Текст книги "Огненный вихрь любви"

Автор книги: Кортни Хенке

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Глава 5

– Да. Но ее там нет. Как в воду канула, – Эдам убрал трубку от уха, слушая громкие ругательства на расстоянии. Когда поток иссяк, удивленный Эдам продолжил:

– Макс, я имел в виду, что я не нашел ее. Чемодан стоит на стиральной машине, одежда висит в сушилке – она где-то рядом. Да нет, Макс. Слушай меня внимательно: я найдуее. А позвонил я лишь потому, что ты сам меня предупредил: буду сидеть на телефоне и ждать звонка, – Эдам хихикнул. – Ты ведь совсем недавно привез ее домой. Неужели она опять влипла в какую-нибудь историю?

Макс помолчал несколько секунд и, наконец, ответил:

– Я буду через пять минут.

– Нет, не… – но трубка только жалобно пищала. Эдам посмотрел на нее с досадой и бросил на место. Вздохнув, он наклонился над столом Макса и принялся тщательно просматривать рисунки.

На кухне Эмма беззвучно подошла к стойке и дрожащими руками дотянулась до телефона. Подумав, остановилась: полиция все равно не поверит ей. Скажут, что она украла документы, а затем все придумала. Боже, что же делать?

«Во-первых, нужно успокоиться, – сказала Эмма себе. – Во-вторых, во-вторых…» – беспокойный взгляд блуждал по кухне.

Высокий узкий шкаф стоял возле плиты, и Эмма на цыпочках подкралась к нему: Макс здесь держал разный хозяйственный инвентарь. Дверца открылась, тихо скрипнув. Внутри стояли швабра, метла и пылесос. Эмма достала выбранное оружие и решительно направилась в библиотеку.

Пусть она будет проклята, если позволит этому проходимцу уйти невредимым. Эмма незаметно подкралась к своей жертве… Чутье у Эдама было великолепное – он повернулся… Перед ним стояла хрупкая фурия в бирюзовом купальнике и со шваброй наперевес.

Эмма отпрыгнула в сторону, готовясь к следующей атаке.

– Убирайся отсюда, – прокричала она, потрясая своим оружием. Мужчина стоял, открыв рот. Второй удар привел его в чувство:

– Ты что делаешь! – закричал он и двинулся прямо на нее. Эмма отошла назад и стукнула его еще раз.

– Убирайся, негодяй. Тебе не нужны эти эскизы. Я тебе их не отдам, – она замахнулась, но Эдам увернулся и схватил швабру за ручку.

– Эй, успокойся.

– Я… – тут Эмма вырвала свое оружие и замахнулась снова. – Тебе нечего здесь делать!

Для отступления Эдам использовал большой кожаный стул.

– Так это вы та самая маленькая злючка? – спросил он, внимательно разглядывая девушку.

Воспользовавшись тем, что вор ненадолго отвлекся, Эмма предприняла обходной маневр, но хитрец держал стул между ними. Мужчина сделал обманное движение – Эмма замешкалась, и он, проскочив мимо нее, побежал в гостиную. Она преследовала его по пятам.

По дороге Эдам прихватил стул с тонкой спинкой и, когда экспрессивная мисс занесла над ним швабру, выставил его перед собой. Раздался громкий треск.

– Вы, наверно, Эмма Маклин? – не сдержавшись, прыснул Эдам.

Она остановилась, прищурила глаза и, подозрительно оглядев, спросила:

– А вы кто такой?

– Эдам Дэниелз, – он шутливо склонился в поклоне, – исполнительный директор Макса. Зашел познакомиться с вашими бумагами. Это входит в мои обязанности.

– Так я и поверила! – Эмма подняла швабру. – Эдам Дэниелз в Нью-Йорке.

– Я? – Эдам изобразил искреннее удивление. – Вы хотите сказать, что все это кошмарный сон и я проснулся в отеле, в душном номере? – он поставил стул и приложил руку к сердцу. – Благодарю небеса, сегодняшний день оставит неизгладимый след в моей памяти!

Он всплеснул руками и голосом трагика продолжал говорить навзрыд:

– Представьте себе: сплетни, пересуды, разговоры о том, как Маленькая Крошка избила бывшего бейсбольного игрока Эдама Дэниелза.

