Текст книги "МакРив (ЛП)"
Автор книги: Кресли Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
На бегу Уилл щурился сквозь снег, едва различая отца, который скрылся в доме Руэллы. От окна между разрисованными ставнями струился мягкий свет и пар.
Отец выбил дверь. Даже сквозь ветер Уилл услышал его рёв.
Рёв острой тоски.
Нет! Руэлла не могла причинить боль маме. Мама Уилла была волчицей в расцвете лет, свирепой как сегодняшняя буря. Руэлла была слабой и беспомощной.
Братья ворвались в расколотую дверь и замерли при виде открывшейся им картины. Закутанная в простыню Руэлла дрожа стояла за перепуганным парнем, который выглядел лишь чуточку старше Уилла.
–Вампир.-
Их исконный враг. Здесь, так далеко на севере? Уилл никогда не видел ни одного, просто знал, что должен убить это существо.
Пиявка размахивала окровавленным мечом, защищая Руэллу от отца, чей зверь восстал полностью. Его чудовищная тень шокировала даже Уилла.
Неудивительно, что вампир в ужасе. Но почему мужчина полуодет?
Чья кровь покрывала его меч? Где мама?
Уилл внимательнее оглядел дом. За диваном...он увидел её.
Её часть.
От шока перехватило дыхание, и мысли спутались. В отупении он задался вопросом «г де голова моей матери?»
Отец ревел, сотрясая дом, пока со стропил дождем не посыпалась пыль.
Вампир мог переместиться, перенестись в безопасное место в одно мгновение.
Тем не менее, он, казалось, стремился защитить Руэллу – словно любил ее. С воплем он напал, перемещаясь вокруг отца, нанося удары, которых старший бессмертный, похоже, даже не ощущал.
Пиявка исчезал снова и снова, пока отец не начал предугадывать, где он появится в следующий раз. С одним ударом пылающих когтей отца вампир перестал существовать.
Когда па развернулся к Руэлле, она попятилась. Её слезы потекли ручьем.
– У нас н-не было выбора. Она напала на нас, пришла чтобы уничтожить меня.
Отец наступал, взгляд льдисто-голубых глаз был смертоносным, Руэлла увидела вампирский меч, могла бы добраться до него, но вместо этого прижала руки к груди, умоляя Уилла:
– Любовь моя, помоги мне! Он убьет меня!
Она отказывалась от оружия, чтобы умолять?
Уилл понял, что она по-прежнему обладала своим самым мощным оружием: коварством.
Она выглядела хрупкой, беззащитной и такой чертовски красивой. Даже сейчас его охватило желание защитить её.
– Любовь моя, умоляю! Сделай что-нибудь! – её глаза засветились зеленым.
Он с ужасом осознал, что споткнулся о тело матери, пытаясь добраться до Руэллы. Я совершил ошибку. Зная, что не сможет сравниться с отцом, Уилл встал перед своей женщиной... па обнажил клыки и нанёс ему удар в челюсть. Когда Уилл рухнул на пол, отец вновь поднял руку. Одним ударом когтей он обезглавил Руэллу.
В глазах расплылось, Уилл наблюдал, как её голова упала. Но её тело опускалось медленно. Она была изящна даже в этом.
С её смертью кости Уилла мгновенно перестали болеть, жар отступил. Его тело было свободно. Но вот разум...
Скорбь, чувство вины, ужас, ненависть боролись внутри него.
Отец упал на колени рядом с накрытым телом матери. Наверное, Манро накинул на неё одеяло.
Уилл оцепенел, не мог двигаться. Неправильно. Это всё неправильно. Это всё – моя вина.
Каким-то образом он нашел в себе силы подняться. Сквозь полные слёз глаза он смотрел на разрушенную семью.
Манро опустился на колени рядом с отцом и, стиснув его плечо, не стесняясь, плакал. Отец неловко погладил обмякшую руку матери, его зверь несколько отступил. В этом переходном состоянии отец был неуклюжим: его руки – слишком большими, а когти – слишком длинными. Слёзы текли по его волчьему лицу. Голубые глаза были пустыми.
Он поднёс мамину ладонь к своему лицу. Когда она не погладила его по щеке, как делала прежде тысячи раз, отец снова взревел, а затем заскулил от горя.
