Текст книги "Молчаливый мужчина (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Она уставилась на него, ее руки застыли на пояске халата.

– Лотти, – прорычал он.

– Ладно. Запираю дверь, – прошептала она.

Он вышел. Услышал, как щелкнул замок.

Затем он сделал два шага в сторону и вытащил телефон.

Он звонил Ястребу.

– Докладывай, – сказал Хоук в качестве приветствия, но не так, как будто Мо только что разбудил его, хотя Мо знал, что он только что разбудил его, а разбудив Хоука, он, скорее всего, разбудил и жену Хоука – Гвен.

Несомненно, это обычное явление для Гвен.

К счастью, она была крутой девчонкой и так сильно любила своего мужчину, что Хоук мог отрастить пивной живот и заниматься рыбалкой каждые выходные, а она бы просто ждала, когда он вернется домой, и все равно прыгала бы на него от радости.

– Он здесь.

– Он сделал ход? – Спросил Хоук.

– Нет. Но я знаю, что это он. Аксель на нем. Я хочу, чтобы его выключили сегодня.

Хоук ничего не ответил.

Мо тоже молчал, давая своему боссу подумать.

Наконец Хоук заговорил:

– Чутье?

– Да.

– Насколько уверен?

– Полностью.

– Мы возьмем его сегодня. Если ты ошибаешься, мы разберемся.

– Я не ошибаюсь и хочу участвовать.

Мгновение затем…

– Она все же пробралась тебе под кожу, – пробормотал Хоук.

– Она не пробралась. Я сплю на ее диване. Я охраняю ее. Но когда все это закончится, она будет со мной. Мой выбор. Со всем, что входит в это понятие. Так что она у меня не под кожей. Она просто станет частью меня и моей жизни.

Хоук не удивился, когда спросил:

– А она?

– В той части, где мы находимся сейчас, ей трудно сдерживаться.

– Ты должен был доложить мне об этом, – нетерпеливо сказал Хоук.

– Я бы так и сделал, что трудно сдерживаться.

– Трудно сдерживаться, ты не сказал, потому что знал, что я отстраню тебя от ее охраны, что, бл*дь, и сделал бы.

Мо решил не отвечать.

– Итак, зная все, я спрошу еще раз. Твое чутье. Насколько уверен? – Спросил Хоук.

– Это наш парень.

– Обычно я не спрашиваю, ты же знаешь, но…

– Она танцевала, он смотрел на меня, а не на нее. Второй ряд. Выцветшее поло. Но новые джинсы.

– Новые джинсы?

Хоук задал этот вопрос не потому, что не понял, что Мо имел в виду.

Он задал этот вопрос, потому что как раз все понял.

– И я готов поклясться жизнью, что видел его в воскресенье в «Кинг Соуперс», – добавил Мо.

– Мы выдвигаемся, – объявил Хоук. – Сейчас. И ты в деле.

Спасибо, бл*ть.

Хоук отключился.

Мо втянул воздух носом.

Затем он повернулся и постучал в дверь Лотти, крикнув:

– Мо.

Каждый дюйм его кожи покрылся мурашками. Его мышцы подергивались от напряжения.

Он хотел быть там с ними.

А ему нужно было находиться в раздевалке.

Она открыла дверь.

Он втиснулся внутрь.

Затем он произнес благодарственную молитву за то, что она не облажалась, переодевшись в свою обычную одежду.

– Что происходит? – спросила она, когда за ним захлопнулась дверь.

Он запер ее, даже не взглянув. Если девушке нужно было войти, она просто должна была постучать.

Лицо Лотти побледнело.

– Он здесь.

– О боже, – выдохнула она. – Откуда ты знаешь?

– Знаю.

– Неужели они…

– Просто делай то, что всегда делаешь, Лотти. Давай я отвезу тебя домой.

– Но разве они...

Он поднял обе руки и обхватил ее лицо.

Ее веки опустились, а тело качнулось к нему.

Черт побери.

Бл*дь.

Она была, мать твою, вся его.

Мо боролся с самим собой, с желанием заявить на нее права прямо сейчас, но он повторил свой приказ не только ей, но и себе:

– Просто делай свое дело, детка.

Это заняло у нее некоторое время.

Но потом она прошептала:

– Хорошо, Мо.

Это была его девушка.

