Текст книги "Мастер (ЛП)"
Автор книги: Кресли Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
Глава 32
Вечером перед уходом, я поцеловала Максима, и он, сонно моргая, открыл глаза.
Занявшись любовью дважды, мы заказали еду в номер, а потом снова заснули. Я встала и успела одеться ещё до его пробуждения.
Джесс и Натали сказали мне прийти к трём часам, чтобы сделать причёску и макияж вместе со всеми подружками невесты. Но даже после вчерашнего вечера мне не хотелось показаться навязчивой. Однако сейчас было уже почти пять, и я решила, что уже можно пойти проверить, не нужна ли Джесс в последнюю минуту какая-нибудь помощь.
Максим оглядел меня с ног до головы.
Волосы я собрала в высокий свободный пучок, а вокруг шеи застегнула жемчужное ожерелье. Мочки ушей украшали такие же жемчужные серьги. Макияж был минимальным. На фоне моего невероятного платья глаза казались янтарными, так что я подчеркнула их цвет мягкими коричневыми тенями.
Интересно, что он скажет о платье?
– Ну?
Когда дизайнер только предложил жёлтый цвет, чтобы подчеркнуть мой загар и цвет глаз, я наморщила нос, полагая, что для свадьбы нужно будет подобрать что-то более консервативное. Но, примерив это простое облегающее платье без рукавов, я просто влюбилась.
Взгляд Максима потеплел, рот приоткрылся.
– Ты... само совершенство, solnyshko.
Видя его реакцию и помня о его прошлом, я порадовалась, что выбрала такой яркий и смелый цвет.
Он посмотрел мне в глаза.
– И ты – моя.
Я сглотнула. Прошлой ночью он говорил именно то, что имел в виду.
Только я начала волноваться, как он добавил:
– Дайте мне десять минут, мисс Марин. – Мисс. – Я быстро приму душ, и мы спустимся.
– Я подумала, что стоит проведать Натали и Джесс, и узнать, не нужна ли им моя помощь.
Его тело мгновенно напряглось.
– Ты... ты избегаешь меня после того, что я тебе рассказал?
Я наклонилась, чтобы взять в ладони его лицо.
– Нет. – Поцеловала быстро, сильно. – Мне сказали быть там ещё два часа назад, но я решила подождать. А потом стала волноваться, справится ли Джесс сегодня с организацией. Надо убедиться, что у Натали есть помощница. После всего пережитого она заслуживает самую фантастическую свадьбу на свете.
– А, понятно. – Он закинул руки за голову, и во мне сразу же проснулся аппетит. – Рад, что ты с ними поладила. Иди. Я скоро приду.
Выйдя из отеля, я направилась к павильону. Доносившийся смех привёл меня в гостиную, оккупированную подружками невесты. Комната была полна народу. Обогнув толпу из гостий, парикмахеров, визажистов, фотографов и видеооператора, я, наконец, смогла увидеть Натали. У меня челюсть отвисла.
Длинное платье цвета слоновой кости явилось, должно быть, прямиком из сказки. Юбка у этого эффектного произведения искусства с открытой спиной была выполнена из струящегося шёлкового шифона с лёгким розовым оттенком, подсвечивающим белую кожу невесты. Длинные рыжие волосы были уложены в высокую свободную причёску и украшены капельками жемчуга, вьющиеся локоны обрамляли улыбающееся лицо.
Я не сдержала восклицания:
– Dios mío, tan guapa! Ты прекрасна!
Она покраснела и махнула мне рукой.
– Кто бы говорил – тебе стоит чаще носить такой цвет! Я бы тебя обняла, но Джесс запретила мне прикасаться к любому, у кого на лице макияж. Или следовать за блестящими штучками. Или потеть.
– Могу я что-нибудь для тебя сделать?
– Всё в порядке, пока Джезабель не застала меня за едой.
И тут я увидела Джесс. На ней было такое же розовое платье, как и у других подружек невесты, только её вырез был достаточно глубоким, чтобы открыть ложбинку между грудей.
Она ткнула пальцем в меня.
– В этом платье ты просто супер-секси, мамуля. Поцелуй-ка меня. Да, лимузином мы занялись уже на ногах, кривых как у Полли, так ведь? Чёртовы русские. Налей себе шипучки. Догоняй.