Мама пришла к этому проклятому месту ради Уилла, пришла спасти своего сына. Он не знал, что ему было более отвратительно: его роль во всем этом или то, что он огорчён смертью Руэллы почти так же, как смертью матери.
При мысли об этом он начал колотить себя кулаками по голове, лицо исказилось. Что со мной не так? Больной, больной!Его зверь попытался восстать, чтобы защититься от боли Но Уилл хотел этой агонии, он нуждался в ней.
Потому что из-за него теперь всё пропало. Семья разбита.
Ах, нет, крошечная малышка. Маленькая Айла. Он схватил себя за волосы, падая на колени рядом с Манро. Это всё моя вина.
Он молился всем богам на небесах, чтобы они покарали его кровавой смертью, мгновенной смертью, в обмен на жизнь матери.
Манро повернулся к нему – но вместо ожидаемой Уиллом ярости в его наполненных слезами глазах вспыхнуло что-то похожее на жалость.
Я не заслуживаю жалости! Он хотел, чтобы отец избил его посильнее, да не один раз.
Он желал, чтобы Манро ударил его.
Когда из глаз Уилла полились слезы, он и Манро уставились друг на друга. Ненавидь меня, брат! Как я сам ненавижу себя!
Когда, казалось, они прорыдали уже несколько часов, отец повернулся к своим сыновьям, от эмоций его глаза пылали. Но это была не печаль, как ожидал Уилл.
Это была решимость.
И Уилл знал, что в течение недели отец умрёт. Куда твоя пара, туда и ты...
"Огонь наступает со всей мощью. Пылающие языки пламени способны поглотить целиком. Конечно же, они любого обожгут дочиста."
– Уильям Андрю МакРив, предводитель поселения клана МакРивов в Новой Шотландии.
"Нужное время и нужное место никогда не наступают для тех, кто сидит на попе ровно"
– Хлоя Тодд, также известная как Крошка Ти-Рекс, олимпийская надежда, бессмертная, хотя об этом не знает.
Глава первая
Стадион Старфир, Сиэтл, финал женской футбольной лиги
наши дни
– Ещё раз схватишь меня за свитер, Тодд, и я всажу свои шипы прямо тебе между ног, – заявила одиннадцатый номер.
Хлоя ахнула, вытаращив глаза:
– Кто разболтал, что мне это нравится?
Хлоя и остальные девушки из команды Сиэтл Рейн называли одиннадцатый номер Ридикюлем, потому что била она, как старушка. – Твоим шипам сегодня явно повезёт, Ридикюльчик.
Хлоя дёрнула свитер одиннадцатого номера для ровного счёта ещё разок и заняла свою позицию напротив куда более крупной девушки.
Сквернословие и грубая игра были незаменимыми частями профессионального футбола.
На это у Хлои имелись доказательства: шрамы и полный запас ругательств.
На другой стороне площадки мяч вылетел в аут. Она остановилась передохнуть, вытирая лицо краем свитера и закатывая глаза от множественных вспышек фотокамер. Её взгляд скользнул по трибунам, где с голыми торсами сидели мальчишки-болельщики, раскрашенные в цвета Рейна: синий и чёрный. Во время перерыва они пели ей "Ты потеряла то чувство любви" и орали "выходи за меня замуж, Ти-Рекс", обращаясь к ней по её футбольному прозвищу.
Несмотря на самый низкий в лиге рост для центрального нападающего (а на эту позицию обычно выбирались высокие и крепкие игроки) Хлоя, бесспорно была в этой роли лучшей, являясь при этом любимицей толпы.
Болельщикам нравилось, что на поле она была беспощадной, и нравилось, что это никак не отражалось на её манере поведения.
Она пригладила рукой короткие волосы, анализируя текущую игру.
Сегодня её было не остановить, Хлоя видела абсолютно всё, как будто другие игроки двигались в замедленной съёмке. Она уже забила два виртуозных гола противнику – Бостон Брейкерс, сравнивая счёт игры. Ещё один гол, и Хлоя заработает хет-трик – неплохо для соревнований.
Где-то на трибунах помощник главного тренера олимпийской сборной во все глаза наблюдал за игрой. Даже отец Хлои выкроил время между своих постоянных командировок. Он в одиночестве стоял в коридоре рядом с VIP-ложей, сигнализируя ей жестами. Её временный тренер и самый большой поклонник.