Эмма опустила швабру и оперлась на нее с задумчивым видом: а вдруг это правда? Нет… Недоверчиво усмехнувшись, она подняла свое грозное оружие. Но ничего не успела сделать: одной рукой Эдам вырвал швабру и отбросил прочь, другой обхватил Эмму за талию и в мгновение ока перекинул через плечо.

– Вы знаете: вы не женщина, а вулкан, – переводя дух, заявил он. – С моим умом и вашими мускулами мы могли бы составить неплохую команду.

– Опустите меня вниз! – пронзительно визжала Эмма. Этот мужчина ненормальный! Он издевается над своей пленницей или делает предложение?! – Отпустите меня сию же минуту или, клянусь, я покажу вам… – она молотила кулачками по широкой спине.

– О, малышка, если ты беспокоишься о Максе…

– Я не беспокоюсь о Максе…

– Жаль, что никто не беспокоится обо мне, – раздался знакомый голос в дверях гостиной. Эмма простонала. Мало убить этого Эдама Дэниелза!

– Эдам, у вас проблемы?

– Твоя маленькая преступница загнала меня в угол и чуть не избила шваброй. Мне кажется, тебе следовало бы предупредить, что я вернулся.

От волнения Эмма покраснела и желая убедиться, что перед ней не разыгрывают спектакль, она заглянула под руку Эдама. Да, это пришел Макс.

– Твой друг лазил по столу. Что я еще могла подумать? – болтая ногами, смущенно проговорила Эмма. Эдам, играючи, шлепнул ее по заду – она взвизгнула.

– Он обидел тебя? – гневно спросил Макс и шагнул вперед.

– Ты не хочешь сказать «она»? – прокричал Эдам и удивленно уставился на друга. – Эта леди весьма решительно размахивала шваброй!

– Вы такой же нежный и беззащитный, как товарный поезд, – ехидно отметила Эмма. Улыбнувшись, добавила:

– Глубокоуважаемый мистер Дэниелз.

– Мистер? – Эдам приложил руку к сердцу, все еще держа мисс на плече. – Я оскорблен. Я обижен. Я…

– Переигрываете, – отчетливо произнесла Эмма. – В конце концов, опустите меня.

– Пожалуйста, – Эдам усмехнулся. – Во-первых, зовите меня просто Эдам, а во-вторых, разрешите продолжить, – он прокашлялся. – Леди, ради вас я поднялся бы на самую высокую гору, переплыл бы самое широкое море…

– Вспахал бы самую глубокую борозду, – вставила Эмма, точно имитируя пафос исполнительного директора, и тут же спросила невинным голоском:

– О, я вас перебила? Прошу прощения. Просто кровь ударила мне в голову. Хотелось бы посмотреть, как далеко вы зайдете… прежде чем я заставлю вас замолчать.

– Макс! Помоги. Она сведет меня с ума, – жалобно взвыл Эдам.

Их перебранка раздражала Моргана: он слушал и ревновал. Но почему? Какое ему дело до них и до того, как они забавляются? Эмме доставляет удовольствие болтать с Эдамом? Ради Бога. Для него это не имеет никакого значения! Макс натянуто улыбнулся:

– Извини, Эдам. Никогда раньше не слышал, чтобы ты был так искусно атакован. Это тебе послужит уроком, – Макс повернулся. – Теперь, когда я знаю, что мой дом в безопасности – вернусь на фабрику. Эдам, раз вы так хорошо поладили с мисс Маклин, почему бы тебе не взять ее с собой пообедать? Я уверен, она умирает с голоду. Если только снова не побывала на стойке.

– Нет, я уже не в том возрасте, – отпарировала Эмма. Но, казалось, Макс, стоящий посреди гостиной, не слышит ее.

– Ленч, – промурлыкал Эдам и облизнулся, – это звучит очень заманчиво. Эмма, поднимись к себе и оденься. Я подожду тебя внизу.

Оденься?Макс тряхнул головой и резко повернулся к Дэниелзу.

– Эдам, я даю тебе только один час, – в голосе Моргана звучал металл. – Слишком много работы, необходимо разобраться во всех этих бумагах.

– Кстати, Макс, ты сделал неплохой выбор. Потрясающие ноги. И маленькая родинка как раз под левой…

Проклиная Эдама, Эмму и больше всех себя, Макс выскочил из дома, не дослушав Дэниелза. Эта женщина – бестия. Наивный дурак, он позволил ей остаться в своем доме!

