Текст книги "Бессмертная любовь (Нет голода неистовей)"

Автор книги: Кресли Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Глава 16

Не успел Лахлан добежать до нее, как один из вампиров толкнул Эмму на землю – и от удара она задохнулась. Лахлан взревел от ярости. Если он не успеет до нее добежать… если она не будет сопротивляться достаточно решительно… вампир легко сможет переместиться вместе с ней. Двое остальных возникли между ним и Эммой, демонстрируя свои клыки. Эмма вцепилась в землю, пытаясь спастись, и тут Лахлан позволил проснуться дремлющему в нем зверю. Он решил дать ему свободу, но Лахлану не хотелось, чтобы Эмма видела, каким он бывает в ярости.

Меньший вампир прошипел:

– Она его подруга!

И в следующую секунду Лахлан уже налетел на него, полоснув по телу когтями. Он рвал его на клочья, успевая отводить удары второго.

Туман превратился в сильный, хлесткий ливень с частыми проблесками близких молний. Лахлан сворачивал вампиру шею до тех пор, пока голова не оторвалась, – а потом повернулся к демону. Тварь оказалась сильной, но явно еще не до конца оправившейся после серьезных повреждений. Когти Лахлана безошибочно находили следы прежних ран – так же как демон метил ему в ногу. Краем глаза Лахлан увидел, что Эмма вырвалась от третьего вампира. Она перекатилась на спину под ним – а потом с силой ударила нападающего лбом.

Тварь взвыла от боли и полоснула когтями ей грудь, оставив глубокие борозды, из которых на землю хлынула кровь. Лахлан взревел и рванулся к демону, загораживавшему ему путь к Эмме. Одним ударом когтей он отделил голову демона от туловища, так что куски разлетелись в разные стороны.

Последний вампир, согнувшийся над Эммой, уставился на Лахлана в ужасе: он застыл на месте, потеряв от потрясения способность перемещаться.

Избавившись от третьего противника, Лахлан упал рядом с Эммой на колени. Она открыла глаза словно вопреки своей воле и посмотрела на него. Она была потрясена его видом: казалось, он подействовал на нее сильнее, чем ее рана или нападение на нее. Пытаясь овладеть собой, Лахлан понял, что она пытается что-то сказать, давясь кровью и дождем. И все это время она пыталась отползти от него.

Не обращая внимания на ее слабое сопротивление, Лахлан подхватил Эмму на руки. С силой тряхнув головой, он глубоко вздохнул.

– Я не причиню тебе вреда.

Его голос был низким, невнятным – и, как он прекрасно знал, неузнаваемо изменившимся.

Трясущейся рукой он сорвал остатки ее блузки. Дождь начал смывать с нее кровь и грязь – и стало видно, что вампир распорол ее нежное тело до самой кости. Лахлан прижал ее к себе и громко зарычал, испытывая острую потребность убить их еще раз. При этом звуке Эмма тихо всхлипнула, и среди струй дождя по ее щекам побежали розовые слезы.

Одного этого оказалось достаточно, чтобы Лахлан справился с яростью и взял себя в руки.

Вернувшись с Эммой к машине, он открыл заднюю дверь, положил ее на сиденье и, бережно убрав ее волосы от двери, закрыл машину. Быстро сев за руль, он понесся по скользкой дороге к Кайнвейну, оглядываясь на заднее сиденье через каждые несколько секунд. Страх охватил его, когда даже спустя полчаса у Эммы не появилось никаких признаков регенерации. Ее раны продолжали кровоточить, не закрываясь, – хотя он должен был увидеть начало заживления уже давно.

Не сбрасывая скорости, он прокусил себе запястье и приблизил его ей к губам:

– Пей, Эмма!

Она отвернулась. Он снова подставил ей руку, но она отказалась, упрямо стиснув зубы. Если она не попьет, она может умереть!

Он был так сосредоточен на ненависти к ее природе, что не задумывался о том, каким она видит его самого.

