Текст книги "Мастер (ЛП)"

Автор книги: Кресли Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)

Глава 14

Следующие два часа я пребывала в смятении, и мутило меня всё сильнее. Утром я ещё была пьяной, а теперь похмелье врезалось в меня с силой локомотива.

Я колотила в дверь и кричала:

– Мне плохо, Севастьянов! Мне нужна таблетка.

Он не пришёл. Мне оставалось только свернуться калачиком, чувствуя, как выворачивается желудок. Я как раз копила силы, чтобы заступить на пост в туалете, как дверь распахнулась.

Севастьянов сказал:

– Он здесь.

Я села в кровати, и комната немедленно начала вращаться. Пришлось прилечь.

– Мне плохо.

– Ах-ха. Конечно. Прямо когда врач приехал? Как удачно, что мы можем его попросить взглянуть на другое твоё недомогание.

Схватив за руку, он заставил меня встать.

Я покачнулась.

– Севастьянов...

Он взглянул на моё лицо и скривился.

– Чёрт, – он отпустил меня, – иди.

Я бегом помчалась в туалет и упала на колени как раз когда меня начало рвать. Ублюдок стоял прямо за спиной, прислонившись к дверному косяку.

– Уходи!

Запах шампанского вызывал новые приступы, казалось, из меня вышло обратно несколько бутылок.

Наконец, он ушёл.

Я опустошала желудок, пока не оказалась измучена вконец. Кое-как поднявшись на ноги, я спустила воду. Воспользовалась его зубной щёткой, которую потом выбросила. Я чувствовала себя грязной и никак не могла избавиться от этого тошнотворного запаха шампанского.

Если залезу под душ, то смогу уснуть прямо под струями воды? Надо там поспать.

Я бросила полотенце на пол, включила душ, а потом уселась, подтянув колени к груди. Это сработало! Мутить стало гораздо меньше по мере того, как меня окутывал сон. Прислонившись головой к стене, я вырубилась...

– Что ты, чёрт возьми, делаешь?

Моргая, я смотрела на Севастьянова. Сколько я проспала? Он был в ярости, впрочем, как обычно.

Выключив воду, он рывком вытащил меня из душа. Грубо вытер, затем облачил в другую футболку.

– Покончим с этим, и потом делай что хочешь.

– Теперь доволен? – спросила я, когда врач ушёл.

Я разрешила "лучшему гинекологу для богачей" в Майями сделать мне контрацептивный укол и поставить спираль, препятствующую оплодотворению. Это русский придумал? Офигенная степень паранойи.

Он удобно устроился на диване в гостиной. Несмотря на вероятность дождя, он открыл все окна и двери.

– Доволен? Нет. Удовлетворён, что твой план не сработал? Da.

Угнетало одно то, что меня осматривал какой-то незнакомый мужик, но Севастьянов всё это время оставался в комнате! Он был там, когда врач говорил, например "определённо могла произойти овуляция", "у кого-то явно была бурная ночь" и "узкая шейка, будет больно".

То, что Севастьянов всё это слышал, было куда хуже, чем боль от вмешательства. И в довершение всего, эти двое после процедуры ушли пошептаться. О моём теле!

Я протянула руку.

– Верни мой телефон. Хотела бы я сказать, что было приятно познакомиться.

– Тебе так просто не уйти. Я минимизировал ущерб, но тебе придётся заплатить за свои делишки. Останешься здесь, пока я не решу, что с тобой делать.

– Ты не можешь так просто меня здесь держать!

– Вот увидишь. Такая лживая девочка вроде тебя должна понять, что не надо связываться с опасными мужчинами вроде меня.

– Знаешь что? Оставь телефон себе на память, – я схватила сумочку, жакет, туфли, устремилась к двери и распахнула её.

В коридоре Василий разговаривал с двумя мужчинами в костюмах, под которыми выделялись кобуры.

Хотя я ожидала, что они меня остановят, но всё равно дотянулась до кнопки вызова лифта, безостановочно на неё нажимая.

