Текст книги "Пакт гильдий (ЛП)"

Автор книги: Кори Дж. Херндон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– Не сомневаюсь, но я надеюсь уже быть призраком к тому времени.

– Это было бы очень мудро. Всего один посетитель?

– Да, – сказала Таисия. – Один сопровождающий. Не ешь его, пожалуйста. Как всегда, с нетерпением жду твоей мести,старина.

Щелчок-скрип-скрежет-треск: «Приятного посещения, Таисия. Скорой смерти тебе и твоему сопровождающему».

– И тебе того же, – сказала Таисия. Страж приподнялся на четырех задних лапах, Таисия кивнула Мелиску, и они направились внутрь имения.

К тому времени, когда они достигли входа в покои Дяди, гостеприимный свет фонарей родного дома уже не казался манящим и доброжелательным, так как это уже был только ее дом, в том смысле, что это было место ее рождения. Лучше бы у старика патриарха были весомые причины вызывать ее сюда. Она уже забыла, какие длинные и монотонные здесь коридоры и залы: крыло за крылом, наполненные статуями, картинами, сияющими мановыми скульптурами и вытесанными в камне образами, изображающими все Оржовское величие дома Карловых. Все это ярко и безвкусно освещено, утрировано, и вообще тошнотворно для любого существа, обладающего хоть крупицей вкуса – особенно учитывая, что каждый предмет «искусства» в этих залах изображал одну и ту же личность: патриарха, которого она звала Дядей.

Таисия иногда задумывалась, почему в гильдии не было матриархов, но про себя, она подозревала, что так было потому, что ни одна женщина в здравом уме не захочет провести жизнь в практическом бессмертии своего матриархата.

Пара лысых, величественных ангелов стояла по краям покрытых золотом дверей, ведущих в его покои. Они не были ангелами Борос, конечно, это были ангелы более темной масти, больше подходящей для нужд гильдии Оржов, и, судя по их виду, сражение и охрана были лишь одними из многих нужд, в исполнение которых они были созданы. Из достоверных источников Таисия знала, что слепая преданность патриархам – преданность, высеченная в их естестве, в момент создания – часто приводила к сценам, о которых адвокист не хотела бы задумываться подолгу. Черные перья их крыльев ощетинились, когда они заметили новоприбывших посетителей, но их белые, лишенные зрачков глаза мягко засияли, признав Оржовскую кровь Таисии.

Дядя был не таким, как остальные, в некотором смысле. В отличие от большинства других патриархов, он предпочитал не использовать замысловатое, сложное и впечатляюще звучащее имя для поддержания своего статуса. Он был просто «Дядя» для любого, в чьих жилах текла Оржовская кровь, и «Патриарх» для всех остальных. Также, в отличие от своей ровни, он покинул район гильдии один раз за последние двадцать лет, чтобы лично засвидетельствовать странные события, происшедшие на Декамиллениумной Конвокации вот уже более десяти лет назад. Его ангелы отчаяния сопровождали его и, по собственным словам Дяди, спасли его жизнь от нападения Селезнийских безликих. Таисия могла в это поверить. Бесполезные в длительных, хитрых, более эффективных кампаниях, Оржовские ангелы были смертоносными в быстром, открытом сражении.

Ангелы Дяди хлопнули плоской частью лезвия своих мечей по противоположным плечам и слегка отошли в сторону, открыв доступ к двум одинаковым золотым блюдам для пожертвований, закрепленным на небольших пьедесталах. Таисия положила в каждое блюдо достаточно зино, чтобы купить небольшой особняк – это пожертвование было не только для гильдии, оно было лично для ее патриарха, и в этих случаях «пожертвования» больше служили в качестве подношения. С каждой монетой, звенящей о горсть ее предшественниц, Таисия произносила древние слова, восхвалявшие здоровье и долголетие Дяди.

