Текст книги "Молчаливый мужчина (ЛП)"

Автор книги: Кристен Эшли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Я продолжала смотреть на нее.

Они знали, кто я.

Они знали, чем я занимаюсь.

И она не возражала, что ее муж имел мой плакат.

У меня было множество плакатов со времен моего расцвета календаря «Королева корвета».

И в большинстве из них я была одета.

Хотя и очень скудно.

– Вы не возражаете, если я все же заведу в дом свою женщину? – Спросил Мо, в его голосе звучало беспокойство. – Или кто-нибудь из вас хочет принести сюда тарелку с кукурузными кексами?

– О, да, извини, – сказала Лене, схватив меня за руку, я могла делать все что угодно на каблуках, но чуть не споткнулась от той силы, с которой она потащила меня внутрь, приглашая: – Входите, входите. – Потом она в несколько шагов ввела меня в гостиную, провозгласив: – Смотрите все! Лотти!

Детей не было, и позже я поняла, что мама Мо не хотела меня в первый же вечер бомбардировать всеми членами ее семьи.

И тех, кто собрался в гостиной в данный момент было достаточно.

На первый взгляд было все безобидно. Женщины в красивых платьях. Мужчины в брюках и рубашках, как Мо. Классные блюда, расставленные на столе. Свечи. Синатра тихо пел бэкграундом.

Она сделала все возможное.

Все было классно.

И все сестры Моррисон выглядели одинаково, настолько, что казались не просто сестрами, а двойняшками только в квадрате.

У них был такой же тип, как у Мо.

Все мужчины, их мужья, были высокими и огромными (но не лысыми), как брат сестер Мо.

Я познакомилась с Сигне, Трин, Полом, Тейлором, Риком и, наконец, с Ингрид, мамой Мо.

Она сжала мою руку в своих ладонях и мягко повела меня дальше в комнату, говоря:

– Спасибо, что пришли.

– Для меня в удовольствие, – пробормотала я. – Спасибо, что пригласили меня.

Она очаровательно кивнула, одарив меня грациозной улыбкой, спросив:

– Может Мо предложит тебе что-нибудь выпить?

– Я пью «Джон Коллинз». Сделай ей «Джон Коллинз», Мо, – приказала Марта.

– «Сайдкар», – потребовала Сигне. – Мо делает лучшее «сайдсар». (Сайдкар –       коктейль из апельсинового ликёра, коньяка и лимонного сока. – прим. пер.)

– «Сингапурский слинг», – объявила Лена. – Но пусть его сделает Тейлор. Он мастер слинга. (Коктейль «Сингапурский слинг» – джин, вишнёвая наливка, сок лайма. – прим. пер.)

– «Маргарита», – сказал Трин. – Я уже сделала кувшин «Маргариты», Мо.

Мо позволил им всем высказаться, затем посмотрел на меня сверху вниз и поднял брови.

– «Маргарита» звучит неплохо, – ответила я ему.

Он кивнул, слегка улыбнулся, наклонился ко мне и коснулся губами моих губ.

Затем подошел к барной тележке.

У Ингрид была настоящая барная тележка.

Класс.

Настоящая бомба.

– Теперь мы можем поесть? – Потребовал Тейлор.

– Да, Тейлор, – безмятежно ответила Ингрид.

Тейлор, Рик и Пол тут же набросились на закуски, словно не ели целый год.

Я чуть не расхохоталась.

– Хочешь, я положу тебе всего на тарелку, Лотти? – Предложила Ингрид. – До того, как все будет съедено.

– Не съешь все кукурузные кексы, Рик! – Рявкнула Лене мужу, прежде чем я успела ответить ее матери. – Их очень любит Мо.

– Я тоже их очень люблю, – возразил Рик жене с набитым ртом.

– Оставь ему хотя бы пять штук, – резко ответила Лене.

Рик бросил на Тейлора встревоженный взгляд.

Тейлор не претендовал на кексы. Он был занят тем, что запихивал в рот булочки.

– Мо, теперь, когда ты встречаешься со знаменитостью, тебе нужно больше таких рубашек, – решила Трин, разглядывая потрясающую рубашку брата.

Затем она повернулась ко мне.

