Текст книги "Сангвиний. Великий ангел (ЛП)"

Автор книги: Крис Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)

Крис Райт
САНГВИНИЙ. ВЕЛИКИЙ АНГЕЛ

Это легендарное время.

Могучие герои сражаются за право властвовать над Галактикой. Огромные армии Императора Человечества завоевывают звезды в ходе Великого крестового похода. Его лучшим воинам предстоит сокрушить и стереть со страниц истории мириады чуждых рас. Человечество манит рассвет новой эры господства в космосе. Блестящие цитадели из мрамора и золота восхваляют многочисленные победы Императора, возвращающего под свой контроль систему за системой. На миллионах миров возводятся памятники во славу великих свершений Его самых могучих чемпионов. Первые и наиболее выдающиеся среди них – примархи, сверхчеловеческие создания, что ведут за собой на войну легионы Космического Десанта. Они величественны и непреклонны, они – вершина генетических экспериментов Императора, а сами космодесантники – сильнейшие воины, каких только видела Галактика, способные в одиночку одолеть в бою сотню и даже больше обычных людей. Много сказаний сложено об этих легендарных созданиях. От залов Императорского Дворца на Терре до дальних рубежей Сегментума Ультима – повсюду их деяния определяют само будущее Галактики. Но могут ли такие души всегда оставаться непорочными и не ведающими сомнений? Или соблазны великого могущества окажутся слишком сильны даже для самых преданных сыновей Императора?

Семена ереси уже посеяны, и до начала величайшей войны в истории человечества остаются считанные годы…

Пролог

Он бежал по коридорам. Полы были грязными. Казалось, что все вокруг было грязным. Разве не было сервиторов, которые должны разобраться со всем этим? Чистить камень и стекла? Казалось, что никого это не волновало. Несмотря на происходящую сейчас безумную стройку, несмотря на всю безумную спешку по созданию все более величественных башен, мелочам внимание больше не уделялось.

Но почему он беспокоился об этом? Почему его мысли все время блуждают? Слабость. Каждый мастер, который когда-либо учил его, пытался изменить это в нем.

Придерживайся поставленной задачи. Придерживайся поставленной задачи.

В конце концов, это его священный долг. Божественный долг. Ему повезло. Ему даровали секреты, за которые миллионы других могли бы убить. Некоторые уже пытались это сделать. Ножи в темноте, ядовитые вещества в церемониальном вине. Этот мир был порочным местом. Этот Империум. Клубки в гнездах змей, все извиваются друг около друга, готовые вонзить клыки.

Он продержался так долго. Уже за это можно быть благодарным. Он был верен, усерден и осторожен. Именно поэтому ему давали такие задания. Они доверяли ему. Он им нравился.

Он побежал дальше. Его тяжелая мантия хлопала по ногам, дыхание стало хриплым. Ему не мешало бы присесть, выпить вина и съесть пару сахарных вафель. Аугметический шлейф, вшитый под правой щекой, болезненно зудел, и он противился желанию потянуться и пощупать раны в том месте, где натирали входные гнезда. Свечи гасли, когда он проносился мимо них; в противоположную сторону неслись сервочерепа, переговаривающиеся между собой смесью щелчков и писков, ничего не значащих ни для кого, кроме техножрецов.

Он проскочил мимо высокого окна с толстым стеклом и свинцовыми прожилками. Он успел бросить короткий взгляд на мир за пределами этого заплесневелого убежища. Он увидел башни, древние, еще хранившие шрамы войны, и новые, возвышающиеся повсюду, облепленные строительными лесами, словно огромными паутинами. Некоторые из этих башен возвели еще до его рождения. Каждый месяц возводились новые. Откуда они берут бетон? Откуда они берут сталь, адамантий и гранит? Они не могли добывать их здесь – должно быть, материалы поступали из других миров. Но так много! Возможно, сюда его везли целые флотилии. Возможно, целые сектора, специализирующиеся…

Придерживайся поставленной задачи. Придерживайся поставленной задачи.

