Текст книги "Темное вожделение (ЛП)"

Автор книги: Кристин Фихан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 23 страниц)

«Только ты заключил с ним такой договор. Он хотел, если перевоплотится и не сможет встретить рассвет сам, чтобы на него охотился ты и наоборот. Ты не хотел, чтобы твой брат или я несли ответственность за твое убийство».

«Я не могу отследить его». – Жак не мог спрятать свое расстройство и ненависть к самому себе в голосе.

«Ты уверен, что это был крик Байрона?»

«Без сомнения. Мы разговаривали несколько минут назад. Шиа вдруг почувствовала себя плохо и сказала, что кто-то за нами следит. Я не смог никого обнаружить, да и Байрон не выказывал беспокойство».

Жак и Шиа двигались через сузившийся горный проход вверх к выходу. Жак ощущал нормальную активность своего вида в преддвериях приближающегося рассвета.

«Мы приложим все усилия, чтобы найти его, пока будем в состоянии».

«Женщина Михаила может иногда отслеживать, что даже нам не под силу. Она очень одаренная. Мы встретимся с вами в доме. У вас есть темные очки и одежда?»

«У Шиа есть, а я смогу с легкостью самостоятельно создать ее. Она все еще слаба, чтобы попытаться изменить форму, и не пойдет на это. Не пойду и я». – Жак услышал эхо насмешки.

«Женщины должны быть защищены, даже от их глупого желания быть в гуще конфликта».

«Когда ты найдешь свою Спутницу жизни, целитель, все твои мнения, возможно, покроются облаками», – защищался Жак.

Рассвет несся по небу, продираясь сквозь облака. Дождь все еще лил стеной, а ветер отчаянно завывал в кронах деревьев. В пещере они были от этого защищены, но как только вышли из нее, сразу попали во власть бури.

Жак наклонился ближе к уху Шиа.

– Шторм снижает воздействие солнца на нас. Я ощущаю в этом силу целителя.

– Нет же никакого солнца. Вампир будет в состоянии встать?

Жак покачал головой.

– Он не может наблюдать рассвет даже чрез занавес облаков. Мы часто используем погоду, чтобы передвигаться в ранние часы рассвета и последние часы дня. Это позволяет нам лучше смешиваться с людьми и наши глаза и кожа меньше страдают.

Он почувствовал ее дрожь и немедленно обхватил пониже своего плеча. Погода не беспокоила его, любой карпатец мог отрегулировать температуру тела с легкостью. Шиа нужно было многому научить, она должна преодолеть свое отвращение к кормлению, чтобы восстановить полностью свои силы.

– Целитель прав, ты знаешь. Это слишком опасно, позволить тебе совершить такое. Я не знаю, о чем думал.

– Пусть целитель занимается своим делом. – Шиа взглянула на Жака надменно из-за плеча. – Целитель может быть гением, создающим чудеса, но он ничего не знает о женщинах. Не сделай ошибки, послушав его в этом вопросе. Даже ты со своей потерянной памятью знаешь больше, чем этот идиот.

Жак снова рассмеялся. Его взгляд прошелся по ее шее в районе затылка, посылая дрожь по всему позвоночнику.

– Как легко ты меня обходишь. – Он не мог сопротивляться триумфу, несущемуся через него.

Шиа могла восхищаться целителем за его таланты, могла даже учиться у него, но отношение того противоречило ее независимой природе. Жак понял, что способен любить в ней эту самостоятельность.

– Ты всего лишь простой человек, чего же еще ты ждал? – спросила она с серьезным видом. – А вот я блестящий хирург, женщина со многими талантами.

– Летучие мыши становятся очень возбужденными. Я не уверен, что смогу препятствовать им налететь на нас, – поддразнил он беззлобно.

Неосознанная дрожь пробежала по ней, но она просто потащила его за руку, обеспечивая его близость, и вернулась к предыдущему вопросу.

– Думаешь, мы сможем забрать Байрона, когда найдем его.

– Дом слишком опасен. Это должна быть либо пещера, либо земля. Мы можем передать его целителю, а сами поискать безопасное месть для отдыха, возможно, даже вернемся сюда.

– Это-то и волнует меня больше всего.

