Текст книги "Кривая сосна на желтом обрыве (СИ)"

Автор книги: Корреа Эстрада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Петрович тоже ей обрадовался.

– Пошел бы я вприсядку, да на штанину наступлю! – сказал он Надюшке, едва та переступила порог зала. – Ваню-то нашего в армию забирают. Думал, на год без сэмпая остаюсь. А тут, понимаешь, помощник круче прежнего!

Надя получила черный пояс в городе. Но не у того двухметрового Лобашова. Она сдавала на семинаре заезжей знаменитости, десятому дану Илье Йоргу. Этот серб являлся, вроде как, патроном всего направления, школы. Можно было бы, конечно, не форсировать. Но ее как-то прикололо одновременно получить и диплом и второй диплом. К которому запросто черный пояс можно приравнять. Нам троим до такого – как до Австралии ползком.

В общем, во-вторых, когда сразу после праздников появились, экзаменаторы, Аминат, Васька и я пошли сдавать на два пояса. Сначала на желтый, с остатками нашего прошлогоднего набора. Ну да, остатками, поскольку больше половины побросали, не выдержав муштры. Флаг им в руки, барабан на шею и диван под задницу, пусть до пенсии лежат. А потом с группой предыдущей – на красный.

Надюшка, секретарившая в экзаменационной комиссии, потом потискала и расцеловала всех троих. Мы сдали с отличием. В принципе, нам ничего не стоило бы сдать и на зеленый. Программу мы знали заранее, техники хватало с запасом, физуха – ха-ха три раза нам были экзаменационные нормы. Мне, например – даже без леденца за щекой. Еще бы, Ваня нас уважал, и Петрович тоже. Но по правилам больше, чем на два пояса, за один заход сдать было нельзя. Так что зеленый и темно-зеленый откладывались на осень.

В– третьих, сразу после получения поясов ордой, на двух машинах, поехали на Овечий, где Аминат должна была сдавать домашний экзамен не кому-нибудь, а братьям. Которых заставляли помогать на кухне Бике-ханум. Что их вовсе не радовало, мягко говоря.

Правда, протокол у этого экзамена был совсем другой. Там была даже не обстановка, а обстакановка, как сказал Лобашов. Его с помощником тоже прихватили. Садоевский бобик и мой козлик битком были набиты: Надюшка, Петрович, гости, Ваня, догуливающий последние дни до повестки, и еще человек пяток из оголтелой команды. В том числе так нас выручившие в той драке Сашка Сапрыкин и мелкий Андрюшка Дроздов.

Встречали нас с помпой на том самом бережке с беседкой и мангалом, при полном стечении семейства. Столы были расставлены, а над углями даже не шашлык жарился, а целиком барашек изрядных размеров. Запахи летали такие, что просто слюной захлебнуться. Хорошо, мамаша Бике уже знала мои заморочки и сунула мимоходом пирожок с сыром. Потому что до пира горой было еще далеко.

Сначала был – экзамен с пристрастием.

Полосами белой известки на зеленой травке размечена была площадка примерно пять на пять. Минимальный размер татами. Народ и про угощение забыл – выстроился по краям. Посередине две полоски, куда становятся бойцы. На одной стояла Аминатка – в майке и трениках, собранная и злая, косынка затянута чуть не до бровей, чтоб не слетела.

На вторую полоску вразвалочку вышел Ахмад. Ну и что, на полтора года моложе? Ростом примерно такой же, но весом побольше килограммов на пяток. Причем не жира, а вполне себе мускулов. Запястья широкие и ручки ну очень цапучие. Знаю, пробовал.

Аминатка тоже. Наверно, плотнее, чем я. Ей он брат или кому? Она освобождение от захвата специально становилась работать с Дениском Шевченко. А тот Денисок – малый под тридцать уже, работает он кузнецом и, по ходу, может обходиться без клещей. Ага, одними руками. Но Ахмад про это ни сном ни духом. Доложить некому: мелкие из соображений женской солидарности помалкивают.

