Текст книги "Цена наслаждения"
Автор книги: Кресли Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)
Йен выглядел озадаченным.
– Значит, ты все испортил...
– У него не было причины не доверять мне. – Грант его прервал. – Я заработал свою репутацию, я трудился над ней и, чтобы упрочить ее, во многом себе отказывал.
Йен энергично покачал головой.
– Жизнь слишком коротка, чтобы не ухватить счастье там, где ты можешь его найти, особенно когда это никому не причиняет вреда. Женись на ней – и со всем этим самобичеванием будет покончено. Ты сам знаешь, что должен это сделать. Может, тебе уже сейчас нужно гордиться как будущему папе...
Грант пробежал рукой по затылку.
– Нет, в данном случае это исключено.
Йен нахмурился, но потом вдруг заулыбался, осененный догадкой:
– Хитер дьявол! В самом деле, ты сильный человек, Грант.
– Если ты будешь держать язык за зубами, мы сможем избежать женитьбы.
Брови Йена приподнялись.
– Я все же не понимаю, почему ты не хочешь.
– А тебе не кажется, – Грант вздохнул, – что у графа для нее может быть лучший выбор? Да, они без денег, но у них остается старинный титул. У меня же нет своей земли, и я на десять лет старше...
– Все это несущественно в сравнении с тем фактом, что она предпочла тебя. Ты – ее выбор.
Грант вскочил на ноги.
– Ничего она не предпочла, и не было у нее никакого выбора! Она лишилась родителей, лишилась детства, и теперь я лишил ее чего-то еще, к чему она так и не прикоснулась в своей жизни, – ухаживаний, поклонников, сезона, наконец, возможности наслаждаться молодостью и отсрочить свое решение до встречи с порядочным человеком. А что, если и ухаживания, и поклонники появятся у нее уже после того, как я на ней женюсь?
– Мне кажется, ты отпускаешь ей не очень-то большой кредит доверия.
– А ты слишком большой.
Грант принялся нервно мерить шагами комнату, которая теперь казалась ему намного меньше, чем обычно. Йен нетерпеливо вздохнул.
– Я собираюсь увидеться с ней сегодня. Что ей передать от тебя? Может, цветы?
– Скажи, что я буду занят эту неделю.
– Идиоты в нашем роду вроде бы не встречались. Или это несчастье постигло только тебя?
В ответ на угрюмый взгляд Гранта Йен только пожал плечами и, быстро допив его кофе, пошел прочь.
Грант с досадой ударил кулаком по столу. Он хотел напрочь забыть о вчерашней ночи и о том, что пренебрег приличием и честью, – забыть все, чем он занимался в хижине с непорочной девушкой. Он обошелся с ней как со шлюхой: наставил синяков и показал такие вещи, которые ни одной приличной леди в голову не придут. Это тревожило и мучило его. Ему и прежде не нужно было увиваться вокруг нее – теперь же чем скорее они расстанутся, тем лучше.
После столь несчастливого дня Грант беспокойно ворочался в постели и размышлял. Почему он не хочет брать то, что ему предлагает Виктория? Формально они не должны жениться, но если человек считает себя истинным джентльменом, он должен сделать ей предложение. Тогда он может обладать ею целиком и полностью...
Услышав легкий стук, Грант вскочил на ноги, натянул брюки и распахнул дверь.
Перед ним в платье, раздуваемом на ветру, стояла Виктория.
Грант схватил ее за руку и втащил в комнату.
– Черт побери, как ты добралась сюда?
– Пришла пешком.
– Тебя же могли убить. Ты могла заблудиться...
– Ну, на самом деле я купила карту, и хозяин отеля сделал на ней разметку. Особенно он выделил все опасные места. – Виктория показала карту. – Посмотри на мой маршрут – я сделала несколько зигзагов, но...
– Где твои проклятые нижние юбки?
– Мне пришлось бы будить Кэмми, чтобы их достать, а я этого не хотела... – лукаво произнесла Тори, и тут же бодрое настроение покинуло ее, и она призналась тихим голосом: – Мне недоставало тебя. Ты совсем не появлялся...