Да, сегодня она была в ударе. Правда также уже на пределе.
За последние несколько дней в ней произошли некоторые. . . изменения, словно все её органы чувств обострили восприятие.
Или же она сходила с ума.
Объекты в поле её зрения оставляли за собой светящиеся следы, а звуки она теперь слышала с очень большого расстояния.
Даже сейчас она могла поклясться, что чувствовала запах ролла с тунцом в кармане тренера.
И гигиенической вишневой помады одного из фанатов.
Каждую ночь она просыпалась в поту из-за странных снов, от которых её бросало в дрожь. . .
Свисток судьи прервал все мысли. Мяч в игре. Тревожность забыта. Она столкнулась с Ридикюлем.
– Лови, сука, – крикнула Хлоя, разворачиваясь и уклоняясь от неё.
Она перехватила пасс и, развернув мяч внешней стороной стопы, приготовилась к удару...
Но вдруг споткнулась. Несмотря на шум стадиона, она услышала звонок сотового телефона, звук был настолько громким, что она поморщилась. Ридикюль воспользовалась ситуацией и почти завладела мячом, но Хлоя прямо перед ней отправила мяч пяткой в пасс, к счастью, девушки из её команды находились как раз рядом, чтобы принять удар. Всё произошедшее будет выглядеть частью игровой тактики.
И только её команда поймёт, что что-то не так. Когда бы Хлоя не получала мяч в такой вот близости от гола, она всегда становилась смертоносной – и эгоистичной. Как финишера, её тренировали на самостоятельное забивание в зоне удара.
Её отец любил повторять:
– Ты не передаёшь мяч тем, кто слабее тебя, а они все слабее. Так что пусть пасуют тебе.
Так почему же она смазала удар? Почему услышала этот телефонный звоноксквозь все остальные звуки? Взглянув на отца, она увидела, что он как раз говорил по телефону, меряя коридор шагами. Что, чёрт побери, было важнее, чем игра в чемпионате её единственной дочери? Конечно, у него часто возникали проблемы на работе, но уж если он приезжал на игру, то посвящал ей всё свой внимание.
На другой стороне поля мячом завладеал правая нападающая Брейкерсов. Хлоя могла лишь ждать и надеяться, пока та вёла его через всё поле.
Рёв толпы теперь просто оглушал, скорость соперников нарастала.
И всё-таки, Хлоя каким-то образом смогла услышать голос отца, как если бы он стоял рядом с ней.
– Ликан захвачен? – спросил он.
Ликан? Захвачен? Она не только слышала голос отца, но, что было более странным – могла улавливать кусочки ответов его собеседника. Она различала фоновый шум, будто слушала репортаж из зоны военных действий на CNN, и мужской голос:
– В процессе, сэр. . . не сдаётся без борьбы. . . захватим его. . . Вопрос времени, командующий.
Он назвал отца командующим? Каких это, интересно, войск?
– Каков ущерб? – спросил папа.
–. . . сбросил на нас наш собственный танк, сэр.
Отец провёл рукой по своему коротко стриженному ёжику цвета соли с перцем.
– Я предупреждал, что не стоит преследовать волка без магистра Чейза.
Магистр. Волк. Оборотень. Бросок танка. Какого черта?
Её отец был бывшим военным, а сейчас продавал компьютерные системы для военных объектов.
Дастин Тодд был, в сущности, технарём. Самый чёрствый и лишённый воображения человек на свете. Он просто не был способен говорить о паранормальных вещах, а тем более обсуждать их с каким-то парнем, словно они были фанатами "Подземелий и Драконов".
Ей вдруг стало легче, сама ситуация была нереальной. Разве такое возможно?
– Я всё-таки не понимаю, почему предсказательница настаивает на его поимке, – заметил отец. – В чём тактическая ценность одного оборотня? Она сказала?
Господи, её папа говорил о мифических монстрах и медиумах.
– Нет, сэр. . . уехала, как только мы заложили. . . волк, наконец, сдаётся. Они двигаются в. . . Я свяжусь, чтобы подтвердить захват.
Вероятно, у папы какое-то психическое расстройство.
Может, и у неё тоже. Она ведь не могла на самом деле услышать его. Она теряла рассудок и – что не менее важно – эту игру.
