Текст книги "Голос сердца"
Автор книги: Кришан Чандар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
Лицо Гангадхара вдруг озарилось радостной улыбкой. Он что-то придумал.
– Недалеко от вас есть двор, обнесенный забором. Там и можно устроить школу. С хозяином я договорюсь. Мы с ним знакомы. Может быть, я тоже буду преподавать в твоей школе. – Радостно улыбаясь, он продолжал: – Не беспокойся, все будет хорошо! Я сегодня же поговорю с хозяином дома, а может, мне удастся достать у него и немного денег на это доброе дело.
– Так мы… когда мы встретимся, дядюшка?
– Я сегодня же приду к тебе вечером и скажу, согласился ли он.
– Хорошо, – немного помедлив, ответила Тарна.
Гангадхар пришел, как и обещал, к вечеру. Они с Тарной отошли в сторонку, и он ей сообщил, что все улажено – хозяин дома согласен, да еще денег дал на книги и тетради. Тарна была бесконечно рада. Она поблагодарила Гангадхара низким поклоном.
Уходя, он спросил:
– Как же ты теперь будешь? Придется много работать.
– Ничего. Я не боюсь работы.
Он взглянул на нее одобрительно.
– Ну хорошо, приходи завтра утром, нужно обсудить все дела.
Утром, когда Тарна собиралась к Гангадхару, Раджу спросил ее:
– Кто это был вчера?
– Гангадхар. Он работает в женском приюте.
– Что он тебе говорил? – вздрогнул Раджу. – Не замуж ли он хочет выдать тебя?
– Нет! – засмеялась Тарна. – Он… он… его другу нужна судомойка, – заикаясь, проговорила она.
Подозрения Раджу еще больше усилились, но он ничего не сказал ей. Кусум удивленно спросила:
– Почему ты вчера не пришла на работу? Все спрашивали о тебе.
Тарна ничего не ответила и ушла, опустив голову. Раджу со злостью и обидой смотрел ей вслед. От напряжения у него на шее вздулись жилы, руки сжались в кулаки, но он промолчал.
Сегодня Раджу был в отличном расположении духа, в кармане у него лежало тридцать рупий, и он уговаривал Тарну пойти в кино.
– Откуда у тебя столько денег?
– Из Дели прибыл специальный состав с европейскими туристами, – улыбаясь, соврал он. – Все кули заработали за день столько, сколько обычно зарабатывают за неделю. Ты должна обязательно пойти со мной в кино.
После сеанса они медленно шли через шумную, нарядную толпу по ярко освещенным улицам Бомбея. Как красив он вечером! Лица у прохожих радостные и веселые. Все шелковые сари, все драгоценности и даже прекрасные автомашины, выставленные в витринах магазинов, Раджу преподнес Тарне. Они шли по Бомбею так, словно город принадлежал только им. Казалось, что люди, стоящие в очереди к автобусу, ожидают их, что это для них продавцы так красиво убрали свои лавки, что торговцы чапати[24] их приветствуют разноцветными флажками, развевающимися над лавчонками, что фонтаны в парках разбрасывают бриллиантовые брызги воды тоже для них, цветы улыбаются им, небо им посылает свой привет, и для них исполняют таинственный танец волны океана.
Они долго любовались заходом солнца, стоя на берегу океана. Последние отсветы вечерней зари играли на лице Тарны, волосы ее развевал прохладный морской ветерок, а волны обдавали влюбленных мелким бисером брызг. Раджу взял девушку за руку.
– Тарна, ты видишь что-нибудь в этом безбрежном океане?
– Да.
– Что?
– Домик.
– Семицветный?
– Да. И дверь из бриллиантов и жемчуга.
– А в дверях стоит девушка.
– Твоя жена?
– Да, моя жена.
– Твоя Тарна?
– Да! Моя Тарна! – Он обнял ее.
Они долго стояли молча. Волны бились о прибрежный камень и уходили вновь. Солнце уже спрятало свой лик в водах океана, ветер становился все сильнее. Откуда-то издалека донесся легкий аромат, принесший с собой волшебную мелодию. Аромат окутывал их, а мелодия звучала в каждом уголке их трепетно бьющихся сердец. Они, казалось, слились воедино, составили одно целое, горели одним желанием.
– Тарна, выходи за меня замуж, – тихонько шепнул ей Раджу.