Он подошел к тяжелой металлической двери, положил руку на идентификационную панель и услышал, как открылся замок. Он толкнул ее, и она легко открылась внутрь на ржавых петлях. Все вокруг уже проржавело.

В зале царила тьма. Из тени на него смотрел сервитор, его серое лицо было дряблым, как старая кожа. Он проигнорировал его и пошел дальше, задевая рукавами стопки книг. Он чувствовал возраст этой комнаты. Возможно, около ста лет. Возможно, больше ста. Некоторые из этих мест были столетней давности, их построили в самые первые дни Великой Реконструкции. Ему было даже трудно представить себе столь древние строения.

Но, возможно, это все ложь. Он начала подозревать, что многие из тех, кто занимал руководящие посты, не знали и половины того, на что рассчитывали. Чтобы продвинуться вперед, нужно было говорить правильные вещи, думать в нужно направлении и забывать секреты, которые слишком опасно знать.

Всегда ли так было? Возможно. Люди не сильно изменились.

За столом в углу зала трудился ученый в плаще. Его место писца освещала единственная свеча. На затененной щеке женщины преобладала гротескная аугметика, которая жужжала и фокусировалась. Она дважды склонилась над листами пергамента и держала в руках перо.

– Мне нужен пропуск в архив, – обратился он к ней.

Ученая медленно подняла голову, продолжая писать. Все, что он мог разглядеть на ее лице, это лишь заостренный подбородок с заметной родинкой; остальное скрывалось в тени плотного капюшона и аугментического глаза.

– Какой уровень?

– B Аксис-Веридиум[1]1
  Xsis-Veredium.


[Закрыть].

– Нет доступа, – ответила она, ухмыльнувшись.

– Но мне нужно.

Авторучка остановилась.

– Сколько?

Он начал паниковать. Время истекало. Почему его послали за этим? Неужели не нашлось никакого другого?

– Мое жалование за этот месяц, – нехотя ответил он.

Она на мгновение задумалась, затем порылась в ящике и достала стальную плитку размером с ладонь, исписанную различными закрученными рунами.

– Давай быстрее. Они следят за всем, словно ястребы.

– Из-за Нового Пира? – спросил он, взяв плиту.

– Конечно. Кто послал тебя сюда за этим?

Он не мог ей сказать. Было очень важно, чтобы он не говорил ей. Из всех вещей, которые ему нужно было запомнить, это была самой важной.

– Все будет сделано быстро. О, и меня здесь не было.

– Я бы хотела, чтобы тебя здесь и вправду не было.

Он убежал, сжимая в потных ладонях плитку. Вышел из камеры и спустился вниз, минуя винтовые лестницы и еще более мрачные тени. Все глубже и глубже, где бродили только слуги нижнего уровня и сторожевые херувимы. Здесь внизу, он чувствовал страх, его пробил озноб. Здесь пахло костями и гниющим пергаментом, древними тайнами и опасными истинами. Если бы у него было время, он бы остановился у некоторых шкафов и стеллажей с пергаментами. Он бы не спеша осмотрел их все, выискивая сочные кусочки из смутно вспоминаемого прошлого. Это были первоисточники. Записи, которые еще никто не подделал и не счел нужным бросить в мусоросжигатель.

Он не стал ничего этого делать. Он устремился вглубь, сжимая в руках выданный ему справочный маркер. Он смотрел вверх на каждом перекрестке, внимательно изучал ромбики над арками. Когда он нашел нужную архивную камеру, то поспешил внутрь, быстро проверил ауспекс и бросился к стеллажам.

Поиск не занял много времени. Он задвинул плитку замка-руны в паз, распахнул тяжелую крышку гроба. По нему ударил вздох застарелого воздуха, зажглись внутренние светильники.

Он уставился на содержимое. Свинцовый ящик, тяжелый на вид, но он сможет его унести. Ящик покрывала ржавчина и толстый слой пыли. Он потянулся за ним и вытащил на свет.

Ему сказали не открывать коробку. Это было точно указано ему. Но замки на ней открывались вручную, их можно было открыть, а потом запечатать, и никто бы об этом не узнал. Он провел большим пальцем по механизму, осторожно нажимая. Он не поддался. Ему придется сильно надавить, чтобы открыть его. Он сдержался и вздохнул с тревогой. Он оглянулся через плечо. Там никого не оказалось. Даже сервочерепа.