Думаю, наша размолвка была забыта. Хотя я всё равно когда-нибудь растолкую ей закон убывающей доходности.
Взяв пару бокалов с подноса проходящего мимо официанта, я вручила один из них Натали. Сделав глоток, я вспомнила, что с шампанским у меня не всё складывается.
– Ты что, ела выпечку? – грозно повернулась она к Натали. Строгая Джесс была сродни стихийному бедствию. – Не смей прикасаться к этому платью своими граблями. – Может, ты и не ценишь высокую моду, но я истратила на это просто кучу твоих денег! Цени хотя бы это. – Развернувшись, она щёлкнула пальцами, подзывая Полли. Девчушка чуть не кувырком бросилась к Джесс, которая моментально стянула её декольте на более сексуальную глубину.
– Неужели ты тоже из жалких Амишей, как и Кэт?
Уже нет! Я показала ей язык.
Сквозь толпу в попытке добраться до Натали пробиралась Ребекка. При виде дочери на её глазах выступили слёзы.
– Моя дочурка, – шмыгнула она носом.
– О, мам, – огорчённо протянула Натали, широко улыбаясь.
Увидев, что слёзы Ребекки потекли ручьём, Джесс отрезала:
– Она же не по доске собирается пройтись, а всего лишь выходит замуж – за подозрительного русского мужика, заказанного по почте. Ты приняла таблетки, которые я тебе дала? Прими. И я проверю твой рот.
За стёклами очков Ребекка закатила глаза.
– Но только чтобы ты от меня отстала, Джессика! – Она достала что-то из сумочки и решительно поднесла ко рту.
Глаза у Джесс округлились.
– Стой...
Но Ребекка уже запила таблетки шампанским.
– Это ведь был "валиум", да?
Джесс отрицательно помотала головой, но вслух сказала:
– Конечно, так и есть. Теоретически.
О, Dios mío.
Ребекка восприняла это как шутку.
– Ну, я теперь могу оплакать свою дочурку?
– Повторишь этот вопрос через двадцать минут, Бекс...
Взбудораженные и воодушевлённые, мы потом ещё немного поболтали ни о чём. Как бы мне хотелось, чтобы и у меня в прошлом было всё это: чтобы в такой важный день рядом со мной были родственники и друзья.
– Так, дамочки, – Джесс хлопнула в ладоши. – Обратный отсчёт пятнадцать минут. Кому-нибудь нужно в туалет? Говорите сейчас или терпите вечно.
Полли, как ошпаренная, выскочила из комнаты, за ней неуверенно последовала Ребекка. Джесс тут же оказалась рядом.
Минуту спустя Джесс вернулась и вывела меня в коридор. Ребекка стояла, прислонившись к стене с мечтательным выражением лица.
– Что случилось? – спросила я.
Приглушённым голосом Джесс сообщила:
– Не говори Натали, но я случайно накормила её мать колёсами, которые приберегла на вечер. Так что теперь ты официально будешь следить за представлением под названием "Трип Ребекки". – Она повернулась к женщине. – Видишь, Бекс? Разве всё вокруг не кажется радостнее?
Mierda.
– Не вопрос. – Фраза стала моей мантрой. С другой стороны, слёзы у неё на лице моментально высохли!
– Можешь отвести её в павильон?
– Уже идём.
Уводя Ребекку, я услышала голос Натали:
– Кто-нибудь видел мою маму?
Джесс громко ответила:
– С ней секси-мамуля. И они уже пошли в павильон.
Я улыбнулась витающей в облаках женщине.
– Почти пришли, Ребекка. Вот сюда. Теперь повернём налево – на другое лево. Окей, muy bien.
От внутреннего убранства павильона с его высоченными наклонными потолками, изогнутыми перекрытиями и сверкающими полами просто дух захватывало. Зал был украшен пионами, лилиями и роскошными орхидеями, которые распространяли в воздухе тонкий аромат. Сквозь огромные окна открывался вид на освещённый внутренний дворик, украшенный подвесными фонарями, свет которых отражался в снегу.
Когда я нашла Тома, он, нахмурившись, подхватил Ребекку под руку. Она же гладила его галстук.
– Всё в порядке?– спросил он меня.
Увиливай и уклоняйся.
– Она выпила немного шампанского. – Пока я это говорила, она, словно марку, лизнула его лицо.
