Текст книги "Молчаливый мужчина (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Стриптизерши высыпали наружу, как только мы вошли, Мо отпустил меня и закрыл дверь за последней девушкой.

Наконец я завязала пояс халата.

– Черт, – сказал он.

Я посмотрела на него, потом перевела взгляд туда, куда он смотрел, и увидела Карлу, одетую в халат, без стриптизерских туфель, сидящую за гримеркой, прижимая к щиколотке пакет со льдом.

Я бросилась к ней.

– О боже, девочка! Что случилось?

– Споткнулась, когда спускалась со сцены, – пробормотала она, опустив глаза на свою лодыжку, лежащую на колене.

– Ты сообщила Смити? – Спросила я.

Она отрицательно покачала головой и наконец подняла на меня глаза.

– Я еще немного по прикладываю лед, а потом вернусь на сцену.

Да.

Она должна была вернуться на сцену.

У нее было двое детей от двух разных отцов, оба оказались куском дерьма, отцы, а не дети (ее мальчики были великолепны).

У нее было трое ртов, которые нужно было кормить, ее мать была сукой, отец был пьяницей, ее брат думал, что все они зря занимали место на земле, особенно его сестра – стриптизерша, у которой было двое маленьких детей от разных мужчин (другими словами, ее брат был мудаком).

Она обладала убийственным телом, и прекрасно знала, как им двигать.

Это означало, что она танцевала на сцене в стрингах, хотя больше всего хотела отправиться домой к своим двум маленьким мальчикам, а затем посмотреть им в глаза на следующее утро, улыбнувшись.

Не то чтобы я не понимала Мо насчет моих танцев и раздевания перед клиентами. Понимала.

И Карла явно соответствовала представлениям Мо о том, что многие просто вынуждены таким образом зарабатывать себе на жизнь.

Смити платил хорошо, но чаевые были необходимы всем девушкам (включая меня), чтобы повысить качество нашей жизни (для некоторых из нас значительно), особенно, если кто-то сидел на твоей шеи.

От этих мыслей я вздрогнула, когда Мо присел рядом со мной на корточки и тихо сказал:

– Убери лед. Дай я посмотрю.

Я была шокирована, потому что он нечасто общался с девушками.

После двух последних дней, проведенных вместе, я поняла, что дело не в его неодобрении стриптиза, как такового. Дело было в том, что он был не таким уж разговорчивым парнем. Кроме того, он постоянно находился в клубе вместе со мной, присматривая за мной, а не для того, чтобы заводить с ними дружеские отношения. И наконец, он находился среди нас, в нашей среде, поэтому хотел сделать эту среду максимально безопасной для девушек, потому что сам по своей воли не мог выйти из этой среды, поэтому он старался не привлекать к себе повышенного внимания (невыполнимая задача для такого огромного парня, как Мо, но стоило отдать ему должное, он пытался).

Я уставилась на его лысую голову, борясь с желанием провести по ней рукой, когда он наклонился, чтобы взглянуть на ее лодыжку.

Затем я уставилась на его большую, с длинными пальцами, покрытую венами руку, которой он аккуратно взял ее ногу.

Ладно, он может и тащил меня с лестницы до гримерки без особых усилий.

И ясное дело, что он мог быть нежным.

Лучше бы мне этого не знать, потому что я не могла в какой уже раз дотронуться до него.

Дерьмо.

Он поднял голову и посмотрел ей в лицо, спросив:

– По шкале от одного до десяти, десять самое высокое, какая боль?

Он все еще нежно ощупывал ее лодыжку.

Она ответила:

– Три.

Я перевела взгляд на ее лицо и увидела, как она сморщилась от боли.

Мо выпрямился и пробормотал:

– Клади лед.

Карла снова положила лед.

Затем Мо посмотрел на меня сверху вниз, и по выражению его лица я поняла, что от него не укрылось, как она морщилась от боли, что означало, что щиколотка болела гораздо сильнее, никак не на «три».

Он подтвердил мою догадку, сказав:

– Большинство клиник сейчас закрыто, но ее нужно отвезти в отделение скорой неотложной помощи.

– Нет! – Крикнула Карла, и мы с Мо повернулись к ней. – Нет. Все пройдет.

– Скорее всего, у тебя не перелом, но сильное растяжение, – заявил Мо.

