Текст книги "Цена наслаждения"
Автор книги: Кресли Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)
Когда корабельные колокола пробили очередную вахту, Грант все же отправился в свою каюту, но это оказалось плохой идеей. Как только он опустился на кровать, мягкий запах, оставшийся на простынях, напомнил ему о Виктории. Его мужская плоть мгновенно возбудилась и стала тяжело пульсировать. Нет, ему не будет сна в постели, где спала Виктория.
О чем она думала, что чувствовала, лежа здесь? Такая норовистая девушка, как она, должна бы ворочаться и метаться, мечтая о страсти, борясь с желанием...
А может, она ни с чем не борется и просто...
Он вскочил с постели как ошпаренный. Виктория сама себя услаждает! Картина, возникшая в его воображении, заставила Гранта содрогнуться, голодная плоть запульсировала еще сильнее. Эк, до чего додумался! Нет уж, ему нужно держаться подальше от нее, чтобы не погрязнуть в ловушке собственных фантазий.
Грант подошел к умывальнику и взглянул в зеркало. В мужчине, который смотрел на него из зеркала, он с трудом узнал себя: волосы слишком длинные, лицо слишком загорелое, к тому же первый раз почти за десять лет он не брился целые сутки.
Нет, определенно ему нужна женщина. И тут же Грант постарался отбросить эту мысль, иначе он атакует отель и вытащит Викторию к себе. Даже под угрозой голодной смерти мужчина не станет есть песок, после того как испробовал изысканные деликатесы. Ему нужно побороть свой голод.
Грант уселся в кресло, рассудив, что шансов уснуть здесь у него ровно столько же, сколько в любом другом месте, и через некоторое время действительно задремал.
Рано утром его разбудил громкий крик за стеной каюты:
– Послание для мастера Йена Трейвика с корабля «Киверел» службы ее величества!
– Кажется, это мне, – послышался в ответ сонный голос Йена.
Грант потянулся и сунул ноги в сапоги, решив узнать, кто шлет послания Йену. Он обнаружил кузена на палубе как раз в момент, когда тот писал ответ. А когда Йен отдал ответ мальчику-посыльному, то ему пришлось попросить у Гранта монету для отправки.
– Дай-ка мне посмотреть письмо. – Грант выхватил у Йена полученное им послание и быстро пробежал его глазами.
«Доктор, с которым договорился Сазерленд, придет завтра. Я не хочу, чтобы Тори была здесь. Уведите ее, пожалуйста, хотя бы на день.
Камилла».
– Что ты ей ответил? – Грант подозрительно посмотрел на кузена.
– Ну, я написал, что устрою для Тори пикник, – спокойно сообщил Йен.
– Черт бы тебя побрал! – Грант скомкал бумагу. – А ты не мог устроить себе поход в какой-нибудь бордель?
– Я от этих дел давно отказался, – усмехнулся Йен. – Лучше уж подождать, пока мы вернемся. – Он гордо похлопал себя по груди. – Понимаешь, я берегу себя для особого случая, для другой леди.
Намеки об этой загадочной женщине Йен ронял в течение всего путешествия. Грант постоянно чувствовал, что кузен хочет поговорить о ней, ноне поощрял его инициативу. Чем он мог ему помочь в его отношениях с женщиной? Меньше всего полезным советом.
Когда Грант представил, что Йен проведет день вдвоем с Викторией, внутри у него все перевернулось. Он понимал, почему Камилла отправляет Викторию: не зная, какой диагноз поставит доктор, она хочет подумать наедине, как потом ей все это сообщить.
Проклятие! Нужно найти какую-то работу для Йена.
– Я заберу Викторию утром, – решил Грант.
– Как хочешь, – ответил Йен. – Я обещал повести ее на пляж, так что тебе придется выйти рано.
На следующее утро, когда Грант прибыл в отель, Виктория уже спустилась в холл. Она была в ярко-зеленом платье, купленном накануне. Подобранная в тон платью щегольская шляпка надежно прикрывала ее белокурые волосы, собранные в пучок на макушке.
Грант не знал, что ему делать, если Викторию разочарует его появление, но, к счастью, этого не случилось. Лицо ее, напротив, просветлело.
