Текст книги "Жасминовые сестры"
Автор книги: Корина Боманн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Кузнец был порядочным, честным человеком, он никогда не относился плохо к моей матери или к нам с Тхань. Я пыталась убедить себя в этом, чтобы внушить себе надежду на то, что я, быть может, сумею его отговорить. Ведь в Сайгоне так много молодых мужчин. Почему же я должна выйти замуж именно за одного из сыновей торговца тканью?
Мое тело непроизвольно напряглось. Чтобы отчим не догадался по моему лицу, что со мной происходит, я смотрела на свои руки, лежащие на коленях.
Maman села рядом с мужем.
– Тебе уже семнадцать лет, – сказал отчим почти торжественно. – Пришла пора искать тебе мужа.
«Да вы уже нашли его», – чуть не вырвалось у меня, однако мне удалось взять себя в руки. Я продолжала сидеть с опущенной головой, рассматривая циновку из рисовой соломки. Маленький жучок с трудом карабкался по тесно переплетенным соломинкам. Его тонкие ножки снова и снова застревали в промежутках между стеблями, которые, наверное, казались ему глубокими канавами и рвами. Вот так же будет и со мной, если я выйду замуж за сына торговца тканью. Как бы я ни старалась, я не смогу избежать брака, если он однажды будет заключен.
Погрузившись в мысли о жуке, я едва не пропустила мимо ушей то, что говорил отчим. И лишь имя торговца тканью вернуло меня к действительности.
– Его сын Минь был бы подходящим женихом для тебя. Мы приняли решение позволить ему просить твоей руки.
Значит, Минь. Мое предположение оказалось верным. Меня снова охватил гнев.
– А если я не хочу выходить за него? – вырвалось у меня, и в следующее мгновение я сама испугалась этого, потому что детям нельзя было перечить отцу и матери.
– Дочери не подобает подвергать сомнению решение своих родителей, – строго сказала мать.
Ее голос звучал так, как тогда, когда я вернулась с прогулки в город. Но в тот день мне удалось убедить ее принять к нам Тхань. Сейчас же у меня было такое чувство, будто я сижу перед статуей. Никто бы не смог смягчить ее сердце.
– Ты познакомишься с Минем на следующих выходных и будешь вести себя как подобает, – добавила она. – Мы будем принимать здесь всю их семью, потому что они хотят узнать как можно больше о своей невестке.
«А что, если они от меня откажутся? Что, если я им не понравлюсь?» Я не решилась задать эти вопросы, но в этом и не было необходимости, потому что я уже знала ответ матери: «Тогда ты сама во всем будешь виновата».
– А… а Минь согласен?
Я при всем желании не могла поверить, будто нравлюсь ему. Наверное, он вообще меня толком не рассмотрел!
– Речь идет о союзе двух семей и о благосостоянии их детей, – снова заговорил кузнец. – Нам этот союз необходим. У господина Хана есть связи среди французов. Он повысит наш авторитет, и это будет честью для нас.
«И еще он приведет к нам хорошую клиентуру», – с горечью подумала я. Французы, покупающие шелковую ткань, в конце концов придут и в кузницу. И, может быть, будут делать заказы для нового аэропорта. Лишь теперь я поняла, почему мой отчим так мечтательно об этом говорил. Просто я не ожидала от него такого.
– Ты очень хорошо говоришь по-французски, ты умная и хорошо справляешься с работой по дому, – стал перечислять мои достоинства отчим, а maman в это время одобрительно кивала головой. – Кроме того, ты прекрасно шьешь. У тебя есть все, что господин Хан ожидает от невестки. Как ты знаешь, Минь – старший сын, и когда-нибудь он унаследует лавку.
Кузнец на какое-то время замолчал, затем глубоко вздохнул и сказал последнее слово:
– Ты будешь хорошо обеспечена. В наше время это может предложить своим дочерям не каждая семья. Радуйся нашему выбору.
Еще несколько мгновений я сидела, уставившись на циновку из рисовой соломки. Жук тем временем уже куда-то исчез, выбравшись через дырку. Неужели такая же дырка существует и для меня? Или же мне придется вечно мучиться, ведя такую жизнь, которой я для себя не хотела?