– Если растяжение, я на неделю уйду со сцены, – с тревогой ответила она.

При этих словах я наклонилась к ней.

– Карла, ты не можешь танцевать с вывихнутой лодыжкой.

– Лед должен помочь, – ответила она. – Мне просто нужно побольше его подержать.

– Тебе нужно позаботиться о своей ноге, чтобы не было хуже, – заметила я.

– Все будет хорошо.

– Нужно показаться врачу.

Она взволнованно покачала головой.

– Я не могу отправиться в отделение неотложной скорой помощи. Я прожду там целую вечность своей очереди. Мне нужно быть дома, чтобы отпустить соседку. Я плачу ей за час за то, что она присматривает за мальчиками. Она злится, когда я задерживаюсь.

В обычной ситуации я бы предложила самой поехать к ней домой и посидеть с ее детьми, отпустив соседку.

Но Мо никогда бы на это не согласился, поэтому я сказала:

– Я позвоню маме.

Карла снова отрицательно покачала головой.

– Ты не можешь этого сделать, Лотти. Сейчас уже одиннадцать вечера.

Я улыбнулась ей.

– Моя мама любит детей, любит тебя, и она из тех людей, которые готовы помочь всегда. И ты знаешь Текса. Он – король, когда девушка попадает в беду. Они приедут.

– Текс может напугать моих мальчиков, – пробормотала она.

Это было правдой.

– Может, но, в конце концов, он заставит их есть у него из рук, – сказала я правду. – Но сейчас они спят, и ты будешь дома до того, как они проснутся, так что они даже его не увидят, – она посмотрела на свою лодыжку, потом на меня.

– Я не могу уйти со сцены на неделю, Лотти.

Я протянула руку и сжала ее запястье.

– Съезди в больницу. Узнай, насколько все плохо, – я подвинулась ближе на своих платформах и напомнила ей, – ты же знаешь, если тебе придется сделать перерыв в работе, мы позаботимся о тебе. Ты же знаешь, детка.

Она снова отрицательно покачала головой.

– Я не могу обращаться с просьбой о помощи к девочкам. У вас у всех имеются свои счета, которые нужно оплачивать.

– Тебе не стоит об этом думать, мы поможем. Мы разозлимся, если ты не позаботишься о себе. И вообще, Смити скорее отрубит себе руку, чем не поможет тебе и твоим ребятам. И ты это тоже знаешь.

Она посмотрела на Мо, прежде чем прошептала:

– У Смити и так голова кругом идет от проблем.

Все девчонки знали о моем психе. Всех их опросили, им всем было поручено следить за потенциальным психом, который мог появиться в клубе.

Они знали, что этот псих объявил на меня охоту, поэтому беспокоились обо мне, и это давало мне больше пищи для лелеянья самой огромной обиды, которую я когда-либо затаила на этого упомянутого сумасшедшего.

Несмотря на свои мысли, я снова улыбнулась и сказала:

– Это необычно для мужчин, но Смити может работать в многозадачном режиме.

Карла снова посмотрела на свою лодыжку.

– Можно я ему позвоню? – Спросила я. – Он отвезет тебя в больницу.

Она посмотрела на меня.

– Он должен быть рядом, чтобы присматривать за тобой.

Я резко повернула голову к Мо.

– Он дал мне телохранителя, кто позаботится обо мне. Если Смити узнает, что ты подвернула лодыжку, он позаботиться о тебе. И, прошу тебя, давай я позвоню ему. Если он узнает, что мы все скрыли, он разозлится на меня. А я ненавижу, когда Смити злится на меня.

Это была ложь. Смити лаял, но не кусался. Специально я его не злила, но и не избегала, если возникала такая возможность.

Наконец, я получила от нее улыбку, означающую согласие, я поднялась с корточек, улыбаясь в ответ, затем двинулся к своей гримерке.

Мо впервые не последовал за мной.

Он держался поближе к Карле.

Схватив сумочку, достала телефон, краем глаза заметила, что он не бормочет ей ободряющих слов, не предлагает помочь подержать пакет со льдом и не делает ничего, кроме как просто стоит рядом, таким образом он пытался ее поддержать, вот такой был Мо.