– Ты, вероятно, будешь в тренде и ему придется выходить куда-нибудь с тобой, чего он не особый любитель, потому что это будут такие вещи, как подписание книг и премьеры фильмов. Но он пойдет, потому что он Мо, ты будешь надевать такие же сексуальные платья, как это. Хотя, вероятно, это самое сексуальное, потому что ты будешь носить такие же сексуальные платья, как это. Мы пойдем по магазинам. Голубой ему очень идет, он выглядит потрясающе. Ему нужно больше синего цвета. Он всегда носит черное. Или серое. Я виню в этом Хоука.

Я не стала говорить ей, что не раздаю автографы и что не бываю на кинопремьерах.

Я этого не делала, потому что у меня не было возможности.

– Хоук не покупает одежду, Трин, – возразила Марта.

– Но он продвигает мужской цвет, Март, – парировала Трин. – Если бы у мужчин был выбор, они носили бы только черное, серое и армейское зеленое.

При этих словах Пол посмотрел на свою бордовую рубашку, прежде чем пробормотать Рику:

– Могу поклясться, что я сам вытащил свою гребаную задницу, чтобы купить эту рубашку.

Рик ухмыльнулся, прежде чем сунуть в рот мини-сэндвич с копченым лососем.

– Кстати, – вмешалась Сигне, игнорируя обмен репликами между мужчинами, – когда Хоук собирается нанять женщину-коммандос, Мо?

Возвращаясь с «Маргаритой» для меня, которая была в настоящем бокале для мартини с соленой каемкой, у Мо не было возможности ответить.

Лене сделала это раньше него.

– Никогда. Он никогда не наймет женщину. Кроме Эльвиры.

– Это потому, что Эльвира больше женщина, чем пятьдесят женщин, – пробормотала Марта себе под нос.

– Это точно, – согласилась Трин.

– Я бы не пожелала этим мальчикам ни одной женщины, – сказала Марта. – Кроме Эльвиры.

– Вряд ли будут равные возможности, – заметила Сигне.

– Син, как ты думаешь, Хоук хоть на секунду задумывался над понятием «равные возможности»? – Спросила Лене.

Четыре сестры посмотрели друг на друга, а затем на сестринской волне, в унисон, расхохотались.

Хотя я не очень хорошо знала Хоука, но знала из первых рук, что он был поставщиком качественных задир, поэтому не думала, что он будет против коммандос женщин, главное, чтобы работа была выполнена.

Но я решила этим не делиться.

– Мэг надерет женщинам задницу еще до того, как им выдадут бронежилет, – пробормотал Рик.

– Рик! – Лене резко перестала смеяться.

– Разве я не прав? – спросил он.

– Нет! – рявкнула она. – Но Дэнни – сосед Мо по квартире. Не создавай у Лотти впечатления, что он игрок.

Ага, оказывается секретик Мэга – кот вылез из мешка.

И…

Дэнни?

С этого момента я собиралась подкинуть ему гадость, назвав его когда-нибудь этим именем.

И сказать это имя Эви, когда придет время.

В руке у меня была «Маргарита», тяжелая рука Мо обвила мое плечо, так что я обхватила его за талию.

– Уйди с дороги, Пол, я наложу Мо тарелку. И Лотти. Я наложу Мо и Лотти тарелку, – объявила Сигне, отодвигая мужа в сторону и беря маленькую изящную фарфоровую тарелку с изящным золотым рисунком по краям.

– Он что не может сам себя обслужить? – пробормотал Пол.

– Нет, не может, ведь вы, ребята, охраняете еду, как бешеные собаки, – огрызнулась Сигне.

Я услышала тихий вздох Мо.

И попыталась не засмеяться.

И наконец, я поняла в данную минуту, как Мо научился общаться не вербально.

Он рос с четырьмя старшими сестрами, которые не давали ему и слова вставить.

Я сделала глоток коктейля.

– Возможно, если мои девочки сумеют внушить Лотти, что у нас есть хоть капля хороших манер и мы не настолько безумны, как кажется со стороны, то я смогу сегодня ночью заснуть. Вместо того чтобы ворочаться с боку на бок при мысли, что новая подружка моего сына готова сбежать от нас при первой возможности и больше никогда не видеть, – тихо продолжила Ингрид, прежде чем сделать глоток чего-то похожего на мартини с оливками из стильного бокала.

Очевидно, после моего вступления в ряды женщин Моррисон она забрала свой коктейль.