Он слегка обнял ее и отпустил.

Медленно, он мог сказать, она сосредоточилась на своих движениях, возвращаясь к своему зеркалу.

Мо встал у двери, прислонился спиной к стене и уставился в пол.

– Ты в порядке? – спросила она.

– Не думай обо мне.

– Это невозможно.

Конечно, так оно и было.

Боже, ему нужно было трахнуть ее.

– Просто сосредоточься, – приказал он.

– Правильно.

– Не на мне, – добавил он.

– Угу, – громко пробормотала она.

Она полностью сосредоточилась на нем, просто молча.

Он продолжал смотреть в пол.

Ее голос нарушил тишину.

– Ты не сможешь разорвать его на части, когда доберешься до него, Мо, я не хочу навещать своего мужчину в тюрьме, и я слышала, что супружеские визиты очень трудно организовать.

Все еще согнув шею, он повернул голову в ее сторону.

– Лотти, заткнись.

– Ты понял мою точку зрения, – прошептала она.

Он снова уставился в пол.

Лотти снова стала Лотти.

Она смывала макияж тампоном. Расчесала волосы.

Занялась делом.

В том числе и дала ему возможность сделать то, что он должен.

Скоро.

Бл*дь.

Скоро.

Слава Богу.

Теперь все, что ему нужно было сделать – это остановить себя от совершения убийства до того момента, как он уложит ее в постель.

Чтобы побаловать себя после тем, что ему пришлось пережить, познакомившись с Шарлоттой МакАлистер…

Кусочком торта.

* * *

Он ошибся.

Это был не кусочек торта.

В чем он не ошибся, так в том, что это был их парень.

Угроза была нейтрализована, Лотти находилась дома, спала, понятия не имея, что его нет с ней в спальне, Аксель сидел в ее гостиной на случай, если она проснется и обнаружит, что его нет рядом, тогда Аксель ей все объяснит, она будет чувствовать себя в безопасности, не оставшись вдруг без телохранителя.

Мо в этот момент находился в доме этого парня вместе с Хоуком и Смити.

Смити и его вышибалы опознали в нем нечастого завсегдатая. Он приходил не так уж часто, но все они видели его ни раз. Слишком безобидный, чтобы его можно было в чем-то заподозрить.

Пока Мо его не раскрыл.

В доме этого парня не было святилища, посвященного Лотти.

Но то, что они обнаружили после, как Джейлен остановил и завел с ним беседу, парень попытался сбежать, Аксель его вырубил, они отвели его в кабинет Смити, забрали бумажник, а затем послали команду к нему домой, команду, в которую входил Хоук, и сейчас они обнаружили несколько очень тревожных его дневников, наводящих на мысли.

И подвал, который был оборудован, чтобы проделать «очищение» Лотти, как он писал в своих письмах.

Да. Он укреплял свою ненависть и готовился довести дело до конца.

Это было частью его визита в клуб в тот вечер. Следить за своей жертвой, теперь за его двумя жертвами, подпитывая ненависть и оценивая положение.

Мужчина все еще находился в кабинете Смити.

И сейчас они должны были решить свой следующий шаг.

– Любое участие полиции на данном этапе, которое будет иметь хоть малейший шанс на спасение этого мудака, будет включать в себя с нашей стороны многократное лжесвидетельство, – отметил Хоук.

– Меня это устраивает, – ответил Смити.

Мо ничего не ответил.

Он все еще пытался выкинуть из головы количество полиэтиленовой пленки, покрывающей пол, которую они обнаружили в подвале, и еще несколько рулонов.

И аккуратно выложенные инструменты на столе.

Но Хоук знал, что Мо никогда не будет лжесвидетельствовать копам.

Если только не будет приказано это сделать во благо миссии.

Или для защиты кого-то, кто что-то значил для Мо.

Так что ему не пришлось отвечать.

– Второй вариант, я могу связаться с человеком, мастеру по исчезновению людей, – продолжал Хоук.

Мо сосредоточился на своем боссе.

– Я тоже с этим согласен, – горячо заявил Смити.

Он все еще видел рулоны полиэтиленовой пленки.

Не говоря уже о столе с инструментами.

