Текст книги "Сангвиний. Великий ангел (ЛП)"

Автор книги: Крис Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 11

Возможно ли сравнивать их? Невозможно. Они оба, по всем практическим соображениям, настолько выше обычного, что практически не поддаются описанию. Когда сражение закончилось, и мы вернулись на флот, я провел не мало времени, изучая их, но так и не смог до конца разобраться в них. Не смотря на физические различия, их точно можно было назвать братьями. Они разговаривали друг с другом как братья, обменивались взглядами, делились наблюдениями, смотрели на мир двумя парами глаз, которые имели определенное единообразие взглядов. Они были двумя членами весьма эксклюзивного клуба, крошечного братства, которое существовало на самом верху Имперской иерархии и не терпело соперников.

Я часто задумывался, как это влияет на психику. Даже самые могущественные из наших смертных генералов знали, что они сделаны из того же материала, что и войска, которыми они командовали, и происходили из тех же мест, что и те, кому они приказывали воевать. Иногда, не смотря на весь пафос расстояния между ними, это существенное видовое сходство заявляло о себе, и вы понимали, что фигуры, которые вас так пугали, состояли из плоти и крови, и, как и вы, они потели, когда им было страшно, чувствовали сомнения и страхи с детства, как и у вас. Не думаю, что это можно отнести к примархам. Они были еще более оторванными от человечества, чем космодесантники. Они необычны. Они находились на другом уровне. Они – и я говорю это, не чтобы унизить их, а просто как не осуждающее описание – фрики.

Поэтому я догадался, что они нуждались друг в друге больше, чем в каждом из нас. Измученные постоянными войнами и невообразимыми расстояниями дальних экспедиций, они, несомненно, проводили большую часть времени погрузившись в свои собственные мысли, что не приносило пользы, окруженные лишь низшими существами, приносящими запросы, жалобы и проблемы. Когда все это менялось, когда у них появлялась возможность поговорить с кем-то из себе подобных, я представлял, как они хватались за эту возможность. Представлял, что они были гораздо ближе, чем родные братья и сестры, связанные узами более тесными, чем любые навязанные законом или обычаем.

Конечно, вы можете посмеяться. Я сам оглядываюсь назад, зная, что произошло всего через несколько месяцев спустя, и вздрагиваю. Но тогда, тогда все было по-другому. Не было никакого притворства, настолько близки они были в этот момент. Ничто не выдавало их будущего. Когда наступал момент, они с радостью находились в обществе друг друга, они могли разделить улыбку, понятную лишь только им, зная, что ни одна другая душа во всем флоте не поймет ее так, как они. Когда я наблюдал за ними, легко шагающими рядом друг с другом по коридорам «Мстительного духа», с забрызганными кровью ксеносов доспехах, меня не покидало отчетливое ощущение, что кое-что из того, что происходило между ними, передавалось невербально, так, как мне говорили, общаются техножрецы, но без всех этих металлических модификаций. Что-то большее похожее на психическую симпатию. Или, возможно, родство.

Я знал, что они провели много лет вместе, прежде чем Сангвиний наконец объединился со своим собственным Легионом. Хорус был его учителем, а Сангвиний учеником. Связь между ними и их генными детьми оставалась тесной, что чувствовалось во время боев, свидетелем которых я стал на поверхности. Боевые стили отличались, но лишь поверхностно – мне показалось, что Лунные Волки были немного грубее, немного более готовые сделать все, чтобы убить свою цель, а не организовать оптимальный сценарий ближнего боя – но я бы не стал спорить, какой из подходов был более эффективным. Они считались двумя лучшими легионами во всем Империуме, они находились на одном уровне по количеству побед и пропагандистскому значению. Изображение Сангвиния могли бы поместить у конвейеров мануфактуры, но о Хорусе было написано больше прозаичных строк, чем о любом другом живом человек. После Улланора его репутация только укрепилась. Без сомнения, Император был любим всеми, но он находился далеко и непознаваем, тогда как Хорус мелькал на всех видео-отчетах, на голопроекторах, и он вел бой с врагом в пустоте.