Он снова посмотрел на коробку.

Ему нужно было возвращаться. Время поджимало.

Но это был единственный шанс.

Он посмотрел на коробку.

Придерживайся поставленной задачи.

Он потянулся к замку дрожащими пальцами.

Глава 1

Я не был циником по отношению ко всему. Ни тогда, ни сейчас. Но я и никогда не был полностью уверен. Во мне жили сомнения.

В те дни, возможно было быть таким – по крайней мере, иногда, если ты проявлял осторожность, идя по этому натянутому канату «возможно, а может и нет». Не принимайте это за оригинальное мышление: мне просто с трудом давалось принятие решений. Недостаток сна сыграл свою роль. О Трон, я лишь хотел научиться спать, и не видеть столько снов, пока сплю. Никогда не получится быть абсолютно счастливым, никогда нельзя быть полностью удовлетворенным, если ты все время измотан.

Мне не стоит жаловаться. Я видел вещи, превосходящее воображение. Я прошел через всю галактику и обратно, и выжил, чтобы перенести кое-что из того, что видел, на пергамент. Я считался и остаюсь удачливым, по любым меркам.

И по итогу, именно сомнения превратили меня в того, кто я есть. Писатели имеют репутацию высокомерных людей – манипуляторов и самодуров. Возможно, некоторые из них и такие, но я не думаю, что многие. Мы все – клубок противоречий, забот, навязчивых идей и перемен в сознании. Мы не можем справиться со слишком большой реальностью, потому что боремся с тем, насколько она беспорядочна и трудна, поэтому мы придумываем собственные миры, пытаемся сделать их стабильными, словно бы сможем как-то укрыться в них и жить там без помех.

Конечно, мы не можем. Мы застряли в реальности, и каждый раз, когда мы опускаем руки, она все еще ждет нас.

Я бы хотел, чтобы реальность была лучше. Хотел бы, что она стала проще, с добром и злом, да и нет, правильным и неправильным. Но если бы это было так, если бы это действительно было так, то чем бы тогда занимались такие бездельники, как я? Кому были бы нужны переводчики, сказочники и мифотворцы, если бы мир и так был прост?

Так что, если хорошенько поискать, всегда найдется оценка. Всегда есть повод усомниться в себе.

* * *

Я отправился на встречу с Джудит Видерой, и это заняло много времени. Четыре варп-прыжка, три разных корабля. Переход был трудным, и у меня свело желудок, но, если не считать очевидных трудностей, меня это не особо беспокоило. Никто больше не спит в варпе, что, по крайней мере, ставит всех нас в равное положение.

Мне следовало бы использовать это время для подготовки или поразмыслить над тем, какие упущенные шансы и случайное везение привели меня на такой странный перевал, но я этого не сделал. На крейсерах Армии Империума еда была довольно вкусной, и ее оказалось много. Все корабли хорошо управлялись, капитаны либо игнорировали меня, либо проявляли интерес к тому, что я делаю, так что у меня не возникало никаких проблем. У меня было много свободного времени, и мне оказалось нечем заняться, кроме как есть и отдыхать, что меня вполне устраивало.

Но это не могло продолжаться вечно. По мере приближения к месту назначения – большой военно-космической станции в Ашаллоне – я понимал, что все начнет разгораться с новой силой. Мне даровали шанс, и я понимал, насколько он ценен, но обязанности будут быстро нарастать, рискуя ввергнуть меня в то, ужасное состояние, которое делает работу невозможной.

Я его называл Черным болотом. Умственная вялость, сокрушительный груз ожиданий, замораживание любого вида вдохновения на случай, если кто-то там, хоть кто-то, возненавидит то, что я делаю.

Ах, вот опять – стон, стон. Я был эгоистом. Вокруг нас сражались и умирали миллиарды людей, чтобы создать будущее, а теперь, учитывая то, что произойдет потом, я чувствую себя еще большим эгоистом. Но не можем же мы все быть солдатами? Ведь Он Сам считал нас важными. Вот почему Он посылал нас с флотами – щелкоперов и бумагомарак, терпимых до тех пор, пока мы что-то давали потомкам.