А может, скорее всего после того, как я получила упомянутое вступление в ряды, ей пришлось выпить коктейль.

– И он может сам о себе позаботиться, Сигне, – продолжала Ингрид. – И поскольку Лотти, похоже, тоже неплохо управляется руками и ногами, уверена, она тоже может сама о себе позаботиться.

Сигне широко раскрыла глаза на сестер, всех троих, положила себе на тарелку кукурузную булочку и бутерброд с лососем и отошла от кофейного столика, на котором была разложена вся еда.

Когда она это сделала, Пол положил тяжелую руку ей на плечи.

Рик откашлялся и начал:

– Лотти, если бы ты могла...

– Не надо, – перебила его Лене.

– Я просто… – снова начал Рик.

– Нет, – отрезала она.

– Лене, она не будет…

– Заткнись, – отрезала Лене.

– Я с удовольствием подпишу ваш плакат и попрошу рок-цыпочек подписать ваши книги, – предложила я. – Я даже знакома с автором и могу попросить ее. Им всем это нравится, так что они будут счастливы, и я тоже.

Рик широко улыбнулся мне.

– Спасибо, Лотти.

– Без проблем, – ответила я.

Он взглянул на жену.

Она закатила глаза.

– Лотти, теперь, когда шторм утих, который мои девочки так хорошо умеют создавать, почему бы тебе не рассказать нам немного о себе? – Ингрид пригласила меня, а затем, сделав классное представление, направила разговор в мою сторону. – Я слышала, у тебя есть мать и сестра, которые живут здесь в городе.

– Да, – согласилась я.

– Я бы с удовольствием с ними познакомилась, – ответила она.

– А они с вами. Они уже полюбили Мо. Я уверена, вы быстро подружитесь.

Ее взгляд метнулся к сыну и вернулся ко мне.

– Они встречались?

Ох-ох.

Мо ничего не рассказывал.

Теперь он тоже молчал.

Он небрежно потягивал пиво из бутылки.

Это означало, что я должна была внести ясность.

– Он приходил на ужин к маме.

– Конечно, они полюбили Мо, – вмешалась Трин. – Мо очаровательный. Родители Тэмми обожали его. Думаю, что ее мать по-прежнему носить черный траур от горя, что Тэмми все испортила.

– Трин, – перебила Сигне. – Не упоминай Тэмми.

– Он не был монахом до того, как встретил ее, Сигни, – парировала Трин.

– Господи, спаси меня, – прошептала Ингрид.

– Не то чтобы мы католики, – сказала Трин, переведя на меня взгляд. – И не то чтобы у нас были проблемы с католиками. У нас нет проблем. Мы просто не католики.

– Я католичка, – вставила Лене.

– Потому что Рик католик, – ответила Трин.

– Я католичка, потому что католичка, – возразила Лене. – Я просто приняла католицизм еще до того, как вышла за него замуж.

– Потому что Рик был католиком, – вмешалась Марта.

– Это не важно, – отрезала Сигне. – Разговоры об этом заставляют Лотти думать, что мы имеем что-то против хотя, это не так. – Сигне посмотрела на меня. – Мы спокойно относимся ко всем расам, религиям и вероисповеданиям. Клянусь.

– Я не нервничаю на этот счет, – заверила я ее.

– Кроме белых расистов. Нас они не устраивают, – заявила Трин.

– Они никого не устраивают, – ответила Марта. – И расизм – это не религия.

– А символ веры, – огрызнулась Трин.

– Ладно, вы четверо, черт возьми, заткнетесь, а? – Потребовал Мо.

Все четверо повернулись к нему.

Или пятеро, поскольку я тоже посмотрела на него.

Но он смотрел на меня сверху вниз.

– Вернемся к нашему разговору по дороге сюда. Теперь ты поняла, почему тебе не стоило переживать и так беспокоиться? Похоже, мне нужно было больше беспокоиться. Ты поняла, что мои сестры – кучка чудачек, за которыми просто не угнаться.

Моя сексуальная гора бойфренд выглядел встревоженным.

Я улыбнулась ему.

– О боже, – выдохнула Марта, приближаясь ко мне. – Ты переживала и волновалась, Лотти? Это так мило. – Она бросила взгляд через плечо на своих сестер, прежде чем вытащить меня из-под руки Мо и подвести к кофейному столику. – Разве это не мило? – спросила она сестер.