– Дай мне тот домик, – глядя в бушующие волны океана, ответила она тоже шепотом, словно обращалась не к Раджу, а к своим мечтам.
– Тот дом?
– Да. Ты же видишь его? – произнесла она как во сне. Потом она вся задрожала, прижалась к груди Раджу и, всхлипывая, сказала: – Мне не нужен дом из жемчуга и бриллиантов. Я сделаю райский уголок и из камышовой хижины. Раджу, дай мне мой дом!
Раджу стоял, печально опустив голову.
Утром, когда Тарна возвращалась от Гангадхара, около нее остановилась машина, открылась дверца и кто-то окликнул ее:
– Хэллоу!
Тарна увидела улыбающегося Митала. Сердито отвернувшись, она продолжала свой путь, Митал тихонько ехал рядом.
– Ты до сих пор в Бомбее?
– А он что, вашему отцу принадлежит?
– О-хо-хо, какая сердитая! Брось дуться, садись в машину, my darling[25]!
– Нет!
– Я обещаю, что не сделаю тебе ничего плохого.
– Нет!
– Пожалуйста!
– Вы отстанете от меня или позвать полицию?
– Ну, зови, если не хочешь, чтобы школа твоя открылась, – спокойно произнес Митал.
Тарна вздрогнула и остановилась.
– Вы… Вы…
Митал кивнул:
– Да, это мой дом. Я организовал все для твоей школы. Видишь, не такой уж я плохой, как ты думаешь. Иди садись в машину. Клянусь богом, я не сделаю тебе ничего и высажу там, где ты захочешь.
Он широко распахнул дверцу. Тарна пристально посмотрела на него и села в машину.
– Где ты живешь?
– На углу Двенадцатой улицы, напротив дома мистера Набата, но вы меня высадите на Одиннадцатой.
Когда она выходила из машины, Митал задержал ее.
– Ты смелая девушка. Я уважаю тебя за это. Девушки обычно не бывают храбры, но от этого они не менее прелестны. Правда, у тебя есть другие достоинства. Но почему ты ютишься на тротуаре? Ты должна жить во дворце. Можешь просить у меня все, что хочешь. Я готов заплатить тебе, сколько ты захочешь.
– Заплатить? – переспросила Тарна. Она была взбешена, но, вспомнив о школе, сдержалась и, улыбаясь, ответила: – Хорошо, сетх, когда-нибудь я назову вам свою цену.
– Когда?
– Ждите!
Тарна захлопнула дверцу и скрылась за углом. Митал проводил ее взглядом, потом, закусив губу, тихонько тронул машину и свернул на Двенадцатую улицу. Он увидел Тарну – она разговаривала с Кусум у телеграфного столба, но проехал мимо, стараясь глядеть прямо перед собой. Тарна тоже увидела его, но никто из них не заметил Раджу, наблюдавшего за ними из темного угла.
Не прошло и десяти дней со времени открытия школы, как Рагхья почувствовал что-то неладное. Все реже слышались на улице крики дерущихся сорванцов, уменьшилось число карманников, мальчишки, исполнявшие ранее обязанности наводчиков, теперь всячески избегали бандитов, ребята, доставлявшие в дома спиртные напитки, с наступлением сумерек куда-то исчезали, а в глазах у всех у них появилось какое-то новое выражение. Это очень обеспокоило Рагхью. Он принюхивался, как волк, выскочивший из леса, готовый к борьбе с подстерегающей его опасностью.
Но прежде всего ему нужно было выяснить, что происходит в его владениях. На его вопросы ребята либо не отвечали ничего, либо как-то отговаривались. Вскоре он отказался от мысли разузнать что-либо у них и начал обдумывать другие пути. Рагхья понимал, что уличные мальчишки – лучшая подмога бандитам, и поэтому был так озабочен. Куда они ходят? Чем они занимаются? Он решил подослать к ним своего человека и узнать обо всем, а пока выжидать молча, словно ничего не замечает. Придется на время закрыть глаза даже на то, что кое-кто не подчиняется его приказам.
Дней через пять-шесть ему доложили, что во внутреннем дворике дома по Третьей улице, принадлежавшего сетху Миталу, открылась школа для детей с тротуаров. Два часа там ведет занятия Гангадхар и два – Тарна, возлюбленная Раджу. Книги, тетради – все выдается бесплатно.
