Текст книги "Ледяной страж"

Автор книги: Крис Уэйнрайт (Уэнрайт)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Надо отдать должное, пираты сражались отчаянно, но выстоять против рассвирепевшего Конана и его солдат – надежды не было. Вытолкнув оборонявшихся из прохода, варвар первым вырвался на широкую палубу и бросился к трапу, ведущему на капитанский мостик. Несколько пиратов пытались взобраться наверх, чтобы выбить оттуда воинов киммерийца.

– А ну! – Подбадривая себя криком, варвар размахнулся и обрушил свой меч на опору трапа.

Трап рухнул и пираты, словно спелые виноградины, посыпались вниз прямо под разящие удары Конана и его товарищей.

– Кровь и смерть! – С этим кличем киммериец бросился на врагов, с каждым шагом тесня их к носовой палубе, а уж оттуда им некуда было деться.

Солдаты варвара крушили все на своем пути, не давая противнику опомниться. Особенно преуспевал Герард, и Конан еще раз подивился тому, как искусно этот худощавый юноша наносит удары своим мечом. Исход схватки был очевиден.

– Добейте их всех! – приказал киммериец, на собственном опыте убедившийся, что милосердие подчас бывает наказуемо.

Вскоре все было кончено. План Конана удался на славу. Вся палуба пиратского корабля была залита кровью и усыпана трупами пиратов. Конан взглянул на свои руки: даже под ногти забилась кровь, впрочем, он был измазан кровью с головы до пят.

– Да, – опершись на меч, сказал он стоявшему рядом Герарду, – пожалуй, нас не отличить от мясников на бойне.

– Они сами напросились, клянусь зловредным змеем Сетом, – засмеялся юноша. – Мы ведь спокойно плыли и никого не трогали.

Киммериец вновь удивился тому, как странно блестят глаза юноши, когда он смотрит на лужи человеческой крови.

«Может быть, – подумал он, – мне все это кажется. Парень-то очень хорош в бою. Пойду лучше кликну Саудана, пора уходить отсюда подальше».

Однако капитана звать не пришлось – он уже перебрался на палубу пирата и деловито прохаживался по кораблю с парой матросов, прикидывая, что можно забрать на «Утреннюю звезду». Тем временем солдаты Конана собирали оружие поверженных врагов, а их тела сбрасывали в море. Дракон, вырезанный на носу «Утренней звезды», вторя легкой волне, качал головой с разинутой пастью, словно одобрял действия своих подданных.

– Видишь? – указал на дракона Саудан. – Боги за нас.

– На них надейся, но и сам не теряйся, – рассмеялся Конан, который не раз убеждался в том, что боги не способны углядеть за всем, даже если они и на твоей стороне.

Часть третья СУЛТАНАПУР

Глава первая

Забрав с вражеского корабля все, что могло им пригодиться на судне, солдаты и моряки вернулись на «Утреннюю звезду». Пиратскую посудину подожгли, и она заполыхала над водой как гигантский костер. Искрясь и потрескивая, этот костер, подгоняемый ветром, медленно поплыл к восточному берегу моря – туда, где Тенгри и Тенгиз, два достойных братца, ожидали возвращения своих кораблей с богатой добычей.

– Как ты думаешь, успеет он доплыть до берега или сгорит раньше? – спросил Конан капитана.

– Успеет, – немного подумав, ответил Саудан, – берег совсем рядом, до него на веслах меньше чем полдня пути. Да и ветерок хороший – поможет.

Они смотрели на объятый пламенем корабль, медленно удалявшийся в ночь, и каждый думал о своем. Капитан переживал, что для «Утренней звезды» это наверняка последний рейс. Хорошо еще, если они дойдут нормально: все-таки посудина очень старая, да и два тарана дадут о себе знать.

«Только бы бурь сильных больше не было, – подумал он, – иначе не дойдем».

А киммериец тем временем размышлял о своем отряде.

«Да, к сожалению, мало кто из моих уцелел», – мрачно заключил он.

И, правда, после двух схваток с пиратами в живых осталось лишь десять человек, не считая его самого. Конечно, такие бойцы, как Бахтар и в особенности Герард, стоили целой дюжины, но легче ему от этого не стало.