Когда звон монет прекратился, и прошло еще несколько секунд, панель в правой двери отодвинулась, являя землистое лицо мистера Игоря, личного дворецкого Дяди. Его лицо навряд ли было бы более похоже на череп, если бы даже кто-то потрудился содрать с него кожу. Долгое время Таисия считала, что мистер Игорь был чем-то вроде тралла или зомби, но на самом деле, он был просто очень старым, очень переутомленным человеком с характером и независимостью, выращенной из несметных лет верной службы у Дяди.

– Да? – сказал мистер Игорь.

– Не притворяйся удивленным. Нас пригласили.

– И? – сказал дворецкий.

– И ты должен открыть эту дверь до того, как я вырежу твои глаза. – сказал из-за своей маски Мелиск слегка сдавленным голосом.

– Хорошо, – сказал мистер Игорь. Он никогда ничего не делал, пока ему не начинали угрожать, что было традицией, когда личный слуга имел дело с кем угодно, кроме того, кому он, она, или оно непосредственно прислуживало. Таисия также подозревала, что мистеру Игорю нравилась эта крошечная возможность слегка поболтать с превосходящими его по статусу членами гильдии, если вообще можно было сказать, что этому дряхлому существу могло что-то нравиться.

Мелиск поднял посох и приготовил маску, изображающую блаженное подобие лица Дяди. Таисия извлекла из складок своей накидки свою собственную тонкую, хрупкую маску, изображавшую практически такое же лицо, что было на маске Мелиска.

Маска Таисии была фамильной реликвией, созданной из раковины и покрытой перламутровой краской девять сотен лет назад. Это был подарок Дяди. Она прижала фамильную ценность к лицу и почувствовала, как маска прилипла к ее коже – стоит Таисии пожелать, и маска тот час же отстанет, но до той поры она будет держаться крепко.

Покои Дяди были столь же напыщенно роскошны, сколь стары, облепленные наиболее безвкусными декорациями из всех, что им встречались до сих пор. Помимо мистера Игоря, Дядя был единственным по-настоящему живым существом под арочными сводами потолка, но это не значило, что помещение было пустым. Траллы и горгульи стояли вдоль стен и свисали с потолка, многие из них кудахтали и выкрикивали что-то неразборчивое в адрес гостей. Все они были подобны взбудораженной стае птиц, посаженных в клетки – все кроме самого высокого тралла, тихо стоящего за левым плечом Дяди, исполненного опасности и тихой злобы. Взгляд его выпученных глаз метнулся от Таисии к Мелиску, а затем покорно вернулся к Дяде.

Нелепые пестрые гобелены свисали с лишенных окон стен, частично скрывая древние, но постоянно подкрашиваемые фрески. Все свисающее и нарисованное изображало вульгарные и распутные развлечения, которые являлись основным времяпрепровождением Дяди в его более юные годы, включая, весьма ожидаемо, подробные сцены с участием тех самых ангелов, которых они только что миновали у дверей. Таисия не могла представить, что у Дяди когда-либо могли быть юные годы. Большинство из тех, кто разделил с ним те времена, умерло много лет назад, в том числе и от его собственной руки. Некоторые из них заняли места в Обзедате, совете призраков, руководившем гильдией Оржов. Дядя также рассчитывал однажды присоединиться к совету, как он часто повторял, но никак не ранее, чем это будет необходимо.

– Леди Таисия Карлова, – с завидной несвоевременностью объявил мистер Игорь и махнул рукой в направлении Таисии, – с советником, – закончил он. Поклонившись, он скользнул обратно в свой угол у дверей, сливаясь с тенью также легко, как плавниковая змея погружается в стоячую воду под Костяным Тротуаром.

Дядя, сидевший спиной к ним на своем огромном парящем троне с высокой спинкой, медленно повернулся в воздухе, и его жирное лицо растеклось в улыбке, при взгляде на его пра-пра-пра-пра-правнучатую племянницу. Он никак не поприветствовал Мелиска – простой советник не заслуживал такого внимания, особенно, если в его жилах не текла Оржовская кровь. Улыбка горизонтально рассекла жирную плоть над четырьмя складками подбородка, утопавшего в милосердно скрытой одеждами груди. Его глаза были крошечными щелками в морщинистых мешках его щек, свисавших по бокам широкого рта.