– Ти-Рекс!
Хлоя резко обернулась.Она пропустила передачу, пропустила полное изменение хода игры. А сейчас мяч был у Ридикюля, и она бежала по полю, чтобы передать пас своему бомбардиру...
Прищурившись, Хлоя догнала женщину, одновременно сбивая её с ног подкатом сзади.
– Вот пизда! – завизжала Ридикюль как раз в тот момент, когда раздался свисток судьи.
Запрещённая атака. Желтая карточка. Дерьмо!
Тренер рвал и метал на краю поля; Ридикюль будет бить штрафной одиннадцатиметровый.
Когда женщина установила мяч для удара, Хлоя сказала себе, что прямо сейчас не удастся ничего не сделать с папиным сходом с катушек; всё, что от неё требуется – довести до конца оставшиеся несколько минут этой определяющей будущее игры.
Именно папа научил её фокусироваться, не теряться и видеть ситуацию насквозь, когда страсти вокруг накаляются.
Вратарь перехватила снаряд, запущенный Ридикюлем – уй, как жалко– затем отбила мяч в зону Брейкерс.
Одна из полузащитниц отправила к Хлое "больничный мяч", пас, который, весьма вероятно, приведёт к травме.
Но она бросилась за ним всё равно, Ридикюль сзади дышала ей в спину.
Сучка сделала подкат, отчего Хлоя потеряла мяч и шлёпнулась на задницу. Её лодыжка подвернулась. Ридикюль не смогла удержаться от последнего удара, хорошенько заехав локтём по горлу.
Свистка нет? С трудом поднявшись, Хлоя вскинула руки в жесте "какого хрена?". Счёт равный, до конца игры – 2 минуты – у неё просто нет временина это дерьмо. Толпа завывала, но судья сохранял каменное выражение лица.
Пытаясь отрешиться от ситуации, Хлоя припустила к своей позиции на поле, поморщившись, когда лодыжка начала раздуваться, словно шарик.
Боль она игнорировала, повторяя про себя " замажь её грязью".
На протяжении всей её жизни тренеры отвечали этой фразой на всё подряд, начиная от ссадины на коленке и заканчивая потерей сознания. Это был тренерский вариант для " Улыбайся и терпи, либо я пришлю замену из запасных"
Эти слова стало её девизом по жизни. Плохая тренировка? Замажь её грязью. Поцеловалась бампером в пробке? Замажь грязью. Выражение стало своего рода её оптимистичной фразочкой, после которой она могла стиснуть зубы перед любым препятствием и нарисовать на лице улыбку а-ля "я просто счастлива быть здесь, тренер". В любой ситуации это заставляло её лишь яростнее искать плюсы.
Её спятивший папочка болтался сейчас за пределами области, на которую распространялся эффект "замазывания грязью".
Никаких плюсов не было. Он – вся ей семья в целом мире.
Сконцентрируйся, Хло. Фокус.
Но когда она, наконец, собралась и уже была готова вернуться в игру, с другого конца папиного телефона раздался... рык – самый леденящий звериный рык, какой она только могла себе вообразить. По её вспотевшей коже пробежали мурашки, она качнула головой в сторону отца.
И осталась стоять там, в центре поля, на глазах тысяч зрителей, хватая ртом воздух.
Потому что когда папа услышал этот звук, то улыбнулся...
Удар с пыра прилетел точно ей в лицо, словно артиллерийский снаряд. Её тело взлетело в воздух. Рухнув на спину, она так и осталась лежать в изумлении, наблюдая, как над ней кружатся огни стадиона, в то время как все крики болельщиков стихли.
Замажь всё грязью. Преимущества? Сейчас она обладала полным вниманием отца, его собеседник отключился, и кошмарного волчьего рёва больше не было.
Глава вторая
Новый Орлеан, Луизиана.
Часом ранее
– Я не хочу сказать, что ты не асс в автовождении, – Уилл обратился к сидящей на водительском сидении сумасшедшей трёхтысячелетней валькирии, – но когда спешишь, то, может, езда наоборот– не лучшая идея?
Никс Всегдазнающая ехала со скоростью 40 километров в час в левом ряду по мосту через озеро Пончартрейн. Задом наперёд.
