Текст книги "Доза"
Автор книги: Коста Канделаки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Глава 9
Кит долго не мог уяснить для себя, какие же на самом деле впечатления оставила в нем клиника под вывеской «Реабилитационный центр для личностей, страдающих снуксил–зависимостью».
– Это не более, чем вывеска, – с переднего сидения пояснил приехавший за мамой доктор. – Легализация.
Там, у мамы дома, уже возле машины, после того, как маму на носилках вкатили внутрь просторного салона, Эрджили попросил доктора:
– Брэндон, этот молодой человек – мой друг, его зовут Кит. После того, как устроишь его маму, ты покажи ему там все, что и как. Чтобы душа его была спокойна, что мама в надежных руках и в хорошем месте.
– Сделаю, – кивнул врач.
– И еще маленькая просьба. После всего помоги парню добраться домой, а? Ну не пешком же ему топать через два района.
– Без проблем, – снова кивнул Брэндон.
Легализация…
Понятно, что в открытую анти–снук разрабатывать не станешь. Это только государственный институты могут, которые, по сути, являются теми же филиалами «Снуксил Кемикалз».
Почему Эрджили раньше не предложил ему положить маму в клинику? Ведь наверняка, под постоянным контролем специалистов дело пошло бы еще быстрее.
Хотя да, конечно, ему нужен был хоть какой–нибудь начальный результат…
– В этом крыле у нас палаты для проходящих карантин, – пояснял Брэндон, ведя Кита, одетого в белый глухой балахон, по белому каридору, и то и дело поворачивая в какой–нибудь боковой коридорчик.
Кит уже через минуту совершенно запутался и потерял всякую ориентацию, а этот даже не смотрел по сторонам, словно был у себя дома, и это при том, что все коридоры были совершенно одинаково белы, тихи и пустынны.
– Сейчас вашу маму подготовят – помоют, переоденут, возьмут первичные анализы. После этого ее отвезут в палату. Ну а мы пока посмотрим, что тут и как.
Бесконечная анфилада переходов наконец закончилась одним длинным и более широким, по сторонам которого едва выделялись на фоне белых стен такие же белые двери. Кит долго не мог поймать образ, который у него сложился и не давал покоя. И только теперь понял: в фильмах ужасов и в фантастических романах вот так, зачастую, выглядят кошмарные сны или смертные видения.
Это было первое и довольно неприятное впечатление, хотя умом Кит и понимал, что белизна, на которой сразу видно малейшую грязь – совершенно необходимая часть подобных заведений.
– Вот, это отделение карантина. В седьмую палату, вон в ту, через пятнадцать–двадцать минут привезут вашу маму. Палаты одноместные. Показать внутреннюю обстановку я вам, к сожалению, не могу. Я и сам не имею права туда войти, пока не пройду процедуру дезинфекции.
– Понимаю, – кивнул Кит.
– Угу. Но можете поверить мне на слово, палаты продуманы тщательно и максимально приспособлены для удобства больного и сохранения необходимого уровня стерильности. Конечно, мы не государственная и даже не частная клиника, а потому не имеем официального источника дохода, позволяющего нам закупать дорогостоящую аппаратуру и нанимать высококлассных специалистов – всё держится на энтузиазме персонала. Но это отнюдь не значит, что здесь собрались дешевые недоучки и неумехи. Все сотрудники нашей клиники имеют соответствующую квалификацию, а главное – сострадание и желание помочь людям, так или иначе попавшим в ужасную беду.
– А Эрджили… – полюбопытствовал Кит. – Он тоже имеет к вашей клинике непосредственное отношение?
– Я не знаю, что вы имеете ввиду под «непосредственным отношением». Профессор Эрджили…
– Профессор?!
– Ну да. А вы что, не знали?.. Профессор Эрджили не входит в штат клиники, если вы это имели ввиду. Его деятельность слишком… слишком противоречит интересам корпорации «Снуксил Кемикалз» и правительства, чтобы он вот так запросто и открыто мог заниматься своим делом.
– Понимаю.