– Мило, – сказала Лене, прижимаясь ко мне. – Мы не кусаемся, обещаю.

– Мы просто немного странные, – сказала Марта, протягивая мне маленькую тарелку.

Сигне схватила квадратную салфетку для коктейлей и тоже протянула ее мне, сказав:

– Мы немного странные. Не сумасшедшие это звучит плохо. Мы веселые и сумасбродные.

– Да, именно веселые. Сумасбродные и веселые – это хорошо звучит, – согласилась Лене. – А теперь давай накормим тебя кукурузными кексами. За мамины кукурузные кексы можно умереть. А она делает их только для особых случаев.

Особых случаев.

Я оглянулась на Мо, который не сводил с меня глаз.

Он больше не выглядел обеспокоенным.

Его сестры суетились вокруг меня, он выглядел счастливым.

Затем я перевела взгляд на Ингрид, которая направилась к Мо.

На ее губах играла легкая улыбка, и эта улыбка была направлена на ее сына.

Другими словами, она выглядела счастливой.

Кукурузный кекс приземлился на мою тарелку, а женщины болтали вокруг меня, в то время как их мужчины стали подтягиваться к Мо.

Что касается меня?

У меня был Мо.

У Мо была замечательная семья.

Он познакомил меня с ними.

И это означало, что я была счастлива.

* * *

Mo

Они ели торт с безе в гостиной, женщины потягивали Амаретто и Калуа из маминых бокалов, сидели на маминых диванах, поглощенные женскими разговорами.

Мо стоял с ребятами, уже съев свой кусок торта и отставив тарелку в сторону, когда его телефон завибрировал.

Он вытащил его, посмотрел на экран и перевел взгляд на Лотти, которая, откинув голову, смеялась над чем-то, сказанным Трин (или Лене, неважно).

– Надо ответить, – пробормотал он мужчинам и двинулся к входной двери.

Он получил сообщение.

Стоя на крыльце дома матери, он позвонил.

– Мо, – ответил Брок Лукас.

– Привет, Слим, – поздоровался Мо. – Что случилось?

– Вчера вечером у нас была неприятная ситуация.

Мо втянул в себя воздух.

– Этот парень, – продолжал Слим, – тот самый, который посылал письма о Лотти, на него набросились какие-то парни, прежде чем охранники смогли их разогнать.

– Понятия не имею почему, – продолжал Лукас. – Он был легкой добычей, такой встревоженный, без судимостей, слабый, без опыта, определенно не в той ситуации, какая произошла. Может они почуяли его слабость и решили преподать ему урок. У него уже были некоторые проблемы, им пытались помыкать заключенные. Он пожаловался охранникам, что ему угрожали. Его посадили на пару дней в одиночную камеру, а тех, кто создавал проблемы, перевели в другие камеры, либо заключили сделку, выпустили под залог. Поэтому его снова поместили в общую камеру. Очевидно, у этих людей были друзья, и он все еще оставался мишенью.

– И что? – Спросил Мо, когда Слим замолчал.

– Они отвезли его в больницу, подлечили. Но в процессе выздоровления у него развилась тромбоэмболия легочной артерии. К мозгу перестал поступать кислород. Его снова отвезли в операционную, сделали операцию, но ущерб уже был нанесен.

Все тело Мо напряглось.

– Какой ущерб, Слим?

– Человек жив, но мозг умер, – сказал Слим. – Он на аппарате искусственного дыхания. Учитывая его наклонности, как я предполагаю, связанные с реакцией на неприятности, в которые он попал, подозреваю, что его семья не очень дружна с ним. Их уже вызвали. Не знаю, решат ли они отключить аппарат. Просто знаю, что даже если они этого не сделают, этот человек не сможет больше причинить вреда Лотти или кому-либо еще. На нем нет ни единого синяка, Мо, он дышит, но будто уже умер.

Мо не знал, что он чувствует.

Поскольку он был человеком, он не хотел, чтобы было все так хорошо.

Но в основном было так хорошо.

– Значит, все кончено, – заметил Мо.

– Не для мальчиков в тюрьме, которым теперь тоже грозит обвинение в непредумышленном убийстве, для Лотти, да все хорошо. Все кончено.

Да, то, что он чувствовал, было хорошо.

Интересно, подумал он, Смити или Хоук приложили к этому руку, что этого парня посадили в тюрьму?