– Я говорю не об убийстве, Смити. Я говорю о вынужденном переселении, когда шансы на возвращение равны нулю. Это включает в себя регистрацию заезда, чтобы убедиться, что ноль остается нулем. За дополнительную плату включает в себя постоянную недееспособность, – объяснил Хоук.

– Я тоже готов на это, даже если не знаю, что такое постоянная недееспособность, но согласен, чтобы она включала в себя, чтобы этот больной гребаный ублюдок был чертовски мертв.

Точно.

Смити держался на волоске.

Мо знал это чувство.

– Пальцев нет. Языка нет. Глаз нет. Различные комбинации. Или в экстремальных обстоятельствах – нет ног или паралич, – сказал ему Хоук.

– И снова у меня такое чувство, будто я выиграл сегодня в лотерею, потому что ни один из этих вариантов не кажется мне плохим, – ответил Смити.

– Смити, тебе придется с этим жить, – заметил Хоук.

– И ты думаешь, что для меня это будет проблема? – Потребовал ответа Смити.

– Я думаю, что прямо сейчас ты чертовски зол и чертовски напуган, и все это верх того, что ты волновался, потому что напряжение увеличивалось с каждым днем, когда мы не могли вычислить этого парня, и с каждым письмом, которое ты получал. Так что я не уверен, что ты рационально мыслишь, – возразил Хоук.

– Скажи мне, Хоук, если ты сотворишь какую-нибудь магию с Митчем или Слимом, и они найдут причину законно обыскать его дом и найти то, что нашли мы, что тогда будет с этим парнем? – Спросил Смити, упоминая приятелей Хоука, Митча Лоусона и Брока «Слима» Лукаса, двух полицейских из криминального отдела, двух хороших людей и первых, к кому Ястреб обращался, если хотел, чтобы делом занялся закон.

– Я не обладаю силой ясновидения, Смити, – сказал ему Хоук.

– Я тоже. Но скажу тебе вот что: такой больной гребаный ублюдок, как этот парень, должен сделать что-то чертовски плохое, чтобы его посадили навсегда, где он и должен быть, – парировал Смити. – И видя, что этого, бл*дь, не случилось в этот раз, хотя его взяли, он, может быть, когда-нибудь и отсидит, и это большое «может быть», так как до сих пор он действительно не совершил преступления.

– Эти письма-угрозы, он использовал почтовую службу, чтобы отправлять их, это определенно преступление, – отметил Хоук.

– Это вообще ничто, и мы все это знаем, – выплюнул Смити.

Именно так и было, поэтому ни Ястреб, ни Мо ничего не сказали.

Смити продолжал:

– Но он когда-нибудь осуществит свою месть. И выйдет, снова зациклиться на Мак или какой-нибудь другой девушке, потом возьмет себя в руки, прежде чем кто-нибудь узнает. А потом какая-нибудь девушка, если ее найдут до того, как она умрет, всю жизнь будет иметь дело с этим дерьмом, в котором она не имела права голоса, как я имею право голоса, чтобы потом всю жизнь жить с тем, что мы решим сейчас по поводу этого парня. – Смити покачал головой. – Я как-нибудь переживу своих демонов. Не хочу, чтобы какая-нибудь женщина столкнулась с ним лицом к лицу.

– Смити… – попытался Ястреб.

Смити оборвал его:

– Или он отделается тем, что его признают невменяемым, потому что никто не спорит, что парень облажался, и его отправят в сумасшедший дом. Будут пичкать лекарствами. Будут лечить. Он получит «исцеление». И тот же самый сценарий конца происходит сразу после того, как он перестает принимать лекарства, финансируемые правительством, и вспоминает о своих гребанных идеях, потому что он чокнутый.

– Мой голос – единственный голос, который имеет значение, ублюдок, потому что я плачу за это дерьмо, – парировал Смити.

– И мы с Мо тоже будем знать, и нам придется держать рот на замке и жить с этими демонами тоже по твоему выбору, Смити, – ответил Хоук.

В этот момент Смити взглянул на Мо, а потом снова на Хоука.

– Не мог бы ты мне объяснить, почему твой человек участвует в этом обсуждении?

– У него есть право голоса, – ответил Хоук.

– Я понимаю, беря во внимание, что он здесь, – сказал Смити. – Я спрашиваю, почему.

– Потому что я его вызвал, – ответил Хоук.

Смити снова посмотрел на Мо.

Мо молча уставился на него.