Таисия поборола в себе дрожь омерзения. Она не видела его вот уже два года, но за это время, собственные кровные несовершенства патриарха, видимо, начали выходить из– под контроля.

Как и следовало ожидать, но ел. Поддержание жизни в человеческом теле на протяжении более тысячи лет, требовало энергии. Его одежды были безобразны, и не только потому, что Дядя за последние пару лет начал есть небрежно. Его состояние серьезно ухудшилось как из-за проклятия Оржовской крови, так и из-за возраста. Кровь продлевала жизнь Оржовцев на века, но она взимала за это плату в виде различных, бессистемных несовершенств, дефектов и наследственных заболеваний. Некоторые из них были видны при рождении, такие как изувеченная нога Таисии. Другие, такие как Дядино некротическое разложение, проявлялись на закате жизни.

– Дядя, приятно видеть тебя во здравии, – солгала она. – Ты выглядишь на миллион зино.

Патриарх захохотал и поднял кружку с вином в ее направлении. Его смех звучал как нечто среднее между отрыжкой и землетрясением, сотрясая все еще лоснящееся тело во всех направлениях. После того, как ближайшие к нему бесы и горгульи были обильно забрызганы потом и слизью, его смех утих, позволив ему говорить. Его голос хрипел, словно умирающее животное, но в его глубине все еще слышался властный тон.

– Не обижай своего Дядю этой мелкой ложью, – сказал патриарх. Он отхлебнул вина, большая часть которого попала ему в рот, и сделал несколько хриплых вдохов перед тем, как продолжить. – Я учил тебя, как нужно лгать. Не забывай этого.

– Как будто ты хоть раз не распознавал мою ложь, – сказала Таисия и пожала плечами. – Но правда ли ты хочешь, чтобы я сказала, как ты выглядишь на самом деле?

– Ты слишком честная для того, чтобы работать в суде, – сказал Дядя. – Я прекрасно знаю, как я выгляжу. И это ни чуть не похоже на эти милые, красивые лица, которые ты со своим сопровождающим держите передо мной. Когда я займу свое место в Обзедате, все маски с моим ликом должны будут сожжены вместе с моим телом. Мне совсем не хочется вечно смотреть на это лицо.

– Я лично прослежу за этим, Дядя, – сказала Таисия, – хотя я не верю, что ты намерен покинуть нас в ближайшее время ради воссоединения с августейшим собранием.

– И почему ты так говоришь? – спросил Дядя. – Посмотри на мое «августейшее» тело. Моя кожа прогнила насквозь. Мои одежды – пропитаны инфекцией. Я распадаюсь на части, дитя мое. Я уже мертв, просто, я думаю, моему телу нужно некоторое время, чтобы понять это.

– Ты из-за этого позвал меня? Ты, правда, думаешь, что твое время пришло? – в ее голосе не звучало ни намека на что-либо, кроме тревоги, хотя Дядя бы смертельно обиделся, если бы она также не добавила капельку надежды и, возможно, даже предвкушения. – Где твой лекарь?

– Он слишком часто говорил невпопад, – сказал Дядя и откашлял еще один влажный смешок, который он залил очередным наполовину пролившимся глотком из кружки.

– Он был глуп. А ты такой же хитрый и коварный, как всегда, – сказала Таисия.

– Наверное, ты права, – ответил Дядя. – Но я не из-за своего состояния позвал тебя сюда. А из-за твоего состояния, а точнее, принятие тобой твоего состояния, волнует сейчас меня. Волнует всю нашу семью.

– Мое? – сказала Таисия, бросив короткий взгляд на свою трость. – А что с моим состоянием?