Ничего не происходило. Я нажала снова. Тогда я начала подозревать, что для вызова лифта на этот этаж требовался ключ. Я толкнула дверь, ведущую на лестницу. Заперто?

На ломаном английском Василий сказал:

– Не уходить.

Ещё двое замерли, как статуи. Здесь мне не помогут.

Я прошагала обратно к Севастьянову.

– Ты не можешь так поступить!

– Почему же нет?

Я быстро подошла к одному из стационарных телефонов, находящихся в номере, и нажала девятку, чтобы выйти на внешнюю линию.

– Я звоню в агентство. Энтони этого не допустит!

– Ни один из телефонов не соединяет с номерами вне отеля. Нет ни вай-фая, ни интернета. Для тебя нет ни одного способа связи. О, Энтони? Вряд ли можно было продать твоё тело быстрее, чем это сделал он.

– En serio?! Hijo de puta cabrón! – я ущипнула свою бровь, – я придумаю, как вырваться отсюда. Если только ты не собираешься круглосуточно держать меня на цепи.

Он замер.

– Не забывай, что у меня есть мотив – и намерение – связать тебя на моей кровати.

Атрибуты его сценария.

– Что заставит тебя поверить, что я не пыталась тебя обмануть? Я бы никогда не забеременела от такого как ты. И уж точно не стала бы затевать такое. И я никогда не строила планов, как бы заполучить чужие деньги! – Самой себе я пробормотала «этого не происходит». – Я стала шагать из стороны в сторону. – Слушай, тебе надо кое-что про меня понять.

Он откинулся на спинку дивана.

– Жду не дождусь.

– Я никогда раньше не пила столько шампанского и не знала, что это так на меня подействует. Не помню, что имен я тебе говорила, но уж точно не упоминала, что предохраняюсь.

– И почему ты не предохранялась?

Я остановилась, решив открыть часть правды.

– У меня давно не было секса. Ты был моим первым клиентом.

– Если ты хочешь, чтобы я поверил в то, что ты новенькая, не надо было вести себя как профессионалка. Когда ты раздвинула передо мной ноги, мурлыкая "как тебе разнообразие сейчас, querido?" я начал беспокоиться, достаточно ли у меня самого опыта, чтобы сравниться с такой эскортницей, как ты.

– Ты был моим первым! Спроси Иванну! Она подтвердит. Она послала меня вместо себя, потому что заполучила аллергию на ботокс, а мне нужны были деньги. Я почти решилась уйти.

Он горько усмехнулся.

– Ты имеешь в виду первый клиент – в Майями? В твоём агентстве мне сказали, что ты профи из Тампы! Это не говоря о том, что прежде чем я тебя выкупил, Энтони расписал очередь твоих заказов до бесконечности.

– Ты не можешь меня купить, я никогда не продавалась! – С моих губ полились испанские ругательства – все, какие я знала. – Если ты не хотел попасться, то зачем в меня кончал? Почему сам не предохранялся?

– Я хотел обойтись без барьеров. И обсудил с тобой это заранее! Я должен был заподозрить неладное, когда ты не попыталась взять за это дополнительную плату!

Вспыхнув, я сжала кулаки.

– Что нужно, чтобы ты прозрел?

– Твоё имя.

Я со свистом втянула воздух.

– Jamás. – Никогда.

– Тогда будешь сидеть здесь.

– Сколько?

– В моём окружении тех, кто пытается украсть деньги у других, жестоко наказывают.

В моём тоже. По крайней мере, так произошло с Джулией.

– Останешься до тех пор, пока я не решу, что ты сполна заплатила за свою жадность.

Скорее всего, Севастьянов устанет от меня уже завтра, максимум через пару дней. Ощущение новизны пройдёт. Но даже если нет, моё заключение продлится самое большее ещё десять дней. Потом он уедет обратно в Россию.

Хорошая мина при плохой игре, Кэт. К преимуществам можно отнести то, что здесь я буду защищена от Эдварда лучше, чем где бы то ни было. Теперь, когда я застряла в Майами до самого Нового года, этот небоскрёб стал мне казаться настоящим бастионом.