– О, Грант! Значит, вы заберете меня сегодня?
– Я... гм... я собирался сказать вам, что Йен не придет.
– Но вы заберете меня?
Он будет чувствовать себя подонком, если откажет ей. Должно быть, она жаждет новых впечатлений.
– Я провожу вас на пляж.
Виктория тихонько пискнула и положила руку ему на локоть.
– Это замечательно, – выдохнула она.
Грант боялся спугнуть ее. От нее исходило замечательное благоухание, наподобие того же обволакивающего запаха, который сохранился в его постели.
Они отправились на конюшню, где Грант взял напрокат двух лошадей. Хотя Виктория не делала ничего, чтобы привлечь к себе внимание, глаза мужчин постоянно останавливались на ней и держали ее под прицелом. Ее смех и плавные движения источали чувственность, невольно создавая впечатление, что такая женщина создана для любви, и, разумеется, это находило отклик в Мужских сердцах, подумал Грант, но последствия не поддавались его воображению.
Что же будет, если дать ей волю в Лондоне?
Отбросив мрачные мысли, Грант отвязал лошадь и собрался помочь Виктории сесть в седло.
– Я сама, – резко сказала она и, выхватив из его руки уздечку, повела лошадь к посадочной площадке.
Грант заколебался, но Виктория взмахнула рукой, прогоняя его. Однако когда он взобрался на своего рослого жеребца, она все еще стояла, тупо уставившись на свою лошадь. Черт побери! Ему следовало это предвидеть.
– Виктория, вы что, не обучены верховой езде?
– Разумеется, обучена!
Грант недоверчиво посмотрел на нее, и тогда она, тряхнув волосами, сказала:
– Я только подумала, что лошадь должна быть поменьше... и с более добрыми глазами, чем у этой.
– При чем здесь ее глаза? – Грант был готов застонать. – Забудьте об этом. Если вы не умеете ездить верхом, мы не сможем отправиться на пляж.
Черты ее лица приняли паническое выражение.
– Нет! Я... я вспомню.
Тори успокоила лошадь и с нескольких попыток вскочила боком, предусмотрительно подобрав юбки. Придерживая их, она опасливо прижалась к лошади; руки ее сжимали поводья, и она неуверенно пыталась занять прочную позицию. И тут кобыла заволновалась, а затем вообще вышла из повиновения. Сделав прыжок, она двинулась к ближайшему столбу.
– Скорее на помощь! – не своим голосом завопила Виктория, чуть не задев столб.
Грант не мог сказать наверняка, смеется она или плачет. Он осадил своего жеребца, развернул его, и в это время в него врезалась ее лошадь. Животные пронзительно заржали, словно предупреждая друг друга.
– О Боже... – Грант подхватил Викторию под мышки, вырвав ее из седла, и одним махом посадил перед собой. Затем он отнял у нее болтающиеся поводья и, свистнув мальчику из конюшни, передал ему ставшую ненужной лошадь.
– О, милорд! – воскликнула Виктория. – Вы видели? Разве это был не прекраснейший... – Тело ее затряслось от смеха.
– Слезайте.
У нее вытянулось лицо. Положив руки Гранту на грудь, она сказала:
– Позвольте мне попытаться еще раз. Ну пожалуйста!
Он невольно вздохнул.
– Слезайте. Я помогу вам сесть сзади.
Лицо ее тут же снова просияло. Соскользнув с седла, она немедленно повернулась. Грант улыбнулся и, схватив за руку, посадил ее позади себя.
– Держитесь крепче!
Виктория обхватила его руками и положила голову ему на плечо. Грант был уверен, что она улыбается, он это чувствовал.
Глава 15
Грант раскинулся на одеяле, позволяя позднему дневному солнцу своими лучами согревать ему лицо. После их с Викторией ленча с холодной индейкой, сыром и яблоками он явно отяжелел. И это при том, что еще остались нетронутыми две бутылки вина, которые были положены в их корзину, без сомнения, по указанию Йена.
Виктория изучала пляж, бегая по песку, отступая с приближением волн и усердно рассматривая раковины. Грант с удовольствием наблюдал за ней. В самом деле, сегодня время прошло слишком быстро. Ему не хотелось ее отрывать, но они должны были возвращаться.