Следующие несколько дней были очень напряженными. Траву доставили во вторник утром, и Эмма рьяно принялась за изготовление эссенции. Вся работа проходила в строжайшей секретности: каждый ингредиент подготавливала отдельная группа, весь процесс был известен только мистеру Моргану. После того, как Эмма закончит работать в потайной комнате и отдаст главный компонент, Макс соберет шестнадцать запахов вместе и получит уникальный аромат – духи «Хамелеон».

Несмотря на свое решение, как можно реже встречаться с Эммой, Макс следил, как она трудится в лаборатории. Это обстоятельство было вызвано чисто профессиональным интересом, так, по крайней мере, говорил себе Макс.

Листья плотные, похожие на тростниковый камыш, сначала погружались в ванну с питьевой содой.

– Таким образом мы растворяем внешнюю кислотную оболочку, – объяснила Эмма. – Трава меняет цвет на натуральный в естественной среде, то есть, из желтой становится зеленой или коричневой, в зависимости от влажности и давления воздуха. Поэтому-то и прозвали ее травой-индикатором.

Через четыре часа Эмма достала траву и потолкла в ступке, затем очень осторожно выложила в небольшой чан с кипящим миндальным маслом и держала на огне двадцать минут.

– Пусть теперь стоит до пятницы, – сказала Эмма, отключая плитку. – Иногда буду спускаться и помешивать, чтобы быстрее шел процесс.

Она принялась убирать посуду и… их руки слегка соприкоснулись, от ее волос исходил чудный аромат…

Через минуту Макс уже сидел в машине, которая везла его на фабрику.

Только в среду Эдам принялся за работу, которую дал Макс, поэтому у него не было времени ни на друга, ни на его гостью. Сидя в кабинете, Дэниелз молча наблюдал за ним и тихо посмеивался. Макс, на удивление, был раздражителен и рассеян: два раза подряд заказал партию хрустальных флакончиков, четыре раза прослушал опись товара, Марта ходила измученная противоречивыми приказаниями. Когда Эдам не выдержал и хихикнул, Морган набросился на него:

– Почему ты не бываешь у меня, как обычно? – почти прокричал Макс, кинув ручку на стол.

– Может быть, я и ошибаюсь, но, мне кажется, что ты не хочешь, чтобы я приходил.

– Извини меня, Эдам, – вздохнул Макс и потер шею. – Это не из-за тебя. Это… она, – он покачал головой. – Вчера пришел домой и нашел Эмму наверху книжного шкафа. Она взобралась туда без стула и не смогла спуститься! Она…

Макс подумал, что вчерашний вечер запомнится на всю жизнь. После того, как он добрался до нее, чтобы помочь слезть, Эмма упала к нему в руки, словно спелый персик. Она дотронулась до шрама и нежно спросила, откуда он.

– Заблудился в трех соснах, – ответил Макс и поставил Эмму на пол, быстро отвернувшись, чтобы волнение не выдало его чувства.

Холодный душ не подействовал, тренажер показывал перегрузки.

– Пожалуйста, приходи пообедать, – пригласил Макс. В последнее время Эдам стал слишком навязчивым, но ему нужен был «третий лишний». – Я бы хотел поговорить с тобой.

– Приду, чего бы мне это ни стоило, – ответил Эдам, мило улыбнувшись.

…Вечером Макс ворвался в дом и громко позвал Эмму. Одетая в джинсы и розовый топ, мисс Маклин спускалась по лестнице. Когда Морган скрылся на кухне, Эмма выразительно посмотрела на Эдама, и они последовали за хозяином.

– Не позволяйте этому львиному реву беспокоить вас, – предупредительным тоном прошептал Эдам. – Я люблю этого человека, как брата, но иногда он бывает ужасно свирепым.

– Меня не испугали, – поддразнивала Эмма и закатила глаза, – в меня вселили ужас.

Эдам усмехнулся и галантно предложил стул возле стойки. Расположившись, Эмма стала наблюдать за Максом: он проворно двигался по кухне, готовя королевский салат. Просидев несколько минут, она поинтересовалась, может ли помочь.

– Нет, – холодно ответил он и высыпал нарезанную петрушку в большое блюдо. – Я в состоянии приготовить обед сам. Я не инвалид.

– Я никогда не говорила этого, – спокойно возразила Эмма. – Просто я не привыкла целыми днями сидеть и ничего не делать. Только и всего.