Летописец. Отличное название. Мне оно нравилось, и я гордился им, даже если на тот момент не сделал ничего, хоть отдаленного заслуживающего его.

Видера тоже была летописцем, хотя и не писателем, нервно грызущим ногти, как я. Она была художником и имажинистом. Я видел кое-что из ее работ еще на Гидре Целсис, как раз, когда выходил из своего последнего монументального умопомрачения, и мне понравилось. Умные изображения, парящие на грани фигуральности, но сделанные искусно. Но мне не понравилось. Но мне не понравилось. Слишком вычурно, если вы понимаете о чем я. Слишком заумно, словно речь шла о том, чтобы угодить клиенту, а не о сложном видении.

Но что я знаю? Я не критик, и рисую примерно так же хорошо, как стреляю из лазгана. Она обладала авторитетом и связями, а значит, она знала гораздо больше, чем я. Возможно, она даже была гением.

Мы пристыковались к Ашаллону, и я спустился по трапу, чувствуя, как зыбкая гравитационная тяга палуб сменяется более твердой поверхностью орбитальной станции. Я выглянул из узких иллюминаторов и увидел большой мир, вращающийся далеко внизу, ярко-оранжевый, испещренный черными шрамами крупных поселений. Казалось, что все вокруг, носили форму – палубные оружейники, армейские офицеры, чиновники. Я задавался вопросом, кто сшил все эти мундиры? Должно быть, их тут триллионы, всех форм и размером. Выпускали ли их целые планеты? Кто их создал? Конечно, не Он – несмотря на то, о чем твердили итераторы. Он не мог отвечать за все. И все же то, как мы все выглядели в те времена, имело значение. Это придавало нам индивидуальности, делало нас частью Крестового Похода, так что кто-то должен был за этим следить.

Во всяком случае, они были умнее меня. Я имел лишний вес, и был не в форме. Моя мантия пропиталась потом за время ожидания в переходных камерах, и я жалел, что не побрился лучше. Спеша мимо всех этих отглаженных жакетов и начищенных нагрудных знаков, я чувствовал себя бродягой, каким-то образом, выдернутым из отстойника улья.

Пытаясь поднять себе настроение, я говорил себе, что зарабатываю денег больше, чем любой из них. По крайней мере, если в этот раз у меня все получится.

Мне потребовалось много времени, чтобы найти комнату Видеры. К тому времени, как я добрался туда, я пропотел, как никогда. Я знал, как произвести хорошее впечатление – двери распахнулись, а я все еще пытался поправить шарф. Она понимающее улыбнулась, пригласила меня войти, указала на стул, налила нам обоим по бокалу. С этого момента все пошло лучше.

Она выглядела старше, чем предполагал. Я не ожидал, что она будет похожа на свои фотографии, вероятно сделанные, много лет назад, но все равно – на ней явно сказывалось долгое пребывание в кампании[2]2
  Имеется ввиду военная кампания.


[Закрыть]. Несмотря на это, она была опрятной, ухоженной, физически крепкой. По моим прикидка, ей было около пятидесяти, стандартный терранский возраст, так что при соответствующем омоложении, она и близко не приблизиться к завершению своей карьеры. У нее были голубые глаза, оливковая кожа и серебристые волосы, собранные в пучок. Она носила брючный костюм с высоким воротником.

– Аваджис Каутенья, – обратилась она ко мне, аристократично выговаривая мое имя. – Вы вовремя.

– Вы не ожидали этого?

– Я не знала, прибудете ли вы вообще.

– Это оказалось хорошее предложение. В наши дни я получаю их не так часто.

– Это позор.

Так ли это? Или я полностью заслужил свое изгнание из центра внимания? Даже я не мог решить, а я знаю об обстоятельствах больше, чем большинство.

– Я все еще не знаю, почему вы со мной связались, – сказал я. – Будем честны.