Своим твердым, уверенным присутствием. Она волновалась. Ей было больно. И он давал ей то, что мог.

Отлично.

На самом деле.

Я надеялась, что этот мужчина хорош в постели, потому что я полностью влюбилась в него.

Я позвала Смити, чтобы он к нам пришел и посмотрела на Карлу.

После этого я повернулась, прислонилась спиной к своей гримерке и открыто наблюдала за Мо, пока звонила маме.

Его серебристый взгляд остановился на мне.

И вот оно.

Взгляд Мо стал нежным.

Господи, мне так хотелось на него наброситься.

Я улыбнулась ему.

Он опустил глаза, но не улыбнулся в ответ.

И снова мне захотелось наброситься на него.

Трубку сняла мама.

– Лотти? Все в порядке?

Мне показалось, что ее голос прозвучал довольно бодро, может она еще не спала, немного настороженно, но не встревоженно. Или она просто проснулась и насторожилась, хотя, наверное, я ее разбудила.

Это было потому, что она была матерью «Рок Чик» и Королевы календаря «Корвет». У нее имелся опыт, когда ее будили посреди ночи, чтобы куда-то бежать и быть начеку.

– Привет, мам. Извини, что звоню поздно, но Карла сильно подвернула лодыжку, выходя сегодня со сцены. Мо осмотрел ее ноги и сказал, что ее нужно отвезти в больницу. Ей нужно, чтобы кто-нибудь сменил ее няню, пока она не вернется домой.

– Мо…?

Вот черт.

Поглощенная всем происходящим, я не только забыла об ужине в воскресенье, но и забыла, что сказала Джет, что приеду с Мо, но не маме.

И, очевидно, моя сестра не поделилась этой новостью с мамой.

– Мой... – Я одарила Мо большими глазами.

Его темные брови взлетели вверх.

Темные брови, сочетающиеся с темной щетиной, которая на нем обычно была (за исключением таких моментов, как сейчас, сразу после душа, когда он брился), а также темные волосы на руках.

Возможно, у него были и темные волосы на груди и других, лучших частях его тела, я не могла дождаться, когда их увижу.

Мои мысли вернулись к выбору принятия душа, который он решил мне предоставить при первой нашей встрече, что я могла находиться бы в ванной комнате с ним. Учитывая текущие события, теперь у меня точно не было больше такого выбора.

И это была вопиющая несправедливость.

Но бесспорно благоразумная несправедливость.

– … новый парень, – закончила я хрипловатым голосом.

Его губы дрогнули, прежде чем глаза переключились на Смити, ворвавшегося через двери.

Босс даже не взглянул на меня, тут же направившись прямиком к Карле, на его лице застыло беспокойство.

Боже, как я любила этого парня.

– У тебя новый парень? – Спросила мама меня в телефонную трубку.

Я сосредоточилась на разговоре с ней.

– Кто у нее? – Прежде чем я успела ответить, в трубке послышался гул.

Текс проснулся.

Ничего удивительного.

У Текса не было детей. История Текса была долгой, и до встречи с Инди Найтингейл в его жизни было мало хорошего. Можно сказать, учитывая, как он встретил Инди, в него стреляли, ударили дубинкой по голове, похитили и взорвали склад, тоже не было ничего хорошего для него.

Но Текс сказал бы, что все это было пустяком.

А Текс был самым прекрасным человеком, которого я знала.

Но он был с характером.

С бурным характером, во всех смыслах этого слова, и проявлял он свой характер громко и доходчиво.

И в те годы, что он был связан с «Рок Чик» (в самом начале, когда он спас Инди, когда ее похитили, а его подстрелили за эту попытку), плюс годы, когда он был женат на моей маме, удочерив нас.

Он был героем для меня и Джет.

Он не относился к тем отцам, которые будут держать меня за руку на ярмарке и кричать, что нужно купить сахарную вату для его лучшей девочки.

Он относился к тем, которые готовы были вбежать в горящее здание, где могли быть я, моя сестра и особенно моя мама, даже если у него было мало шансов найти нас там живыми.

Он готов был рискнуть жизнью, отдать за нас свою жизнь, просто за попытку нас спасти.

Понятное дело, что я обожала его.

– Ты познакомишься с ним в воскресенье, – сказала я маме. – Послушай, ты можешь помочь Карле?

