Текст книги "Голос сердца"
Автор книги: Кришан Чандар
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
Хуб Чанд торопливо позвонил:
– Отведите Лачи к Кали Чарану. Он оформит ее документы.
Лачи увели. Хуб Чанд вытер платком пот со лба. Слава богу, все обошлось без лишнего шума.
Кабинет Кали Чарана был набит битком. Здесь были Джинан Бай, Мир Чандани, Хаджи и несколько женщин. Они смотрели на Лачи со смешанным чувством удивления, сожаления и сочувствия. Все молчали. Насколько раньше их возбуждала красота Лачи, настолько теперь поразило ее отталкивающее уродство. Если раньше им казалось, что такая красота немыслима, то теперь они думали: неужели возможно такое безобразие?
Кали Чаран приложил палец Лачи ко всем бумагам. Теперь она была свободна.
– Хаджи здесь? – вдруг заговорила Лачи.
– Да! – ответил Кали Чаран.
– И Мир Чандани тоже?
– Да, и он здесь. Что ты хочешь от них?
– Однажды эти господа передали через Джинан Бай, что готовы заплатить пятьдесят тысяч рупий, чтобы купить меня. Я стала безобразной, но честь свою сохранила!
Стояла глубокая тишина. Лачи моргнула невидящими глазами и обернулась к Хаджи и Мир Чандани.
– Пожалуйста, лишите меня чести сегодня, Хаджи, Мир Чандани! Вы, предлагавшие мне пятьдесят тысяч, начните теперь с пяти рупий. Пять рупий – раз, пять рупий – два… Что же вы молчите? – Она громко расхохоталась горьким смехом. Все ее тело содрогалось.
По-прежнему никто не произнес ни слова. По знаку Кали Чарана два надзирателя вывели Лачи из тюрьмы.
Здесь было так же темно, как и в тюрьме. Лачи еще не привыкла к своей слепоте. Она подняла глаза к небу, ей казалось, что она увидит ясное голубое небо, ярко сверкающее солнце, белоснежные облака, людей, машины, уличные столбы, красивые сари, с криком и шумом гоняющихся друг за другом и запускающих разноцветные шары счастливых детей. Все эти картины встали у нее перед глазами, но тут же исчезли. Куда бы она ни взглянула – всюду было темно. Небо и землю от горизонта до горизонта – все покрывала черная завеса. Лачи не могла больше сдерживаться, упала на тротуар и зарыдала. Пыль забилась ей в глаза, чернела на губах. Боль ее раненого сердца превратилась в капавшие на землю слезы. Беда в том, что слезы – это слезы, а не просто вода. От воды зерна, лежащие в земле, прорастают, а от слез нет никакой пользы, они даже не облегчают душу. Если бы они могли оросить землю, то сегодня в земле появились бы ростки горя и печали.
ГЛАВА 17
На вокзале суматоха. Расак Лал носился повсюду, придерживая развевающийся тюрбан. Неподалеку был поврежден железнодорожный путь, поэтому «Франтиер мейл», следующий из Дели, задержится на станции на несколько часов. Никогда раньше такие поезда не останавливались здесь.
Расак Лал был очень доволен и немного взволнован. Он ругал всех подряд: носильщиков, стрелочников, сигнальщиков, дежурных. Все суетились так, словно ждали прибытия губернатора.
Мадху и Хамида были тоже радостно возбуждены. Сегодня увеличится число клиентов, а значит, и цены будут выше. Даже частные таксисты смогут сегодня заработать. Не станут же пассажиры сидеть здесь несколько часов и ждать, когда исправят путь. Они возьмут такси, купят детям фруктов и поедут в город на машинах. Мадху торопливо обтирал фрукты своим грязным платком. Такси выстроились в ряд на привокзальной площади. Недалеко кашлял и дымил каток – спешно ремонтировали дороги. Глаза торговца паном Сукхьи радостно поблескивали. Сегодня он восполнит убытки прежних дней.
«Франтиер мейл» подошел к четвертой платформе, но пассажиров сошло немного, потому что едва поезд остановился, было объявлено, что повреждения устранены и через несколько минут поезд пойдет дальше. Услышав эту приятную весть, пассажиры не стали высаживаться. Носильщики, торговцы паном, фруктами, водители такси – все остались ни с чем.
– Чтоб тебе провалиться! Не повезло сегодня! – процедил Хамида, сплевывая пан на рельсы.
Вдруг среди сошедших с поезда он увидел Гуля. Гуль подбежал и крепко пожал ему руку.
– Я думал, что ты уехал в Пакистан. Тебя давно не было видно.