Грант встал, потянулся и свернул одеяло. Поднявшийся ветер загнал всех местных отдыхающих обратно в город. Обозрев полоску пляжа в обоих направлениях, он убедился, что там пусто, и крикнул Виктории:
– Обувайтесь и собирайте ваши вещи, нам пора возвращаться.
Вместо ответа она помахала ему рукой и, не обращая на него внимания, продолжала сосредоточенно изучать что-то в воде возле ног. Пробормотав какое-то ругательство, Грант направился к лошади... и тут корзина выпала у него из рук и покатилась по песку – лошади не было на месте.
В поисках пропажи он совершил несколько рейдов по пляжу, пока не осознал, что лошадь покинула их и назад уже не вернется.
Кляня себя на чем свет стоит, Грант вернулся к Виктории.
– Где же лошадь? – спросила она, держа руку козырьком у лба и оглядывая берег.
Грант почесал в затылке.
– Я не знаю. Может, украли...
– И что нам теперь делать?
– Мы можем вернуться назад пешком.
– Ну, если вы считаете это наилучшим из возможного...
Виктория, похоже, не слишком обрадовалась такой перспективе: на то, чтобы добраться до места по каменистой почве, у них ушло бы часа два. Она посмотрела вниз, на свои туфли. С этим тоже могут возникнуть трудности...
Кроме того, им придется пройти один квартал, где Грант не рискнул бы появляться после темноты. Сопровождать красавицу без оружия? Он чертыхнулся. Ничего себе телохранитель...
Правда, был еще один вариант – остаться с Викторией до утра, пока из города не вернутся отдыхающие, – однако для нее, пожалуй, безопаснее провести ночь на пристани, нежели здесь, вдвоем с ним.
– В той бухточке по соседству есть несколько купальных домиков, – сказал Грант. – Пожалуй, мы пока побудем там.
Виктория облегченно вздохнула.
– Спасибо вам! Не хотелось стирать в пузыри ноги. – Голос у нее был такой жизнерадостный, и она выглядела такой возбужденной, что Грант невольно задумался и прищурил глаза. Не она ли отвязала проклятую лошадь? Что ж, откровенно говоря, Виктория вполне могла это сделать...
Грант подобрал корзину, и они пошли мимо скалистой стены, разделяющей два пляжа. Так как прилив нарастал, им пришлось пробираться вброд. Виктория упорно шла вперед, не обращая внимания на волны, подбирающиеся к ее бедрам.
В ряду ярко выкрашенных хижин первые три оказались запертыми, зато в четвертой дверь была открыта. Когда Грант ввел Викторию внутрь, она споткнулась, запутавшись в своих намокших юбках.
– С вами все в порядке? – спросил он.
– Да, но вот вам одна из причин, почему женщины не должны носить все это, – сказала она бодрым тоном.
– Вы намекаете на то, что вам нужно избавиться от этого? – Грант заметил, что его голос, когда он озвучил это предложение, был отнюдь не радостным.
– Ну да, конечно! Ну же, мистер Сазерленд... – подбодрила его Виктория.
Он тяжело вздохнул.
– Ладно, так и быть. Повернитесь спиной, я расстегну пуговицы.
Виктория проворно повернулась и убрала наверх волосы. С каждой высвобожденной им петлей обнаруживалось все больше кремовой кожи, слегка окропленной водой. Под конец руки Гранта стали слегка дрожать.
– Готово! – низким голосом произнес он. Виктория распрямилась, и платье соскользнуло с ее тела.
На этот раз Грант не отвернулся: вероятно, так поступил бы любой мужчина на земле, столкнувшись с очаровательной женщиной, раздевающейся в его присутствии. Он восхищался ею, желая ее сейчас, когда на ней не было ничего, кроме легкой сорочки... и все же в конце концов заставил себя отвести взгляд и поискать, чем бы ей накрыться. Лучшим, что ему попалось на глаза, оказалась стопка сложенных полотенец, и он протянул их Виктории:
– Прошу вас, оботритесь.