– Мы познакомимся с ним в воскресенье, – услышала я маму, передающую мои слова Тексу. – Его зовут Мо, – продолжила она.

– Мо? Мо Хоука Дельгадо? – Прогремел Текс.

Вот черт.

Конечно, Текс знал Мо.

Отлично.

Я перевела взгляд на Мо и увидела, что он поддерживает своим присутствием Карлу, пока Смити ощупывает ее лодыжку.

Мама ответила Тексу:

– Не знаю, милый, – потом спросила у меня: – Этот парень работает на Хоука Дельгадо?

– Гм... да, – ответила я.

– Да, – передала мама Тексу.

– Ну, отлично! – Взревел Текс. – Парень большой, как дом, крепкий, как танк, и не болтун. Он не будет мне жужжать на ухо, рассказывая последнюю игру «Бронкос», пока я смотрю фильм о Брюсе Ли. Скажи Лотти, что я одобряю.

Я чуть не захихикала, хотя понятия не имела, кто мог заставить Текса слушать последнюю игру «Бронкос». Все парни из Горячей банды были фанатами «Бронкос». Но ни один из них никогда не тусовался в доме Текса и мамы с их ста пятьюдесятью кошками.

Хотя у меня было предчувствие, но я также и не предполагала, что Текс будет смотреть фильм о Брюсе Ли.

– Текс одобряет, – сказала мне мама.

– Отлично, – ответила я с улыбкой в голосе.

– Я еще с ним не знакома, Лотти, – предупредила она.

Маме Мо понравится.

– В воскресенье познакомишься, – напомнила я ей. – Теперь о Карле.

– Напиши нам ее адрес, дорогая. Мы сейчас оденемся и отправимся к ней.

– Спасибо, мам, – пробормотала я.

– В любое время, дорогая, – пробормотала она в ответ. – Люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю. И скажи Тексу я тоже его очень люблю.

Мама обратилась к Тексу:

– Лотти говорит, что тоже тебя очень любит.

С той стороны послышался низкий гул:

– Дееееерьмо.

Я улыбнулась.

Это означало, что Текс тоже любил меня.

– Пока, мам.

– Увидимся в воскресенье, Лотти.

Мы разъединились, пока я смотрела, как Мо поднимает Карлу, словно она была простыней, накинутой ему на руки.

У меня соски стало покалывать, а мысли пошли в ту сторону, куда им не следовало.

Я надеялась, что в постели он был таким же сильным и выносливым.

Он отнес Карлу за ширму, чтобы она смогла переодеться.

– Я отвезу ее в больницу, – сообщил мне Смити.

– Хорошо, – ответила я.

Мо вышел из-за ширмы.

– Мо поможет мне отнести ее до моей машины. Запри за нами дверь, – приказал Смити. – И не выходи из этой комнаты. Мо вернется, как только мы посадим Карлу.

Я кивнула.

Мо нахмурился.

– Я запру за вами дверь, Мо, – заверила я его.

Он нахмурился еще больше, прежде чем опустив подбородок, кивнул.

Я перевела взгляд на ширму, крикнув:

– Мама и Текс поедут к тебе, только оденутся. Возможно, ты захочешь позвонить своей няне. – Я сделала паузу. – Предупреди ее насчет Текса.

– Я позвоню ей в машине. Спасибо, Лотти, – отозвалась Карла.

– Не стоит. Тебе там нужна помощь?

– Э-э... вроде того, – ответила она.

Я посмотрела на Мо, потом на Смити и направилась за ширму.

Мы одели Карлу, я схватила ее сумочку и отдала ей, прежде чем поцеловать в щеку и пожелать удачи, а затем Мо поднял ее на руки, чтобы отвести к машине.

Я следовала за ними по пятам, чтобы Мо точно понял, что я выполняю его приказ.

Я начала запирать дверь практически до того, как ее только захлопнули.

Когда вернулась в комнату, то поняла, как странно мне было оказаться здесь одной. В течение нескольких дней я была одна только в душе.

Я едва успела отправить маме эсэмэску с адресом Карлы и снять накладные ресницы, чтобы снять макияж, когда раздался стук в дверь и крик:

– Мо!

Что ж, он не валял там дурака.

Я почувствовала улыбку на губах, поспешив к двери, чтобы впустить его.