– Итак, ваша мама проведет две недели в карантине. За это время ее полностью обследуют, станут известны результаты анализов и прогноз, после чего будет назначено лечение. Тогда ее переведут в терапевтический корпус, где она и будет находиться постоянно. Для нее зарезервирована палата номер девять, чтобы вы знали. Лечение в основном типично для данного вида больных и состоит из стимуляторов мозговой деятельности, витаминных блокад, и иммуномодуляторов. Ну и, разумеется, ванны, массаж, психотерапия. А самое главное – антиснуксилоциновая сыворотка и блокиратор прантавазиновой кислоты… Пойдемте, я покажу вам физиотерапевтичесое отделение…
Сейчас, сидя на заднем сиденьи «Шевроле», везущего его домой, Кит пытался привести свои впечатления к единому знаменателю и никак не мог решить, понравилась ему клиника или нет.
Наверное, в любом лечебном заведении, в любой больнице, есть что–то пугающее и отталкивающее: специфические запахи ли, белизна ли стен, или доносящиеся откуда–то стоны страждущих, или их вид, когда они идут по коридору тебе навстречу. Вид чужого несчастья, от которого ты и сам не застрахован; бездушные и видавшие виды кровати, на одной из которых завтра можешь оказаться ты; серьезный и сосредоточенный персонал, которому до тебя пока нет никакого дела – все это угнетает и навевает мысли о бренности человеческого (твоего!) бытия и твоей беззащитности перед миром.
И все же, было в этой клинике что–то свое, отталкивающее, какая–то характерная черта, отличающая ее от других. И Кит пока не мог понять, какая. Пытался сообразить, что ему напомнила эта клиника, перебирал в голове образы, и никак не мог поймать нужный.
Наверное, все же, нужный образ – улыбка гуимплена, встреченного ими в одной из рекреаций. Улыбка, которая никак с этим домом скорби не вяжется.
Теперь, когда мамы не было, жизнь виделась бледной и невыразительной.
Кит сидел на табурете в кухне и смотрел на Джессику, суетившуюся между плитой и холодильником в создании какого–то, одной ей ведомого, салата. Еще день, от силы два, и Джессика тоже уйдет. И что тогда останется Киту? Впрочем, завтра выходные закончатся, и он снова зарядится патроном в обойму рабочей семидневки. Утром – на работу, вечером – с работы, домой. Не нужно будет искать очередную дозу для мамы, не нужно будет мотаться по брошенным заводам, обшаривая трупы. Жизнь пойдет так же, как идет у тысяч других людей, жизнь, основной смысл которой – не получить дозу.
Смысл жизни в том, чтобы не получить дозу.
Как все просто!
Чертовы философы столетиями искали этот неведомый никому «смысл жизни», мудрствовали лукаво, плели заумные вязи из слов, рассыпали жемчуг… А все оказалось до смешного просто и банально: не получить дозу…
А может быть, не отдавать Джессику ни в какой приют?..
Забот у него теперь станет вполовину меньше, меньше станет риска для жизни. Так почему бы не оставить девочку у себя – и ей будет лучше, и ему не так одиноко.
– Джесс, твой папа, он…
Она перестала перемешивать соевую лапшу, в которую набросала соевого же мяса, маринованного огурца и сыра все из той же сои, назвав это салатом.
– Твой папа, он работал в корпорации? – осторожно спросил Кит.
– Я не знаю, – пожала плечами она. – Он никогда не разговаривал со мной о своей работе.
– А мама?
– Она умерла от рака. Четыре года назад.
А… Вот откуда зацикленность Хилмана на этой болезни.
– Как ты представляешь себе свою дальнейшую жизнь?
Наверное, лучше бы ему не задавать этот вопрос. Но он должен был спросить.
Девочка застыла с большой прозрачной тарелкой в руках, в которой перемешивала свое кулинарное произведение, глаза ее быстро наполнились слезами.
– Никак, – выдавила она. – Не представляю. Никак.
– В восьмом районе есть детский приют… Ты могла бы…
– Нет. Я не хочу ни в какой приют. Я хочу домой.
– Но у тебя теперь нет дома, – сказал Кит как можно мягче и убедительней. – Сама понимаешь, что после случившегося тебе не стоит появляться дома. Я думаю, они наверняка уже побывали в квартире, в поисках кейса твоего отца.