Грант поднес руку ко лбу.
– У нас трудности – у тебя и у меня. То, что произошло на пляже, было неправильно. Мы не должны были этого делать. И это не должно повториться.
Виктория скрестила руки на груди.
– . И это повторится снова. – Поймав его изумленный взгляд, она, вздохнув, произнесла: – У меня такое впечатление, что я схожу с ума. Я не могу ни о чем другом думать, как только о тебе и твоих руках, трогающих меня... – взяла его руку и положила себе на грудь.
Грант застонал.
– Зачем ты это делаешь?
– Потому что это такое замечательное ощущение.
– А не потому, что это подчинено импульсу? – низким голосом спросил Грант, отдергивая руку.
– Что плохого в импульсе?
– Все. – Грант провел рукой по лицу. – Что, если такой же импульс возникнет у тебя к другому мужчине?
– Но у меня не возникнет. Я чувствую это только к тебе.
– Откуда ты знаешь?
– Знаю. Когда моя мать встретила моего отца, она влюбилась в него с первого взгляда и до конца жизни никогда не думала о другом мужчине. У меня к тебе такие же чувства.
Грант резко втянул воздух, задерживая дыхание в течение этого признания, и затем сделал медленный выдох.
– Ты должна будешь выйти за меня замуж, если случится... что-то еще.
– Что-то еще? Значит, того, что мы делали, недостаточно, чтобы прямо теперь пожениться?
– Это не обязывает нас к женитьбе.
– Тогда, мне кажется, выход как раз в том, чтобы снова заняться тем же.
– Если б все делалось так просто... – произнес Грант таким голосом, будто он сожалеет об этом факте. – Видишь ли, некоторые вещи могут... выйти из-под контроля. – Он отстранился от нее. – И потом, Я могу сделать тебя матерью. Разве ты никогда не задумывалась об этом? – У нее округлились глаза. – Явно не задумывалась, – продолжал Грант саркастическим тоном. – Ты должна понимать, что это не игрушки. Ведь от этого зависит твое будущее...
– О, Грант! Я думаю, мне понравилось бы иметь ребенка от тебя!
Он вдруг притих. Почему ее слова поразили его до такой степени? Оттого, что звук ее голоса был так восхитителен? Или от широкой непринужденной улыбки, сопровождающей ее слова?
– Никакого ребенка. Об этом не может быть и речи.
– Но ты только что сказал...
– Чтобы иметь детей, ты должна выйти замуж. Мы не женаты, Виктория.
– Тогда давай поженимся, – сказала она так, будто все решалось не менее просто, чем детская задачка на сложение: один плюс два равняется трем. – Ты сказал, что я должна выйти замуж, так почему не за тебя?
Грант энергично замотал головой.
– Неужели ты и впрямь такая непонятливая! У тебя есть любопытство к мужчинам – и только. Сейчас это любопытство сосредоточилось на мне, потому что я первый мужчина, который встретился тебе, с тех пор как ты стала взрослой девушкой, Это совсем не значит, что ты захочешь остановить свой выбор на мне до конца своей жизни. Разве тебе не может понравиться кто-то еще? Или ты не хочешь, чтобы за тобой ухаживали молодые люди?
Не обращая больше внимания на его вопросы, Виктория приподнялась на цыпочки и поцеловала его в шею. Это было сладкое и деликатное прикосновение, но в крови у Гранта уже полыхал огонь, подвигающий его к миссии отнюдь не деликатной. И она будет весьма отлична от его прежних планов.
Теперь он зримо представлял, как все это будет. Виктория ступит на берега Англии без видов на будущее, как девушка, с которой сорван покров невинности, или как замужняя женщина, что вероятнее всего, да еще с ребенком, сделанным ей бывшим опекуном, похотливым мужчиной, который к тому же старше ее на десять лет.
Он обкрадывает ее, отнимая у нее возможность иметь хоть какой-нибудь выбор, и скоро подонки в клубах будут покровительственно похлопывать его по спине и говорить лукаво: «Хорошо сработано».
