Текст книги "Охотники на души (ЛП)"
Автор книги: Крис Брэдфорд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Феникс лежал у моих ног, кровь текла в землю, и это открыло во мне бездну. Словно мое сердце вырвало из тела, и душа порвалась пополам. Горе сокрушало изнутри, и я упала рядом с моим Фениксом. Склонив голову, я всхлипывала, слезы катились по моим щекам как дождь.
– Почему ты плачешь? – презрительно спросил Дамиен. – Его душа не мертва. Он переродится, хотя уже не сможет спасти твою священную душу.
Он сжал мою руку и потащил меня из круга. Волоски на моей шее встали дыбом. Воздух трещал, а потом свет – ярче и жарче солнца – обжигал мое зрение, и оглушительный грохот раздался так близко, что меня отбросило в стоячий камень…
Мягкий стук дождя по лицу оживил меня. Голова болела, тело ныло. Я ощущала резкий запах озона, а еще едкий запах горелой плоти. Я едва смогла сесть, сил не было.
Круг камней был усеян телами Дамиена и Охотников на души. Один из них лежал у камня, который раскололся надвое, зловещий дым поднимался от обгоревших останков. Небо вспыхивало, гром бушевал сверху, и я быстро поняла, что по кругу камней ударила молния. Это сбило всех нас, а Охотник, который был ближе всех к расколотому камню, погиб сразу же.
Борясь с усталостью, я подползла к Фениксу и потрясла его за плечо.
– Феникс? – прошептала я, но ответа не было. Я сжала его, горе все еще терзало меня. Хоть я знала, что он переродится, потеря его в этой жизни ощущалась сильно, как любая смерть.
Без него я ощущала себя одиноко.
Тело Дамиена дрогнуло, он застонал от боли. Другие Охотники тоже медленно приходили в себя.
«Помни о Габриэле! Иди!».
Последние слова Феникса звенели в моей голове, его последний поступок ради защиты вызвал во мне инстинкт выживания. Нежно поцеловав его в холодную мокрую щеку, я прошептала горестное прощание ему на ухо, а потом прошла к краю круга, шатаясь, и вышла из защитного кольца камней, перепрыгнула затопленную яму.
И побежала. Спасалась бегством… ради будущего.
Скользя по склону, я устремилась к Хейвенбури. Ноги были резиновыми, я пару раз спотыкалась, но гравитация будто несла меня дальше, а не только моя сила. Грязь и трава пачкали одежду и ладони. Я спустилась с холма и поспешила по полю, пока не добралась до тропы, ведущей к самой деревне.
Хейвенбури была маленькой деревней, чуть больше скопления бледно-желтых коттеджей из известняка вокруг пруда. Главная улица была узкой и пустой, буря загнала всех внутрь. Я заметила тусклый свет свечи за шторами одного из домов и поспешила туда. Я постучала в деревянную дверь, стояла на крыльце с навесом из досок, мокрая и дрожащая.
Сначала ответа не было, и я постучала снова. Потом дверь скрипнула, и старушка с опаской выглянула. В брешь между дверью и косяком я увидела комнатку с диваном с белым вязаным одеялом и старым телевизором. Рыжий кот лежал на коврике у камина, огонь манил теплом.
Старушка встретила меня холодно.
– Да? – рявкнула она.
– Я ищу Габриэла, – объяснила она. – Вы знаете, где он живет?
Она посмотрела на меня серыми глазами. Она молчала пару секунд. Я понимала, что мое грязное и потрепанное состояние могло вызвать опасения. А потом узнавание мелькнуло на ее морщинистом лице. Я обеспокоилась, что она окажется Дозорной… а потом надежда вспыхнула на то, что она могла быть Духовной Сестрой… но она не улыбнулась, а я не увидела Проблеск.
Она захлопнула дверь перед моим лицом.
– Прошу! – закричала я, колотя дверь. – Мне нужна ваша помощь!
– Уходи, или я вызову полицию! – завизжала она. Я услышала, как щелкнул замок, подвинулся засов. Она могла видеть меня в новостях. После произошедшего с Фениксом в круге камней, полиция могла бы стать шансом на спасение. Но я вспомнила свое столкновение с детективом Шоу и подавила идею. Полиция вряд ли мне поможет.
Единственной надеждой был Габриэл, Пророк Душ.