– Отец уехал, а я был в Дели. Добивался индийского подданства.
– Ну и как? Удалось?
– Да! – радостно ответил Гуль.
– А что с Лачи?
– Не знаю! Я написал несколько писем из Дели в тюрьму, но ответа не получил. Завтра пойду туда, поговорю с ней.
– Срок у нее уже кончается?
– Да, по моим подсчетам, осталось четыре месяца!
Разговаривая, они незаметно дошли до ресторана иранца, который имел два входа: один – прямо с вокзала, а другой – с привокзальной площади.
– Зайдем, выпьем чаю! – предложил Гуль.
– Нет, я пойду. Может, найду пассажира!
Гуль вошел в ресторан, заказал чай и начал внимательно рассматривать свои документы.
Вдруг на площади послышался шум, крики, собралась толпа. Люди, разочарованные поездом «Франтиер мейл», сразу заинтересовались этим происшествием. Слепая нищенка столкнулась с каким-то господином. Он грубо обругал ее. Нищенка же, вместо того, чтобы безропотно принять проклятия, схватила его за плечо и ударила несколько раз по лицу. Это было неслыханно! Их окружила толпа, послышались возмущенные голоса, все были настроены против бедной слепой. Лицо ее было изъедено оспой, обезображено, платье грязное и рваное. Она походила на страшную ведьму.
– Подлая! Не дают ей денег, так она драться лезет.
– А почему ты обругал меня? – громко крикнула Лачи.
Бог знает, что случилось с ней сегодня. Она еще ни разу после тюрьмы не была здесь, побиралась в другой части города. Она не могла пойти туда, где раньше был ее табор, где стоял мост ее возлюбленного, где о ее красоте слагались легенды. Тысячу раз говорила она своему сердцу, что ей сюда нельзя приходить, но, по-видимому, родная земля звала ее. Да, здесь была ее родина. Вероятно, ее привела сюда тоска неисполнившихся желаний, несбывшейся мечты. Что бы там ни было, сегодня она пришла сюда, спрашивая у прохожих дорогу, шла на ощупь по каменным безжалостным улицам навстречу своему прошлому. Может быть, эта земля узнает ее? Может быть, она вспомнит лучшие времена? Может быть? Может быть?.. Поэтому она так рассердилась, когда прохожий обругал ее. Ведь она была властительницей этого района, его рани[51]. Когда она, бывало, проходила по улицам, ей вслед смотрели восхищенными глазами. Лачи ударила прохожего, оскорбившего ее, и доказала, что она прежняя Лачи. Ее всю трясло от негодования. Кто-то вырвал палку у Лачи и сильно ударил ее.
– Негодная! Мало того, что клянчит милостыню, еще смеет поднимать руку на почтенных людей!
Лачи узнала голос Хамиды. Она замерла, но потом гнев захватил ее, и она выкрикнула:
– И вам не стыдно обижать слепую?! Подойди-ка ко мне, я тебе покажу! Ты знаешь, кто я?
– Тетушка шайтана! Подлая ведьма! Колдунья! Кто же еще? Много здесь таких, как ты, попрошаек! – ответил Хамида.
Он еще раз ударил Лачи ее же палкой. Она заметалась, закружилась с вытянутыми руками, ища Хамиду. Мальчишки, возвращавшиеся из школы, увидели ее беспомощные жесты и начали хохотать. Они поднимали с земли камни и швыряли ими в слепую.
– Бей ее! Бей! – кричали они.
Прохожий, которого Лачи ударила, тоже швырнул в нее камнем. Со лба ее текла кровь. Лачи, спотыкаясь, чуть не падая, побежала прочь. Но ее догнали и толкнули в другую сторону.
– Бей ее! Бей ее! – крикнул Мадху и тоже швырнул в нее камень. Он попал ей в плечо.
Лачи узнала голос Мадху.
– Бей ее! Бей! – швыряя камень, крикнул торговец паном.
«Это Сукхья – торговец паном», – отметила Лачи про себя. Она упала, со всех сторон в нее летели камни. Лачи прикрыла лицо руками и прижалась к земле. Вдруг толпа рассыпалась, все разбежались, послышались шаги полицейских. Кто-то поднял ее сильными руками и побежал с ней к ресторану иранца. Ее положили на составленные столы. Послышался чей-то голос:
– Дайте воды!
Лачи вздрогнула. Это был голос Гуля! Он проник в каждую ее жилку. Это руки Гуля обмывали раны на ее лице. Они были бальзамом, который как бы возвращал ей зрение.
«Это мой Гуль! Это мой Гуль!» – твердила она про себя.
Подоспел полицейский.
