Текст книги "Ледяной страж"

Автор книги: Крис Уэйнрайт (Уэнрайт)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Все они были светловолосыми, рослыми и красивыми, но самая красивая была с черными волосами. Они привезли много вина, очень много – несколько бочонков, и все селение пило это вино. Женщины уехали обратно, а самая красивая уехала туда – дети показали на север, – на самых быстрых оленях, которые дал этой женщине Кунанбай.

Выслушав рассказы детворы, Ток-тогул и Конан хмуро переглянулись. Все было ясно: в селение приехала Гермия с воительницами и, хорошенько подпоив жителей, падких на дармовую выпивку, колдунья умчалась на лучшей оленьей упряжке к Красной горе.

– Чтоб тебя бешеный волк обмочил! – В сердцах Ток-тогул пнул все еще валявшегося в снегу и блаженно мычавшего Кунанбая. – Затащи его обратно, – велел он погонщику, – да врежь еще раз как следует…

Расстроенный шаман приказал погонщику запрячь в сани свежих оленей, и поскольку тот, кого намечали в проводники, был не более трезв, чем его односельчане. Ток-тогул решил, что киммерийцу надо добираться до места самому, а там положиться на милость богов. Отчасти варвар был даже рад такому повороту событий, потому что от него почти ничего не зависело – он, как щепка в водовороте, вынужден был следовать указаниям передававших его из рук в руки колдунов и чародеев. Конан не стал дожидаться, чем закончится праздник в селении. Взяв еды на дорогу, он распрощался с Ток-тогулом.

– Не горюй, – успокоил он шамана, – клянусь Кромом, я постараюсь все сделать как надо.

Он запахнул новую меховую куртку, поудобнее устроился на маленьких легких санях и тронул переднего оленя длинным шестом. Послушные животные, дружно перебирая тонкими ногами, понесли его на север. Пурга прекратилась, и на снегу были отчетливо видны следы саней, на которых совсем недавно промчалась колдунья.

«Зачем мне проводник? – рассуждал варвар, погоняя оленей. – Если боги удержат погоду, следы сами приведут меня к этой мерзавке».

* * *

Удача не оставляла Конана: след бесконечной лентой тянулся впереди, ему оставалось только погонять оленей.

Когда темнота опустилась на равнину, пришлось остановиться на ночлег, но утром, как только мутный серенький рассвет слегка обозначил восточный край неба, варвар снова пустился в погоню за колдуньей. Он не боялся ее магии, так как был вполне уверен, что подарок Тамины защитит его от волшбы. А если Гермия возьмется за оружие, то на этот раз великолепное владение клинком не спасет ее от смерти.

Боги пока благоволили ему, было хоть и пасмурно, но безветренно, и снег не падал, и киммериец только направлял оленей, поглядывая вперед, не появится ли на снегу черная точка. Но, видимо, олени, которых Кунанбай дал Гермии, действительно были самыми быстрыми.

Прошел еще один день, а сани колдуньи так и не показались впереди. Пришлось заночевать во второй раз. Это несколько обеспокоило Конана, потому что до Красной горы, по словам Ток-тогула, было всего три дня пути, и может случиться так, что он доберется слишком поздно.

Однако Гермия приготовила киммерийцу небольшой сюрприз. На следующее утро, едва он покинул свой бивак, олени вдруг замедлили бег и через несколько шагов встали. Варвар, соскочив с саней, подбежал к животным. Они спали, и как ни пытался он их расшевелить, не желали просыпаться.

«Вот сука! – выругался киммериец, припомнив, как то же самое случилось с конями воительниц. – Опять заколдованный круг».

Ему пришлось распрячь оленей, перетащить на плечах на то место, где чары не действовали, и снова запрячь. За день он был вынужден это проделать несколько раз, поминая недобрым словом Нергала и даже других, куда более приличных богов. Но после полудня, когда он проделывал это в последний раз, далеко впереди показалась вершина большой горы.

«Неужели? – обрадовался Конан. – Красная гора! Догоню, теперь ведьма от меня не уйдет, клянусь Солнцеликим!»