Ей удавалось каким-то образом скользить в потоке автомобилей, но свет фар её измученного Бентли слепил следующих позади водителей.
Ориентировалась она, как он понимал, с помощью зеркал заднего вида и – своего чёртового дара предвидения.
Машины за ней вытянулись в многокилометровую пробку, но она, казалось, этого не замечала. Водители проезжающих мимо машин орали и показывали ей средний палец – до тех пор, пока не встречались взглядом с этой горячей штучкой – Нокнутой Чикс.
Сверхъестественно красивая, но с отсутствующим взглядом и развевающейся гривой спутанных чёрных волос. На её кислотно-розовой футболке большими буквами было написано СУКА.
Ниже маленькими буквами значилось: СЕКСУАЛЬНАЯ УНИКАЛЬНАЯ КРАСОТКА-АНГЕЛОЧЕК.
А на её плече? Живая летучая мышь.
Ясновидящая была чуть более, чем безумна, и порой теряла ощущение времени и реальности.
Вполне понятно, учитывая, что она видела будущее наперёд на много тысяч лет.
Её запястье было перекинуто через руль, по радио пел Джей-Зи.
– Просто смешно, что у такой дорогой машины нет круиз-контроля для задней передачи.
– Так ты хочешь, чтобы я сел за руль?
Она позвонила на его частный номер, узнав цифры, как он полагал, с помощью своего дара, и сказала, что хочет встретиться. Она заставила его поклясться, что он не расскажет об их "рандеву" никому, даже Манро. Уилл уже спросил, почему ей понадобилось его увидеть (ответ: отрешённый взгляд) и что он может для неё сделать (ответ: более отрешённый взгляд).
– Может я позвоню твоим сёстрам? Ты выглядишь чуток усталой, валькирия.
– Я в порядке, – рассеянно отвечала она. – Со мной Бертил.
О. Эта летучая мышь. Уилл решил, что если Нокнутая Чикс хочет ехать задом наперёд и не отвечать на его вопросы, то и чёрт с ней.
Ему больше ничего не оставалось, кроме как наслаждаться поездкой, так что он откинулся на велюровое сиденье, гордый своей невозмутимостью. Хоть он и не любил сюрпризы и ненавидел, когда женщины вынуждали его хранить секреты, сегодня он преодолел своё беспокойство.
Может он, наконец-то – наконец-то – сможет завернуть за угол.
Как раз в этот момент Никс посмотрела на Уилла, моргая от удивления, на её лице читалось «ну и как ты сюда попал, парень?»
Потом её черты озарились:
– Близнецы Горячий и Ещё горячее! – поприветствовала она его. – Или это ты Ещё горячее? Никогда не могла вас различить – оба с раскалёнными золотыми глазами и сказочными чертами лица. Возможно, у одного из вас волосы подлиннее?
Они с Манро ненавидели, когда женщины назвали их Горячим и Ещё горячее, будто они были взаимозаменяемыми винтиками, пусть даже и в шутку.
– Никс. Рад тебя видеть, – сказал он второй раз за вечер.
Во всяком случае, с ней было прикольно. Многие сочтут встречу с ней просто бесценной. Она могла помочь существам Ллора выйти из любого затруднительного положения.
Но сейчас у Уилла не было никакого затруднительного положения. Если только Никс не сможет отправить его обратно во времени или не заставит забыть прошлое, он продолжит бездельничать.
Последние несколько веков они с Манро жили в Бейнроуз, колонии, которую они основали в Новой Шотландии. Уилл был главой этой ветви клана МакРивов, но, чёрт возьми, кто бы не смог выполнять такую работу? Всё, что он делал – это подписывал кучу бумаг. Обычно после того, как их прочитывал Манро.
Заняться было решительно нечем: ни ужасных войн, ни заданий от их короля, так что братья направились на юг, в Луизиану, рассчитывая на смену темпа жизни. Во время Приращения всегда что-нибудь да случалось в такой горячей точке, как Новый Орлеан. Например, встреча с Никс.
Плюс, Уилл уже прошёл через всех доступных нимф на севере, учитывая, что он никогда не спал с одной и той же женщиной дважды.
Обычно по взаимному согласию.
Водитель длинной фуры обогнал Бентли и загудел так громко, что автомобиль завибрировал.
– Смертные, – вздохнула Никс. – Так о чём ты хотел со мной поговорить, Олай-ям?