– Где ты научилась говорить так саркастически?

Жак хотел, чтобы его вопрос поддразнивал, но горькая улыбка изогнула ее мягкие губы, а в глазах появилась боль.

– Ты быстро научишься себя защищать сам, когда ты другой, когда не можешь приводить домой одноклассников, потому, что твоя мать может забыть, что ты вообще есть, что есть мир. Иногда она могла стоять у окна в течение многих дней, в буквальном смысле дней. Мама даже не узнавала меня. – Она остановилась. – Я похожа на нее, Жак? Из-за того, что я с тобой, я стану похожа на нее?

– Нет, – он ответил честно, как только мог. – Некоторое вещи еще так разрозненны в моей голове, у меня есть только кусочки информации. Я знаю, что большинство Спутников жизни хотят жить и умереть вместе. Но если есть ребенок, то он поддерживает Спутников жизни, приводя их к нормальному состоянию не только физически, но и эмоционально. – Он не рассказал ей о детях, отданных другим парам, потому что Спутницы жизни не могли жить без партнеров. Они знали, что о ребенке хорошо позаботятся, будут любить, потому как большинство карпаток теряли ребенка в течение первого года жизни или сразу после рождения.

– Я знаю тебя, Шиа. Независимо от того, как трудно тебе будет, ты сможешь выдержать это. Ты не оставишь нашего ребенка, как оставила тебя мать. Наш ребенок будет любим, и о нем будут заботиться каждую минуту его жизни. Я в этом абсолютно уверен.

Она поймала его руку, препятствуя ему выйти на дождь.

– Обещай мне, что если у нас будет ребенок, и что-то случиться со мной, то ты сможешь вырастить его сам. Будешь любить и заботиться о нем, как должна была бы я. Обещай мне, Жак.

– Ребенка карпатцев любят и защищают раньше всех. Мы не обращаемся плохо с детьми.

– Это не то, о чем я просила тебя.

Он на мгновение сильно закрыл свои глаза, неспособный ей солгать. Жак был одним слишком долго. И никогда не сможет остаться без нее.

– Обретение Спутника жизни происходит только один раз, маленькая Рыжеволоска.

– Наш ребенок, Жак. Если что-то случиться, я не хочу, чтобы его растили незнакомцы.

– Иногда, Шиа, другая пара лучше для ребенка, чем убитый горем Спутник жизни.

Ее быстрый уход вглубь, срыв дыхания и блокировка ума была так сильна, что все это напугало его и заставило понять, что это не было случайной прихотью.

– С тобой никогда не было, что чужие могут обидеть ребенка? Что родитель может успокоить и больше ценить? Эта потребность в тебе – выбрать смерть, когда есть ребенок или другие члены семьи, эгоистична и болезненна.

– Ты упорствуешь в оценке с человеческой точки зрения, – сказал он мягко. – Ты даже не представляешь, что влечет за собой наша связь. – Его сильные пальцы сплелись с ее, поворачивая ее суставы в сторону его теплых губ, когда он стал ласкать ее мягкую кожу. – Возможно, нам стоит отложить обсуждение данного вопроса, пока мы не будем в безопасности, и Байрон тоже.

Она отказывалась встретиться с ним глазами.

– Я уверена, ты прав, Жак. – Шиа хотелось списать выступившие слезы на близость рассветных лучей, а не на беседу.

Она последовала за Жаком вниз к лесной полосе без ропота, тщательно продолжая поддерживать сильный блок, препятствующий чтению ее мыслей. Шиа понимала, почему он считал, что должен умереть, если что-то случиться с ней. Жак слишком долго был один, чтобы вновь оказаться без якоря. Возможно, и вправду, он стал бы слишком опасен для мира. Но еще ей придется признать, что никаких детей не будет в их будущем. А вечность – это слишком долго, чтобы жить с таким знанием. Она не сможет родить ребенка, учитывая чувства Жака, никогда не возьмет на себя такой риск.

Шиа закусила губу и слегка споткнулась от усталости. Автоматически она схватилась за пояс Жака для поддержки. В течение мгновения она думала, что у нее есть шанс нормальной жизни, а возможно, и ненормальной, которую знали другие – семья, ребенок, муж.

