Текст книги "Доза"
Автор книги: Коста Канделаки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)
Он покачал головой, направился между замерших в ожиднии его решения дверей.
Она догнала и пошла рядом, когда он двинулся по пятьдесят пятой.
Глава 12
Зря он вышел из центра. Если ее дружок Роб где–то рядом, то вряд ли он стал бы стрелять там, посреди многолюдного зала. А на улице он может положить его в любую минуту.
Джессика кое–как поспевала за ним на своих шпильках, то оскальзываясь на грязи, то рискуя сломать каблук в очередной трещине в старом асфальте. А он шел быстро, словно не замечая ее пыхтения. Наконец, она не выдержала, ухватилась за его руку.
Руке сразу стало тепло и тесно от того, что Джессика повисла на ней, а ее грудь то и дело упруго касалась его плеча.
– Ты куда–то торопишься? – спросила она.
Очень хотелось ответить «нет» и сбавить ход, чтобы как можно дольше чувствовать упругость ее груди.
– Да.
– А. Может, проводишь меня?
«Нет, подруга, что–то не хочется».
– А где твой дружок? – многозначительно спросил он.
– Дружок?
– Ну да, Роб.
– Роб?
– Роб, Роб.
«Ты можешь сколько угодно прикидываться дурой. Я знаю о тебе практически все. Так же, как, наверное, и ты про меня. Только мое преимущество в том, что я знаю, что тебе все про меня известно, а ты – даже не догадываешься ".
Он краем глаза видел, как она всмотрелась в его лицо, словно не понимая, о чем он говорит или пытаясь вспомнить.
– Не знаю, о чем ты, – сказала наконец. – Так проводишь?
Нет. Он не может идти в пасть Вельзевулу с сумкой, в которой лежат документы Хилмана. Она наверняка знает, что кейс попал к нему, Киту, но не подозревает, что он будет таскать документы с собой по улицам в простой дорожной сумке. В любом случае ей сейчас нужно затащить его к себе домой и там, с помощью Роба, обработать. Интересно, что они станут делать, если Кит категорически откажется идти к ней?.. Рядом заскрипят тормоза машины, и здоровые бугаи засунут его на заднее сиденье? Ведь не могут же они просто убить его сейчас, не узнав, где он спрятал кейс.
Куда деть сумку? Не прятать же ее, в самом деле, в каком–нибудь подвале!..
И тут ему в голову пришла гениальная в своей простоте мысль, до которой он должен был додуматься раньше.
– Нет, извини, – покачал он головой. – Я уже опаздываю на работу. Чертовски жаль! Но… Давай встретимся вечером? У тебя.
– Где ты работаешь? – спросила она, словно не слыша его предложения.
«Будто ты не знаешь!»
– В одном игровом зале. Охранником.
– Ну ладно, – пожала она плечами. – Действительно жаль. Но я попробую взять такси. Топать пешком, одной, что–то не хочется.
– Извини.
– Пустяки.
– Так что насчет вечера?
«Если я тебе нужен, если я – твоя текущая цель, то ты сейчас согласишься. Ну а если ты не согласишься, то… то я буду очень удивлен».
– Вечером? – она задумалась не несколько мгновений. – Ну, приходи на ужин. У меня будет курица. Запеченая.
«Ну что ж… Значит, конечная станция – вот она… Ну и ладно. Сейчас главное – пристроить сумку с документами».
– Ну тогда до вечера, – кивнул он.
– Пока.
Вряд ли они станут за ним следить. Они же знают, что он действительно работает в зале игровых автоматов и что сейчас ему нужно спешить на работу. Но если даже и попробуют проследить, Кит найдет способ сбить их со следа.
Он проводил взглядом Джессику, которая направилась обратно в сторону центра, туда, где на стоянке такси желтели несколько старых автомобилей. Возможно, в одной из этих машин, на месте водителя, сидит их агент.
«Что–то фантазия у тебя разыгралась уж совсем не в меру!»
Теперь нужно было пристроить документы…
До тридцать девятой он добирался дольше обычного, потому что много петлял, заходил в подъезды, спускался в подвалы и углублялся в сквозные дворы – грязные, вонючие, в которых попадались неубранные трупы, мрачные силуэты в натянутых на голову капюшонах, сутулящиеся в арках, подыхающие в ломке или с пробитой головой крючки.