Он съехал на край дороги и, перегнувшись через спинку сиденья, засунул пальцы ей в рот и раздвинул зубы. Когда он сцедил несколько капель своей крови ей в рот, она не удержалась и припала к нему, закрыв глаза и жадно глотая. Ее кровотечение тут же прекратилось. Когда она впала в забытье, он снова погнал машину вперед.

Дорога до Кайнвейна превратилась для него в новый ад. Он утирал свободной рукой лоб, обливаясь потом, не зная, будут ли новые нападения и откуда их можно ждать. Он не знал, хватит ли у нее сил, чтобы пережить эту рану. Как она догадалась, что надо убегать от них?

Он чуть было не потерял ее через четыре дня после того, как нашел…

Нет: он чуть было не отдал ее, чуть было не позволил им забрать ее в Хелвиту, которую ему никогда не удалось бы отыскать. Он разыскивал твердыню вампиров по всей России – и, возможно, оказался неподалеку от нее, когда они взяли его в плен.

Он был так близок к тому, чтобы ее потерять… Теперь он точно знал, что сделает все, лишь бы уберечь ее.

Он сможет победить свою боль и мучительные воспоминания, потому что сегодня смог увидеть, насколько Эмма отличается от остальных. Ее внешность, ее движения – все было другим. В отличие от других ее природе несвойственны были агрессия и желание убивать. Кровь для нее – и теперь для Лахлана тоже – стала символом жизни.

Ее раны начали заживать сразу же после того, как она выпила его крови. Он сможет поддержать ее.

И это – самое малое, что он может для нее сделать, потому что она наконец сделала его жизнь осмысленной.

* * *

Эмма пришла в себя под громкие крики – и с трудом приоткрыла глаза.

Фары выхватывали из темноты Лахлана: он бился плечом в массивные ворота – в герб в центре створок. Выпуклый затвор состоял из двух частей: по одному волку на каждой, повернутых друг к другу. Волки были изображены так, как это делалось в древности: головы и передние лапы, с клыками и когтями наготове, с настороженными ушами. Великолепно: страна вервольфов. Это уже не Канзас.

Лахлану не удавалось даже чуть прогнуть металл – несмотря на всю его силу. Магическая защита? Ну конечно! Слава Фрейе, что он догадался не таранить ворота машиной.

Борясь с желанием опустить веки, Эмма смотрела, как Лахлан расхаживает под моросящим дождем, пытаясь расчесать пальцами свои влажные волосы и рассматривая ворота.

– Как мне войти, чтоб они?..

Он снова попытался справиться с ними силой – и надрывный рев вновь огласил окрестности.

Стоит ли говорить ему про интерком? Да и способна ли она вообще говорить? Пока Эмма раздумывала, кто-то невидимый открыл ворота.

Лахлан поспешно вернулся в машину.

– Мы приехали, Эмма!

Хотя печка работала на полную мощность и обогрев сидений тоже был включен, Эмма дрожала в своей мокрой одежде от такого холода, какого еще ни разу в жизни не ощущала. Когда за ними с лязгом захлопнулись ворота, она закрыла глаза, наконец почувствовав себя защищенной. По крайней мере – от новых нападений вампиров.

Она смутно сознавала, что они очень долго ехали по территории поместья – похоже, несколько миль. Наконец Лахлан остановил машину, распахнул заднюю дверцу и извлек Эмму из машины. Он крепко прижал ее к груди и поспешно зашел в помещение, которое было освещено настолько ярко, что у нее заболели глаза. Стремительно поднимаясь по лестнице, он отдавал приказы какому-то молодому человеку, который шел следом.

– Бинты, Харманн. И побольше воды.

– Слушаюсь, повелитель.

Молодой человек прищелкнул пальцами – и Эмма услышала, как кто-то побежал исполнять приказания.

– Мой брат здесь?

– Нет, он за океаном. Он… Мы думали, что вы погибли, когда вы не вернулись и поиски не дали результатов…

– Мне надо как можно скорее с ним поговорить. Пока не сообщай старейшинам, что я вернулся.