«Не надо, Шиа. У меня сейчас нет времени, чтобы успокоить тебя, рассеять страхи. Оставь это».

Пораженная, что он проник сквозь ее блок, она искала ответ на его лице, таком гипнотизирующем, красивом, обольстительном, но искалеченном пытками, которые не смог бы даже вообразить другой человек. Его глаза, незащищенные темными очками, которые он держал в руке, переместились на ее лицо. Она увидела там любовь, чувство собственничества, темное обещание на всю вечность.

Его пальцы прикоснулись к ее подбородку, посылая танцующее пламя, разрастающееся вдоль позвоночника. Его палец прикоснулся к ее нижней губе, и сексуальная дрожь стала подниматься с низа живота.

«Тебя тянет ко мне. Шиа, мы две половинки одно целого. Ты свет к моей тьме. Я могу быть болен, даже безумен, но знаю в глубине своего сердца, в душе, что никогда не смогу жить без тебя». – Его рот мягко прикоснулся к ее векам.

– Меня нелегко убить, Рыжеволоска, я не отдам своего. Муки последних лет дали мне силу желания не переживать подобного.

Она потерлась лицом об него, желая спрятаться в нем для удобства.

– Мы пока раздельно, Жак, во всех сторонах жизни. Легко сказать в пылу страсти, что все замечательно, но совместное существование может быть очень трудным. Мы такие разные.

Его рука обхватила ее талию, убеждая принять сравнительное убежище деревьев. Дождь хлестал, намочив их. Облака, темные, массивные плавали над ними. Но Жак почувствовал первые булавочные уколы солнца, когда оно стало пониматься над облаками. Появление первых утренних лучей вызывало чувство неудобства, осознание собственной уязвимости. Надевая темные очки, он двинулся вперед быстрыми, длинными шагами. Если бы только она приняла питание от целителя, они бы уже, изменив форму, мгновенно добрались бы до домика.

Жак знал, о чем она думает, блок в ее голове был достаточно силен, чтобы не пустить его, но он никогда не мог заставить себя полностью оставить ее. Какая-то его часть жила в ней, тихая, словно слабая тень, но все равно оставалась там. Шиа всегда мечтала о ребенке, чтобы отдать ему любовь, которая была у нее. Теперь же чувствовала, что на это нет надежды. Вопрос о ребенке был очень важен для нее, но Спутники жизни не могли лгать друг другу или обманывать. Он мог только просить о мгновенной смерти без приступа растерянности, без сомнений, если что-то случиться с Шиа. Иначе он опасался, что станет монстром, скрывающимся сейчас внутри него так близко к поверхности. Монстром для мира людей и карпатцев, которого никто до этого не знал. Было что-то неправильное в нем, и только Шиа могла держать это и остальную часть мира раздельно.

И у нее не было ни единого шанса разорвать связь. Он знал, каждый его инстинкт будет противиться. Гнев, всегда такой близкий, смертельно-опасный, был сейчас на поводке и под контролем. Пока Шиа была с ним.

Но сейчас ему нужно найти Байрона и снова стать карпатцем. Что-то внутри него принуждало его сильно, почти подавляюще. Словно какая-то его часть, не его ум, а что-то глубже внутри, помнило об этой дружбе. Ему следует поместить Шиа в транс и приказать спать. И сделать все что надо. Но правда состоит в том, что он не может перенести быть порознь с ней и хочет, чтобы она спала под его защитой. А еще Жак хотел ее счастья.

«Женщины!»

Шиа слышала его раздраженную жалобу в голове. Маленькая улыбка промелькнула неохотно на ее губах.

– Я осложняю тебе жизнь, Жак? – сладко спросила она с надеждой.

Он резко остановился, заставив замереть и ее. Жак поймал ее влажные волосы в своем кулаке и удержал голову так, что дождь стал сбегать по сладкой, словно мед, коже.

– Правда, Шиа, ты заставляешь меня это чувствовать, и не знаю, смогу ли выдержать это. – Его рот нашел ее почти вслепую, отчаянно, жадно впиваясь, словно он собирался съесть, поглотить своим телом навсегда.