Феникс сказал, что он был местным священником, значит, вероятнее всего его можно было найти в церкви.
Шторы дома дрогнули, старушка следила за мной. Я вышла под дождь и пошла по улице. Я несколько раз оглянулась, отчасти ожидая, что Дамиен и его Охотники догоняли меня. Но дорога оставалась пустой, только пара уток плавала в пруду. И все же было глупо думать, что они сдались.
* * *
Старая церковь Хейвенбури стояла в конце дороги, горбилась под тяжелой квадратной башней из камня. Длинные стены были в узких окнах с витражами, здание казалось впечатляющим для такой маленькой деревушки. Я миновала железные врата, петли громко скрипнули. Я устремилась по двору церкви.
Надгробия, покрытые лишайником, торчали из земли неровными рядами, трава вокруг них была длинной, ее давно не убирали. С одной стороны тропы согнулся старый тис, бросал тень, похожую на скелет, на древние камни, в дальнем углу лежала большая куча гниющих листьев, и запах от них был сильным. Казалось, бедный зверь забрался в эту кучу и давно умер там.
Одинокая черная ворона зловеще каркнула с тиса, и дрожь пробежала по моей спине. Я ощущала жуткое дежавю, но не помнила, чтобы раньше была тут, и Проблеск не проявился. И все же неприятное ощущение было знакомым.
Я зашагала быстрее по кладбищу, приблизилась к крыльцу церкви. Пока я поднималась, я заметила движение на дороге краем глаза. Фигура в капюшоне стояла в дальнем конце деревни. Сердце колотилось в груди, я сжалась на крыльце и смотрела, как появляются другие фигуры. Я не знала, заметили ли меня, но эту деревню они обыщут быстро.
Я сжала железное кольцо двери, надеясь, что церковь не была закрыта. Дубовая дверь медленно заскрипела и открылась, я скользнула внутрь, закрыла за собой дверь и подвинула стул к ней, подперла ручку. Моя баррикада не выстоит долго, но это могло дать мне пару секунд, чтобы оторваться при побеге.
В церкви было темно и холодно, запах был затхлым. Каменная купель стояла у входа, а еще деревянный ящик для пожертвований, стеллаж с пыльными книгами в кожаных переплетах. Несколько рядов скамеек вели к возвышению в восточном конце церкви, там большое окно с витражом изображало распятие Иисуса. Свет не горел, и показалось, что я была одна. А потом я заметила худую фигуру в черной ризе с белым воротником у алтаря.
– Габриэл? – прошептала я, в голосе была надежда, пока он отражался эхом в пустой церкви.
Священник повернулся. Его лицо было морщинистым и бледным, щеки – впавшими, а черные редеющие волосы были аккуратно расчесаны и разделены посередине пробором. Он был в темных очках, что сразу же насторожило меня, но его улыбка была нежной.
– Да, дитя? – тихо сказал он.
Я медленно и осторожно прошла к алтарю.
– Вы… Пророк Душ? – спросила я.
– А кто же ты? – спросил священник.
– Я – Дженна, Первый Потомок, – ответила я. – Феникс прислал меня.
39
Габриэл спустился от алтаря, протянул ко мне белую костлявую руку. Я сжала его ладонь в неловком рукопожатии. Его кожа была шершавой, а хватка – холодной, но крепкой. Он сжал мою ладонь так сильно, что я на миг испугалась, что он не отпустит меня, так он был рад моему прибытию.
– Ты замерзла! – воскликнул Габриэл, а потом задел рукав моей куртки. – И промокла!
Он прошел к рядам для хора, нащупал потрепанное одеяло и протянул мне.
– Спасибо, – я укутала им дрожащие плечи. – Но у нас есть дела важнее.
– Ясное дело. Зачем еще ты бы меня искала? – сказал Габриэл, взял белую трость рядом с кафедрой. Он провел кончиком трости по полу и нашел край ступенек.
– Вы слепой? – спросила я, понимая теперь, почему у него были темные очки.
Он резко повернулся.
– Да. Это проблема?
– Нет… конечно, нет, – ответила я, стыдясь из-за своей настойчивости. – Просто… как вы можете быть Пророком Душ, если вы слепой?
Габриэл мудро улыбнулся мне.