На мгновение Макс остановился, раздумывая, и с новой силой принялся нарезать помидоры.

– Это из-за твоей семьи? – поинтересовался он с напускным равнодушием. – Тебе приходится много работать из-за денег?

– Я выполняю свои обязанности. Может, у тебя есть что-нибудь для меня? Печатать, например…

– Я не могу позволить тебе попасть в какую-нибудь историю, – Макс говорил негромко, но уверенно. – Сиди здесь, как хорошая, послушная девочка, и выполняй только то, что я тебе скажу. Ладно?

– Хорошо, Макс, – смиренно произнесла Эмма, опустив глаза. – Я согласна.

Макс подозрительно нахмурился, но ничего не сказал. Дорезал редиску, поставил тарелки, вино и стаканы на высокий стеклянный стол и положил гостям огромные порции. Эдам подошел к столу и удивленно поднял брови: Эмма не двинулась с места, сидела и гримасничала, пародируя Моргана. Он сообразил, что Эммы нет за столом, повернулся и приказал:

– Подойди и сядь, Эмма. Обещаю, что не добавил в салат мышьяк.

– Да, Макс, – покорно произнесла Эмма, подлетела к столу и села. На пол. Эдам не сводил с нее взгляда: что задумала эта плутовка?

– Итак, Эмма, – сказал Макс, пытаясь завязать вежливый разговор, и устроился за столом, – чем ты занималась сегодня?

С воодушевлением Эмма принялась описывать события дня, но не успела она произнести пару фраз, Макс нахмурился и повернулся к ней.

– Эмма, – остановил он торжественный отчет, – где ты?

– На полу, – голос звучал все так же смиренно.

– Тебя не затруднит присоединиться к нам? – тихо и спокойно спросил Макс.

– Я бы… – Эмма замолчала. Он ждал, но не услышал от нее ни звука.

– Эмма, – процедил Макс сквозь зубы. – Сядь, пожалуйста, на стул.

Эмма устроилась за столом и мило улыбнулась.

– Итак, уф, Эмма, – выдохнул Эдам, беспокойно переводя взгляд с мисс Маклин на Моргана, – я давно хотел спросить тебя, кто эта сногсшибательная женщина на твоих эскизах?

– Моя сестра.

– У нее есть имя?

– Диана.

– У тебя еще есть сестры?

Молчание воцарилось за столом.

– Эмма не любит говорить о своей семье, Эдам, – самодовольно сказал Макс. – Найди другую тему, – посоветовал он. Эмма окинула Моргана гордым взглядом и заговорила:

– У меня две сестры, Эдам, три брата, родители, – усмехнувшись над расстроенным видом Макса, она продолжала. – Сестра моей мамы и брат моего папы женаты друг на друге. Они англичане. Из поколения в поколение семья Маклинов владеет островом Маклин. Дядя с семьей занимает одну половину, мы – другую. Соответственно, у меня семь кузенов, не считая их жен и детей.

– Все на одном острове? – удивленно спросил Макс.

– Большую часть времени. А у тебя, Макс?

– Я был единственным ребенком, – только и сказал он.

– О, – выдохнула она и потянулась к нему, но не успела дотронуться. Макс громко произнес:

– Я думаю, нам не помешает немного музыки. Эмма, включи проигрыватель, – он кивнул в сторону библиотеки. Она поднялась и выскочила из комнаты.

– Макс, – тихо окликнул Эдам, – мне кажется, ты немного груб с нею.

– Знаю, – ответил Макс, потирая шрам. – Но она заставляет чувствовать себя статистом из «Алисы в Стране Чудес». Не понимаю, что с ней делать!

Эмма вернулась на свое место.

– Я не слышу стерео, – сказал Макс. Эмма прислушалась.

– Я тоже.

– Тогда иди и настрой повыше.

– Да, Макс, – с хихиканием, которое противоречило покорным словам, Эмма выбежала в холл. Немного погодя она возвратилась и села.

– Я все еще не слышу, – сказал Макс, призвав все свое терпение.

– Я тоже, – кротко произнесла Эмма и принялась за королевский салат.

– Ты сделала выше?

– Конечно. Я сделала в точности, как ты мне сказал, – изображая недоумение, ответила Эмма.

– Придется сходить самому, – Макс поднялся, отложив в сторону салфетку. Послушная девочка только мило улыбалась. Эдам с любопытством смотрел на нее, когда неожиданно из библиотеки донесся смех Моргана.