«С тобой ничего не может случиться!» – Его руки резко прикасались к ее коже, тело стало таким напряженным, ум пришел в полное смятение. И он почувствовал большой голод.

Шиа инстинктивно отреагировала, ее тонкие руки обхватили его шею, тело, мягкое и гибкое, прижалось к его агрессивному, спокойный ум с любовью, теплом и чувством безопасности окутал его разделенный, замученный. Она целовала безоглядно, выплескивая каждую унцию любви и поддержки, которую сумела вместить в ответ. Он неохотно поднял голову прижался своим лбом к ее.

– Ничего и не случиться со мной, Жак. Я думаю, что у тебя есть другие моменты для беспокойства. – Она взъерошила его волосы, словно он был маленьким мальчиком, и дразнящее усмехнулась. – Карпатцы умеют сжиматься?

Он мягко засмеялся, удивляясь тому, что смог это сделать, хотя еще мгновение назад был напуган.

– Ты такая непочтительная, какой может быть только женщина.

– Я не только женщина, глупый, я еще и врач, просто блестящий. Все так говорят.

– И теперь? – он прижал ее теснее к своему сильному телу, думая о том, чтобы взять ее в свое тело, а руками защищая.

– Это слишком много для тебя, Жак? Снова встретиться с теми мясниками? Ты уверен, что справишься?

Он поднял свою голову, и она не смогла увидеть его улыбку, напоминающую волчий оскал, не коснувшуюся его ледяных черных глаз.

– Я надеюсь возобновить наше знакомство.

Шиа коснулась его ума своим, и нашла мрачное удовлетворение от мысли от схватки. Но Жак был слишком силен, чтобы позволить ей увидеть гнев и ненависть, кипевшие в нем, угрожая взорваться и превратиться в насилие и смерть. Шиа была целителем и нежной женщиной и попросту не выдержала бы того зла, которое он видел и вмещал сам. Она взяла его руку, переплетая пальцы. У нее никогда не будет ребенка, но есть Жак. Шиа хотела, чтобы он не испытывал боль и муки, которые совершили те мужчины и существо, способные снова покалечить его. Она была полна решимости позаботиться о нем.

Глава 12

Рейвен стояла под относительной защитой крыльца с поднятым к небу лицом и закрытыми глазами. Крошечные бусинки пота усеивали лоб, а пальцы были сомкнуты на животе. Она была где-то за пределами своего тела, сконцентрированная на желании найти Байрона. Около нее стоял безмолвный, темный, пугающий муж, его сознание было, очевидно, слито с ее. Михаил был так похож на Жака, Шиа не могла оторвать от него пристально взгляда. Когда она начала приближаться к крыльцу на шаг позади Жака, то увидела, Михаил был в ярости. Он весь кипел гневом, насилие бурлило очень близко к поверхности, но все же положение его тела было призвано защищать. Он стоял между Рейвен и свирепостью бури.

Грегори был там же, застыв, словно статуя, его лицо напоминало маску, а серебряные глаза были пусты, как смерть. Шиа не стала подходить к нему. В его неподвижности было что-то опасное. Шиа чувствовала, у нее нет ни единого ключика, позволяющего разобраться в сложной природе мужчин-карпатцев. Грегори наблюдал за Рейвен суженными от беспокойства глазами, видевшими слишком многое. Внезапно он выругался низким, порочным голосом, поражающим своей глубиной и силой.

– Она не должна подвергать себя опасности. Она беременна.

Его глаза встретились с Жаком. Серебряные молнии и лед. Полное понимание между этими мужчинами. Шиа стремительно объединила свой разум с сознанием Жака, чтобы попытаться осмыслить подводные камни. Беременность Рейвен, если таковая была, изменила все, в чем были заинтересованы мужчины. Шиа видела, беременность Рейвен внешне еще не проявилась, но считала, что целитель не мог ошибиться. Он казался непогрешимым и таким уверенным. Ребенок был всем, самым главным для мужчин. Удивило и потрясло ее то, как они расценили беременность. Это было подобно чуду для них обоих. Ребенок был важнее любой из их жизней. Шиа запуталась. Несмотря на разрозненные воспоминания Жака, его черта защитника была сильна.