Или, если уж на то пошло, может Ли или кто-то из его Горячей банды.

Но он перестал удивляться, потому что ему действительно было все равно.

– Спасибо, что позвонил, Слим, – сказал Мо.

– Без проблем. Ты скажешь Лотти?

– Конечно, – ответил Мо.

– Отлично. Спасибо. Увидимся, Мо.

– Увидимся.

Он повесил трубку.

Затем услышал, как позади него открылась дверь.

Лотти стояла на пороге, оставляя дверь открытой.

– Все в порядке? – спросила она, внимательно вглядываясь ему в лицо.

– Парня, который посылал письма о тебе, посадили в тюрьму, – прямо заявил он. – Его избили или не знаю что с ним сделали. У него случилась эмболия, из-за которой его мозг умер. Он на аппарате искусственного дыхания, отключат его или нет, как решат его родственники, это не имеет значения. Он не вернется оттуда, так что больше не представляет угрозы.

Она уставилась на него.

Мо смотрел на нее глаза в глаза.

В конце концов он спросил:

– Тебе хорошо?

– На самом деле я ничего не чувствую, – ответила она, а потом спросила: – Это плохо?

– Может прийти позднее, детка, – осторожно заметил он.

– Я, наверное, самый охраняемый человек на планете, – ответила она. – Ты. Мальчики. Мои братья. У меня была истерика, но потом… – Она пожала плечами. – Для меня все было кончено еще до того, как кончилось для него, – Мо подошел к ней, втолкнув ее обратно в дом, позволив передней двери с шипением закрыться, когда он притянул ее в свои объятия.

Она тоже обняла его и крепко сжала.

– Ты в порядке? – спросила она, запрокинув голову, чтобы поймать его взгляд.

– Совершенно.

Лотти на мгновение задумалась.

Потом улыбнулась.

– Все хорошо? – спросила его мать, стоявшая рядом.

Мо посмотрел в ее сторону и ответил:

– Мне нужно еще кусок торта.

Его мама тоже на мгновение задумалась, ее серебристые глаза метались между ним и Лотти, прежде чем она тоже улыбнулась.

Тэмми так и не удалось добиться, чтобы его мать улыбалась.

Это был уже четвертый раз за вечер, когда он увидел, что его мама улыбалась.

Он был прав. Как и его мальчики.

Лотти была Лотти и отдавала то, что она давала Мо, ей не о чем было беспокоиться.

– Пойду отрежу тебе кусочек, дорогой, – сказала она и ушла.

Мо отодвинул Лотти с дороги и закрыл входную дверь.

Затем он проводил свою девушку обратно к семье.

И получил еще кусок торта.

* * *

Лотти

Насколько я могла судить, Мо Моррисон был великолепен во всем, что делал.

Но у него был особый талант в исполнении орального секса.

И именно сейчас он демонстрировал его в моей постели.

Я обеими руками держала его гладкую голову, прижимая к себе, но мне не нужно было этого делать.

Он расширял меня двумя пальцами.

Мой мужчина был голоден.

Мне казалось, что он должен был уже насытиться, потому что довел меня до экстаза, и, оказавшись у края, я рванула вперед и полетела, сильно кончая в рот Мо.

Он вылизал меня дочиста, медленно, не торопясь, будто у него была целая ночь впереди, только тогда приподнялся и устроился между моих ног, когда я подала ему знак, скользнув пальцами по его макушке.

Оказавшись в нужной позе, он уткнулся лицом мне в шею и стал полизывать кожу.

Я чувствовала, как его горячий, твердый член упирается мне в бедро.

Поэтому подбодрила его.

– Давай, войди.

Мо скользнул губами к моему уху.

– Я хочу, чтобы ты опустилась, поиграю с тобой, поработаю над тобой, а потом ты возьмешь его у меня на коленях, по-собачьи.

Если он хотел, чтобы я опустилась, такие слова не помогали.

Его рот в конце концов добрался до моих губ, и в середине глубокого, сладкого, влажного поцелуя, чувствуя свой вкус на его языке, я прижалась к нему, и Мо, будучи моим Мо, получил мое сообщение, приподнявшись на локтях.

И когда он отстранился, то тихо спросил мне в губы:

– Я слишком на тебя давлю своим весом?