Слежки не было. Если бы была, он бы заметил. Они не догадываются, что он знает про них и, наверное, решили, что никуда он не денется – будет до вечера на работе, а потом придет на ужин к Джессике, чтобы там рассказать им все, что знает, и умереть.
Вывернув на тридцать девятую, зашел в один из домов. Поднявшись на последний этаж, включил телефон Джессики, набрал номер лаборатории.
– Да? – ответил кто–то из лаборантов.
– Мне нужно поговорить с Эрджили.
– Вы ошиблись номером.
– Что значит ошибся! – опешил Кит. – Это же фармакологическая лаборатория?
– У нас нет никакого Эрджили.
– Меня зовут Кит Макдауэл. Передайте Эрджили, что у меня очень, очень важное дело.
– Вы ошиблись номером. У нас нет такого сотрудника. Извините.
Гудки…
Что–то случилось. Похоже, Эрджили пришлось лечь на дно.
Черт! Черт, черт!.. Как не вовремя!..
Он долго, не меньше получаса, осматривал в окно улицу и дома, прилегающие к семь–бэ. Потом, наконец, натянув на лицо маску гуимплена, медленно перешел дорогу, сторонясь компании снукеров, причащающих молодую девчонку.
Пигалица, лет двадцати, с боевой раскраской проститутки, в мини, в ботфортах. То ли с работы задержалась, то ли на вызов к кому–то шла… Не дошла. Четверо ублюдков окружили ее. Киту оставалось до них метров двадцать, когда один из гуимов, пока другие держали девку, сунул ей в плечо иглу. Вмешиваться было поздно, бесполезно, да и не те были сейчас обстоятельства, чтобы вмешиваться. Девчонка завизжала, дала уколовшему ее ногой в пах, да только снукеру под кайфом такой удар, что слону дробина. А следующий уже засадил ей почти полный шприц в бедро, ладонью вбил плунжер до упора. Девчонка кричала, материлась, плакала. Еще с минуту, наверное. Потом затихла.
Кит с привычной, годами отработанной, осторожностью вошел в подъезд. Быстро поднялся к двери Хилманов. Постоял, послушал на всякий случай. Потом взлетел до седьмого этажа и взобрался по пожарной лестнице. Он просунул голову в люк и пару минут ждал, пока глаза привыкнут к мраку. Потом влез на чердак и пошел чуть вправо, туда, где в прошлый раз сидел Сиплый.
Он наткнулся на него совершенно случайно, когда уже думал, что клошар где–то бродит. Сиплый спокойно спал, зарывшись в несколько матрасов и одеял, сложенных в нечто наподобие алькова, который в темноте можно было принять просто за ворох ненужного тряпья.
Кит не любил будить людей, для него сон – это было святое. Только в крайнем случае он нарушал табу и всегда чувствовал при этом угрызения совести.
Клошара он будить не стал, улегся чуть в стороне на старом скрипучем топчане, невесть как и откуда затащенном на чердак. Этот топчан, до того, как стать собственностью Сиплого служил кому–то верой и правдой лет двадцать, не меньше, а значит, он помнил еще те времена, когда относительно спокойно можно было уснуть не только на чердаке, но даже на скамье в парке. Сегодня такое не пришло бы в голову никому.
Кит положил на подголовник сумку, придавил ее затылком, закрыл глаза. Спать не хотелось, но он давно не испытывал такого спокойного чувства убежища, безопасности, когда можно просто лежать, не прислушиваясь даже сквозь сон. Тишина, посапывание Сиплого, запах старого дерева и пыли создавали даже некое ощущение уюта. Быть может, не так уж и глуп этот клошар, избравший жизнь в тишине и мраке чердака. Интересно, чем он занимается и как зарабатывает себе пропитание, кроме того, что сокращает поголовье крыс. Ведь у него водится и соевая водка и табак! А второе из этих удовольствий стоит о–го–го как недешево.
Не такой уж простой, однако, тип, этот Сиплый…
План, созревший у Кита час назад, теперь стал казаться ему весьма рискованной затеей. Ведь и правда, он ничего не знает об этом клошаре, ни о его настоящем, ни о прошлом. Его простота и открытость может оказаться напускной, не более чем привычной игрой человека, вжившегося в роль…
Он проснулся от табачной вони. То, что курил Сиплый было чем–то ужасным, меньше всего напоминающим табак, даже плохой табак. Может быть, у него безотходное производство: мясо «крысок» в суп, шерсть – в самокрутку?