Виктория села на койку и медленно потянула шелковые ленты на груди. Лиф ослабился, и она опустила его ниже. С низким горловым стоном Грант в мгновенье ока прильнул к ее груди. Его пальцы скрутили материю и резко дернули вверх.
Как только он отнял руки, Виктория, вызывающе вскинув брови, опустила лиф вниз. Грант снова дернул его вверх. Она опять оттянула его вниз. Вверх-вниз, вверх-вниз...
– Стоп! – вскричала она, когда Грант в очередной раз выхватил у нее из пальцев материю. – Ты порвешь мне лиф!
– Я ничего не сделаю твоему лифу, если ты отпустишь его, – проворчал он. – Мы не будем этим заниматься.
– Нет, будем. А если ты порвешь мое новое платье, можешь распрощаться со своими брюками.
– Так ты мне угрожаешь? – проскрежетал Грант и тут же почувствовал, что испугался самого себя.
– Ха! Ты тоже этого хочешь. – Виктория перевела глаза с его лица на брюки с выпирающим бугром. Она наклонилась к Гранту, и он почувствовал ее дыхание на коже, прямо над брюками. Затем она коснулась его живота и прошептала: – Можно, я тебя там потрогаю?
Помоги ему Бог!
«Поверь ей, что она действительно этого хочет, – говорил внутренний голос. – Предоставь ей эту возможность».
Некоторое время Грант пребывал в растерянности, а затем хрипло произнес:
– Делай как хочешь, Виктория.
Глава 17
Тори пробежала рукой вверх-вниз поверх брюк, потом еще раз, ощущая через ткань напрягшуюся мужскую плоть. Потом она освободила застежку. Сжатая пружина упруго выскочила наружу. Хотя Тори дважды видела Гранта прежде, она судорожно глотнула воздух и вновь замерла, совершенно очарованная.
Чувствуя, что ей никогда не привыкнуть к подобному чуду, она обхватила его пальцами и стала поглаживать, но не так, как делала это раньше, а медленно, любовно. Она хотела испытать все до конца, видя, что обладатель этого чуда близок к окончательной капитуляции.
– Грант...
– Да? – прохрипел он, когда ее ладонь потерла гладкую оконечность.
– Вчера ты целовал меня в... самых интимных местах. Можно мне поцеловать тебя так же?
– Виктория, ты сама не понимаешь, с чем ты играешь. – Его голос стал почти неслышным.
– Так научи меня. – Тори чувствовала, что он на пределе, у края пропасти. Самое легкое движение – и падение неизбежно. Что ж, сегодня ему не будет пощады. – Покажи мне, как доставить тебе удовольствие.
– Ты не отдаешь себе отчет, о чем ты спрашиваешь. – Хотя Грант выглядел встревоженным, он не сказал «нет», и она это заметила.
Тори приложила губы к возбужденной плоти, и Грант, застонав и скрежеща зубами, обхватил ее за плечи.
– Что ты делаешь со мной...
Тори подняла глаза и увидела, что он смотрит вниз. Его потемневшие глаза изумленно наблюдали, как она его целует, словно это было что-то, во что невозможно поверить. Он прерывисто дышал; было видно, как сокращаются его мощные мышцы на груди и торсе.
Легкая ласка повергла его в такое состояние? Тори удвоила усилия, пробуя его кожу языком, как он пробовал ее вчера. У него содрогнулись бедра, и она отодвинулась назад.
– Это безнравственно? – спросила она, вновь прикладывая губы.
– Да. – Грант протянул ногу на койку, рядом с ней и положил руки ей на голову. Тори заметила, как сильно трясутся его пальцы.
– Я вынуждена быть безнравственной, – сказала она, – так как мне ужасно нравится целовать тебя здесь.
Грант застонал при ее словах и потом – еще громче, когда она пробежала языком по всей длине.
– Раз тебе это так нравится...
– Нравится? Не то слово...