– Никогда, – прошептала я, наклоняясь, чтобы прижаться лицом к его шее, проводя руками по его теплой, гладкой кожи, чувствуя и наслаждаясь силой мышц, испытывая любовь, что это все мое.

Я запрокинула голову и поцеловала его в подбородок.

– Милая Лотти, – мягко произнес он, обхватив меня одной рукой за задницу, другой крепко прижимая к себе.

– Сегодня было лучше всего, Мо, – ответила я ему.

– Да, – согласился он.

– Твоя семья просто потрясающая, – поделилась я.

– Моя мама потрясающая. Парни – дерьмо. Сестры – ненормальные.

Так все и было.

Но в хорошем смысле.

– Они мне все понравились.

– Слава богу, – пробормотал он.

Я улыбнулась ему в кожу.

– В тот день, когда я познакомилась с тобой, у меня со Смити был разговор.

Я услышала, как его голова шевельнулась на подушке, и приподняла свою, чтобы поймать его взгляд в лунном свете.

– О чем? – спросил он.

– О том, что я сдалась, так как не нашла мужчину своей мечты и думала, что уже не найду никогда.

Его большое тело замерло рядом со мной.

– А потом, спустя несколько часов, – продолжала я, – мужчина моей мечты оказался у моей двери.

Он произнес, но почему-то гортанным голосом:

– Детка.

Но мне даже не нужно было слышать его эмоции.

Я просто чувствовала их, отчего мое дыхание сбилось.

Я поделилась с ним этим, потому что хотела поделиться.

Его хватка ослабла, но он прижал меня ближе.

Мне показалось, что это хорошая причина, чтобы ее можно было отпраздновать.

Но именно в такие моменты, как сейчас (да и в другие тоже), что было совсем для Мо непривычно, он становился болтливым.

Поэтому поделился со мной, заявив:

– Ты ошибаешься.

– Ошибаюсь?!

– Не совсем, кое в чем.

– В чем я ошибаюсь?

– Я тоже сдался. После того как Тэмми бросила меня. Мне казалось, что причина явно во мне. Казалось, что меня бросают именно из-за моего дерьма. И вот мой босс дал мне задание, не прошло и часа, как я подошел и постучал в дверь девушки моей мечты. Она заставила меня по-другому увидеть многие, мать твою, важные вещи.

– Мо, – прошептала я.

Его большая рука переместилась, обхватив мое лицо, а другая рука опустилась ближе к моей.

– Я не знаю, что будет у нас дальше, детка. Думаю, что будут моменты, которые не будут такими замечательными. Но то, что ты мне даешь, большая часть нашей жизни будет потрясающей. Ты же знаешь, что мне снятся кошмары, и возможно они не прекратятся. Я не хочу, чтобы ты нервничала и не хочу, чтобы они продолжались. Но сейчас я смогу справиться с ними гораздо лучше, зная, что проснусь в реальной мечте здесь, рядом с тобой.

Я охрипла, когда заявила:

– Нам нужно прямо сейчас заняться сексом.

– Конечно, – согласился он.

Но он не трахнул меня.

Не сразу.

А поцеловал крепко, глубоко и долго.

Затем перевернул меня на живот, устроился между моих ног, сел на пятки и потянул меня на свой член.

Я приподнялась на руках, выгнула шею, и со всей силы опустилась на его член.

Мо почувствовал мое желание и в то же время хотел проделать все на своих условиях, не позволяя мне контролировать его.

Чтобы контролировать ситуацию, ему пришлось остановиться, поменять позицию, чтобы он смог трахать меня различными способами.

Но мы закончили, я снова оказалась у него на коленях лицом к лицу, мои ноги были на его груди, Мо на заднице, его руки вокруг меня, опускали меня вниз на его член.

И мы целовались.

Позже я заснула в его объятиях, и последней моей мыслью было, что я была все же права.

Эта ночь была самой лучшей.

И что в заключительной части?

Воплощение мечты.

У меня был не горячий сексуальный парень.

У меня был мужчина моей мечты.

И самое лучшее из всего этого…

Что у мужчины моей мечты была девушку его мечты.

Эпилог. До тех пор, пока я рядом

Лотти

Я стояла в ванной, одетая в розовые атласные пижамные штаны с кремовым, коричневым и розовым полосатым поясом, который делал их похожими на девчачьи боксерские шорты.

Больше на мне ничего не было.

Я уставилась на свою грудь.