Я ничего не видел о нем до нашего прибывая в этом мире. По большей части мы все время находились на «Красной Слезе», за исключением моих редких вылазок на поверхность, чтобы понаблюдать за действиями Ангелов. Только после той грандиозной битвы на хребте – впоследствии увековеченной в Имперских архивах как Столкновение 140-45-3V – я смог сопровождать делегацию IX Легиона на «Мстительный Дух». Это была решающая победа, открывшая возможность продвинуться вглубь гнездовий ксеносов. На корабль было переброшено несколько рот Кровавых Ангелов, вместе с несколькими сотнями вспомогательного персонала. Я стал одним из них, как и Видера. Настроение царило праздничное, и, несомненно, они хотели получить лучшие записи для потомков, чем те, которые могли записать в архив.

Что касается меня, то я чувствовал себя лучше, чем в течении нескольких недель. Я уже начал думать, что вырваться из спертого воздуха пустотным кораблей и есть ключ к борьбе с моей вялостью, но по какой-то причине «Мстительный Дух» не оказал на меня негативного влияния. Я все еще чувствовал восторг от того, что мне довелось наблюдать столь интенсивный бой вблизи – возможно, дело было в этом.

– Ну как, понравилось там внизу? – спросила Видера, пока мы шли позади воинов Легиона.

В ее словах, как всегда, чувствовалось легкое пренебрежение, но также я ощутил в ее тоне легкую ревность. Видера была своенравной, более уязвимой, и я догадался, что она была удивлена моей готовностью рисковать собой ради дела.

– Это было интересно, – ответил я. – Тебе следовало бы лично побывать там.

– Я была занята работой. Кстати, как продвигается работа над книгой?

У меня уже было больше материала, чем мне нужно, и я не знал, что с ним делать, и, несмотря ни на что, я продолжал продвигаться к портрету примарха. Я задавался вопросом, обижалась ли она на это и хочет, чтобы я снова потерпел неудачу, или же ее желание создать что-то особенное действительно искренне.

– Это будет шедевр, – произнес я.

Она закатила глаза.

– Точно.

Процессия достигла места назначения – большой зал для аудиенций, расположенный глубоко внутри верхних этажей палубы. Проведя столько времени на суднах IX Легиона, я и забыл, насколько простым и не украшенным был стандартный Имперский корабль. «Мстительный Дух» нельзя было назвать уж совсем утилитарным, поскольку я заметил множество портретов и предметов из их владений на Хтонии, но декор не был таким вездесущим. Я все время ожидал увидеть фрески и скульптуры, а вместо этого получил переборки и голые металлические проходы. Мне очень понравилась эта перемена. «Мстительный Дух» чувствовался как хорошо отлаженный корабль, здоровый.

Зал заполнился. Большинство участников были Астартес, и уже даже начал чувствовать себя рядом с ними не комфортно. Обычные люди тоже находились здесь в большом количестве – многие из Хтонии, Терры или дюжины других миров. Мы представляли собой пеструю смесь разных форм, разных ролей. Представителей третьего легиона, присутствовавших в бою – Дети Императора – не было. Я не знал почему, но это не стало большой неожиданностью. Они никому не нравились.

Большая часть последовавшего за этим разговора, стала рутинным подведением итогов различных встреч, обменом разведданными, проектировкой дальнейших планов. Я не мог за всем этим уследить, да и не пытался. Меня больше интересовали они, то как они взаимодействовали. Я задавался вопросом, станет ли новый ранг Хоруса влиять на то, как они будут разговаривать друг с другом, будет ли Сангвиний подчиняться ему. Я не заметил особых признаков этого. Они стояли как равные – Хорус слушал его, а Сангвиний слушал своего брата. Во всяком случае, Хорус уделял ему больше внимания. Для меня они стали выглядеть как военачальника и его советника: повелителя армий и его рассудительного мудреца. Хорус считался старшим, среди них двоих, по крайней мере, если отчитывать их возраст от того времени, когда они были найдены, но Сангвиний выглядел старше, словно бы он делал все это ранее.