– Все равно. А в приют я не хочу. И вы не имеете права распоряжаться моей жизнью.
– Мы договорились на «ты».
– Ты не имеешь права распоряжаться моей жизнью. Ты мне никто.
– Тоже правильно, – кивнул Кит. – Но это не значит, что я могу оставить тебя на произвол судьбы. Одна ты погибнешь.
– Пусть.
– Хорошо. Есть вариант… Ты можешь остаться у меня.
Она неопределенно посмотрела на него, подумала, отрешенно помешивая вилкой завитки лапши.
– Я хочу домой.
Кит вполне понимал ее. Там, в пустой квартире осталась вся ее короткая жизнь; ее детство, любимые книги, старые игрушки в кладовой, фотографии мамы и отца, пыльная и таинственная темнота за шкафом, в которую можно было складывать свои детские наивные секреты… Это был ее мир, из которого она, наверное, так редко выходила. Если бы не опасность, он бы позволил ей вернуться домой, почему нет. Ходил бы к ней, помогал. Хотя, это жутко, конечно: оставить девочку одну в пустой квартире, из которой она даже выйти не может без риска для жизни.
– Хорошо, – кивнул он. – Сегодня я схожу и посмотрю, как там дела. А ты напиши мне, что и где искать из того, что тебе дорого – я принесу.
Выйдя из полицейского участка, куда зашел за новой зеленой картой, Кит отправился на тридцать девятую.
Он не сразу подошел к дому семь–бэ, а около получаса блуждал вокруг да около, подражая манерам «крючка», присматриваясь, вглядываясь в окна квартиры Джессики, осматривая улицу. Несколько раз заходил в разные подъезды, из которых можно было бы следить за квартирой.
Ничего подозрительного.
На углу возьмого дома двое отморозков неторопливо и методично избивали снукера. У одиннадцатого долго стояла машина, но наконец уехала. В конце улицы маячила кучка гуимов – собирали, наверное, на дозу. В одном из подъездов он застал трахающуюся парочку экстремалов, мечтающих, что ли, побыстрее стать обращенными. Постанывание и протяжные вздохи девки раззадорили его, он снова вспомнил Джессику–первую, представил ее обнаженной, разгоряченной, в постели рядом с собой… Не судьба!
Почему–то она совсем забыла его, никак не напоминает о себе. Ведь после того, как Роб вернулся ни с чем, она должна была попробовать навести мосты к Эрджили через него, Кита. Впрочем, если Эрджили достаточно известен, если он профессор медицины, то, возможно, им достаточно знать его фамилию. Если предположить, что до Кита они не знали, кто занимается разработкой анти–снука, то теперь знают. А найти в картотеке целого профессора не так уж сложно, наверное, и уж точно не сложней, чем никому не известного гениального химика–самоучку.
Еще раз исподволь осмотрев улицу и окна ближайших домов, Кит, не меняя походки снукера, вошел в подъезд Джессики. С минуту постоял у входа, прислушиваясь. Потом быстро и бесшумно поднялся к квартире.
Те двое, приходившие за кейсом, не видели его лица, так что он мог сейчас смело позвонить и спросить, если что, Стива Хилмана. Или просто ошибиться адресом.
Уже когда он, выждав некоторое время, позвонил второй раз, снова выждал, а потом достал ключ, на лестнице сверху прошуршали неуверенные шаги. Кастет был заблаговременно надет на руку, так что Киту оставалось только повернуться на звук и приготовиться.
Тот, кто спускался сверху, кажется, не собирался ни на кого нападать. И уж точно, если судить по походке, не был гуимом.
О том, кто это был, Кит догадался сразу, как только увидел старые стоптанные коричневые туфли под затертыми брюками.
– Ты, что ли, Сиплый? – произнес он.
Бродяга выглянул из–за марша лестницы, поскреб бороденку давно не мытой рукой.
– Ну, – ответил он, радуясь, кажется, тому, что кто–то его знает и узнаёт. – А ты опять здесь… Значит, снова стрельба будет?
– Да вроде нет, – улыбнулся Кит.
– Угу. А ты, значит, тут живешь? Что–то я тебя раньше не примечал в этом доме.
– Да нет, не здесь. Та девочка здесь жила.