– Я освобождаю тебя от всяких клятв, Эмма! – хохотал Макс. Удивленный, мистер Дэниелз нагнулся к Эмме.

– Что ты натворила? – шепотом спросил Эдам.

– Подняла выше стерео, – она пожала плечами. – Но только приставку, остальное оказалось слишком тяжелым.

Эдам рассмеялся и кивнул головой в сторону библиотеки.

– Мне кажется, что я ждал тебя всю жизнь, – он откинулся на спинку стула. – Макс, наверное, сильно расстроился.

Мисс Маклин задумчиво улыбнулась и продолжила есть салат.

Следующий день Эмма провела, бродя без отдыха по дому. Поплавала в бассейне, погуляла по прекрасному саду, вдыхая нежный аромат чайных роз. Мучительные сомнения не давали покоя. «Получится или нет? – думала Эмма, проходя мимо клумб с дивными неизвестными цветами. – А что, если я нарушила технологию и… придется начинать все сначала. И тогда родители не успеют рассчитаться. Нет-нет. Все будет хорошо. Быстрее бы уж, а то чувствую себя индейкой, которую откармливают к рождеству».

Развесив полотенце возле бассейна, она спряталась в тени импровизированного тента и приказала себе спать. Но безжалостное солнце палило так, что ни прохлада бассейна, ни полотенце не спасали от ярких лучей. Тяжко вздохнув, Эмма поднялась и побежала в дом, прихватив с собой шампунь и масло для тела.

Почти целый час она провела в ванной, наслаждаясь горячими струями воды. «Все образуется, – говорила Эмма себе, – иначе быть не может». Одно полотенце она обкрутила вокруг головы, как чалму, другое – вокруг мокрого тела. С улыбкой открыла флакон с маслом, приготовленным на основе «Хамелеона», ровным слоем нанесла на кожу, особенно тщательно натирая ноги.

Мурлыкая, закрыла бутылочку, с ловкостью фокусника собрала одежду.

– Главное – ничего не растерять по дороге, – произнесла довольная Эмма и еще раз окинула взглядом ванную: удостовериться, что она чистая. Открыла дверь, и тут узел раскрутился – Эмма едва успела поймать полотенце. Придерживая его на груди, она зашагала в свою комнату.

– Ой, – струя холодного воздуха из кондиционера заставила растерявшуюся мисс отпрыгнуть в сторону. Она прижала свою ценную ношу к груди, обхватив руками. Полотенце упало на пол.

– Эмма, что-то случилось?

Она глянула вниз и чуть не выронила одежду; Макс стоял в холле и снимал с Дикси ошейник.

– Уф, н… нет, Макс. К… кондиционер воздуха… я хочу сказать, холодно… я…

«О Боже, – думала Эмма, – стоять совершенно голой перед мужчиной – это уж слишком. Хотя, впрочем, зачем беспокоиться – он меня все равно не видит. А жаль…»

– Что могло случиться? – поинтересовалась она, облизнув сухие губы, и наклонилась к упавшему полотенцу. Но поднять никак не удавалось. Эмма решительно запихала всю одежду под мышку и потянулась другой рукой к заветному куску материи. Услышав шаги, она поняла, что полотенце не стоит таких мучительных усилий. Беспокоило только одно: что, если Макс наткнется на нее? Стараясь не растерять остальные вещи, Эмма тихонько подбиралась к своей комнате.

– Не знаю, Эмма. Дом все еще стоит? Пожар, наводнение, землетрясение?

– Все в порядке! – крикнула она, подумав при этом: «Хватит болтать, нужно быстрее уйти отсюда!» Кровь все сильнее стучит в висках, расслабляющая истома охватывает тело, готовое вздрогнуть от малейшего прикосновения. Желание, жажда мужской ласки заставляет дрожать все тело. «Нервы, – говорит Эмма себе, прикоснувшись лбом к прохладе, – всего лишь нервы».

– Что?

– Ничего.

– Последние два дня ты ведешь себя подозрительно спокойно, – саркастично отметил Макс.

– Я могу быть такой же смиренной, как грешник в воскресенье. Когда хочу, – игриво откликнулась Эмма. «Господи, – взмолилась она, – пусть он остановится, а то, не дай Бог, наступит на это проклятое полотенце!»

Макс поднялся на первую ступеньку, Эмма воскликнула и шагнула к нему.

