Текст книги "Воздушные пираты"

Автор книги: Крис Риддел

Соавторы: Пол Стюарт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. РИВЕРРАЙЗ

Поначалу идти было тяжело. Упавшие осколки скалы засыпали землю, и даже Гууму приходилось ползти на карачках, карабкаясь вверх по узкой расселине. Звук ссыпающегося вниз гравия и падающих камешков эхом отдавался от крутых каменных стен по сторонам расселины.

– Здесь уже полегче, – заметил Каулквейп.

– Почва под ногами твёрдая, как ступени. – И посмотрел вниз. – Да ведь это и есть ступени, – удивился он.

Прутик догнал парнишку, и они вдвоём на минуту остановились, чтобы взглянуть на то, что ждало впереди. Перед ними была длинная извивающаяся лестница, ведущая наверх, ступени которой были отполированы бесчисленными ногами и лапами.

Каулквейп задрожал от волнения.

– Я ступаю там, где прошёл он, – прошептал Каулквейп и шагнул вперёд. – Я иду по следам Кобольда Мудрого.

Каулквейп карабкался всё выше и выше. Не раз он спотыкался. Не раз ему приходилось останавливаться и переводить дыхание. Внезапно воздух посвежел. Каулквейп остановился, и у него дрогнуло сердце. Наконец-то, наконец-то, сколько времени прошло – и вот он опять над этими удушающими Дремучими Лесами, из которых, казалось, уже никогда не выбраться.

Юноша замешкался и посмотрел вверх. Бело-желтые облака пролетали у него над головой, время от времени открывая невиданную картину – вершину огромной горы. Вдруг он почувствовал, как рука Прутика легла ему на плечо.

– Прислушайся к звуку воды, Каулквейп, – сказал Прутик.

Каулквейп склонил голову набок. Звенящий звук стекающей воды затих. Вместо него было слышно тихое, но настойчивое: кап-кап-кап! – с таким звуком капли воды плюхались в пруд у подножия горы.

– Он высыхает, – мрачно заметил Прутик. – А когда воды Риверрайза перестанут течь… – И замолчал, озадаченный своими же словами.

– И что тогда, Прутик? – тихо спросил Каулквейп.

– Когда воды Риверрайза перестанут течь… – повторил Прутик. Он сжал голову руками. – Каулквейп, ну почему я слышу, как мой отец произносит эти слова? Я… я… нет, это бесполезно, – разочарованно произнёс он. – Не могу вспомнить…

– Пойдём, – позвал его Каулквейп. – Может быть, ответ лежит в Риверрайзе.

По мере того как они поднимались, становилось всё теплее. Облака приближались и приближались. Клубящиеся, тонкорунные – удивительные! Вдруг сквозь них прорвалось яркое солнце и затопило всё вокруг золотистым светом.

– Мы над тучами! – обрадовался Каулквейп. – А помотрите-ка туда! – Он указал вперёд. Конец подъёма был уже близок.

Каулквейп бросился вперёд, сердце у него колотилось от радостного предчувствия. Прутик бежал рядом с ним, а Гуум и Лесорыб поспевали сзади. Прямо над ними описывала круг огромная Птица-Помогарь, казавшаяся маленьким расплывчатым пятнышком на фоне оранжевого неба. Зоркие глаза Прутика вмиг оглядели вершины высоких гор. Птица взмахнула широкими крыльями и взмыла ввысь.

Когда головы путешественников высунулись над верхним краем скалы, ослепительный солнечный свет ударил им в глаза. Друзья подняли руки, загораживаясь от солнца, и стали всматриваться в то, что открывалось их взорам. Каулквейп ахнул и упал на колени.

– Риверрайз, – с дрожью в голосе выговорил он.

При виде такого удивительного пейзажа четверо путешественников замерли с радостным трепетом. Они стояли на огромной плите белого мрамора, повернувшись к широкому бассейну некогда гигантского озера, от которого теперь остался лишь мелкий прудик, а вокруг всего этого царило невероятное буйство растительности.

Там были деревья с изумрудно-зелёной листвой, густой сочный кустарник, и везде фрукты и цветы – красные, малиновые, жёлтые, оранжевые и синие, – наполнявшие воздух опьяняющим ароматом.

– Это просто огромный сад, – пробормотал Каулквейп.