Никогда бы не подумала, что пребывание с русским бандитом и его вооружённой охраной станет моим безопасным прибежищем. Более того, я буду жить в самом дорогом номере в Майями. Никаких жутких слизняков, чешущих яйца, пялясь при этом на меня. Никаких консервированных супов, протекающих крыш и грубых простыней из секонд-хенда.

Больше всего на свете я боялась влюбиться в Севастьянова из-за самого лучшего секса. Сейчас, когда он явил свою настоящую сторону, это перестаёт быть проблемой.

Я прищурилась, глядя на него, и подумала «О, нет, Ruso! Только не бросай меня в терновый куст!»

Я решила, что отдохну здесь – скоротаю время и подзаряжу батарейки. Проблема имела решение, всё к тому и шло. А значит, я с этим справлюсь.

– Похоже, мне никуда не деться, – беспечно сказала я.

Такая перемена в моём поведении заставила его нахмуриться. Севастьянов только что заполучил "заключённую" и сам остался в дураках.

Глава 15

Я сидела в своей новой комнате – смежной с его спальней – пытаясь припомнить больше подробностей. Какой бы пьяной я ни была, не могла я сказать ему, чтобы он в меня кончил; может, он всё это придумал, чтобы оправдаться?

Прямо перед тем, как говно полетело в вентилятор, он обиделся, что у меня нашлись свои дела, предполагая, что я собираюсь встретиться с другим мужчиной. И вдруг, ни с того ни с сего, Севастьянов придумал причину, чтобы оставить меня навсегда? Qué coincidencia.

Но вспомнить прошедшую ночь не получалось, а все попытки лишь приводили к головной боли. Хоть меня больше не мутило, чувствовала я себя отвратительно, кровь стучала в висках.

Кровать с большим числом подушек казалась одним большим облаком, число нитей в простынях стремилось к бесконечности. Я легла на спину и повыше натянула мягкое одеяло, наблюдая за океаном сквозь панорамное окно. Через несколько минут я уже спала.

Мне снилось, что я лежу у бассейна, а полуприкрытые глаза Севастьянова наблюдают, как моя кожа покрывается загаром.

Проснулась я на его голой груди, закинув одну ногу ему на бедро. Уставившись на воду, но лежал, напрягшись, заведя обе руки за голову. Это напомнило мне нашу первую ночь, когда он вытянул руки вдоль спинки дивана, только бы не коснуться меня.

Солнце уже садилось. Неужели я проспала целый день? Я нерешительно привстала. Голова не болит? И живот тоже нет? Я вытянула руки за голову.

Он тоже сдвинулся, прислонившись к спинке кровати.

– Ты проспала несколько часов.

Объясняя ему, как ребёнку, я сообщила:

– Это потому, что я отходила от жесточайшей попойки. А оказалась я в этом состоянии потому, что ты всё подливал и подливал мне шампанское. Я доверилась взрослому спутнику и пустилась во все тяжкие, а в следующий момент оказалась не с той стороны гинекологического зеркала, пока в меня впихивали спираль – и это после того, как мне сообщили, что я теперь узница.

– Забавно, что ты назвала меня взрослым спутником. Доктор сказал, что тебе едва исполнилось двадцать.

– А я и не говорила, что мне двадцать шесть.

– Ты выглядишь очень молодо, но твоя самоуверенность заставляет меня верить, что ты старше. – Он сжал переносицу. – Скажи хотя бы, что тебе уже можно в этой стране законно употреблять спиртное.

– Расслабься, старичок. В тюрьму за спаивание тебя не отправят – только за всё остальное.

– Тебе двадцать два, не так ли? Когда мне было двадцать два, ты была тринадцатилетней.

– Твои проблемы. – Затем я нахмурилась. – Почему ты лежишь в моей кровати?

Другую тему он не стал развивать.

– Потому что могу.

– И поэтому ты притянул меня к себе?

– Я не притягивал. Ты сама придвинулась, обняв меня, потому что привыкла спать рядом со своим партнёром.