Интерес к учебе у маленьких жителей тротуаров рос день ото дня. Первые дней десять все держалось в секрете. Дети оставляли свои учебники, тетрадки и дощечки в школе. Но постепенно, не чувствуя никакого противодействия, они осмелели, и теперь часто в руках у них можно было видеть книгу, тетрадку с нарисованными в ней тиграми и слонами, дощечку со старательно выписанными буквами. Раньше, когда Джонс шел в школу, Прабхакар, завидев его, мчался ему наперерез и кричал: «Пшел!» Он делал это потому, что был бездомным и ему хотелось в чем-нибудь показать свое превосходство перед хорошо одетым англо-индийцем. Бездомные ребята обычно держатся стайкой, ведут свободный образ жизни, сами добывают себе хлеб и рано становятся самостоятельными. Маменькины сынки из богатых семей не идут с ними ни в какое сравнение. Одеты уличные сорванцы в грязные лохмотья, которые служат как бы своего рода униформой. Когда у кого-нибудь из них появляется новая рубаха или штанишки, что бывает очень редко, обладатель обновки не успокаивается до тех пор, пока не приведет ее в привычный вид – не запачкает и не порвет, – только тогда он может спокойно играть с ватагой своих чумазых сверстников, уже не чувствуя себя отщепенцем. А если вдруг какой-нибудь тщеславный малыш загордится своей обновкой, остальные в несколько минут превращают ее в лохмотья, подобные их собственным.
Но теперь мальчишек с тротуаров словно кто-то подменил. Они вдруг начали заботиться о чистоте. Одежда их по-прежнему была залатанная, но сравнительно чистая. Мордашки умыты, волосы смочены водой и приглажены. У Рао с Седьмой улицы появился огрызок расчески. Прежде чем идти в школу, человек двадцать тщательно расчесывали ею торчащие во все стороны вихры, так как Тарна требовала, чтобы они были приглажены.
Шестилетний Прабхакар стал таким серьезным, что даже выглядел старше своих лет. Он сам теперь стирал свою рубашку и штанишки и наотрез отказался заниматься воровством. Отец раза два избил его, но он стоял на своем.
Сегодня Джонс был поражен, когда вместо того, чтобы, как обычно, налететь на него с криком «Пшел!», Прабхакар улыбнулся ему и сказал:
– Good morning!
В руках у него были книжки, его ребячья мордашка вся сияла от радости.
– Good morning! – торопливо ответил Джонс. – Меня зовут Джонс.
– А меня – Прабхакар, – гордо заявил тот в ответ. И оба, взявшись за руки, пошли, о чем-то разговаривая.
Кусум наблюдала за хмурым лицом отца, и сердце ее почему-то переполнялось радостью. Она ничего не сказала ему, не то он мог и побить ее, тихонько отвернулась и со смешанным чувством радости и гордости смотрела вслед младшему брату, весело щебетавшему с Джонсом.
«Босс» созвал совет. Его владения были в опасности, и он решил со всей жестокостью расправиться с бунтовщиками. Ему было отлично известно, что маленькие бродяги с наивными мордашками могут лучше, чем взрослые, совершать запрещенные законом дела, да к тому же взрослые требуют большей платы и при случае могут выдать, продать. Нет, дела в хорошем царстве не могут идти нормально без этих маленьких солдат. Конечно, нужны и офицеры, и унтер-офицеры, но на что командиры, если нет солдат?
– Нам нужно проучить их. Слишком давно мы не трогаем этих сорванцов.
– Дядюшка Рагхья, ну о чем ты говоришь? – вмешался Коули. – Я этих сопляков за два часа приведу в порядок. Дать им по две оплеухи – и все!
– Это верно, – подтвердил Браганза. Его подбородок рассекал еще совсем свежий шрам от удара ножом. – Поймать двух-трех мальчишек, избить на глазах у остальных – живо уразумеют, в чем дело.
– Но они все будут настроены против нас, – возразил Рагхья. – Вы не знаете детей! Не были сами детьми, что ли?
– А если убить одного-двух? – не задумываясь, предложил Чанта Мани. – На нашей улице есть мальчишка, его зовут Мадхукар. Он, стервец, всех тянет в эту школу. Представь себе, что утром найдут на дороге его труп или что он совсем исчезнет из Бомбея!