Поэтому в подготовленную ловушку влетает всеми копытами: захватывает руки сестренки, выставленные вперед в защитном "бутоне". Не подумал, а с чего это они вперед так вытянуты. А с того, что нарочно, а до Дениса ему, ну да, как до той Австралии. Мгновенное освобождение и удар ладонями по ушам. Смейтесь, кто не нарывался. У нас же все тренировки в условиях, приближенных к боевым. Ахмад, бедняга, тоже поплыл на секунду. Когда приплыл, уже лежал, сделанный прямо по самбо: морда в траве, левая рука зажата на болевой намертво, правая стучит по земле. Две секунды. Никто охнуть не успел. Зато смеялись над парнем долго и обидно.

Потом вместо младшего брата перед Аминаткой встал старший. И это было серьезно. Габаритов Муса со мной был тогда примерно одних, это потом я его перерос. Ну, те же шестьдесят пять кило против пятидесяти. Зато семнадцать лет, четыре года тренировок и опыт всяких школьных и внешкольных выяснений отношений. А опыт штука такая, понимаешь...

Так, попытка взять на шарапа, захватом. Увернулась, контрзахват проводить не стала, правильно, незачем к нему слишком близко, сбивает руки на шуто-укэ, перепрыгивает через ловкую подсечку. Если все продолжится так же – добром эти салочки не кончатся. Достанет. Ох, уже достает...

И тут – оба-на. В смысле – бам-бам. Классическая двойка, левой в челюсть, правой в солнышко. Причем в солнышко со всей дури и скорости. И без накладок, которые удар смягчают. Победа нокаутом. Народ вопил и прыгал, а мы с Васькой, наверно, громче всех и выше всех.

Потом возник перерыв сам собой, пока Мусу приводили в чувство, пока застегивала мелкая Мунир на сестре накладки, пока нашли второй комплект на следующего противника.

Ох, это самый старший, Муслим. Не знаю, сколько ему, больше двадцати – точно. По габаритам вровень с Мусой, Садоевы все ребята некрупные. Но, блин, только не говорите мне, что с пацаном и взрослым парнем рубиться одно и то же.

Но на кураже чего только не бывает. А подружка наша явно поймала кураж. Вон, аж улыбается.

Младшие парни Садоевы попалились, похоже, из-за того, что противника недооценили. Старший отнесся с уважением. Он тоже пытался подловить на захвате. И руки блокировал довольно успешно, не подпуская на удар. И сам контратаковал, причем раза два пробил блок Аминатки. Прилетело ей, по моим ощущениям, нехило по ребрам и в голову. Хорошо, все-таки вскользь. Потом град недошедших ударов с обоих сторон, Муслим захватывает правую руку, Васька скрипит зубами сбоку: ну да, он ее скрутит раньше, чем она освободится... оба-на еще раз!

Аминат и не стала вырываться. Отскочила на полшага, насколько возможность была, и пробила левой ногой в челюсть в хлест. Маэгери кэкоми такое называется по-японски. Обута была в мягкие тапочки и била все же не в полную силу. Если бы в полную, да в ботинках, по запчастям челюсть собирать пришлось бы. А так даже нокдауна не было. Была заминка в долю секунды, рука свободна, разворот, правой ногой в живот толчок, даже не удар – и Муслим вылетает с очерченного пространства. Его подхватывают, не давая упасть, сажают, и он пополам с матом, держась за пострадавшую челюсть, хохочет. В отличие от разобиженных младших. Ну, ясен пень, его-то мыть посуду не привлекают.

Аминат так и осталась стоять в центре площадки – в стойке, с наливающимся здоровенным бланшем под левым глазом. Бровь ей, наверно, рассекло – на косынке поплыло пятно. Дышит глубоко. Кто там желающий – любого порву!

Не нашлось желающих. Все как остолбенели, и мы тоже. Поднялся на ноги Муслим, подняв руки, вернулся в боевой круг.

– Мир, сестренка, мир! Ты у меня не сестренка, ты у меня братец будешь, Амин тебя буду звать! Брат, хочешь, ружье свое подарю? Хочешь – папаху вместо платка? Хочешь – поедем с тобой водку пьянствовать, безобразия нарушать? – обнял, смеялся и кривился одновременно. У него, наверно, зубы похрустывали, как песочком их посыпали. Знаю я, что такое прохлопать удар в челюсть, пусть даже и не в полный контакт.

И как прорвало всех, все полезли обниматься. Растолкал всех Ваха, подошел с бутылью и налил дочке здоровенную кружку вина. Та вино выдула, как воду: пить хотелось, по щекам тек пот. Три боя подряд – небось взмокнешь.

Снова возник Муслим, притащил шапку из овчины лохматой, попытался нахлобучить Аминатке поверх платка. Шутник, однако. Аминат ему шапку обратно в руки пихнула и что-то такое ответила по-своему, что папаша и братья грохнули со смеху, а мамаша хоть и покраснела, но тоже заулыбалась.

И вот тут-то нарисовался Васька с сумкой в руках. Когда он за ней успел сгонять, я не понял: отвлекся на семейную сцену, на нее все глаза пялили. А он всех оттеснил и Муслиму сказал:

– Не приставай к девушке со старыми модами. Аминат у нас боец, вот и будет одеваться как боец, а не как абрек какой.

Вытащил из сумки сверток камуфляжа и отдал.

– Одевай, все как раз будет. И вот, это, держи, – вытащил дельно камуфляжный же лоскут. – Это бандана, ну тоже платок, только форменный. Давай примеряй.

Сказала "спасибо" и с Мунир, которая при ней стала чем-то вроде оруженосца, побежала переодеваться. Появилась, когда на стол было уже накрыто и все собирались рассаживаться.

Я ожидал увидеть обычный армейский камуфляж, только подобранный на некрупную девчоночью фигуру. Ага. Это было бы слишком просто. Да, Аминат была одета в камуфляж, но совсем не форменный. Стиль "Милитари" это называется, как я потом узнал. Ткань прочная, покрой удобный, карманов много, пояс есть. Но это был именно женский костюм, и сидел костюмчик как влитой, и фигурка в нем как точеная смотрелась. Косы подобраны под бандану, замотанную до бровей, так что синяка на разрумяненной симпатичной мордашке почти не видно.

Ай да Вася, ай да сукин сын. Расстарался. И сразу видно профи – как с размерчиком угадал. И как ей все идет, просто супер.

– Вах, дэвушка! – завопил неугомонный Муслим. – Прямо хватай и беги! Сначала схвати, а потом беги со всех ног, пока не угрохала!

Но у Васи сюрпризы в сумке еще не закончились.

– А вот это бандана праздничная. По сегодняшнему случаю самое оно.

И встряхнул в руках еще один кусок ткани.

Мелкие за спиной дружно завистливо ойкнули, Надюшка вздохнула восхищенно:

– Красота какая!

И правда красота. Я в тряпках ни фига не понимаю, но и я залюбовался. Большой платок тоже был камуфляжный. Но ткань какая-то совершенно необычная, одновременно и плотная, и мягкая, и переливающаяся, так что камуфляж в зависимости от освещения менял расцветку. Он был то темнее, то светлее, то в нем проскакивала золотистая нитка, в цвет сухой соломы, то пробегали муаровые полосы, смазывавшие рисунок и размывавшие узор. Платок-хамелеон. Он был сделан, как я потом узнал, из натурального шелка и при размере полтора на полтора метра в сложенном виде умещался в кулаке.

Быстренько пристроила его Аминат на голову, как спецназовцы заматываются: только щель для глаз. При этом как-то выразительно переглянулись между собою папаша и мамаша Садоевы, и до меня дошло неожиданно, что вот так примерно мусульманские женщины тоже заматываются. Блин, прямо с намеком каким-то получилось.

Но Васька, то ли простая душа, то ли сильно продуманный, достал из своей бездонной сумки еще несколько малюсеньких сверточков и продолжал изображать деда-мороза:

– Надь, это вот тебе. Для покровительственной окраски. К нам подкрадываться незаметно, чтобы взгреть.

Получил оглушительный благодарственный чмок в ухо, потер его и продолжал:

– Бике-ханум, вы женщина воинственная, можно сказать, амазонка. Вам пригодится на охоте маскироваться.

Подал с поклоном, приняли тоже с церемонным поклоном.

– Мелкие, вам пока не по чину, но уж за компанию – на вырост!

Мунир с Мадиной пищали и прыгали, хоть у них платки оказались поменьше, метр на метр всего. Все оказались довольны, все смеялись, праздник удался на славу. Лобашову еще показали реконструкцию нашей драки с Вадей и компанией – для чего активно понадобились Дроздов и Сапрыкин.

Насчет продуманности Васькиной у меня мелькнуло не зря, только вот продумал спектакль не сам он, а его папаша Мин Зунг. Уж очень тому понравилось, что сын начал вписываться в хорошую компанию, и хотелось, чтоб вписывался дальше. Он из Вьетнама заказал эти платки, вручную их делали по заказу каких-то тамошних аналогов ниндзя и денег они стоили немереных. А главное, попал с ними в тему и удивил небывалой редкостью.

Для полноты картины сказать, мамаша Бике в этом платке появилась в школе на родительском собрании. Мне мама рассказала.

Правда, сам я к этому времени со школой до сентября попрощался, почти сразу же после праздников. Почему? Потому что, в-четвертых. Публий Сервилий Воскобойников выбил для меня разрешение на досрочные экзамены, и я их благополучно сдал. По экзамену в день, отделался ну очень быстро. Без проблем, потому что учился всегда неплохо.

В-пятых, тот же Воскобойников устроил для меня какое-то хитрое водительское удостоверение, хоть мне шестнадцати не исполнилось. Зато, случись заехать в соседний район, можно с чистой совестью отсылать ихних гаишников к нашим гаишникам.

Ну и в-шестых, самое главное. Началась наша геологоразведочная экспедиция.

Это где-то и когда-то геология была чем-то романтическим. Как говорил отец, в основном для тех, кто ту геологию знал исключительно по бардовским песням. Но у нас по бардовским песням специалист в семье – дядя Коля. А папа с Надюхой, теперь и я за компанию, больше практики, однако. Так что у нас все было прозаически.

Экспедиция наша даже экспедицией не называлась. Съемочная партия из двух человек, руководитель Сорокина Надежда Николаевна. Причем если вы думаете, что вторым в группе был Сорокин Сергей Альбертович, то очень даже ошибаетесь. За моим несовершеннолетием оформлять меня был целый геморрой, и Публий Сервилий махнул на это рукой.

– Если что, найдем, как премию выплатить. Нашли же до этого возможность, и дальше найдем, было бы за что платить! Государство у нас, конечно, скаредное, но если оно в моем лице, то сделает все по максимуму. В чем, кажется, ты убедился.

Сезонным рабочим в нашу группу был оформлен Александр Дмитриевич Старков, всему городу больше известный под кличкой Кактус. Потому что, как объяснил тот же Воскобойников, второй человек в съемочной партии обязателен по технике безопасности. Потому что не девчонке и не пацану, не особо здоровому, таскать тяжести. Потому что Кактус не из тех, кто треплет языком направо и налево. Ну, и потому, что сам здоровье поправит – поскольку условием работы поставлен сухой закон на весь сезон. Ну и, кроме всего прочего, в случае ночевки в степи наличие этакого типажа отобьет охоту связываться у всякой шелупони.

– Я в курсе, чо вы оба героические самураи. Но мне не надо даже намека на инцидент! Опять же, на всякий случай, на Надежду выписываю карабин, есть такое положение. Сашка знает, как с ним обращаться, у него пусть и будет. Оформить на него нельзя – запойный, зараза, и об этом все знают. Главное, вы там не начните практиковаться в неподходящем месте, да и патроны к СКС подотчетные.

Кактус собственной персоной присутствовал сбоку, трезвый и бритый. Он кликуху получил за особенность личности. По всей физии продольные рубцы, и когда зарастает щетиной – форменный кактус и есть. Я знал от отца, что Старков в свое время, как и Воскобойников, тоже поболтался по всяким северам. Вроде бы и посидеть успел немного. Потом вернулся в Каменск, работал на "Карьере" подрывником, зарабатывал хорошо, но одна беда – временами сваливался в запои. По этой причине был отстранен от работы со взрывчаткой и в конце концов уволен. Потом его жена тоже уволила. Он оборудовал для жилья гараж в Гадючках, машина к этому времени была давно расколочена по пьяни. И обитал там уже, наверно, лет пять, не он первый, не он последний. Весной нанимался на сакман, зимой чистил снег, в общем, перебивался по мелочи. Сколько лет, на вид не определишь, я просто знал, что ему чуть за полтинник. Тощий, в чем душа держится, одет с чужого плеча. Ну, алконавт. Но до бомжа еще не опустился, и когда в трезвом виде – мытый, стираный и не вонючий. Как сейчас.

Отец говорил, что порядочная экспедиция начинается с припасов. Ну, я вам скажу, так оно и есть. Особенно учитывая, что он сам составлял списки необходимого.