– Не нужны глаза, чтобы видеть, – объяснил он. – Многие люди с хорошим зрением ничего не видят! – он в изумлении хмыкнул, а потом посмотрел на меня. Хоть он не мог видеть, казалось, что он смотрел мне в глаза… в мою душу. – Но ты видишь ясно, да, Дженна? – сказал он. – У тебя был Проблеск?
– Да, несколько раз, – ответила я.
Габриэл удовлетворенно кивнул.
– Но ты затронула лишь поверхность истории своей души. Твое прошлое глубже океана. Многослойнее книги. Твои жизни как звезды, их не сосчитать, и каждая добавила сил твоему Свету, – он словно оценивал невидимую ауру вокруг меня. – Ты – самый яркий Предок из всех, кого я встречал!
– Есть другие? – спросила я. Я не была одна! Надежда загорелась от мысли, что в этом мире были другие Предки.
– Не так много, как раньше, – серьезно ответил он, спустился с возвышения и пошел по ряду, двигая тростью по полу.
– Будет на одну меньше, – завопила я, останавливая его словами, – если вы не поможете мне…
Говоря это, я пыталась понять, как этот Пророк Души мог защитить меня от Дамиена и его Охотников на души.
Габриэл повернулся ко мне.
– На тебя охотятся, – прохрипел он, это не был вопрос.
– Да, – поспешила ответить я. – Они обыскивают деревню, пока мы говорим.
Габриэл нахмурился.
– Где твой Защитник Души? – осведомился он.
– Феникс… – я подавила всхлип от упоминания его имени. – Он умер. Защищая меня.
Габриэл опусти голову, начертил крест и прошептал:
– Mors tantum initium est.
Латынь была для меня снова понятной. Смерть – это только начало.
– Нужно уходить отсюда, – настаивала я. – Времени мало…
– Эта церковь – самое безопасное место для тебя сейчас, – сказал Габриэл. – Воплощенные не могут войти на святую землю, не подвергнув страданиям свою черную душу.
Петли скрипнули, словно наперекор его словам.
– Вы уверены? – сказала я, врата скрипнули снова… снова… и снова.
Пророк Душ поднял голову, словно нюхал воздух.
– Кто именно на тебя охотится?
– Дамиен, – ответила я. – Так он зовёт себя в этой жизни.
Его плечи опустились. Габриэл тяжко вздохнул.
– Это понятно. Самый яркий свет привлек самого темного Воплощенного.
Я сглотнула.
– Вы про… Танаса, – сказала я, от одного имени душе стало холодно. – Тогда вы должны знать, что он смог войти в круг камней на холме. Один из камней отсутствовал, но земля тоже была священной. Дело не только в границе из камней.
– Тогда у нас проблемы серьезнее, – сказал Габриэл. Он сунул руку в карман, вытащил ключи и направился к двери. Я поспешила за ним, паника поднималась во мне от его тревоги.
Ручка поворачивалась, когда мы подошли, и я прижалась к двери. Габриэл пошел запереть ее, но не заметил стул, которым я подперла дверь, споткнулся об ножку и выронил ключи. Ручка гремела, в дверь застучали.
– Поросенок! Поросенок! Впусти меня! – дразнил Дамиен.
– Ни за что! – закричала я, но засов сдвинулся, и дверь приоткрылась. Я уперлась ногой в стеллаж с книгами, всей силой давила на дверь, сдерживая Охотников, пока Габриэл искал ключи на полу. – Слева! – прошипела я. – Немного дальше…
– Тогда я дуну, и твой дом сдует! – прорычал Дамиен. Дверь задрожала, он бился плечом в нее с другой стороны. Стеллаж подвинулся, дверь приоткрылась еще на дюйм. Я стиснула зубы, пыталась закрыть ее. Но я проигрывала в бою против сильного Воплощенного.
Костлявые пальцы Габриэла коснулись ключей. Он поднял их, прижался к двери. Он захлопнул ее, вставил ключ и заперся от Охотников. Они стучали кулаками с другой стороны, но дверь была дубовой, и это ее не ломало.
А потом вдруг стало тихо. И тишина была страшнее стука.