– Глупости! – решительно отверг это предложение Рагхья. – Если хоть один будет убит, все мальчишки пойдут против нас. И не только мальчишки, но и старики, и молодые женщины, матери, сестры – все. Нельзя будет появиться на улице.
– Это все выдумки Тарны, – сказал Коули. Лицо Раджу вспыхнуло.
– Я думаю, что у нее что-то есть с Гангадхаром… со стариком из приюта. Он ведь тоже преподает в школе. С чего бы? Раньше он никогда не интересовался бездомными детьми, – продолжал Коули, искоса поглядывая на Раджу.
– Дурак ты, она не с Гангадхаром, а с Миталом путается, – перебил его Браганза, – с тем самым сетхом, в доме которого они устроили школу. Вы что, не знаете его? Только в Калаба у него штук десять публичных домов!
– Заткнись! – Раджу, злобно сверкнув глазами, вытащил нож.
Браганза последовал его примеру и тихо произнес:
– Мы не можем лишиться из-за какой-то бабы того, чего добивались годами. Это для нас вопрос жизни и смерти. Для любви можно найти десятки девушек, живот прежде всего требует хлеба. – И он похлопал себя свободной рукой по животу.
Раджу взмахнул ножом, но Рагхья бросился между ними и разнял.
– Перестаньте ссориться. Идиоты! Передеретесь между собой, кто же будет драться с врагами? Дураки! Мы боремся не против детей. Они же наше богатство, опора. Мы и пальцем их не тронем, но школу мы закроем. Это она – рассадник всей смуты. Как только школа перестанет существовать, дети снова будут в нашей власти.
– Здорово сказано, босс! Это ты хорошо придумал! – восхищенно выкрикнул Шанкар.
Вслед за ним принялись выражать свое восхищение сметливостью Рагхьи и остальные.
– Кто возьмется уничтожить школу? – обратился к собравшимся Рагхья.
Вперед вышли Коули и Браганза, но Раджу встал перед ними и, глядя прямо в глаза Рагхьи, сказал:
– Я сделаю это, босс!
Рагхья окинул всех троих взглядом.
– Да, это будет справедливо. Но школа должна прекратить свое существование завтра, Раджу. Можешь взять в помощь людей.
– Нет! Я сам все сделаю.
Ночь была душная. Не было и намека на ветерок. Раджу с трудом переводил дыхание. Тарна спала глубоким сном, она очень уставала за день: в трех домах мыла посуду, два часа преподавала в школе, а потом и самой нужно было учиться. Иногда по делам школы приходилось ходить в приют к Гангадхару. К вечеру она так утомлялась, что, едва поев, укладывалась спать. А раньше, до открытия школы, они, как правило, после ужина уходили с Раджу к телефонной будке и часами сидели возле нее, тихо беседуя. Но вот уже который день он не сказал с Тарной ни слова. Как-то он позвал ее погулять, но она отказалась, сославшись на усталость.
Раджу долго ворочался, не смыкая глаз. Убедившись, что все уже спят, он тихонько встал и разбудил Тарну.
– Что случилось? – испуганно спросила она.
– Важное дело к тебе.
– Поговорим утром, я хочу спать.
– Нет, мне нужно поговорить сейчас же.
Что-то в его голосе заставило Тарну проснуться окончательно. Она встала и последовала за ним к телефонной будке.
– Ну, что у тебя такое случилось, что ты меня в полночь поднял? – Тарна думала, что он, как обычно, начнет целовать и ласкать ее.
Раджу шагнул к ней, с размаху ударил ее по щеке и злобно прошипел:
– Мерзавка! Прикрываешься школой, а сама завела шашни с Гангадхаром и Миталом! Думаешь, я не вижу?
Тарна замерла. Глаза ее наполнились слезами. Потирая щеку, она ответила:
– Нет, Раджу, я обучаю детей. Как ты мог подумать обо мне такое?
– Врешь, все врешь! Теперь я знаю, какая ты обманщица. Когда приходил Гангадхар, ты сказала, что он нашел тебе место судомойки, а на самом деле вы договаривались о школьных делах.
– Я не сказала правду, чтобы дядя Лакшман не сердился. Если бы он узнал, он не разрешил бы Прабхакару ходить в школу и…
– И, прикрываясь школой, ты разъезжаешь в машине сетха Митала? – злобно прохрипел Раджу и снова ударил Тарну.