– Привет, Сиплый, – произнес он охрипшим со сна голосом, поднимаясь и садясь на топчане.
– Здорово, паря, – благодушно отозвался тот. – Ты ко мне как, в гости или на постоянное поселение?
– Я к тебе по делу, – улыбнулся Кит. – Хотя, ты знаешь, не прочь был бы остаться тут навсегда. Хорошо у тебя здесь – тихо, спокойно. А пока ты не навонял, так и запах был хороший.
– Это да, – кивнул клошар. – Дух здесь добрый, древесный. А что ж за дело–то у тебя?
Кит долгим взглядом посмотрел в лицо клошара, выхваченное на миг огоньком самокрутки, а потом снова едва различимое в темноте. Сейчас, пока он еще ничего не рассказал, у него есть дорога назад. Еще можно все отменить…
– У тебя огонь–то есть? – спросил он. – А то глаз твоих не вижу совсем.
– А чего тебе в моих глазах? – хмыкнул клошар. – Я ж, чай, не смертушка твоя.
– Скажешь тоже!
– А чего, – продолжил Сиплый. – Это ей, горбатой, край надо в глаза заглянуть, чтобы понять.
– Что понять? – вопросил Кит.
– А все, – неопределенно ответил клошар.
– Ух ты! – усмехнулся Кит. – А ты заглядывал?
– А то!
– Понял?
Сиплый встал, порылся в ящиках то ли стола, то ли комода, достал керосиновую лампу, разжег ее от окурка, покрутил фитиль. На пятачке, который они занимали, стало почти светло.
– Есть будешь? – спросил клошар.
– Буду, – кивнул Кит, надеясь, что у хозяина чердака найдется что–нибудь получше, чем крысиное жаркое. Соевая лапша в желудке давно рассосалась, оставив только горькие воспоминания о потраченных деньгах.
Откуда–то из окружающей тьмы Сиплый выволок и поставил посредине журнальный столик, пошуршал пакетами, разложил соевые лепешки, открыл две банки консервированной фасоли, выставил початую бутылку буча, бросил на стол две сушеных рыбины и ложки, водрузил два стакана.
– Ого! – не удержался Кит. – Откуда такая роскошь?
– Оттуда, – осклабился клошар. – Это кто ж тебе так лицо поправил?
– Шпана.
Выпили. Полчаса стояла тишина, нарушаемая только стуком ложек о консервные банки да чавканьем. Выпили еще по одной.
Пока Кит теребил сушеную камбалу, Сиплый снова запалил вонючую самокрутку.
– Ты чем на жизнь добываешь? – поинтересовался Кит.
Клошар неопределенно пожал плечами, хмыкнул.
– Да чем придется.
– А до того, как на чердак попал, чем занимался?
– Матросил.
– Ты возле тридцатой квартиры не видел никого больше?
– Да нет. Как там девчонка–то?
– Не знаю, – покачал головой Кит. – Она пропала.
– Эвона… Ну, да ты тоже скоро пропадешь.
– Это как? – не понял Кит.
– Да так. Убьют тебя.
– Типун тебе, Сиплый!
– Ты слушай! Что не успел сделать – делай скорей. Недолго тебе осталось. Я смерть носом чую. Она и сейчас у тебя за спиной стоит.
– Что–то ты мрачный какой–то сегодня… Может, тебе еще налить?
– Да ты не шути, – недовольно произнес клошар. – Кончились твои шутки.
– Ладно, Сиплый, – поморщился Кит. – Давай–ка, заканчивай тоску нагонять. Налей, лучше, еще по глотку.
Выпив, Кит взял с топчана сумку, бросил ее на середину пятачка, возле стола. Клошар обронил на нее равнодушный взгляд, закусил буч куском лепешки.
– Слушай, Сиплый, – начал Кит, подсаживаясь к собеседнику поближе. – Эту сумку нужно передать одному человеку.
Клошар посмотрел на него долгим недоумевающим взглядом.