– Он не знает, где находится, и не может двинуться. Его ум все еще закрыт. Он чем-то парализован. – Голос Рейвен поразил Шиа, возвращая ее назад к разбушевавшейся погоде и спасательной миссии.

Рейвен явно говорила о Байроне.

– Он не может пошевелиться или позвать, даже телепатически. Там темно и влажно. Он знает, что будет сильно страдать, прежде чем его убьют. – Рейвен зашаталась, поглаживая успокоительными движениями живот.

Целитель двинулся, словно размытое пятно, схватил ее за руку и выдернул под проливной дождь. Поймав рубашку Михаила, Грегори и его выдернул под яростный шторм.

– Прерви Рейвен, сейчас же, – скомандовал Грегори.

Он потряс ее, а потом Михаила.

– Отпусти его немедленно!

Жак прыгнул вперед, схватил брата и ударил по лицу раз, другой.

– Возвращайся! – Это был хриплый крик.

Шиа закусила губу, мгновенно напуганная. Пара оказалась каким-то способом связанной и пойманной вампиром в ловушку вместе с Байроном. Грегори тянул Рейвен дальше под проливной дождь. Жак рядом тащил Михаила. Именно Михаил первым пришел в себя. Посмотрел на брата, осматривая его, как будто не осознавая, где он. Затем инстинктивно потянулся к Рейвен.

– Верни ее, Михаил. Вернись за ней. Прикрой ее спину. Это слишком опасно для нее. Даже несмотря на мою связь с ней, она поймана в ловушку, – сказал Грегори. – Мы имеем дело с кем-то большим, чем просто вампир. Этот хорошо разбирается в черной магии, использовании камней и силе трав. Я знаю, что он сделал и как.

Михаил сильнее притянул Рейвен к себе, его черные глаза смотрели напряженно от умственного напряжения. Рейвен, моргнула, осмотрела себя и удивилась, что оказалась под дождем. Ее рука прошлась по лбу в жесте, выражающем боль.

– Прекрати смотреть на меня. Я чувствую себя каким-то экспонатом паноптикума, – сказала она, пряча лицо на груди Михаила.

Его руки обняли ее, привлекая в убежище своего тела, показывая любовь к ней. Это был такой интимный жест.

Шиа пришлось отвернуться. К своей тревоге она заметила, что целитель изучает ее. Шиа придвинулась ближе к Жаку, подсознательно ища защиты от такого пристального исследования.

– Тебе нужно поесть, – мягко сказал целитель.

– Когда я захочу есть, то поем, – надменно ответила ему Шиа. – Вы не должны волноваться обо всех нас. Я знаю, как заботиться о себе.

Серебристые глаза отвергали ложь.

– Ты излучаешь голод, твоя слабость подвергает нас всех опасности, – объявил Грегори, поворачиваясь к Рейвен и пристально смотря на нее.

Рейвен забавно скорчила гримасу.

– О, успокойся, Грегори, – попросила она, стрельнув в него синими глазами.

Слабая улыбка изогнула его губы, не затрагивая глаз.

– Я не сказал ни слова.

– Ты умеешь молчать красноречивее всяких слов, и ты знаешь это. – Ее подбородок воинственно поднялся. – Твоего мужского превосходства достаточно, чтобы заставить женщину кричать. Честно, Грегори, холодная логика делает человека сумасшедшим. – Она позволила Михаилу увлечь себя назад на крыльцо.

– Мужчин обычно и отличает от женщин наличие логики, а не эмоций, – ровно сказал Грегори. – Твоя первейшая обязанность состоит в защите вашего ребенка. Наша первейшая обязанность – в защите тебя. – Его пристальный серебряный взгляд порицал Михаила.

– Ты не знаешь наверняка, беременна ли я.

– Не играй в эти игры, Рейвен. Иногда твое непослушание очень утомительно. Я знаю, у тебя будет ребенок. Ты не можешь спрятать от меня такое. Михаил знает – это так, и еще знает, что не может позволить тебе подвергаться опасности в этой миссии в таких условиях.

Рейвен откинула свои эбеновые волосы.