Том был совершенно сбит с толку.
– Кэт, не могла бы ты с ней тут посидеть, пока я буду вести Натали к алтарю?
– Конечно. Не вопрос. Ребекка, нам сюда. – Мы пошли в первый ряд, где мне-таки удалось её усадить. Оглядываясь по сторонам, я пыталась найти хоть что-то, чем можно было бы её занять, ну, хотя бы погремушку и светящуюся палочку. Ничего не обнаружив, я указала на подол её платья. – Ой, Ребекка, смотри! Рюшечки-рюшечки-рюшечки!
Это её впечатлило.
События принимали просто нереальный оборот. Я присутствовала на свадьбе дочери русского криминалитета и обожаемого ею бандита, сидя рядом с матерью невесты, которая находилась под кайфом.
И мой... парень (мурашки) тоже связан с мафией. О, и миллиардер, к тому же.
Из соседней комнаты появился Алекс в сопровождении троих друзей, они вместе заняли свои места у алтаря. Им полагалось выстроиться в линию и ждать подружек невесты. А где же Максим?
Жених Натали был облачён в смокинг, но из-за своих татуировок и короткой стрижки всё равно выглядел опасным. Он явно нервничал, дёргал свой воротник и крутил головой в поисках Натали.
Его нервозность привела меня в восторг. Мужчина, завтракающий пулями, действительно боялся – что невеста сбежит.
Потом... появился Максим.
Едва увидев его в смокинге, я со свистом втянула воздух, взметнув руки в стороны, будто попав в автокатастрофу.
Un hombre magnífico. Выглядеть прекраснее было просто невозможно.
Найдя меня глазами, он послал мне лукавую улыбку, прекрасно зная, как потрясно выглядит – зная, что сразил меня наповал. Я просто таяла от тёмного обещания в его взгляде.
Когда он встал рядом с Алексом, я увидела двоих высоких и сильных мужчин. Напряжение, которое было между ними, немного ослабло. Максим хлопнул брата по спине, поддразнивая.
Как только заиграл свадебный марш, я помогла Ребекке встать на ноги. На дорожке, ведущей к алтарю, появились одна за другой подружки невесты. Джесс, проходя мимо, подмигнула и послала мне воздушный поцелуй. Я перевела взгляд на Максима; эта сценка заставила его скривиться. Ребекка указывала в потолок и шептала:
– О-о-о.
Затем Том вёл Натали к алтарю, а все вокруг вздыхали при виде прекрасной невесты. Кроме Алекса. Он переменил позу, словно едва удержавшись на ногах.
Натали выглядела абсолютно спокойной и готовой к замужеству. К началу новой жизни.
Даже когда Том передал Натали жениху и все уселись, Алекс по-прежнему выглядел, словно громом поражённый. Наверное, руки у него дрожали.
Я слышала, как Натали сказала ему:
– Ты стал слишком секси, Сибиряк. Думаю, пора тебя окольцевать.
Нахмурившись, он с готовностью закивал.
Усадив Ребекку обратно, я старалась не пялиться на Максима. Но глаза хотели смотреть лишь на него.
Присутствие на такой свадьбе, с таким мужчиной представляло для моего сердца реальную опасность. Что-нибудь всякий раз напоминало мне сказку; сколько времени потребуется, чтобы я начала мечтать о своей собственной?
Когда жених с невестой начали обмениваться брачными клятвами, Максим пригвоздил меня к месту проницательным взглядом. Всё вокруг померкло, и я готова была поклясться, что в зале остались лишь мы вдвоём.
От выражения его лица моё дыхание участилось, как будто он давал мне свои собственные обещания. После утренних признаний я понимала, что он ждёт от меня чего-то большего – и готов обнажить всю душу, чтобы заполучить это.
Только факт оставался фактом – я была замужней женщиной – хотя позволила ему думать, что свободна. Я позволила так думать всем.
Нет, я не произносила ложь вслух.
Я жила ею.
***
Por Dios, не дай Максиму поймать подвязку. Вспотевшей рукой я поудобнее перехватила букет невесты – который только что поймала.
Перед этим Джесс вынудила меня присоединиться к толпе претендующих на букет незамужних женщин. Хоть Полли чуть из платья не выпрыгивала от нетерпения, а у большинства девушек в предвкушении горели глаза, я встала в стороне, чувствуя себя лишней на этом празднике жизни.