Перед ними за остроконечные светящиеся горные пики, венчавшие этот край, как огромная золотая корона, медленно садилось солнце. Удлиняющиеся тени подползли к ногам и стекли вниз по плодородным садам на склонах, по иссохшему бирюзовому роднику, рядом с которым они стояли.

– Взгляните вон туда, – указал Каулквейп. На дальнем конце озера в пространство небес упирался острый выступ скальной породы. – Вот оттуда вода стекает в нижний пруд. – В тишине эхом отзывался звук падающих капель. – Это и есть Риверрайз!

Солнце село за мраморные скалы, которые, будто священный храм, возвышались теперь на фоне тёмно-красного неба. Вскоре станет совсем темно. Прутик повернулся к водному вэйфу.

– Каменный Пилот? – спросил он. – Где Каменный Пилот, Лесорыб?

Лесорыб поднял руку, призывая всех к тишине. Его уши топорщились и дрожали. Он вглядывался в мраморные, изрезанные желобками каменные плиты, висящие рядом с источником.

– Что там, Лесорыб? – спросил Прутик. – Ты кого-нибудь слышишь?…

И тут он тоже услышал. Тихое шуршание нарушило тишину. У молодого капитана перехватило дыхание. Он сделал шаг вперёд, его тело слабо светилось. И в этот миг на другой стороне источника возникла чья-то фигура. Человек подходил ближе, то исчезая, то вновь появляясь из-за деревьев; его стало лучше видно, и он тоже начал светиться. Каулквейп разглядел тоненькую девушку с бледной, почти прозрачной кожей и копной огненно-рыжих волос. Он даже рот раскрыл от удивления. Ведь не мог же это быть оставшийся член команды? Но она светилась…

– Ух-ух! – прорычал Гуум.

– Прутик, эта девушка и есть Каменный Пилот? – спросил Каулквейп.

Прутик не ответил. Девушка подошла ближе.

– Капитан Прутик? – робко позвала она.

– Моджин, – прошептал Прутик. – Так это ты.

– Да, капитан, – ответила девушка, подбежала и обняла его. Капля воды упала вниз со скалы. – Я знала, что ты придёшь за мной.

– Разве я не поклялся, что никогда не оставлю свою команду? – ответил Прутик и улыбнулся. – Ты последняя, Моджин.

Моджин отодвинулась от него.

– Последняя? – переспросила она.

– Да, Моджин.

Внизу ещё одна капля плюхнулась в тёмный пруд.

Моджин смущённо посмотрела на Лесорыба и Гуума:

– Но где же остальные? Тарп Хаммелхэрд? Шпулер?

Прутик отвёл глаза:

– Шпулер умер, а Тарп, Тугодум и Рован Хит ждут нас в Санктафраксе.

Моджин в тревоге взглянула на него.

– В Санктафраксе? – переспросила она. – Но ведь с ними всё в порядке?

Прутик засмеялся.

– Они остались в моём кабинете в Школе Тьмы и Света, – объяснил он. – Живы и здоровы.

– Но, капитан, – продолжала Моджин. Её лицо сделалось напряжённым. Тоненькие морщинки появились в углах рта. – Разве ты не помнишь, что тебе сказал Облачный Волк?

Прутик замер.

– Облачный Волк? – прошептал он. – Я… нет, я не помню.

Моджин нахмурилась.

– Он объяснил тебе, что ты должен сделать, – сказала она. – Там, на «Громобое», в открытом небе, – тихо добавила девушка, пытаясь расшевелить его память. – Перед тем как разразился белый шторм…

– «Громобой»? Белый шторм? – переспрашивал Прутик, качая головой. – Я ничего не помню. Никто из нас не помнит, – объяснил он, оглядывая остальных. – Совсем ничего, с тех пор как мы вошли в атмосферный вихрь… – Он повернулся к Моджин. – Но ты-то помнишь. Потому что на тебе был этот тяжёлый костюм с капюшоном, шторм не замутнил твою память… Расскажи мне, что случилось, Моджин. Расскажи мне, что ты помнишь.

Звук ещё одной капли, упавшей в пруд, эхом пронёсся в тишине. Моджин отвернулась.

– Расскажи мне! – потребовал Прутик. – Я должен знать.

– Да, расскажи ему те вещи, что у тебя в голове, – вставил Лесорыб. – Или я ему расскажу.