Эмма зашлась в гадком захлебывающемся кашле – и поняла, что прежде не представляла себе, что такое настоящая боль. Ей пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы не посмотреть на свою грудь.

– Кто она? – спросил молодой человек. Лахлан обнял ее крепче.

– Это она, – ответил он так, словно этим все объяснялось, а потом» обращаясь к Эмме, добавил: – Ты в безопасности, Эмма. Все будет хорошо.

– Но она… не оборотень, – изумился незнакомец.

– Она вампир.

Тот придушенно охнул.

– В-вы уверены в ней?

– Я еще никогда в жизни не был в чем-то более уверен. Ее мысли стали путаться, темнота звала к себе.

Лахлан принес ее в свою спальню и уложил на старинную кровать. Эмма стала первой женщиной, которую он сюда допустил.

Харманн вошел следом и принялся растапливать камин. Лахлану было тревожно иметь у себя за спиной огонь, но он понимал, насколько Эмма нуждается в тепле.

Какая-то служанка быстро вернулась с горячей водой, салфетками и бинтами, еще двое принесли из машины их багаж. После этого служанки с задумчивыми лицами удалились вместе с Харманном, дав Лахлану возможность оказывать Эмме помощь.

Эмма все еще была очень слаба и то приходила в себя, то снова проваливалась в беспамятство. Он снял с нее мокрую одежду и промыл ей раны. Хотя они уже явно начали затягиваться, ее нежная кожа по-прежнему оставалась рассеченной: повреждения шли между грудями до конца ребер. Когда Лахлан смывал с нее кровь, у него тряслись руки.

– Больно! – прошептала Эмма, содрогнувшись.

Лахлан в последний раз осмотрел ее раны и начал накладывать повязку. Он почувствовал глубокое облегчение. Она снова могла говорить!

– Мне хотелось бы взять твою боль на себя! – хрипло проговорил он. Его собственные раны были глубокими – однако он ничего не чувствовал. Мысль о ее страданиях заставляла его руки дрожать, пока он обматывал ее грудную клетку бинтами. – Эмма, почему ты от них побежала?

Не открывая глаз, она промямлила:

– Испугалась.

– Почему тебе стало страшно?

Она чуть пошевелилась, словно безуспешно попыталась пожать плечами:

– Никогда не видела вампиров.

Он закончил перевязку и заставил себя туго завязать концы, содрогнувшись одновременно с Эммой.

– Не понимаю. Ты ведь вампир.

Ее глаза открылись, но взгляд был туманным. – Позвони Аннике. Номер на медицинской карточке. Пусть она за мной приедет. – Она поймала его за запястье и с силой сказала: – Пожалуйста, отпусти меня домой. Я хочу домой.

С этими словами она снова потеряла сознание.

Бережно укрывая ее одеялом, Лахлан заскрипел зубами от бессильного гнева, не понимая, почему ее родня готова была сотворить с ней подобное. Не понимая, как она может говорить, будто никогда не видела вампиров.

Эмма попросила, чтобы он позвонил ее родным. Конечно, он никогда не допустит, чтобы она к ним вернулась, – но почему бы не сообщить им об этом? Почему бы не узнать ответы хотя бы на некоторые вопросы? Он покопался в ее вещах, нашел телефонный номер этой Анники, а потом позвал Харманна.

Уже через несколько минут он стоял у кровати, держа мобильный телефон, и звонил в Соединенные Штаты.

На звонок ответила какая-то женщина:

– Эмма! Это ты?

– Эмма со мной.

– А это еще кто?

– Я Лахлан. А вы кто?

– Я – ее приемная мать. Я тебя в порошок сотру, если ты немедленно не отправишь ее домой!

– Не жди. Отныне она живет со мной.

Ему показалось, будто в далеком доме что-то взорвалось, однако голос Анники оставался спокойным.

– Шотландский говор. Надеюсь, ты не оборотень?