Олени, словно чувствуя за собой вину, быстро мчались по снегу, и гора росла буквально на глазах. Скоро стало ясно, видно, что такое название ей дали не напрасно – кое-где слой снега был сметен ветрами, и большие рыжевато-бурые пятна четко выделялись на белом фоне. Чуть позже Конан заметил впереди темное пятно, и сердце его радостно забилось.

– Не уйдешь! – крикнул он, хотя понимал, что с такого расстояния его слова колдунья не услышит.

Киммериец безжалостно погонял своих оленей, но когда они встали и свесили головы в очередной раз, он не стал их выпрягать, а побежал к горе. Он мчался изо всех сил, стараясь не упустить из виду маячившие впереди сани Гермии.

Стало жарко, и варвар сбросил сначала куртку, потом меховые штаны и остался в старой легкой одежде. Пар валил от него, как от скакуна, но Конан, стиснув зубы, бежал и бежал вперед, как будто за ним гналась стая голодных волков. Он почти догнал колдунью, но когда ее сани остановились у подножия горы, она оглянулась назад и увидела бегущего варвара. До нее еще было шагов двести-триста. Киммериец припустил быстрее, грозя ей кулаком, но Гермия, не обращая на него внимания, спрыгнула с саней и исчезла из виду. Через некоторое время Конан добежал до того места, где видел колдунью в последний раз, но нашел только пустые сани и шестерку оленей, – наверное, они наслаждались отдыхом после долгой скачки.

«Куда же она сгинула?»– лихорадочно соображал варвар, оглядывая снег.

– Не уйдешь! – он заметил цепочку узких следов, огибающих подножие Красной горы.

Киммериец бросился по следам колдуньи, и те вскоре привели его к узкой расселине в толще скал, куда он еле протиснулся. Пройдя несколько шагов, он наткнулся на железную дверь.

– Открывай, сука! – Конан так шарахнул кулаком по двери, что она загудела, словно барабан.

Из-за нее послышался короткий смешок, а потом из щели под дверью с гудением вырвался язык пламени. Варвар едва успел отпрянуть.

– Ты еще пожалеешь, что пренебрег мной, дикарь! – донеслось изнутри, потом раздался быстрый топот ног, и все стихло.

– Мерзавка! – Конан огляделся в поисках чего-нибудь подходящего для взлома, но вокруг были только снег, да камни.

Он попробовал ударить самым большим, какой только смог поднять, валуном, но не смог протаранить дверь, металл был слишком толст. Только гул от ударов камня о сталь – вот и все, чего он добился. Киммериец бросил бесполезный камень, надо было искать другой способ.

«A вдруг есть еще один выход? – Эта мысль словно ожгла его мозг. – Пока я тут топчусь, она просто-напросто удерет через него!»

Он бросился к оленям колдуньи, решив проехать на них вдоль этого склона и посмотреть, не окажется ли верной его догадка. Уже садясь в сани, он подумал:

«Пока я тут катаюсь на оленях, она может уйти с чашей. Погоди же, я тоже сделаю тебе подарок!»

Варвар соскочил с саней и принялся носить к двери валявшиеся поблизости камни. Он так торопился, что обдирал руки, но куча камней все росла и росла, пока не завалила всю дверь. Несмотря на свою силу, он испытывал страшную усталость, но не покладая рук работал до тех пор, пока не заполнил камнями всю расселину.

«Вот теперь пусть попробует выйти!»

Довольный собой, киммериец уселся в сани и поехал вдоль склона горы. Он проделал довольно большой путь в одну сторону, потом, решив, что этого достаточно, направился обратно. Конан разогрелся от бега и работы и не чувствовал холода, но поездка в санях напомнила ему о том, что сюда весна еще не пришла. Он соскочил на снег и побежал рядом с оленями. Варвар быстро согрелся, он не задумывался, что будет потом, как он отсюда выберется, весь его ум был поглощен одной мыслью – не допустить, чтобы колдунья завладела чашей Гуйюка.