– Ну так это… – произнес он. – А чего ж сам–то?
– Не могу я, – покачал головой Кит. – Меня и правда, как ты говоришь, могут сегодня грохнуть. За мной следят. А этот человек пропал куда–то, на телефон не отвечает… Это очень важно, Сиплый!
– Да я догадываюсь, не дурак, чай, – усмехнулся тот. – Вокруг тебя какая–то каша варится, я ж вижу, понимаю. Влип ты, паря, во что–то и выгрести не можешь.
– В точку, – согласился Кит. – Именно что влип. И выгрести не могу, точно. Так передашь?
– Давай–ка еще по одной, – пробубнил клошар.
Он разлил остатки водки. Чокнулись, выпили. Закусили лепешкой.
– Ты это… – подумав, сказал Сиплый. – Оставь сумку–то. Про человека этого мне скажи. Я попробую пособить.
– Спасибо, – Кит хлопнул клошара по плечу.
Он подробно описал внешность Эрджили, рассказал про то, как найти лабораторию, про то, что не следует болтать языком и болтаться с этой сумкой по городу.
– Но это только если я до завтрашнего вечера не объявлюсь. Если буду жив, я найду Эрджили и скажу, чтобы он забрал у тебя сумку. Если же я не появлюсь, тебе придется найти цыгана самому. Скажешь ему, чтобы он пришел сюда, здесь и отдашь. А с сумкой к нему не тащись. Понятно?
– Не дурак, – коротко ответил клошар.
– И учти, Сиплый, – предупредил Кит. – В этой сумке – надежда на будущее. За ней охотятся черт знает сколько людей. За нее убьют, не думая. Но искать ее у тебя никому и в голову не придет, если ты сам не сглупишь и не высунешься где–нибудь.
– Не высунусь, – пообещал тот. – Ну а если этот твой цыган так и не найдется? Тогда что?
– Не знаю, – покачал головой Кит. – Тогда уже все будет не важно. Но ты храни эту сумку. Может быть, Джессика жива, и вы с ней как–нибудь пересечетесь, отдашь ей тогда. Не знаю. В этой сумке – рецепт анти–снука.
На всякий случай Кит прошел по чердаку до последнего подъезда, мимо еще одной импровизированной «комнаты» такого же, наверное, клошара, отсутствующего сейчас дома, и уже там спустился вниз. Постоял у окна, наблюдая улицу, и вышел из подъезда.
«Делай, что должен, и будь, что будет» – вспомнились ему чьи–то слова. Кит, вроде, никому ничего не должен. Хотя… Джессика–младшая. Ей он, наверное, должен, да. И маме должен. Очень много.
За свою жизнь он не сделал ничего, что могло бы предотвратить сиротство Джессики, ее сегодняшнюю пропажу и, быть может, смерть. Не сделал ничего, чтобы мама не превратилась в улыбающееся растение. Жил, ходил, озираясь, на работу; дрался со снукерами – то за жизнь, то за дозу; прятался на ночь в своей норе, чтобы утром опять, крадучись, выползти из нее и продолжить цикл. Он давно смирился с тем, что его жизнь так и пройдет и, рано или поздно, – но скорее–таки рано, – закончится.
«А что я мог сделать?.. Ничего».
Больше всего пугало то, что ничего не было известно о судьбе Эрджили. То ли он ушел в подполье, почувствовав опасность, то ли тем удалось выйти на его след. Если с цыганом что–нибудь случится, надеждам Хилмана, на том свете, и его, Кита, на этом, не суждено сбыться. Наверняка, есть еще сотни умных и честных ученых, которые работают над анти–снуком. Но их возможности, не позволяют им пока добиться результата. А если кто–то и добился чего–то, как Хилман, то разве корпорация позволит им остаться в живых и воплотить свои разработки в жизнь! Если бы знать хоть одного из этих ребят, можно было бы передать документы ему.
Может быть, стоило отвезти бумаги Хилмана в клинику Эрджили? Им там виднее, кому лучше передать документы дальше.
Кит сошел с дороги, зашел в ближайший двор, не обращая внимания на лужи и хлюпающее под ногами месиво. Там, выбрав место в центре, чтобы никто не мог напасть на него внезапно, снова включил телефон Джессики, набрал записанный номер клиники.