– Что случилось? – обратился он к Гулю.
– Я сам ничего не знаю. Сидел, пил чай, вдруг слышу шум. Вышел и увидел, что ее забрасывают камнями. Я вынес ее из толпы и принес сюда.
– Молодец.
– Вы запишите ее показания, когда она придет в себя, господин полицейский.
Тот расхохотался:
– Если мы будем записывать показания всех нищих, так полиция больше ничем не сможет заниматься, – и ушел, посмеиваясь.
У иранца были йод и бинты. Гуль обмыл раны Лачи и перевязал их, но все-таки она нуждалась в помощи. Неподалеку, рядом с лавкой торговца паном, находился небольшой кабинет врача.
– Ты можешь идти сама? – обратился Гуль к Лачи.
Она отрицательно покачала головой. Это была правда. Лачи чувствовала невероятную слабость. Возможно, она и пошла бы, несмотря на раны, но присутствие Гуля лишало ее сил. Он взял ее на руки и сказал хозяину ресторана:
– Я вернусь, отнесу ее к доктору.
Лачи прижалась головой к его плечу и зарыдала. Она еще никогда так не плакала. Все лишения, отчаяние, печаль, воспоминания, словно фонтан, прорвались наружу.
«Если бы я умерла на его руках. Как приятна была бы смерть! О, жестокий бог! Я больше ничего не прошу у тебя, только чтобы ты забрал мою душу сейчас, сию минуту, чтобы я могла навсегда уснуть на этом плече».
Гуль вошел в кабинет врача и посадил Лачи в кресло. Доктор осмотрел ее.
– Раны не опасны. Через неделю все заживет. Каждый день нужно будет приходить на перевязку. Как ее зовут?
– Как тебя зовут? – повторил Гуль вопрос доктора.
Она молчала. В сердце ее поднималась буря. В ушах звенело. Это голос Гуля или призыв смерти? Как тебя зовут?! Как тебя зовут?! Как тебя зовут?! Словно земля и небо извергали огнедышащую лаву, и устрашающие раскаты грома повторяли этот вопрос.
– Доктор спрашивает твое имя, – снова мягко повторил Гуль.
– У меня нет имени, – с трудом проговорила Лачи.
– Действительно! Какое имя может быть у слепой нищенки? – заметил доктор. Он что-то быстро писал в блокноте.
– Вы не правы, господин доктор! – улыбнулся Гуль. – У слепых нищих тоже бывает имя и пристанище, где они обычно проводят ночь.
«Да, ты прав, – подумала Лачи. – Когда-то и у меня было имя, свой дом, куда я мысленно возвращалась каждый день – днем, и ночью, и утром, и вечером. Но теперь для меня наступила бесконечная ночь. Куда я могу пойти? Кого мне звать? В чью дверь постучаться? Доктор! Почему вы скоблите скальпелем мои раны? Вонзите его в мою грудь, чтобы сердце перестало биться».
Доктор вырвал из блокнота листочек и отдал его Гулю.
– Пять рупий! А если она будет приходить на перевязки, то еще семь.
Гуль вынул двенадцать рупий.
– Где ей взять семь рупий? Заплачу все. – Затем, обращаясь к Лачи, добавил: – Каждый день приходи на перевязку.
– Хорошо!
Гуль помог ей выйти на улицу.
– Где ты живешь? Я отведу тебя.
– Нет, я пойду сама.
Он помолчал, потом снова спросил:
– Где ты ночуешь?
– Там, где меня застанет ночь, господин! Вы уже много сделали для меня. Идите, идите домой! – голос ее срывался. Гуль пристально смотрел на нее, потом медленно повернулся и ушел, понурив голову.
Он уходит! Он уходит! Он уходит!! Он уходит!!! Больше ты его никогда не встретишь, ты его никогда не увидишь! Не сможешь обнять его. Умрешь с мыслями о нем, а он ничего не будет знать. Она, спотыкаясь, побежала на звук шагов Гуля, схватила его обеими руками, спрятала голову на его груди.
– Гуль! Гуль!! Гуль!!! Ты не узнаешь меня? Я – Лачи!
ГЛАВА 18
Наступила ночь, ночь встречи. Как ужасна и страшна она была для одного и какой радостной для другой. Это была обычная для Бомбея ночь, полная ароматов. Но как по-разному чувствовали они себя. Лачи спокойно уснула на плече Гуля, а он думал о том, как две ночи могут слиться в одной. Одна – темная, черная, зловещая. А другая полна чистых чувств, невинная и непорочная. Улыбающийся Млечный Путь, лунный свет, словно спокойно текущая река, и звезды, расцветающие, как цветы. Раскрываются объятия любви. Кто-то спокойно дышит, вверив себя кому-то. Эти ночи отличались одна от другой, как добродетель и зло…
Лачи спала крепко, спокойно. В темноте ее лицо, заклеенное крестовидными наклейками, было похоже на кладбище. Гуль встал и вышел на веранду.