Как скажешь.

– Ты закинул руки за голову, потому что боролся с искушением погладить мои волосы, ведь так? Хм… Тебе нравится гладить мои волосы.

Он не ответил.

– Спорим, ты вспоминал нашу ночь, и это вскружило тебе голову. Что только доказывает мою теорию.

Он прищурился.

– Какую теорию?

– Что я нравлюсь тебе больше, чем ты мне. Ты предпочтёшь меня похитить, нежели отпустить. – Я снова вытянулась. – А кормить будут во время отсидки? Я просто умираю, как есть хочу. Даже в тюрьме меня бы дважды покормили, выделив отдельные нары.

Мрачно на меня посмотрев, он снял трубку и вызвал обслуживание номеров.

– Что ты хочешь?

Перегнувшись через него, я выхватила трубку, наслаждаясь шокированным выражением его лица.

– Hablas español? – спросила я женщину.

– Si.

Я мысленно изобразила дьявольскую усмешку.

– Мне нужны пиццы. Шесть штук. Больших. Макароны с сыром. Суп из лобстера и всё, что ещё у вас есть из лобстера. Вообще-то, лобстера, выложенного на лобстере. Хочу "колу". Не диетическую, нормальную. В стеклянных бутылках, если сможете их раздобыть. Также, если принесёте десять кубинских полуночных сэндвичей с дополнительной порцией солёных огурчиков, мистер Севастьянов наградит вас щедрыми чаевыми. Пожалуйста, включите эти чаевые в общий счёт. Замечательно. Большое спасибо! – когда я повесила трубку, мой желудок с готовностью заурчал.

– Думаю, ты всегда спишь днём, – съехидничал Севастьянов. – Издержки профессии.

Я вздохнула.

– Ты всё думаешь, что что-то обо мне знаешь. Но всякий раз ошибаешься так, что я просто диву даюсь.

– Например?

Обманутую наследницу обвиняют в обмане другого!

– Ты мне никогда не поверишь. Рассмеёшься в лицо. Но однажды, когда всё это забудется, я пришлю тебе открытку – со списком. И когда ты всё проверишь, то сгоришь от стыда.

Он открыл рот для ответа, так что я быстро встала и ушла в ванную.

Размерами ванная была больше моей квартирки. Во время пребывания в башне Севастьянова я буду наслаждаться бесплатными туалетными принадлежностями, неограниченной горячей водой и всеми полотенцами, какими только пожелаю воспользоваться. Никаких походов в прачечную. Настоящая жизнь!

Стянув волосы в узел на макушке, я умылась. Почистила зубы очередной гостевой щёткой.

На обратном пути, проходя мимо него, я даже не удосужилась заговорить. Не зная, чем заняться в ожидании прибытия моего изысканного пиршества, я взяла к бассейну, который теперь был моим тюремным двориком, один из его бизнес-журналов. Я растянулась на диване прямо под обогревателем.

Я заметила, что везде было убрано – кем-то, кто не являлся мной. Хотя бы раз! Что там про золотую клетку?

Услышав звонок, я помчалась внутрь, не заботясь о том, как выгляжу. Три официанта вкатывали в гостиную нагруженные тележки. Эти парни прилагали отчаянные усилия не пялиться на мою грудь под футболкой.

Севастьянов надел рубашку. Кинул на мою грудь хмурый взгляд, затем сказал:

– Что это?

– Ты не уточнил, что я должна заказать. А потом, нам ведь надо накормить наших телохранителей? Они смогут съесть всё, что останется после меня. Если что-то вообще останется.

Как только все тарелки были расставлены и официанты удалились, Севастьянов сказал:

– Это просто смешно.

– Раз уж я теряю в деньгах, ужин будет моим утешительным призом. Неужели ты пожалеешь для меня один незначительный щедрый ужин, раз уж нарушил все мои планы по зарабатыванию миллионов? Миллионов! – я театрально закусила кулак.

– Думаешь, это смешно?