Моджин вздохнула:

– Ты не оставляешь мне выбора. – Она вновь шумно вздохнула и подняла на Прутика глаза. – Когда Птица-Помогарь улетела, после того как ты обрезал верёвку, я боялась…

– Я обрезал верёвку Птицы-Помогарь? – воскликнул Прутик.

Моджин кивнула:

– Ты хочешь, чтобы я продолжала?

– Да, – сказал Прутик.

– … Я боялась, что мы никогда не найдём «Громобой». Но всё же мы нашли его, висевшего в мёртвом штиле в центре атмосферного вихря. Твой отец, Облачный Волк, ждал тебя там.

– Мой отец, – прошептал Прутик, и смутное воспоминание зашевелилось где-то в глубинах его памяти.

Моджин кивнула:

– Он сказал тебе, что Мать Штормов – мощный шторм, который вдохнул в Край жизнь, – возвращается.

Каулквейп взволнованно переминался с ноги на ногу. Об этом он давно уже догадался.

– Отец объяснил тебе, как она прилетит из открытого неба в Риверрайз, в самую высокую точку в Дремучих Лесах, – продолжала Моджин, – чтобы обновить умирающий источник.

– Да, да, – бормотал Каулквейп, который не мог больше молчать. – Так и в древних рукописях написано.

– Тихо, Каулквейп! – резко приказал Прутик.

Обрывочные воспоминания начинали собираться в единое целое. Он взглянул на Моджин.

– Но Санктафракс лежит на его пути, – пробормотал он. – Да, теперь я помню… Облачный Волк… он сказал мне… перерезать главную Якорную Цепь, так ведь?

Моджин кивнула.

– Если Мать Штормов потратит свою энергию на разрушение Санктафракса, она никогда не достигнет Риверрайза, чтобы принести его водам новую жизнь, – сказала она. – И тогда косность и тьма из Тёмного Сердца Дремучих Лесов распространится и поглотит каждый клочок Края!

– О небо! – простонал Прутик. – Что я наделал? – Он посмотрел Моджин в глаза. – Ведь я там был, Моджин. В Санктафраксе. Я мог бы сказать им. То, как мы светились, должно было напомнить мне… Если бы только я вспомнил тогда, что мне нужно было сделать… – Он повернулся к остальным. – Нам надо немедленно идти обратно. Моджин, ты пойдёшь со мной. – Потом его лицо побледнело, и он пошатнулся. – Моджин, – в отчаянии выговорил он, – а я сказал тебе, когда это нужно сделать?

Она отрицательно покачала головой.

Прутик застонал:

– Ты знаешь только часть, Моджин. И мне надо было её услышать, чтобы отпереть свою память и восстановить остальное… – Он запнулся. – Мать Штормов вернётся тогда, когда… – Слова отца со всей ужасающей ясностью вспомнились ему. – Когда воды Риверрайза перестанут течь…

Моджин отшатнулась. Всё её тело напряглось, взгляд был прикован к тому выступу скалы, которым венчался источник Риверрайза.

– Прутик! – внезапно вскрикнула Моджин, хватая его за руку. – Прутик, слушай!

Прутик замер и склонил голову набок.

– Что? – спросил он. – Я ничего не слышу…

– Точно, – сказала Моджин. – Тишина.

Прутик нахмурился:

– Что ты хочешь сказать? Я… – Мурашки побежали у него по спине. М ерное кап-кап источника Риверрайза прекратилось.

– Источник Риверрайза умер, – тихо произнесла Моджин. – А это значит только одно…

Прутик посмотрел на неё круглыми от ужаса глазами.

– Мать Штормов возвращается, – продолжил он за неё. – Теперь я помню всё. Она должна прилететь сюда на заре. Но этого не произойдёт. Вместо этого она ударит по Санктафраксу в полночь, бесполезно растратит всю энергию, и Край погрузится во Тьму. Я всё погубил, – с горечью сказал он. – Я подвёл Облачного Волка. Я подвёл Санктафракс. Я подвёл самого себя.

Лесорыб сделал шаг вперёд:

– Но, возможно, всё же есть какое-то решение… – Он взглянул на Моджин и прищурился. – Я читаю это в её мыслях.

– Что? – спросил Прутик. – О чём она думает, Лесорыб? – Он повернулся к Моджин – Ты что, о чём-то мне не говоришь?

Она отвела взгляд.

– Моджин! – взмолился Прутик. – Ну пожалуйста!