Тихая, молчаливая, темная ночь – ни луны, ни звездочки. Черные тучи окутали весь небосвод. Гуль поднял глаза к небу, но он не ждал помощи от него. Он пытался найти в своем сердце хотя бы отблеск любви к Лачи, но напрасно. Любовь прошла, на сердце была пустота. Он пытался убедить свое сердце, что это прежняя Лачи, но напрасно.
Это была не та Лачи, которую он любил, из-за которой он бросил вызов всему миру и прошел через все испытания. Лачи была сейчас в его объятиях, но он не мог ласкать ее, прижать к груди. Куда исчезло огромное чувство, заставлявшее громко стучать его сердце? Кругом лед, только лед. Все чувства остыли, обратились в прах, хотя это и была прежняя Лачи с ее высокими чувствами, глубокой преданностью. Она встретила Гуля и была счастлива так, будто получила все радости жизни. А он сам словно стоит среди мрачной пустыни и зовет, пытается вернуть свое чувство. Любовь не откликнулась на его зов.
Темная ночь! Остывшие чувства! Полное разочарование!
Гуль стоял в отчаянии, сжимая руками голову. В сердце нет и следа теплого чувства к Лачи.
Через семь дней доктор снял повязки. Еще дня через два-три Лачи уже могла ходить.
– Лачи! Я получил работу в Пуне. Мне придется поехать туда, – как-то раз обратился к ней Гуль.
– Я поеду с тобой, – обрадовалась она.
– Да, конечно! Но прежде я съезжу один, подыщу домик для тебя. Нужно же будет где-то жить.
– О, у меня будет дом! – радостно прижимая руки к груди, сказала Лачи. Потом лицо ее стало печальным. – А сколько дней ты пробудешь там?
– Около месяца.
– Целый месяц?! И я здесь буду одна? – испуганно спросила она. – Как же я смогу прожить без тебя так долго?
– Ну что ты? Ведь только один месяц. Я приеду за тобой, может быть, даже раньше. Можно было бы взять тебя и сейчас, но где ты будешь жить? А здесь у тебя есть комнатка. Я попрошу, чтобы тебе помогали, и буду каждую неделю писать тебе.
Лачи согласилась. Гуль распрощался и оставил ей пятьдесят рупий. Лачи была довольна.
Прошла неделя, вторая, третья… Писем от Гуля не было. Почтальон каждый день проходил мимо окон Лачи. Она уже поджидала и спрашивала, нет ли ей письма. Он отвечал отрицательно, и все-таки она каждый день повторяла свой вопрос. Недели шли одна за другой. Не было ни Гуля, ни писем. Лачи бережливо тратила оставленные деньги, но через два месяца и им пришел конец. Несколько дней она брала рис и овощи в долг, но вскоре ей перестали доверять. Уже три дня Лачи ничего не ела. Люди смеялись, а некоторые говорили ей вслед: «Слепая дура! Ждет Гуля. Как же, приедет он, обязательно приедет! Где ему найти девушку красивее ее?» Лачи слышала это, но молчала. Она верила Гулю. Правда, иногда в сердце ее закрадывалось сомнение, но она гнала его прочь и убеждала себя, что Гуль приедет, обязательно приедет. По-видимому, что-то случилось. Или он заболел, или не нашел работу. Конечно, ему следовало написать ей хоть пару строк. Нехорошо, что он так долго молчит.
Ровно через два месяца и десять дней почтальон остановился у дверей Лачи. В последние дни она уже не поджидала его у окна, молча лежала в углу и пристально, не мигая, смотрела своими невидящими глазами в небо.
– Лачи! Тебе денежный перевод! – громко крикнул почтальон.
Она замерла, потом бросилась к двери.
– Перевод от Гуля?
– Да! На тридцать рупий.
– Откуда?
– Из Пуны.
– А что он еще пишет?
– Больше ничего.
– Посмотрите внизу, там, где место для письма. Он обязательно написал что-нибудь мне. Когда он приедет? Или он вызывает меня туда? Гуль должен был написать что-нибудь. Господин Субхан! Посмотрите внимательнее.
Почтальон внимательно осмотрел бумажку со всех сторон.
– Нет, Лачи, здесь ничего не написано!