– А–а…
– Ты когда вернулся, тут уже тихо было?
– Тихо, – кивнул Сиплый, спускаясь и останавливаясь возле Кита. – Я под утро вернулся, так уж все улеглось. Кровищи там налилось, наверху, у–у–у! Хорошо ты его приложил.
– А ты мужика не знаешь, который живет в этой квартире?
– Не–а, – помотал головой Сиплый, доставая из–за уха окурок самокрутки. – Видеть видел, а так чтобы знакомым быть – нет. Он, знать, шибко умный, в очках все ходит. К такому умнику, да на хромой кобыле, разве подъедешь… И смотреть даже не станет в твою сторону.
Сиплый деловито почиркал облезлой бензиновой зажигалкой, раскурил вонючий окурок, крякнул довольно, сунул бычок в уголок губ.
Кит на всякий случай позвонил еще раз.
– А ты чего звонишь–то? – дернул бровью клошар. – У тебя ж ключ вон, вижу.
– Чтобы ты спросил, – буркнул Кит, вставляя ключ в замочную скважину.
– У–у… Погоди, а ты кто им будешь–то? Не брат его? Ключ–то у тебя откуда? А он сам где? Я его уж дней пять не вижу.
– Сколько вопросов–то сразу, – усмехнулся Кит, открывая дверь.
– Сестра его тоже сегодня приходила, – не обиделся клошар. – Спрашивала про него. Сестра, а не знает ничего…
– Какая сестра? – остановился Кит, уже готовый ступить в квартиру.
– Да какая… Нормальная… Фифа такая вся… Мне лет двадцать скинуть, так я бы ее на крысу пригласил, под буч. Красивая девка.
– А ты откуда знаешь, что сестра?
– Так она же сказала. Я к себе поднимался, в аппартаменты, к обеду… У меня там крыска с лапшой наготовлена была. Хорошая задалась крыска… Их тут о–го–го, ешь, не хочу! Я их запросто пикой бью. Это, значит, палку я такую…
– Короче, сиплый!
– А чего короче, – клошар недовольно погасил окурок окурка, бросил его в лестничный пролет. – Я поднимаюсь, а она тут стоит, названивает. Говорю: а вы чьих будете, а то я что–то вас тут раньше не видел. А она похвалила меня, что я такой внимательный; я, говорит, сестра хозяина, говорит. Ну я ей кратенько так обрисовал все дело, что, дескать, звонить–то бесполезно, поелику вчера тут веселуха была и никого в квартире нет. Она спокойно так выслушала, не заволновалась даже, молодец девка. Потом еще со мной наверх поднялась, на кровя посмотреть. И ничего, посмотрела. Даже на чердак заглянула. Жаль, что не в юбке была мадама, когда на лестницу взлезала…
Клошар мечтательно облизнулся и издал короткий смешок, намекая Киту, что зрелище было бы весьма примечательное.
– В джинсах, наверное, была, – вставил Кит. – В голубой куртке, нет?
– Ага, в них самых, – кивнул Сиплый. – Глазищи – ух! Огромные такие да зеленые, что твое море…
– Брюнетка, – добавил Кит.
– Чего? – не понял клошар.
– Черноволосая, говорю.
– А, ну да, ну да, ранетка.
– Стрижка короткая такая, – продолжал Кит. – Лицом на Донну Джейс похожа.
– Короткая, ага, – согласился Сиплый. – А про Донну не знаю… Это тоже сестра ваша, что ли?
– Актриса такая была, – задумчиво ответил Кит. – Лет десять назад. Потом на снук села. В прошлом году умерла.
– А–а… – покачал головой клошар. – А сестренка у тебя – красава.
– Да уж, – усмехнулся Кит. – Ладно, Сиплый, бывай. Спасибо тебе за инфу.
– За чего?
– За информацию, говорю, спасибо.
– А–а… Да чего там… Это, слышь, парень, может поднимемся ко мне? По бучу тяпнем, а?
– Нет, Сиплый, извини, дела.
Он вошел в тихую прихожую, притворил за собой дверь, закрыл на два замка.