– Черт, ты влюбился в нее, – пробормотал Смити.

Мо ничего не ответил.

Смити оглядел его с ног до головы, и его брови сошлись на переносице.

– И она влюбилась в тебя?

Мо молчал.

– Ну конечно, – пробормотал Смити. – Ты – это ты. Еще до того, как я увидел тебя, мог бы понять, видно наверху дали мне возможность вызвать мужчину мечты для Мак.

Что ж…

Черт.

Что-то пришло в голову Смити, его глаза поднялись к потолку, прежде чем вернуться к Мо, а руки уперлись в бедра.

– Не забивай себе голову всякими мыслями, ублюдок. У нее есть талант. Она хедлайнер. Она была рождена для сцены. – Он убрал руку со своего бедра, направил ее на Мо и заявил: – Ты не должен ей говорить, чтобы она бросила танцевать.

Мо почувствовал, как его губы сжались.

– Ну вот! – Смити ткнул пальцем в Мо, не пропустив его движения. – Ты один из этих парней! Господи! – Он вскинул обе руки. – Я думал, что покончил с этими парнями. Джек не возражал против того, чтобы его женщина раздевалась.

Мо понятия не имел, кто такой Джек. Он не помнил, чтобы Лотти рассказывала ему об одной из женщин, у которой был мужчина по имени Джек.

Он по-прежнему молчал.

– А как насчет тебя? – Спросил Смити Хоука. – Разве это профессионально, что один из твоих парней метит женщину, которую охраняет.

– У них была платоническая любовь до сегодняшнего дня, – выдавил Ястреб.

– Ага, хорошо, – сказал Смити.

Мо хотел поскорее закончить.

Со многими вещами.

И то, что они сейчас обсуждали, было наименьшим из всех.

– Я прикоснулся к ней всего один раз сегодня вечером, когда мне нужно было, чтобы она сосредоточилась, я взял ее лицо в руки. Один раз, – прорычал Мо. – Лотти хотела нанять нового телохранителя, чтобы мы могли начать наши отношения, но никто не будет ее охранять, кроме меня. Мы держались. Теперь нам нужно принять решение об этом парне, потому что дело сделано, а это означает, что моя работа закончена, а значит, я могу претендовать на свою женщину, так что я закончил этот разговор. Что ты собираешься делать?

– Что ты собираешься делать? – Спокойно спросил Хоук.

– Я хочу, чтобы он был мертв.

Хоук даже не моргнул.

– Но я чертовски зол, и я чертовски взвинчен в данный момент, что означает, что я не могу полностью выкинуть подвал из головы, – продолжил Мо. – Поэтому я хочу, чтобы вы позвонили Лоусону и Лукасу и посадили его в тюрьму. У нас действительно нет другого выбора, кроме как позволить правосудию идти своим чередом, не потому, что я не могу жить с убийством, или Смити не может, или ты не можешь, а потому, что мне, вероятно, придется объяснить это Лотти, она не сможет с этим жить.

– Черт, черт, обязательно ты должен втягивать в это Мак, – раздраженно пробормотал Смити.

– Ее в это дело уже втянули не по ее воли, – огрызнулся Мо. – Все дело в ней и всегда было только в ней. Я скажу свое слово, если бы любая жертва могла выбрать, какое наказание получит ее обидчик. Начался бы хаос, но мне плевать. Зато было бы справедливо, и все было бы решено одним махом, и никто бы больше не пострадал. Я не имею права решать за нашу уголовную систему. Но с того момента, как мы нашли его дневники, я неофициально отстранен от работы, путь расчищен, я могу официально заявить, что Лотти моя. Так что теперь я должен решить, насколько она защищена во всех отношениях. И я не собираюсь просить ее жить с тем фактом, что она узнает, что какому-то парню отрезали язык, даже если я лично хотел бы ему отрезать этот язык.

– Кажется, ты мне нравишься, – объявил Смити.

– Мне наплевать, – ответил Мо и снова посмотрел на своего босса. – Мы закончили?

– Возможно, тебе придется дать ложные показания, Мо, – напомнил ему Хоук.

– Меня это тоже не волнует, – ответил Мо. – Мы закончили?

– Ты был с ней, никто не должен знать, что ты был в этом доме, – пробормотал Хоук. Потом сказал:

– Мы закончили.