Он со всхлипом втянул воздух, когда ее рот полностью завладел его плотью. Держа ее между губами, Тори подняла глаза. Грант запрокинул голову назад, его торс от шеи до бедер сделался совершенно неподвижным.
– О Боже, Виктория... – Грант поднял ее одним махом и положил перед собой, жесткой хваткой удерживая за руки. – Ты заставляешь меня уподобляться зверю. Я так хочу тебя.
Она прочитала предупреждение в его глазах, но это только возбудило ее.
– Делай, как тебе хочется, Грант.
С каким-то диким звуком в глубине горла он расстегнул на ней платье и рванул вниз. Когда она освободилась от платья, он стянул с нее панталоны и отбросил прочь.
Тори жаждала, чтобы он увидел ее черные шелковые чулки с их провоцирующей ажурной мережкой, но сейчас она была в замешательстве. Пальцы Гранта проследили кружевной узор и потом подтянули черные атласные подвязки выше на бедра. Тори протянула руки, чтобы снять с себя все, но он остановил ее.
– Не надо, – сказал он каким-то чужим голосом. – Оставь их для меня.
Она кивнула, глядя на него расширенными глазами. Грант сел и, подняв ее к себе на колени, стянул с нее через голову сорочку и потом придвинул Викторию ближе, положив ее ноги себе на бедра. Придерживая ее обеими руками за спину, он посмотрел на ее обнаженную грудь и, с ворчанием приложив губы к соскам, вобрал их в рот. Он терзал их почти до боли, так что кожа вскоре онемела. С каждым касанием его языка Тори чувствовала между ног какое-то странное истечение. Она расставила бедра, и услужливая рука Гранта тотчас проследовала вниз по животу, раздвигая женскую плоть.
– Виктория, ты такая совершенная, – пророкотал он возле ее груди, пока его пальцы ласкали ее лоно. – Такая влажная от желания.
Грант окинул ее взглядом. Она выгнула спину, приманивая его губы обратно к соскам. Казалось, нет ничего лучше, чем его поглаживания. Когда он погрузил палец вглубь, у нее вырвался ликующий крик, и ее бедра притянулись к его руке. Грант пошевеливал пальцем внутри, заставляя ее стонать.
– О Грант! Это ощущение... Сделай что-нибудь... Помоги мне.
– Как, Виктория? – Он положил ее на спину и рукой прижал к постели. Сминая другой рукой ее бедра и приподнимая за ягодицы, он придвинул ее к своему рту, будто хотел ее выпить. – Как тебе помочь? – Грант поцеловал ее и снова застонал. – Губами?
Да, его губами.
– Да! – Она подняла бедра, предлагая себя.
– Или пальцами? – Тогда он погладил ее, заставляя тихо стонать и метаться головой из стороны в сторону. Когда он отнял пальцы, у нее вырвался жалобный звук, и ноги ее открылись шире. Но желанное облегчение не приходило.
Она посмотрела вверх и увидела, что Грант снял брюки. Он приблизился и взял в ладонь ее грудь, поглаживая ее соски. Мужская плоть поднялась над ней и осталась сверху, у нее на животе, – солидная, влажная на конце и заметно пульсирующая, такая прекрасная, такая необычная... и такая властная. Тори открыла рот от благоговения. Грант посмотрел вниз и увидел, что она смотрит на него. Ей показалось, что его губы скривились в усмешке.
– Грант, прошу тебя! – вскрикнула она.
Его напрягшееся тело, казалось, вот-вот взорвется.
– Что ты хочешь, Виктория? – Он наклонился и прошептал ей на ухо слова, которые, она знала, не должны быть сказаны. Хотя, может быть, она ослышалась? Но для нее были важны даже не сами слова, но прозвучавшее в них неистовое желание. Это заставило ее застонать.
Палец Гранта погрузился в нее и задвигался вновь. Тори судорожно хватала ртом воздух и содрогалась. Напряжение полностью истощило ее. Она закинула назад поднятые ноги. Грант то уходил, то вдвигался вновь. Неудовлетворенное желание нарастало раз от разу, приближаясь по спирали к своему апогею, требуя разрешения.