– Я считаю, что еще не поблагодарил тебя должным образом, – произнес Сангвиний, как только стратегическая ситуация была полностью оценена. – За то, что пришел. За то, что нанес первый удар мести.

– Мы были обязаны ответить, – ответил Хорус, склонившись.

– Как и сыновья Фулгрима. Капитан Тарвиц весьма радушно нас принял.

– Да, не все они полные дураки.

Сангвиний улыбнулся.

– Мы можем здесь задержаться на месяцы. Миллионы этих тварей все еще живы.

– Если их уничтожение займет столько времени.

– Но у тебя есть и другие дела, которые нужно сделать.

Хорус пожал плечами.

– Что важнее? Мое сердце радуется возможности сражаться вместе – это напоминает мне ранние годы.

Сангвиний мгновение смотрел на него.

– Как прошла твоя последняя компания по привидению к согласию?

– Шестьдесят три девятнадцать. Тот же результат, что и всегда.

– Но там что-то изменилось.

Хорус посмотрел вверх.

– Действительно?

– Может просто бремя Воителя, – пожал плечами Сангвиний. – Но ты кажешься другим.

Хорус колебался. Тогда я подумал, что он может что-то рассказать, было похоже, что он этого хотел.

– Не совсем. Не хорошо сражаться с себе подобными, не так ли? Можно подумать, они научились принимать неизбежное.

– Никто из нас не стал бы, если бы вдруг появилась другая империя и приказала принять их как нового хозяина.

– Конрад мог бы.

– Ах, вполне. Он может сделать все, что угодно.

– Кроме улыбки. Мрачный мерзавец.

Некоторые из солдат Хоруса усмехнулись. Тогда я увидел, что действительно отличало двух примархов. Хорус был человеком в самом полном смысле. Его движения были естественными, а настроение искренним. Он походил на того, с кем можно выпить, поделиться историями о былых завоеваниях или юношеских подвигах. Это звучало глупо, кто-то вроде него никогда бы не оказался с кем-то вроде меня в одном обществе, но вы можете себе это представить. Однако Сангвиний всегда оставался сдержанным. Он был вежлив, говорил мягким голосом, обладал острым умом, но каким-то образом казался выше всего этого, взирая на мир из внутреннего состоянии непостижимой застенчивости.

Так что это была одна из причин, по которой именно Хорус был назначен Воителем – эти мистическое свойство нравиться всем. Трудно переоценить, насколько это было важно для приобретения лояльности даже в жесткой атмосфере Имперской армии. Солдат будет хорошо сражаться за любого генерала, что будет нормально к нему относиться, но такой, как он, мог вас заставить почувствовать, что вы ценны и важны, и завоевать его внимание, даже на секунду, будет бесценно. Сангвиний, естественно, вызывал абсолютное восхищение у любого, кто встречался с ним, но это были редкие эмоции. Почти как религиозная преданность. Вы хотели знать, что он существует где-то там и делает то, что должно быть сделано, но вы не хотели с ним встречаться или разговаривать. Ваш язык бы заплетался, а сами вы бы были ошеломлены и не знали куда смотреть.

И я думаю, что примарх Кровавых Ангелов знал об этом. И я думаю, что в тот момент, больше, чем когда либо, потому что, что он время прилагал усилия, чтобы поддерживать личность, которую мы от него ожидали, в то время как Хорус просто оставался самим собой, впечатляющим от природы, красивым, но не прекрасным, энергичным, но не маниакальным. Ему не нужно было прилагать усилий, чтобы достичь этого, никакого погружения в творчество, чтобы возвысить свое вымученное наследие, только легкое, слегла распутное обаяние прирожденного лидера, который так же легко плавал в политических водах, как и доминировал на поле боя.