Она кивнула и, взяв полотенца, принялась вытирать живот и ноги. Пока она справлялась со своей задачей, Грант с усилием стягивал с себя сапоги, ни на миг не сводя с нее глаз. Покончив с этим, он отбросил сапоги в угол и, стянув намокшую рубашку, принялся вытирать грудь. Брюки он решил оставить, несмотря на грозящий дискомфорт, и, усевшись на пол и положив руки на колени, постарался не думать о том, что он здесь один на один с Викторией и что она почти раздета.
Тори обернула полотенце вокруг плеч и расстелила на полу одеяло, потом порылась в корзине и достала одну бутылку.
Грант взглянул на нее с укоризной, но, видя безуспешные попытки Виктории откупорить бутылку, все же помог ей и даже решил немного выпить. Они сидели плечо к плечу, передавая бутылку друг другу. Прямо как те горькие пьяницы, подумал Грант, имея в виду людей, во избежание встречи с которыми он остался здесь.
Когда он в последний раз возвратил бутылку Виктории, она отставила ее в сторону и нырнула головой к нему под мышку, приведя его в полное замешательство. Черт побери, что происходит? Как получилось, что она устроилась там?
Грант оцепенел, но его рука осталась на месте, обнимая Викторию. Она положила голову ему на грудь, и это показалось ему таким естественным и правильным...
– Мне нравится слушать, как бьется ваше сердце – так сильно, ровно... и вот теперь быстрее... – Она подняла голову и улыбнулась.
У Гранта мороз пробежал по коже. Они здесь одни, отделенные от остального мира. Неужели судьбой назначено, чтобы они оказались вместе в этой уединенной хижине? Или все это подстроила Виктория? Но он так устал сопротивляться, что сейчас и это воспринимал как неизбежность.
– Неужели вы не поцелуете меня? – прошептала Виктория совсем близко.
Какой мужчина на земле отказался бы от этого? И почему не попробовать? Йен его спрашивал о том же, и тогда ответ был отрицательным, но теперь, когда мягкое дыхание Виктории обдуло ему грудь... черта с два он вспомнит об этом!
Опустившись перед ним на колени, Виктория встретилась с ним глазами. Грант, словно не осознавая, что делает, протянул руку и погладил изящный изгиб ее щеки. От этого легкого прикосновения, слабого, как шепот, губы ее приоткрылись, глаза закрылись... Она задрожала, и грудь ее выгнулась вперед, к нему, упершись тугими сосками в его влажную сорочку.
Грант тихо простонал и коснулся большим пальцем ее губ – они были такие мягкие и влажные... Преклонив колени, он припал к ним своими губами. Она вздохнула.
Этот тихий звук вместе с внезапным притоком тепла заставил вздыбиться его мужскую сущность, обретшую крепость стали. Прижатый живот Виктории продолжал дразнить его.
И тут Грант решил наказать ее за то, что она возбуждает в нем такое неукротимое желание. Он переместил руки к ней на затылок и завладел ее ртом, настоятельно, неистово двигая языком внутри. Потом не задумываясь через ткань сорочки он захватил в ладонь ее сосок. Виктория тихо застонала. Грант спустил бретельки, оголив ее плечи. Когда он забрал обеими ладонями ее грудь, Виктория отыскала ртом его язык. Она снова застонала, и ее пальцы легонько пробежали по его груди, прокладывая путь вниз.
– Научите меня, пожалуйста, – прошептала Виктория. Проникнув к нему в брюки, она отыскала его набрякшую плоть и забрала ее в руку.
Только теперь он понял, постиг каким-то глубинным чувством, что, по сути, никогда не хотел с этим бороться.
Что-то вдруг разомкнулось в нем, точно щелкнувший замок. С протяжным стоном Грант отвел ее жаждущую руку и опустил вниз, потом притянул к себе ее ноги, осторожно разводя их в стороны.
– О, Грант... – прошептала Виктория.
Он слегка приподнял ее ноги, сминая ей бедра и склоняясь над ней.
– Ты хочешь, чтобы я научил тебя? Я покажу тебе кое-что. Думаю, тебе это понравится.
– Я не знаю...
– Зато я знаю. – Грант чувствовал, что она все еще колеблется. – Ты ведь доверяешь мне, Виктория?
– Но я думала, что ты будешь... – Она осеклась, но тотчас же прошептала: – Да. Доверяю.