– Реабилитационный центр для личностей, страдающих снуксил–зависимостью, – ответил молодой женский голос. – Здравствуйте.
– Здравствуйте. Моя фамилия Макдауэл. Вчера к вам привезли мою маму.
– Да, – подтвердила сестра. – Состояние больной стабильное. Если вы хотели бы посетить ее, то необходимо записаться заранее, таков порядок.
– Хотел бы. Завтра.
– Хорошо, я запишу вас. Часы посещения – с четырех до шести вечера.
– Я понял, да. А могу я поговорить с профессором Эрджили?
– С кем?
– С профессором Эрджили.
– У нас нет такого сотрудника. Вы уверены, что правильно называете фамилию?
– Дело в том, что он не ваш сотрудник, но… Извините, я, кажется, действительно ошибся.
Кит дал отбой, повернулся и сделал несколько шагов, заходя за стоящую неподалеку поломанную скамью. Из арки вышли трое в застегнутых наглухо куртках, в пятнистых армейских штанах, заправленных в высокие ботинки, и направлялись к нему.
– Не суетись, чувак! – крикнул один на ходу. – И бежать не надо. Догоним – будет хуже.
Они шли вальяжно, неторопясь, давая намеченной жертве время наполниться страхом до последнего пупырышка на коже, мрачно и равнодушно поглядывая в лицо. Наверняка, эти отморозки были из группировки, контролирующей этот и близлежащие кварталы. Лет по двадцать пять, спортивные, битые улицей, и уж конечно не с пустыми руками. Но если огнестрела у них нет, то преимущество на стороне Кита.
Он быстро расстегнул ветровку, отбросил липучку, достал револьвер, взвел курок. Взял в прицел того, который показался ему вожаком этой троицы. Им оставалось пройти метров десять.
– Разойдемся по–тихому? – предложил он.
– А ты стрелять–то умеешь? – остановившись спросил тот, что был в прицеле. За ним остановились и двое других. Наверное, Кит не ошибся, и этот бык на самом деле был тут старшим.
– А ты сделай еще шаг и увидишь, – сказал Кит.
– Угу… Слышь, братан, пушку ты зря достал. За пушку мы тебя больно накажем. Но не убьем. А если пукнуть вздумаешь – завалим.
Он выждал несколько секунд, ожидая, какое впечатление его слова произведут на Кита. Кит молчал. Он не слушал говорящего, он прислушивался ко двору, пытаясь уловить каждый шорох: ведь не факт, что эти трое здесь одни, шайка могла разделиться и взять его в кольцо, тогда можно в любой момент ожидать нападения сзади.
– Мы сейчас пойдем к тебе, – продолжил бандит. – А ты решай. И помни: троих сразу ты все равно завалить не успеешь. А если пальнешь, тебе писец.
Да, парни бывалые, это видно. И уверены в себе. И пистолет их, кажется, не очень испугал. Совсем не испугал.
Вожак сделал шаг вперед и тут же нырнул вниз, в кувырок через голову. Тот, что шел справа от него, прыгнул в сторону, доставая из кармана руку, на кулак которой была намотана цепь. Третий присел и взмахнул рукой. Брошенный нож ударил кита в грудь, сильно ударил, но то ли рука подвела метальщика, и нож попал рукоятью, то ли… Ну да, точно – лежащий в правом внутреннем кармане телефон Джессики приказал долго жить.
Тот, что был с цепью, на таком расстоянии не опасен. Второй, бросив нож, остался неизвестно с чем – его тоже можно пока не брать во внимание. А вот вожак, выйдя из кувырка, в присед, одним движением достал из кармана и навел на Кита пушку.
Кит успел выстрелить первым. «Барли» далеко не самый мощный револьвер, но зато надежный и хорошо держит цель за счет слабой отдачи и очень мягкого спуска, так что две пули, выпущенные Китом в запале, превратили голову бандита в подобие лопнувшего арбуза. Оба его приятеля, кажется, не ожидали, что Кит останется живым после броска ножа или, по крайней мере, не растеряется, тем самым давая время вожаку для выстрела. Теперь они молча смотрели на труп, который повалился с корточек назад, подставляя начинающемуся дождю изуродованное лицо.
«Опять дождь…» – отстраненно подумал Кит. Он был странно равнодушен к произошедшему, словно выпитый буч наконец–то начал действовать.