– Я ни у кого не спрашиваю позволения что-либо делать. Я решаю сама. Я родилась и выросла человеком, Грегори, – сказала она. – И могу быть только самой собой. Байрон мой друг, и он в беде. Я хочу ему помочь.

– Если твой Спутник жизни в восторге от тебя и позволяет такую глупость, – ответил мягко, угрожающе Грегори, – тогда мне не остается ничего, кроме как защищать тебя самому.

– Не смей так говорить о Михаиле! – разъярилась Рейвен.

«Ты действительно, знаешь, как разворошить осиное гнездо, женщина?» – поинтересовался Михаил, отлично понимая и поддерживая Грегори.

Грегори не смотрел на него, но его замешательство вылилось в шторм.

«Ребенок, которого она ждет, является моей Спутницей жизни. Эта девочка принадлежит мне». – В его голосе можно было безошибочно прочесть предупреждение, фактически угрозу.

За все столетия такого еще никогда не случалось. Михаил мгновенно закрыл свой разум от Рейвен. Она никогда не поймет чувства Грегори. Без Спутницы жизни у целителя нет выбора, кроме как в итоге убить себя или стать воплощением зла. Вампиром. Вурдалаком. Грегори провел бесконечные столетия, ожидая свою Спутницу жизни, терпел, когда другие, моложе его, сдавались. Грегори защищал их людей, живя уединенно, чтобы заботиться о народе. И был на много более одиноким, чем другие из их вида, и более восприимчивым к силе власти, поскольку вынужден был часто охотиться и убивать. Михаил не мог обвинить своего самого старого друга в его чувстве собственника, защитном побуждении по отношению к будущему ребенку. Он говорил спокойно и твердо, надеясь избежать конфликта. Грегори держался так долго, что обещание получить Спутницу жизни в итоге могло привести его за край, во тьму безумия, если он почувствует опасность для девочки.

«Рейвен не похожа на женщин-карпаток. Ты это всегда знал и принимал. Она не будет прятаться все время в уединении. Иначе бы давно уже увяла и умерла».

Грегори фактически зарычал, угрожающий рокот заморозил Шиа на месте, Жак наклонился, чтобы иметь лучшую возможность для защиты Михаила. Рейвен бесстрашно вышла из-за спины Михаила и положила руку на плечо целителя. Все остальные могли считать, что Грегори имел шанс перевоплотиться в любой момент, но он держался многие столетия, и Рейвен непонятно почему считала, что он больше не причинит ей боль, как если бы был ее ребенком.

– Грегори, не сердись на Михаила. – Ее голос был мягок и нежен. – Его первая обязанность передо мной – сделать меня счастливой.

– Нет, твоя защита. – Голос Грегори напоминал смесь жара и света.

– По сути это одно и то же. Не обвиняй его, что нам пришлось пойти на это, несмотря на твое мнение, что я не готова. Это было нелегко для него и для меня. Мы просто ждали с ребенком, пока я не освоюсь с жизнью карпатцев, но это могло занять больше времени, чем было у тебя. Ты для нас значишь гораздо больше, чем просто близкий друг. Ты часть нашей семьи и находишься в наших сердцах. Мы не хотим рисковать тобой. Мы хотели бы, чтобы этот ребенок был женщиной, которая, когда вырастет, будет заботиться и любить тебя. Мы считаем, она будет твоей половинкой.

Грегори пошевелился, как будто собирался сказать что-то еще.

«Ничего не говори!» – прошипел в голове целителя Михаил. – «Она считает, у ребенка будет выбор».

Грегори мысленно кивнул Михаилу. Если тот хотел спокойствия своей жены, благодаря ложной мысли, что у девочки будет выбор в этом вопросе, то пусть так и будет.

Шиа была удивлена, что такой сильный человек, очевидный лидер, как Михаил, мог спокойно позволить другому человеку брюзжать на себя, упрекать, как только что делал Грегори. Она начала подозревать, что брат Жака был человеком с очень сильным характером, любовью и эмоциями, очевидными между ним и Рейвен, что заставило подступить слезы к глазам. Это была семья Жака, его наследие: настоящая любовь, привязанность среди них, делающая их способными принести огромную жертву. Она просунула свою руку под руку Жака, цепляясь за него, ощущая, что у нее с Рейвен есть нечто общее.