– Ты здесь давно ходишь? – спросил он Саудана. – Мы еще можем нарваться на пиратов?

– Знаешь, – капитан развел руками, – надо всегда быть готовым к худшему. Я вот о чем думаю: не зайти ли нам в Султанапур? Он не так далеко, прямо на запад. – Саудан указал на розоватую полоску неба на горизонте. – «Утреннюю звезду» немножко подремонтируем, а тебе, быть может, удастся подобрать пяток-другой солдат.

– Хм! – хмыкнул киммериец. – Мысль неплохая, да только мне не очень хочется светиться в ваших туранских городах. Впрочем, – рассудил он, – пусть ребята развлекутся в порту, а нужных людей и Бахтар набрать сможет. У меня, вообще-то, в Султанапуре тоже имеется кое-какое дельце, только мне надо провернуть его, не особенно показываясь на людях.

– Так и сделаем, – подвел черту Саудан. – Наш поход сложился не очень удачно, надо бы чуток отдохнуть, пару деньков хотя бы.

Приказав рулевому держать курс на запад, Саудан произнес:

– В Султанапуре будем через три дня. А если боги нас не забудут и ветер изменится в нашу сторону, то, возможно и раньше.

Киммериец глядел, как на небе разгораются звезды. Ему вдруг вспомнилось, что такое же ясное небо было там, в пустыне. Тогда рядом с ним была Акила…

«Где-то она сейчас? – подумал он, – Может быть, так же, как я, плывет на каком-нибудь корабле к себе на север и тоже смотрит на звездное небо».

От волнующего воспоминания усталость от прошедшей битвы как рукой сняло, он уже не сожалел о потерях в отряде – в конце концов, на Серые Равнины неизбежно отправятся все, кто ныне живет на земле, – да и вообще настроился на более веселый лад.

– Давай-ка еще бочонок приговорим, – предложил он капитану, – надо воздать жертву богам за то, что мы остались живы.

– Уговорил, – с готовностью согласился Саудан; ему и самому не терпелось промочить горло кружкой-другой хорошего вина.

* * *

С ветерком повезло, и через день, ближе к вечеру, «Утренняя звезда» уже входила в гавань Султанапура. Город взбегал вверх по холмам, как бы обнимая большую удобную бухту, прикрывавшую от ветра стоявшие в порту корабли. Под косыми лучами склоняющегося к закату солнца весело блестели разноцветные купола храмов, верхушки башен, яркие черепичные крыши домов, зеленеющие свежей весенней листвой сады – в общем, город казался приветливым и уютным.

Саудан уверенно провел свое судно сквозь строй мелких лодок и баркасов, возвращавшихся в город с уловом рыбы и разных морских гадов, и пришвартовал его к дальнему пирсу, где, как он знал, находились мастерские корабельных плотников. На «Утреннюю звезду» тут же явилась портовая стража. Пришлось раскошелиться, да еще и бочонок вина поставить, чтобы не очень придирчиво интересовались, что везешь, да кто с тобой плывет; но это дело привычное для капитанов в любом порту благословенного Турана.

Под завистливые вздохи тех, кто оставался на вахте, счастливчики собирались на берег, заранее предвкушая добрую пирушку в каком-нибудь кабачке. Киммериец решил остаться на «Утренней звезде» до сумерек, когда ему будет легче не привлечь к себе внимания, потому что никакая одежда не в силах скрыть его гигантский рост и могучую фигуру. Как знать, а вдруг найдется какой-нибудь чересчур памятливый ублюдок, который вспомнит бывшего капитана туранской армии Конана.

– Бахтар, – напутствовал варвар своего солдата, – гулять гуляй, но не забывай о деле. Попробуй подыскать еще кого-нибудь к нам в отряд. Пусть Герард тебе поможет, он в этом деле разбирается.

– Будь спокоен, сделаем! – помахал рукой Бахтар, прямо-таки приплясывающий на месте от нетерпения.

– Где вы будете? Я, может быть, подойду попозже.

– Наверное, в «Самарре» или у Абдулатипа в «Ильбарском драконе», там, за ослиным рынком. Найдешь?

– Конечно, конечно, – кивнул Конан, с юности прекрасно знавший Султанапур.