– Ты хочешь, чтобы я ему сказал? – спросил Лесорыб.

Моджин сглотнула слёзы.

– Есть только один способ вовремя вернуться в Санктафракс, – тихо прошептала она. – Но это ужасно рискованно.

Прутик отрыл от удивления рот.

– К полночи? – переспросил он. – Но как?

– Это же безумие, – продолжала Моджин. Она горящими глазами смотрела на Лесорыба.

– Это просто нелепая мысль.

– Расскажи мне! – потребовал Прутик Моджин вздохнула. И хотя она довольно спокойно выдержала его взгляд, но ответила еле слышным, дрожащим шёпотом:

– Выстрелом в небо.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ. ПОЛЕТ В САНКТАФРАКС

– Выстрелом в небо?

Прутик побелел. Это был способ, которым самые бессовестные капитаны – и воздушные пираты, и члены Лиг – расправлялись с мятежными членами команды. Преступника привязывали к горящему стволу летучего дерева, он, как ракета, взмывал в открытое небо и не возвращался. Это было ужасное наказание, которого боялись все, кто отправлялся в небо на воздушном корабле. Конечно, Моджин не хотела…

– Я знаю, это звучит как безумие, капитан, – сказала Моджин. – Но вместо того чтобы направить горящий ствол дерева вверх, может быть, можно рассчитать угол подъёма так, чтобы ты описал широкую дугу над Дремучими Лесами и приземлился в Нижнем Городе? Но это ужасно рискованно. Ты можешь не долететь и приземлиться где-нибудь в Сумеречных Лесах или в Топях или перелететь Нижний Город и упасть за Край. И даже если, каким-то чудом, ты прилетишь именно в Нижний Город, есть все шансы, что к тому моменту, когда ты ударишься о землю, ты уже превратишься в обуглившийся труп. Прутик упорно смотрел на Моджин.

– Всё это я готов принять, – сказал он.

– Но Прутик, – начал Каулквейп, – ты же слышал, что она сказала. Это же верная смерть!

– Я должен попытаться, – твёрдо ответил Прутик. – Для Санктафракса, если я не попытаюсь, это тоже верная смерть. И для всех живущих в Дремучих Лесах, если Река не обновится. Я должен попытаться.

Каулквейп схватил Прутика за руку. Тот дрожал и тяжело дышал.

– Позволь мне полететь вместо тебя. Пусть меня выстрелом в небо отправят в Санктафракс. Я моложе, чем ты. Легче. И что значит жизнь несостоявшегося подмастерья в сравнении с самым лучшим из когда-либо живших на земле воздушных пиратов? – Он перевёл дыхание. – А… а ты можешь привязать к моей спине записку к Профессору Темноты, на случай если я не доберусь туда живым?

Прутик улыбнулся:

– Ты не маленький подмастерье, Каулквейп, ты хорошо служил мне. – Он покачал головой. – Я не могу просить тебя от этом. Это мой долг.

– Но Прутик! – со слезами на глазах возразил Каулквейп.

– Спасибо, – ответил Прутик, – я ничего не стану даже слушать об этом…

– Однако мысль о том, что кто-то ещё полетит вместе с тобой, совсем неплоха, – задумчиво проговорила Моджин. – Толстое дерево могло бы вынести двоих пассажиров, и, значит, в том случае, если один потеряет сознание, у другого всё же будет шанс побороться. Я полечу с тобой, капитан.

– Ты? – не веря своим ушам, воскликнул Каулквейп.

– Я же Каменный Пилот, – сказала Моджин. – У меня есть необходимые знания и навыки. Я и полечу вместе с Прутиком.

Прутик улыбнулся и склонил голову набок.

– Я очень тронут, – сказал он, – но я должен лететь один.

– Но, капитан! – возразила Моджин.

– Прости, Моджин, – проговорил Прутик.

– Ты и остальные члены команды следовали за мной долго и верно. Я рисковал вашими жизнями, отправившись в открытое небо. Я уже просил вас о слишком многом. – Он помолчал. – Отдайте мне ваши знания, а не жизнь.

Моджин взяла его за руку.

– У тебя уже есть моя жизнь, – сказала она.

Они обошли все пышные сады Риверрайза в поисках самого высокого, толстого летучего дерева. В конце концов остановили свой выбор на огромном серебристо-сером летучем великане, который гордо стоял на самом краю у воды пересохшего источника.