– Нужно больше защиты, – прошипел Габриэл, поднял трость и пошел между скамеек. Я добралась с ним до кафедры, где в небольшой коробке были ручки и несколько кусочков белого мела. Его пальцы отыскали кусочек мела, и он вернулся в центр церкви, где трансепт и неф пересекались. Он опустился на колени и стал чертить странные символы на каменном полу, бормоча фразы на латыни:
– Dum mors erit, desperatio…
Я посмотрела поверх его плеча. Он потерял зрение, но его движения были точными. И все же я не могла понять, что он рисовал.
– Эм… я думала о баррикадах, – предложила робко я.
– Закрой входы, – буркнул Габриэл, занятый заданием. – Но это не сдержит Воплощенных надолго. Нам нужна защита сильнее, чем физические барьеры.
Оставив Габриэла с его магией, я побежала к большим двойным дверям церкви с западной стороны. Они были заперты, но я все равно подвинула туда тяжелую скамью. Я подперла дверь с крыльцом стеллажом, на всякий случай.
– Что еще можно сделать? – я не видела других дверей, которые нужно было перекрыть.
– Зажги пару свеч, – ответил Габриэл, быстро рисуя на полу. – Прогони тьму…
Я огляделась, заметила металлический столик с огарками свеч. Я нашла несколько тонких белых свеч в выдвижном ящике, а еще наполовину полный коробок спичек. Я зажгла все три, заметила две свечи побольше в медных подставках на алтаре. Я подошла туда, зажгла и их.
Их огонь разгорелся, мерцающее сияние озарило деревянный крест над алтарем. И тут я заметила, что распятие было перевернуто!
Нам нужна была вся возможная помощь, и я прошла к кресту, но тут окно с витражом надо мной разбилось. Крича от шока, я закрыла лицо руками, осколки стекла сыпались, кирпич стучал по полу. Через миг дверь, скрытая за ширмой в северной части церкви распахнулась, и Дамиен ворвался.
– Надеюсь, я не опоздал на службу, – он ухмыльнулся, – но я не сразу смог найти это!
Нефритовый нож, блестящий от воды в яме, был в его руке.
– Габриэл! Осторожно! – закричала я, Дамиен пошел к Пророку, стоящему на коленях. – Это Танас!
Габриэл встал, чтобы сразиться с ним. Но Дамиен не ударил священника ножом, а остановился, повернул голову, посмотрел на меня черными глазами и рассмеялся, жуткий звук разносился по церкви.
– Милая Дженна, тут ты ошибаешься. Я – не Танас.
Я растерянно смотрела на него. Он точно был Танасом. Парень с черными глазами был во всех моих Проблесках. Его душа была как пятно на моих прошлых жизнях. Я потом меня увлекло глубже в его глаза, и я заметила жуткую тьму в его тьме. Лица мелькали перед моими глазами: охотник, которого сбил с лошади стрелой Хиамови… римский солдат в красной тунике, проверяющий лес с копьём… круглоголовый, который пронзил бок Уильяма алебардой… помощник-тлетл с вытянутым черепом, который пытался завершить ритуал жертвоприношения, пока кусок раскаленного камня не пробил дыру в его голове…
Только теперь я видела, кем был Дамиен в моих прошлых жизнях. Не маршалом, центурионом или круглоголовым с широким мечом, не высшим жрецом… Нет, он всегда был правой рукой лидера Воплощенных. Конечно, обсидиан не убил его.
– Тогда… к-кто Танас? – пролепетала я, страх проник в мои вены. Только теперь я заметила, какой странной была церковь. Цветы были мертвыми, огарки свеч были из черного воска. Цитата на латыни на кафедре гласила: «У Бога есть церковь, а у дьявола будет его часовня». И… перевернутый крест над алтарем… Церковь была не просто заброшена, она была осквернена. Эта земля уже не была святой. Охотники на души легко вошли сюда.
И я с ужасом поняла, что священник запер двери не для того, чтобы не пустить Охотников…
Я посмотрела на символы на полу – большую пентаграмму, окруженную символами культа и зловещими рисунками скорпионов и скарабеев. Дамиен жестоко улыбнулся.
– О, Дженна, тебя обманули, – сказал он. – Я – не Танас. Я ему служу.
И, склонив голову, он повернулся и протянул нефритовый нож Габриэлу.