Он оказался в моем пространстве, вернувшись, что означало, вернулся к охране меня, и я поняла, что постепенно основательно влюбляюсь в него.

Он проделывал подобные вещи каждый день. Маленькие, может, большие, но подобное внимание каждый день, заставляя все больше влюбляться в него.

Что означало в свою очередь, если мы продолжим в этом же направлении, я буду мало-помалу влюбляться в него все больше и больше с каждым днем и так до конца жизни.

И мне это очень даже подходило. Тааак подходило.

Я спрятала улыбку при этой мысли, быстро отступила, чтобы не успела осуществить свое желание наброситься на него (или не поддалась этому желанию, которое у меня уже давно было), чтобы не усложнять его борьбу со своими желаниями наброситься на меня.

Я вернулась на свое место.

– Я удивлена, что ты не заставил Смити вызвать какого-нибудь вышибалу, чтобы он смог отнести Карлу до его машины.

– У них там четверо, представляющие для нас интерес. Им нужно следить за толпой.

Моя голова резко повернулась к нему.

– Правда?

Он опустил подбородок.

– Новые парни?

– Все завсегдатаи, но они давно не приходили. Все эти парни пугают официанток. Все эти парни, за которыми усиленно следили вышибалы, как только они появились в клубе. Ни один из этих парней, появившиеся сегодня, не показывались в клубе с тех пор, как было отправлено письмо.

Я почувствовала мурашки на затылке.

– Ты думаешь, один из них..?

– Думаю, что сегодня вечером у них будут хвосты, а завтра утром, как только они уйдут на работу, люди Хоука проверят их дома, и мы все узнаем.

Черт возьми.

Значит все может скоро закончиться.

Срань господня.

Они обыскивали чужие дома?

– Люди Хоука могут обыскивать дома? – Спросила я.

– Ага.

– Могут?!

– Могут делать все, что хотят, если их не обнаружат.

Ничего себе.

– Но разве это не противозаконно, если они даже что-то там найдут? – Спросила я. – Я имею в виду, они же не смогут передать то, что обнаружат полиции, чтобы копы смогли получить официальный ордер на обыск.

Мо передвинулся ближе ко мне, встав за спиной, пока я говорила.

И это был его ответ, когда он встал у меня за спиной.

– Верно, Мо? – Настаивала я.

Он молчал секунду, прежде чем я успела снова надавить, заговорил:

– Когда этого парня поймают, Лотти, главное жюри присяжных пока не знает, как с ним поступить.

– Главное жюри присяжных?!

– Хоук, Смити... – больше он ничего не сказал.

– И ты, – прошептала я.

– Я изложу свою позицию Хоку, доказав, что у меня есть право голоса.

– Свою позицию?

– После «Кинг Соуперс». Что было, то было. И я не возражаю. Но сейчас я принадлежу тебе, ты принадлежишь мне, так что я имею право голоса и мне есть что сказать.

О боже мой.

Мне совершенно необходимо было наброситься на моего здоровяка, возможно в скором времени (я надеялась) бойфренда.

– Тебе нужно отойти от меня, малыш, – прошептала я.

Его голова дернулась. Глаза потемнели. Мускулы на шее выделялись сексуальным образом, что никак мне не помогало.

Затем он вернулся к двери.

Я попыталась успокоить свое дыхание.

Потом повернулась к зеркалу, чтобы заняться макияжем.

Это не помогало, потому что в зеркале я видела отражение Мо.

Его широкие плечи были прижаты к стене, а взгляд устремлен в пол, он не смотрел на меня.

Господи.

Им просто необходимо поймать этого парня как можно скорее.

Они обязаны были его поймать.

Дрожащей рукой я потянулась к чистящим салфеткам.

Потом приступила к делу.

* * *

– Начни с пальцев ног, Лотти.

Глубокий голос Мо, донесшийся до меня из темноты, говорил, что он не только не спал, но слышал, как я ворочалась.

Я перекатилась на спину и уставилась в потолок.

– Я пыталась. Это не срабатывает.

– Ты хочешь, чтобы я помог?

Во-первых, мне понравилось, что он спросил.

Во-вторых, его голос, доносящийся до меня с расстояния десяти футов, когда я не могла пересечь эти десять фунтов, и он тоже, совсем не навивал на меня сон.