Матросы веселой гурьбой скатились по трапу на пирс и, окруженные местными мальчишками и хватающими за рукав торговцами, направились к вожделенному и манящему берегу. Один Герард, казалось, не особенно радовался предстоящему отдыху на суше. Он пристально взглянул на киммерийца, словно не надеясь увидеть его больше, и направился вслед за остальными спокойной и размеренной походкой, помахивая небольшим кожаным мешочком, который он держал в правой руке.

«Что-то с ним неладное, клянусь Кромом! – уже в который раз сказал себе Конан. – Если бы понять что…»

Не найдя, однако, ответа на тревожащий его вопрос, варвар, поглядев на удалявшихся моряков, спустился к себе в каюту.

Глава вторая

Когда на город спустились сумерки, Конан, запахнув поплотнее плащ, тоже сошел на берег. Выйдя через портовые ворота на широкую площадь, где последние торговцы рыбой сворачивали свои палатки и убирали длинные деревянные столы, он поднялся по кривой улочке к большому красивому храму Эрлика, который, возвышаясь над бухтой, затмевал своим великолепием все теснившиеся вокруг здания.

Варвар огляделся, как бы вспоминая дорогу, но потом решительно повернул направо и быстрой походкой направился по обсаженной рядами могучих старых чинар улице вниз, в сторону ослиного рынка. Народу ему навстречу попалось немного: большинство горожан уже вернулись домой, а остальные заполнили залы таверн и кабачков, чьи фонари зазывно горели, приглашая зайти и приятно провести время. Миновав еще две-три улочки, киммериец свернул налево и зашагал к калитке в глинобитной ограде.

Едва он успел открыть калитку, как под ноги ему с лаем бросилась кудлатая собачонка. Она вертелась у него под ногами, не решаясь, однако, укусить, но и не отставала от него, пока он шел к дому.

Дверь открылась, на пороге появилась женщина. Свет, проникавший сквозь дверной проем, обрисовывал ее формы под тонкой тканью платья, и она – с узенькой талией, покатыми бедрами и длинными стройными ногами – казалась похожей на изящную аргосскую вазу.

– Черныш! Хватит тебе! – прикрикнула она на собаку.

Потом вгляделась в приближавшегося к ней человека и, пошатнувшись, оперлась рукой о дверной косяк.

– Не может быть! Ка… капитан Конан!

– Ну, какой я теперь капитан, малышка, – заключая ее в объятия, пророкотал варвар.

Женщина обмякла в его руках, не в силах даже пошевелиться.

– Давненько мы с тобой не виделись, – целуя ее в сочные полные губы, шепнул Конан.

Женщина ответила на поцелуй с большей страстью, чем он мог ожидать. Обхватив его шею гибкими теплыми руками, она долго не отрывалась от его губ, словно опасаясь, что киммериец – наваждение, которое тут же исчезнет, если его выпустить из объятий. Пряный аромат ее густых волос кружил Конану голову.

– Тамина, – он подхватил ее на руки и внес в дом, – дай посмотреть на тебя, девочка!

Он усадил ее на кушетку и отошел на пару шагов.

Девочка! Действительно, когда они виделись в последний раз, она была совсем еще девочкой с только что оформившейся фигуркой. Сколько лет прошло с той поры? Восемъ?.. Девять?..

Конан тогда понял, что Тамина влюбилась в него, влюбилась со всей своей полудетской непосредственностью. Киммериец сделал вид, что не заметил ее чувства – не в его правилах было обмануть эту доверчивую девушку, почти ребенка. Он ведь прекрасно знал, что не сможет связать свою жизнь с каким-то одним городом, с какой-то одной подругой.

Но сейчас! Как она красива, эта молодая женщина с изящными и совершенными формами… Точеная шея, лицо, словно из-под резца скульптора, и неотрывно глядящие на него прекрасные черные глаза…

Взгляд был уже не таким, как раньше, но в его глубине Конан снова видел те золотистые искорки, которые вспыхивали всякий раз, когда маленькая девочка украдкой смотрела на него. Варвар сел рядом с ней, и они, держась за руки, неотрывно глядели друг на друга, не говоря ни слова.