В этот момент я пожелала себе набраться мужества, но мне это не удалось. Если бы я сейчас запротестовала и стала спорить с родителями, если бы я стала возражать, это привело бы лишь к тому, что меня бы наказали. И мне все равно пришлось бы выйти замуж за Миня.
Когда я вышла из комнаты, жемчужный занавес тихонько задребезжал. Сразу же после того, как я вошла в кухню, там появилась Тхань. Она несла в руке пустую чайную чашку. Наверное, она как раз давала bà попить и воспользовалась возможностью подслушать наш разговор.
– Минь… – тихо сказала я и подошла к очагу, чтобы выгрести золу. – Они хотят выдать меня замуж за Миня.
– За лошадиную голову? – Тхань тряхнула волосами, словно лошадь гривой, и широко ухмыльнулась. – У тебя будет куча мелких блох.
Собственно говоря, мне было не до смеха, однако подруге удалось меня рассмешить.
Тхань погладила меня по спине.
– Все будет хорошо. Пусть пройдет эта ночь, а утром мы будем умнее.
Прошло несколько бессонных ночей. Мысль о побеге из дому внушала мне страх. Но вместе с тем это была единственная возможность избежать нежеланного замужества.
Мои мысли все время вращались по кругу. Мне казалось, что я стою на распутье. Одна дорога ведет в лавку, где продаются ткани, к Миню, а другая – в джунгли неизвестности. Тхань сказала: «Европа». Там женщинам разрешено учиться в университетах. Получать высшее образование. Я не знала, хочу ли этого, но, конечно, там даже швея зарабатывает намного больше. Да и, кроме того, Тхань утверждала, что в Европе женщина сама может выбирать себе мужа.
Неделя подошла к концу, и в наш дом пришел господин Хан с сыном и женой. Я не старалась быть особенно интересной или умной собеседницей, но, казалось, именно это им и понравилось. Моя мать после этого визита имела очень довольный вид и похвалила меня за хорошее поведение.
Ночью я тихо плакала. Следующее утро нарисовало синие тени у меня под глазами, и я чувствовала себя слишком слабой, чтобы встать с постели. С тех пор как угроза замужества стала витать над моей головой, словно грозовая туча, мне не удавалось шить так много, как раньше. Я была рассеянной, постоянно ранила иголкой пальцы, пачкала ткань кровью, после чего мне приходилось ее отстирывать. По вечерам я молча съедала свою порцию и так же молча выполняла свою работу.
Тхань тоже, казалось, лишилась дара речи. Когда мы вдвоем находились в своей комнатушке, то просто сидели рядом, ничего не говоря. И все же мне казалось, что она умеет читать мои мысли точно так же, как я ее.
Однажды ночью мы даже заснули сидя, прислонившись друг к другу, а утром проснулись в таком же положении. У нас болели кости, но мы были счастливы. Это счастье, казалось, было очень хрупким, потому что если мы так ничего и не придумаем, если не решимся сделать шаг прочь из нашего дома, то, вероятно, из-за моего замужества будем разлучены навсегда.
– Я сегодня схожу в порт, – однажды утром заявила Тхань.
Она заколола волосы наверх, чтобы спрятать их под шляпой из рисовой соломки. Решительность в ее голосе заставила меня мгновенно проснуться.
– А что тебе нужно в порту? – спросила я, хотя уже подозревала, о чем идет речь.
– Я узнаю, не собирается ли в ближайшее время отплывать какой-нибудь корабль, который возьмет нас с собой, – ответила Тхань так тихо, что, кроме меня, этого никто не мог услышать.
– Но тебе ведь нужно идти к крестьянину на рисовое поле, – возразила я, но Тхань отмахнулась.
– Я его не подведу. Приду к нему чуть позже и скажу, что поработаю немного дольше.
Меня словно ударило током. Тхань хочет убежать вместе со мной! Наверное, в одиночку я на это не решилась бы, но теперь, когда она собиралась пойти в порт, мне показалось, что с моих плеч свалилась огромная тяжесть. Я не стану невесткой Хана и увижу целый мир.