Глава шестая

До расселины оставалось еще шагов триста, когда киммериец вдруг услышал глухие удары – как будто кто-то огромный долбил гигантским молотом внутри горы. Конан ударил оленей жердью, они побежали быстрее; наконец он соскочил с саней и побежал к заваленной им двери. Удары доносились оттуда. Куча камней, которыми варвар завалил вход, подрагивала, но не сдвигалась с места: он поработал на славу, и надо обладать чудовищной силой, чтобы отворить дверь изнутри.

– Ну, как тебе мой подарочек? – не в силах сдержать радость, крикнул Конан.

Ответа изнутри не последовало, но удары посыпались с новой силой. Через некоторое время варвар увидел, как подножие горы чуть повыше заваленной расселины стало покрываться трещинами и из них потекли струйки зеленоватого дыма. Погода стояла безветренная, и дым, словно туман, окутал склон горы. На всякий случай киммериец отошел подальше и приготовился к любым неожиданностям.

Дым сгущался, тянулся вверх по склону, устремляясь к самой вершине Красной горы. Удары раздавались с равными промежутками, как будто внутри раскачивался гигантский маятник, которому не хватало места. Трещины в каменном монолите расползались, дыма все прибавлялось, и уже не было видно ни красного цвета самого камня, ни белизны снега: все пространство скрыл зеленоватый туман, и гора напоминала замшелый, чудовищных размеров валун. Вслед за дымом из трещин выглянули язычки пламени, сначала маленькие и слабые, они постепенно вырастали, пока, наконец, не стали похожи на гигантские красные цветы, расцветшие среди дымного покрова. Пламя было таким сильным, что даже с того расстояния, на котором находился варвар, он чувствовал его опаляющее дыхание. Похоже, своими действиями Конан разбудил силы, какие ему и не снились.

«Снова я ввязался в какую-то пакость, кишки Нергала! – привычно посочувствовал себе киммериец. – Что ж, значит, судьба такова», – не менее привычно заключил он, продолжая наблюдать за происходящим.

А посмотреть было на что. Вся гора подрагивала, ее очертания изменялись, трещины, опаленные огнем, закрывались, но рядом появлялись новые, потоки талой воды сбегали по склонам, иногда низвергались водопадами и разлетались тучами сверкающих брызг. Сталкиваясь с пламенем и разогретым камнем, вода обращалась в пар, и белые облака его, кружась, уходили вверх, совершенно скрыв из виду вершину Красной горы.

Вдруг варвар услышал жуткий хохот в горе, похожий на раскаты отдаленного грома. За леденящим душу смехом послышались какие-то слова, но рев пламени и шум падающей воды не давали разобрать их.

Словно гигантская пасть, набитая камнями, пыталась выговорить фразу, но снаружи было слышно только бормотание:

– За… ммм, аз… сила…

Конан прислушался, и ему показалось: «Зачем разбудила?»

Гора уже ходила ходуном, даже ее подножие, казалось, двигалось взад и вперед в медленном и страшном танце. Дым и пар начали рассеиваться, и киммериец вдруг увидел, что в толще камня начали проступать черты гигантского лица. Холодок пробежал у него по спине.

Лицо горы двигалось, почти мгновенно изменяя свои очертания, но с каждым этим превращением оно становилось все явственней, все резче проступали скулы, нос и глаза какого-то знакомого лика, но варвар не мог вспомнить, чьего же именно.

Когда из красного монолита стали выступать огромные слоновьи уши и голый округлый череп, Конан хлопнул себя по лбу:

– Вспомнил! Это же божок, которого я видел на острове в море!

Киммериец стоял, не в силах двинуться с места, и смотрел, как исчезает сама гора, а вместо нее на снежной равнине на фоне мутного неба вырастает исполинская уродливая голова. Наконец движение камня прекратилось, и веки шириной с поле, на котором можно пасти сотню овец, начали приподниматься – все выше и выше, пока зрачки зеленых нефритовых глаз не уставились на Конана, пригвоздив его к месту.

Каменные губы дрогнули, стряхнув с себя последние остатки нерастаявшего снега, и вихрь, вырвавшийся оттуда, чуть не сбил киммерийца с ног. Варвар с трудом удержался на снегу, припав на одно колено, но тут же выпрямился.