– Просто жалко рубить такое чудесное дерево, – произнёс Каулквейп с отсутствующим видом. – Интересно, сколько же оно здесь стояло, пило воду Риверрайза? Может, сам Кобольд Мудрый сидел в тени его кроны.

– Прекрасный выбор, капитан, – заметила Моджин. – Оно будет гореть долго и ярко.

– Давайте же за работу! – нетерпеливо огрызнулся Прутик. – Мы теряем время. Мать Штормов уже в пути, и полночь всё ближе и ближе надвигается на Санктафракс.

Гуум валил огромное дерево мощными ударами топора Тумтума, только видно было, как пепельно-серые щепки летучего дерева взлетали в воздух. Наконец дерево упало, раздался звук, похожий на грустный, скрипучий вздох, за ним последовал страшный треск.

Гуум обрубил ветки так, чтобы остался голый ствол, и тогда Прутик с остальными, под строгим надзором Моджин, лихорадочно принялся связывать из самых толстых ветвей взлётную площадку.

– Мы должны выровнять взлётную площадку по восточной звезде, ведь именно там находится Санктафракс, – советовала Моджин. – И тщательно выбрать угол наклона. Траектория полёта не может быть слишком высокой, иначе ты никогда не вернёшься на землю.

– Но как вообще можно рассчитать расстояние? – недоверчиво качая головой, спросил Каулквейп.

– А я и не могу, – просто ответила Моджин. – Но я была Каменным Пилотом, когда ты ещё не родился. Полёты – моя профессия. Это всё, что я знаю. Мне надо использовать весь свой опыт, и даже в этом случае остаётся надеяться лишь на удачу. – Она отвернулась от Каулквейпа. – Прутик, тебе придётся быть начеку. Мы привяжем тебя к самому концу бревна скользящими узлами, чтобы ты мог отвязаться, когда увидишь под собой Нижний Город.

– Я все понял, – кивнул Прутик.

Небо уже потемнело, когда они установили бревно на взлётную площадку, построенную под нужным углом; связки ветвей с листьями были уложены плотной кучей у самого её основания. Прутик застегнул свою накидку и поплотнее завязал тесёмки паракрыльев. Потом, по настоянию Моджин, весь обмазался толстым слоем охлаждающей грязи Риверрайза, взятой на берегу, у кромки воды.

– Грязь защитит тебя от сильного жара и ожогов, – объяснила она. – И возьми вот это, – добавила девушка, вручая ему маленькую бутылочку. – В ней живительная вода Риверрайза, хотя, дай-то небо, тебе, может, и не придётся воспользоваться ею.

Наконец Прутика привязали к огромному стволу дерева. Моджин закрепила последний скользящий узел.

– Прощай, мой капитан Прутик, – прошептала она.

Прутик, повернув голову, проследил, как Моджин спускается со взлётной площадки и спрыгивает на землю. Потом оглядел весь ствол, прямой и нацеленный для полёта, связку листьев, привязанную к его основанию, и вот уже Лесорыб с горящим факелом в руке приготовился, чтобы поджечь дерево.

– Жди моего сигнала! – приказала Моджин. – Сначала поджигай вон те ветки с листьями, точно в местах, которые я укажу.

– Стойте! – прокричал Каулквейп. Он бежал от кромки воды, весь перемазанный грязью. – Я не могу отпустить тебя одного, Прутик! Я не могу! – Он вскарабкался по наклонно торчащему стволу летучего дерева и крепко за него ухватился.

– У нас нет на это времени! – нетерпеливо отмахнулся Прутик.

– Тогда поехали, Прутик, – сказал Каулквейп. – Моджин, привяжи меня. Ты же сказала, что у двоих больше шансов, чем у одного.

– Неужели ты действительно сделаешь это ради Санктафракса? – спросил Прутик. – Даже если это может означать твою смерть?

– Не ради Санктафракса, – ответил Каулквейп. – Ради тебя, Прутик, – улыбнулся он, – и, может, ещё ради Кобольда Мудрого.

Прутик повернулся к Моджин.

– Сделай, как он просит, – сказал он ей.

Наконец все были готовы. Прутик улыбнулся своим верным друзьям, стоявшим у взлётной площадки рядом с ним.

– Ух-ух, Пру-ух! – добродушно попрощался Гуум.