Когда наконец ее выгнувшееся тело свело судорогой, Грант прохрипел, что он собирается делать дальше. Где он будет трогать ее языком, где гладить пальцами, а также как он ужасно хочет снова ощутить на себе ее рот, только еще глубже...
– О да, – произнесла Тори с протяжным низким стенанием, чувствуя, как она сжимается вокруг его умных пальцев. Он был неутомим, продолжая дразнить ее, распределяя влагу восхитительными медленными поглаживаниями.
Ему казалось, будто это был не он, а кто-то другой, вселившийся в его тело. Грант терзал ее, пробуя ее внутри, ожидая свидетельства завершения ее напряжения. Он и мысли не допускал отказывать себе в том же наслаждении. Он возьмет ее. Ничто не сможет его остановить. Он видел, как Виктория облизывает приоткрывшиеся губы. Видел ее грудь, влажную от его поцелуев, и светлые завитки, покрывающие ее лоно... В голове у него все помутилось.
Он схватил Викторию за бедра и раздвинул их шире, затем провел округлым концом вверх и вниз промеж двух лепестков, заставляя себя убедиться, что она готова его принять. Он застонал, когда ее плоть стала еще влажнее.
Наконец он позволил себе слегка войти в нее, но не более. Она была скользкая, но все еще слишком напряженная. Грант был готов зарыться в нее, до упора погрузиться в ее лоно, невзирая на то что она такая маленькая и что он может ее поранить. Каждый мускул трепетал в нем, готовый к вторжению. Нет, он не станет торопиться. Он в состоянии контролировать себя.
Но тут Виктория начала двигаться, извиваясь всем телом, требуя, чтобы он вошел в нее глубже. Грант схватил ее за ягодицы, чтобы удерживать их неподвижно, потом застонал и отодвинулся, чтобы через секунду войти снова. Она была такая напряженная, и это смущало его до невозможности.
– Я боюсь тебе навредить, – признался он, едва узнавая свой низкий голос.
– Это так и должно быть? – чуть слышно спросила она. – Немного?
Немного? Увы, на этот раз нет. По тому, с какой силой ее тело сомкнулось вокруг него, Грант был готов поклясться, что она больше не может терпеть.
– Это будет больно, моя хорошая. Виктория вздохнула.
– Меня беспокоит, что ты слишком большой. И еще я не уверена, вполне ли у меня все нормально...
Грант наклонился, поцеловал ее и сипло произнес возле ее губ:
– Ты – все, что только может желать мужчина, Виктория...
Он встретил на своем пути ее барьер, и Виктория затаила дыхание. Когда Грант, согнув бедра, вторгся в нее, она вскрикнула, и он замер.
– С тобой все в порядке?
– Я... я думаю, да, – прошептала она.
Грант решил, что какое-то время не будет двигаться. Нужно было дать ей приноровиться к его габаритам. «Разве ты этого не предполагал, зная, что имеешь дело с девственницей?» Увы, раньше это его никогда не беспокоило.
– Виктория, ты хочешь, чтобы я остановился? – спросил он. Как будто он мог! Остается последнее испытание – и он зароется в тугие тиски ее тепла, чтобы покончить с этим.
– Да, – ответила она.
«Нет. Черт побери, нет!» – вскричал его разум. Грант не мог сдаться, почти достигнув небес. Посмотрев вниз, он увидел, что в глазах у нее стоят слезы. Мысль навредить ей терзала Гранта, но тело его уже настроилось со всей решимостью, и все же он отодвинулся назад. Медленно, дюйм за дюймом, чтобы растянуть удовольствие от уже достигнутого.
Виктория издала низкий горловой звук.
– О, Грант, погоди. Кажется, мне это нравится.
Изумленный, он снова вошел в нее.
– О! – вырвалось у нее.
Он снова отодвинулся назад – и она опять сладко застонала. Грант начинал терять рассудок.
– Любимая, одного без другого не бывает.
– Ты можешь входить так же медленно, как выдвигаешься?