Букет ударил меня прямо в грудь. Не подхвати я его, цветы бы просто упали на пол.
Все девушки меня поздравили, некоторые искреннее других. (Правда, Полли, зелен виноград? Вот. Держи-ка.) Натали меня обняла, а Джесс провозгласила себя моим свадебным координатором.
– Я забила это место, сучки!
Руки Максима сомкнулись вокруг меня, его глаза ярко горели.
– Как интересно.
Натянув улыбку для всех вокруг, я осознала, как никогда раньше, что вся моя жизнь состоит из лжи.
До этого момента всё шло так хорошо. Я сидела на коленях у Максима на последнем ряду, переплетя наши пальцы. Мы обсуждали, как Ребекка попробовала наркоту (ещё четыре часа кайфа, Бекс), и почему мне почти нельзя пить (шампанское означало мою смерть), и почему ему почти нельзя пить ("я же шафер, говорят, это весьма серьёзная должность"), и насколько расслабленнее выглядит его брат, официально заполучив Натали.
Вернее, он расслабился лишь на время. Но с наступлением ночи и учитывая постоянные поддразнивания Натали – с быстрыми взглядами и не особенно скрытными прикосновениями – становилось понятно, что Алекс уже готов консумировать брак.
И сейчас, когда он встал на одно колено, чтобы снять с Натали подвязку, желание между ними можно было измерять по шкале Рихтера. Его руки, стягивающие вниз кремовую кружевную ленту, дрожали от предвкушения.
Рядом с Максимом стояли другие неженатые мужчины. Не обращая ни на кого внимания, этот самодовольный дьявол мне подмигнул. Будь я свободной женщиной, наверное, упала бы в обморок. Но сейчас мне оставалось только улыбнуться в ответ.
Когда Алекс, словно из рогатки, запустил подвязку в воздух, я наблюдала за её полётом, будто за невероятной передачей в футболе. В замедленном воспроизведении...
И поймал её Максим – из-за своего высокого роста.
Джесс потащила меня к стулу.
– Ну, давайте же, мамуля и Макс!
Я села с букетом в руках, а он опустился передо мной на колени. Все толпились вокруг, смеясь и хлопая в ладоши.
Надевая на меня подвязку, вне себя от счастья, Максим и сам выглядел довольно похотливо.
– Смотри-ка, он скоро доберётся до первой базы, – заметила Джесс. – В этом раунде ты выиграл девчонку, русский. Но лучше заботься о ней как следует. У меня есть электрошокер, и я не знаю, как им пользоваться!
Максим разглаживал на мне подол платья, его взгляд потемнел, а руки начали дрожать почти как у брата. Скользя ими вниз, он пробормотал:
– Не думаешь, что судьба пытается нам что-то сказать?
Сердце прыгнуло в горло. Я просто окаменела.
Он так хорошо меня читал, и понял, что что-то происходит. Закрепив над моим коленом подвязку, он поправил платье. Потом улыбнулся мне, как требовалось.
И впервые за всё время его улыбка была фальшивой...
Глава 33
– Пожалуйста, поговори со мной, – попросила я Севастьянова, как только наш самолёт взлетел, направляясь в Майями.
После того, как мы вчера занялись любовью, я практически сразу же отрубилась, слишком вымотавшись от необходимости изображать радость. Ночью я ненадолго проснулась и обнаружила, что он стоит у окна, уставившись в темноту. На его щеке дёргался мускул, и я готова была поклясться, что он был чем-то... уязвлён.
По-моему, он вообще не спал. Во время завтрака он испускал волны напряжения. Был отстранён и натянуто вежлив, в полной мере пользуясь той самой фальшивой улыбкой.
– Ты за весь день едва пару слов мне сказал, Максим.
– Мне нужно многое обдумать.
Зазвонил телефон, и, ни слова не говоря, он ответил на звонок. Я смотрела в иллюминатор, ожидая, когда снова представится возможность с ним поговорить. Один звонок превратился в два, затем – в пять. Я не понимала слов, но с беспокойством чувствовала, что речь шла обо мне.
Я ушла прилечь в отдельной кабине. Вместо того чтобы вновь заняться на этой кровати любовью, мы оказались по разные стороны нового барьера.