– Ну ты и придурок, бля… – покачал головой тот, что был с цепью.
– Конкретно ты попал, братан! – добавил второй. – Мы, конечно, всё поняли и зауважали тебя, базара нет. Но попал ты конкретно.
– Чарли был друганом Мэда, – пояснил первый. – Ты в курсах, кто это?
– А кто это? – поинтересовался Кит, не опуская оружия.
– Лучше бы ты дал Чарли снести тебе башку, все равно она теперь нахрен тебе не нужна. Мэд тебя уроет. Найдет и уроет.
– Ну, так я пошел пока? – усмехнулся Кит. – Или сначала надо вас кончить, чтобы свидетелей не оставлять? М?
– А ты попробуй! – оскалился метальщик ножа. – Четыре выстрела у тебя осталось. Если барабан полный был. Сумеешь?
– Это «Барли», – пояснил Кит. – Двадцать–двадцать. Он восьмизарядный, если ты не в теме.
– У–у, – протянул бандит. – Не фонтан пушка… Ну смотри, короче… Только нас завалить – не вариант. Мэд весь район на уши поставит. Он начальник центрального участка, коли ты не в курсах. Полиции, ясен пень.
Если они не врали, то Кит действительно попал.
Но что ему оставалось делать? Позволить этому уроду прострелить себе голову?
– Добро, парни, – сказал он. – Я пошел потихоньку. Вы не дергайтесь, ладно? Пушка, конечно, не фонтан, но через двор я вас хоть как достану. Так что стойте, где стоите, пока я на улицу не выйду.
– Ну давай, рискуй, – кивнул тот, что с цепью. – Как стреляешь – видели. Посмотрим, как бегаешь.
Кит медленно, шаг за шагом, чтобы не подскользнуться на чавкающей грязи и не зацепиться пяткой за что–нибудь, допятился задом до угла дома. Едва завернув за него, сразу бросился бежать. У него было метров тридцать форы. Плюс он сейчас бежал по какому ни какому, но асфальту, а те – по дворовой грязи. Да еще им пистолет нужно было из рук вожака выдернуть.
Сбив попавшегося под ноги гуима, едва не завалившись на невесть откуда взявшейся посреди улицы лопате, он перебежал дорогу, нырнул в сквозной подъезд, забежал за электроподстанцию и повернул в сторону сорок шестой, которую знал как свои пять пальцев и где мог затеряться. Бандиты если и бежали за ним поначалу, то потеряли его довольно быстро.
Только уже на двадцать седьмой он сбавил шаг, достал из кармана розовый, раскуроченный тяжелым ножом телефон Джессики, спасший ему жизнь. Добил его о ближайший мусорный контейнер. Хотел то же самое сделать с трубкой Хилмана, но решил не торопиться. Все–таки, его телефонная книжка могла еще ему пригодиться. Да и сам телефон можно было толкнуть фарцовщикам.
Было начало первого, когда Кит добрался до Уэстенда. Здесь полиция появлялась на улицах чаще, чем в восьмом районе, поэтому на пути до лаборатории Эрджили он то и дело озирался по сторонам, а приближающийся звук работающего мотора заставлял его прятаться в подъездах.
Он некоторое время стоял за углом дома напротив, наблюдая за входом в бывший книжный магазин. Ничего необычного, вроде, не происходило. В окно было видно головы двух лаборантов в медицинских масках, склоненные над столами. По крайней мере, работа лаборатории, кажется, не прекращалась, а значит, ничего серьезного с Эрджили, скорей всего, не случилось. Наверное, цыган просто затаился, почувствовав опасность.
Кит перешел улицу, ступил в тесноватое помещение, пропахшее лекарствами, и постучал в почтовый ящик, прикрепленный у входа, в котором редкие посетители оставляли рецепты.
Трое лаборантов подняли головы, безразлично взглянули на него и снова принялись за возню с порошками и пробирками. А из маленькой комнатки в глубине лаборатории, из берлоги Эрджили, вышел Серж Мэйсон. Он остановился перед Китом; поджав губы, некоторое время рассматривал его лицо, потом взял под руку, вывел в коридор, закрыл за собой дверь лаборатории.