– Лучше делай вид, будто все идет, как обычно, – посоветовала мне Тхань, увидев восторг в моих глазах. – Сегодня вечером я сообщу тебе о том, что узнала.
С этими словами она повернулась и направилась в кухню.
Время до вечера тянулось медленно, но тем не менее на душе у меня было легко. Я не знала, найдет ли Тхань корабль, однако она с детства знала многих рыбаков. И они, конечно, будут готовы нам помочь.
Мне хотелось танцевать от радости, но в тот день я вела себя как обычно и старалась быть как можно более незаметной. Единственное, что могло бы меня выдать, – то, что работа у меня спорилась. Я не знала, когда мы совершим побег, но мне нужно было закончить платья для женщин, которые ценили мою работу, и потому мне не хотелось их подводить.
Когда Тхань вечером вернулась домой, у нее был очень серьезный вид. Я боялась, что она не нашла корабля, однако, как ни мучила меня неизвестность, пока что у меня не было возможности ее расспросить, не подвергая себя опасности. Мне нужно было набраться терпения до тех пор, пока maman и мой отчим не лягут спать.
Тхань молчала, пока в доме не стихли все звуки и лишь шум ночного ветра слышался за окном. Наконец она сказала:
– Я встретилась с человеком по имени Хуанг. Он готов отвезти нас в Китай. А там мы, конечно, найдем фрахтовый корабль, который плывет в Англию… или в Америку.
В тот момент мне подходила любая страна, лишь бы она была подальше от Индокитая. Мне хотелось ликовать, но это было невозможно, поэтому я лишь обняла Тхань и крепко прижала ее к себе.
– Спасибо!
Тхань покачала головой, словно не хотела, чтобы я ее благодарила.
– Мы будем там работать, ходить в настоящую школу, а затем станем учиться в университете. Мы создадим свои семьи, выбрав мужей, которых полюбим. Как тебе это нравится?
Мне показалось, что в ее голосе вдруг появилось сомнение, и я быстро ответила:
– Это звучит прекрасно. И тогда ты наконец сможешь стать врачом, как тебе и хотелось.
– Я сделаю для этого все, – ответила Тхань, и я была уверена, что в тот момент она думала о своей матери.
Ночь нашего побега выдалась ясной и свежей. Меконг вышел из берегов, давая нам возможность уплыть на маленькой джонке Хуанга.
Мы сложили в сумки лишь самое необходимое: одежду, немного провианта и деньги, которые мы сэкономили и спрятали у себя под матрасами.
С часто бьющимися сердцами мы вдвоем вслушивались в темноту. Maman и кузнец давно уже ушли к себе, однако мы хотели подождать, чтобы убедиться в том, что они уснули.
А затем наш час пробил. Тхань встала, словно внутри у нее был заводной механизм, как у часов, молча достала сумки из тайника и взяла с моей постели одеяло. Мы вместе прокрались к дверям и прислушались. Было тихо, даже бабушка не стонала во сне. Это был подходящий момент. Мы с Тхань взглянули друг на друга. Мне очень хотелось спросить у нее, правильно ли мы поступаем. Но я понимала, что другой возможности у нас не будет. Пусть даже нам было страшно, пусть даже мы не знали, что нас ожидает – нам все равно следовало воспользоваться этим шансом.
Свое самое дорогое сокровище – фотографию, на которой были изображены мы с Тхань, – я оставила на покрывале. Пусть у моей матери останется хоть какое-то воспоминание о нас.
Затем мы выскользнули наружу, как тогда, когда ходили в храм. Но сейчас здесь не было ни забора, ни бдительных слуг, которые могли бы меня удержать. Я взяла с собой самое необходимое – аозай и еще одно платье, кое-какое нижнее белье и мыло.
Сначала я хотела захватить с собой цветки жасмина, однако затем передумала и оставила их под половицей. Будет лучше, если они будут спать там. Я не знала, приносят ли они счастье и удачу, однако в Европе они нам не понадобятся. Я была уверена, что проклятия нашей страны не дотянутся туда, где, по слухам, каждый мог делать то, что хочет. А счастье мы найдем и так.