– Мои сны будут с вами, – поддержал Прутика Лесорыб. Он склонился к веткам, на которые указала Моджин, и одну за другой подпалил горящим факелом. Маслянистые листья тут же занялись.

– Я вернусь! – Прутик перекрикивал треск охваченной пламенем листвы.

Раскалившись добела от горящих веток, загорелось наконец и основание ствола. Дерево зашипело. Задымилось. Содрогнулось, дёрнулось, а потом…

Разорвав державшие его верёвки, огромный горящий ствол с шумом оторвался от платформы и взмыл в небо, оставляя за собой хвост оранжевых искр. Верхушка дерева с двумя привязанными к ней пассажирами на глазах исчезла в темноте, и был виден лишь горящий комель – светящаяся точка, которая становилась всё меньше, всё бледнее, по мере того как дерево исчезало из виду.

– Да защитит тебя небо, Прутик! – прошептала Моджин.

При взлёте горящего дерева ускорение так сдавило Прутика, что у него перехватило дыхание и он начал судорожно глотать воздух. Крепко зажмурив глаза, он ухватился за верёвки, которыми был привязан к стволу, и от души молился, чтобы они выдержали.

Дерево всё ещё набирало скорость. Давление стало невыносимым. У Прутика страшно свело живот. Кровь отлила от головы. Углы рта оттянулись книзу. На невероятной скорости дерево вместе с живым грузом пролетало над Дремучими Лесами. Любой из лесных обитателей принял бы его за падающую звезду, да только напрасно бы загадал желание.

Чувствуя тошноту и головокружение, Прутик смутно различал залитые лунным светом леса цвета начищенного серебра. Бедняга скрипел зубами. Кровь пульсировала у него в висках, шея болела, желудок урчал от страха.

– Только не теряй сознания! – мрачно сказал он себе и вновь начал молиться, чтобы выдержали узлы на веревках.

Слова ободрения, произнесенные Птицей-Помогарь на борту «Танцующего-на-Краю», пришли ему на память. Он слышал их так ясно, будто огромная мудрая защитница и не покидала его никогда, ее шепот звучал у него в ушах.

«И это тоже пройдёт, – говорила она. – Это тоже пройдёт». Прутик закрыл глаза…

Всё проходит. Радость. Боль. Миг победы, вздох отчаяния. Ничто не может длиться вечно – даже это…

… Прутик с неохотой очнулся. Теперь они летели почти горизонтально – по-видимому, их полыхающая комета достигла верхней точки своей огромной дугообразной траектории. Под ними простирался бесконечный ковёр деревьев. Скорость. Давление. Невыносимый жар. Прутик услышал, что Каулквейп стонет где-то рядом.

Огонь поглотил уже больше половины огромного ствола. Большие обгоревшие куски коры отрывались и осыпались, и, по мере того как пламя подбиралось всё ближе, жар становился сильнее. Ни Прутик, ни Каулквейп не могли его больше выносить. Их сердца отчаянно колотились. Руки дрожали. Пот заливал глаза.

– Только не сдаваться, – прошептал Прутик. От слабости у него кружилась голова.

Огромное летучее дерево уже прошло высшую точку своей траектории, это было очевидно. Кряхтя от натуги, Прутик глянул прямо перед собой – и сердце его радостно дрогнуло. Перед ним в серебристом свете луны ярко поблёскивали пустынные земли Топей. Никогда ещё Прутик так не радовался при виде этого ужасного, обесцвеченного ландшафта. Через миг они были уже над Топями, и вдали замерцали огни Санктафракса. Теперь они летели вниз. Всё ниже и ниже. Страшный жар лишал их чувств. Кожа на ботинках Каулквейпа вспучилась и пошла пузырями. Колючки на накидке Прутика съёжились и бессильно повисли.

– Продолжать полёт, – вновь убеждал себя Прутик. – Ещё немного…

В лунном свете сверкали огромные башни Санктафракса, а под ними, по берегам теперь уже совсем безводной Реки Края, простирались ряды убогих хижин Нижнего Города. Река полностью высохла, внезапно понял Прутик. И теперь, когда вода из Риверрайза перестала течь…

Тут Каулквейп закричал. Огонь полыхал уже вокруг них, и, несмотря на толстый защитный слой грязи Риверрайза, они почти что пропеклись живьём. Прутик повернулся и встретился взглядом с Каулквейпом, у которого в глазах стоял ужас.