– Ты не можешь помочь, Мо.

Он не ответил.

Внезапно меня осенила идея, я села и посмотрела через залитую лунным светом комнату на большое тело на моем диване.

– Ты должен попросить Хоука приставить ко мне кого-нибудь другого, чтобы мы с тобой смогли двигаться дальше.

Он не шевелился, только его губы:

– Этого не будет.

– Мо…

– Этого. Не. Будет.

Я замолчала.

Никогда не слышала, чтобы он так говорил. Его тон не допускал никаких возражений, вообще никаких, так что я поняла, что спорить с ним было бессмысленно, а я могла спорить с кем угодно.

– Я охраняю тебя, – заявил он.

– Знаю, – тихо ответила я.

– Больше никто, кроме меня.

Потом мне в голову пришла еще одна мысль, которая мне не понравилась.

– Знаешь, это не синдром женщины-влюбленной-в-своего-телохранителя, милый, – сказала я ему. – Это синдром Лотти-влюбленной-в-Мо. Я не собираюсь привязываться к какому-то другому парню из твоей команды.

Он молчал, и хотя я не могла видеть его лица, чувствовала, что он общается со мной.

Сильно.

Однако, учитывая, что я не могла видеть его лица, не понимала, что он говорит.

Поэтому позвала:

– Мо?

– Ты влюбилась в меня?

Теперь его голос был низким и напряженным.

Ох-хо-хо.

Может я слишком рано брякнула?

– Ну.. ум…

– Хватит болтать, Лотти.

Я закрыла рот.

– Я не об этом, – сказал он.

– А о чем же?

– Дело не в тебе, а во мне.

– Знаю, ты так сказал, если мы...

Внезапно он сел.

Я снова заткнулась.

– Я скажу тебе кое-что, – заявил он.

О Боже.

Я надеялась, что он предложит довести меня до оргазма.

А я тогда бы могла проделать то же самое своими руками и языком с его членом, я была относительно уверена, что могла бы проделывать два дела одновременно, доставляя ему удовольствие и высматривая плохого парня, чтобы в случае чего предупредить Мо, чтобы он успел нейтрализовать его, прежде чем получить пулю в затылок.

Тем не менее, если его член был таким же огромным, как все его тело, это могло бы быть с моей стороны затруднительно, не потому, что мне нужно было бы сильнее сосредоточиться на его члена, а потому, что я бы очень его хотела.

– Я сделал тебя своей официально, – продолжал он, – рядом с тобой больше не будет никто, Лотти, кроме меня.

Никогда бы не подумала, но то, что он сказал, было намного лучше любого оргазма в истории всех времен.

Это и был ответ на мой предыдущий вопрос.

Значит, я не слишком быстро призналась в своих чувствах.

– Ты меня понимаешь? – спросил он.

– Да, Мо, – прошептала я.

Я принадлежу ему.

Я буду его любовью (надеюсь), сокровищем (надеюсь)…

И он будет защищать меня.

Никого не будет, только он.

Что он постоянно и делал.

– А теперь спи, дорогая, – мягко произнес он.

Мне нравилось, когда он называл меня «деткой». На самом деле это случалось не часто, с тех пор, как мы пришли к взаимопониманию.

Но впервые он назвал меня «дорогой».

Я никогда этого не забуду.

Никогда.

Я снова легла в постель, натянув одеяло.

Я не смотрела, но слышала, как он откинулся на спинку дивана.

Прошло некоторое время, прежде чем я сказала в темноту:

– Надеюсь, что это будет кто-то из сегодняшних парней.

– Я тоже надеюсь, детка. А теперь, прошу тебя, спи.

И «прошу тебя», меня просто сразило.

Я закрыла глаза.

И под присмотром Мо, охраняющего меня, заснула.

И спала как младенец.

8. Кусочек торта

Mo

В следующий вечер, стоя за кулисами и оглядывая толпу во время последнего выступления Лотти, Мо пытался сосредоточиться на том, что ни один из вчерашних парней, которых они пометили в клубе, не оказался их парнем.

Его мысли были заняты этой проблемой, а также самым последним письмом, которое они получили.

Самым напряженным.

Самым тревожным.