– Не трогай меня! – крикнул он громовым голосом. Макс удержал равновесие, схватившись за перила, и стал подниматься. – Просто я неправильно посчитал, – произнес Морган, лицо его исказила злоба. Эмма отшатнулась, испугавшись подобной реакции, будто Макс залепил ей пощечину. – Я буду работать сегодня и, как только переоденусь, спущусь и приготовлю обед.

Едва Макс почувствовал волшебный аромат, тут же забылась вся досада. «Хамелеон», кружа, уносил его в жаркие, непроходимые джунгли. Слышались резкие крики птиц и гомон вездесущих обезьян; высокая трава безжалостно хлестала по лицу. Меж стволов огромных деревьев мелькает черное гибкое тело дикой кошки – пантера. Вот она присела и замерла, изготовясь к прыжку, только кончик хвоста слегка подрагивает, да глаза горят изумрудным огнем.

Дикси с шумом улеглась на свое место – джунгли исчезли.

– Надеюсь, ты оставила ванную в таком же состоянии, в котором она была, – проворчал Макс. – Не люблю убирать за другими.

– Не извольте беспокоиться, мистер Морган, – язвительно ответила Эмма, – все убрано, только я взяла пару полотенец. А что касается обеда, я спущусь, когда оденусь, – после этих слов она вбежала в комнату и захлопнула дверь.

Сердце глухо стучало у Макса в груди. Оденусь. Нет, «переоденусь». Или все-таки «оденусь»? Он стоял в оцепенении, загипнотизированный магической силой изумрудных кошачьих глаз. Максу стало жарко, быстрым движением он расстегнул ворот. «Может, она только, забавляясь, дразнит меня, вызывая в моем сознании эротические картинки? Нет, Эмма не такая, – подумал он с нежностью. – Удивительно, как она быстро освоилась в моем доме, все вещи оставляя на своих местах. Большинство зрячих людей не справились бы с такой сложной задачей. Несмотря на мои несправедливые упреки, я ни разу не слышал от нее жалоб. Удивительная женщина, да еще ужасно честная. Будь на ее месте кто-нибудь другой, давно бы уже воспользовался ситуацией. А она…»

Макс невольно шагнул в сторону комнаты, за дверью которой только что исчезла Эмма. Реальность исчезла, и он чувствовал себя таким же потерянным, как в первые дни после аварии.

Под ногой лежало что-то мягкое. Макс наклонился и поднял влажное полотенце, пропитанное уникальным ароматом. Морган, наконец, очнулся, и бешенство с новой силой овладело им.

Что он здесь делает? Стоит, как последний идиот, и, черт побери, копается в своих чувствах вместо того, чтобы заниматься делом! Смешно, но еще немного – и он бы пошел бы извиняться перед Эммой.

– Черт с тобой, – пробормотал он и зашагал в свою комнату, яростно сжимая полотенце. – Я не позволю тебе издеваться над собой!

«Но если Эмма действительно такая, какой я себе ее представлял несколько минут назад, тогда это значит, что она…» – усилием воли Макс отогнал от себя назойливые мысли и зашел в комнату.

В пятницу утром радио бодро пообещало понижение температуры. Кондиционер издал последний хриплый вздох и затих. Запах гари из кухни дошел до библиотеки: Макс сжег гренку. Он достал ее и швырнул на ковер Дикси. День начинался неудачно.

– Я собираюсь профильтровать масло, – Эмма первая нарушила гнетущую тишину, которая в последнее время установилась в доме мистера Моргана.

– Хорошо, – коротко ответил Макс. – Тогда встретимся завтра утром в библиотеке.

– Очевидно, ты будешь очень рад, не так ли? – Эмма попыталась засмеяться, но прозвучало подозрительно похоже на всхлипывание. – Начало конца, Макс. Твои мучения скоро кончатся, – и она повернулась на каблуках, не заметив печали Макса.

Спустившись в подвал, Эмма вычерпала слизистое месиво из чана с маслом и швырнула его в ящик для мусора с такой силой, что масло расплескалось во все стороны. На сердце было тяжело, но Эмма боролась с глупыми слезами. «Все к лучшему, – грустно подумала она, – я не нужна ему. Пусть уж лучше я сидела в тюрьме, по крайней мере, не было бы этой мучительной пытки: каждый день видеть его. Янтарные глаза не снились бы каждую ночь, а тело не жаждало бы страстной ласки… Но ничего, через несколько дней этот кошмар кончится. У меня будут деньги, а Макс навсегда уйдет из моей жизни. Пусть исполнится его заветное желание», – душа, казалось, разрывается на части, и уже не слезы, а кровь льется из глаз и капает прямо в чашку с эссенцией.