– Нет, не этот твой изъян. Это ерунда. Я видел легкие, растущие снаружи тела. Руки, усыпанные слепыми, сухими глазами. Зубы и языки, растущие на лбах. Эта твоя нога – не более чем щелчок по носу от фамильной крови. Ты везучая молодая женщина.

– Я не так молода, – сказала Таисия, позволяя пренебрежению прокрасться в ее голос. – И у меня куча дел, над которыми нужно работать.

– Над чем тебе действительно стоит поработать, так это над терпением, – сказал Дядя. – Я говорю сейчас с тобой о твоем статусе. Ты наследница нашей семьи, и ты знаешь, что ты была всегда особенно дорога этому дому и моему слабому, иссушенному сердцу. Ты достаточно уделила времени своей практике.

– Я едва освоилась, – сказала Таисия, стараясь контролировать голос. К счастью, маска закрывала ее лицо. Она сомневалась, что кому-либо, даже с учетом ее тренированной выдержки, удалось бы скрыть гнев и негодование, отпечатавшиеся на нем.

– Законодательская деятельность это почетная профессия, Дядя, и если я собираюсь…

– Собираешься стать еще одной, в длинном списке знаменитых авантюристок? Ты лучше этого, и пришло время поставить тебя на другой путь.

– Нет, – сказала Таисия. – Никакого женского монастыря. Я найду способ сбежать из него. – Она покосилась на Мелиска, чья маска скрывала все, что он думал о развивающихся событиях, если он вообще о них думал. Она прикинула, сколько времени прошло с тех пор, как кто-нибудь осмелился отказать в чем-либо Дяде так, как она, видя, как сильно расширились его глаза, и участились хрипы.

– Ты сомневаешься в мудрости твоего патриарха? – прогремел Дядя. – И тебе не следует тешить себя мыслями, будто ты знаешь, что у меня на уме. Дитя мое, за свои первые три года ты выиграла больше дел, чем твоя мать или тетка за всю жизнь. У тебя дар, дорогая моя.

– Я бы так не сказала, – пробурчала Таисия с рефлекторной скромностью. – Я получала дела, которые, если посмотреть на детали, были, очевидно, в пользу моих клиентов.

– Из-за этого внимания к деталям ты сегодня здесь, – сказал Дядя. – Из-за него ты успешный адвокист и оно приведет тебя к успеху там, куда мы направляемся.

– Направляемся? – сказала Таисия.

– О, да, – сказал Дядя. – Полагаю, ты знаешь о земле, под названием Утвара?

– Утвара? – спросила Таисия.

– Та, о которой тебе уже рассказал Мелиск, – сказал Дядя. – Не трать наше время, прошу тебя. У меня от этого спина начинает болеть.

– Значит, Утвара, – сказала Таисия. – И что с ней? У меня дела,Дядя.

– Им придется подождать, пока мы не отправимся, – сказал патриарх. Он взмахнул рукой в воздухе в сторону арочного потолка и усыпанных горгульями колонн. – Это место переполнено ушами – сама знаешь. Ноя расскажу тебе об Утваре. Это любопытное место. Я купил его много лет назад, не задолго до твоего рождения.

– Зачем?

– Инвестиция в будущее. Что ты о ней знаешь?

– Только название, – призналась Таисия. Ей не нравилось то, куда все это вело. Ей нужно было быть в суде через два дня по следующему процессу, не говоря уже о ее неприязни ко всякой провинции. Для городской девушки, такой, как Таисия, все, что находилось по ту сторону ворот Столицы Равники, считалось глухой провинцией, вне зависимости от того, как густо она была населена.

Утвара была также любопытным способом инвестирования. Достаточно любопытным, чтобы зацепить ее интерес.

– Ладно. Утвара. Что с ней? – спросила она.

– Это твое наследство, – сказал Дядя, – Баронесса.

– Наследство? – спросила Таисия. – Но как я смогу наследовать что-нибудь, пока ты…

– Ты знала, что будет подвох, не так ли? – ответил Дядя.