Тогда я понял, почему Император сделал то, что Он сделал, хотя это не развеяло мои сомнения относительно моего предмета изучения. Потому что можно было по-другому назвать то, что Сангвиний все время поддерживал образ, он просто притворялся. И еще один способ как назвать то, что он притворялся, заключался в том, что он лгал.

Я не верил этому. Я все еще не был уверен. Вы должны понять это – я никогда, никогда не встречал никого с такой очевидной честностью, как Сангвиний. Никто не обладал ни такой храбростью, ни таким опытом.

Так почему он не может быть самим собой? Вот что меня гложет. Почему он не может быть как Хорус?

* * *

Вскоре после этого нас отослали. Два брата хотели посовещаться наедине, в присутствии только их доверенных советников. Видера и я вышли из зала вместе с остальными. Я попытался догнать ее в коридоре, чтобы узнать, когда она должна вернуться на «Красную Слезу», но меня остановила другая женщина, гораздо моложе, с очень темной кожей и двумя едва заметными шрамами, указывающими на аугметическую операцию в ее висках. Она казалась нервной, или, возможно, просто напряженной.

– Сэр Каутенья? – спросила она.

– Аваджис, прошу вас, – ответил я, улыбнувшись.

– Мерсади Олитон, – сказала она, протягивая руку. – Документалист. Я читала вашу книгу.

Как всегда, на меня нахлынул приступ смущения и удовольствия.

– Слушай, это было не…

– Мне понравилось. Она повлияла на некоторые мои подходы к этому роду деятельности. Куда-то направляетесь?

Я не знал. Я не был уверен, когда меня позовут и что мне нужно будет делать дальше. Мне нужно делать заметки, записывать воспоминания, но меня ни кто не торопил.

– Полагаю, что так.

Мы пошли по коридору. В этой Олитон была какая-то притягательная серьезность.

– Мне сказали, что ты спускался на поверхность. Убивал.

– Мне пришлось выпрашивать это.

– Никто из нас не смог получить разрешение, – сказала она мне. – Даже Зиндерманн, хотя он самый старший. Мне вот интересно… Мне бы пригодились некоторые данные, если они у тебя есть.

– Конечно, – ответил я, когда мы достигли первой из нужных переборок. – Что именно?

– Видеозаписи, ауспек-линии. Все, что я могу использовать, чтобы сделать документальный фильм. Я узнала о том, как Легион ведет войну, но не подойдя поближе, ты не сможешь понять это полностью, понимаешь?

– Согласен. – Теперь мне стало интересно, почему Кровавые Ангелы вообще отпустили меня, в то время как Лунные Волки более оберегали своих летописцев. – Мне нужно вернуться на корабль, извлечь ядра данных, но вы можете воспользоваться тем, что у меня есть с собой.

Она подняла на меня взгляд, и этот жест придал ей странный хрупкий вид – должно быть, она была намного моложе меня.

– Вы не возражаете, если я спрошу, на что это было похоже?

Я усмехнулся.

– Подавляюще. Очень впечатляюще. Слишком опасно, больше я не буду повторять. Но оно того стоит. Потому что только так возможно понять, насколько безумны эти люди.

Олитон грустно улыбнулась мне.

– Иногда это все еще озадачивает меня. Даже после того, как я поговорила с дюжиной из них. Ты никогда не можешь привыкнуть к этому, как бы они ни старались тебя успокоить.

Очень не многие из Кровавых Ангелов когда-либо делали это. Однако тогда я вспомнил Элиона и решил снова найти его, как только вернусь на «Красную Слезу», надеясь, что он все еще не завяз в бою.

– Они оружие, – произнес я. – Даже самые старшие из них. Ошибка состоит в том, чтобы относиться к ним как к людям. Чем больше я понимаю это, тем более убеждаюсь, что это правильный подход.

Я сам удивился, сказав это. До этого момента у меня не возникало такой мысли, но как только я это произнес, вероятно, пытаясь произвести впечатление на более молодую и привлекательную коллегу, я понял, что это верно.