– Тогда позволь мне поцеловать тебя там, – хрипло сказал Грант.
Ее руки перестали удерживать его и вплелись ему в волосы. Со стоном облегчения, словно избавившись от фантазий, неделями не дававших ему покоя, Грант поцеловал светлые завитки. Он вкушал ее нежную плоть, медленно выводя круги языком. Вскрикнув от удовольствия, Виктория задышала тяжело и часто. Сладкие ощущения повергли Гранта в бездумное состояние. Он изо всех сил боролся со своим желанием, чтобы не наброситься на нее, как оголодавший зверь. Используя большие пальцы, чтобы приблизить влажные лепестки ее к своему жадному рту, он быстро продвинулся языком вглубь и на мгновение замер.
Смутно чувствуя, как она все теснее прижимает к себе его голову, Грант продолжал вкушать ее, но Виктория по-прежнему оставалась недостаточно открыта для него. В отчаянии он отдернул к талии ее сорочку и шире развел ей ноги. Она судорожно глотнула воздух.
– Пожалуйста, Грант...
– Доверься мне, – прошептал он, стиснув ее бедро и положив себе на плечо ее ногу.
Теперь между ними не было барьеров. Ощущая ее вкус, Грант крепко ухватил Викторию за ягодицы, чтобы приподнять выше. Он столько времени мечтал о них, упругих и соблазнительных в своем совершенстве, – и вот сейчас они в его руках.
Виктория обхватила его плечи, делаясь все влажнее под его губами. Она начала содрогаться. Потом ее затрясло сильнее, и она сомкнула ноги вокруг его лица, приближаясь к пику наслаждения.
– О Боже! – вырвалось у нее. – Грант, не останавливайся, – просила она, тяжело дыша. – Пожалуйста...
В эту минуту ее охватило неизъяснимое блаженство. Биение внутри ее достигло такой частоты и силы, что Грант пришел в благоговение. Она выгнулась и задвигала бедрами, проталкиваясь ближе к его губам. Тогда он с еще большей жадностью завращал языком и делал это до тех пор, пока ее обессилевшее тело не поникло наконец на одеяле, расстеленном под ними.
Грант рискнул двинуться и едва не извергся, когда его плоть толкнулась внутри брюк. Должно быть, он застонал от ноющей боли, потому что Виктория вдруг приподнялась и встала перед ним на колени. Обнаженная и все еще дрожащая, она вновь придвигалась грудью к его груди, держа на нем свои руки. Развязка была так близко...
Виктория быстрыми движениями расстегнула его брюки, затем без колебаний взяла в ладонь его мужскую плоть и сжала вокруг нее пальцы. Едва сдерживая семя, Грант дернулся назад. Он замер на мгновение на их импровизированном ложе, как был – на коленях, почти свободный от брюк.
– Не трогай меня, Виктория. Это предполагалось только для тебя.
– Но ты же в самом деле не думаешь, что я могу остановиться, видя, каково тебе сейчас? – прошептала она.
– Ты не понимаешь... – простонал Грант. Виктория, опустив глаза, уставилась на его фаллос, как зачарованная.
– Такой твердый, такой тяжелый. Все, что я хочу сейчас, это трогать тебя.
Она прошлась пальцами по всей длине его копья. Потребность в облегчении давила с безумной силой, и остановить это уже не мог никакой контроль.
– Не смотри, прошу тебя, – резко сказал Грант. Будто тогда это будет менее порочно, подумал он. Вид его выплеснувшегося семени, должно быть, испугает ее. – Не смотри на меня...
Но теперь для нее это не имело никакого значения – она окончательно осмелела. Грант чувствовал себя уязвленным. Вскоре он предстанет перед ней в полном бессилии. Сейчас, когда ее пальцы касались его пульсирующего фаллоса, Грант целиком зависел от нее. Виктория притянула его к себе и прижалась губами к его шее. Его руки мгновенно протянулись к ее груди, обхватывая ее и забирая в ладони. Чувствуя, как в нем зарождается дрожь, Виктория застонала.