– Держись! – Уже показались воздушные доки. Под ними промелькнули самые окраины Нижнего Города. – Давай, Каулквейп! – крикнул Прутик. – Отвязывай верёвки!

Глаза подмастерья закатились и голова обвисла.

– Каулквейп!

Под ними проплыла огромная летучая скала Санктафракса. У Прутика голова шла кругом. Что ему делать? Если он отвяжет себя, то Каулквейп полетит дальше, через Край, в открытое небо. А если он попытается спасти его, весь Край может погибнуть. Казалось, выбора не было.

Прутик вытащил нож и перерезал верёвки, державшие Каулквейпа. Те разлетелись и затрепетали в воздухе, а юного ученика подхватил ветер и понёс прочь от догоравшего древесного обрубка. Прутик, не теряя времени даром, отвязал себя от некогда огромного дерева и полетел вниз вслед за Каулквейпом. Его паракрылья раскрылись – шёлковые складки их наполнились воздухом. Прутик с тревогой огляделся, почти готовый к тому, чтобы увидеть, как бедняга Каулквейп камнем летит вниз, на землю. Но нет. Вон он, там, парит чуть ниже.

– Каулквейп! – Прутик подтянул колени, подтолкнул себя вперёд, сменил угол наклона паракрыльев и спустился вниз на один уровень с Каулквейпом.

Лицо Каулквейпа было белым как мел, но, казалось, он был жив. И не просто жив, а, благодарение небу, вновь в сознании.

– Как управлять этой ерундой? – взвыл Каулквейп.

– Даже не пытайся, – обрадовался Прутик. – Ты прекрасно справляешься. И не делай никаких резких движений!

Они плавно скользили вниз, а там уже исчезли последние следы беспорядочной городской застройки. Земля сделалась каменистой и негостеприимной. И к тому же стремительно приближалась.

– Обратного пути нет! – крикнул Прутик. – Приготовься к посадке. Сгруппируйся и катись, малыш! Сгруппируйся и катись…

Не успев договорить всё это, Прутик приземлился, а сразу же за ним Каулквейп. Когда они почувствовали под собой твёрдую почву, то подогнули колени, упали на бок и покатились. Прутик встал первым. Запёкшаяся корка грязи лопнула и отвалилась. Капитан склонился над неподвижным телом друга, откупорил маленькую бутылочку – прощальный подарок Моджин – и поднёс воду Риверрайза к его губам. Каулквейп сразу же открыл глаза и поднял голову.

– Ну как ты? – шёпотом спросил Прутик.

– Ну, если не считать того, что меня сначала поджарили, а потом я чуть не разбился насмерть…

Прутик улыбнулся:

– Ты идти-то сможешь?

– Я… я думаю, да, – ответил Каулквейп. – А где это мы?

Прутик оглядел серебристые каменные пирамиды, составленные из обтёсанных глыб, каждая верхняя больше предыдущей.

– В Каменных Садах, – простонал он.

По земле пополз густой промозглый туман. Поднимался ветер. Каулквейп поёжился.

– Каменные Сады, – жалобно произнёс он. – Но это же так далеко от Санктафракса!

И тут в воздухе вокруг них замелькали какие-то силуэты. Одна за другой блестящие белые птицы приземлялись и окружали парочку несчастных друзей плотным кольцом. Они царапали землю когтями, хлопали растрёпанными крыльями, вытягивали вперёд шеи, раскрывали страшные клювы и угрожающе каркали. Воздух наполнился отвратительным запахом гнилого мяса.

– Вороны! – пробормотал Прутик, вытаскивая меч. – Белые вороны!

Каулквейп схватился за нож, они с Прутиком, охваченные мрачным предчувствием, встали спина к спине, подняв оружие. Вдвоём против такого огромного числа птиц им было не выстоять. Неужели они пролетели так далеко и избежали стольких опасностей лишь затем, чтобы кончить свою жизнь здесь, откуда до Санктафракса было, можно сказать, рукой подать?

– Слушайте меня! – закричал воронам Прутик. – Эй, вы должны меня выслушать!

Но белые вороны не были настроены кого-либо слушать. Они щёлкали в воздухе своими страшными клювами и каркали всё громче. Когда самый храбрый или самый голодный из них вырвется вперёд и атакует – лишь вопрос времени.