Глава 3

Свобода от земной привязанности смертных к мещанству и богатствам позволяет членам Обзедата преследовать истинное и священное могущество, не скованное мирскими заботами. Так почему же они все равно продолжают гнаться за деньгами с прежним рвением?

—Аноним

Манифест поколения о Будущем гильдии Оржов (4582 П.Д.)

30 Поуджал 10012 П.Д.

Спустя сорок семь лет после того, как Странствующее око Нив-Миззета 9477 взмыло в Иззетские анналы истории, другая пара глаз созерцала на первый взгляд безжизненные просторы Утвары с чуть менее возвышенного ракурса. Эти глаза принадлежали вожаку Груульских разбойников, вьяшино по имени Оун Йом, знавшему, что его жертва скоро попадет прямо в его западню. Оун Йом знал это потому, что незнакомцы, вторгшиеся на территорию Груулов, сделали это крайне вульгарно и неосмотрительно. Он заметил Оржовский караван, когда тот обогнул край развалин и вошел в длинный каньон, ведущий в подобный гигантской чаше центр Утвары.

Слово «караван» было не совсем точным, поскольку он состоял в основном из одного транспортного средства, но такого, которое выполняло работу многих других. Шесть длинных экипажей располагались на плоской спине гигантской, членистой многовагоножки. С каждого ее фланга неотступно двигались шесть зорких охранников, верхом на скелетоподобных скакунах. Эмблемы гильдии Оржов, украшающие их щиты, светились достаточно ярко, чтобы озарить их непосредственное окружение, но не более того. Охранники не держали факелов, видимо, для того, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания на этой опасной ночной дороге, но светящиеся Оржовские эмблемы делали их превосходной мишенью для любого охотника. Караван шел по твердой земле и камням, не оставляя следов, словно желая сохранить свое передвижение в тайне. Должно быть, по этой же причине у них не было никакой поддержки с воздуха, и некому было их предупредить о нападении Груулов.

Оун Йом в очередной раз задумался о том, как люди, которые не желают даже подумать о том, чтобы отказаться от позерства в пользу элементарной практичности, смогли прийти к такой власти и мировому господству, в то время как его народ дерется за объедки и огрызки у ног таких, как Оржов. Гильдия Сделок даже нашла способ украсть у Груулов призраки их собственных предков, которые давно уже нигде не встречались в этих местах, чтобы дать совет и напутствие.

Тело многовагоножки состояло из чередующихся сегментных пластин черного и белого цвета, подобно холодному обсидиану отражающих тусклый серебряный свет полумесяца луны. Если слух разбойника его не обманывал, у этого существа была отдельная пара лап на каждую из более двух тысяч секций его длинного вытянутого тела. В сущности, многовагоножка была быстроходной, гибкой трубкой на лапах, легкой в управлении, и которую было сложно испугать или ранить.

Основная ударная сила нападения Оун Йома будет направлена на вагоны, но сперва нужно будет послать несколько крушителей для того, чтобы переломать часть лап многовагоножке. Точные удары их широких серпов должны разом перебить с дюжину лап. Все это огромное безглазое существо следовало командам одной единственной сутулой фигуры, какому-то мерзкому бесовскому кучеру, сидящему на крыше второго вагона.

Пары лап несли многовагоножку вперед, не создавая тряски пассажирам в вагонах, но эта гладкость движения транспортного средства нивелировалась его сравнительно медленной скоростью, по сравнению с обычной повозкой, запряженной в верблюжью упряжку. Это давало разбойникам преимущество. Легче всего будет обезвредить эскорт, благодаря новому оружию Оун Йома, и их смехотворно ярким щитам. Оун Йом был лучшим стрелком своей банды. Вторая по счету – его сестра Иллати – заняла позицию на противоположной от него скале.

Иззетский гоблин даже не заикнулся о зино, передавая Груулам зарядные сферы, питающие волшебные огневые жезлы, те самые, что использовали предки Оун Йома для уничтожения куга мота, хотя им так и не удалось тогда остановить саму чуму куга. Унаследованное оружие не использовалось десятилетиями, давным-давно разряженное охотой. Пока не пришел гоблин.