– НЕТ! – закричала я, пятясь к алтарю в ужасе. Я сжала его для поддержки, земля пропадала под ногами. – Этого не может быть… Вы – Пророк Души…
Но священник с радостью принял нефритовый нож. Он снял очки и показал мне свое настоящее лицо. Крик подступил к моему горлу, от его глаз, похожих по форме на змеиные. Тьма в них кружилась, они были бездонными. Я тонула в его вечной тьме.
40
– Рура, ркумаа, раар ард рурд…
Рура, ркумаа, раар ард рурд…
Рура, ркумаа, раар ард рурд…
Гипнотический шепот мертвых слов привел меня в чувство. Мои глаза приоткрылись, стало видно низкий потолок. Колонны из известняка были отчасти разбитыми, на них были вырезаны жуткие лица, они подпирали потолок, а тени искажались, двигаясь у стен из грубого камня от мерцающего света дюжины черных свеч. Кирпичные стены были с древними символами и пентаграммами, как на полу оскверненной церкви. Едкий и густой запах воска пропитал затхлый воздух, и голова кружилась, голоса гудели в ушах.
Я нервно огляделась, место напоминало средневековый склеп. Мое тело лежало на плоской плите мраморного гроба, гладкая поверхность была холодной и белой, как кость. Охотники на души стояли полукругом у изножья гроба, опустив голову, лица скрывали капюшоны. У каждого была свеча, горячий воск стекал по их пальцам, как черная кровь.
Они затерялись в ритуале, и я использовала шанс для поисков пути побега. Но, когда я повернула голову, я увидела бледное худое лицо с пустыми белыми глазами, подавила вопль ужаса. Пепельное лицо смотрело на меня, тихое, не видящее. Кожа была как воск, губы были серыми, длинные белые волосы завивались возле сморщенных ушей. Шок угасал, и я поняла, что старик лежал на соседнем гробу, и он был мертв…
Мрачный ужас охватил меня, и я заметила, что его грудь была разрезана, а сердце – вырвано. Такая же жертва ждала меня. Феникс предупреждал меня. Это потушит мою душу навеки. Наверное, это истерзанное тело было тем, что осталось от Габриэла, Пророка Души. Танас добрался до него, исполнил ритуал, чтобы Габриэл не переродился.
Заклинание вдруг остановилось, и Охотники на души посмотрели на меня своими черными глазами. Моя кровь похолодела от их злых взглядов. Они были как трупы, вставшие из могил. У одного были красные поражения, похожие на силуэт папоротника на лице и шее, и я узнала в нем бандита, которого должно было убить молнией.
Они по очереди сжали фитильки свеч, потушили огни, и в гробнице стало темнее.
– Пора потушить твой Свет, Дженна, – Дамиен оскалился, глядя на меня, пока тушил свою свечу.
Я почти вскочила с плиты, но Охотники поймали меня за руки и ноги и придавили. Я извивалась в их хватке, Танас вышел из тьмы. Теперь он был в капюшоне, и его морщинистое лицо почти скрыла тень. У него уже не было выпирающих скул и широкого носа высшего жреца, но черные глаза оставались безжалостными, как обсидиан.
– Я вечно ждал этого момента, – прохрипел Танас. Улыбка, похожая на клинок косы, появилась на его тонких губах, и я поежилась из-за зла в нем. От его дыхания воняло как из могилы: приторно-сладкой гнилью, и меня тошнило.
Оставив меня в хватке Охотников, он подошел к каменному алтарю, вырезанному в стене, где была голова бога с кошачьими глазами и острыми клыками. В открытой пасти горела черная свеча, горячий воск стекал по языку божества и падал в серебряный кубок. Танас опустился на колени у алтаря, вытащил нефритовый нож и провел по ладони. Он сжал кулак, и его кровь потекла в кубок, смешивалась с воском, пока он произносил заклинание на древнем языке:
– Руг хаг маар фарад ур роук та обесеш!
Я не знала, что означали эти слова, но ощущала их разрушительную силу. Страх сжал меня ледяной хваткой, и я извивалась, боролась. Охотники были сильными, прижимали меня к мраморной плите. Танас поднял кубок и принес его ко мне. Он схватил мою челюсть и заставил меня открыть рот, а потом поднес серебряный кубок к моим губам и влил горькую жидкость в мое горло. Я сплюнула это в его лицо.
Хмурясь, Танас вытер ладонью зелье с лица.