– Я их король.

– Не ожидала, что ты начнешь против нас открытую агрессию. Если тебе хотелось снова разжечь войну, то ты добился своего.

«Снова разжечь войну»? Оборотни и вампиры находятся в состоянии войны!

– Учти вот что. Если ты ее не освободишь, то я найду твоих родственничков, наточу когти – и сорву с них шкуру. Ты меня понял?

Нет. Нет, он совершенно ничего не понимал.

– Ты даже представить себе не можешь, что я на тебя и твоих оборотней обрушу, если вы хоть чем-то ей повредите. Она не совершала против вас никаких проступков или преступлений. А вот я совершала! – завопила Анника.

Ему было слышно, как другая женщина в отдалении тихо сказала:

– Попроси его дать трубку Эмме.

Не успела его собеседница повторить эту просьбу, как он ответил:

– Она спит.

Эта Анника запротестовала:

– Там же ночь!..

Со стороны опять посоветовали:

– Попробуй уговорить его. Кто может оказаться таким чудовищем, чтобы не пожалеть малышку Эмму?

Он был именно таким чудовищем!

– Если ты нас ненавидишь, тогда воюй с нами, но это существо никогда в жизни никому не навредило. Отправь ее домой, в ее ковен.

Ковен?

– Почему она боится вампиров?

– Ты позволил кому-то из них к ней приблизиться? – завопила Анника так громко, что Лахлану пришлось убрать трубку от уха.

Похоже, мысль о том, что вампиры добрались до Эммы, разъярила ее гораздо сильнее, чем то, что он захватил Эмму. Та, что говорила рассудительно, посоветовала:

– Спроси у него, желает ли он ей зла.

– Желаешь?

– Нет. Никогда. – Это он мог заявить с полной уверенностью. – Но почему вы сказали «кому-то из них». Вы – они и есть!

– О чем ты говоришь?

– Вы откололись от Орды? Ходили слухи о группировке…

– Ты считаешь, что я вампир?

На этот раз Лахлан успел отодвинуть трубку от уха.

– А если нет, то кто вы?

– Валькирии, неотесанный ты пес!

– Валькирии! – ошеломленно повторил он, задохнувшись от изумления.

Его слабая нога подогнулась, так что Лахлан тяжело присел на край кровати. Его рука машинально нашла бедро Эммы и слегка сжалась на нем.

Теперь он хоть кое-что начал понимать. Ее изящество и хрупкость, ее крики, от которых звенели стекла.

– Эмма наполовину… вот почему уши… Господи! Неужели она отчасти дева-воительница?

Он услышал, что трубку передают кому-то. Женщина с рассудительным голосом сказала:

– Я – Люсия, ее тетка…

– Ее отец – вампир? – спросил Лахлан, не дав ей договорить. – Кто он?

– Нам ничего о нем не известно. Ее мать перед смертью нам так ничего и не рассказала. Они напали на вас?

– Да.

– Сколько?

– Трое.

– Они сообщат другим. Или вы убили их всех? – уточнила она с надеждой.

– Конечно, всех! – огрызнулся Лахлан. Она с облегчением выдохнула.

– С ней что-то… случилось?

Лахлан секунду колебался, но решил ответить правду:

– Ее ранили. Но она выздоравливает. Трубку снова кому-то передали.

– Это Реджин. А вы, надо понимать, тот мужчина, с которым она была. Она мне сказала, что вы обещали ее защищать. Хорошая работа, умник…

Лахлан услышал возню – и трубка снова оказалась у Люсии.

– Мы – ее единственная родня, и она впервые оказалась вне защиты ковена. Она очень уязвимая, и без нас ей будет страшно. Мы молим вас проявлять к ней доброту.

– Непременно, – пообещал Лахлан. – Почему вампиры на нее напали? Как вы считаете – ее ищет отец?