– Долго еще?

Эмма подняла голову: на лестнице стоял Макс. Как всегда, независимый и гордый. Как хочется подойти, коснуться непослушных золотистых волос, обвить руками, прижаться и плакать от счастья…

– Пару минут, – Эмма опустила глаза, перевела дух и уже спокойно принялась объяснять. – Сейчас я заканчиваю извлекать крупные куски и процежу смесь через марлю, затем перелью в колбу. Это будет то, что нужно.

– Только не разбей ничего.

Тут же чашка с остатками масла выскользнула из рук и мелкими осколками легла возле ног Эммы. Мисс Маклин проклинала все на свете, подбирая их.

– Не беспокойся: это не землетрясение, не пожар, не наводнение.

«Она уже говорит без акцента», – с сожалением подумал Макс. Все попытки не думать о ней, не замечать ее были безрезультатны. Казалось, Эмма всегда была в его жизни, и она, только она, наполняла эту жизнь смыслом. Но если это так, то прощайте свобода и покой. Нет уж…

– Итак, – Макс изобразил радушие, насколько мог. – Итак, к Рождеству ты будешь на седьмом небе от счастья. Откроешь мне секрет: что ты собираешься делать с первым чеком, конечно, после того, как закончишь свой таинственный проект?

– Думаю, что буду путешествовать. И чем дальше от Сент-Луиса, тем лучше, и… Макс услышал, как Эмма айкнула, и звон стекла эхом разнесся по маленькой лаборатории. Он быстро подошел к ней.

– Эмма, что опять?

– Не трогай меня, – резко ответила Эмма. – Да, опять. Господи, вот уж, действительно, руки-крюки.

Макс слушал ее, и в его воображении возник образ маленького ежика, перепуганного, да так, что при малейшей опасности он сворачивался в колючий клубочек.

– Ты ушиблась?

– Я? – Эмма истерично рассмеялась. – Макс, я неуязвима, – она поставила на стол колбу с готовой эссенцией. – Если я правильно поняла – первые деньги будут не раньше Рождества? Ведь так?

– Да, так, – Макс смущенно нахмурился. – Р… рыночная проверка займет немного времени, пару недель, не больше. Но чтобы развернуть рекламную кампанию, установить порядок в розничной торговле, необходимо время. Я и так сделал все, что мог, обычно мы работаем не меньше года, прежде чем запускаем в производство новый аромат, – он перевел дыхание. – Но ты не можешь ждать? – Макс взял ее за руку. – Сумасшедшая женщина, будь я проклят! Я дам тебе эти чертовы деньги!

– Мне не нужны твои «чертовы деньги». Запомни, Макс: я от тебя ничего не возьму! Понимаешь? Ни-че-го, – отрезала Эмма, переставляя на столе колбочки, стаканчики, чашечки. – Но ты ведь не понимаешь, не так ли? Ну, конечно, нет, как ты можешь? – горько усмехнулась она. – Ты же даже представления не имеешь, что значит от кого-то зависеть! Ты заперся в своей крепости и никому не позволяешь приблизиться, – Эмма в ярости махала руками, будто кто-то мог ее видеть. – Ты боишься показать окружающим, что ты такой же, как все, живой человек из духа и плоти, а не из железобетона повышенной прочности! Да, ты смог много добиться в жизни, и теперь ты считаешь, что никому и ничем не обязан! Браво, супермен! Так вот, послушай меня внимательно: я не нуждаюсь в тебе. Я ни в ком не нуждаюсь! Слава Богу, у меня хватит сил обойтись без твоей, так называемой, «помощи». Мне не нужны твои подачки! – с этими словами Эмма прошмыгнула мимо него и с трудом поднялась по лестнице наверх.

Отрешенный, Макс стоял возле лестницы, держась за деревянные перила. Когда он слушал Эмму, у него возникло странное чувство, что все эти фразы ему знакомы. «Но откуда», – недоумевал он. Теперь стало ясно – это его мысли, глупо было бы не признаться в этом хотя бы перед самим собой.