Мо повернулся на каблуках и направился к двери.

– У тебя два дня отпуска, Мо, – крикнул ему в спину Хоук. – Начиная с сегодняшнего дня.

Мо ничего не сказал, выходя за дверь.

Хотя он думал об этом не в первый раз, его босс был классным чуваком.

На небе поднималось солнце.

Рассвет нового дня.

Мо с нетерпением ждал этого дня.

Он, черт побери, надеялся, что никого не переедет, гоня на машине свою задницу к Лотти.

* * *

Хоук

Хоук стоял и смотрел в окно на отъезжающий пикап Мо.

Он почувствовал, как Смити подошел к нему.

– Ты позволишь мне позвонить Митчу и Слиму? – Спросил Хоук.

– Ага, – ответил Смити.

– И ты позволишь правосудию идти своим чередом?

– Ага.

– Тогда, после того как это произойдет, если Лотти не передумает, ты найдешь кого-нибудь, чтобы нейтрализовать этого чокнутого, – предположил Хоук.

– Ага, – Хоук уставился на пустую улицу.

– Мои девочки должны быть в полной безопасности, Хоук, – объяснил Смити.

– Я не сказал ни слова.

– Все женщины должны быть в безопасности.

Он повернулся к человеку, стоявшему рядом.

– У меня есть дочь, Смити, и жена. Я сам об этом думаю.

– Ты ничего не узнаешь, – заверил его Смити.

– Я могу тебе дать некоторые контакты, если нужно. Но если ты хочешь все сделать сам, это твое дело, чтобы защитить других, это не мое дело.

Смити изучающе посмотрел на него, прежде чем заметил:

– Твой парень, он не имел права голоса, ты просто хотел, чтобы он думал, что он имеет.

– Он был здесь и говорил за нее. Единственное, что меня огорчает, так это то, что Мо оказался прав, у нее должен быть голос в этом деле. Но, в конце концов, она его не имела.

– Для этого и существуют такие люди, как мы, Дельгадо, – заметил Смити. – Кто-то должен принимать трудные решения. Этот парень, – он поднял руку, указывая на дом, в котором они находились, – он чокнутый. С ним что-то не так. Но это не моя проблема. То, что находится в его подвале – самый страшный кошмар для любого человека. Вот это моя проблема. Я не могу этого вынести.

Хоук кивнул.

Он мог бы поспорить, но почему-то не стал, согласился.

– Я запру дверь, когда ты уйдешь, – сказал он.

Смити не стал задерживаться.

Хоук запер дверь, когда тот ушел.

Сначала он разобрался с ситуацией через Хорхе, потом позвонил Слиму.

Митч был добропорядочный и прямой, как стрелой.

Слим был из УБН. Он хорошо входил в сумеречную зону. Он позаботится об этом.

Затем Хоук вернулся домой, и его встретили звуки столпотворения, доносившиеся из кухни. Это столпотворение – его жена, готовящая завтрак для троих детей.

Дело было не только в детях, хотя оба его сына были бандой.

Гвен была еще большей бандой, к счастью, поэтому получала удовольствие от хаоса, творившегося в семье.

Младшая, Виви, налетела на него, ударившись в ноги еще до того, как он добрался до кухни.

Хоук опустил глаза и положил руку ей на голову.

Его черные волосы и голубые глаза Гвен.

Настоящая красотка.

О ней было написано тем ублюдком в последнем письме, он готовил для нее тоже комнату…

Нет, у него не было никаких аргументов против мнения Смити.

– Привет, папочка, – поздоровалась она.

– Привет, красавица, – ответил он.

– Мама готовит нам блинчики из шоколадного печенья.

Конечно, мама готовит, он понятия не имел, что можно готовить из шоколадного печения блинчики.

Для Ястреба это звучало отвратительно.

Но тесто для печенья рассматривалось его женой как группа продуктов номер один, возможно, самая важная, и она без колебаний делилась разными рецептами со своими детьми, применяя творчество.

Хоук улыбнулся своей дочке, но мысли его были заняты женой.

– Виви, милая, иди на кухню и приструни своих братьев, пока я их не пристрелила. Дай им в руки портфели, ты же знаешь, как это делается, – приказала Гвен, выходя в коридор в маленьких серых шортах с кружевами внизу и свободной серой майке, еще больше кружев внизу.