– Расскажи про себя, как ты жила эти годы, как твой отец? – попросил Конан, отпустив, наконец, ее руки и гладя пальцами волосы Тамины, словно пытаясь утешить ее.

– Что рассказывать? – с легкой грустью ответила Тамина, на мгновение опустив глаза и покачав головой. – Все было. Но моя жизнь по сравнению с твоей – это полный штиль, тогда как твоя – ураган. Наверное, для тебя в ней нет ничего интересного. Я иногда пыталась проникнуть в пространство и нащупать твои следы, но тебя всегда окружало столько жизненных вихрей, что узнать можно было только одно – жив ты или нет, далеко или близко, а остальное все было закрыто, как шелковичный кокон, нити которого мое несовершенное чародейство распутать не в силах.

– А отец? Он же большой маг! – изумился варвар.

– Отец научил меня многому, но он уже несколько лет серьезно болен, к тому же он очень стар и слеп, как ты знаешь. Он очень тебе обрадуется.

Киммериец обнял Тамину и, легонько раскачиваясь вместе с ней, уткнулся носом в нежную шею, вдыхая аромат ее тела. Непонятно почему, но он чувствовал себя виноватым перед ней, и хотя для этого не было оснований – он ни в чем не мог себя упрекнуть, – однако это чувство, смешанное с неясным сожалением, не проходило.

– Постой, – он взял в ладони ее лицо и отстранил от себя, пристально глядя ей в глаза, – чародейка, это ты сделала?

– Дурачок, – засмеялась она, вновь обнимая его, – это в тебе говорит твоя совесть.

– Совесть? – напряженно повторил Конан, силясь понять, шутит она или нет, но, взглянув на девушку, рассмеялся сам и покрыл поцелуями ее лоб, и щеки, и глаза, и нос, и долго-долго не мог оторваться от жарких манящих губ.

– Совсем задушил, варвар! – Она отстранилась от него, ловя воздух ртом и не сводя с него влюбленных глаз. – Пойдем к отцу, он будет очень тебе рад. Остальное потом. – Она посмотрела на него взглядом, от которого тело киммерийца окатила горячая волна.

* * *

Старый чародей поднял голову, направив на киммерийца невидящий взгляд покрытых бельмами глаз.

– Kонан! Рад, что ты вновь пришел ко мне. – Он указал на подушки рядом с собой: – Садись, поговорим. Уже столько лет прошло…

– Как ты узнал, что это я?

– Что ж ты думаешь, старый маг уже ничего и не может? – Кушад легко, почти не касаясь кожи, провел своими пальцами по лицу варвара. – Жизнь оставляет на людях свои отметки. Рассказывай.

Тамина, грациозно и плавно порхая вокруг, застелила стол белой хрустящей скатертью, поставила блюда с мясом, копченой лососиной, сушеными финиками и изюмом, принесла покрытый витиеватым узором старинный серебряный кувшин с вином и, вновь сверкнув на Конана обещающим взглядом, удалилась, оставив мужчин одних.

Они встречались очень давно, и им было, что рассказать друг другу. Много лет назад, когда они виделись в последний раз, старый чародей помог бежавшему из Аграпура Конану золотом и добрым советом.

Беседовали они неторопливо и обстоятельно, больше рассказывал варвар, а Кушад внимательно слушал, кивая головой с венчиком редких седых волос. Изредка он наливал себе вина, чтобы запить им фрукты, которые он брал своими старческими руками с высохшей, как пергамент, желтоватой кожей.

Конан, напротив, отдал должное стоявшим перед ними яствам, обильно сдабривая их отличным аргосским нектаром. Он соскучился и по хорошему вину – на корабле у Саудана винцо было так себе, и по умному собеседнику, а тем более старому и преданному другу. Иногда Тамина заходила к ним, чтобы принести новое блюдо или наполнить кувшин вином, но не задерживалась и, в очередной раз, одарив киммерийца пылающим взором, вновь исчезала.

Долго продолжалась беседа со старым чародеем, и Конан, который всегда сторонился всяческой волшбы, чувствовал себя с ним уютно и спокойно. Под конец разговора старец спросил варвара:

– Тебя ничего не беспокоит в последнее время, не чувствуешь ли ты какого-то неразрешимого вопроса

– Да, но как ты это узнал?