Раздался печальный вздох, а затем губы закрылись и стали расползаться вдоль подножия горы, пока киммериец не сообразил, что каменный исполин улыбается.

– Ты молодец, варвар! – Рык, а не голос возникал где-то в глубинах земли и несся по равнине вместе с потоками горячего воздуха из гигантской пасти.

Конан распластался на земле и вцепился в наст, но это не помогало – каждое слово, произнесенное этой чудовищной головой, относило его все дальше по скользкой равнине. Чуть в стороне от него пронесся по снегу какой-то клубок, в котором Конан узнал упряжку оленей Гермии.

Бедные животные, сцепленные упряжью, были не в силах удержаться на месте, и мешанина из их тел, постромков и остатков саней исчезла из вида, подгоняемая снежным вихрем.

Гора продолжала говорить:

– Я благодарен тебе, что ты помог остановить эту тварь. Если бы не ты, я проспал бы ее появление, и Великое Равновесие могло бы нарушиться. Возьми её! – Губы сложились в трубочку, и голова выплюнула что-то.

Продолговатый белый предмет, неразличимый с такого расстояния, вылетел из пасти и, вращаясь в воздухе, упал в снег. Варвар поднялся на ноги и, заметив место падения, побежал туда. Когда он приблизился, увидел, что на снегу лежит тело Гермии.

Конан наклонился к ней, но услышал только предсмертный шепот колдуньи:

– Напрасно…

Еще мгновение она была неподвижна, потом черты ее лица исказились, все тело стало съеживаться, изменять очертания, и перед глазами изумленного киммерийца осталась только кучка красноватого пепла. Она быстро растворялась в слегка подтаявшем снегу, пока не исчезла совсем, и только бурое пятно напоминало о существовании черноволосой колдуньи.

– Что ж, – рассудил Конан, постояв еще некоторое время, – надо рассчитывать свои силы, иначе. – Он не договорил и повернулся к каменному лицу.

Взгляд его застыл на горе, которая, казалось, как стояла тут вечно, так и будет стоять, словно ничего не произошло.

Гигантская голова исчезла, дым рассеялся, и только коричневато-красный монолит торчал посреди белой бесконечной равнины.

Варвар огляделся по сторонам. В нескольких шагах от него бились в конвульсиях олени из упряжки Гермии, а чуть поодаль варвар заметил и своих оленей, которые все еще неподвижно стояли в очерченном колдуньей круге.

Ее магия еще действовала, несмотря на то, что самой Гермии уже не было в живых.

Пора было собираться в обратный путь. Варвар направился к бившимся оленям и ударами кинжала прекратил страдания животных с переломанными ногами и свернутыми шеями.

Потом он разыскал сброшенные на бегу меховые одежды и с удовольствием натянул их на себя – холод уже давал о себе знать. Вытащить своих оленей из магического круга, и вновь запрячь их в сани, было нелегким, но уже знакомым и почти привычным делом. Конан бросил последний взгляд на Красную гору и пустился в обратный путь.

Вечерело. Заблестели высоко в небе те же звезды, которые светили ему на его далекой родине. Он поплотнее закутался в теплые меха и неожиданно для себя запел услышанную в далеком детстве грустную песню:

И где бы ты ни был, всегда над тобой

Огромное небо под нашей звездой.

Свою Киммерию покинул, забыв,

Но звезды увидев, услышишь призыв

И, глянув на север, под блеском лучей,

Знакомых и ярких, заплачешь о ней.

Ты вспомнишь, ты вспомнишь родные края,

И скажешь, и скажешь – прости, это я,

Твой сын непокорный, брожу одинокий,

Но край свой любимый я помню далекий…

Часть седьмая

ПОБЕДЫ И ПОРАЖЕНИЯ

Глава первая

Спуск в долину был легким и приятным: по эту сторону кряжа было тепло, и не требовалась меховая одежда, которую варвар бросил на перевале. Птицы пели свои песни, зеленела молодая листва, а сочная трава вымахала ему почти до колена. Ничто не напоминало оставленную за горами бесконечную снежную равнину, продуваемую злым и колючим ветром.