– Вам нужен продикол, – сказал он. – И борный спирт для обработки раны на губе.
– Я не затем пришел, – отмахнулся Кит. – Мне нужно поговорить с Эрджили. Это очень важно.
– Это же вы, кажется, вчера звонили? – поморщился Мэйсон. – Эрджили не появлялся.
– И вас это совсем не беспокоит? Или даже радует? – Кит кивнул на комнатку, в которой всегда сидел за работой цыган. – Вы уже и комнату его освоили, смотрю.
– Меня это не беспокоит, – холодно ответил лаборант. – Эрджили предупреждал, что однажды может исчезнуть и говорил, что нам следует продолжать работу в обычном режиме. А вас–то почему это так волнует?
– Дайте мне адрес его запасной лаборатории.
– Я не знаю ни о какой запасной лаборатории.
– Вы не понимаете важности происходящего, а я не могу вам всего объяснить. Эрджили в опасности. Мне нужно кое–что ему рассказать.
– Боюсь, ничем не могу вам помочь, – спокойно покачал головой Мэйсон.
Под его недоуменным взглядом Кит сделал шаг назад, расстегнул куртку, достал револьвер, взвел курок и взял в прицел грудь лаборанта.
– Где Эрджили? – спросил он.
– Я не знаю, – покачал головой Мэйсон. – Я действительно не знаю.
– Кто такой Тони Скарамо?
– Как вы сказали? – переспросил лаборант, сохраняя, кажется, абсолютное спокойствие. – Скарамо?..
– Не прикидывайся идиотом, – произнес Кит. Я не в той ситуации, чтобы играть с тобой У меня нет времени. И я знаю о тебе больше, чем ты думаешь.
– В самом деле? – Мэйсон пошевелил бровями, пожевал губами. – Интересно.
– Кличка «Кокс» тебе тоже ни о чем не говорит, правда? – продолжал Кит.
– Правда, – равнодушно кивнул Серж.
– Послушайте, – сказал он, почесав бровь. – Вы зря достали оружие. Стрелять вы все равно ведь не станете. А я могу позвонить в полицию.
– Стану, – усмехнулся Кит. – Я в таком положении, что стану.
– Ну, это будет совсем уж глупость, – пожал плечами Мэйсон. – Вы же пришли сюда не для того, чтобы убить меня, не так ли?
– Зачем ты приходил в снукер–бар на тридцать девятой?
– Ах, вот оно в чем дело! – кивнул лаборант. – Я ходил туда по поручению Эрджили, передавал лекарства для дочери хозяев заведения. Она снуксил–зависима, если вы не знаете, и Эрджили пытался ей помочь. А Тони, Тони Уайт – это… Впрочем, не ваше дело. Считайте, что это врачебная тайна… Так что спрячьте свой пистолет и убирайтесь отсюда. Я не стану звонить в полицию.
Он врал. Кит поставил бы сто против одного, что Мэйсон врет. Но добиться от него чего–нибудь, кажется, было невозможно. Если только прострелить ему ногу для оживления беседы. Но что тогда делать с остальными? Ведь они вызовут полицию. Если не сразу, то после того, как Кит уйдет.
Он спустил револьвер со взвода, убрал его обратно в карман.
Мэйсон стоял, сохраняя равнодушно–ироничную мину.
– Вот что… – сказал Кит. – Вы ведь должны знать номер телефона Эрджили. Вы наверняка поддерживаете связь с ним.
– Нет, – покачал головой Мэйсон. – Мобильный номер Эрджили мне не известен.
Похоже, от этого парня он ничего не добьется. А значит, нужно идит ва–банк, играть в открытую.
– Ну что ж, – вздохнул Кит, – скажите Эрджили, что завтра, в девять часов утра, я буду ждать его на автостоянке, на сорок восьмой улице, возле бывшего часового завода. Мне нужно передать ему кое–какие документы. Это очень, очень важно для него… И да, если он не придет на эту встречу, я все–таки вас убью.
Если придет Эрджили, все будет просто супер.
Если придут подельники Мэйсона, что скорей всего и случится, то…
Но другого шанса просто нет.
Мэйсон недоуменно дернул бровью.
– Послушайте… э–э… Кит…
Но Кит не стал слушать. Он хлопнул лаборанта по плечу и вышел на улицу.