Но как он мог, когда все в нем требовало погрузиться в нее быстрее? Трясущийся, взмокший от напряжения, он медленно мучил себя, входя и выходя, подбирая темп, который нравился ей, а его заставлял содрогаться. Пот капал с него на ее дрожащую грудь...
Грант наклонился, втянул губами ее солоноватый сосок, и Виктория вновь застонала.
– Можешь чуть быстрее, – прошептала она ему на ухо.
Грант задвигался быстрее, стараясь угодить ей. Видя, как ее грудь содрогается с каждым его броском, он понял, что теперь это только вопрос времени. Когда Виктория вновь застонала, он забрал отданные ему бразды. Его бедра двигались вновь и вновь, его руки то хватали ее за бедра, то ласкали ее грудь.
– Да, Грант! Да! – Чем чаще она выкликала его имя, тем быстрее и жестче становились его движения. И она каждый раз принимала его.
Ровно в тот момент, когда его плоть внутри ее налилась так, что он едва мог двинуться, Виктория внезапно выгнула спину и вскрикнула. Ее грудь толкнулась в его грудь, и он почувствовал, как ее бедра сомкнулись вокруг него.
Больше он уже не мог выдержать. С последним ударным броском он влился в нее, продолжая без устали накачивать ее мощными толчками, выкрикивая ее имя.
Когда силы его наконец полностью иссякли, он осознал, что все еще сжимает ее в объятиях и продолжает беспомощно двигаться.
Мысли его медленно возвращались из тумана. «Я сжимаю ее так плотно, что могу сделать больно... Она моя... Я не знаю, смогу ли я ее отпустить».
Все же в конце концов Грант сумел расслабиться и приподнялся над ней. Словно возвращаясь из сна, он с недоверием смотрел то на нее, то на свое тело, по-прежнему устало толкающееся внутрь ее, потом перевел глаза на ее восхитительное лицо и, увидев ее слезы, вдруг подумал: «Что же это я наделал!»
Виктория лежала на его койке, свернувшись калачиком. Сон ее был поверхностным, с легкими подергиваниями тела и движениями глаз под закрытыми веками. По всей вероятности, жизнь на острове пробудила в ней заложенный природой инстинкт: реакцию на звук и способность выбирать из естественных шумов предупреждающие сигналы.
Гранту доставляло наслаждение смотреть на нее спящую. Увы, ей нужно было возвращаться. Видит Бог, он был готов сделать что угодно, лишь бы она осталась, потому что в эту ночь он узнал кое-что новое о себе. За время пребывания с Викторией он утратил контроль над собой, но после этого чувствовал себя все более и более комфортно.
Никогда еще ни с одной из женщин он не был так свободен. Близость с другими никогда не давала ему большего, нежели простое временное облегчение. И уж точно он никогда не делал того, что испробовал с Викторией. Он всегда боялся утратить самоконтроль, боялся, что его физиологические потребности будут обсуждаться в кругу знакомых женщин; возможно, поэтому он никогда не досаждал им своими домогательствами и всегда ограничивался разовой связью. Грант был далек от распутства, опасаясь, что когда-нибудь может почувствовать к этому вкус и тогда его уздечка соскользнет окончательно. Каждый раз, когда он сам снижал требования, фантазии, заполнявшие его воображение, еще более усиливали то, что он уже знал о себе и отчаянно пытался скрыть. Мужчина с умом должен контролировать такую вещь, как инстинкт, считал Грант. Но с другой стороны, в их семье мужчины никогда не были успешны в подобных ограничениях – никто из них, кроме него... Но все это только до настоящего времени.
Грант нагнулся, зажег лампу и поднес ближе к Виктории. У нее на ладони остались четыре полукруглых лунки – там, где она вонзила ногти, сжимая пальцы во время наслаждения.
Когда Грант вернул Викторию в отель, она сжала ему руку, словно в знак благодарности. Ему вдруг вспомнились вмятины у нее на ладони. Всего лишь мелкая деталь, и не стоило бы придавать ей столь уж большое значение, если бы они не являлись свидетельством того, что он окончательно пропащий человек.