«А если бы эта Гермия унесла чашу Гуйюка, – подумал Конан, – то и здесь, наверное, через два-три года стало бы так же холодно, как и там».

Эта приятная мысль добавила ему и уважения к собственной персоне. Еще бы, он предотвратил такие беды! Поэтому настроение у киммерийца было превосходным, и его не смутило появление всадниц у самого выхода в долину.

– Стой! – Размахивая копьями, к нему мчалось несколько амазонок, видимо удивленных прибытием с той стороны огромного варвара.

Конан остановился и ждал, пока они приблизятся.

– Кто ты такой? – строго спросила женщина, несколько опередившая остальных.

Она осадила своего коня, который храпел и нетерпеливо гарцевал, чуть не касаясь варвара грудью.

– Я друг твоей королевы Акилы, – ответил варвар, схватив коня под уздцы.

Конь, почувствовав стальную руку киммерийца, замер и только косил на него глазом, не решаясь даже мотнуть головой. Варвар ответил так не просто на всякий случай.

Он предполагал, что Акила за это время могла одержать победу над своей сестрицей. Подскакавшие к тому времени остальные женщины окружили киммерийца и направили на него копья.

– Откуда ты знаешь, что Акила вернулась? – осведомилась хмурая воительница.

– Послушай, красавица, – мягко начал варвар, которому уже надоел допрос, да и тон амазонки был ему не по душе, – я иду своей дорогой и в твои дела не лезу. Для вас будет лучше, если и вы поедете своим путем.

Воительница несколько оторопела. В ее стране за подобные слова любой мог сразу поплатиться жизнью, но такого человека она видела впервые. Конан был чуть не вдвое крупнее любого представителя туземных племен, а огонь, полыхавший в его глазах цвета сапфира, взывал к осмотрительности каждого, кто осмеливался на разговор с ним.

Внушительная фигура и мощные мускулы, перекатывающиеся под смуглой кожей при самом легком движении его тела, произвели должное впечатление на воительниц, не уважавших ничего, кроме своих обычаев и физической силы.

– Ты пойдешь с нами к командиру, – произнесла женщина, но уже без прежней надменности. – И она решит, что с тобой делать.

– Ха-ха-xa! – засмеялся варвар. – Зачем? Я ведь и так знаю, что она скажет. Она разрешит тебе и им, – кивнул он на остальных воительниц, которые смотрели на него с обычными презрением и ненавистью, – а тебе в первую очередь, – повторил варвар, подмигивая ей, – переспать со мной. Но лучше будет, – он опять захохотал, – если мы займемся этим прямо сейчас, не дожидаясь ее разрешения. Идет? – Он свободной рукой погладил ногу амазонки и легонько ущипнул за нежную выпуклость живота чуть ниже пупка.

Женщина вскрикнула от неожиданности, конь под ней дернулся, но поскольку его голова была в руках варвара, словно в железных тисках, то он подбросил крупом, отчего воительница чуть не свалилась с седла.

– Не торопись, даже если согласна, – усмехнулся Конан, поддерживая ее за талию, – всему свое время.

– Пусти! – попыталась вырваться амазонка, вспыхнув то ли от гнева, то ли от возникшего против ее воли желания.

Конан со вздохом притворного сожаления позволил ей выпрямиться. Она возмущенно повела плечами и замерла в нерешительности, не зная, как поступить дальше. Ее подчиненные смотрели, потрясенные нахальством чужеземца, но не решались ничего предпринять без команды.

– Я вижу, девочки, – потешался киммериец, – что мы приходим к согласию. Осталось бросить жребий, кто из вас будет второй. – И опять громогласный хохот потряс поляну.

– Ты что себе позволяешь?! – воскликнула командир дозора, оправясь, наконец от смятения. – Сейчас от тебя… – Она взмахнула плетью, но не успела ни ударить, ни докончить свою фразу.

Варвар, чуть опередив ретивую воительницу, дернул коня за повод с такой силой, что бедное животное рухнуло на колени, а суровая всадница, перелетев через его голову, шлепнулась на землю. Не обращая на нее больше внимания, киммериец схватил за запястье ее подругу, попытавшуюся взмахнуть мечом, и выдернул ее из седла. Вскочив на освободившегося коня, он двинул его на двух оставшихся воительниц. Они попытались оказать сопротивление, но Конан легко выбил оружие сначала у одной, потом у другой.