Под покровом темноты – луна спряталась за тучей – мы с Тхань быстро шли по улицам Сайгона. Теперь нам не нужно было бояться продавщицы девственниц, мы уже вышли из детского возраста. Семнадцатилетняя и девятнадцатилетняя девушки были для этих женщин не интересны.
Однако мы постарались обойти Телон, потому что не хотели наткнуться на пьяных французов.
Еще до того, как мы увидели порт, мы почувствовали его запах. Когда мне стало ясно, что я, скорее всего, никогда больше не увижу эту реку, я остановилась, закрыла глаза и глубоко вдохнула. Аромат морских водорослей и ила, соли и земли, которая придавала реке коричневый цвет, должны были навеки запечатлеться в моей памяти. От многочисленных рыбацких лодок шел запах рыбы, который впитался в дерево так, что оно пахло даже тогда, когда улов был давно выгружен из лодок.
Луна наконец-то выбралась из-за тучи и осветила высокие крыши складов, которые построили французы, и огромные пароходы, гудки которых были слышны далеко в городе. Путешествие на одном из таких кораблей, конечно, было бы более приятным, но столько денег у нас не было. А то, что у нас было, нам понадобится для того, чтобы в новой стране, куда доставит нас корабль, начать новую жизнь.
Наш корабль будет отплывать из другой части порта, где были пришвартованы не только рыбацкие лодки, но и корабли контрабандистов.
– Хуанг – контрабандист, правда? – спросила я Тхань, потому что она ни словом не обмолвилась о том, что этот человек – рыбак.
Если у него была маленькая джонка, то он, наверное, был контрабандистом. Для плаваний ему нужен был маневренный кораблик, который мог бы проплывать мимо французов, не выдавая себя шумом двигателя или паром.
– Надеюсь, он ждет нас, – прошептала Тхань, осматривая причал.
На волнах качалось много парусников и лодок, однако человека, который должен был взять нас на борт, видно не было.
– Конечно, ждет, – успокоила я ее.
Мы медленно пошли дальше. В это время в порту околачивались не только моряки и контрабандисты. Иногда тут появлялись также девочки из Телона, которые надеялись найти себе клиента, ничего не заработав у себя в квартале.
Вдруг перед нами появились какие-то тени. Неужели это люди Хуанга? Скорее всего, это были они, потому что направлялись прямо к нам.
– Эй вы! – по-французски обратился к нам один из мужчин.
Это было неудивительно, поскольку контрабандисты работали и для французов, и с французами. Большей неожиданностью для меня было то, что человек, чье лицо я увидела первым, был европейцем.
– Так это вы те девочки, которые хотят уехать из Сайгона?
– А где Хуанг? – спросила я по-французски.
Мужчина почесал голову:
– Он ждет на корабле. Он послал нас сюда, чтобы забрать вас.
Я схватила Тхань за руку и притянула ее к себе:
– А это действительно люди Хуанга?
– Должно быть, это они, – ответила она.
– Но эти люди – tây! Неужели они будут работать на вьетнамца?
– У контрабандистов свои законы, – ответила Тхай. – Их команды состоят из разных людей, в том числе из tây.
– Ну, в чем дело? Вы хотите ехать или нет? – нетерпеливо спросил мужчина.
Двое его сопровождающих как-то странно уставились на нас.
Тхань, может быть, и была права, но вид этих людей не вызывал у меня доверия. Но если мы сейчас убежим от них, то, вероятно, упустим возможность уехать отсюда.
– Хорошо, мы идем с вами! – ответила я.
Окруженные мужчинами, мы быстро пошли вдоль берега, пока наконец не очутились перед какой-то шхуной. Это удивило меня, потому что, собственно, у Хуанга должна была быть джонка.
– А это действительно тот корабль? – спросила я.
– Нет, это…
Но прежде чем Тхань закончила фразу, мужчины грубо схватили нас и потащили к трапу.
– Мы не можем ждать всю ночь, – проворчал главный, а один из его спутников сказал что-то на языке, которого я не понимала.
Хотя мы ожесточенно сопротивлялись и кричали, призывая на помощь, не появился никто, кто мог бы остановить этих мужчин. Поскольку мы не могли им противостоять, они затащили нас на корабль, к люку, который был почти не виден на палубе.
– Давайте их сюда! – раздался чей-то грубый голос с резким акцентом, а затем нас толкнули вниз.
Мы чуть не упали, но нас подхватили какие-то люди, которые ждали в темноте, и затащили внутрь корабля.
Как мы ни кричали, как ни сопротивлялись – ничего не помогло. Люк над нами захлопнулся. Мы были в западне. Мужчины потащили нас дальше в маленький отсек, который был отделен от трюма крепкой решеткой.
– Отпустите! – снова закричала я. – Наши семьи будут нас искать! Они пошлют вдогонку за вами полицию!
Мужчины грубо расхохотались.
– А я думал, что вы очень хотите оказаться подальше от своих семей! – насмешливо сказал один из них. – Вот мы вас и увезем!
Я поняла, что Хуанг нас предал. Наверное, он получил за нас кучу денег.
– А куда? – испуганно спросила Тхань.
Ответа она не получила.
В следующее мгновение у нас не осталось даже вопросов. В отсеке мы были не одни. За решеткой на корточках сидело десять-пятнадцать девочек. У всех был испуганный вид. У нескольких девочек были кровавые царапины на лице и руках, у кое-кого были синяки, словно мужчины избили их, потому что они отказывались идти на корабль. Один из мужчин открыл дверь. Она тихо заскрипела, когда он потянул ее на себя.
– Марш туда, и ни звука! – гаркнул мужчина. – Если будете вести себя хорошо, вас не будут бить.
Другие девочки молча уставились на нас, но, поскольку они явно уже познакомились с кулаками этих негодяев, не произнесли ни слова. Решетка тяжело захлопнулась за нами. Один из мужчин сделал угрожающий жест, а затем наши тюремщики повернулись и ушли наверх.
Я с яростью ударила по решетке, но замок не раскрылся. Тхань смотрела на девочек. Она, казалось, была потрясена, потому что не двигалась с места. Я тоже повернулась и увидела, что другие вопросительно смотрят на нас.
– Теперь, наверное, уже достаточно, – прошептала одна из них.
– Кто вы такие? – спросила я. – Что это за люди?
– А вы как думаете? – Голос другой девочки был таким же хриплым, как и ее смех. – Все очень просто, это торговцы людьми. Они прочесывают побережье и ищут девочек, которые достаточно глупы, чтобы решиться подойти к ним поближе. Мы все были такими дурами.
Немного позже на шхуне запустили мотор. Когда корабль поплыл, Тхань залилась слезами. Я прижала ее к себе, пытаясь успокоить и утешить. Она не сопротивлялась, но в то мгновение мне хотелось, чтобы она оттолкнула меня, чтобы она меня ударила, потому что во всем была виновата я одна.
Тут не было никого, кто мог бы ответить на наши вопросы. Никого, кто хорошо относился бы к нам. Единственное, что мы слышали от этих мужчин, были угрозы. Остальные девочки говорили очень мало, они были парализованы страхом. И Тхань, и я чувствовали себя точно так же.
О бегстве нельзя было даже и думать. Даже если бы нам удалось выбраться из клетки, все равно были еще люк и море.
Я подумала о maman и спросила себя, что она будет делать, когда обнаружит, что наши постели пусты. Будет ли она нас проклинать? Или же она станет беспокоиться и искать нас? Будет ли кузнец обыскивать город и окрестности?
Это было вполне вероятно, потому что союз с сыном торговца тканью был очень важен для них, важен для кузницы. В эти мгновения, когда Тхань с ничего не выражающим взглядом сидела рядом со мной, не говоря ни слова, я хотела, чтобы наши родители нашли нас благодаря счастливой случайности. В тихой молитве я даже пообещала своим предкам, что тогда выйду замуж за Миня.
Но, конечно, никто не пришел к нам на помощь. Никто не остановил корабль, никто не победил торговцев людьми.
Вскоре нам показалось, что корабль везет нас прямо в ад, которым священники tây пугали неверующих. Здесь было жарко, как в печи, а воздух был таким густым, что его можно было резать ножом. Одежда липла к телу, и даже с волос капал пот. От пленниц ужасно пахло, и эта вонь отравляла и без того тяжелый воздух. Молодые женщины бо́льшую часть времени находились в полудреме. И это было самое разумное в данной ситуации.
Куда нас везли, нам не говорили. Торговцы людьми давали нам воду и хлеб, чтобы мы не умерли с голоду, но на большее мы не могли рассчитывать.
Через несколько дней прозвучал страшный грохот, разбудивший нас всех.
– Что случилось? – прошептала Тхань, которая, как и я, проснулась от испуга.
Машины, подгонявшие корабль, стали работать медленнее, пока не остановились совсем.
– Это пираты, – испуганно пробормотала одна из девочек. – Будет лучше, если мы прикинемся мертвыми.
– Зачем нам это делать? – спросила я. – Ведь тогда они точно выбросят нас за борт.
– Поверь мне, это лучше, чем то, что с нами сделают пираты.
О пиратах Тхань никогда не рассказывала. В ее историях встречались морские чудовища и духи, но не эти люди.
– Чаще всего это китайцы, – добавила другая девочка, в то время как мы прислушивались к торопливым шагам над нашими головами. – Если команда сопротивляется, пираты ее сразу же расстреливают. Иногда они забирают корабли, потому что их собственное судно недостаточно хорошо для них. Иногда они отпускают корабли, после того как те заплатят дань за разрешение двигаться дальше.
И снова нас охватил страх – еще более сильный, чем прежде. Как будет выглядеть оплата за проезд на этом корабле? Сто́ящих внимания товаров у торговцев людьми не было. Только мы…
Дверь внезапно распахнулась. Мужчины говорили по-французски.
– Сколько вы нам отдадите? – спросил один из них, тот, у которого был сильный китайский акцент.
– Двух, – сказал один из торговцев людьми.
– Трех, – потребовал пират.
– Но это же пятая часть нашего груза! У нас клиенты на другом конце света!
– Трех, – продолжал настаивать пират. – Иначе твои клиенты не получат ничего.
Торговец людьми заскрипел зубами. Затем кивнул:
– Ну ладно, трех. Выбирайте сами!
Девочки прижались к стене. Я потащила Тхань за собой, пытаясь спрятаться как можно дальше. То, чего пираты не увидят, они не смогут захотеть.
Немного погодя мужчины очутились возле решетки. Их предводителем был крепко сбитый человек с широким лицом, коротко остриженными волосами и бородой. Его одежда была темной, а поверх куртки на поясе висела кобура с револьвером. Возможно, у него с собой было и другое оружие. Двое из его помощников держали торговцев людьми под прицелом винтовок.
Взгляды мужчин скользили по нам, и мне казалось, что я ощущаю неприятное прикосновение.
Некоторые девочки закрыли глаза, словно пытаясь таким образом стать невидимыми. Другие опустили головы, чтобы не показывать своих лиц.
– Вот эта, эта и вон та! – сказал пират.
Я вздрогнула, надеясь, что он не показал пальцем на меня или Тхань.
Дверь распахнулась. Мои мышцы напряглись. У меня в ушах шумела кровь. «Пожалуйста, только не мы! – молилась я про себя. – Когда я снова буду на свободе, обещаю, что вернусь домой и выйду замуж за Миня».
Двух девочек выдернули из общей кучи. Они тут же начали кричать, да так сильно, что у меня завибрировали барабанные перепонки. Затем кто-то наклонился к нам.
Я была уверена, что они заберут меня, и, дрожа от страха, закрыла глаза. А затем ее оторвали от меня. Мужчины грубо потащили Тхань наверх. Она закричала, но была слишком слаба, чтобы защищаться. Я открыла глаза, и мои руки тут же вытянулись вперед, чтобы удержать ее.
– Нет! – услышала я свой крик, когда попыталась вцепиться в Тхань, и вдруг почувствовала сильный удар.
Мои руки сами собой разомкнулись, я покачнулась и больно ударилась о переборку. Несмотря на то что вокруг меня все вращалось, я попыталась снова подняться на ноги, однако мое тело уже не повиновалось мне. Я почувствовала привкус крови на губах, и у меня больше не было сил, чтобы хоть что-то сделать.
Я услышала, как Тхань кричит и зовет меня по имени. А затем люк захлопнулся и у меня перед глазами почернело.