Я всё ещё чувствовала дикую усталость в теле и какое-то отупение в голове, и будто бы боролась с похмельем после каких-нибудь колёс Джесс.
Может, столько новых впечатлений – это для меня уже чересчур? Три года я жила практически отшельницей, а потом вдруг попала в толпу новых людей. От нищеты и необходимости считать каждую копейку я вдруг перешла к радостному транжирству полумиллиона. От воздержания я попала в изобилие секса. Я была убеждена, что могу не встретить своё тридцатилетие – что уж говорить о повторном браке – как вдруг я влюбляюсь в человека, которому нужно от меня всё.
Сбитая с толку, я провалилась в сон. Полный кошмаров об Эдварде.
В одном сне он был покрыт кровью – моей – и подкрадывался поближе. Я стояла, замерев на месте, не в силах заставить себя бежать – единственный путь к спасению. Я слышала эти кошмарные хлюпающие звуки, издаваемые Джулией, теряющей кровь. Снова и снова я пыталась бежать, умоляя Эдварда оставить меня в покое, но он подходил всё ближе, обещая «Я ВЫПОТРОШУ тебя! Живую покромсаю на куски!» Моё тело в кровати сотряслось. Я вскочила, тяжело дыша. Мы уже приземлились? Почему Максим меня не разбудил?
Когда самолёт по лётному полю направился к месту парковки, я пошла в туалет. Никогда ещё кошмары об Эдварде не были такими жуткими. Словно я вернулась к нему обратно.
Умывшись, я уставилась на своё отражение. Расслабленная женщина, которую я могла видеть несколько дней назад, исчезла, из зеркала на меня смотрела привычная Кэт, которую я знала долгие годы.
Когда я присоединилась к Севастьянову в салоне, выражение его лица заставило меня отступить. Напряжение превратилось в нескрываемый гнев.
Я никогда не видела его в такой ярости.
– Что происходит? Что случилось?
Максим едва мог на меня смотреть. Это я его разозлила?
Я так любила его, а он даже не мог на меня смотреть.
Он опрокинул рюмку водки, ничего не сказав. Костяшки пальцев, сжимающих рюмку, побелели от напряжения, на щеке по-прежнему дёргался мускул.
Как в тумане, я сошла по трапу следом за ним и села в лимузин, хотя он вёл себя так, будто собирался бросить меня прямо на взлётном поле.
Машина ещё не успела тронуться, как он уже налил рюмку из автомобильного бара. Ну, вот мы и здесь – в солнечном Майями – но казалось, что вокруг царит арктический холод. Максим резко ответил на очередной звонок, а закончил разговор тогда, когда мы уже приближались к отелю.
– Максим, не знаю, что между нами происходит, но ты должен мне всё объяснить, – сказала я. Разделительное стекло оставалось приоткрытым, и Василий мог всё слышать, но мне было всё равно.
– Я сказал, что мне нужно многое обдумать. Обсудим всё позже. – Его поведение говорило мне: отвали.
– Ты воздвигаешь между нами стену. Пожалуйста, не надо так. Поговори со мной.
– Прекрасно. – Он плеснул себе ещё водки. – Выходи за меня замуж.
– Qué? – Мне стало трудно дышать.
– Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж. Сегодня.
Я думала, что меня сейчас вырвет. Это всё не по-настоящему.
– Я так понимаю, это означает да. Мы отправимся прямо в аэропорт и оттуда полетим в Лас Вегас. – Он сказал что-то Василию, и тот принялся снижать скорость.
Чтобы развернуться.
Я помотала головой.
– Едем в отель.
– Назови причину.
– Я знаю тебя всего две недели.
– Ты уверена, что другой причины нет? – спросил он.
– Почему ты так себя ведёшь?
Он рявкнул что-то Василию, и мы снова направились в отель.
Севастьянов перевёл на меня разъярённый взгляд.
– Ты даже не допускаешь возможности выйти за меня замуж. Ни на секунду, правда? Вчера, поймав букет, ты расстроилась. А когда я надевал на тебя подвязку, твоё тело будто окаменело. Этого никогда не случалось раньше.
– Всё слишком... за выходные столько всего случилось. В Рождество я думала, что двадцать восьмого мы расстанемся.
Он горько усмехнулся.