– Я бы выпил это на твоем месте, – прорычал он. – Тогда боль будет не такой сильной. И ты не проживешь так долго, чтобы увидеть, как твое сердце вырвут!
Он налил остатки зелья в мой рот, зажал мои губы ладонью и зажал мой нос. Мне пришлось проглотить гадкое зелье. Кашляя, я ощущала, как ого обжигало мое горло и желудок.
Танас отпустил меня. Как и Охотники на души.
Я пыталась бороться, встать и убежать. Но конечности стали тяжелыми. Сердце болело, в ушах гудело. Все расплывалось перед глазами, огни свеч становились линиями…
Танас вернулся к каменному алтарю, опустил кубок с ядом и взял нефритовый нож. Я беспомощно лежала на плите, а он поднял клинок перед головой бога для благословления, а потом вернулся ко мне. Охотники склонили головы, стали скандировать «Ра-Ка! Ра-Ка! Ра-Ка!», их голоса звучали как бой барабанов в моем трансе.
Танас поднял нож высоко над моей грудью, продолжил заклинание, которое начал тысячи лет назад…
– Рура, ркумаа, раар ард рурд…
Злые слова проникали в мою голову. Словно яд змеи, они скользили в мои уши и отравляли мою душу…
– Кмоурар руг роук ур дарчрагг…
Мое тело поддавалось чарам, становилось все тяжелее, и душа все слабее держалась в нем…
– Граруг ург кург роур араррурд…
Казалось, скальпель рассек связь между телом и душой. Я улетала. Растерянная… без якоря… без тела. Связь с жизнью и всеми прошлыми жизнями будто таяла, рассыпалась пылью по ветру…
– Квард ур роу ра дацрк, Ра-Ка…
Вне физического облика я смотрела на себя будто сверху. Девушка с темными кудрявыми волосами и янтарной кожей лежала на белой мраморной плите. Пять Охотников в капюшонах стояли на вершинах пентаграммы, нарисованной мелом на каменном полу. Танас стоял в центре, нефритовый нож сиял в его дрожащих руках, пока он произносил последнюю строку заклинания, отсекающего душу:
– Уур ра урдар боуркад, РА-КА!
Огромные глаза Танаса были дикими и холодными, он опустил клинок. Бирюзовый камень сверкнул, как взрывающаяся звезда, над моим телом, и оглушительный звук, будто тысяча окон разбилась, раздался в склепе.
А потом… тишина… и тьма.
41
Я была мертва?
Так не ощущалось. Но я не знала, как ощущалась смерть. Или знала?
Слабые воспоминания о Верхнем мире медленно проступали во мне. О мете между жизнями. Реальности за той, которую мы видели. Вечная Правда, где обитают души, пока не перерождаются.
Яркий Свет, окутывающий все…
Но если я была вне тела, потому все еще ощущала его, чувствовала синяки, боль в мышцах, ощущала горечь и жжение в горле, слышала хрип своего дыхания?
Может, это были воспоминания из прошлой жизни? Призрачные ощущения, которые пропадут со временем? Если тут было время.
Мои глаза привыкали к тьме, и я заметила угольки в небе.
Красные, как угасающие звезды.
Этот мир был холоднее, чем я помнила. И пахло неприятно.
Я слышала стоны боли, ощущала едкий запах дыма. Твердый камень впивался в мою спину. Я оказалась в аду?
А потом белый свет вспыхнул перед моими глазами… и стало видно жуткую сцену.
Я все еще лежала на мраморной плите. Свет был от экрана телефона.
Угольки были от погасших свеч, а стонали Охотники на полу.
Танас со струйкой крови из правой ноздри отлетел к алтарю и обмяк возле него. Он сжимал в обмякшей руке осколок нефрита, ритуальный нож разбился на несколько частей.
Что случилось? Его ритуал не смог уничтожить мою душу?
Я посмотрела на свою грудь. Блузка была порвана, но крови или раны не было. Только голубое сияние амулета виднелось в дыре.
Мой Сторожевой Камень!
Даже из могилы Феникс защищал меня.
Ощущая шок и облегчение, я сжала спасший меня амулет в ладони. Но я уже не ощущала в нем трепет, заметила трещину на гладкой поверхности камня. Божественная сила амулета была использована.