Видера продолжала смотреть на меня со спокойным весельем. Ее выражение лица было отчасти терпимым, отчасти покорным. Мне показалась, что моя мать каким-то образом связалась с ней и передала ей все свое раздражение по поводу моих бедствий.

– Потому что я его прочитала, – ответила она.

– О, вы прочитали его.

– Я собиралась прочитать его еще до того, как записалась сюда, но у меня не было времени. А потом в архивах флота нашлась копия.

– Невероятно.

– Вы удивитесь тому, что можно найти на боевом корабле Легиона.

А потом последовал вопрос, тот, который я всегда хотел задать, но никогда не хотел задавать, но должен был задать, потому что… ну должен был.

– Так и что вы думаете?

Видера откинулась в кресле, скрестив ноги.

– Я понимаю, почему это привело вас к неприятностям. И я понимаю, почему вы не стали продолжать… ничего особенного. Когда я рисую что-то важное, может пройти некоторое время, прежде чем я снова вернусь к нему. Так что, возможно, у нас есть что-то общее.

Я сомневался в этом. Сколько времени уходит на написание картины? На написание книги – серьезной книги – уходят месяцы жизни.

– Вероятно, да, – сказал я. – Так вам понравилось? – О Трон, я нуждался в этом.

Она засмеялась.

– Вы хотите, чтобы я сказала вам, что это было великолепно? Что вы не заслужили того, что случилось потом? – Она продолжала выглядеть веселой. – Это было неплохо. Но вы и сами знаете это. Я искала вас не для того, чтобы льстить. Подвиги Девятого легиона не описаны в хрониках. Примарха – тоже. Можно подумать, что в Империуме, состоящем из миллионов миров, писаки, способные написать что-то приличное и точное, словно переключатели на кузнечных заводах. Но это не так, и война усложняет дело, а у нас не много времени. Так что вот так.

Я приподнял бровь, как надеялся, в спокойно-заинтересованной манере, но вероятно, придал своему и без того однобокому лицу идиотский вид.

– Не хватает времени?

– Конечно. Мы уже почти закончили. Вы же знаете. – Должно быть, я выглядеть опустошенным, поскольку на моем лице мелькнула вспышка отчаяния. – Сколько миров осталось завоевать? Как скоро мы все вернемся на Терру и подведем итого того, что сделали? Теперь у нас есть Воитель. Мы уже видим край космоса. Это не может продолжаться вечно.

Никто никогда не говорил мне об этом так. Я полагаю, что часть меня, надеялась, что это будет продолжаться вечно. Или, по крайней мере, еще несколько десятилетий. Мы все родились в эпоху Крестового похода. Мы не знали ничего другого. Что должно наступить потом?

Я сразу почувствовал себя безграмотным и глупым. Видера достаточно долго служила в легионе, чтобы знать все о галактической политике – о великих замыслах наших бессмертных хозяев и их слугах из отряда террора. Возможно, моя первая работа была единичным случаем, удачей, чем-то таким, чего я не смогу достичь снова, если буду достаточно умен или достаточно трудолюбив.

Но сейчас я оказался здесь. Назад дороги нет. Либо я блефую и наглею, прокладываю себе путь вперед, как всегда делал раньше, либо с таким же успехом могу вылететь из воздушного шлюза.

– Да, да, – произнес я. – Это общая картина. Я думал, вы имеете в виду непосредственно эту миссию.

– Ах, нет. Тут нет спеши. У нас есть неделя или две до начала, пока большая часть соберется, так что вы можете осмотреться.

– Я хотел спросить вас, с чего начать? Никто во флоте не даст мне данных о местонахождении экспедиционного флота.

– Потому что его нет. Пока нет. Вот почему я хотела, чтобы вы оказались здесь, в Красном Шраме, чтобы вы увидели, с чего все начинается для них.

Я задавался этим вопросом. Часть меня надеялась, на это, другая половина боялась – мы все знали эти истории.

– Тогда мы направляемся к…

Видера снова улыбнулась, теперь уже явно наслаждаясь моим дискомфортом.