– Это не так сложно, когда ты рядом. А вот на расстоянии это мне уже не под силу, – покачав головой, ответил Кушад. – Видно, мой час уже близок… И колдунам не дарована вечная жизнь.

Он помолчал несколько мгновений и продолжил:

– Но дело не во мне. Чувствую, что вокруг тебя закручивается какая-то магическая сила… какой-то человек… – Он остановился, пожевал губами, потом добавил: – Женщина, скорее всего…

– Да! – воскликнул варвар. – Я был недавно с женщиной, и закончилась наша встреча довольно странно.

– Это еще не все. – Чародей провел руками вокруг головы Конана. – Она продолжительное время находится рядом с тобой, но кто она и что от тебя хочет, мне неведомо. Расскажи подробнее про последние дни, не упускай ни одной мелочи.

Киммериец пересказал Кушаду все, что, по его мнению, имело важность для мага, не забыв и бурю, и женщину в белом, и странное поведение этого юноши, Герарда, которое не давало ему покоя.

– Далеко, далеко… – бормотал старец, ощупывая руками костяную пластину с вырезанными на ней человеческими фигурками. – Одно могу сказать: сейчас она тебя отпустит, но не забудет, и ты с ней еще повстречаешься. Берегись ее. Она не хочет тебе зла, ты просто нужен ей как мужчина, но это может повлечь за собой большие неприятности для тебя.

– Кто же она? – воскликнул Конан.

– Этого я не могу разобрать, – вздохнул старый чародей. – Очень сильно закручены магические вихри… Но вот что я тебе скажу; постоянно будь начеку!

– Спасибо тебе. Ты уже в который раз мне помогаешь. Я всегда буду помнить об этом. – Варвар пожал сухие пальцы старика.

– Береги себя, – повторил старец, подняв голову, как будто пытаясь увидеть киммерийца. – Спасибо, что навестил меня. А теперь тебе пора. Прощай.

Глава третья

– Здесь тебе понравится, господин. – Хозяин постоялого двора открыл дверь в небольшую комнатку на втором этаже.

Помещение и в самом деле было неплохое – светлые стены, большое окно, выходящее в тенистый двор, старая деревянная кровать с балдахином, высокий кованый сундук, над которым висело круглое зеркало, и два стула с плетенными из тростника спинками. В углу на трехногом столике стояли бронзовый кувшин, чаша для умывания и масляная лампа. Все было довольно чистое и крепкое на вид.

– Хорошо, можешь идти, – Герард положил на стул свой мешочек и протянул хозяину несколько серебряных монет. – Я пробуду у тебя два дня.

– Если тебе нужно будет поесть, – хозяин запнулся, пробуя монету на зуб, – спустишься вниз – там у нас небольшая харчевня. Мы всегда рады хорошим гостям. – Кланяясь, он вышел за дверь.

Герард прошелся по комнате, выглянул в окно, закрыл его, задернул занавеску, вернулся к двери, запер ее на задвижку. Потом он вытащил из кожаного мешка, лежавшего на стуле, небольшой ларец черного дерева. Сняв с шеи маленький ключик, он отомкнул ларец и вынул оттуда несколько флакончиков, наполненных разноцветными жидкостями, пиалы, длинный гребень из слоновой кости и какие-то продолговатые полированные камни. Разложив содержимое ларца на крышке сундука, он скинул с себя одежду и бросил ее на кровать, потом взял флакончик побольше и, слегка поморщившись, отпил несколько глотков. Подождав некоторое время, он взял другой сосуд, накапал снадобья себе на ладонь и, обмакивая в жидкость указательный палец, провел несколько линий на лбу, груди, вдоль живота. Потом он брызнул на себя из третьего флакона и замер, выставив вперед руки с поднятыми вверх ладонями, как будто что-то хотел оттолкнуть от себя.

Внезапно его отражение в зеркале начало стремительно изменяться, лицо стало более тонким и нежным, линии тела приобрели мягкость и округлость, волосы стали длинными, почти до пояса.