Мне сделали операцию.

Но перед операцией у нас произошла настоящая драма.

Это было в тот же день, хотя я получила бонус убрать пару растяжек. И была выведена из строя всего на пять дней, что означало, что я не должна была слишком много выполнять работы по дому или поднимать что-то слишком тяжелое.

Беда была в том, что я не могла танцевать целых шесть недель.

Тем не менее все это было не так уж и важно.

Однако я узнала, что такое забота родных, когда шла под нож с рок-цыпочками, сестрами Моррисон, Горячей бандой и друзьями коммандос Мо, маячившими за моей спиной.

Но хуже всего пришлось Мо.

У него был такой вид, будто мне собирались сделать операцию на сердце.

За день до того, как я должна была лечь в больницу, между нами всеми произошел конфликт.

Хотя все согласились, что Мо отвезет, а потом заберет меня домой, но все решили, что мне необходим круглосуточный уход, в котором я не нуждалась после всего сказанного и сделанного, поэтому разгорелся горячий спор.

Пока все остальные обсуждали расписание, кто будет готовить мне куриный суп, менять повязки на груди, покупать продукты и убираться в доме, каким-то образом разговор принял худший оборот – сестры Моррисон хотели доказать рок-цыпочкам, что я член их семьи, Горячая банда и мальчики-коммандос боролись друг с другом, кто из них больше для меня братья по крови.

Хотя лично я заплатила бы за то, чтобы кто-нибудь из этих мужчин принес мне куриный суп или пропылесосил дом.

Тем не менее я была вполне способна сварить себе суп, и моя изоляция могла продержаться достаточно долго, поэтому я могла сама о себе позаботиться.

Пока велись споры, все это время мама и Ингрид сидели за моим обеденным столом, пили кофе, который Текс присылал им из «Подержанных книг Фортнума», где он был их главным бариста, спокойно болтали, как будто ничего не происходило.

Все закончилось рыком Мо (рыком! до этого момента я никогда не слышала, чтобы он кричал или рыкал).

– Никто из вас не приблизится к груди моей женщины! Я сам могу накормить и позаботиться о Лотти. Я все понял. Отвалите все на хрен!

Потом я узнала, когда такой огромный парень, как Мо, обычно молчаливый, которого совсем не легко раздражить, рыкал, его все слушали.

Я также узнала тогда, что существует семья, состоящая из множества различных людей со своими характерами.

Но при всем скоплении родственников по крови и не по крови Мо утвердил право – только он и я (в основном я, очевидно) только мы.

Я была уверена, что он оценил их любовь и поддержку.

Но в конце концов остались только он и я.

Они могли просто принести мне цветы.

Они не должны были приносить мне куриный суп.

В последующие дни после операции он заботился о моих разрезах, менял повязки, приносил еду, запускал пылесос, доставал почту, ходил за продуктами, не хотел и слышать о том, чтобы я сама что-то для себя сделала, несмотря на то, что могла, и не позволял мне тренироваться. До тех пор, пока не прошли синяки.

Какое-то время у меня были импланты, которые я меняла, чтобы освежить, потому что с большими сиськами я выглядела великолепно.

Но теперь…

– Надень рубашку.

При этих словах я обернулась и увидела, как мой мужчина раскачивающейся походкой входит в ванную.

– Мо…

Он подошел ко мне, взял кружевной розовый бюстгальтер, который я положила на столешницу, и протянул его мне.

– Надень, – приказал он.

Мой желудок упал, и я уставилась на его великолепное лицо.

– Они тебе нравятся? – Тихо спросила я.

Он тоже уставился на меня.

– Конечно, они мне нравятся.

– Ты даже не смотришь на них, – заметила я.

Его глаза опустились на мою грудь, затем вернулись к моему лицу.

– Ты прекрасно выглядишь, Лотти, – сказал он. – Ты всегда прекрасно выглядишь. Ты не можешь быть не красивой.

Я знала свои сильные стороны.

Но знала и свои слабые стороны.

Я была хорошенькой.

Я не была красивой.

Только для Мо.

Это было мило, невероятно мило, и он мог сказать, что я красивая, но после стольких дней, пока я поправлялась дома, не могу сказать, что у нас не было секса в течение пяти недель после операции. Был. Много. Но мягкий.

Судя по тому, что я видела сейчас, я полностью поправилась.