– Совершенно верно, сэр Каутенья, – произнесла она. – Вам следует начать готовиться уже сейчас. Баал – не место для рассеянных.

Глава 2

У нас было множество возможностей поговорить за время дальнейшего путешествия. Мы летели не на боевом корабле Легиона – суда были востребованы для нужд войны, но наш корабль имел все его признаки. Внешний корпус судна был выкрашен в ржаво-красный цвет, а внутренние помещения украшены богаче, чем я привык. Выделялись мелочи: полированная бронза на перилах лестницы, фонари со стеклянными панелями, висящие вместо необработанных люменных трубок. Они заботились о том, как все выглядит, и мне это нравилось, так как я провел слишком много времени на ободранных, готовых к бою армейских крейсерах.

Экипаж состоял только из людей, то есть среди них не было ни одного космодесантника. Видера сказала мне, что большинство служащих являлись выходцами с Баала, и это меня заинтересовало. Они выглядели не слишком необычно. Я думал, что у некоторых из них могли быть две головы или пятнадцать пальцев, но я не замечал особых признаков мутации. Возможно, подумал я, они справились с радиоактивным заражением – это было практически единственное, что я знал о системе Баал, кроме того, что она производит Кровавых Ангелов. Они оказались достаточно вежливыми, говорили на понятном мне языке и казались вполне довольными своей участью. У многих из них была очень бледная кожа, но это могло стать следствием работы на пустотном корабле, так как из-за отсутствия солнечного света, бледнела даже самая смугла кожа.

Я старался быть полезным. Меньше ел и пытался хоть немного поспать. Я делал кое-какие записи, но не много, потому что все еще не представлял, что от меня требуется. Хронология их действий? Для этого лучше пригласить историка. Пропаганда Крестового Похода? Для этих целей лучше подойдет итератор. Я создал свою репутацию – такой, какой она была – на более хрупком фундаменте. Люди. Характеры. Недостатки и сплетни.

Я из-за всех сил старался не показывать свои сомнения. Когда мы встречались с Видерой, что в основном происходило в конце последней дневной вахты, она казалась вполне довольной тем, как идут дела. Мы ели в одной из офицерских столовых, окруженные гулом разговоров и звонов металлических подносов, игнорируемые всеми вокруг.

– Ты, конечно же, встретишь его, – сказала она мне. – Я хочу, чтобы ты поскорее с ним познакомился.

От этих слов у меня свело живот.

Примарх. Я слышал о них, писал о них, но никогда не встречал. Конечно, не встречал. Никто обычный не встречал примарха.

– Как он? – спросил я.

– Какой? Черт, что за глупый вопрос. Худший из всех вопросов.

Видера откинулась на стуле, рассеянно барабаня пальцем по столешнице.

– Ох, да, – произнесла она. – Теперь ты спрашиваешь.

Я подумал, не пытается ли она напугать меня, подстроить так, чтобы я потерял то немногое, что у меня осталось от самообладания. Но не думаю, что это так. На ее лица было искреннее выражение почти… восторга. Словно кто-то пытается убедить вас в том, что что-то красиво, ценно или выдающееся, и с трудом подбирает слова.

– Я хочу сказать, не обращай внимания на крылья, – продолжила она. – Если сможешь. Они – самая поразительная вещь в нем, но не самая важная.

– Не обращать внимания на крылья.

– Его Легион их игнорирует. Они терпимы к физическим отклонениям. Им приходится быть такими. И это просто еще одна разновидность оружия, сила, которой он обладает.

– Но… это не должно быть…

– Возможно. Я знаю. Но они есть, они существуют. Если ты будешь просто смотреть на них, делать из них что-то, ты оскорбишь его.

– Я не хотел бы этого.

– Ты можешь ему понравиться. Он добрый. По крайней мере, иногда. Это удивительно, учитывая то, что ему приходится делать. Он терпелив и умен. Чрезвычайно умен. Я бы не стала пытаться мериться с ним умом.

– Я и не собирался.

– Однако, он не уважает слабость. Никто из них не уважает. Они пришли из жесткого мира. Они отвергают все, что не может им соответствовать.

– Отлично.