Лачи замолчала. Потом прерывающимся голосом спросила:
– А адрес Гуля указан на переводе?
– Станция Пуна, до востребования.
– А что значит «до востребования»?
– Так пишут, когда у людей нет адреса или они не хотят сообщать его.
Лачи молчала. Сердце ее билось так сильно, что казалось, вот-вот выскочит из груди. Руки и ноги дрожали. С трудом овладев собой, она сказала:
– Господин Субхан! Эти деньги посланы не мне, они посланы слепой нищенке. Отошлите их назад!
– Лачи! Я знаю, ты уже несколько дней ничего не ела. Возьми перевод. Тебе хватит этих денег хотя бы на месяц!
– Нет, господин Субхан! – твердо ответила Лачи. – Отошлите его назад!
Она закрыла дверь и бессильно прислонилась к ней. Шаги почтальона удалялись. Она прислушивалась, словно эта последняя надежда, тень Гуля, уходила далеко-далеко, навсегда. Она в последний раз склонилась и попрощалась с тенью своего любимого. В комнате было темно, глаза ее были слепы и ничего не видели, но впервые в жизни они видели все ясно, отчетливо, как ночную темноту, как пустоту, как первородный грех.
Лачи пошарила рукой в углу, нашла свою палку и, ощупывая перед собой дорогу, медленно побрела к автобусной остановке просить милостыню.
Внимание!
Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.
После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
notes
Примечания
1
Пакори – лепешки из гороховой муки. – Здесь и далее примечания переводчика.
2
Анна – мелкая индийская монета.
3
По обычаям индусов тела умерших сжигаются на костре.
4
Пандит – почетный титул брахмана, ученого.
5
Махарадж – здесь: форма почтительного обращения к брахманам.
6
Чатни – острый соус.
7
Пайса – самая мелкая монета в Индии.
8
Кос – мера длины, равная примерно 1,859 км.
9
Пури – лепешка, жаренная в масле.
10
Бабу – господин, обычно обращение к чиновникам.
11
Пан – распространенный в Индии наркотик, заменяющий жевательный табак.
12
Тадж-Махал – мавзолей, воздвигнутый в XVII веке Шах-Джеханом в честь его умершей жены Мумтаз-Махал, один из выдающихся архитектурных памятников в Индии.
13
Джамна – один из притоков Ганга.
14
Пригородный район Бомбея.
15
Мамочка (англ.).
16
Калаба – один из центральных районов Бомбея.
17
Сетх – купец, торговец, промышленник.
18
Черч Гейт – одна из центральных улиц Бомбея.
19
Марин Драйв – набережная в Бомбее.
20
Дхоти – набедренная повязка.
21
В Бомбее действует сухой закон.
22
Патвари – сельский писарь.
23
Гуркх – непалец.
24
Чапати – лепешка из пресного теста.
25
Моя дорогая! (англ.).
26
Патриотические песни.
27
15 августа 1947 года вступило в силу решение английского правительства о разделе Индии и предоставлении ей прав доминиона, поэтому эта дата отмечается в Индии как День независимости.
28
Король умер! Да здравствует король! (англ.).
29
Каджал – черная косметическая краска, обладающая лечебными свойствами, которой женщины и дети подмазывают веки.
30
Гуджаратцы – одна из национальностей Индии. – Здесь и далее примечания переводчика.
31
Бури Вали – один из пригородов Бомбея.
32
Бетель – небольшой кустарник; листья его, пряного и жгучего вкуса, вместе с различными специями употребляются в Индии для жевания.
33
Гуль-мохр – небольшое дерево с ярко-красными цветами.
34
Сардар – господин.
35
Панчаят – совет старейшин.
36
Чампа – небольшое дерево с желтоватыми цветами.
37
Дорогая, милая (англ.).
38
Патаны – название населяющих северо-запад Пакистана афганских племен.
39
Бандра – один из пригородов Бомбея.
40
Арла – пригородный район в Бомбее.
41
Пуна – город южнее Бомбея.
42
Райбахадур – титул, который англичане присваивали чиновникам-индийцам за особые услуги правительству.
43
Рубайят – стихотворение, состоящее из четырех строк, обычно философского характера.
44
Китс, Джон (1795–1821) – видный английский поэт-романтик.
45
Воинственный клич мусульман в Индии.
46
Воинственный клич индуистов.
47
Шишим – дерево с прочной древесиной, используется в корабельном деле и для изготовления мебели.
48
По индийским обычаям замужние женщины окрашивают пробор красной краской.
49
Гуль на языке урду – цветок.
50
Пешавар – город в Западном Пакистане.
51
Рани – царица, княжна.