Еще несколько мгновений – и вместо худощавого юноши перед зеркалом стояла прекрасная обнаженная женщина, придирчиво оглядывающая свое тело. Легкими движениями ладоней она гладила свои груди, живот и бедра, и ее лицо с пронзительными черными глазами выражало несказанное блаженство.

На кровати вместо небрежно брошенных измятых несвежих рубашек, кожаной безрукавки и шаровар непонятного цвета появились короткое платье, шаровары, накидка и бурнус. Вся одежда была снежно-белого цвета, как будто только что от прачки.

Сбросив ненавистное мужское обличие, Гермия словно избавилась от оков. До чего же ей надоело жить среди этих грубых мужланов в трюме «Утренней звезды»! Желание обрести свой облик было так велико, что она не утерпела и позволила себе на некоторое время снова стать женщиной в ту страшную бурю, когда вся эта мерзкая солдатня, либо молилась богам, либо тупо дремала, надеясь таким образом переждать буйство стихии. Никто ее не заметил, даже Конан. Конан! Вот кого она жаждала видеть каждое мгновение!

Гермия присела на край кровати и, расчесывая свои длинные густые волосы, погрузилась в воспоминания о том, как ей удалось увлечь киммерийца там, на берегу реки. Никогда еще она не испытывала большего наслаждения с мужчиной! Если бы только она могла быть рядом с ним, но, разумеется, не в обличье этого рубаки Герарда, а настоящей женщиной, которую он любил бы, как тогда…

Колдунья поежилась – давал о себе знать вечерний холодок. Она накинула на себя одежду и, присев около сундука, принялась сливать в широкое плоское блюдо жидкости из разных флаконов. Смесь шипела и пузырилась, меняла цвет, а Гермия все колдовала и колдовала, пока на блюде не образовалась, наконец, мазь голубоватого цвета.

Женщина потерла ею висевшее перед ней зеркало и прошептала несколько магических заклинаний. Поверхность зеркала покрылась рябью, потом потускнела, оно как бы вдавилось внутрь стены, приняв форму вогнутой чаши, и в глубине его возникло мутное изображение корабля, охваченного пламенем. Фигура дракона на носу обуглилась и покорежилась.

– Так я и зналась – скрипнула зубами колдунья. – Этой посудине осталось существовать недолго. Придется использовать другой путь…

Гермия нараспев произнесла еще несколько слов, и картинка в зеркале стала тускнеть и уменьшаться и вскоре исчезла совсем. На ее месте возникла другая: два рослых воина собирались, по-видимому, в дальний путь. Они надели на себя перевязи для мечей и, проверив клинки, вложили оружие в ножны. За пояс заткнули несколько кинжалов, за спиной закрепили луки и колчаны со стрелами.

Колдунья шепнула еще пару заклинаний, фигурки воинов увеличились, и стало видно, что это две женщины, сильные, как гладиаторы. Могучие мышцы, однако, не уродовали их тел, а только подчеркивали их красоту. Лица воительниц, обрамленные густыми светлыми волосами, спадающими на плечи, были красивы и решительны, как у бойцов перед схваткой. Одна из женщин обернулась назад и подозвала к себе кого-то. Гермия сделала несколько округлых движений перед зеркалом, и там появился какой-то дворик, где конюхи седлали лошадей и навьючивали поклажу на мулов.

– Вот вы-то мне и нужны! – Глаза колдуньи загорелись, она быстро собрала свои принадлежности в ларец, опустила его в кожаный мешочек, затем, взмахнув рукой, вернула зеркало в прежнее состояние и, поглядев через щель двери, осторожно выскользнула из комнаты.

Неслышными шагами она спустилась по лестнице, миновала пустой коридорчик внизу и вышла на улицу. Оглянувшись по сторонам, Гермия устремилась вперед по пустынной улице.

Она не знала точно, куда идет, но сила вела ее в нужном направлении, она уверенно находила в сплетении улиц нужные повороты и перекрестки. На ней не было накидки, скрывающей лицо, и пару раз подгулявшие матросы пытались пристать к ней, но она небрежно отмахивалась от них и твердо продолжала свой путь.

Вот перед ней показалась цель ее путешествия – небольшая гостиница на окраине города. Она уже видела закрытые ворота дворика, причем точно знала, что ей надо именно туда.