То, что в квартире кто–то побывал, стало ясно сразу, едва он заглянул в комнату. Типичная картина грубо, по–хамски, проведенного обыска. Перевернутые ящики столов валяются в беспорядке на полу, посреди истоптанного вороха бумаг, фотографий, книг и вещей. Осколки битой посуды поблескивают тут и там, дверцы шкафов открыты. Тут же, на столе, на большом блюде для тортов, ворох пепла от сожженных бумаг.
Кит достал список, составленный Джессикой и принялся разгребать беспорядок, выискивая нужное: пара любимых книг, фотографии родителей, блузки, джинсы, белье, расчески, заколки…
Джессика–первая приходила сегодня в обед. Значит?.. Значит, вчерашние два ублюдка – не из ее компании, коль скоро она не знала о происшедшем.
Обыск… Его мог сделать кто угодно, хоть те, хоть эти.
За кейсом Хилмана охотятся как минимум две стороны. Как минимум, потому что наверняка есть еще и третья – та, которой кейс и достался, после того, как они накачали Хилмана снуком. Что же такого ценного было в саквояже чокнутого химика? Не рецепт ли анти–снукового эликсира? Или, может быть, средства от рака? Хотя, кому в наше время интересно средство от рака…
Кто эти три стороны?
С первой все ясно – это «Снуксил Кемикалз», на которую работает Джессика–первая.
Вторая – те два вчерашних ублюдка. Эти парни – в минусах, поскольку ситуацией они, похоже, владеют плохо. И вообще лохи. Наверняка за ними стоят обычные бандюки, которые решили сыграть по–крупному.
Третья сторона – икс. Но она – самая шустрая…
Вопрос. Если Хилман был реально чокнутый, чьи научные изыскания – фикция, то из–за чего весь сыр–бор? Впрочем, конечно, чокнутый тоже может быть гением в своей области. Но ведь его труды никого не заинтересовали. Его даже уволили из корпорации.
Где–то в цепочке событий есть разрыв или неправильное звено, о котором Кит представления не имеет, а потому может только гадать.
Другой вопрос: а надо ли ему это?.. Зачем?
Нужно брать Джессику в охапку и линять со своей квартиры. Найти новое жилье не проблема, вот только обживаться заново не охота, ну да никуда не денешься – оставаться на старом месте опасно. Наверняка «Снуксилу» давно известна вся его подноготная, включая и домашний адрес и адрес мамы (так что туда тоже не сунешься)…
Он нашел все, что нужно было Джессике. Кроме фотографий отца. Ни одной не было. Их останки он отыскал в куче пепла. Вот так. Даже памяти о человеке не оставили, уроды.
Сложив вещи в подобранную тут же небольшую сумку, Кит посидел немного, задумчиво созерцая беспорядок.
Вздохнул, поднялся, набросил сумку на плечо и пошел к двери.
В этот момент и прозвучал звонок.
Глава 10
Бесшумно сдернув сумку с плеча и отставив ее в угол, Кит осторожно–осторожно отстегнул липучку, достал револьвер и взвел курок.
Звонившим запросто мог оказаться гуим. Чаще гуимы по–прежнему поджидали в подъездах, но и такие случаи причастия, когда они звонили в дверь, держа наготове шприц, в последнее время стали не такой уж редкостью. И это был бы сейчас самый легкий, проходной вариант.
В глазок заглядывать было опасно, потому что в подъезде темнее, чем в квартире, и если звонивший ждет, глядя на глазок, то он легко заметит смену освещения. А можно, выглянув, увидеть вместо лица – глаз. Пистолета. Направленного в твой выглядывающий глаз. Вот тогда и думай, что делать: наложить в штаны от страха и ждать команд или успеть помереть на секунду раньше, чем по ту сторону прозвучит выстрел.
Не дыша, по стенке, Кит подкрался к двери, прижался к ней ухом. Ничего.
Звонок снова блямкнул три раза.
Сейчас, после того, как дверь не откроется, если их там двое или больше, они все равно заговорят между собой – будут решать, что делать дальше. Кит еще плотнее прижался ухом к двери, чтобы расслышать даже если будут приглушать голоса. Шепот, конечно, услышать было бы нельзя, поскольку дверь у Хилманов стояла с не самой плохой звукоизоляцией.
И снова сработал звонок.
Настойчивые ребята!