И чувствовала себя прекрасно.

И должна была вернуться на работу в следующий вторник.

Я была готова.

Но самое главное было то, что мы с Мо занимались любовью, но он ни разу не прикасался к моим сиськам.

Он едва взглянул на них.

– Мо, когда мы занимаемся сексом, ты не… – начала я.

Это было все, что я успела сказать, потому что он прервал мои слова, отбросив бюстгальтер в сторону, положив две большие руки мне на талию, подняв, посадив мою задницу на столешницу, а затем положил две большие руки на мою грудь.

Он приподнял одну.

Склонился к ней.

Затем глубоко втянул сосок в рот.

О…

Потрясающе.

Голова откинулась назад, руки скользнули к его голове, пальцы соединились на затылке.

Его голова с моими руками переместилась к другому соску, потом он осторожно ласкал его большим пальцем.

Я тяжело задышала, как только его губы оторвались от меня, руки накрыли мою грудь, а его губы приблизились к моим.

– Ты выздоровела, – прошептал он, глядя мне в глаза.

– Со мной все хорошо, – прошептала я в ответ.

– Ладно, – сказал он.

Что было то было.

Мо сказал «ладно».

И все было в порядке.

Он провел большими пальцами по моим соскам, прежде чем скользнул руками мне за спину, наклонил голову и взял мои губы.

Дело становилось серьезным. Я наслаждалась ощущением серьезности. Мо положил одну руку обратно мне на грудь и принялся ее массировать, а другую толкнул за спину, я выгнулась дугой, но вдруг мою входную дверь постучали.

Мо поднял голову.

– Мак, открой эту чертову дверь!

О боже.

Смити.

И что теперь делать?

– Я люблю свою работу. Ты любишь свою работу. У меня отличная семья. У тебя замечательная семья. У нас обоих крутые друзья, – проворчал Мо. – Но мы обязаны переехать на Гавайи, чтобы нас, на хрен, никто не нашел.

С этими словами он развернулся, и босыми ногами прошлепал по полу, двигаясь вниз.

Я потянулась, схватив свой бюстгальтер, быстро натянула его. Затем схватила кремовый хлопчатобумажный обтягивающий камзол, который соответствовал кремовому поясу на моих шортах, хотя в области груди он теперь немного провисал, не натягивался и не прижимался идеально к моим сиськам.

Затем вылетела из ванной комнаты как раз в тот момент, когда услышала:

– Ты не вмешиваешься в мои действия!

Это был не Смити.

Это был Текс.

Вот дерьмо.

Я ускорила шаг и завернула за угол у подножия лестницы только для того, чтобы врезаться в неподвижную спину Мо.

Он крутанулся половиной корпуса, схватил меня за руку и оттащил в сторону как раз в тот момент, когда Текс заметил меня, ткнув пальцем в сторону Смити, прогремев:

– Он не вмешивается в мои действия!

– Текс, милый, о чем ты говоришь? – Спросила я, как надеялась, успокаивающим голосом.

– Ты попросила Текса вести тебя к алтарю? – Потребовал ответа Смити... от меня.

Да.

Вот дерьмо.

– Текса?! – вырвалось у него. – Не меня?

Дерьмо.

– Смити… – начала я.

– Я ее отчим, – прогудел Текс, обращаясь к Смити.

– Мне насрать, – Смити снова повернулся к Тексу.

Лицо Текса начало краснеть.

Ах, черт.

– У тебя есть и другие дочери, те, которых ты настругал, – парировал Текс. – Будешь выдавать их замуж.

– Обязательно, – ответил Смити. – Буду отдавать тех, в ком течет моя кровь, и тех, кто хочет, чтобы я танцевал с ними на свадьбе.

– Танцевал с ними? Танцевал?! – Текс начал заводиться, и я поняла, что его аргументы иссякли, когда он схватился обеими руками за голову, а затем резко дернул их вверх, проревев:

– Это полное сумасшествие.

– Что в этом такого сумасшедшего? – Возразил Смити. – Никто не может сказать, но в этом и есть семья.

В этом был какой-то смысл.

Текс ткнул пальцем в мою сторону, не отрывая взгляда от Смити.

– Я сплю рядом с ее матерью.

– А я познакомил ее с ее мужчиной, – огрызнулся Смити.

Он вроде как сделал это, только не по той причине, которая привела нас к этому моменту.