– Когда-нибудь ты начнёшь воспринимать юмор так, как это делаю я. Надеюсь, что окажусь поблизости, чтобы увидеть выражение твоего лица, – я принялась искать свой сэндвич. – А, вот он!

Он нехотя спросил:

– Что это?

Я понюхала.

– Medianoche. – Полуночный сэндвич. – Поедается после вечеринок.

Он достал ещё один, попробовал.

– Вкусно, – откусил еще кусок.

Я попробовала свой. Не так вкусно, как готовлю я, но сойдёт.

– Чур, всё, что с лобстером – моё!

Схватив "Колу", я открыла бутылку. С едой и напитком в руке я направилась к бассейну.

Он может держать меня здесь в качестве пленницы – ха! – но это не означает, что я буду проводить всё время с ним. Я вернулась на диван, чтобы поесть.

За едой я пришла к заключению, что должна ценить этот барьер, воздвигшийся между русским и мной. Он нравился мне до такой степени, что я могла выкинуть какую-нибудь глупость, например, действительно довериться ему. Я могла бы подумать, что раз он связан с мафией, то мог бы помочь мне решить проблемы с законом – и никогда бы не осудил за пролитую мною кровь. Теперь же я понимала, что он, скорее всего, использовал бы мою щекотливую ситуацию для собственных манипуляций.

Поведение Севастьянова подтверждало, что в мужчинах я совершенно не разбираюсь. Стоит мне что-то почувствовать к парню, как он наверняка окажется в розыске ФБР, а мне придётся уносить ноги. Это было так же неопровержимо, как научный факт.

Всё к лучшему.

Покончив с едой, я откинулась на спину и закрыла глаза. Перебирая воспоминания о прошлой ночи, я припоминала всё новые подробности наших разговоров. В обсуждении секс-секретов я сообщила ему, что никогда не выполняла "глубокую глотку" и не занималась анальным сексом, хотя нередко фантазировала и о том, и о другом.

Он же признался, что лишился девственности уже в довольно взрослом возрасте – он был даже старше, чем я сейчас. Сказал, что ни разу не занимался сексом без презерватива, но часто задумывался, на что это будет похоже. Он также признался, что фантазировал, как партнёрша будет глотать его сперму, от чего по мне пробежала дрожь (тогда и сейчас). Неудивительно, что его так завело моё упоминание о мастурбации в начале вечера.

Он сказал что-то ещё об оральном сексе, что просто снесло мне крышу. Это было...

Севастьянов никогда не делал этого сам!

– Зачем бы? – спросил он. – Мне было всегда плевать на чужое удовольствие. Но я готов восполнить этот пробел. Вообще-то, я должен с тобой кое-что обсудить. Пойдём в гостиную.

Значит вот как мы подошли к тому разговору. Отличный манёвр, Ruso.

У меня глаза округлились. Ночью он делал мне куннилингус, целых три невероятных раза! Я откинулась на диван, вспоминая самый первый.

Он уткнулся в мои бёдра, разводя их в стороны, оставляя сочные поцелуи всё выше и выше. Прямо перед тем, как он лизнул меня в первый раз, в его взгляде зажглось любопытство. Впервые ощутив вкус, он крепко зажмурился. Я всхлипнула, а он пробормотал про себя:

– Никогда не смогу насытиться, – и потом с жадностью приступил к делу. Тыкаясь членом в диван, он рычал, распространяя вибрацию на мой чувствительный клитор. Я кончила, бесстыдно толкаясь в его рот. Потом я попыталась его оттолкнуть, но он перехватил мои запястья. Издав низкий стон, он слизал мой оргазм до последней капли.

Мои щёки порозовели от воспоминаний о своей бешеной реакции. Я толкнула его в грудь, чтобы он лёг на спину, затем завладела его членом. Я лизала повсюду, посасывая его яйца, стонала, пока он бормотал «блядь, блядь» снова и снова.

– Прими моё семя! Выпей всё, lapochka! – кричал он.