– Хорошо, мамочка, – согласилась Виви, сжала бедра Хоука и выскочила из фойе в кухню открытой планировки.

Он убрал руку с одной из своих девушек только для того, чтобы оказаться в объятиях другой, когда его жена прижалась к нему.

Хоук прижал ее к себе, но, учитывая, что его дети были в соседней комнате, он не положил руку ей на задницу, как хотел.

Ее глаза скользнули по его лицу.

– Все хорошо?

– Да, Душистый Горошек, – пробормотал он.

– Тяжелая ночь?

– Работа сделана.

Она прижалась ближе и улыбнулась ему.

Как только она это сделала, он начал отсчет.

Когда он вернулся в гараж после того, как отвез детей в школу, время вышло.

Дети в школе.

Дело завершено.

Пришло время заняться сексом с женой.

9. Немного больше

Лотти

Я проснулась, когда рассвет целовал небо.

Так и не поняла, что меня разбудило, хотя просыпалась, видела, что Мо здесь, потом снова засыпала, осознавая, что он со мной в комнате на своем диване.

Но в этот раз я поняла, что что-то было не так.

Я приподнялась на локте, взглянула на диван.

Пусто. Мо не было.

Меня это встревожило, хотя иногда по утрам, когда я просыпалась, его тоже уже не было на диване. Он ходил в ванную или осматривал дом, потом возвращался.

Я приподнялась на локте, прислушиваясь на всякий случай, но не услышала никаких звуков ни из ванной, ни внизу дома.

После того как Мо вчера сообщил, что парень был в клубе, он так напрягся, будто в него воткнули провод под напряжением, который заряжал все кругом.

Даже меня.

Я подозревала, что он захочет присутствовать на допросе или при задержании, или при обыске в его доме, или чем они там занимаются, но он должен был оставаться со мной.

По дороге домой, все было, как обычно, но поскольку никаких новостей не было, мне пришлось его попросить усыпить меня «начинаем с пальчиков ног до колен».

Не для того, чтобы заставить мне помочь заснуть, я хотела помочь ему расслабиться, чтобы его вибрации напряжения исчезли из комнаты, и я могла заснуть, чтобы он, по крайней мере, перестал беспокоиться обо мне.

Слушая его глубокий убаюкивающий голос, я сделала именно то, что он и говорил, расслабилась и заснула.

Но сейчас. Сейчас было сейчас.

Если парня поймали, неужели Мо меня бросил?

Если они его поймали, разве Мо не остался бы со мной и не набросился бы на меня?

Решив, что мне очень нужны ответы на все эти вопросы, я откинула одеяло и свесила ноги с кровати.

С того самого утра, когда я готовила омлет из яичного белка, у меня вошло в привычку надевать в постель самые несексуальные ночные рубашки.

У меня было таких немного, но, когда у меня начинались месячные, и я чувствовала себя раздутой, пожирая чипсы прямо из пакета, я ходила в одной из них.

На этом мои несексуальные вещи заканчивались, я надеялась.

И мои ночнушки в ящике включали в себя и эту, которая сейчас была на мне, с маленькими бретельками, остальная часть материала свисала, выглядя как один, широкий, белый хлопчатобумажный халат с большой оборкой на подоле, с глубоким разрезом на бедре.

Ночнушка была не уродливой. Она просто не заставляла меня чувствовать себя в ней секс-бомбой.

Я отправилась в ванную, дверь туда была открыта.

Мо там не было.

Ладно, мне это все не нравилось.

Я подкралась к лестнице и прислушалась.

Сентябрьский рассвет не слишком оживил дом, поскольку Мо все еще держал шторы закрытыми.

И сейчас они по-прежнему были закрыты.

Никаких звуков.

Черт, черт, черт.

Я надеялась, что раз угроза миновала, Мо спустился вниз, чтобы тихо с кем-нибудь переговорить из своих коллег, связывая концы с концами.

Но я должна была быть готова ко всему.

И поскольку его не было сейчас со мной рядом, должна признаться, немного испугалась.

Он никогда бы не бросил меня только, если бы мне ничего не угрожало.

И все же он находился со мной рядом каждый день. Я привыкла к нему. Мне нравилось привыкать к нему. Посмотрите, во что это вылилось.

Так что да.