– Циничная точка зрения, – сказала она, хотя казалось, что она не совсем не согласна. – Хотя теперь я задаюсь вопросом, что они думают о нас.

– Хрупкие, легко ломающиеся, раздражающие, – предположил я.

Она засмеялась.

– Возможно. – Мы подошли к закрытой двери, и она протянула руку, чтобы активировать ее. – Тем не менее, я ценю твою помощь. Что я могу сделать, чтобы отплатить тебе?

– Не стоит, это было весьма приятно, – произнес я, готовясь пройти в помещение за ней. Затем я остановился. – За исключением того, что… Эти Легионы долгое время сражались вместе, не так ли? Годы и годы. Кто самый старший из Лунных Волков, кто будет готов поговорить со мной?

Олитон улыбнулась, словно я открылся для какой-то затянувшейся шутки, хотя ее смысл ускользал от меня.

– Насколько вы терпеливы? – спросила она. – Я имею в виду, для рассказов?

Я моргнул. Это было поводом для беспокойства?

– Весьма, – ответил я осторожно.

– Тогда на ум приходит лишь одно имя, – произнесла она, забавляясь. – И поверь мне, он будет очень рад поговорить.

Глава 12

Яктон Круз. Я никогда не забуду его имя. Не только потому, что оно было странным, совсем непохожим на другие Хтонийские имена, господствовавшие в Легионе, но и из-за долгих часов, которые я провел в его компании. Он любил поговорит. О Трон Терры, он любил поговорить. Возможно, это было его величайшим оружием. Возможно, если его клинок и болтер когда-нибудь выйдут из строя, он сможет заговорить своих врагов до смерти.

Но это не справедливо. Он не был скучным. Наоборот, многое из того, что он мне рассказал, оказалось захватывающим, таким искренним, каким никогда не был ни одни другой космодесантник, мечта летописца. Просто слов было так много, и все вылилось за один раз, так как он явно оказался очень рад, что кто-то его слушает.

Пока я сидел там, щелкая диктофоном, мое лицо болело от необходимости кивать и улыбаться в ключевые моменты, я не мог не думать об этом. Все же, даже у этих совершенных воинов, остались человеческие слабости. Они могли не знать страха, но их возмущало то, что их отодвинули на второй план, или они чувствовали себя бесполезными, в быстро меняющейся галактике, в которой, казалось, оставалось для них все меньше и меньше места. Они могли считать себя ценными советчиками, но втайне возмущались косыми взглядами или поднятыми бровями, которые время от времени замечали. Их могло удивлять и разочаровывать то, что они не стали членами совета Морниваля, когда вместо них туда приглашали много молодых воинов. Такова была внутренняя политика XVI легиона, которую я едва ли мог комментировать. Я находился с ним не для того, чтобы обсуждать это, несмотря на то, что он так стремился просветить меня. Мне нужно было узнать больше о IX Легионе, особенно о том периоде, когда они еще не стали идолами для почитания Империума.

– Я помню, как он прибыл, – сказал мне Круз, когда мы сидели в его личной камере. Это была скромная комната с голыми стенами и грубым рокритовым полом. – Пятьдесят девять лет назад, а словно бы это произошло вчера. Мы уже видели других примархов. Мы служили вместе с ними. Ни один из них не вызывал такого интереса, как он. Мы так мало знали о его Легионе, понимаешь? Их держали подальше, держали вне поля зрения. Я думал, что он окажется мутантом. И так оно и оказалось, но он был не таким, как я опасался. Возможно, радиация пощадила его, а может, и нет. В любом случае результат выглядел прекрасно.

– Как часто вы его видели?

– Не так уже и много. Воитель – не то чтобы его тогда так называли, взял его под крыло. Они много разговаривали наедине. Первые несколько раз, когда я его видел, то подумал, что он выглядит соответствующе. Тихий, умный. Не то что тот громила Русс, которого я тоже встречал. Русс мне понравился. Если вы меня спросите, то я скажу, что его недооценивают, особенно те, кто…

Этого было предостаточно. Отступление, непрошеное мнение. Я пытался отфильтровать ненужное.