– Не знаю. Они охотятся на валькирий повсюду. Мы прятали Эмму от них. Она даже никогда в жизни не видела ни одного вампира. Или оборотня, если уж на то пошло. – Обращаясь скорее сама к себе, она добавила: – Наверное, Эм вас страшно боится.

Страшно боится? Еще бы!

– Если им зачем-то понадобилась Эмма, они не прекратят ее искать. Ей необходимо вернуться домой, где она будет в безопасности.

– Я смогу обеспечить ей безопасность. Трубка снова перешла к Аннике.

– Пока ты этого не сделал.

– Она жива, а они погибли.

– А зачем она тебе понадобилась? Ты говоришь, что не причинишь ей зла, и при этом начинаешь войну против нас?

– Я не хочу с вами воевать.

– Тогда зачем она тебе?

– Она – моя подруга.

Он услышал ее рвотные позывы – и невольно ощетинился.

– Помоги мне, Фрейя! – Она снова зашлась кашлем. – Если ты дотронулся до нее своими грязными лапами, животное…

– Как мне ей помочь? – спросил он, стараясь справиться с гневом.

– Отправить ее домой, где ей положено быть и где мы сможем помочь ей прийти в себя после того, что ты сделал.

– Я уже сказал «нет». Так вы хотите, чтобы я оберегал ее в ваше отсутствие?

Он услышал звуки невнятных переговоров, а потом Люсия сказала:

– Ее надо прятать от солнца. Она страшно уязвима.

У Лахлана снова больно сжалось сердце. Господи всемогущий! Как он с ней обращался…

– Как я уже сказала, они ни разу не видела оборотня, и вы ее испугаете. Обращайтесь с ней бережно, если у вас есть хоть немного сострадания. Ей нужно пить каждый день, но ни в коем случае прямо из живого источника…

– Почему? – перебил он ее вопросом. Тишина. А потом Анника спросила:

– Ты уже заставил ее это сделать, так? Он ничего не ответил.

В ее голосе зазвучала смертельная угроза.

– Что еще ты заставил ее делать? Она была невинной, когда ты ее захватил. А сейчас?

Невинной?!

Лахлан провел по лицу дрожащей рукой.

– Я уже сказал вам: она моя. Анника в ярости завопила:

– Отпусти ее!

– Никогда! – проревел Лахлан в ответ.

– Пусть даже ты не хотел войны – ты ее получил! – Чуть спокойнее Анника добавила: – Думаю, мы с сестрами пойдем добывать кельтские шкуры!

Связь оборвалась.

Глава 17

– Ваш брат в Луизиане, мой повелитель.

Пальцы Лахлана замерли на последней пуговице рубашки. Быстро приняв душ, чтобы смыть все следы боя, Лахлан вызвал Харманна обратно к себе и спросил, где Гаррет. «Из всего мира ему нужно было выбрать именно это место!»

– Чем он там занимается, к дьяволу?

– В Луизиане масса самых разных существ Закона, и многие оборотни теперь тоже живут там. Я бы сказал, что половина ваших проживает в Канаде и Соединенных Штатах. Большинство – в Новой Шотландии, но немало и южнее.

Это известие горько разочаровало Лахлана.

– Почему они бросили свои дома? – спросил он, садясь у дверей на балкон.

В комнату врывался ветерок, который приносил запахи леса и моря, которое граничило с его землями на протяжении долгих миль. Наконец-то он в Шотландии, в родном Кайнвейне! А его подруга спит в их постели.

Харманн придвинул стул для себя и принял свой обычный облик – рогатого большеухого демона-острандера, представителя весьма многочисленного семейства.

– Когда в клане решили, что вы убиты вампирами, многие не пожелали жить в соседстве с ними. Ваш брат помог им с переездом, а потом остался в Новом Орлеане, чтобы помочь им отстроиться.

– В Новом Орлеане? – И того лучше! – А разве нельзя с ним связаться? Так уж получилось, что как раз в Новом Орлеане у меня ковен валькирий, которые полны решимости снять шкуры с моей родни.

