского варана.

Тепемест пропустила несколько ударов сердца, в то время когда ее воображение переваривало все это.

– Разве мы не должны были куда-то отправиться сегодня вечером? Я думала, что вы придерживаетесь плотного графика работы. Давай пока упистим из виду Комодских варанов. Ты и в человеческом виде внушаешь страх.

Они направились обратно к лагерю, проходя через слой тумана, который осел вдоль лесного покрова. Это было жутко и красиво, что делало из леса волшебное, мистическое место. Темпест нравилось чувствовать силу руки Дарий, тепло его тела, согревающее ее и то как он легко и плавно двигался с намёком на требовательную диктатичную власть. Но больше всего она любила, когда его глаза властно горели над ней, в то время как его точеный совершенный рот искушал ее.

Дарий так резко остановился, что она врезалась в него. Он повернулся к ней лицом, черты которого были темными и чувственными в лунном свете, лившимся сквозь навес деревьев. Он посмотрел так, словно он был властным повелителем, колдуном вне всякого сомнения. Темпест только и могла, что уставиться на его мужскую красоту, потерявшись в голоде его глаз.

Она не могла дышать, когда он был так близко от нее. Его глаза потемнели, став беспощадными и голодными, с необузданной нуждой. Его руки скользнули по ее рукам, чтобы лечь на ее бедра, для того чтобы придвинуть ее тело еще ближе к своему. Темно-синий воздух, смешанный с серебристым сиянием луны, объединился с белой полосой тумана, окружив и отрезав их от остального мира.

Дарий медленно склонил к ней голову, влекомый какокй-то силой, помимо своей собственной, которая была за рамками его понимания. Все, что имело значение в данный момент, так это то, что он чувствовал ее атласно-мягкий рот под его. То, что он вкушал ее дикий мед. То, что он брал управление на себя и прекращал их взаимные страдания. Он должен был сделать это. Они оба нуждались в этом, как в дыхании.

Его губы твердые, но всё же нежные как бархат, двигались по ее, мягко уговаривая ответить. Он почувствовал, как она пошевелилась под его руками, скользнув прямо в него, плотно окутав собою его душу. Его зубы прикусывали нежно, настойчиво, пока Темпест не выполнила его невысказанное требование и не открыла для него свой рот. Земля ушла из-под его ног, но его рот не отрывался от ее, перенося его через время и пространство туда, где он ещё ни разу не был.

Непроизвольно, вовсе не собираясь так поступать, Дарий нашёл её разум и объединил вместе со своим, делясь своими эротическими фантазиями, его радостью от ее существования. Разделяя с ней то, так его тело ожило и забушевало для нее, нуждалось в ней. Жаждало ее.

Чистые чувства. Он высоко парил без крыльев, в невесомости, в то время как огонь всё больше разгорался в нем. Он был потярян в ней, и так будет происходить всегда. Ее кожа была такой мягкой, ее волосы словно шёлк. Она – само чудо жизни.

Все его чувства были в ней, сметая Темпест в вихре его страсти, ловя ее желание и увеличивая его, до тех пор, когда она уже не знала, где заканчивалась она и начинался он. Пока они не стали одним целым, поглощенным пламенным голодом. Не было такого места, где она смогла бы укрыться от этого, она нуждалась в нём, почти стольже сильно, как он в ней.

Его руки собственнически сжались, увлекая ее в убежище его твердого мужского тела. Глубоко внутри него, его кровь загустела, превращаясь в расплавленную лаву, огненной бурей несясь по его жилам, пока он не понял, что он весь охвачен огнем.

Мы должны остановиться.

Слова, словно крылья бабочки, легко коснулись его разума, бездыханные, эротичные, наполненные тем же голодом и нуждой, которая угрожала захватить их обоих и разрушить его самоконтроль. Но было что-то еще.Что-то новое. Поскольку их разумы были слиты, он распознал что это было – страх, насколько элементарный, как само время.

Отстранившись от настойчивых требований его тела, Дарий заставил себя вернуться к реальности, назад к подобию здравомыслия.