Он нахмурился от такого убийственного произношения своего имени, но потом ему показалось, что он поймал в её глазах огонёк.
– Зови меня просто МакРив. Что касается встречи, то это ты мне позвонила, помнишь? Я думал, ты хочешь поговорить о Манро.
– Ммм, нет
Неловкое молчание. Ну, пока что прорицателем был здесь он...
– Может, ты хочешь подсказать мне, где он может найти свою подругу?
Найти ту, дарованную самой судьбой – было одним из самых сильных стремлений ликанов, а Никс уже помогла троим членам клана обнаружить и завоевать их подруг (несмотря на все препятствия) всего лишь за время текущего Приращения.
– Ты спрашиваешь о его подруге прежде, чем о своей?
– Манро жаждет свою.
Женщина ему была нужна, чтобы завести детей, которых ему так хотелось. Он ждал отпрысков сильнее, чем мать-наседка.
Его брат уже усыновил двоих подростков-ликанов, которые жили в их доме.
И всё же Манро лучше бы быть осторожным в своих желаниях, ибо старый оракул как-то предсказал, что его проклят, заполучив в подруги "каргу".
– А ты не жаждешь свою? Расскажи всё Никси. Я никому ничего не скажу. Эта ночь – наш маленький секрет.
И будто бы этих слов было ещё недостаточно, чтобы вывести Уилла из себя, поэтому летучая мышь Никс выбрала этот момент, чтобы спуститься к ней на грудь, распластав крылья по ключицам и вцепившись тощими лапками в её футболку.
– Это сложно. – Когда-то он уже думал, что нашёл свою подругу. Каким же он был дураком.
– Не заставляй меня разворачивать машину, волк.
Он приподнял бровь.
– Очень хоррошо. Я завидовал мужчинам, нашедшим своих подруг. Но сейчас я не в том положении. – Он дёрнул свой воротник. Это ещё мягко сказано. Привет, я МакРив, а это мой зверь-оборотень. Привыкай к нему, потому что ты его будешь часто видеть.
Но даже сейчас он не удержался от вопроса:
– Так ты видела мою подругу в будущем?
– Ой! Вот же мой поворот! – с мастерской точностью Никс перестроилась через второй ряд к съезду с магистрали. Они повернули, по-прежнему задом-наперёд, на маленькую просёлочную дорогу.
Прежде чем он смог повторить свой вопрос, Никс спросила:
– Так что ты собираешься надеть на апокалипсис? Я думаю, что-то блестящее и ошеломляющее.
– Апокалипсис?
– Мы все должны объединиться, враги и союзники, боги и люди. Или онипобедят.
– И кто эти " они", валькирия?
– Мориор. Приносящие смерть. К тому времени, как я смогу их увидеть, будет уже слишком поздно.
Звучит зловеще.
– Ты не можешь вот так вот менять цену.
– Я только что это сделала, недотёпа!
– МакРив!
– Где? – ахнула она, бросив взгляд на обочину дороги. Она резко дёрнула руль, прежде чем выровнять машину. Они заработали очередной протяжный гудок.
– Никс, ответь мне
Она снова повернулась к нему, отмахиваясь от его вопроса:
– Скажем так: иди перекури, если есть что.
Уилл попытался должным образом озаботиться грядущим апокалипсисом. Но если ты уже прожил так же долго – и так же хреново – как он, то надвигающиеся сценарии конца света в конце концов теряют свою остроту.
Лицо Никс оживилось:
– Наш поворот.
Он, наконец, повернулся на сиденье, чтобы взглянуть через плечо. Это была грунтовая дорога, заросшая банановыми деревьями и кустами кудзу. И пока они всё глубже вторгались в эту мрачную, покрытую туманом болотистую землю, Уилл снова пожалел Бэнтли.
Забуксовав – задом-наперёд – уже в четвертый раз, Никс заехала на небольшую поляну и припарковалась.
– Ой, мы приехали слишком рано.
– Рано для чего? – Она хотела ему что-то показать здесь? – Где мы?
– В нашем месте назначения. Считай, что это отправная точка.
– Почему? Я должен отправиться куда-то ещё? – спросил он, чувствуя, как поднимаются волосы у него на загривке. Угроза? Он ничего не чуял, и его Инстинкт оставался спокойным
С другой стороны, последние дни он был спокоен всё время.