– Я шла домой… – всхлипывая, пыталась объяснить ему девушка. – Он нагнал меня в машине и довез до угла Одиннадцатой улицы. Он пальцем до меня не дотронулся. Нечего возводить на меня напраслину! Я думаю только о тебе, Раджу!
– Девка! Потаскуха! Негодная! – продолжая наносить ей удары, приговаривал Раджу.
Тарна упала к его ногам.
– Если ты еще раз посмеешь пойти в школу, я убью тебя! – угрожающе предупредил он и ушел, оставив ее всю в слезах, бессильно лежащей на земле.
Немного придя в себя, Тарна поднялась, вытерла слезы, напилась воды и умыла лицо. Она вернулась на свое место и стала ждать Раджу, чтобы все объяснить ему, прижать его голову к груди и убедить его в неправоте. Тарна прождала всю ночь, но он так и не пришел.
На следующий день, кончив работу в домах, она снова отправилась в школу.
Эта школа не была похожа на все другие – в ней не было ни столов, ни стульев, ни циновок на полу, которые обычно бывают даже в сельских школах; дети сидели прямо на пыльной земле. С двух сторон школьную площадку окружали сточные канавки, с третьей – гора стройматериалов: кирпич, цемент, известь, бамбуковые палки, доски, краска в ведрах, кисти, а с четвертой – сушилось белье. Многие дети приходили сюда издалека. В первый день пришло только человек пять-шесть, потом человек десять, через неделю число их дошло до ста, а теперь было около двухсот пятидесяти.
Тарна, стоя у доски, обучала малышей счету. Был последний урок. Занятия обычно кончались исполнением какой-нибудь патриотической песни – «Джана Гана Мана», «Банде Матарам» или «Саре джахан се ачча»[26].
Даже стоя у доски, Тарна не могла забыть ночного разговора с Раджу. «Почему он так поступил? Как он мог подумать такое? Какое жестокое у него сердце! Что же с ним случилось? Почему он стал таким? Ведь раньше он никогда не поднимал на меня руку!» Погруженная в эти горькие мысли, она вдруг замолчала, печально задумавшись. Маленькая девочка подошла и обняла ее колени.
– Сестрица, урок уже кончился? Теперь мы будем петь?
– Да! – вздрогнув, откликнулась Тарна. – Да, дети! Пойте. Спойте сегодня «Саре джахан се ачча», – пытаясь улыбнуться, сказала она.
– «Ты лучше всех на свете»… – начали песню девочки.
– «Ты лучше всех на свете, наша Индия! – вступили мальчики. – Мы – индийцы, Индия – наша родина».
Двести пятьдесят звонких детских голосов слились в единый хор. В это время кто-то перепрыгнул через забор. Тарна оглянулась – это был Раджу. С налитыми кровью глазами он мчался прямо к классной доске. Сбив Тарну с ног, Раджу схватил доску и швырнул на землю. Вслед за Раджу появилось еще несколько бандитов.
Дети испуганно застыли на местах. Бандиты хватали книги, тетради и рвали их в клочья. Дети испуганно жались к стенам и незаметно исчезали. В это время раздался голос Тарны:
– Не убегайте, дети! Не убегайте! Эти ваша школа, вы и должны ее защищать! Если вы сейчас убежите, то больше школы не будет! – Кофточка и сари ее были порваны, из ранки на руке текла кровь, но голос был полон решимости бороться. Дети остановились, все еще не понимая, что же происходит.
Тарна преградила дорогу Раджу и, гневно сверкая глазами, обрушилась на него:
– Так вот ты какой кули? Носишь сундуки и получаешь раны! Почему же ты прямо не сказал, что ты бандит из шайки Рагхьи и добываешь деньги грязным путем? За кого я тебя принимала и кем ты оказался?! Врал мне каждый день, обманывал каждый миг! Что же ты молчишь? У тебя что, язык отсох? Ты хоть помнишь, зачем ты приехал в Бомбей? Купить двух быков! Да разве ты их купишь? В Бомбее ты сам превратился в быка!
Раджу вышел из себя и замахнулся на Тарну.