Иззет также сказал им, когда и где появится Оржовский караван. Все это пахло явной западней, но Оун Йом не смог отказаться от столь заманчивого предложения. Такая сила была слишком соблазнительной. Оун Йом собирался допросить гоблина перед тем, как его съесть, но проиграл Иллати в орлянку.

Никто из них особо не задумывался о том, почему Иззет хотел, чтобы у них было оружие и информация об Оржовском караване. Гоблин наверняка понимал, что его убьют и съедят, и все же пришел в лагерь один, принеся с собой невероятно щедрые дары. Было очевидно, что это ловушка, но брат и сестра разбойники решили всецело положиться на свои способности импровизировать.

Из-за ветров, разносящих чуму куга по Утваре, передвижение на дирижабе было для Оржов невозможным – дирижабы адаптировались к загрязненному за десять тысяч лет непрерывной цивилизации воздуху и даже могли им прокормиться, но их иммунная система едва ли могла противостоять настолько опасным инфекционным заболеваниям, как куга. Лишь немногим существам удавалось переносить ее. А летучие мыши, птицы и крылатые насекомые не достигали размеров, требуемых для перевозки имущества и пассажиров, сопровождавших не много ни мало, самого патриарха, во всяком случае, не с таким размахом, к которому привыкли члены гильдии Оржов.

Наземная перевозка через руины пустоши была единственной разумной альтернативой полету, с учетом того, что караван будет двигаться быстро, достигнет безопасной зоны восстановления в течение одного, двух дней, и вовремя выйдет из области заражения чумой. Ненавистные охранники ледев оставили патрулирование этого маршрута много лет назад, после того, как трагедия, случившаяся на Декамиллениум, заставила отозвать многих из них ближе к дому Селезнии, Виту Гази. Поэтому, этот путь сквозь холмы развалин был одним из немногих участков дорог всего мира Равники, у которого не было своих защитников.

Груулы, конечно, со временем развили некоторую устойчивость к чуме, но довольно болезненной ценой, которая напоминала о себе каждый раз, когда Оун Йом чесал толстый, узловатый участок грибкового нароста на своем левом плече. Множество таких же грибков покрывало его спину, ребра, ноги, руки и лицо. Они постоянно чесались, правда, к счастью для его рассудка, никогда не все разом. Антигенный грибок не давал куге быстро убить своего носителя, но не препятствовал укорачиванию его жизни на целые десятилетия. Продолжительность жизни Груулов никогда не была длинной; за сорок семь лет с момента, когда золотая сфера куга мота превратила древнюю, спящую чуму в буйного, летучего убийцу, продолжительность их жизни укоротилась вдвое.

И это еще был не предел. Оун Йом никогда бы не стал главарем банды сорок семь лет назад. Он тогда еще даже не родился. Остальные разбойники, включая Иллати, были еще моложе.

Оун Йом подал сигнал своим собратьям занять позиции, продолжая следить за гостями, проходящими извилистый путь между осыпающимися развалинами. Резким вращением он пробудил гоблинское оружие и прислонился к обломкам стены для большей устойчивости. Он поднес трубку к глазу и навел прицел на голову погонщика многовагоножки.

Оун Йом коснулся спускового штифта, но пока не нажал достаточно, чтобы выстрелить, как вдруг осознал, что не слышал и не видел, чтобы кто-нибудь из банды занял свою позицию, как он им приказал при планировании засады.

Более того, он вообще не видел никого из них, ни на позициях, ни вне позиций. Он был настолько очарован оружием и его потенциалом, что совершенно не заметил исчезновения всех своих бойцов.

– Глупый Оун Йом, – прошептал главарь разбойников. – Ты же знал, что будет подвох.