Мы смотрели друг другу в глаза, пока я глотала толчок за толчком. Когда извергаться он перестал, я рукой попыталась выдавить ещё немножко.

– No más? – надула я губки, пока он ловил ртом воздух. Максимо шокадо.

– Наяву лучше, чем в мечтах, – заявил он, переводя дух. – Через пару минут мы продолжим. Ты делаешь меня ненасытным.

Я вспомнила, как неспешно целовала его член, пока он снова быстро твердел. Он толкнул меня в кресло, нависнув сверху. Установил член у меня между ног, потирая клитор своей твёрдой плотью.

Я неумолимо приближалась к полной забастовке на фабрике, не волнуясь и не думая ни о чём, кроме оргазма.

Моя голова откинулась, а он сказал:

– Хочу трахать тебя именно так. Со мной всё обсуждается.

Выгнув спину, я молила о его члене, упрашивая, чтобы он вошёл в меня.

О, он вошёл. Без презерватива.

Я вспомнила удивление в его голосе:

– Твоя киска, – толчок, – такая, – толчок, – горячая! – Когда я застонала, он добавил, – мне нравится трахать маленькую печь.

Значит, вот как всё случилось. Да, стоило ему сразу сказать, что я не принимаю таблетки. Но за отсутствием опыта я просто забыла. Честно говоря, о чём-то подобном я говорила лишь однажды, и было мне тогда семнадцать лет.

Севастьянов усадил меня, чтобы обсудить дальнейшие действия, но я была тупой и пьяной – не только из-за шампанского, но и, главным образом, из-за секса. Я только и думала о том, получится ли ему отсосать, не обращая внимания больше ни на что.

Океанский бриз трепал мои волосы и сквозь футболку ласкал торчащие соски. Словно по команде, я немедленно вспомнила, как лизал их рот Севастьянова. Разве я могу по-прежнему желать человека, который обращается со мной, как с пленницей? Наверное, у меня скоро овуляция, поэтому я просто горю.

Пойду снова приму душ – и расслаблюсь вручную. Пока я шла в комнату, при каждом шаге моя грудь тёрлась о футболку, материал скользил по тугим вершинкам.

Он по-прежнему сидел на диванчике. Склонившись над столиком, просматривал бумаги. Когда я вошла, он замер, ничего не говоря.

От одного взгляда на его великолепное лицо моё дыхание сбилось. Я, словно во сне, поплелась мимо него. То, что он увидел на моём лице, заставило его напрячься и раздуть ноздри.

Я смотрела в сторону, не в силах встречаться с ним взглядом.

Мрачная усмешка.

– Ну и кто теперь вспоминает, чем мы занимались? От этого ты потекла так же сильно, каким сильным был мой стояк. Но предупреждаю тебя, малышка, не смей себя удовлетворять – даже думая обо мне – иначе последствия будут серьёзными.

Думая о нём! Ну и наглость!

– Если ты со мной, то должна соблюдать два правила. Не лгать и не прикасаться к себе. Если только я этого не прикажу для собственного удовольствия.

Я крутанулась на месте.

– Вот это эго! Откуда ты знаешь, что я не думала о другом мужчине? О своём партнёре? Также, имей в виду, что каждый, кто пытался мне «приказывать», потерпел унизительное поражение, – я оставила его, направляясь в свою комнату.

Встав под душ, я продолжала думать о нём. Он был прав: если я кончу, то думая о нём. Ну уж нет! Стараясь не обращать внимания на зуд в некоторых частях тела, я вымылась и высушила волосы.

Стащив очередную футболку, я забралась в кровать и включила телевизор. Я не смотрела его уже целую вечность, но почти не замечала происходящего на экране, вновь вернувшись к воспоминаниям о прошедшей ночи.

Как он откинул назад голову и взревел, кончая в меня.

Манящий запах его спермы.

То, как собственнически он лизал мою киску, словно лакомство, которое у него собирались забрать.

Ругнувшись, я сдалась на волю похоти, задрала футболку и опустила руку вниз. Уже выгнувшись под пальцами, услышала:

– Ты действительно горишь, правда?