– Ты запустила в меня коготки, а сама только и думала, как бы сбежать! Ты даже не рассматривала возможность совместного будущего.
– Нет, я не это имела в виду. – Как же объяснить? Я знала, что разговор о прошлом будет непростым. Но сейчас, напуганная, на эмоциях, я едва могла найти нужные слова. – Всё... очень сложно.
– Да уж, наверное.
– Что это значит?
Он лишь отмахнулся.
– Я только что сказал, что собираюсь на тебе жениться. Заманчиво для девушки в твоём положении.
– В моём положении. – Той, которая продаёт секс.
– Но проблема с моим богатством в том, что к нему прилагаюсь я!
Этот аргумент сделал меня совершенно беззащитной. Потому что с ним я растеряла всю свою защиту.
– О чём я, блядь, думал? Сказал, что никого больше не будет. Что ты – со мной. Доверил тебе то, чего не доверял никому. – Боль в его глазах меня просто потрясла. – А я даже не знаю твоего настоящего имени. Ожидал от тебя того, чего не должен был. Я не могу заставить тебя измениться.
– Ты хочешь, чтобы я изменилась? – Мне не удалось скрыть обиду в голосе. – Как?
– Например, когда я сказал, что я бывший постоянный клиент, ты могла бы ответить, что и ты – бывшая эскорт-девушка. Просто как вариант.
Я потёрла виски.
– Я ничего не понимаю. Не знаю, что вдруг произошло. – Возможно, он пожалел, что рассказал о своём прошлом. Мне казалось, что разговор со мной пошёл ему на пользу – но боль внутри всё ещё осталась, не давая покоя. И теперь я получаю ответную реакцию? – Почему ты так со мной поступаешь?
– Ты не должна была давать мне понять, что всё возможно. Ты позволила мне верить, что тебя можно завоевать.
– О чём ты вообще говоришь?
– Ты лгала об этом и о многом другом. Ты смотрела людям в глаза, и слова у тебя лились сами собой. Врёшь ты почище любого политика.
Моя растерянность превращалась в гнев, затуманенный рассудок прояснялся.
– Я понимаю твоё недоверие. У меня тоже есть причины не доверять людям. Но ты должен кое-что понять.
Он осушил рюмку.
– Жду не дождусь, чтобы это услышать.
– Я ни разу – с самой первой произнесённой мною фразы – тебе не солгала.
Ярость в его глазах почти заставила меня вжаться в сиденье.
– Я говорил, чтобы ты никогда мне не врала! Я объяснил, почему терпеть этого не могу. И всё равно ты продолжаешь.
– Когда? Приведи пример!
– Я почти поверил, когда ты сказала, что никакого другого мужчины нет! Ты смотрела мне в глаза, и уверяла, что никого нет – но своей подруге ты сказала, что связана с другим.
– Какой подруге? – Может, он что-то неправильно понял из того, что я болтала в выходные?
– На прошлой неделе перед деловой встречей я установил в номере прослушку. И получил истинное наслаждение от твоего разговора с Иванной.
Я ахнула, пытаясь вспомнить, о чём говорила тогда. Я рассказывала ей о поясе, о том, что всё время нахожусь, словно в тумане от желания, фантазируя о его теле. Разговор был приватным – и унизительным! Лицо вспыхнуло от стыда, что только подогрело мой гнев.
– Думаешь, я не позаботился о телефоне, прежде чем ты его получила? Это случилось с моего разрешения. Потом вечером я прослушал запись.
– Так ты знал, что я и не пыталась заарканить тебя, забеременев! А мне не сказал? Я так и думала! Ты хотел, чтобы я осталась – чтобы обращаться со мной так, словно я какая-то лживая prostitutka! Чтобы ты мог получить всё, что только заблагорассудится. Ты забавлялся. Развлекался со мной. И с моей жизнью.
Мы остановились около отеля. Василий поспешно подскочил к пассажирской двери, но так и остался стоять.
– Так ведь и ты играла со мной! – рявкнул Севастьянов. – Заставила меня поверить, что чувствуешь что-то ко мне! И я решил, что отвоюю тебя у него – буду холить и лелеять, погружу в свой мир, забрав из его. И уж было решил, что преуспел, пока вчера не заметил твою реакцию. Теперь я понимаю, что просто не могу ничего сделать. Твоё сердце занято. Эдвардом. Ты любишь его.