Долгое время он нигде не мог проявить свои навыки бойца и успел соскучиться по настоящим схваткам.

– Ну что, курочки? – усмехнулся он, прищурясь. – Начнем, что ли? Вот ты мне нравишься больше всех, – указал он мечом на одной из двух своих противниц, еще оставшихся в седлах, – так, что если твоя подруга не против, первой можешь быть ты.

Девушка в ужасе шарахнулась от варвара, но он успел поймать повод ее коня и, схватив за талию, как пушинку, и перенес амазонку на своего скакуна и бросил перед собой на луку седла. Она визжала и вырывалась, но Конан, вогнав меч в ножны, занялся с ней обеими руками. Он не был насильником, и сейчас не собирался воспользоваться своим преимуществом. Он просто решил раз и навсегда отбить у этих надменных созданий желание смотреть на него как на низшее существо, да еще и пытаться командовать им. В два приема он сорвал с нее одежду и, не обращая внимания на отчаянные вопли, перешедшие в плач, впился губами в алый и свежий рот. Она что-то замычала, но он не отпускал ее и скоро почувствовал, как обмякло в его руках крепкое и упругое тело.

– Вот так-то лучше! – удовлетворенно сказал варвар, опуская ее на землю. – Беги к своим. – Он слегка шлепнул по соблазнительному округлому заду и с удовольствием наблюдал, как это красивое и стройное существо со всех ног помчалось к своим подругам, которые стояли в сторонке, не решаясь ничего предпринять.

Конан тронул своего коня и направился к женщинам. Они не отважились взяться за оружие и обреченно ждали его приближения, гладя по голове и успокаивая свою всхлипывающую подружку

– Ну, ладно, – примирительно поднял руку варвар, – я пошутил. Никто не собирается вас насиловать. Не хотите, как хотите – вам же хуже. Лучше расскажите мне, как идут дела.

Женщины, с опаской глядя на варвара, все же сообщили ему, что они воюют на стороне Акилы и что поначалу дела у них складывались неплохо, они разбили войска, верные Бризейс, в сражении под Куюпхой. Но потом эта подлая Бризейс пригласила Акилу на переговоры, а когда та согласилась, вероломно напала на нее и захватила в плен. В войске поднялась паника, Бризейс удалось отвоевать часть страны, и теперь войска Акилы здесь, на севере, готовятся отразить еще один натиск коварной королевы.

– А где же Акила? – упавшим голосом спросил киммериец, его хорошее настроение улетучилось, как утренний туман.

– Акила в плену у Бризейс. Говорят, ее держат в темнице и могут казнить в ближайшие дни, – был ответ, сопровождаемый горестным вздохом. – Тогда все пропало.

– Что ж вы, песьи головы, ударились в панику? – Конан был вне себя от ярости. – Где ваше войско?

– Недалеко отсюда наш лагерь, но мы укрепились и ждем нападения Бризейс.

– Укрепились! – заорал на них варвар, как будто именно эти девушки были виноваты в том, что происходило. – Вам не укрепляться надо, а идти вперед спасать Акилу! Где лагерь? Быстро туда!

Он вскочил на коня, махнув воительницам, чтобы следовали за ним, и они во весь опор помчались к войскам.

Лагерь и в самом деле был совсем недалеко. Варвар вскоре увидел частокол, видимо окружавший расположение войск. Они подскакали к воротам, но караульные не отворяли их, видимо не решаясь впустить киммерийца.

– Это друг Акилы! – кричали прискакавшие с Конаном девушки, но стоявшие на вышке дозорные отвечали, что не могут впустить чужака, пока не подойдет их командир.

По всей видимости, командир амазонок была занята, потому что прошло довольно много времени, а варвар успел прийти в невиданную ярость, когда ворота наконец приотворились и в щель проскользнула воительница, узнавшая киммерийца.

Он тоже узнал ее: они вместе участвовали в засаде, после которой варвар очутился у Мерида.