Гаррет был последним из его близких родственников. Остальные погибли – об этом позаботился Деместриу. Отец Лахлана погиб во время прошлого приращения, после чего его мать умерла с горя, а его младший брат Хис отправился мстить за гибель родных…

– Ковен валькирий? – Харманн нахмурился. – Смею ли я спросить?.. – Когда Лахлан решительно покачал головой, Харманн сказал: – Гаррет заставил меня поклясться, что я свяжусь с ним в туже минуту, как узнаю о вас хоть что-нибудь. Он был… Ну… Он принял известие о вашей предполагаемой гибели не так, как мы надеялись, особенно после того, как потерял столько своих… – Он растерянно замолчал, а потом добавил: – Так что, конечно, я попытался связаться с ним, как только закрыл за вами ворота. Но мне сказали, что он куда-то исчез один и будет отсутствовать несколько дней.

Лахлан ощутил укол беспокойства: Гаррет один – и не предупрежден. «Добывать кельтские шкуры!» Нет. Им его ни за что не поймать! Гаррет не только воинствен, но и хитер.

– Мне необходимо его найти. Продолжай попытки. – Его брат был единственным, кому Лахлан мог поручить защищать Эмму, пока он сам отправится вершить отмщение. – Мне нужна вся информация, которую вы накопили по Орде за время моего отсутствия, – и все, что у нас окажется по валькириям. Мне нужны все средства информации, которые помогут мне освоиться в этом времени. И пока не говори о моем возвращении старейшинам. Пусть знает только брат.

– Да, конечно. Но позволено ли мне спросить, где вы были все это время?

Лахлан чуть помедлил, однако признался:

– В огне.

Он не намерен был описывать подземелье. Ему все равно никогда не удастся передать, насколько там было ужасно.

Харманн прижал уши к голове, и, как это обычно бывало в минуты сильного волнения, тот облик, который он принимал последним, начал проявляться снова. На мгновение он снова стал похож на молодого мужчину, в облике которого он показался Эмме, а потом снова вернулся к своему жилистому демонскому телу.

– Н-но это же просто был слух, который распространяли они сами!

– Это – правда, и я тебе все расскажу как-нибудь потом. Сейчас я об этом думать не могу. У меня всего четыре дня и четыре ночи на то, чтобы убедить Эмму остаться со мной.

– Она не хочет оставаться?

– Нет. – Ему представилась туманная картина того, как она дрожит в душе, зажмурив глаза, чтобы не видеть того, что он с ней делает. Он вонзил когти в ладони. – Я вел себя с ней… нехорошо.

– А она знает, как долго вы ждали?

– Она даже не знает, что она моя подруга.

Времени оставалось очень мало. В полнолуние Лахлан будет так сильно в ней нуждаться! Он прекрасно знал, как полная Луна действует на любого оборотня, нашедшего подругу. Лахлан понимал, что если даже он не успеет спугнуть ее раньше, то в эту ночь сделает это обязательно – если только она не успеет хоть немного к нему привыкнуть.

И перестанет быть девственницей. Он не ожидал, что так сильно ужаснется тому, что его подруга чиста. Эмма была такой мягкой и нежной – и мысль о том, чтобы пролить ее девственную кровь в тот момент, когда она еще не оправилась от ран, а он сам находится во власти Луны, приводила его в ужас.

Скоро в Кайнвейне соберутся старейшины – и их ненависть к ней будет выражаться открыто. Им с Эммой необходимо стать парой до этого. Она должна получить его метку, чтобы они поняли: им нельзя причинять ей зло.

И в то же время как он может рассчитывать на ее согласие остаться с ним, когда он даже не успел компенсировать то, что уже успел с ней сотворить?

– Я хочу, чтобы ты нашел все, что молодая девушка может пожелать иметь дома, – все, что может ей понравиться.

Если она действительно наполовину валькирия, а слухи об их алчности верны, то, возможно, ее удастся смягчить подарками. Кажется, ее заинтересовали его украшения? Он может дарить ей драгоценности каждый день – и ему их хватит на много десятилетий вперед.