В любом случае, Никс предвидела бы любые неприятности, а ведь она специально привезла его сюда.
Она повернулась к нему, демонстрируя весть свой сумасшедший вид. Из-за расположения летучей мыши на футболке казалось, что это Бертил – СЕКСУАЛЬНАЯ УНИКАЛЬНАЯ КРАСОТКА-АНГЕЛОЧЕК.
Никс была так прекрасна и так...разбита.
– Давай посекретничаем, только ты и я. Расслабься, разве ты мне не доверяешь? – игриво спросила она.
– Без шуток, Валькирия. Есть немногие в Ллоре, кому я доверяю, и ты – одна из них. – Она проверенный и надёжный союзник клана.
– Как мило, Алломиум...
– МакРив, Никс. – Оттого, что ей можно было доверять, она не переставала быть занозой в заднице. – Ты можешь называть меня МакРив? Или волк, или придурок, но только не по имени? Теперь давай вернёмся к моей подруге. Когда я её найду?
– Раньше, чем Манро свою.
– Это мне ни о чём не говорит. Речь идёт о десятилетиях, веках?
– Как невежливо с моей стороны: выдать тебе всё, в то время как ты не выдаёшь ничего.
Она наклонилась к нему ближе.
– Смотри мне в глаза. Дай мне увидеть твою историю.
Историю? Значит, не только предвидение?
– Я не знаю об этом...
– Руэлла внесла свою лепту, – мягко произнесла она. – Но это я уже знала.
Он отдернул голову
– И что же ты слышала? – Среди старших членов клана оборотней ходили сплетни о его позорном времени, проведённом с суккубом.
Если и другие фракции узнали об этом?
– Не слышала, волк. Видела...
Он сглотнул. Могла ли Никс видеть, что он уничтожил большую часть своей семьи, поддавшись паразиту? Могла ли валькирия видеть, что Руэлла, похоже, всё ещё контролирует его разум и тело даже из могилы?
Эта сука вонзила в него свои когти, когда он ещё не достиг и двухзначного возраста. И с тех пор я так или иначе чувствую их в себе.
Она разрушила мальчика, которым он был, и извратила мужчину, которым он стал. Никс смотрела на него с жалостью, и он знал, что она могла видеть. Боги, он ненавиделжалостливые взгляды! Он их столько уже получил в своей несчастной жизни! Неужели он настолько жалок? Только потому, что я ненавижу себя и не могу контролировать своего зверя?
– Да, волк, я вижу всё. И под «всё» я подразумеваю " кое-что".
На его верхней губе выступили капельки пота.
– Что нимфы говорят о тебе? Я помню! Ты "хороший и облажавшийся", "тёмный и искорёженный". Но они не знают почему.
Он числился у них в списке "пока не сыграла в ящик" – среди тех, с кем нужно переспать до конца жизни, зная, что секс с ним не будет ванильным.
Он не мог дать ничего, крометемноты и искорёженности.
Внезапно ему стало трудно дышать, словно какая-то тяжесть сдавила грудь. Словно его грудь сдавила Руэлла.
Ему хотелось оказаться подальше от прорицательницы, от этой машины, этого болота и этого чёртова штата. Его недавняя беспечность исчезла. Может, пришло время вернуться на север.
– А потом, словно бы одной Руэллы оказалось недостаточно, – медленно продолжала Никс, – тебе пришлось выдержать пытки доктора Диксон.
Уилл замер. Он не знал этого человека.
– Никогда не слышал о докторе Диксон.
– О сумасшедшей смертной учёной? Из тюрьмы на острове Ордера?
На его непонимающий взгляд она ответила:
– Неужели ты не помнишь все эти эксперименты, которые она проводила над тобой, когда ты попал в плен к людям? Электрический ток, побои, испытание оружия, вивисекция? Как ты мог забыть, как она вскрыла твою грудную клетку и вырезала твоё ещё бьющееся сердце? Она сияла гордостью, показывая его тебе. Конечно, она лишь исполняла приказ Уэбба, но, кажется, и сама испытывала к тебе больной интерес.
Волосы у него на загривке встали дыбом.
– Никс, этого со мной никогда не случалось. Я никогда не встречал эту Диксон или кого-то по имени Вэбб.