– Не спеши так, красотка! – раздался совсем рядом чей-то голос.

Гермия, не оглядываясь, прошла мимо кривого проулка, в глубине которого стояли, впившись в нее глазами, трое вооруженных людей.

– Стой, я тебе говорю! Вот сучка, ты что, не слышишь? – Подбежавший к ней подвыпивший человек – видимо, чей-то охранник, судя по оружию, которым он был обвешан, – схватил ее за локоть. – Давай прогуляемся, ты мне подходишь, – развязно предложил он, крепко вцепившись в рукав ее платья.

– Отстань, ублюдок! – Гермия смерила нахала презрительным взглядом.

– Ха, гляди-ка, Вархид, эта шлюшка еще сопротивляется! – Человек цокнул языком, подзывая своих приятелей.

– Да? – удивился один из них. – Сейчас мы ее выучим, как обращаться с настоящими мужчинами.

Молниеносно извернувшись, как змея, колдунья левой рукой так хватила по уху назойливого охранника, что бедолага осел на землю, даже не сообразив, что произошло.

– Ах, ты так! – Его приятель сдернул с пояса плеть. – Хаммад, лови ее, сейчас я ей покажу…

* * *

– Ну вот, пожалуй, и все! – Акила поправила перевязь, на которой висел внушительных размеров прямой меч. – Паина, мы можем выезжать.

– Да, уже смеркается, самое время, – ответила ее подруга и, подозвав к себе вошедшего караванщика, спросила: – Все готово?

– Еще немного, госпожа, лошади уже оседланы, осталось погрузить пару вьюков, и можем отправляться.

– Поторопись, – вмешалась Акила, – нам надо выйти из города еще до ночи.

– Иду, госпожа! – Караванщик, повернувшись на каблуках щеголеватых хауранских сапог, вышел из комнаты и поспешил во двор.

– Ленивое туранское племя! – выругалась Паина, когда дверь за ним закрылась.

– Они все такие, что поделаешь, – вздохнула Акила.

Подруги с трудом наняли караванщиков, согласившихся пройти с ними через пустыню и степь к северному берегу моря Вилайет. Правда, и цену те запросили немалую, но дело того стоило. В тюках, которыми был навьючен десяток смирных и равнодушных ко всему мулов, находилось оружие. Акила рассчитывала уже летом собрать своих сторонниц и начать борьбу со своей сестрой Бризейс за трон Страны амазонок.

Когда они очутились в Султанапуре, Акила случайно встретила там одну из своих соплеменниц – амазонки иногда приходили в Туран договориться о поставках оружия или купить какой-нибудь товар, которого не было у них в стране. Эта женщина рассказала ей, как обстоят там дела, как воительницы стонут от правления Бризейс, и, самое главное, с готовностью согласилась сообщить тем, на кого можно было рассчитывать, что Акила скоро появится. Теперь, когда она прислала гонца с сообщением, что ее ждут, можно было выступать, чтобы, как надеялась Акила, сбросить с трона эту мерзавку, свою вероломную сестрицу.

Можно было, конечно, нанять корабль, но это обошлось бы еще дороже, тем более что дальше все равно пришлось бы идти по суше. Так лучше уж сразу везти все караваном – так решили они с Паиной, ее единственной оставшейся в живых подругой.

Женщины спустились вниз, где их ожидали закончившие, наконец, погрузку караванщики. Акила уже приготовилась дать команду выезжать, как вдруг с улицы донеслись крики, звон оружия и какой-то шум. Приоткрыв створку ворот, Акила выглянула наружу. То, что она увидела, было лучше самого веселого представления, которое ей приходилось когда-либо видеть.

– Ты посмотри, Паина! – подозвала она подругу.

На площади перед постоялым двором двое мужчин пытались поймать молодую женщину в белом платье.

– Лови ее, Хаммад! Экая сучка! – Краснорожий широкоплечий здоровяк со всего размаху опустил плеть на спину женщины.

Акила, хотя и привыкла ко многому, на мгновение зажмурила глаза, ожидая услышать треск разрываемой кожи и отчаянный крик боли, но женщина непостижимым образом уклонилась в сторону. Мелькнула в воздухе узкая ладонь, и здоровяк с воем схватился за лицо, мигом окрасившееся кровью.