Я была немного напугана.

Бесшумно вернулась в спальню и на всякий случай прикинула, чем бы могла воспользоваться в качестве оружия.

Я могла бы воспользоваться туфлей, хотя, если бы мне действительно пришлось ею воспользоваться, мне пришлось бы подойти к кому-то поближе, но это же был бы плохой парень.

Я не хотела приближаться к плохому парню.

Так что туфля отпадала.

У меня был газовый баллончик, но он лежал в моей сумочке, которая стояла на скамейке в холле внизу.

Я подумала, что нужно купить еще один и спрятать его в прикроватной тумбочке.

Поскольку ничего другого не было. Я решила остановиться на лаке для волос. Струя в лицо могла вывести кого угодно из строя на достаточно долгое время, чтобы я смогла убежать.

У меня было три типа лака для волос (легкой фиксации, средней фиксации и супер фиксации).

Я решила остановиться на супер.

Сняла крышку, оставив ее на столешнице, выскользнула из ванной, прокралась по коридору, затем по лестнице, слава Богу, что в этих местах у меня лежал толстый, кремовый ковер.

Когда я ступила на деревянный пол внизу, была рада, что была босой.

Я повернулась, прошла через арку в гостиную и остановилась как вкопанная.

Потому, что на кухне горел свет, и там находился очень высокий, очень мускулистый парень (не выше и не такой мускулистый, как Мо, но опять же, не многие были круче Мо), который стоял у моей кофеварки Неспрессо. На нем были оливково-серые штаны и белая футболка.

И его голова была повернута ко мне.

С густой копной серебристо-белых волос, хотя по его лицу я могла сказать, что он был далеко не старым, чтобы быть седым.

Совсем не старым, отметив цвет его глаз.

Совсем не старым, увидев, что он просто был великолепен.

Несомненно, один из парней Хоука, потому что ни один человек, который выглядел бы так, был бы явно не психом, по крайней мере, я надеялась на это, что законы Вселенной не могли бы сыграть более злую шутку.

– Зачем лак для волос? – спросил он.

– Чтобы вывести тебя из строя и убежать, – ответила я. – Я пыталась выбрать, остановилась на сильной фиксации.

– Хороший выбор, – ответил он.

– Кто ты?

– Меня зовут Аксель. Один из людей Хоука. Приятель Мо.

Я опустила свое оружие, перейдя к интересующей меня теме.

– А где Мо?

Он полностью повернулся ко мне, прислонился бедром к стойке.

– Психа взяли. Мо с Хоуком. Он просил передать тебе, если ты проснешься до его возвращения, что вернется, как только сможет.

Держу пари, что так и будет.

Но…

Они взяли парня.

О боже, они взяли этого придурка.

Вместо того чтобы покрутиться на месте и радостно подпрыгнуть в воздух, с поднятыми руками, я подошла к своему кофейному столику и поставила на него лак для волос.

Когда я снова обратила свое внимание на Акселя, то увидела, что он наблюдал за мной.

– Не возражаешь, если я выпью кофе? – спросил он.

– Угощайся, – ответила я, направляясь на кухню и останавливаясь. – Капсулы в шкафу над машиной.

Он потянулся к шкафу над машиной.

– Кто он был? – Спросила я.

– Чокнутый. Полный псих, – пробормотал он, ставя миску с капсулами на стойку и нажимая кнопку сверху машины, отчего та замигала зеленым светом.

Затем он снова повернулся ко мне.

Ого.

Ясные, голубые, как льдинки, глаза.

Красивые.

– Он иногда приходил к вам в клуб, – продолжал он. – И…

Он оборвал себя, напрягся, выпрямился, а затем своими длинными ногами быстро подошел ко мне, остановившись в четырех футах в тот момент, когда я услышала, как хлопнула входная дверь моего дома, и послышались тяжелые шаги…

Я отступила в сторону, чтобы посмотреть, что происходит за Акселем.

И остановилась как вкопанная.

Потому что Мо увидел меня и остановился тоже как вкопанный в гостиной.

Мои трусики намокли, а мозг погрузился в транс, потому что Мо снова очень успешно общался со мной не вербально.

На этот раз он сообщил, что наше ожидание подошло к концу.

И то, что будет дальше, будет стоить всего этого времени ожидания.

