Текст книги "Пакт гильдий (ЛП)"

Автор книги: Кори Дж. Херндон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Борясь с тошнотой, жгучей болью, и рычагами управления, он сумел замедлить метеорное снижение своего круглого летательного аппарата до того, как активировать свидетельские шары. Шесть из них материализовались вокруг воздушного судна и мгновенно заняли заданные ракурсы обозрения. Шары должны были доставить телеметрию, резервную копию данных, и чистые изображения, не замутненные невидимиззиумной рефракцией, и конечно записать все происходящее для истории. Обычно, Обозреватель Калузакс возвращался на базу с основной массой собранных данных. Но, если обзоросфера не выживает в ходе эксперимента, свидетельские шары гарантировали, что лорд-маг не потеряет ничего более важного, кроме гоблина и данных, сохраненных в памяти воздушного судна.

Внутри ‘сферы, все, что не было изготовлено из миззиума, начало жариться. Кожаные ремни, удерживающие Калузакса в кресле, мгновенно вспыхнули, и вскоре превратились в пепел на его огнеупорном летном костюме из саламандровой кожи. Он чувствовал, как покрываются волдырями его уши и затылок. Каждый его нерв орал о том, что он должен был сейчас, ну, в общем, орать.

Калузакс не орал. Вместо этого, он сконцентрировался на единственной поговорке, которая была, весьма кстати: Удача – ветреная госпожа, и не любит, когда ее испытывают. Обеими руками, обозреватель схватил оставшиеся сбрасывающие шнуры, болтавшиеся над головой, и рванул их на себя. Двигатели зашипели и заглохли. Один из циферблатов подсказал ему, что у него есть, возможно, четыре минуты до того, как фюзеляжные сопла откажут, и «Странствующее око Нив-Миззета 9477» рухнет вниз, как миззиумное яйцо. К счастью для Обозревателя Калузакса, чьим единственным желанием сейчас было закончить жизнь так, как он ее прожил, и к еще большему счастью для Хока и его подразделения, эксперимент произойдет всего через две с небольшим минуты.

Гоблин вытер покрытой волдырями рукой пот с глаз, и увидел, что она вся была залита кровью, сочащейся сквозь растрескавшуюся кожу. Он был рад, что кристаллы не записывали происходящее внутри обзоросферы. Его коллегам не нужно было видеть, как он медленно трескается, словно жареная верблюжатина. Калузакс затолкал боль в другую часть мозга – что не помогло так, как могло бы, поскольку вся его голова находилась в состоянии физической агонии, и в ней попросту не было места, где можно было бы запереть такую боль – и повернул обзоросферу в направлении нулевой точки отсчета эксперимента. Он нажал на переключатель отсроченного возврата, который автоматически затянет шары внутрь ‘сферы спустя минуту после того, как эффект эксперимента возымеет действие. Это был автоматический рефлекс, который был бесполезен, как он понимал, поскольку к тому времени, шары уже некуда будет возвращать.

Завершив последнее действие своего задания, Калузакс начал непроизвольно хихикать безо всякой видимой причины, и часть его вскипающего мозга поняла, что другая его часть начала вытекать через правое ухо, не в состоянии выдержать давление. Зажигающиеся в случайном порядке, полу-сожженные синапсы в мозгу гоблина перескочили на оставшуюся минуту от смеха к пению старой металлургической баллады, которую он выучил в детстве.

– Брось дитя на наковальню, – пропел он, как только начался эксперимент его господина, и эти слова стали последними в его жизни.

Эксперимент был мощным, но не ярким. В считанные мгновения, крошечная светящаяся точка в небе втянула в себя и поглотила каждое живое существо в провинции Утвары.

В мгновение ока, точка вновь уменьшилась и уже не обладала ни глубиной, ни шириной, ни высотой, хотя ее масса значительно увеличилась. Свидетельские шары успели записать образ обзоросферы, которая, словно растянулась до бесконечности, а затем исчезла. Растягивание было вполне буквальным для тела Обозревателя Калузакса, и его жизнь оборвалась в большей степени от разрывания на куски, нежели от испепеления, как он того мог ожидать.

Улетающий призрак гоблина зацепился за небосвод над произведенным экспериментом. Совсем скоро фрагменты его личности и памяти вновь соединились, воссоздав разум. Разум с отчетливым ощущением ускользающей личности, зовущейся Калузакс. И разум задался единственным вопросом:

«Почему я все еще в этой обзоросфере?»

* * * * *

Старший Обозреватель Вазозав дернул за болтающуюся золотую цепочку, которую он рассеянно намотал вокруг левого уха. От его правого уха мало что осталось. Его зоркие глаза, такие же молодые, как и всегда, выглядывали из-под постаревших век на гадальный кристалл, занимавший большую часть пола базы «Пламядракона». На нем, в семи измерениях была видна цветная, точная карта региона Утвары и небосклона над ним. Начальник старшего обозревателя, лорд-маг, приказал «Пламенидракона» приблизиться достаточно близко, чтобы получить визуальные изображения от свидетельских шаров обзоросферы 9477, которые не являлись живыми существами, и поэтому на них не распространялся эффект сингулярной бомбы мановой компрессии.

Семимерное изображение показывало некое подобие складки или морщины в небе, на высоте пяти миль от опустевшей земли с поселениями-призраками.

Нет, это было не точное сравнение, подумал Вазозав. Это не было похоже на поселения-призраки – там не было никаких призраков. Карта на гадальном кристалле была достаточно крупной, чтобы показать единичных привидений и фантомов, которые должны были остаться. Вазозав собственными глазами видел Груулов перед самым крушением Калузакской ‘сферы. Они были слишком близко, чтобы выжить. Даже при стандартном, по средним меркам, эктоплазмическом распылении, призраки – по определению неживые существа – должны были быть повсюду. И, тем не менее, Груульских привидений нигде не было видно.

Спустя несколько секунд, складка словно загнулась вовнутрь, затем преломилась, и, наконец приняла форму, которую его глазам было сложно постичь. Вазозав мог ее увидеть, лишь вычленяя то, чего там не было – синего неба или какого-нибудь облака. Это было – фрактальное ничто.

Старший Обозреватель Вазозав подождал еще десять секунд и в итоге решил, что первым должен заговорить он. И если Хок разозлится и ударит его за это, то это будет справедливо.

– Мой господин, – повернулся Вазозав к краснокожему человеку, стоящему у него за плечом. