Текст книги "Застывшие Навеки (ЛП)"

Автор книги: Коринн О'Флинн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Коринн О'Флинн
Застывшие Навеки
(Невесты Вампиров – 5)

ПОЛНОЕ ИЛИ ЧАСТИЧНОЕ КОПИРОВАНИЕ БЕЗ УКАЗАНИЯ ГРУППЫ И ПЕРЕВОДЧИКОВ – ЗАПРЕЩЕНЫ!

Книга не несёт в себе никакой материальной выгоды и предоставлена исключительно в ознакомительных целях. Просьба удалить после прочтения. Спасибо!

Переведено для группы WonderlandBooK

Переводчик, редактор и оформление: inventia

Глава 1

Майлз

Нет ничего хуже, чем убить человека на полный желудок.

Этой ночью я бродил по городу и питался, делая глотки то здесь, то там от ничего не подозревающих людей и зачаровывая их воспоминания, а в итоге оказался с человеком в моём распоряжении. Выглядит, как расточительство, но всё ничего не поделаешь; приложение на телефоне предупредило о том, что кто-то приближается к моей территории через лес. Расточительство или нет, но охотник решил прийти именно сегодня.

Я примостился в тени крыши позади навеса отеля, наблюдая, как мужчина идёт сквозь деревья. Его одежда цвета лесного камуфляжа, а длинные волосы убраны под шерстяную шапочку. Я же одет во всё чёрное и сижу в тени, надеясь, что из-за неподвижности стану частью пейзажа. Он даже не подозревает, что я наблюдаю за ним, хотя именно он охотится на меня. Никто не подозревает.

Сменившийся ветер приносит знакомый аромат, который покалыванием проносится по коже – чистое серебро. Охотник пришёл меня убить. Я улыбаюсь, хотя хотел не шевелиться. Просто не могу сдержаться. Аромат прелестный, и если быть честным, я заскучал.

Я прыгаю с крыши, как пловец, переворачиваюсь в воздухе и опускаюсь на землю всего в нескольких футах от охотника. Я остался стоять, где приземлился, но парень слишком шокирован, чтобы впечатляться. Печально. Я так трудился над этим трюком.

– Добрый вечер, дружище! Заблудился? – я говорю расслабленно.

Охотник напрягается и округляет глаза. Очевидно, он не ожидал, что кто-то спрыгнет с неба и появится перед ним буквально из воздуха. Когда он понимает, что именно за мной охотится, на лице отражается смесь удивления, паники и занятной долей гнева. Как любопытно.

Я протягиваю руку, пытаясь казаться спокойным.

– Расслабься. Я не… ладно, кусаюсь, но давай поговорим.

Я видел это тысячи раз прежде, но всё так же волнующе то, как человеческое тело… активизируется перед лицом страха. Человек открывает рот, не моргает, дыхание становится неглубоким и быстрым, сердце колотится в груди. Из-за звука крови, бегущей по венам, у меня опускаются клыки.

– Т… Ты… Ты… – Мужчина шарит рукой по поясу и тянется за деревянным колом, похожим на кинжал, но его так трясёт, что рука проскальзывает мимо. Когда он поворачивается, лунный свет отражается в наконечники оружия.

– Всё в порядке. Давай поговорим. Ты в этом деле новичок? Я твоё первое задание? Парень, выдохни.

Я понял, что больше и больше нуждаюсь в общении. Двести лет жизни без клана сказывается на мне. Но я разговариваю с людьми. Джастина управляет отелем днём, а её младший сын, Малькольм – ночью. Иногда я встречаю людей, когда брожу по городу после заката, но, кроме Джастины, никто не знает, кто я, и поэтому любые разговоры кажутся мимолётными и лишёнными смысла.

Охотник кривит рот.

– Ты и есть… он!

– Ага.

Что-то меняется. И через мгновение я понимаю что именно. Сердцебиение человека замедляется, но внешняя паника никуда не делась. Я опускаю взгляд на его руки, которыми он больше не шарит по поясу. Первый порыв удивления был искренним, но человек не боится. Он просто хороший актёр. Чёрт, он на мгновение одурачил меня.

Я поворачиваюсь так, чтобы лунный свет падал на лицо, открываю рот и широко улыбаюсь, чтобы продемонстрировать клыки. Пульс охотника снова участился, но лишь немного. Я разочаровываюсь, но понимаю, что он точно осведомлён, что я.

Он вытаскивает кол из петли на поясе и заносит для удара. Двигаясь быстрее, чем он может уследить, я проскакиваю мимо, забирая кол и заменяя его маленькой палочкой. Затем возвращаюсь на прежнее место. Кол большой и отлично сбалансированный. Я машу им, стараясь не касаться серебра.

– Знаешь, если я убью тебя, это будет самозащита.

Он смотрит на свою руку, в которой зажата зелёная веточка, и моргает, пока разум обрабатывает то, что видел. Хотя он явно неплохой охотник, очевидно, не часто сталкивался лицом к лицу со своей добычей в дикой природе.

Большинство охотников ищут нас там, где мы спим, и убивают, пока уязвимы. С приближением рассвета, я полагаю, он этого же ждал. Людям неприятно видеть, как я двигаюсь на полной скорости, и мозгу требуется мгновение, чтобы примирить диссонанс между тем, что считает возможным, и тем, что действительно видел. А ещё охотникам сложно, потому что именно в этот момент понимают, что не ровня мне.

Я глубоко вдыхаю аромат сосны, мха и гниющего дерева, смешанного с медным запахом крови и кислоты человеческого пота. Я принимаю это всё и улыбаюсь ещё шире, демонстрируя клыки.

– Ты божественно пахнешь.

Теперь его пульс сильно участился. Хорошо. Это уже больше похоже на правду.

Охотник бросает сумку и бежит через лес, туда, откуда пришёл. Я даю ему немного времени, ведь так забавно за ними гоняться, и чем большее расстояние, тем лучше.

Лес на этой стороне участка густой, а склон крутой. Дорога с живописным видом, где он, вероятно, оставил свою машину, судя по направлению, в котором бежит, стоит примерно в полумиле к югу. Я накрываю кол и его мешок листьями и ветками. Маловероятно, что кто-нибудь наткнётся на вещи в этот час, но я научился никогда не полагаться на вероятность. Теперь пришло время покончить с этим. Ему удалось пробежать меньше пятисот ярдов, с грохотом и падением пробираясь через лес. Я хватаю его сзади за горло и отрываю от земли. Сегодня мне не нужно кормиться, но зову крови так трудно сопротивляться.

– Не надо, пожалуйста. Лучше… Лучше обрати меня. Сделай таким же, как ты. Не хочу умирать. – От паники его голос становится писком, а слова кажутся на удивление правдивыми. Дыхание становится рваным, когда он борется с неизбежным. Никто никогда не думает, что умрёт.

– Ты знаешь, что не хочешь этого. – Я не могу скрыть жалости в голосе. – Кроме того, запрещено приводить врага в логово. Ты уничтожишь нас всех.

– Не уничтожу. Клянусь, я…

– Побереги воздух. – Я несу его к деревьям, стоящим вдоль небольшой парковки на обочине дороги, где припаркован его джип. Оказавшись там, подхожу к краю обрыва и протыкаю ему шею. Когда я прокалываю сонную артерию, раздаётся громкий хлопок, и мой рот наполняется богатой кислородом кровью. Восхитительно и грязно брать кровь из артерии, но я злюсь, что охотник помешал моему веселью в казино и привёл в лес, чтобы подраться. Я не осушаю его; смерть должна выглядеть естественной. Клыками я разрываю рану на его шее, скрывая проколы, но пуская ещё больше крови. Он всхлипывает, чувствуя, как слабеет пульс. Когда он ослабевает, приближаясь к смерти, я сбрасываю тело вниз по крутому склону. Когда его найдут, всё будет выглядеть так, будто он остановился посмотреть на долину, потерял равновесие и упал, сломав шею.

Я не задерживаюсь, мне не приносит удовольствие убийство. Он один из многих в бесконечной осаде охотников. Охотники приходят регулярно, а в последнее время всё чаще. Мне приходят в голову мысли о том, что они, возможно, создали какой-то клуб. Или, вероятно, в одном из кланов есть вампир-шпион, работающий с охотниками. Такое уже бывало, и это ещё одна причина, почему я рад жить сам по себе.

Мысль о клубе охотников слегка забавна, но я упрекаю себя: не стоит недооценивать любого охотника.

Когда выхожу из-за деревьев за домом, я замечаю луну в бледнеющем предрассветном небе, и они возвращают яркие воспоминания. Будто я мысленно переношусь сквозь время. Закрыв глаза, я вижу и слышу их. Помню каждую деталь той ночи больше двухсот лет назад, когда моё холодное, мёртвое сердце билось впервые за много веков.

Ночь, когда я встретил её… Ночь, когда Ханна вошла в мою жизнь.

Глава 2

Далила

Певец кантри, голос которого доносится из колонок в машине, обещает сделать меня королевой своего замка. С таким именем, как Далила Сесилия Элизабет Рей Уортингтон, я должна была родиться принцессой, как минимум. Но ближе всего к этому я оказалась, когда росла в Царском Голливуде – трейлерном парке. И в продолжение клише, отец ушёл, когда я была ещё в подгузниках, и с тех пор мама встречалась с одним плохим парнем за другим.

Мама хотела стать актрисой, и приехала в Калифорнию за своей мечтой, но вместо того, чтобы усердно работать и ходить на прослушивания, попала к тусовщикам и увлеклась выпивкой и наркотиками. А потом забеременела мной. Я не говорю о ней отрицательно, она сама рассказала свою историю, говоря, что это поучительное повествование о том, как оставаться сосредоточенным. Она всегда напоминала мне об этом, когда я оканчивала школу, а затем, когда училась в колледже и получала бакалавр в области сестринского дела.

«Никто никогда не отнимет у тебя образование, Далила. – Она тыкала в меня рукой с сигаретой. – Не поступай, как я. Не высовывайся и много работай. Не поддавайся соблазнам».

Она говорила так, словно существовал официальный список соблазнов, которых следовало избегать. Может, так и было.

В общем, я поступала правильно – окончила колледж и работаю медсестрой. Я много не пью, не курю и никогда не употребляла наркотики. А в области бойфрендов… ну, яблоко от яблони недалеко падает.

Мой парень Эрл – тоже не королевских кровей – не намного лучше, чем многие из парней моей матери. Неудивительно. Ну, я имею в виду, если посмотреть потенциальные примеры для подражания из детства – на скамейке не так уж много вариантов.

Прошлой ночью он ударил меня так сильно, что я развернулась. А когда открыла глаза, оказалась лицом к лицу с двумя урнами, в которых лежал прах моей матери и её жениха Кливленда. Что-то во мне сломалось, когда я уставилась на мамину урну. Я услышал её голос у себя в голове:

«Прекрати. Уйди. Ты не должна так жить, дорогая Дали!»

И этого хватило. В тот момент я решила изменить свою жизнь.

Я никогда не мучилась выбором, а всегда принимала решение и действовала. Так что, я подождала, пока Эрл успокоится, а когда подавала ужин, бросила в его пиво снотворное. Когда он отключился, я забрала свои вещи из трейлера, набила машину всем, что в ней могло поместиться, и отправилась в путь. Плана у меня не было, и я была без понятия, куда ехала и где окажусь, но плевать.

– Теперь всё позади, – говорю я своему отражению в зеркале заднего вида и дотрагиваюсь кончиком пальца до синяка, который всю ночь расцветал на щеке. Чёрт побери, большой. Нужно будет остановиться и затонировать его.

Я протягиваю руку и постукиваю по ближайшей из урн, которые пристегнула к пассажирскому сиденью.

– Ты бы так гордилась мной, мама.

Слеза скатывается по щеке, и я утираю её. Ей нравился Эрл, но она знала, какой он, хотя никогда не говорила бросить его, когда ещё была жива.

О парнях она всегда говорила:

«Сердце хочет того, чего хочет, и ты ничего не можешь с этим поделать. Просто надейся, что тебе повезёт, и сердце выберет того, кто будет добр».

Последний бойфренд, Кливленд, стал её женихом. Однажды вечером, пять лет назад, она привела его домой, они пили и пили… Он так и не ушёл. Она любила его самым ужасным образом, и эти двое не могли быть ядовитее друг для друга. Они так одержимо следили друг за другом, что ничего не видели кроме. Они сводили друг друга с ума и, в конечном счёте, уничтожили взаимной одержимостью. Они всегда пили. Когда копы нашли пикап Кливленда за валуном на Малхолланд Драйв, я поняла, что они были пьяными до самого конца. Наверно, стоит быть благодарной за то, что он хотя бы не бил её.

Я в пути уже почти восемь часов, когда, наконец, замечаю указатели на озеро Тахо. Я хотела развеять прах мамы и Кливленда над водой и закрыть дверь в эту часть моей жизни.

Мама часто говорила:

«Нет смысла убегать от судьбы, дорогая Дали. Судьба следует за тобой, как луна за солнцем».

Солнце выглядывает из-за гор, стоящих прямо передо мной. Я включаю поворотник и сворачиваю к югу от озера Тахо. Я не настолько глупа, чтобы позволить Иисусу управлять моей жизнью, но чувствую что-то глубоко внутри, что говорит – пришло время прекратить борьбу и посмотреть, что судьба посылает мне.

Глава 3

Майлз

Близится рассвет. Я чувствую его кожей, выходя из душа. Словно гравитация усиливается, замедляя тело и заставляя прилагать усилия для следующего движения. Я, может, и бессмертное создание ночи, но отдых требуется и мне. Закрывая глаза, я вижу лишь луну, какой она была до того, как я вошёл в дом. Насыщенный васильковый цвет предрассветного неба, белая луна, такая яркая, что кажется невыразительной… даже расположение над головой почти такое же, пробуждающие воспоминания и отправляющие меня назад в прошлое.

Память – проклятие бессмертия. Я несу с собой горе и утрату, как и любой смертный, за исключением того, что существо, как я, проживает не одну жизнь. Я могу лишь выживать, и пока жив воспоминания тоже. Возможно, сердце перестало биться четыреста семьдесят четыре года назад. Но болеть не перестало.

Я закрываю глаза и пытаюсь уснуть, но бесполезно.

Когда небо светлеет, становясь ясно-голубым, а луна висит над моим правым плечом, как идеальный прожектор, я начинаю думать о женщинах моей жизни и остро чувствую боль одинокого существования.

В последнее время я всё чаще хочу отказаться от одиночества. Возможно, пора создать клан здесь, на озере Тахо, а может, следует отправиться в Лас-Вегас, чтобы присоединиться к местному клану. Мысль о том, чтобы окружить себя вампирами, приносит лишь частичное облегчение. Истинное желание – соединиться с единственной парой – не осуществимо. Любая надежда на вечность с кем-то умерла так давно. Я хочу, чтобы эти воспоминания исчезли, но некоторые обрывки неумолимо всплывают перед глазами, и я начинаю думать о Ханне.

***

Август 1720 г. Корнуолл, Англия

После того, как мне надоел клан, в котором жил последние сто лет, я снова блуждаю в одиночестве по Европе. Мой друг Коллум вернулся Шотландию, чтобы собрать свою шайку сирот в горах. Я же решил пожить одному, и отваживаюсь вернуться в Корнуолл – страну, где родился.

С учётом того, что всё продолжает двигаться, это место, кажется, подходящим, как и любое другое, чтобы в нём жить, пока думаю, куда идти дальше. О семейном домике в Пенрине нечего и говорить, он давно уже не во владении моей семьи. Так что меня привлекают центр города и церковный двор.

Надгробия истёрлись от времени, но мне не нужно читать имена, чтобы найти место последнего упокоения моих родителей. Клён вырос до невероятной высоты и должен обеспечивать прохладную тень для могил. Естественно, я прихожу ночью и стою в тени от луны.

Не хочу долго оставаться в этом районе, но меня задерживает ностальгия. Большая часть города осталась прежней, и всё же изменения, произошедшие за годы, сделаны с оглядкой на историю.

Я иду по проулку, мимо церкви, в центр города, намереваясь найти какую-нибудь ничего не подозревающую душу, очаровать её и поесть. Я поворачиваю в конце низкой каменной стены, и когда вижу её, приходится опереться на стену, чтобы удержать равновесие. Она выходит из дверей гостиницы, где я остановился на неделю. Клин тёплого золотистого света струится через открытую дверь; яркая вспышка в ночи, которая скрывает лицо женщины. На ней тёмно-зелёный плащ, капюшон откинут. Светлые волосы блестят и отражают свет, как редкий солнечный луч в ночи. Я не знаю, кто она, хотя последние два дня провёл в гостинице. Судя по цвету волос, ещё одна дочь хозяина гостиницы. Я видел, как три или четыре дочери работали в гостинице по вечерам и ранним утром, и хотя они очень похожи, именно волосы указывают на то, что они члены семьи. Когда она поворачивается ко мне, дверь закрывается, и яркая луна освещает её лицо. Тепло и цвет исчезают, и она становится богиней в ослепительной белизне и глубокой тени.

Я подношу кулак ко рту и прикусываю костяшки пальцев, чтобы не издать ни звука. У меня удлиняются клыки, и я пью собственную кровь. Я смотрю на женщину, и душа будто взывает к ней… всё в моём существе осознанно тянется к ней. И когда вдыхаю её аромат, рот наполняется амброзией, тело желанием, а сердце начинает биться быстрее.

Сердце бьётся? В моём давно застывшем теле? Сначала мне кажется, что я по-настоящему умираю. Но затем возвращаются способности, и я вспоминаю истории, которые многие года рассказывали другие бессмертные – истории о том, как единожды и непрерывно бьются сердца, о тёплой крови и огне в груди. Для каждого вампира что-то своё, но именно ожившее сердце становилось признаком того, что вампир встретил свою истинную пару.

Последствия этого открытия потрясли меня до глубины души.

До этого момента, двести лет бессмертия без малейшего намёка на это… это… пробуждение, я ни на секунду не задумывался о том, чтобы связать себя с кем-то другим. И в этот момент я совершенно не контролирую ситуацию. Сердце бьётся, и я должен сделать что-то быстро.

Я смотрю, как она идёт к колодцу, стоящему между гостиницей и конюшней. Я отступаю в тень, наблюдая. Сердце бьётся так громко и чужеродно в груди, что я боюсь, как бы она не услышала меня.

Я должен пойти к ней. Должен… что? Забрать её с собой? Испить из неё? Неужели я обречён, прожить остаток бессмертной жизни с этим мучительным биением древнего сердца?

Невыносимо. Я снова чувствую себя неоперившимся вампиром, нуждающимся в управлении. Мой создатель и наставник умер всего лишь через пятьдесят лет моей бессмертной жизни. Я прожил в три раза больше лет, но всё равно, растерялся. Я не знаю значение бьющегося сердца и истинных пар. Я пугаюсь. Что это такое?

Голос создателя звучит у меня в голове:

«Успокойся, Майлз. Замри и расслабь разум. Когда придёт время, ты точно будешь знать, что делать. Расслабься».

Воспоминание о её милом голосе успокаивает душу. О, Джозефина, дорогая моя. Если бы только ты была рядом и вела меня. Но я знаю, что её слова правдивы, а мудрость неоспорима. Я стою, расставив ноги, и позволяю телу обрести естественный покой.

Закрыв глаза, я отстраняюсь от мыслей. Годы практики берут верх, и хотя сердце продолжает биться с ужасающим постоянством, теперь я знаю, что должен подойти к женщине. Мне нужна эта девушка с золотистыми волосами и ангельским личиком. Я не знаю, как обладать ею, но верю, что знание придёт, когда понадобиться.

Я открываю глаза и вижу, как она возвращается в гостиницу с ведром воды, входит в линию золотистого света и закрывает дверь.

В мгновение ока я оказываюсь там, вдыхая её запах, витающий в воздухе, и тоскуя самым животным образом.

Я успокаиваюсь, радуясь, что сегодня я не питался, поэтому на одежде нет следов крови. Я проскальзываю в гостиницу и присоединяюсь к шумной компании в главном зале. За столами полно людей, которые едят и пьют, некоторые играют в карты или рассказывают истории. Некоторые обращены к сидящему на возвышении молодому человеку, который поёт и играет на маленькой арфе.

Я сижу с минуту, пытаясь придумать причину встать и побродить по комнатам, ища её, но зря волнуюсь, потому что она сама приходит ко мне.

– Что закажите? – У неё музыкальный и высокий голос. Он заключает меня в объятия, сердце колотится от близости. Я сглатываю, пытаясь что-то придумать.

Мне приходится сосредоточиться на том, чтобы не схватиться за деревянный стол, иначе я разнесу его в щепки.

– Медовуху, – говорю я.

Когда она отворачивается, я просто отказываюсь её отпускать, протягиваю руку и хватаю её за запястье, заставляя остаться. От моего прикосновения у неё учащается пульс, и я с благоговением понимаю, что моё сердце бьётся в такт с её. Это ужасно и великолепно, и я ловлю себя на том, что впитываю это чудо, а не собираюсь вырвать сердце из тела.

Я отпускаю запястье женщины и кладу руки на колени.

– Извините, я хотел спросить, как вас зовут.

Она сердито смотрит на меня.

– Ханна, и больше так не делайте, ради своего же блага. – Она потирает запястье, будто я слишком сильно его сжал.

Возможно.

– Прошу прощения, Ханна. Я очарован. – Я пытаюсь улыбнуться, но вспоминаю о клыках. Показать их – неприемлемо. Бьющееся сердце – жестокое проявление связи. Интересно, чувствует ли она что-нибудь между нами?

Я смотрю, как она возвращается на кухню, но в дверях оборачивается, смотрит на меня и улыбается. Её сердцебиение усиливается, и я знаю это, потому что моё делает то же самое.