– Кто у вас командир? – рыкнул варвар на женщину, его раздражало, что приходилось ждать, когда надо действовать.

– Это тебя не касается, – недружелюбно ответила женщина.

– Не касается?! – Варвар буквально закипел от гнева. – Упрямые ослицы, я вам сейчас всем головы поотрываю и эту вашу крепость разнесу по бревнышку, если вы меня не пропустите! Вы что, все с ума сошли? Надо не укрепляться и ждать, пока вашей королеве отрубят голову, а идти вперед! Погибнуть или победить, а не отсиживаться!

За воротами послышался слабый шум, потом они заскрипели и стали отворяться. Варвар тронул своего коня, намереваясь пробиться вперед, но тут навстречу ему вышла со своим обычным хмурым выражением лица не кто иная, как сама Паина, ближайшая соратница его Акилы. Она была в полном боевом облачении, на шлеме блестела фигурка золотого орла.

– И ты здесь! – Киммерийца просто затрясло от ярости. – Вы и впрямь лишились последнего ума. Акиле грозит смерть, а вы тут готовитесь к осаде. Клянусь Кромом, я вырву твою печень и брошу ее псам, если мы сейчас же не выступим! Тебе не орла на шлеме носить, а хвост шакала!

Паина, в свою очередь, сжала кулаки, но, взглянув на Конана, поняла, что тот пойдет на все. Она не понаслышке знала, что варвар угроз на ветер не бросает и, если понадобится, достанет ее из-под земли и сделает то, что сказал.

Вдобавок она стыдилась того, что не бросилась спасать свою госпожу – ее отговорили командиры, не уверенные в победе. Приход Копана все решил. Времени для раздумий, в самом деле, не оставалось, и Паина, обернувшись, сказала кому-то, кого варвар не видел за створкой ворот:

– Труби сбор, и пусть все командиры придут сюда.

– Так-то. – Варвар слегка отошел от гнева, но все жене успокоился до конца, пока не увидел, как пять женщин с золотыми орлами на шлемах, выйдя из ворот, присоединились к Панне.

– Теперь слушать меня! – сказал Конан, и такова была сила его убежденности, что воительницы не сделали ни малейшей попытки возразить или хотя бы вставить слово.

Киммериец не говорил – он, словно строитель, укладывал каменные глыбы в основание крепостной стены, так веско, тяжело и гневно звучали его слова. Взгляд, полыхавший холодным синим пламенем, словно пронзал все их существо, и воительницы против своей воли и привычек готовы были повиноваться ему беспрекословно, без раздумий и страха. Он возвышался над женщинами, спокойный и могучий, как каменный монолит, сила и уверенность, исходившая от него, не оставляли у женщин никаких сомнений – разве что невольное изумление тому, что впервые в жизни они повинуются мужчине.

– Карту мне! Мгновенно откуда-то (варвар даже не повернул головы, чтобы посмотреть, откуда) возник пергамент. – Где отряды Бризейс?

Паина ткнула пальцем в карту:

– Это здесь, недалеко от столицы.

– Теперь слушайте внимательно. – Эти слова были излишни, амазонки и так внимали ему, не в силах даже шелохнуться. – Собрать всех лучших коней, чтобы хватило на два отряда. Ты, Паина, – варвар направил на нее палец правой руки, – выберешь лучших из лучших, это будет твой отряд. Выступаем немедленно, половина коней на подмену, чтобы после полудня были у столицы.

Паина кивнула. Конан обвел взглядом остальных.

– Еще два отряда подойдут к вечеру и охватят столицу с двух сторон, тут и тут. – Он ткнул пальцем в карту и усмехнулся. – На всякий случай. Я думаю, особого сопротивления нам не окажут. Выступаем немедленно!

Лагерь зашевелился. Топот тысяч ног, звон оружия, ржание лошадей – вся эта суматоха подготовки к бою была близка и радостна киммерийцу, он чувствовал себя в родной стихии. Последнее время судьба перебрасывала его с места на место, как мячик – от колдуна к колдуну, от приключения к приключению, упрямо оберегая его от милых сердцу сражений, и даже последней схватки с Гермией, собственно говоря, и не было. Он лишь по мере своих сил способствовал чему-то, но все делалось какими-то другими силами. Но теперь, наконец, все в его руках!