Луч от фонарика телефона дергался, Дамиен поднялся на ноги, держась за колонну. Каменные ступени на миг стало видно в дальнем углу гробницы. Подавляя действие зелья, я съехала по краю плиты и шагнула к тому, что могло быть выходом.
– Куда ты собралась? – прорычал Дамиен, встав передо мной.
Другие Охотники медленно поднимались вокруг меня, чтобы преградить путь.
Я в ужасе пятилась, пока спина не врезалась в холодный камень стены. В свете телефона Дамиена тьма давила на меня со всех сторон. После зелья все искажалось, и Охотники на души в капюшонах и с голодными глазами выглядели как размытые ниндзя, прячущиеся в тенях…
– Ниндзя – самые опасные враги для тебя, Миоко-сан, – объяснял мой лысый сенсей, расхаживая в полумраке додзе, ночь была тихой, только журчал фонтан в саду. – Но, хоть они кажутся невидимыми, они не непобедимые.
– Но как биться с врагом, которого не видишь? – спросила я, сидя на коленях на татами в центре додзе. Мои ладони лежали на шелке моего белого кимоно, вес катаны на бедре успокаивал.
– Глаза – окна души, но мы видим не только ими, – ответил учитель из дальнего угла. Его голос словно парил в комнате, пока он объяснял. – Твои уши и ладони могут стать твоими глазами ночью… Полагайся на другие ощущения… Слушай пение меча, свист сюрикена, шорох кулака… Ощущай, как противник меняет позу, как их мышцы напрягаются, как они поправляют стойку… Даже запах духов или пота может помочь! Для обученного воина эти знаки ясные, как день, и говорят об атаке…
Воздух за мной зашуршал, и я пригнулась. Боккен сенсея пролетел на волосок от моей макушки, задел мою заколку. Я выдохнула, радуясь, что справилась. Деревянный клинок не казнил бы меня, но точно вырубил бы!
– Хорошо, Миоко-сан, – похвалил сенсей, вдруг близко ко мне. Я слышала, как он убрал меч в ножны, расслабилась, радуясь, что прошла проверку.
Но журчание фонтана за мной утихло, словно звук скрылся в тени.
Нога тихо надавила на татами, зашелестела ткань, и меня ударили ногой в спину. Я полетела вперед, прижала подбородок к груди и перекатилась, вскочила на ноги. Я приходила в себя, подняла руки, защищаясь, и вглядывалась во тьму, искала там пожилого сенсея. Он брыкался как мул, хоть и был стариком!
– То, что ты ускользнула от одной атаки, не означает, что бой окончен, Миоко-сан! – возмутился он. Я развернулась, его голос отражался со всех сторон. – Помни о внимательности воина. Когда победила, будь настороже!
Кулак незаметно полетел во тьме. Только трепет накидки сенсея сообщил мне об атаке. Я повернулась, его костяшки задели мою щеку, но не попали по цели. Я ударила своим кулаком, но попала только по воздуху.
– Бой не заканчивается с твоей победой, – дразнил сенсей, ткнул меня ладонью в ребра. – Он заканчивается, когда ты теряешь сосредоточенность!
Я взмахнула ногой в сторону его бестелесного голоса, но все еще не нашла его.
Сжав недовольно кулаки, я приготовилась к еще одной невидимой атаке.
– Но если я не вижу ниндзя, – сказала я, – как мне понять, куда бить?
Сенсей шепнул у моего уха, пугая меня:
– Бей душой, Миоко-сан, и не промажешь!
42
Ладонь сжала мою руку. Не думая, я обвила руку вокруг руки напавшего и дернула, услышала резкий хруст. Невидимый Охотник завыл от боли. Меня вели его крики, и я ударила его ногой в грудь. Охотник отлетел в колонну и обмяк на полу. Другие Охотники смотрели на меня, потрясенные силой и навыками, с которыми я разобралась с их товарищем.
Я тоже была поражена новыми способностями. Воспоминание о шайеннах дало мне навык верховой езды, а опыт в боевых искусствах пришел с воспоминанием о жизни как самурая.
Феникс был прав… у меня был дух воина!
Проблеск сделал меня сильнее, и эффект зелья чуть ослабел, я уловила, что кулак летел к моему лицу. Я шагнула в сторону, уклонилась, и костяшки Охотницы попали по кирпичу стены. Я резко подняла колено и попала по ее животу. Я схватила ее за волосы и ударила головой об стену. Она рухнула с дождем пыли.