Кита сейчас прямо–таки раздирало заглянуть в глазок.
В конце концов примостив у живота револьвер, чтобы пальнуть через дверь сразу, как только увидит что–нибудь не то, он припал глазом к смотровому отверстию.
Она была лет на пять старше его, тридцать два или тридцать три ей было. Смазливая мордашка, хотя и вполне банально устроенная и с лишним, на вкус Кита, количеством краски. Неплохой бюст обтянутый легкой бежевой блузкой. На плече кокетливая дамская сумочка.
Он снял револьвер со взвода, вложил в карман, открыл замки, распахнул дверь.
Она уставилась на него вопросительно, но без малейшей паники в глазах.
– Здравствуйте, – голос спокойный, чуть равнодушный, с легким оттенком иронии. Кит не удивился бы, если бы вслед за «здравствуйте», прозвучало «я ваша тетя».
Но этого она не сказала, а быстро окинув Кита взглядом с ног до головы, спросила:
– А вы кто?
– Сначала скажите, кого вы ожидали увидеть, – ответил Кит. – А то вдруг вы ошиблись адресом, а я вам буду тут все про себя рассказывать.
– Всё не надо, остроумный молодой человек, – у нее была забавная манера выпячивать и поджимать при разговоре нижнюю губу. – Достаточно будет сказать кто вы и что делаете в чужой квартире.
– Я друг Стива Хилмана.
– Хм, – она недоверчиво качнула головой, нижняя губа выпятилась, на мгновение обняла верхнюю. Симпатичная, в общем–то привычка. – Что–то я не помню, чтобы у Стива были друзья… Ну а я – его любовница. Будем знакомы?
– Ну а чего ж не быть, будем, – кивнул Кит, отступая в сторону, давая ей возможность пройти в прихожую.
Она вошла. Он захлопнул дверь, закрыл замки.
– Вообще–то, я собирался уходить, но раз уж вы пришли…
– Так вы уходите, я вас не задерживаю. А где Стив?
– На бывшем часовом заводе.
– Где? – она небрежно взглянула на него, чуть задержала хитрый и цепкий взгляд на лице, словно пытаясь определить, шутит он или нет. – На заводе? Что он там делает?
– Сидит у стола в одном из офисов.
– В смысле?.. Чушь какая… Зачем он сидит возле стола в офисе брошенного завода? Вы издеваетесь надо мной?
– Нет. Просто он не может оттуда уйти.
– Вы сумасшедший? – ее взгляд стал внимательно–задумчивым. – Что вы плетете?
– Но я сам это видел!
Кит не знал, зачем он все это делает, зачем издевается над этой симпатичной и явно неглупой девкой. Наверное потому, что эта молодая, красивая женщина с хорошей грудью, с неплохой талией, переходящей в нужной ширины таз, который, под волнительно облегшими его брюками, переходил в хорошо рассчитанной полноты стройные бедра… В общем, наверное потому, что эта мадам выбрала себе в любовники не его, здорового, крепкого и мужественного, бойца по жизни, Кита, а – доходягу–очкарика, чокнутого химика Стива Хилмана. И выбрала она его всего лишь потому, что Хилман работал на корпорацию и получал, наверное, весьма неплохие деньги, и у нее был шанс перебраться вслед за ним в Центр, у нее была возможность прожить на его деньги, не ходя каждый день по страшным улицам больного города на работу…
– И что же вы видели? Он что там, наручниками к столу прикован?
– Да нет, мадам. Он просто мертв.
– Что? – на этот раз она, кажется, наконец–то действительно испугалась. Но испугалась не сказанного, а того, что Кит действительно может оказаться буйным помешанным. – Где Стив, я вас спрашиваю?! Стив! Ты дома?! Тут твой друг, он…
Она заглянула в комнату и увидела беспорядок.
– Что?.. Что здесь происходит?!
– А–а! – произнесла она в следующий момент, пятясь от Кита в комнату. – Вы грабитель, да?
– Нет, я не грабитель, успокойтесь, – улыбнулся Кит, наслаждаясь тем, что выбил–таки ее из холодно–спокойного равновесия светской дамы. – Стив Хилман мертв, все именно так, как я вам сказал. Он сидит на стуле, на четвертом этаже часового завода, мертвый, в очках, в костюме с галстуком. Вы можете сходить туда и сами во всем убедиться. Но от него уже сильно пахнет, учтите.