– Уходи, – буркнул он.

– Попался, – ответил Аксель, и от этого его слова повеяло весельем. – Приятно было познакомиться, Лотти, – сказал он, проходя через комнату.

Я уставилась на Мо, не произнеся ни слова.

Позже я извинюсь за свою грубость перед Акселем.

Смутно услышала, как открылась, а потом хлопнула входная дверь.

Но все же заставила себя заговорить:

– Они схватили его?

– Они схватили его, – мы уставились друг на друга.

Мы долго смотрели друг на друга.

Затем, внезапно начали двигаться, я бросилась в его сторону.

Но промчалась мимо него, успев взбежать на лестницу.

Все эти ночи с Мо на моем диване, я желала одного, чтобы он оказался в моей постели и сейчас я хотела, чтобы мы занялись сексом не на столе в кухне, а в моей постели, столько ночей об этом мечтала… именно в моей постели.

Я услышала громоподобный стук ботинок Мо по ступенькам позади себя и по их темпу поняла, что он перескакивает через несколько ступенек.

И мои трусики стали еще более влажными.

Я вбежала в свою спальню, повернулась лицом к двери, широкие фалды моей ночной рубашки разлетелись в разные стороны, открывая трусики, я была уверена, что Мо, входящий в комнату, их тоже увидел.

Он остановился, не двинувшись с места. Потом двинулся только для того, чтобы снять с пояса пистолет с кобурой и бросить его в изножье кровати.

Я начала задыхаться.

Мы снова уставились друг на друга.

Тело горело, я была уверена, что вот-вот вспыхну от желания.

Он положил пальцы на свою светло-серую обтягивающую рубашку, задрал ее, и она исчезла, обнажив огромную стену его выпуклых грудных мышц, широкие плечи, выпирающие бицепсы, четко очерченный пресс и густую темную дорожку волос, спускающуюся к пупку и исчезающую за поясом его черных брюк.

О Боже.

Я сейчас просто упаду в обморок.

– Мо, – прошептала я.

При этих словах он зашевелился.

В два больших шага он оказался передо мной.

Обхватил меня одной рукой за талию, я поднялась, буквально пролетев по воздуху, приземлившись на спину, пару раз подпрыгнув, на кровати.

О Боже.

Я сейчас кончу.

Я приподнялась на локтях и увидела, он стоял в изножье кровати, его верхняя часть тела поднималась и опускалась в огромном, плавном, но быстром и глубоком ритме.

Он пытался вернуть контроль.

Мне нужно было то же взять себя в руки.

Проблема была в том, что некоторые части моего тела умоляли меня подняться на ноги, используя матрас в качестве трамплина, чтобы запрыгнуть на него.

Он согнулся в талии, мне была видна только его спина, бесподобная спина, пока снимал свои солдатские ботинки, а это означало, что он использовал руки, значит мышцы на его спине и плечах двигались.

И я готова была кончить снова.

– Мо, – всхлипнула я.

Быстро, как стрела, он выпрямился, его руки оказались на моих лодыжках, раздвинув ноги.

Господи, он должен перестать делать такое дерьмо.

– Малыш, – выдохнула я.

Потом он уперся одним коленом в кровать, потом другим. Плавно наклонив голову вниз, двинулся вперед, будто собирался глубоко нырнуть, погрузившись с головой под воду, его рот оказался на моих трусиках.

Я вцепилась пальцами в простыню, голова откинулась назад, раздвинула ноги шире, чувствуя, как его зубы стали царапать ткань.

Так хорошо.

Господи.

– О Боже, Господи, – пропела я, положив одну руку ему на затылок, почувствовав теплую гладкость кожи и дрожь от макушки до пят.

Я подтолкнула его голову к себе.

Его рот сомкнулся на ткани, и он с силой ее потянул.

Господи.

– Мо, – простонала я.

Его рот исчез, почувствовала, как его палец зацепился за ластовицу моих трусиков, он соединил мои ноги, выпрямил их, встал на колени и сорвал с меня трусики.

Отбросил, поймал мои ноги за икры, раздвинул, в таком состоянии они и упали на кровать.

Я уставилась на него, он полез в задний карман за бумажником.

– Да, – прошептала я.

Вытащив бумажник, не сводя с меня глаз, он отбросил его на кровать, руки потянулись к ремню.