Киммерийца охватило знакомое возбуждение перед опасным походом, все его мускулы были упруги и напряжены, все чувства обострены, как у хищного зверя, выходящего на охоту. Никакая сила не могла остановить его, он готов был смести и разорвать в клочья любое препятствие.

Глава вторая

Конан скакал впереди, его лицо было хмурым и сосредоточенным, губы упрямо сжаты. Временами он оборачивался, чтобы посмотреть, как идет за ним отряд воительниц. Все было в порядке, они нахлестывали коней, чтобы не отстать от предводителя. По ветру трепетали кончики синих лент, повязанных ими на головы, чтобы отличать в бою своих. Амазонкам передались сила и уверенность киммерийца, и теперь это было не просто войско, а закованный в железо и ощетинившийся оружием смерч, способный разнести в щепки любое препятствие, и горе тому, кто попадется на его пути! Уже дважды поменяли коней, и скоро должны были показаться башни столицы, но тут им повезло. Правда, варвар знал всегда: везет тому, кто этого достоин.

Вылетая галопом из-за небольшой рощицы, варвар первым увидел идущие прямо на них в походном строю войска Бризейс – королева решилась, наконец, выступить, чтобы разбить остатки отрядов изменниц. Уверенные в том, что их противник находится в лагере за день пути от них, командиры Бризейс даже не удосужились выслать вперед разведку. За беспечность они были тотчас наказаны. Увидев летящих на них во весь опор воительниц, отряды даже не успели перестроиться, и Конан со своими соратницами вломился в колонну, как пантера в стадо пугливых антилоп. Натиск и ярость нападавших были столь сильны, что противник просто не в силах был оказать мало-мальски достойное сопротивление. Варвар, рубя мечом направо и налево, промчался дальше, опрокидывая вражеские порядки и сея вокруг смерть.

Противник дрогнул и в беспорядке начал отступать, но Конан со своими амазонками продолжал преследовать его, не давая ни мгновения передышки. Паника – мать поражения – охватила войско Бризейс. Все смешалось: крики командиров, топот множества конских копыт, звон мечей, лошадиное ржание, стоны раненых, истошные вопли боли и страха, скрип тележных колес, и над всем этим господствовала громадная фигура киммерийца, один вид которого был способен довести до смертельного ужаса любого, кто оказался на его пути.

– За мной!

Увлекая передние ряды своего войска, Конан преследовал уже не отступающие, а беспорядочно бегущие толпы, не разбирающие дороги и ничего не видящие, неуправляемую массу людей, которая совсем недавно была сильным войском. В панике амазонки мчались к раскрытым воротам города, не думая уже ни о чем, кроме спасения. Части армии Бризейс еще выходили из городских ворот, когда бегущие и растерзанные остатки войска смяли их и растеклись по улицам столицы.

Киммериец, а за ним его соратницы, ворвались в город, почти не встречая сопротивления. Варвар просто отшвыривал с дороги тех, кто дерзал встать на его пути, оставляя своим воительницам возможность добивать противниц или брать их в плен. Его целью был царский дворец, куда он стремился попасть как можно быстрее.

Ворота дворца были заперты, но киммериец, не останавливая коня, встал на его спину и, когда поравнялся с дворцовой оградой, просто взлетел, как птица, на верхнюю кромку каменной стены.

Он спрыгнул в сад и бегом направился к дворцу. Две вооруженные мечами женщины попробовали преградить ему путь, но двумя взмахами клинка он избавился от них и прыгнул на крыльцо портика – парадного входа, судя по страже с алебардами. Гвардейцы даже не успели изготовиться к отпору – так стремительно и неожиданно было появление варвара. Он отшвырнул их, как котят, даже не прибегая к оружию, и ворвался во дворец. Очутившись в прохладном пустом вестибюле, киммериец на мгновение остановился, не зная, куда бежать дальше. Произведенный им шум уже привлек стражников из покоев дворца.