– Просто смотри им в глаза. Им не все равно, как ты себя ведешь. Так что приведи себя в порядок, подними подбородок. Как много ты знаешь об истории Легиона?

– Немного. Многое все еще засекречено.

– Это не просто так. Их прошлое было неспокойным. Но все позади, и теперь они образец для подражания, а не повод для стыда.

Я не знал, что когда-то их стыдились. Все, что я знал на тот момент, было устаревшем и в общих чертах – Легион был недостаточно силен и не справлялся со своими обязанностями до того, как они обнаружили примарха. Он переделал их, увеличил численность, поднял боевой дух и теперь Девятый стал образцом, один из лучших из элит Императора, о котором говорили наравне с Лунными Волками и Ультрамаринами.

Тогда я был очень невежественным. Я не имел ни малейшего представления о том, какими существами были Легионес Астартес, и тем более не понимал, что такое Примарх. Если бы я это знал, то, возможно, я бы сбежал, вернулся в Ашаллон с новым позором, но я не мог – мы находились в варпе, мчались к моей встрече с этими людьми, и я винил только себя.

– Незнание – это добродетель в моей работе, – произнес я. – Я хочу получить первое впечатление, не испытывая никаких предубеждений. Начать с нуля.

Видера ухмыльнулась.

– Так ли это? – спросила она, доедая свою еду и отодвигая свой поднос. – Тогда я ожидаю, что готовый продукт будет стоить ожидания. Но если тебе захочется восполнить некоторые пробелы, то на этот случай в корабельной библиотеке есть видеокниги. – Она встала. – Подумай о том, чтобы посмотреть некоторые из них. Мы направляемся в опасное место.

* * *

Я сделал это. Я исследовал все, что мог. Я не уверен, насколько это было полезно – многое из того, что я смог найти, оказалось цензурировано или просто повторяло пропаганду, которую мы все видели в обновленных роликах о Крестовом походе. Кровавые Ангелы, великолепные золотисто-красные воины славного видения Императора, предвестники новой эры свершений и прогресса.

Стоило признать, они выглядели соответствующее. Даже при просмотре на крошечных экранах было видно, насколько внушительно они должны выглядеть на поле боя. Багровые доспехи выглядели красноречиво: их трудно скрыть, они богато украшены, это перчатка, брошенная врагам.

Мы не прячемся. Мы на виду. И мы идем за тобой.

Я не мог сосредоточится. Я лежал на своей койке во время номинальных ночных вахт, смотрел на украшенный потолок и слушал скрип палуб. Я молился о сне, но потом вспомнил, что нам больше нельзя молиться. Таблетки не помогали – когда я находился в таком состоянии, единственным решение было сбежать, скрыть и забыть о том, что мне предстояло сделать, а это было единственным, чего я не мог сделать сейчас. Я чувствовал себя словно в ловушке, зажатый злобными гигантами в броне из керамита, а ведь я еще даже не познакомился с ними.

Пока я дремал, то думал об их повелителе. Мне стало интересно, как будут выглядеть крылья и как я смогу не смотреть на них. Я думал о том, как аншеф величайшей войны, развязанной нашим видом, может быть добрым. Я думал о том, как буду держать себя в руках при встрече с ним, не заикаясь и не выставляя себя как посмешище.

Должно быть, у них есть кровяные сосуды и потовые железы. Примархи. Черт возьми, они же должны испражняться. А они испражняются? Они когда-нибудь запинались, оступались, случайно отрыгивали? Это никогда бы не попало в пропагандистские ролики, но все же – они же все еще оставались людьми. Не так ли?

В те несколько часов, когда мне удавалось нормально поспать, я видел его, парящим надо мной в красном тумане, благосклонно улыбающимся мне, пока его светлые волосы развеваются на слабом ветру. Я пытался извиниться, сказать ему, что не знаю, как оказался в таком положении, а он протягивал руку с одним пальцем и останавливал мою болтовню. Он говорил мне, что я одаренная душа, что мне просто не повезло в прошлом. А потом он показывал мне, что он задумал, взял бы меня под свое начало, и снова начал писать, слова лились рекой, и меня настигли слава и удовлетворение.