– Его глаза, – задумчиво произнес Круз, потирая козлиную бородку. – Ты смотрел в них, и то, что смотрело на тебя, было старше, чем должно быть. Ты же понимаешь, о чем я? Словно он уже видел то, на что ты смотришь сейчас. Словно он уже был там ранее. Ко мне не раз приходили такие мысли. Так же и в бою, он сражался так, будто знал, куда ударит враг. Я говорил об этом Тарику, и он согласился. Сначала было жутковато, но через некоторое время мы к этому привыкли. Я не утверждаю, что он и в правду знал. Скорее имел силы Библиария. Или, создавал у тебя такое впечатление. Возможно, так казалось просто потому, что он был настолько хорош. В галактике есть не так много живых душ, которым я бы дал шансы против моего примарха, но он один из них. Меня пробивает дрожь, когда я вижу, как мастерски он убивает.

Так и есть. Это правда.

– И в то же время он казался старым, – продолжал Круз. – Честно сказать, я не знаю, как у них происходит старение. Не знаю, можно ли опираться на порядок их нахождения, когда говоришь о биологическом возрасте – думаю да – на даже если он и моложе Луперкаля, то он никогда себя так не вел. Он выглядит достаточно молодо, словно бы не подвержен старению, тебе так не кажется? Словно он существует уже целую вечность. И людям не потребовалось много времени, чтобы начать просить у него наставления или совета. Даже Воитель. Иногда, перед каким-нибудь решением, я смотрел на них двоих и видел, как Ангел склоняется к нему, чтобы сказать что-то лишь ему, словно старый мудрец, предостерегающий от необдуманных поступков своего военачальника.

Я думал почти точно так же.

– Он посоветовал вам сменить имя, не так ли? – спросил я.

– Так мне сказали. Сыновья Хоруса, – Круз фыркнул. – Мы не должны менять старые имена. Слишком много изменений произошло, и ничего хорошего из этого не выйдет.

– Все идет своим чередом.

Круз выглядел раздраженным.

– Думаешь? Ты правда так думаешь? – Он покачал головой. – Символы и знаки отличия меняются. А вот то, что под ними – не совсем. Возьмем Девятый. Несмертный Легион, так их называли. Их боялись и ненавидели. Упомяни их имя и ты заметишь, как потемнеют лица. Я мог бы рассказать тебе истории. О, я могу рассказать тебе многое.

– Прошу вас, расскажите.

Он наклонился вперед и понизил голос. Что было весьма странно, потому что никого более не было в пределах слышимости.

– Все время ходили слухи, что их омофагия дефектна. Это орган, который дает нам способность впитывать воспоминания. Он есть у всех нас. Мы пожираем убитых, чтобы узнать их секреты. Я так понимаю, ты знаешь о нем? Некоторые из вас удивительно невежественны.

Я знал. Я никогда не считал это приемлемым, и часто задавался вопросом, правда ли это – я не мог представить, как этот орган может работать, по крайней мере, с научной точки зрения. Я кивнул, пытаясь угадать, к чему это все приведет.

– Это редка способность, ее редко когда используют, – продолжил Круз. – Некоторые Легионы более склонны к ней, чем другие. Некоторым Легионам это даже нравится. Им очень нравится возможность вонзить зубы в плоть убитого, почувствовать во рту кровь, пока она еще горячая. Несомненно, это так. Но, возможно, есть что-то еще. Возможно, они чувствуют голод, в котором они не признаются. Может, дело не только в голоде, но и в необходимости.

Я вдруг вспомнил труп на Илехе, тот самый, иссушенный, серый, и мне стало не по себе.

– Они профессиональные солдаты.