Я почувствовала, как от моего лица отлила вся кровь. Севастьянов произнёс имя Эдварда вслух. Я подавила желание перекреститься.
– К-как?
– В самолёте ты произнесла его имя во сне! Простонала! – Он проглотил очередную порцию водки. – И теперь я знаю, как ты стонешь, трахаясь с тем, на кого тебе не наплевать.
Что я ещё сказала? Я чувствовала невероятное желание бежать. Глаза метнулись к ручке двери.
– Даже до того, как запись разговора всё подтвердила, я знал, что у тебя есть другой. Я знал, что каждый раз, уставившись в никуда, ты думала о нём. И когда сделали ту злосчастную фотографию для сайта – ты тоже думала о нём.
Севастьянов был прав. Думала.
– Ты была со мной – и стонала, думая о нём. – Он был готов разбить рюмку вдребезги. – Но ведь ты предупреждала меня, верно? Говорила, что я хочу тебя больше, чем ты меня.
Он выдохнул, пытаясь умерить свой гнев.
– Всё это бессмысленно. Я не должен тебе доверять или завоёвывать. Я всего лишь должен тебе платить. Может, стоит уладить финансовые вопросы, прежде чем ты поднимешься?
– Не делай этого. – Он разбивал мне сердце.
– Не делать чего? Взнос в сумме пятнадцати тысяч в день будет достаточным? Или двадцати? – Он щёлкнул замком дипломата, в котором лежали банковские пачки сотенных купюр. Спросил с ехидным выражением на лице, – наверное, Эдвард ждёт, что ты вернёшься с баблом? У вас есть на этот счёт договорённость?
Какая-то невидимая сила, будто кулак, ударила меня в живот. Должно быть, так и было, потому что я не могла дышать.
– Ну, давай, спроси меня об оплате, малышка.
Когда я представила, как близко подошла к тому, чтобы раскрыться перед ним – нарушив правила, сохраняющие мою жизнь – меня затошнило. Уроки, за которые я заплатила такой ценой, так ничему меня не научили.
– Сегодня я хотела тебе всё рассказать, довериться! Gracias a Dios, ты явил свою истинную сущность – в который раз – прежде чем я успела произнести хоть слово. Здесь только ты предаёшь доверие! Вали и переслушай свои поганые записи. Я – ни разу – не солгала!
Дрожа от ярости, по силе равной гневу Севастьянова, я сорвала нитку жемчуга, и швырнула в него.
– Я нужна тебе не сильнее старых привычек. Ты не готов их бросить ради меня. Так что я не собираюсь тратить на тебя время. Я ухожу, и на этот раз ты меня не остановишь.
Он лениво заметил:
– Достаточно драматизма. Ты не уйдёшь.
– Да, не уйду? – Я чуть не порвала мочки, снимая серьги. – Ты всегда насчёт меня ошибался. И знаешь, почему? Потому что ни разу не истолковал сомнения в мою пользу. С самой первой минуты. Ты всегда думал обо мне самое худшее. ВСЕГДА. – Бросив серьги, я почти запустила в него сумочкой, но в последний момент умудрилась сдержаться. Остаток денег "на булавки" понадобиться, чтобы добраться домой на такси.
Возьму семь штук, спрятанные в квартире и свалю из города, как и планировала. Завтра, после экзамена, сяду в первый же автобус на запад. Оставлю этого мужчину позади – как оставила своего мужа. Я потянулась к двери.
Моё намерение уйти его обеспокоило.
– Всё, что надо сделать – это попросить у меня свои подарки. Ценой в сотни долларов. Никто из эскорта не оставит такое.
– Тогда смотри и поражайся, cabrón. – Я вышла из машины.
– Блядь, просто попроси, Katya, и они твои. – Как и в первую ночь, он продолжал говорить, лишь подзадоривая меня. – Что, гордость не позволяет?
Я злобно посмотрела на Василия, стоящего рядом с машиной, затем нагнулась к двери.
– О моей гордости ты и понятия не имеешь, русский. Она пылает так, что, надеюсь, ослепит тебя к ебеням. – Жахнув дверью, я пошла прочь. И с каждым шагом мои плечи расправлялись, а подбородок поднимался всё выше.
Что дальше? Правило номер семь: никогда не влюбляться.