– Ничего не понимаю, – она покачала головой. – Могу я уйти, или… или вы меня убьете как ненужного свидетеля?
И все же, надо отдать ей должное, подозревая в нем грабителя, она не так уж плохо держалась.
– Вы можете уйти, – ответил Кит. – Можете остаться. Как вам угодно. Но учтите, что оставаться здесь небезопасно. Стива вы все равно не дождетесь, а вот те, кто устроил здесь маленький беспорядок, могут явиться еще раз.
– Ничего не понимаю, – повторила она и по ее глазам было видно, что так оно и есть.
– Мадам, смерть Хилмана наступила от передозировки снука. И мне почему–то кажется, что не он самолично накачал себя наркотой, решив свести счеты с жизнью, а ему помогли. Кто–то, видимо, очень интересовался его разработками.
Она не отрываясь смотрела в его глаза, явно пытаясь определить, правду ли Кит говорит и не шизик ли он.
Видимо, разглядев что–то, опустила глаза, закрыла ладонью рот, сжалась, сразу потеряв лоск и самоуверенность.
Киту стало ее немного жалко.
– Я нашел его вчера. Он бы мертв уже дня три–четыре.
– А я–то думаю, что это он не звонит и не отвечает на звонки. Пришла устроить ему взбучку.
Кит не стал говорить ей про телефон.
– А… А где Джессика? – спросила она через минуту.
– У меня. Дома. Я пришел собрать ей кое–какие вещи. И нам действительно лучше уйти отсюда, потому что я говорил правду: сюда в любую минуту могут явиться очень плохие парни с пистолетами. Не исключено, что меня давно вычислили и тогда им известен каждый мой шаг. Они приходили вчера и мы с Джессикой кое–как убежали от них. Они приходили сегодня и устроили здесь этот кавардак. Они очень хотят найти его рабочий кейс с документами.
– Кейс?.. – оживилась она. – Кейс!
– Да. Вам что–то известно про него?
– Кейс… – она словно не слышала его. – Он знал, он чувствовал!
– О чем вы говорите?
– Но так меня подставлять! – покачала она головой. – Хорош гусь!
– Мадам?
– Этот чертов кейс у меня. Со всеми бумагами.
– У вас?!
– Неделю назад он отдал его мне, попросил сохранить пока. Дескать, у него там очень важные бумаги, которые он боится потерять… Он действительно был очень рассеян последнее время. У него начинался склероз из–за этой… В общем, не важно. Выходит, он знал, что кто–то охотится на него… Но что же он, гад такой, не предупредил, что этот кейс опасен! Ведь он и меня подставил получается!
– Да, – не стал возражать Кит. – Стоит им про вас узнать, и я не удивлюсь, если завтра они заявятся и к вам.
Она опасливо посмотрела на него, сжалась еще больше.
– Что мне делать?
– Отдать кейс мне.
– Э, постойте… А не вы ли за ним охотитесь? А может быть, это вы и убили Стива, а?
– Если бы это был я, вы бы давно лежали на полу, связанная, с иголками под ногтями и рассказывали бы мне, на какой полке вашего шкафа лежит его кейс.
– Он не в шкафу, он лежит в кладовой, – просто ответила она.
– Отлично! Осталось отправиться к вам, чтобы вы мне его передали.
– Я не могу, – встрепенулась она. – У меня нет никаких гарантий, что вы не врете.
– К сожалению, я запретил Джессике включать телефон, чтобы нас не засекли. Да и там, где я живу, сеть не ловится. Поэтому есть только один способ проверить, правду ли я говорю – пойти ко мне и поговорить с Джессикой лично. Я живу недалеко, на сороковой.
Она снова задержала на нем испытующий взгляд. В конце концов, деваться ей все равно было некуда. Так или иначе, она отдаст Киту кейс: если не отдаст по просьбе, он заставит ее отдать силой. Наверняка, именно так она рассудила.
– Хорошо, я отдам вам его.
– Давайте, все же, уйдем отсюда, – он забросил на плечо сумку, открыл замки, выглянул в подъезд, кивнул ей.