– Ты поднял на меня руку, и тогда я стерпела, думала, что ты любишь меня и потерял разум от ревности. Но теперь посмей только дотронуться! – грозно предупредила она.
– Уйди с дороги, не то я убью тебя.
– И не подумаю! Я сама изобью того, кто посмеет разорять мою школу.
Она бросилась к куче кирпича и швырнула один из них прямо в Раджу, крикнув при этом детям:
– Смелее! Выгоним этих бандитов из нашей школы!
Ребята, как бы очнувшись от оцепенения, схватились кто за что, и в бандитов полетел град камней, посыпались удары палок. Это ведь были бездомные дети, закаленные в уличных схватках, в бесчисленных драках, не раз битые до полусмерти. Они умели драться, были смелы и увертливы. Бандиты пытались сопротивляться, но где было противостоять пятерым-шестерым против двух сотен отъявленных сорванцов? На бандитов обрушился дождь камней. У кого была пробита голова, у кого подбит глаз. Не выдержав натиска, бандиты бежали, остался один Раджу. Дети окружили его и били чем попало. У него не было сил защищаться. Он отмахивался от ударов, втянув голову в плечи и закрыв глаза, как ослепленное животное, но споткнулся, упал, и если бы не Тарна, дети размозжили бы ему голову.
– Стойте, стойте! Нельзя убивать человека. Вы защитили свою школу, теперь бросьте камни и палки.
Вошедшие в азарт мальчишки смотрели на Раджу горящими глазами. Потом им стало стыдно, они побросали свое оружие и принялись собирать порванные книги и тетради.
Тарна склонилась над Раджу. Из его ран сочилась кровь. Она положила его голову к себе на колени и, обливаясь слезами, осторожно стерла кровь с его лица. Дети, пристыженные, опустив голову, начали расходиться. Вдруг Тарна вспомнила:
– Дети, допойте песню до конца!
Они окружили Тарну и запели. Заканчивая песню, они сжали кулаки и громко и отчетливо пропели:
– «Мы – индийцы! Мы – индийцы! Мы – индийцы! Индия – наша родина!»
Раджу пришел в себя. Он поднял голову с колен Тарны, взглянул на нее и детей. Его окружали милые наивные мордашки, в которых тем не менее чувствовались сила и непреклонность. Песня звонко неслась над домами:
О полноводный Ганг!
О полноводный Ганг!
О полноводный Ганг!
Ты помнишь тот день,
Когда на твоем берегу
Остановился наш караван!
Раджу вспомнил свой дом, смерть отца. Вспомнил прекрасный лес, деревню. Вспомнил ростовщика и, наконец, день, когда он покинул деревню, чтобы заработать денег на покупку быков. Вспомнил он и тот день, когда впервые увидел Тарну, и обещание, данное ей. Он мысленно проследил всю свою жизнь в Бомбее и вдруг почувствовал к себе отвращение. Сердце его переполнилось горечью, он вскочил… При этом резком движении к ногам его упал нож. Он поднял его и с силой швырнул в грязную воду сточной канавы. Закрыв лицо руками и даже не взглянув на Тарну, он, спотыкаясь, пошел прочь. За ним тянулся кровавый след, и Тарна, провожая его глазами, думала: «Такова, видимо, кровь надежд».
Весть о неудавшемся погроме школы быстро разнеслась вокруг. Авторитет Рагхьи пошатнулся, но Рагхья был не из тех, кто мирится с неудачами. Он пустил в ход всю свою хитрость. А упрямства у него было хоть отбавляй. Этой же ночью он созвал совещание в баре Таманы.
Совет прежде всего решил наказать тех членов шайки, которые бежали, испугавшись натиска детей. В преступном мире Бомбея наказуемым связывают руки и, посадив на стул или просто на землю, стегают их плетью по голой спине. Трусливых беглецов ждала такая участь.
Затем было внесено предложение немедленно избавиться от Тарны, потому что школа продолжала существовать. Было решено запрятать ее в такой дом терпимости, где с нее снимут семь шкур. Женщин и мужчин наказывают в Бомбее по-разному. Мужчину секут плетью, а женщину помещают в публичный дом, где она тысячи раз подвергается бесчестью, где насилие и унижения изгоняют из ее души последние признаки стыда и чести. Наказание продолжается месяцами, и женщине потом не остается ничего другого, как стать проституткой.