Когда Харманн взялся за блокнот и карандаш, которые всегда были при нем, Лахлан добавил:

– Купи ей новую одежду. Замени все, что было испорчено. И еще ее следует прятать от солнца.

– Да, я об этом подумал. Шторы у вас на окнах плотные, и пока этого хватит – но, возможно, ставни? Такие, чтобы автоматически открывались на закате и закрывались с восходом.

– Проследи, чтобы их установили… – Лахлан резко замолчал, осознав, что было только что предложено. – Автоматически? – Харманн энергично кивнул, и Лахлан закончил: – Да, значит, как можно скорее. Я хочу, чтобы в Кайнвейне были защищены все окна. А ко всем выходным дверям надо пристроить портики.

– Мы начнем этим утром.

– И ее плейер… Вампиры его испортили. Ей нужен новый – действительно нужен. И ей, кажется, нравятся все новые штучки, электронные устройства. Оставь только самых надежных слуг, а им скажи, кто такая Эмма. И еще сообщи им, что я убью всякого, кто причинит ей зло.

Харманн изумленно воззрился на Лахлана, а потом кашлянул в кулак.

– Кх… конечно.

Мысленно встряхнувшись, Лахлан спросил:

– Есть ли какие-то уязвимые моменты, о которых мне следует знать? Какие-нибудь проблемы с финансами или территорией?

– Вы богаче, чем когда-либо. На порядок. Эта земля по-прежнему защищена и скрыта.

Лахлан облегченно вздохнул. Лучше Харманна никого представить себе нельзя. Он честный и умный, хорошо умеет обходиться с людьми: свои способности изменять облик он использует для того, чтобы им казалось, будто он постепенно стареет.

– Я ценю все, что ты сделал, – проговорил Лахлан.

И это было даже преуменьшением: это создание оберегало его дом и его богатства. Лахлан привычно изумился тому, что оборотней упорно считают нечестными. Слово «двуличный» так долго служило оскорблением, что в конце концов его присвоили люди. – Я тебе очень обязан.

– Вы все время щедро повышали мне вознаграждение, – отозвался Харманн с ухмылкой, а потом, кивком указав на Эмму, спросил: – Эта малышка… она действительно вампир?

– Наполовину валькирия.

Брови Харманна удивленно поднялись:

– Вы никогда не любили простых путей.

На мили вокруг зазывала сигнализация машин.

Хотя Аннику наконец успокоили, и молнии, грозившие растерзать поместье, утихли, она все еще была в ярости: какой-то оборотень держал у себя ее Эмму!

Она попыталась отбросить ярость, устроив себе энергетическую рвоту: ведь это только вредило всему сообществу валькирий, дюжина из которых сейчас сидела в большом зале. Они ждали от нее ответов, которые ей придется давать. Ответов, которые должна была бы давать Фьюри.

Реджин вернулась за компьютер, чтобы еще раз просмотреть базу данных ковена – на этот раз, чтобы узнать как можно больше о Лахлане.

Нетерпеливо расхаживая по комнате, Анника позволила своим мыслям вернуться в тот день, когда впервые появилась Эмма. Снега за стенами выпало столько, что он доходил до середины окон. Неудивительно: в их прежней стране так бывало часто. У огня Анника качала на руках малышку, с каждой секундой все сильнее привязываясь к золотоволосой девочке с крошечными заостренными ушками.

* * *

– Как мы можем ее растить, Анника? – пробормотала Люсия.

Реджин вскочила со своего места на каминной полке и зарычала:

– Как ты можешь держать среди нас одну из этих, когда они перебили весь мой народ?

Даниэла встала на колени рядом с Анникой, одарив ее своим редким прикосновением – и обжигающим холодом от ее бледной руки.

– Ей нужно быть с ее родней. Я хорошо это знаю. Анника решительно покачала головой.

– Ее уши. Ее глаза. Она из волшебного народа. Она – валькирия.