Облегчение молнией пронеслось сквозь него, и он вскрикнул – такова была сила разряда. Напряжение разрешилось мощным выбросом в разделявшее их пространство. Нет, это не было его слабостью. Виктория заставила его почувствовать себя божеством.
Несколько секунд они лежали вместе, и голова ее покоилась у него на груди. Сквозь щели кабинки было видно небо с плывущими стаями белых облаков и взошедшей луной. И хотя она была невозможно яркой, Грант уснул уже через минуту.
Глава 16
Проснувшись, Грант некоторое время лежал с закрытыми глазами. В теле его разливалась приятная теплота, каждая мышца расслабилась больше, чем когда-либо за все эти годы. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь чувствовал себя лучше.
Грант медленно открыл глаза. Лучи утреннего солнца струились в хижину. Как? Неужели это он лежит рядом с Викторией, положившей голову ему на грудь?
Он снова напрягся. Нахлынувшие воспоминания по кусочкам восстановили вчерашние события. Ни с одной женщиной он не испытывал большего удовольствия, чем с ней. Он даже не воображал, что такое вообще возможно. Но для нее он так толком ничего и не сделал.
Грант сдвинул брови. Нет, разумеется, он сделал ей приятное, но вовсе не так, как она того заслуживала. Вместо нежных слов и долгих поцелуев сам отдался ее ласкам. Отвращение медленно прокралось в его душу – отвращение к себе за то, что он навредил Виктории, даже если она этого не сознает. Его поведение достойно сожаления. И все же Грант только и думал о том, как бы вкусить ее снова. Ни о чем другом. Все совершенно закономерно. Теперь он не тот, кем всегда себя считал. Интересно, сможет ли он вновь претендовать на то, что воспитал в себе таким упорным трудом?
После одной ночи с Викторией Грант понял две вещи. Во-первых, он переступил через свои запреты. Во-вторых, не испытывал по этому поводу особого раскаяния. Виктория, судя по всему, могла сказать то же.
Проснувшись, она счастливо вздохнула и посмотрела на него, но он даже не пошевелился. Тогда она села и обернула полотенце вокруг бедер. С розовыми щеками и спутанными волосами она выглядела еще очаровательнее, чем накануне, – вчерашняя основательная разминка явно пошла ей на пользу. Подняв руки над головой, она потянулась, подобно греющейся на солнце кошке, и вместе с этим движением приподнялась и ее маленькая грудь.
– Посмотри, Виктория, у тебя остались синяки, – негромко сказал Грант.
Она взглянула на бледные чернильные пятна, портившие ее совершенную грудь, и пожала плечами, затем с довольной улыбкой посмотрела на него, на его тело – все тело целиком.
– Видишь, я тебе навредил. – Грант по-прежнему продолжал рассматривать ее. – Тут следы от моих пальцев. – Он притронулся к ее груди с осторожностью врача, обследующего раненого, и она издала что-то наподобие мурлыканья.
Могло ли быть что-то еще хуже, чем то, что он сделал, – он дал ласкать себя, чтобы под конец облегчиться на пол, а ей доставил удовольствие ртом. Таких вещей Грант никогда не позволял себе даже с куртизанками.
Когда Виктория потянула за угол одеяло, накрывавшее колени Гранта, его мужская плоть снова отвердела. Помоги ему небо! Виктория тут же наклонилась вперед, и он повернулся ей навстречу, понимая, что бесполезно бороться с тем, чего он жаждал так сильно. Как бы ни был велик его стыд, он собирался повторить это безумие с самого начала...
Услышав голоса детей, плещущихся в воде поблизости, они мгновенно замерли. Виктория с расширившимися глазами вскочила на ноги и стала поспешно одеваться. Грант последовал ее примеру. Потом он привел в порядок их маленькое убежище и туго скатал испачканное одеяло. Хотя было уже достаточно светло, им все же удалось покинуть хижину незамеченными. Никто также не видел, как Грант выбросил одеяло в контейнер для мусора.
Во время отлива вода спала, поэтому они легко прошли к ближайшей бухте.
– Грант, посмотри! – вдруг закричала Виктория, указывая на их лошадь и радостно хлопая в ладоши.