Вожаку отряда разбойников Утварских Груулов, Оун Йому уже не суждено было узнать, куда пропали все его соратники, или кто конкретно предал его банду. Не успел он открыть рот, чтобы выкрикнуть предостережение Иллати, как тонкое серебряное лезвие стилета вошло в его шею у самого основания черепа. К тому времени, как Оун Йом увидел острие лезвия, оно уже было багровым от его собственной крови и торчало в нескольких дюймах от его подбородка. Ему удалось издать сдавленный хрип перед тем, как он рухнул на землю. Лезвие было быстро и аккуратно извлечено из тела мертвого Груула, хотя обладателю стилета ничего не стоило разрезать труп на куски.

Призрак вьяшино не задержался, чтобы бросить последний взгляд на своего убийцу. Он попытался это сделать, но слишком быстро провалился в трещину в небе. Спустя несколько секунд, его тело вновь поднялось на ноги, но управлял им уже не Оун Йом.

* * * * *

В первом вагоне, расположенном на спине гигантской многовагоножки в роскоши и комфорте ехала Таисия Карлова. Многовагоножка плавно покачивалась из стороны в сторону, увлекая в свой гипнотический ритм шторы, висящие внутри украшенной золотом и платиной кабины, которую она делила с Мелиском и Дядей. Кроме них, в кабине находились лишь личный Дядин тралл-телохранитель, одна из двух темных ангелов, и несколько прислуживающих траллов. Пять остальных вагонов вмещали в себя целый штат слуг, рабов, придворных и прочих нахлебников вместе с различными запасами, позволяющими ей жить так, как она, и все те, в чьих жилах течет истинная Оржовская кровь, того заслуживали. Там же присутствовало несколько пассажиров, не относящихся к гильдии Оржов, которые заплатили безумные деньги в казну семьи Карлов за возможность воспользоваться одним из немногих безопасных способов, попасть в Утвару. Среди них была гоблинша, заплатившая кругленькую сумму и отказавшаяся назвать какой-либо пункт назначения, более конкретный, чем просто «провинция Утвара».

Дядя позволил Таисии и Мелиску отложить маски, а сам надел свою собственную походную маску. Таисия была вынуждена продать свою юридическую контору, хотя она сохранила за собой сорок процентов ее акций и оставила квалифицированного адвокиста – свою троюродную сестру Далью – за главную. Таисия не сказала об этом Дяде, но на случай, если план старого патриарха не сработает, она также вставила в договор пункт, дающей ей право выкупить контрольный пакет конторы, когда она того пожелает, по справедливой рыночной стоимости.

Стены переливались шелками цвета индиго и вплетенными в них завитками из драгоценных металлов, которые, помимо прочего, удобно регулировали температуру и влажность внутри вагона. К сожалению, Дядя отказался передать управление этими витыми символами и лично поддерживал ледяную температуру в кабине. Дяде было решительно не комфортно в тепле.

Таисия, по своей природе, не была терпеливой девушкой, однако, изучая законы, она также страстно отдавалась поглощению алхимических и социальных наук с лучшими учителями, которых только могло себе позволить состояние семьи Карлов – блистательными манабиологами из гильдии Симик, хитрыми законниками Оржов, нелепо благородными, но отлично подкованными Азориусовскими архивариусами, и многими другими. Жадный разум Таисии впитал всю информацию от них, и многое другое, сидя взаперти в башне, в которой она провела все свое детство.Она отставила в сторону все, чтобы стать настолько незаменимым молодым Оржовским адвокистом, на сколько она только сможет. Но все великие семьи возглавляли патриархи, а не матриархи. Как адвокист, она изучила завещание Дяди, когда тот его, наконец, написал. Она также проштудировала все возможные законы, затрагивающие вопросы наследства. И нигде не было сказано, что Баронесса – слово «матриарх», по всей видимости, не использовалось в официальных документах – не могла наследовать полную власть над фамилией, в случае, и только в том случае, если она была ближайшим кровным родственником умершего.