Валькирия выглядела озадаченной.
– Ты не помнишь, как тебя подстрелили электричеством, а затем неделями держали в клетке, словно животное? После разрушения тюрьмы, когда ад и смерть были повсюду, ты возглавил перевёртышей Вертаса, спасая их от массового истребления! Это одна из причин, по которой тебя туда отправила мудрая женщина.
– Ты меня пугаешь, валькирия.
– Ой. – Она нахмурилась, гладя летучую мышь. – Должно быть, я перепутала будущее с прошлым. – Она пожала плечами. – Бывает.
– Будущее? – Он сглотнул. – Ты говоришь, что всё это случитсясо мной?
– Да, волк. – Лицо Никс превратилось в ледяную маску. – А всё потому, что тебя предала прорицательница.
Вокруг машины вспыхнули прожекторы, временно его ослепив. Внезапно они оказались окружены – вооружёнными смертными.
– Как? Я ничего не учуял! Что, чёрт возьми, происходит, Никс?
– Ты должен заново сломать эту кость. – Она буднично указала на всёего тело. – Она неправильно срослась.
Глава третья
Пришло время разобраться с кое-каким сумаcшествием.
Вскоре после окончания игры Хлоя была уже дома – в особняке за пределами Сиэтла, в котором они жили с отцом. Надеясь поймать его прежде, чем он уедет, она рано ушла с вечеринки, организованной её командой. Следующая тренировка Рейн состоится только через несколько месяцев. Что она будет делать без своих подруг по команде так долго?
Ах, да, выяснит что с ней происходит, выздоровеет и, будем надеяться, попробует свои силы на олимпийских играх.
Приняв душ и зафиксировав лодыжку в часто используемом ортезе, она прохромала из своей комнаты, обходя кучу спортивного снаряжения: сноуборд, баскетбольный мяч, ракетка для софтбола – память о тех видах спорта, которые так и не могли поколебать её преданности футболу.
На лестничной площадке она миновала стену, на которой отец гордо вывесил в рамках её футбольные майки, затем пропрыгала вниз по лестнице.
В его кабинете горела одна только настольная лампа, остальная часть комнаты оставалось тёмной. Сам он складывал документы из шкафа в свою сумку.
– Уезжаешь из города? – спросила она, упав в кресло. График его командировок был одной из причин, по которой она в двадцать четыре года всё еще жила дома. Они отлично ладили вместе, а размеры дома прекрасно помогали им уживаться. Кроме того, у неё не было ни бойфренда, ни кого-либо подходящего на эту роль.
Папа кивнул:
– Через тридцать минут.
Для нового захвата?Она перевела взгляд на стену «эго», которая была увешана её дипломами из школы и колледжа и его многочисленными благодарностями.
– У тебя есть хоть какое-то объяснение тому, что сегодня произошло на поле, Хло?
Она вновь повернулась к нему. Как это объяснить? Либо ты сошёл с ума...
Либо я.
По крайней мере, для её странностей есть объяснения. Она решила, что её супер-чувствительность была физической, а значит и причина должна быть физиологическая. Может, у неё появилась опухоль головного мозга, которая обострила её восприятие! Как в том фильме с Траволта.
Её мама умерла от рака вскоре после рождения Хлои. Передавалась ли "Эта страшная буква "Р" по наследству? Папа, должно быть, в это верил и настаивал, чтобы Хлоя регулярно сдавала анализ крови.
По нескольким фотографиям, на которых была запечатлена мама, она знала, что унаследовала внешность Фьоры Тодд.. Каковы шансы, что Хлое досталось нечто большее, чем Фьорины рыжие волосы и странные карие глаза?
– Поговори со мной, Хло.
Хотя папа никогда не выглядел на свой возраст – был стройнее большинства тридцатипятилетних – сегодня он казался измождённым, словно на него давил каждый год из прожитых им пятидесяти пяти. Несмотря на его возраст и седину в волосах, подруги по команде считали его горячим парнем благодаря чётким чертам лица и мускулистому телосложению. Что было слишком неприличным, даже чтобы думать об этом.
– Это трудно объяснить, пап. – Она посмотрела на "колыбель Ньютона", стоявшую на столе, вспоминая, видела ли она хоть раз, чтобы шарики двигались.