Синие глаза Рейвен не отрывались от Грегори.

– Если ты желаешь обследовать меня, чтобы определить пол ребенка, то можешь сделать это. – Она задрала подбородок. – Но поскольку ты хочешь, чтобы я приняла тебя полностью, вместе с твоей природой хищника, то тоже должен принять меня такой, какая я есть. Мое сердце и душа могут принадлежать карпатке, но ум – человеку. Я не буду задвинута на полку только потому, что ты и мой муж считаете это необходимым. Человеческие женщины давным-давно пережили средневековье. Мое место с Михаилом, и я должна принимать свои собственные решения. Если ты захочешь добавить свою защиту к защите Михаила, буду только благодарна.

Была долгая тишина, красный огонь медленно исчезал из серебряных глаз. Грегори медленно, с бесконечной усталостью покачал головой. Эта женщина отличается от его вида. Опрометчивая. Сострадательная. Не осознающая запретов, она их попросту ломала. Его рука легла на ее живот, пальцы напряглись. Он сосредоточился, нацелился, посылая себя за пределы своего тела. Намеренно двигался вокруг крошечного существа, сливаясь с его светом. Рискуя. Это была его Спутница жизни, он мог гарантировать это каждым способом, имевшимся в его распоряжение, от крови до соединения сознаний. Никто не был так силен, как он. Эта девочка была его и только его. Грегори сможет продержаться, пока она не достигнет совершеннолетия.

– У нас получилось? – мягко спросила Рейвен, возвращая Грегори назад в его тело. – Это девочка.

Грегори отошел от Рейвен подальше, стараясь удержать свое желание под контролем.

– Лишь немногие карпатские женщины могут выносить полный срок. А ребенок редко переживает первый год жизни. Не думай, что ты не относишься к этой категории. Ты должна отдыхать и заботиться о себе. Ребенок на первом месте, так сказал бы и Байрон. Михаил должен забрать тебя подальше от этого места, вампиров и убийц. Я стану охотиться и избавлю наших людей от опасности, а тем временем твой Спутник позаботиться о тебе. – Голос Грегори был низким и был окрашен серебристыми тонами света, зазывающими и завлекающими.

Этому было практически невозможно сопротивляться. Так успокаивающе, убеждающее и разумно.

Рейвен на самом деле пришлось избавиться от принуждения, чтобы сделать, как он хотел. Она впилась в него взглядом.

– Даже не пытайся провернуть это со мной, Грегори. – Она обратила свое внимание на Михаила, наблюдавшего за ней. – И ты туда же, ведешь себя, как мачо. Следи за этими парнями Шиа, они просто невыносимы. Они сделаю все, что угодно, лишь бы добиться своего.

Шиа улыбнулась.

– Я заметила. – Это подтверждало, что она видела ранее: как Рейвен учит считаться с собой своего мужчину.

Для Шиа это пока было слишком сложно.

– Я не могу оставить Байрона там, чтобы он перенес то же, что и Жак. – Рейвен упрямилась.

Она смотрела мимо Грегори на Шиа в надежде на поддержку.

– Мы не можем.

Шиа сама видела, на что способны человеческие мясники, она могла оставить Байрона такой участи не больше, чем убежать от Жака. Они кивнула соглашаясь.

– Как только мы узнаем, где Байрон, вы, мужчины, пойдете за ним. Я останусь с Рейвен, мы будем ждать вас здесь. Вампир не может выйти на солнце, и у нас есть оружие, если объявятся люди.

– В любом случае, Михаил, ты знаешь, что сможешь защитить нас от людей даже на расстоянии, – напомнила ему Рейвен.

– Шиа права, целитель, – внезапно поддержал женщин Жак.

Он был должен Байрону. И не мог позволить никому страдать так же, как сам. Жак поглядел на Грегори.

– Ты узнал, что Рейвен и Михаил в беде, когда они были телепатически соединены с Байроном. Что это было? Как вампир смог заманить нас в ловушку?

– Он поймал в ловушку Рейвен и меня через Байрона, колоссальное достижение, – допустил Михаил.

Потом он с сожалением потер свою челюсть.