Оно было доставлено Смити в понедельник, в нем была новость – парень знал о Мо, писал, что Мо тоже нужно сначала «очистить», что означало, что он будет казнен «за общение с грязной».

В письме также упоминалось о членах команды Хоука, которые как бы случайно проезжали мимо дома Лотти, пока Мо находился с ней внутри, присматривая за Лотти, а также о Мо, когда он был с Лотти, от чего Мо сделал вывод, что он явно где-то сталкивался с этим парнем.

Письмо, так ущипнуло Мо, что он был близок к тому, чтобы признаться в этом Хоуку, и было прямо перед тем, как он заявил Лотти, что отвезет ее на Бали.

Все эти мысли сталкивались со всеми его мыслями о Лотти, со всеми его реакциями – ментальными, эмоциональными и физическими, которые делали почти невозможным выполнение его работы.

И как она переживала за Карлу, было самой последней каплей. Мало того, что она уговорила Карлу и отправила ее в больницу, заставила свою маму присмотреть за ее детьми, а также успела обмолвиться словами со всеми девочками в тот вечер в гримерке, узнав, что Карла будет отсутствовать по крайней мере пять, возможно, больше десяти дней.

Они решили собирать деньги.

Карла была в оплачиваемом отпуске.

Но она не ощутит потери чаевых.

И наконец, Лотти сказала Доминик, которая принесла первые чаевые Лотти за ее первый танец:

– Все, что я сегодня получу, пойдет в конверт для Карлы.

Да, Карла не почувствует потери чаевых.

Было ясно, что Лотти правит этим «насестом», но не как хедлайнер, а как добрая королева, которая заботится о своих подданных.

И это касалось не только ее племянников, сестры, матери, но и ее «Скажи Тексу, что я его очень люблю».

Это касалось всех.

И когда она будет его, он получит все это – ее широту души и доброту в большем количестве, чем она отдавала сейчас.

Но она сдерживала себя.

И это разрывало ее на части.

Она чуть не лопалась по швам от желания отдать Мо все, что у нее было.

И он хотел получить это все.

Очень сильно хотел.

Он обязан был все рассказать Хоуку.

До того как он вытащит ее из этого дерьма.

Если этого парня не поймают, они, возможно, никогда не смогут ответить друг другу взаимностью.

Мо был с этим согласен.

К сожалению, его матери и сестрам нужно будет это как-то объяснить, что он какое-то время не сможет с ними встречаться, а также его племянницам и племянникам, может долгое время.

Им необходимо было поймать этого парня.

И Мо должен был оставаться начеку.

Должен был…

Его тело напряглось, когда он увидел его.

Возможно их парня.

Парня, такого осторожного.

На нем были слегка выцветшее красное поло, но джинсы хрустящие, новые.

Джинсы не подходили к полу… совсем.

Никто не наденет новые джинсы со старой рубашкой. Большинство мужчин, отправляясь в магазин, запасаются комплектами. При случае надевают новые джинсы и новую рубашку.

Но его поло было слегка выцветшим, не запятнанным, бесформенным или испорченным.

Повседневным. Как будто он схватил первое попавшееся со стула и надел, но на самом деле все было не так. Он тщательно выбирал на этот вечер одежду.

Пытаясь слиться с толпой.

Стараясь быть похожим на обычного, среднестатистического парня.

Скорее всего он обычно носил брюки. Или чиносы. Костюм. Слишком был правильным, чтобы носить джинсы. Слишком одержимым, чтобы опуститься до такого.

Мо понял это по его аккуратной стрижке.

Идеальной. Не слишком стильной. Его волосы лежали так, потому что были подстрижены именно так, чтобы так лежать. И, Мо готов был поспорить на деньги, что мужчина ходил в салон не реже одного раза в три недели.

Чисто, аккуратно выбрит. Кожа, как у младенца. Идеально подстриженные короткие бакенбарды.

Рука на столе рядом с нетронутым бокалом пива. Мо разглядел тонкую полоску пены в верхней части бокала. Парень не пил спиртного.

Пальцы тра-та-та фривольно нервно постукивали по столу.

Он старательно выбрал это место, не в первом ряду, не в кабинке позади, чтобы не казаться слишком нетерпеливым, не стал притворяться слишком отстраненным или, что еще хуже, прятаться. Второй ряд столиков, с боку от сцены, откуда он мог свободно наблюдать за Лотти.