Это, конечно, была правда. Были кузены, племянницы, племянники, даже другие дяди и тети, но Таисия была как племянницей, так и прямой наследницей Дяди. Это отвратительное старое существо, похоже, довольно близко было знакомо с женой собственного брата много лет назад, о чем она узнала пару дней назад.

Теперь Таисия готовилась стать первой баронессой семьи Карлов за последние десять поколений.

Она была готова принять в правление восстанавливающуюся провинцию Утвары. Все, что для этого оставалось, это чтобы Дядя, наконец, умер и официально передал ей титул и все имущество, которое включало в себя кольцо руин, именуемое в народе Остовом, центральное поселение, испещренная сокровищами пустыня, известная, как Равнина, и акры заброшенной архитектуры, ожидавшей восстановления и эксплуатации. Она надеялась, что передача состоится дома, на территории Оржов, но Дядя отказался. Он потребовал определенной ритуальности для данного процесса, и настоял на этом. Чего она не могла понять, так это того, почему Дядя был настолько уверен, что его смерть неминуемо должна была наступить в самом скором времени. Очевидный ответ – подписание контракта на заказ собственного убийства – был запрещен для тех, кто собирался занять свое место в Обзедате. И, тем не менее, старый патриарх был, похоже, позитивно настроен на свой скорый уход.

Терпение Таисии уже подходило к концу, но скоро все ожидания закончатся. Зоны восстановления были интересным типом вложения средств, который не был популярен в гильдии Оржов. Большинство зон носили последствия эпидемий и болезней, которые, к сожалению, часто случались там, где население росло быстрее, чем способность города его обеспечивать. Если эпидемия была смертельна, это место подвергалось карантину на достаточно долгий период времени, обозначенный Синдикатом Симик, чьи знания о всевозможных болезнях были пугающе обширными и глубокими. Затем требовалось минимум четыреста лет отчуждения, чтобы удостовериться в том, что причина вымирания населения уничтожена полностью. По этим, и множеству других причин, зоны восстановления редко давали финансовую отдачу, ожидаемую великими семьями от своих инвестиций, а законы Пакта Гильдий – подкрепленного тысячелетними заклинаниями, которые работали, порой, до раздражения таинственно и необъяснимо – требовали, чтобы зоны восстановления заполнялись определенным уровнем цивилизации в последующий год после четырехсотлетнего периода отчуждения. Если к окончанию карантина в зоне не было какого-либо местного органа управления, исполнительной власти, и общественной занятости (определения которой были относительно широкими), территория передавалась в управление гилдмастерам, которые традиционно передавали ее Конклаву Селезнии.

У Селезнийцев тоже были свои махинации, как часто говорил Дядя. Но в этот раз, он призвал Таисию победить их в их собственной игре.

Утвара очевидно была не обычной зоной восстановления. Она была частью древних охотничьих угодий старого Нив-Миззета, легендарного дракона-паруна гильдии чародеев Иззет, который в последнее время редко покидал свое величественное гнездо в Столице Гильдий. Предположительно, первое логово Нив-Миззета было где-то под Утварой и, даже если это было не так, город в этих местах был богатым и процветающим. Обрушившиеся строения и осыпавшиеся дома таили в себе несметное количество утраченных сокровищ, ждущих, чтобы их нашли, а владельцу этих земель – будь то Дядя или Таисия – достались существенные дивиденды от найденного.

Утвару отличало также и то, что Дяде удалось добиться особого разрешения от Совета Пакта Гильдий на досрочное прекращение срока ее отчуждения. Он договорился с Иззет о помощи в разработке устройства, которое бы уничтожило всю жизнь в Утваре и, судя по всему, оно сработало. Оно также образовало в небе воздушное преломление реальности, названное Шизмом, о котором мало чего было известно. «Просто не летай рядом с этой штукой, и все будет хорошо», – сказал ей Дядя. Как будто Таисия вообще собиралась летать – с самой ее юности высота вызывала у нее тревожное чувство головокружения, которое она не хотела бы испытывать чаще, чем в случаях совершенной необходимости.