– Она вырастет и станет злобной! – утверждала Реджин. – Будь я проклята, если она уже не щелкала на меня своими младенческими клыками. Клянусь Фрейей, она уже пьет кровь!

– Пустяки, – вмешалась Мист беззаботно. – А мы подпитываемся электричеством.

Малышка вцепилась в длинную косу Анники, словно говоря, что хочет остаться.

– Она – ребенок Елены, которую я любила всем сердцем. И в своем письме она умоляла меня не отдавать Эммалайн вампирам. Так что я намерена ее растить – и я уйду из ковена, если вы все этого пожелаете, но учтите: с этой минуты она мне все равно что дочь. – Анника вспомнила, как печально прозвучали ее следующие слова. – Я научу ее быть такой же благородной, как валькирии, и такой же отважной. Она никогда не увидит тех ужасов, какие видели мы. Она будет защищена. – Ее сестры замолчали, обдумывая дальнейшую жизнь. – Эммалайн Трой. – Она потерлась носом о носик Эммы и спросила у малышки: – И где можно лучше всего спрятать самую красивую на свете маленькую вампиршу?

Никс радостно засмеялась: «Пусть время покажет…»

* * *

– Так, нашла! – объявила Реджин. – Лахлан, король оборотней, исчез примерно два века назад. Я сейчас обновлю базу данных, чтобы там появилось сообщение о том, что он, похоже, снова на рабочем месте. – Она прокрутила записи. – Отважный и жестокий в бою, участвовал во всех сражениях, какие когда-либо вели оборотни. Что ему было нужно? Набирал очки? И… о, дамы, внимание!.. Этот парень дерется нечестно. Вполне способен закончить поединок на мечах кулаками и когтями, а кулачный – клыками.

– А как насчет его родни? – спросила Анника. – Кто ему дорог и как этим можно воспользоваться?

– У него почти не осталось родных. Проклятие! Деместриу их всех поубивал.

Она замолчала, продолжая читать. Анника повелительно махнула рукой – и Реджин воскликнула:

– Ой, девочки из новозеландского ковена жгут! Они написали, что хоть сами с ним не бились, но видели, как он сражается с вампирами. Он впадает в бешеную ярость.

Кэдрин положила один из своих клинков на колени, дав наконец отдых алмазному точильному камню.

– Значит, он ей уже навредил, раз считал, что она из Орды?

Реджин сказала:

– Он даже не знал, что она валькирия. Наверное, она пыталась нас оберегать. Безмозглая пиявочка.

Люсия пробормотала:

– Можете себе представить, как сильно она перепугалась?

Никс вздохнула:

– «Сейнтс» не выйдут в финальный круг.

Не отрывая взгляда от экрана, Реджин сказала:

– Это приращение вводит в игру все фигуры. Наверняка дело в этом.

Анника согласилась с ней. Для короля оборотней только что закончилось долгое заточение. Кристоф, предводитель мятежных вампиров, всего пять лет назад захватил твердыню Орды и сейчас отправляет воинов в Америку.

Анника прошла к окну и стала смотреть в ночь.

– Ты сказала, что у Лахлана мало близких. Так кто остался?

Реджин сунула карандаш за ухо.

– Младший брат. Его зовут Гаррет.

– Как нам найти этого Гаррета? Никс захлопала в ладоши.

– Это я знаю! Это я знаю! Спросите у… Люсии! Люсия резко вскинула голову и зашипела на Никс, но настоящего яда в этом звуке не было. Она невыразительно проговорила:

– Он – тот оборотень, который спас нам жизнь две ночи назад.

Анника отвернулась от окна.

– Тогда мне очень жаль, что нам придется сделать то, что мы сейчас сделаем.

Люсия вопросительно посмотрела на Аннику.

– Мы заманим его в ловушку?

– Как? Он очень сильный – и, насколько я могу судить, умный.

– Люсия, мне надо, чтобы ты снова промахнулась.