Но его глаза были устремлены на Мо.

Когда он увидел, что Мо смотрит на него, небрежно, слишком небрежно, он приподнял подбородок, признавая зрительный контакт, а затем переключил свое внимание на Лотти.

С вежливым выражением лица, очень уж вежливым. Никакой реакции на лучшее шоу женщины, которое кто-либо в этом стрип-клубе когда-либо видел. Никакой видимой реакции на красивую женщину с фантастической фигурой в бикини с блестками, на высоких каблуках, крутящуюся вверх ногами на шесте.

И никакого открытого проявления ненависти или отвращения.

Никто, ни одна живая душа, кроме официанток, и даже они в этот момент переставали обслуживать клиентов, когда выступала Лотти, смотрели только на нее, когда она танцевала.

Мо мог считать любого, это была важная часть работы телохранителя.

Но самое главное во всем этом было то, что Мо готов был поклясться своей жизнью, что именно этот парень выбирал огурцы в супермаркете в отделе «Кинг Сноуперс» в воскресенье.

Мо почувствовал комок в горле и жар, ударивший в живот.

Это был их парень.

Мо не двинулся с места, хотя на второй вечер Хоук снабдил команду Смити, включая вышибал, наушниками и радиоприемниками.

Именно здесь его опыт имел решающее значение.

Если этот парень рванет отсюда, ни один из охранников клуба не поймет, что это он, и он опередит Мо, если Мо пришлось бы уйти со своей нынешней позиции. Хотя команда увидит, что Мо кого-то будет преследовать, но этот парень сможет проскользнуть сквозь такую толпу и сделает это легко.

Затем он выйдет из здания, даже если выйдет, он явно оставил свою машину не на стоянке, учитывая, что у Смити повсюду были камеры, и команда Смити и напарник Мо просто увидят, что парень вышел из зоны действия камер и направился к своей машине, они так и не узнают, кто он такой и где его искать. Понятно, что он не будет светить свою машину на камеры, они не узнают ни марки, ни модели, ни номерного знака.

Сегодня Мо нужен был хвост.

Нет, парня нужно было, просто необходимо вывести из строя этой ночью.

Мо не мог поднять руку и предупредить команду, парень мог увидеть его действия и все понять.

Хотя все тело Мо кричало именно об этом.

Его тело требовало, чтобы он бросился на их парня и вывел его из строя так, чтобы он никогда не оправился.

Но в обязанности Мо не входило убивать этого парня. Он не мог сделать это со своего места за кулисами.

В обязанности Мо входило охранять Лотти.

Поэтому он должен был сдерживаться.

Единственное, что он мог сделать это держать его в поле зрения, не дразня, не делая резких движений, чтобы не спровоцировать этого парня.

И Мо понял кое-что, когда они встретились взглядами, что парень готов сделать шаг.

Мо хотел бы, чтобы приглушили свет, хотя он и опасался, что парень сделает свой ход, как только они свет выключат.

Казалось, что им понадобились годы, чтобы его найти.

Рука Мо поднялась вверх, запястье к губам.

– Красное поло. Джинсы. Отличная стрижка. Второй ряд. Левая сторона. Оставайся на нем, – приказал он, прежде чем надеть на Лотти халат.

Он задержался на две секунды, накидывая халат на ее обнаженные плечи.

Она сняла топ только в последние секунды своей последней песни, но она никогда не снимала трусики.

Он все еще ненавидел, что сотни (возможно, тысячи) людей видели ее почти голой.

Но сегодня, он ненавидел это дерьмо, бл*дь, намного сильнее.

Он не мог ничего с этим поделать, не мог удавить этого мудака своими собственными руками.

В ту же секунду, как она просунула руки в рукава халата, он подхватил ее и понес в безопасное место.

– Не спускай с него глаз, – сказал Мо в наушник Акселю, одному из его приятелей по команде Хоука.

– Я за ним слежу. Последую до конца.

Это означало, что Аксель последует за ним домой.

Он ввел Лотти в комнату, девочки хлынули наружу в коридор, он посмотрел на нее сверху вниз.

– Сейчас выйду в коридор. Выйду на полминуты. Запри дверь. Оденься.