– Вот это да! – Акила не могла отвести глаз от происходящего.

– Ну, ты у меня сейчас получишь, мерзавка! – Его товарищ выхватил узкую кривую саблю и бросился на женщину. – Я из тебя шашлык сделаю! – заорал он, взмахивая клинком.

Женщина в белом в мгновение ока оказалась вдруг сзади мужчины и обрушила на его затылок удар сомкнутых замком рук. Хаммад, как называл его приятель, рухнул на колени и, качнувшись, ткнулся лицом в мостовую.

Женщина выпрямилась. И в это время, откуда ни возьмись, появился третий мужчина, которого Акила до этого не видела. Держа обеими руками широкий ятаган, он намеревался ударить свою противницу сзади.

Акила, тут же сообразив, что не успеет предупредить незнакомку, одним прыжком одолела расстояние до нападавшего мужчины и, развернув его на себя, мощным толчком швырнула на стену. Теперь все трое приятелей мирно отдыхали на земле.

– Спасибо за помощь. – Женщина поклонилась Акиле, не спуская с нее темных глаз, в которых горело возбуждение от только что закончившейся схватки.

В это время охранник с плетью попытался встать на ноги, но Акила ударом ноги вновь опрокинула его наземь.

– Кто тебя научил этому? – спросила она.

Незнакомка откинула назад густые темные волосы и ответила:

– Моя мать. Это она показала мне, как нужно отбиваться от похотливых двуногих тварей, которых я ненавижу.

Акила и Паина переглянулись.

– Куда ты идешь? – спросила Паина.

– Не знаю. Мой дом сгорел… Теперь у меня ничего нет…

Акила и Паина переглянулись еще раз. Они и без слов прекрасно понимали друг друга.

– Поедем с нами. Я чувствую, что мы будем полезны друг другу, – предложила Акила.

Женщина кивнула. Было, похоже, что ей все равно, куда направляться.

– Верхом умеешь?

– Да.

– Дайте ей коня, посмотрим, – кивнула Акила караванщику.

Подвели вороного жеребца. Женщина, чуть тронув носком стремя, взлетела вверх и замерла в седле, словно изваяние.

Акила и Паина переглянулись в третий раз. В их взглядах читалось искреннее восхищение.

– Тогда отправляемся, – бросила караванщикам Акила. – В дороге и поговорим, – повернулась она к своей новой спутнице. – И из оружия что-нибудь подберем.

Та наклонила голову в знак согласия, и караван потянулся из ворот постоялого двора, держа путь к Северным воротам Султанапура.

Глава четвертая

Варвар еще раз поклонился Кушаду – так, будто тот мог его видеть, и вышел из комнаты старика, аккуратно прикрыв за собой дверь. В тот же момент в прихожую вышла Тамина – она словно ожидала его появления.

– Пойдем, – приложив к губам палец, тихо промолвила женщина, беря киммерийца за руку.

Они вошли в ее комнату и, так и не расцепив рук, остановились, с нежностью глядя друг на друга. Конан испытывал некоторое смущение, которое никак не мог себе объяснить. Это было совсем ему несвойственно, но он просто смотрел на стоявшую перед ним Тамину, ничего не предпринимая, не пытаясь даже притронуться к ней.

– Мой капитан, – певуче прошептала она, – прошло столько времени, и я уже не маленькая девочка. Чего же ты ждешь?

Она отошла в угол комнаты, где рядом с ее ложем висело большое зеркало в серебряной оправе, и, не глядя на Конана, стала медленно расстегивать на плечах пряжки, на которых держалось ее платье. Лямки упали вниз, обнажив совершенной формы грудь, похожую на две мраморные пиалы. Перламутрово-розовые соски вызывающе и маняще набухли. Тамина гибко повела бедрами, и платье соскользнуло, оставив ее совершенно нагой. Не помня себя, Конан бросился к ней, подхватил на руки и покрыл ее всю поцелуями – от маленьких, прелестной формы ушей, до изящных ноготков на пальцах ног. Никогда он не испытывал к женщине столь нежного и одновременно почти братского чувства, Это чувство было для него ново. В его душе вдруг проснулось то, о чем он даже не подозревал.