Я проснулся, раскрасневшийся и липкий, и оказался в одиночестве в тесном трюме. Все это было смешно. Он не какой-то святой, не икона, которую можно лапать и молиться. Он человек. Или что-то похожее на человека. Он был искусным тактиком и стратегом, чьи завоевания заслуживали того, чтобы о них писали. Я оказался здесь, чтобы оказать эту услугу. Я просто не знал, смогу ли это сделать.

Когда мы наконец-то вышли из варпа, это стало не только облегчением, но и поводом для новой тревоги. Я почувствовал, как спадает поле Геллера, и сделал глубокий вдох, словно этот переход каким-то образом сделал воздух на борту более свежим.

Видера позвала меня на главную смотровую площадку, чтобы я смог посмотреть вход во внутреннее ядро системы Баал. Варп-ставни распахнулись, открывая взору высокие арки с толстыми стеклами из армагласса. Я стоял рядом с ней на мраморной палубе и моргал, пока окружающее пространство заполнялось красноватым светом.

Пустота здесь не была полностью черной. Они казалась практически черной, но не совсем, как корка на старой ране, которая скоро зарастет.

Когда мы приблизились к самой планете, я увидел корабли. Сотни. Они плыли рядом с нами, наклоняя и поворачиваясь боком, а затем снова уходили. Некоторые были в цветах Кровавых Ангелов, некоторые в цветах вспомогательных подразделений Имперской армии: корветы, крейсеры, системные челноки, наблюдатели, даже полноценные линкоры, и все они скользили к нависшей сфере у основания колодца. Их огни были словно драгоценными камнями, частично скрытыми рубиновым туманом, они мигали и вспыхивали среди тяжелых бронеплит и сенсорных панелей.

– О Трон, – пробормотал я. – Я никогда не видел так много людей, собранных в одном месте.

– Это прекрасно, – ответила Видера. – Ты не поймешь, насколько они могущественны, пока не увидишь, как собираются их флоты.

Меня воспитывая на рассказах о неизбежности победы людей над ксеносами. Я всегда их принимал с щепоткой горечи, но, видя все это, я начал в это верить. В какой-то момент мы приблизились к настоящему линейному кораблю, с пушкой, установленной на носу, в которую невозможно было поверить – наш маленький корабль мог бы проскользнуть внутрь дула без особых проблем.

– Ты рисуешь их? – спросил я.

– Не совсем по моей части, – ответила Видера. – Морские художники делают на этом деньги, но это уродливые штуки. Даже когда они попадают в руки Девятого, они делают все возможное, чтобы их приукрасить.

Я тоже слышал об этом, а теперь смог убедиться сам. Все корабли Легиона были великолепны, с позолоченными носами и сверкающими башнями. Должно быть, для того, чтобы сделать их такими, потребовались огромные усилия, особенно если учесть, что они практически всегда находились на войне.

– В чем причина? – спросил я.

– Сбор? Совет закончился. Никея. Ты знаешь об этом? Все сильно изменилось. Был избран Воитель. Так что им есть что обсудить, прежде чем они снова отправятся в путь. – Ее глаза оставались прикованными к обзорным экранам, наблюдая за передвижениями пустотных кораблей с нескрываемым восхищением. – Это крупный сбор. Самое идеальное время, чтобы ты присоединился к нам.

Я посмотрел мимо основной массы носителей и крейсеров и сосредоточился на нашей цели. Это был красный мир, яркий полумесяц насыщенного цвета на фоне тьмы бездны. Над ним висели две луны, обе ярко сияли. Над обеими лунами были возведены колоссальные космопорты – разветвленные созвездия из железа и пластали, светящиеся сернисто-желтым светом. Пространство между ними заполняли небольшие корабли, снующие от одной посадочной площадке к другой. Я не мог даже пытаться считать их. Сложность происходящего ошеломила меня. Казалось, что целая планетарная система ожила и теперь бешено вращалась. И это был только один из восемнадцати действующих легионов, каждый из которых, как я предполагал, имел доступ к подобным ресурсам.