По берегу шел незнакомый человек, держа лошадь под уздцы и разыскивая ее хозяина. При виде этой картины Грант представил, как он сам, с поводьями в руке, подводит лошадь к прибитому к берегу бревну, а Виктория, возбужденная, выбегает на пляж и наклоняется к бревну, чтобы снять свои туфли. Потом она поворачивается к Гранту и с лукавой улыбкой манит его, широко раскинув руки. Он роняет поводья и следует за ней, как жеребец за кобылой...
Грант тут же отругал себя за глупость. На обратном пути он не слушал Викторию, радостно щебетавшую до самого отеля, и старался не реагировать на запах ее волос, когда ветром их относило ему на плечо. Хорошо хоть, что он сидел впереди нее и ему не нужно было смотреть на блудницу.
Лишь когда они спешились перед отелем, Грант увидел ее лицо – оно пылало, а губы ее выглядели очень соблазнительно.
Мужчины, слонявшиеся у подъезда, тут же уставились на Викторию с почти осязаемым голодом, но она в ее блаженном состоянии ничего не замечала. Лишь когда один из мужчин смачно присвистнул, она повернулась и смущенно улыбнулась.
Грант оглядел нахалов ледяным взглядом, недвусмысленно говорившим, что он убьет каждого, кто подойдет хоть на шаг ближе.
– Послушай, приятель, – сказал один из мужчин. – Тебе нет нужды знать, как выглядит наша кровь.
А другой тут же добавил:
– Я бы сказал, парень не знает, как с нами поделиться. Может, нам его научить?
– Я не делюсь тем, что принадлежит мне. – В голосе Гранта прозвучало с трудом сдерживаемое бешенство.
Мужчины попятились, словно только тут разглядели, с кем имеют дело.
Естественно, Грант не мог представить Викторию в руках другого человека. От одной мысли об этом в нем вскипала кровь... Куда девалась его пресловутая бесстрастность? Теперь он воспринимал все чрезвычайно обостренно. Виктория доставила ему удовольствия больше, чем можно было мечтать, и он утратил контроль над собой. Если выдержка откажет ему и сейчас, что тогда? Все, чего он достиг таким тяжелым трудом, будет погублено.
Грант чувствовал себя в точности тем, кого презирал все эти годы, – мужчиной, не справляющимся со своими слабостями. А Виктория была его слабостью, к которой он все больше привыкал. Сейчас он это понимал, как никогда. Взрослый мужчина не может так изводиться, проведя с женщиной какие-то несколько часов. Он не должен исходить желчью или страдать от колик при мысли, что она не с ним, а с другим.
Но все эти рассуждения не меняли дела. Грант ее скомпрометировал – не полностью, но... О Боже, этого тоже достаточно. Теперь он должен на ней жениться. Он знал, что Виктория – внучка графа, леди. Нужно было проявить больше сдержанности. Без сомнения, ничего этого не произошло бы, если бы он не распускал руки.
Он поддался зову плоти. Этот зов едва не погубил одного его брата – и убил другого.
Хотя Грант и выглядел подавленным, Тори не унывала. Она была на седьмом небе, проигрывая в уме все сцены, вспоминая, как Грант ласкал ее тело и целовал ее кожу. Подобных ночей, несомненно, не было ни у кого на свете. А теперь он должен провожать ее прямо до комнаты.
Она вставила ключ в замок и, не отпирая его, повернулась к Сазерленду:
– Ты не хочешь поцеловать меня на прощание?
Вместо ответа она увидела его испуганный взгляд. Нет, так не годится. Ей хотелось, чтобы он смотрел на нее так, как вчера, когда нависал над ней на локтях. Но тогда он был в отчаянии и словно разум потерял от желания поцеловать ее, притронуться губами к ее коже.
– Тебе нужно переодеться и обсохнуть. – Грант протянул руку и открыл дверь.
Оказалось, что Кэмми уже встала. Тори покраснела. Не написано ли у нее на лице только что пережитое наслаждение?
– Где ты была? – воскликнула Кэмми. – Я уже собралась посылать за констеблем.
– Ты не поверишь, что с нами приключилось, – поспешно сказала Тори. – Наша лошадь куда-то подевалась, и мы застряли на пляже. – Во всяком случае, это не было полной ложью.