Все члены совета были за то, чтобы наказать Тарну. Все – кроме Рагхьи. Он хотел немного выждать. Во время драки было выбито много стекол в доме рядом со школой, полиция занималась поисками виновников, кое-кого могли и арестовать. Если еще и Тарна исчезнет, полиция будет вынуждена принять самые строгие меры.
– Мы не должны сейчас привлекать к себе внимание, наоборот, нам нужно помочь полиции отослать некоторых мальчишек в исправительную тюрьму, – заявил Рагхья. – Их там выучат, и они будут нам хорошими помощниками. А кроме того, прежде чем затевать что-либо против Тарны, нужно посоветоваться с Миталом и… А где Раджу?
Раджу на совете не было, и никто не знал, где он.
– Ничего, – спокойно проговорил Коули. – Сам придет. Испугался полиции, наверно, и спрятался где-нибудь. Боссу скоро станет известно, где он.
– Да, я выясню это, но нужно немедленно поговорить с сетхом Миталом.
Бандиты закивали головами, потому что знали – без разрешения Митала школа не могла работать во дворе его дома. Все понимали и то, что Митал заботился не о бездомных детях, помогая организации школы, целью его было завлечь в сети Тарну.
– Вот дурак! – негодовал Рагхья. – Неужели он не понимает, что у нас с ним общее дело? Из-за какой-то бабы губить все! Наша сила – в единении! Но нужно поговорить с ним все-таки, прежде чем что-то предпринимать.
– Все должно основываться на демократии, – засмеялся Браганза.
– А если он не разрешит? – спросил Шанкар.
– Куда он денется? Я его сотру с лица земли! – разозлившись, прохрипел Рагхья.
Его владения были в опасности, поэтому он готов был на все.
Но Рагхья ошибался. В этом мире у каждого есть своя ступенька на лестнице жизни. Конечно, «босс» занимает на ней довольно высокую ступень, но «бог» стоит выше. В каждом районе Бомбея есть свой «босс», а может, и два, но в каждом районе есть и свой «бог» – «босс боссов». Например, Митал был «богом» района Калаба. «Бог» обычно живет в каком-нибудь огромном, многоэтажном доме и не показывается людям. Он не вмешивается в уличные драки, не занимается уличными интригами, но всегда в курсе всех событий. Без ведома Митала в Калаба ни один листок не шелохнется. А если это случится, он немедленно узнает обо всем.
Встреча Митала и Рагхьи была очень теплой. Митал внимательно выслушал жалобы и просьбы Рагхьи, посочувствовал ему, пообещал помочь. Но его возмутило, что Рагхья осмелился угрожать, что если он, Митал, не поможет прикрыть школу, то Рагхья перестанет помогать ему. Однако Митал умел скрывать свои чувства, поэтому улыбнулся, подошел к Рагхье и дружелюбно похлопал его по плечу.
– Ты ведь свой человек, Рагхья. Не беспокойся, все будет в порядке, только нужно выждать некоторое время, пусть пройдет пятнадцатое августа[27].
Рагхья поблагодарил сетха и покинул его дом в самом благодушном настроении. Он изложил весь разговор с Миталом своей шайке.
– Значит, Митал с нами заодно! – обрадовался Браганза. – В этом благородном деле нам важно иметь союзников среди хороших людей – это первое условие демократии.
Браганза окончил десять классов и любил вставлять, где надо и где не надо, высокопарные фразы. Товарищи не обижались на это, потому что он был верный друг.
После ухода Рагхьи Митал сидел некоторое время задумавшись, потом позвонил куда-то.
– Чаман вышел из больницы? А-ха! Через неделю? Пошлите его ко мне, как только он вернется.
Он повесил трубку и вновь погрузился в раздумье.
Тарна не могла уснуть всю ночь. Ее мучили тяжкие думы. Бедная и одинокая девушка, что сможет она сделать одна? Раджу так и не вернулся. Сколько она пережила за этот день! Иногда ей становилось страшно, иногда сердце переполняли горькая обида и ненависть. «Если бы Раджу любил меня по-настоящему, разве мог бы он поднять руку на меня и громить школу?» Простой, наивный горец, которого она так любила, погиб. Это был уже не прежний Раджу, горячо любимый ею, которому она обещала стать женой. Разве может она связать свою судьбу с животным, с бандитом, который забыл, зачем он приехал в Бомбей, и не понимает, по какому пути пошел.