– Теперь да, – Круз мрачно усмехнулся. – Мы долго воевали с ними бок о бок. Десять лет, без перерыва, наши роты находились под параллельным командованием. К концу этого срока они стали такими, какими ты их видишь сейчас. Отполированные клинки, позолоченные доспехи, надменное благородство. В начале все было не так. Он еще не успел подействовать на них своим заклятием, и они оставались кучкой жалких людишек, уж поверь мне. Я едва не отказался сражаться рядом с ними. Некоторые чувствовали то же самое. Они принесли с собой несколько отвратительных привычек, и, несмотря на то, что они выглядели соответствующе, глубоко в них сидела болезнь. Они ненавидели все – ненавидели врага, нас, самих себя. Это делало их в некотором смысле смертельно опасными, но с ними невозможно было сражаться бок о бок.

Мне не нравилось слушать все это.

– Но он изменил все это, не так ли?

– С самого начала, – кивнул Круз. – Он был единственным, кто относился к ним с уважением, и они ответили на это. Я думаю, они были готовы к переменам. Они знали, что должно произойти, и он стал тем, кто их изменил. Они привели себя в порядок. Сообщения о зверствах стали звучать все реже. Я не говорю, что они перестали это делать… скорее они просто стали более осторожны. Или они отучили себя от этого. Немного.

Это оказалось больше, чем я ожидал.

– Но главное, – продолжил я, – что примарх их вылечил. Какими бы излишествами они не обладали, теперь с этим покончено.

Круз загадочно улыбнулся.

– Ты уверен в этом? – сказал он. – Ты уверен, что настолько глубоко засевшую привычку можно искоренить, чтобы она больше никогда не проявлялась? – Он покачал головой. – Ты человек, летописец. Ты из плоти и крови с минимальными изменениями. Мы – нет. Мы – творения, созданные для определенной цели. Все в нас подчинено геносемени. Они делает нас теми, кто мы есть, управляет нашим характером, нашими наклонностями и нашей преданностью. А каково происхождение геносемени? Примарх. Мы просто их продолжение. Отражение той изначальной славы.

Тогда я подумал, что он меня подначивает. Я думал, он хочет, чтобы я разозлился.

– Все не так просто, – уверено сказал я.

– О, не так просто. Понимаю. Я не знал, что разговариваю с экспертом. – Он сидел, вытянув две массивные руки, и ухмылялся. – Кончено, это сложные вещи. Но ты задавал мне вопросы, ты хотел окунуться в прошлое, и теперь не жалуйся, когда кто-то дает тебе ответы. Ты слышал рассказы о Несмертном Легионе, и тебе хочется верить, что Сангвиний пришел и очистил их. Все хотят верить в это. И это правда. Конечно правда. Он изменил их, и теперь их любят, а не боятся, и все вдруг захотели сражаться рядом с ними.

Затем его длинное, скорбное лицо исказилось в выражение, которое трудно было понять.

– Но не стоить верить, что их прежняя форма ушла окончательно, – произнес он. – Оно всегда было в семени. То, чем они являются сейчас, когда-то был он. И кем они были тогда, тем он и является сейчас.

* * *

Сразу после этого меня снова начало тошнить.

Возможно, прошла эйфория от моего опасного путешествия на поверхность. А возможно, к этому привело возвращение на «Красную Слезу». Какова бы ни была причина, я начал чувствовать боль, ломоту и тошноту. Я путешествовал между гигантскими флангами на лихтере с Видерой, и она сразу же заметила изменения во мне.

– Ты плохо выглядишь, – сказала она, помогая мне.

Я подумал, не ревнует ли она. Я догадался, что она не ожидала, что я буду так много работать, получу такой доступ за такое короткое время. Я разговаривал с самим примархом, с членами его доверенного круга, с воинами ветеранами Легиона самого Воителя. Судя по всему, дела у меня шли лучше, чем она могла себе представить.