Кэмми удивленно подняла брови, и Грант поспешно спросил:
– Как прошел ваш вчерашний день, мисс Скотт?
Тори посмотрела на того и другого. «За этим вопросом скрывается нечто большее», – подумала она.
– Мой день, к счастью, прошел хорошо, – с довольным видом сообщила Кэмми. – В самом деле, у меня большая новость. Тори, я была у доктора.
– Но я считала, что он придет не раньше чем через пару дней, – заметила Тори. – Почему ты мне не сказала?
– Мы не говорили тебе, потому что я опасалась за диагноз. Врач задавал мне кучу вопросов и еще несколько часов делал разные пробы. – Кэмми выдержала паузу и сказала: – Теперь я знаю все о своих болячках.
Тори опустилась на койку.
– Ну и...
Кэмми взяла листок и прочитала:
– «У пациента выявлены признаки хронической дегидратации организма и патологическая реакция пищеварительной системы на чужеродный белок». Это мудреное выражение означает, – пояснила она, – что я не пью достаточного количества воды и что у меня не усваивается рыбная пища. Отсюда и моя забывчивость, и сумбур, и физическое истощение.
Рыбная пища? Тори пришла в ужас. Значит, каждый раз, принося для них рыбу, она неумышленно отравляла свою подругу?
– Но... но мы только рыбу и ели все это время.
– Совершенно верно.
– Значит, если ты будешь пить воду и перестанешь есть рыбу, все будет хорошо?
– Нет, с этим будет немного сложнее. Мне придется принимать что-то, чтобы восстановить водно-солевой баланс и состав крови. Я должна также окрепнуть физически. Этот недуг приучил мой организм отвергать пищу, поэтому еще несколько недель я буду питаться бульонами. Но забывчивость должна пройти немедленно.
– Значит, ты можешь полностью поправиться? Кэмми кивнула.
– Это путешествие немного отбросит меня назад, – сказала она. – Из-за морской болезни. Но потом все наладится.
Тори вскочила и обняла подругу. Годы тревог и неведения остались позади. Теперь, когда враг известен, с ним можно бороться. Что-что, а бороться Камилла Скотт умела.
Подумав о замечательной новости дня и о времени, проведенном с Грантом, Тори вздохнула.
– Это лучший день во всей моей жизни, – с улыбкой произнесла она.
Грант тупо смотрел в чашку с черным кофе и даже не поднял глаз, когда Йен прошел в кают-компанию и плюхнулся в кресло.
– Если посмотреть на все это философски... – Йен плавно вынул чашку из рук Гранта и сделал большой глоток. – Словом, я видел, как ты пришел сегодня утром.
– Ну и что?
– Значит, вы с Тори... Ты не зря добивался?
– Откуда ты знаешь, что я был с ней, а не в борделе? – проворчал Грант. С таким же успехом он мог перефразировать вопрос, заменив «бордель» на «луну». Выразительный взгляд Йена остался неподвижным. – Погоди, – Грант щелкнул пальцами, – я знаю. Если бы я был в борделе, ты увидел бы меня там.
Йен покачал головой; мрачный тон Гранта ничуть не испортил его хорошего настроения.
– Моими компаньонами были бренди и сигары – с ними я провел вечер на палубе в праздных мечтах о возвышенном. – Грант никак не откликнулся на шутку, и Йен спросил: – Может, скажешь еще, что на самом деле жалеешь об этом?
Нашел о чем спрашивать...
– Конечно, жалею, – тихим голосом ответил Грант.
Йен хмыкнул:
– Или это только слова – или ты это внушаешь себе.
Грант вздохнул.
– Ты не понимаешь.
– Тогда объясни. – Йен уперся сапогами в край соседнего кресла.
– Год назад я обещал уважаемому человеку разыскать его внучку и оберегать ее. Я сказал ему, чтобы он не беспокоился на этот счет. Я поклялся, что буду ее временным опекуном, если окажется, что ее родители погибли. И он мне поверил, зная, что я никогда не нарушаю слова.
– Ну, что сделано, то сделано...
– А ты знаешь, что еще он мне сказал? Если он умрет прежде, чем мы вернемся, я должен стать ее постоянным опекуном. Вот насколько этот человек мне доверял!