Осторожно, Кит впереди, она за ним, они спустились по тихой лестнице и так же вышли на улицу.
– Где вы живете? – спросил Кит.
– А вон там, – она кивнула в сторону начала тридцать девятой. – Во втором доме.
Они перешли ямистую дорогу и зашагали по выбитому тротуару. Пройти надо было метров триста, не больше. Удобно.
– Хилман чем–то болел? – спросил Кит.
– Да, – кивнула она. – У него было что–то с мозговым кровообращением. В последнее время он страдал сильными головными болями и нарушением памяти. Ему прочили смерть от инсульта.
– А за что его уволили из корпорации?
– Ну–у, – неуверенно протянула она. – Его обвинили в том, что он использовал снукеров в качестве материала для опытов… Чушь полная. Просто он кому–то очень мешал.
– Он ведь сделал какое–то открытие?
– Он так говорил, да. Он утверждал, что обнаружил противораковое действие снука. Стив что–то там с ним делал, в лаборатории, как–то перегонял, а потом вводил мышам. И заметил, что у одной мыши перестала расти опухоль.
– Но ему не поверили.
– Да. Вы и сами все отлично знаете. Вопрос только – откуда.
– Как вы думаете, что за бумаги лежат в кейсе?
– Понятия не имею. Он говорил, что там рабочие документы, описания опытов и все такое. То, что нужно ему для написания книги. Он хотел написать научный труд по снуку и собирал материалы. Он говорил, что эта работа перевернет многие представления современной медицины. Не знаю. Кажется, его работа никого не заинтересовала. По крайней мере, с ним даже разговаривать не стали. А потом какой–то ученый якобы доказал, что все его наработки ошибочны. Это сильно выбило Стива из колеи. Вот тогда–то у него и началось заметное ухудшение.
– А мог он покончить с собой?
– Не думаю… Нет… Да нет конечно! Он был слишком увлечен своей работой.
Они зашли в подъезд и поднялись на пятый этаж.
Только сейчас, когда они подошли к дверям и она достала из сумочки ключ, у Кита промелькнула нехорошая мысль. Почему он так легко доверился этой дамочке? Она вполне могла работать на тех парней, что пытались взять их с Джессикой. Или на других. Или на корпорацию. Если они следили за квартирой, то вполне могли подослать эту сисястую мадам, чтобы она, прикинувшись знакомой Хилмана, забросила Киту наживку – кейс. А он, дурак, жадно эту наживку заглотил. Сейчас он войдет за ней внутрь и там его радостно примут под белые рученьки два здоровенных жлоба…
На всякий случай он сунул руку в карман, нащупал кастет, продел пальцы в его прохладные кольца.
Замок сухо щелкнул. Звякнул второй.
Лучше бы достать револьвер, время еще есть. Если там два здоровых парня, то одним кастетом Киту с ними не совладать.
– Входите, – она распахнула дверь, пропуская Кита в прихожую, щелкнула выключателем.
Здесь было уютно, как в старые добрые времена. Нынче люди так уже, кажется, не живут. Дом стал для людей местом, где можно укрыться от гуимов, переночевать, спокойно сжевать порцию соевой размазни. Никто особо не стремился придать своему жилью теплоту и уют – какой смысл, если завтра, возможно, придется менять место жительства после того, как улица, где ты живешь, превратится в улей гуимпленов.
А здесь было обжито, уютно, тепло. И даже здоровенный кот таращил на Кита свои огромные зеленые глазищи из кресла в дальнем углу, где за минуту до того лежал, вольготно развалившись.
– Вы давно здесь живете? – спросил Кит хозяйку, которая закрыла дверь, положила сумочку на этажерку и прошла мимо него в комнату.
– Всю жизнь, – ответила она. – возвращаясь в прихожую с небольшим черным кейсом в руках.
Неужели все вот так просто?! Что, значит, сейчас Кит возьмет этот кейс с какими–то суперважными бумагами, хранящими в себе информацию, которая перевернет всю современную медицину, и уйдет? Просто возьмет кейс и уйдет? И никто не будет стрелять ему в спину, бить по шее или тыкать в него электрошокером?