Перво-наперво, изменились наши планы насчет транспорта. Дедов старый козлик надорвался бы с тем количеством барахла, которое нам по списку причиталось. Поэтому за зиму в заводской мастерской отремонтировали видавший виды, но вполне себе бодрый УАЗ-головастик. Перебрали мосты, подвеску, поставили на электрику более толстые провода. Не пожмотились, заменили штатное сцепление на лепестковое. Я же знаю разницу, что такое плохая дорога и что такое, когда ее вовсе нет. Это две большие разницы, для тех, кто только по асфальту ездил. Я изобразил из себя нечто вроде госприемки: залез под капот, посмотрел снизу, погонял двигатель, прокатился по территории. Ну да, потяжелее легковушки, и это еще не груженый. А ГУРа тут не предусмотрено. Ну ничего, и мы тут не слабаки. Я как-то сразу заподозрил, что рулить больше всех придется мне.

Надюхе в это время доказывали, что жизнь у начальника не сахар. Ей такую кучу документов выдали на снаряжение, что хоть одними бумагами грузи тот головастик. А потом она махнула рукой, показывая, к какому складу надо подъехать, и там я уже совсем прифигел. Блин, это что, в романтические старые времена с собой караван вьючных верблюдов с припасами за собой водили? Потому что про мученика с рюкзаком, где все сложено, не поверю. Иначе рюкзак будет как дом.

Вот Кактус, тот будто в свою стихию попал. Он сначала расстелил большой брезент на асфальте перед складом, а потом носил и складывал туда все, что озвучивала из списка Надюха и что не торопясь подтаскивали кладовщики. И, в отличие от меня, ничему не удивлялся. И все молчком. Он по разговорчивости был примерно, как тот его тезка на подоконнике.

Две палатки – побольше и поменьше, ага. Спальные мешки с ковриками-пенками. Ну, у нас наибольшее удаление может быть и за двести километров, ночевать домой не наездишься, так что это понятно. Котелок-тренога, чайник, ложки-плошки-кружки. Палатки выгоревшие, но не рваные, спальники стираные, посуда вообще новая. В пакетах – три комплекта робы, ботинки-берцы на протекторе, Старков аж расцвел от удовольствия – неизносимая обувка. Топор, пила, три ножа в чехлах, поясные фляги. Стопка записных книжек в ядовито-красных переплетах, с фирменным тиснением "Каменскграниткарьер", карандаши. Геологические молотки, ага! Аж четыре штуки зачем-то, побольше и поменьше. Компасы обычные, пара штук, компас горный, буссоль в деревянной коробке. Промывочные лотки. Два больших, один поменьше. Их вынесли последними, и Старков как-то странно при этом глазом мазнул вокруг, и кинул сверху какие-то тенты, наверно, от палаток. Неудивительно, если догадался. Чего уж тут догадываться.

Потом подкатили два бочонка по шестьдесят литров – под бензин. Бензин, как и продукты, мы должны были закупать сами, нам только тару обеспечили. Тут уж вступил в действие и я, потребовав и насос для перекачки топлива, и компрессор или хотя бы "лягушку" к машине, и инструментов хоть по мелочи, поскольку покати шаром оказалось в инструментальном ящике, лишь сиротливый моток изоленты на дне. Насос и компрессор дали, еще одно запасное колесо я выцыганил, заработав уважительный взгляд Кактуса, но с инструментами обломили. Ладно, дома все найдется, только пусть никто не воображает, что я что-то оставлю ханыгам этим.

Потом мы неспешно погрузились, причем Кактус раскладывал груз в тентованном кузове, сообразуясь с какими-то одному ему понятными резонами, и показывал нам то на один, то на другой тюк, чтоб подавали по очереди – благо, ничего особо тяжелого не было. Одни бочки, и те пустые.

Потом Надюха зашла в лабораторию, где ей выдали несколько плотно упакованных склянок с растворителями. И как раз когда она пристраивала сумку с ними поудобнее, нас нашел отец.

– Давайте, все трое к шефу.

– На политинформацию, Анатольич?

Я аж вздрогнул – голос Кактуса услышал первый раз за пол-дня.

– А ты, Митрич, обойтись хотел? Не получится. Да ты не бойся, Воскобойников подолгу не рассусоливает. Четверть часика – и свободны.