Честно сказать, я едва понимал, что делаю. Я собрал целую коллекцию материалов, некоторые из которых наводили на размышления, многие были банальны, некоторые весьма с трудом поддавались пониманию. Чем больше я узнавал, тем, как мне казалось, я меньше понимаю. Я так восхищался этим Легионом. Уже дважды, я видел насколько они могущественны, насколько искушены в созидании лучших атак и разрушении. Они поднялись из самых низменных глубин, чтобы стать братством, которым восхищаются и которому доверяют даже величайшие из примархов. И все же меня не покидали сомнения. Недосказанные слова, гнетущая атмосфера секретности. Казалось, что даже их название скрывало угрозу: Кровавые Ангелы.

Я сглотнул и попытался вспомнить, когда мне удавалось поспать больше часа или около того.

– Слишком много работаю, – произнес я. – А ты?

Она снова потянулась к проектору и показала мне то, над чем она работала. Это оказалось еще одно изображение поля боя, на этот раз показывающее, как примарх и Воитель вместе сражаются с мегарахнидами. Эта картина мне понравилась больше – она обладала удивительным талант передавать инопланетных монстров такими, какими они были на самом деле. И Сангвиний, и Хорус выглядели в должной мере героически, и в этот раз я не смог заметить недостатков в изображении. Именно так все и было: они сражались спина к спине среди кипящей орды, сдерживая потоки ксеносов и наблюдая за резней. Крылья Сангвиния были расправлены, поднимаясь высоко в огненную ночь, хотя на самом деле он держал их расправленными. В остальном, однако, изображение было превосходно, и вернуло мне все, что я чувствовал тогда – ужас, ликование, гордость.

– Прекрасно, – произнес я без скрытой иронии. – Это вдохновит их на производственных линиях.

Видера отключила проектор.

– Я беспокоюсь за тебя, – сказала она, внимательно глядя на меня. – Ты прошел все противорадиационные процедуры на Баале, не так ли?

– Все. Я не думаю, что это…

– Что-то могло попасть в тебя. Тебе стоит обратиться к служащему Легиона.

К тому времени я все сильнее убеждался, что причина моего недомогания не в этом, но я просто кивнул, чтобы она не настаивала.

Мы приблизились к «Красной Слезе». Благодаря медленному циклу стыковки мне удалось полюбоваться его головокружительными флангами. По мере приближения флагмана, его борта сверкали сусальным золотом, а длинные малиновые панели брони украшали херувимы и крылатые слезы. Первый же взгляд на него ошеломил меня; это только усилило мою тошноту. Он более не впечатлял меня, а скорее угнетал. Буйство красок удушало, как чрезмерно благоухающий сад, в котором розы уже отцвели и начали плесневеть, и когда огромные двери стыковочного отсека выскользнули из мрака, я едва смог найти в себе силы смотреть.

– Тебе все еще нравится твоя работа, – обратился я к Видере, скорее, чтобы отвлечься от этих мыслей, чем из искреннего интереса.

– Я люблю ее, – с жаром ответила она. – Никакая честь не может быть выше. Я не могу сражаться, но могу делать это.

– И ты остаешься такой же преданной им, как и раньше.

Она улыбнулась.

– Оглянись вокруг – это вершина нашей цивилизации, самое лучшее, что в ней есть. Мы вышли из долгих лет разрушения и упадка, и построили это. Я видела в тени их кораблей вещи, которые были бы бесценны в любом другом месте, но они остаются спрятанными, запертыми, потому что они созидают их только для себя.

– Это можно назвать эгоизмом.

Она закатила глаза.

– Я знаю, что ты пытаешься отыскать каждый недостаток, который только сможешь. Каждый мизерный изъян в их броне. Никто не может соответствовать стандартам, которые ты установил. Они убийцы, они должны быть убийцами, и все же ты не можешь пройти мимо этого.

– Я не ищу недостатки.

– Ты перевернул все камни. Я надеялась, что это задание могла бы избавить тебя от этого. Ты помнишь, как было раньше? Твое имя ничего не стоило. С тобой было покончено. Сейчас же у тебя есть шанс исправиться, а все, что я слышу от тебя, это способы избежать этого.