– Это возможно, маленький брат. Тебе понравилось приводить меня в чувство? Правда, ты слегка перестарался.

Зубы Жака блеснули в улыбке. Он не мог не восхищаться спокойствием Михаила перед такой смертельной угрозой, как объединенные целитель и вампир. Быть в состоянии пошутить, забыть эго карпатского мужчины – настоящее чудо. В памяти всплыли фрагменты о нем, увеличивая объем воспоминаний о величии, силе, клятве хранить их народ. Его руки скользнули вокруг Шиа, его привязи к действительности, мостику от потерянного прошлого до настоящего. Шиа ответила, так хорошо подыгрывая, совершенно не нуждаясь во втором намеке. Она немедленно облокотилась на него, затопляя его ум теплотой и успокаивающим комфортом.

– Есть корень, – объяснял Грегори. – Его можно размолоть в мелкий порошок, смешать с двумя разновидностями ягод и шалфеем. Потом начать варить, пока он не разбухнет, вся жидкость не испариться и не останется гель, который потом нужно смешать с ядом древесной лягушки. Я уверен, вампир использовал этот рецепт. Рецепт древний и забытый почти всеми, кроме тех из нас, кто изучал алхимию и черную магию. Я знаю только двоих помимо меня, кому это известно.

– Эйдан, – мягко сказал Михаил. – Или Джулиан.

– Этого не может быть, – отверг Грегори. – Я бы почувствовал их присутствие на нашей земле. Даже измененными узнал любого из них.

– А что делает этот препарат? – спросила Шиа.

Личность вампира отошла на второй план, она была намного более заинтересована действием смеси, описанной Грегори. Шиа изучала травы и лекарственные растения самостоятельно. Такие широко известные, как наперстянка и рододендрон, могут вызвать паралич. Она также знала, что яд древесной жабы мог быть смертелен. Некоторые племена в различных частях света обнаружили его свойство и использовали, обрабатывая им наконечники стрел и копий. Получается, что смесь корня, яда и ягод должна каким-то образом парализовать нервную систему, даже затронуть мозг.

– Как смесь действует?

– Должна попасть в кровь, – уточнил Грегори.

– Кто-то должен быть рядом, чтобы ввести это в карпатца? Даже у вампира не достаточно хитрости, чтобы полностью замаскировать свое истинное обличье перед кем-то, типа Жака. Это невозможно, – сказал Михаил. – Жак был охотником, вершителем правосудия. В те времена, когда убийства опустошали наших людей, он должен был быть вдвойне осторожен.

– Вампир обманул его. Это ведь обычное средство для обманщика? – пояснил спокойно Грегори. – Рассвет настал. Мы должны поспешить.

Дождь лил в тишине, ветер покачивал деревья. Жак настороженно осмотрел лес. Фрагменты памяти, дразнясь, шептали ему.

– Кровь. Так много крови. – Слова появились сами по себе.

Кончики его пальцев рассеяно касались шеи, а хмурый взгляд заставлял напрячься лоб.

– Это была ловушка охотника, жесткий почти невидимый провод. Это перерезало мое горло.

Никто не пошевелился и не заговорил, боясь сломать концентрацию Жака. Шиа задержала дыхание. Воспоминания Жака были так важны, прямо сейчас могли бы спасти жизнь Байрона. Она ощущала как боль раскалывала его голову, почувствовала, как он отгородился от нее, сосредотачиваясь на своем желании вспомнить. Он потер большим пальцем бровь, а затем немного нахмурился.

– Я был слаб. Он пришел, предлагая своею кровь. Я не хотел оскорблять его, но отказался. Он был…, он тревожил меня. – Жак обхватил свой лоб кончиками пальцев. – Я не могу увидеть его. – Он посмотрел на Шиа с отчаяньем и мукой в глазах. – Я не знаю, кто он.

Она обняла его и мысленно, и физически, ненавидя морщинки, появившиеся на его красивом лице от боли.

«Два дня назад ты мог только стоять и совсем ничего не помнил. Это чудо, Жак. То, чего ты добился, это настоящее чудо». – Она попыталась придать ему уверенности, точно зная, как он ненавидел тот факт, что не мог вспомнить других деталей.