Печаль сменилась гневом и ненавистью, и она заплакала. Кусум, услышав ее всхлипывания, подсела к ней.
– Ну чего ты волнуешься? Он придет, придет! Куда он денется?
– Нет, – с негодованием в голосе ответила Тарна, – я не хочу его видеть. Он стал бандитом!
Кусум замолкла, улеглась и вскоре уснула. Тарна не спала всю ночь, ворочалась с боку на бок, вздыхала, плакала.
Раджу не пришел ни на второй день, ни на третий.
Уже десять дней, как он исчез. Несмотря на гнев и обиду, сердце Тарны порой сжималось от боли при мысли о нем. Ей хотелось, чтобы он пришел и попросил прощения, склонив голову к ее ногам. Она подняла бы его, прижала к своей груди и простила. Как прекрасен этот мир, но без Раджу он пуст.
Сердце, начавшее было оттаивать, снова ожесточалось. Раджу все не возвращался. Работа поглотила Тарну целиком, и ей казалось, что в сердце ее никогда не цвели розы.
За несколько дней до праздника Тарна, только что вернувшись с работы, готовилась идти в школу, как вдруг послышались шум и выкрики:
– Убит!.. Убит!.. Кровь!..
Несколько парней в сопровождении полицейских несли окровавленное тело Рагхьи. За ними бежала толпа уличных ребятишек. Все застыли на месте. Женщины испуганно отворачивались, малыши прятали лица на груди матерей, мужчины провожали процессию глазами. На теле Рагхьи были видны глубокие ножевые раны, глаза его были открыты, руки безжизненно повисли.
Люди, бледные, с испуганными глазами, столпившись небольшими группками, переговаривались шепотом:
– Что же теперь будет?
– Что будет?
Часов в одиннадцать, когда все начали устраиваться на ночлег, появился победоносно ухмыляющийся Чаман с кружкой в руке. Его сопровождало несколько дюжих молодцов из его шайки. Он отвоевал не только свои две улицы, но захватил и принадлежавшие Рагхье. Говорили, что это он со своей шайкой убил Рагхью, а теперь пришел собрать дань.
Чаман шел медленно, стараясь казаться величавым. На лице его видны были следы ножевых ран – доказательство его доблести. Люди, опустив головы, бросали в кружку пайсы.
Лакшман бросил монетку за всех членов своей семьи и Тарну. Чаман прошел мимо, внимательно оглядев Тарну и Кусум. На углу стоял сумасшедший. Он отдал честь при приближении Чамана, помахал шляпой в воздухе и громко крикнул по-английски:
– The king is dead! Long live the king![28]
Чаман, улыбнувшись, продолжал свой путь.
Раджу так и не вернулся на свой тротуар. Не видно было его и с бандитами, не было и в районе Калаба. Куда он пропал? Земля его поглотила или небо? Никто не знал о нем ничего. Гангадхар предпринял в тайне от Тарны несколько попыток разыскать его, но ничего не удалось узнать. Тарна не только не просила Гангадхара об этом, а, наоборот, делала вид, что слышать не хочет о Раджу, но, глядя на ее печальное лицо, он понимал все. Она старалась загрузить себя работой в школе так, чтобы у нее не оставалось ни минуты свободной. Вечерами, перед сном, она чувствовала себя очень одинокой, вспоминала, как раньше ждала Раджу, готовила ему пищу, кормила его. Какое это было счастье! А ночью… Хотя он спал в нескольких шагах от нее, Тарна, проснувшись вдруг среди ночи, заглядывала ему в сонное лицо и радостно улыбалась. Когда Раджу был рядом, все было так просто и хорошо. Время отсчитывало минуты, воздух был полон песен и нежных мелодий.
Хорошо, если у тебя есть свой дом, мягкая постель, но взгляд, полный любви, может сделать мягкими даже камни тротуара. Бог знает, что это было, но когда они сидели вдвоем, прислонившись к стене, и тихонько разговаривали о том о сем, когда она клала руку ему на плечо, а Раджу обнимал ее за талию, дома в безмолвии ночи превращались в сказочные замки, на тротуаре распускались бутоны, а электрические провода превращались в певучие струны. И земля, и небо тогда наполнялись чудесной мелодией.