Третий Охотник, крупный бандит, поймал меня сзади, обвил рукой шею. Пару минут назад я не знала бы, что делать. Но теперь мои инстинкты самурая говорили мне вскинуть ноги в воздух, повернуть тело и всем весом исполнить ура-маки-коми – жертвенный бросок. Мои ноги опустились, и бандит полетел надо мной. Я рухнула на него, выбив воздух из его легких. Меткий удар по его солнечному сплетению вырубил его.
Я поднялась на ноги и столкнулась с четвертым Охотником. Дамиен следил за мной с фонариком на телефоне, и я заметила блеск стали во тьме, поняла, что это была девушка с кастетами и стальной трубой, которая была угрозой для меня и Феникса. Но не теперь. Ее сила и скорость не пугали меня, я с разворота направила ногу в ребра девушки…
Но она поймала мою ногу и ударила по моему бедру концом стальной трубы. Нога онемела. Я стиснула зубы от боли, подпрыгнула и ударила другой ногой, надеясь попасть ей под подбородок. Но она была быстрой, как гадюка, склонилась, как камыш, и увернулась от моего удара.
Я сделала сальто и неловко приземлилась на ноги, нога подвернулась подо мной. Я попыталась вернуть равновесие, девушка бросилась ко мне и прижала меня к колонне. Она придавила стальную трубку к моему горлу, подняла меня над землей, душила меня.
Несмотря на новые навыки, я встретила сильного противника. Я хватала ртом воздух, била ногтями по ее пальцам, но стальная труба не пропадала. Голова гудела, легкие просили воздуха. Но я не была беспомощной, как в замке Арундел. Я вспомнила свою тренировку самурая, ударила ладонью по основанию горла девушки, и она закашлялась. Я вырвалась из ее хватки, ударила ногой по ее животу, и она отлетела, стальная трубка загремела во тьме. Я быстро развернулась и нанесла последний удар по ее голове. Она охнула с болью и обмякла на полу.
– Это за Феникса! – прорычала я и услышала медленные хлопки.
– Впечатляет! – признал Дамиен, разглядывая павших Охотников. – Но ты не одна вспомнила такие навыки боя… Миоко-сан!
С телефоном в руке Дамиен занял стойку кота: согнул колени, левая нога была впереди, носок едва касался пола, ладони были вытянуты, как когти. Я узнала в стойке неко-аши-дачи, любимую стойку известного ниндзя…
– Тора Цумэ! – выдавила я, убийца занял передо мной позу, будто пантера, готовая к прыжку. Его клан лежал, разбитый и в крови, в саду Храма Дракона, полная луна мерцала серебром на волнах гравия. Меж двух гор камней сиял клинок моей катаны… до боли близко, но вне досягаемости.
– Миоко-сан, – дразнил ниндзя, – ты хорошо борешься… для самурая!
Тяжело дыша от боя с ниндзя, напавшими из засады, я ответила:
– И ты хорошо умрешь… как для ниндзя!
Я бросилась к своему мечу. Но Тора Цумэ прыгнул наперерез. Он взмахнул ладонью в перчатке, когти-шуко ударили по моему лицу, оставляя порезы на щеке. Он ударил другой ладонью с когтями, хотел рассечь мое горло. Но я остановила атаку, схватила его за руку и бросила его высоко за свое плечо. Гравий и пыль взлетели, он рухнул на землю. Он не успел оправиться от удара, я схватила катану, повернулась и подняла клинок, чтобы оборвать его жалкую жизнь.
– Сжалься! – завопил Тора Цумэ, дрожа, закрывая лицо с черными глазами руками. – Я – просто слуга Танаса… меня заставили слушаться… умоляю… покажи мне путь к Свету!
Я видела слабую и беззащитную душу и помедлила с ударом. Даже стала жалеть его…
Глупо! Тора Цумэ разбил скрытую скорлупу в ладони, подул на порошок, и он полетел в мое лицо. От смеси пепла, скорлупы и песка глаза слезились, я на миг ослепла…
Я не могла видеть, отпрянула и подняла руки к лицу.
– Ты знаешь, что случилось в прошлый раз, – издевался Дамиен, светил фонариком мне в глаза. – Почему не избавить себя от страданий и сдаться мне?
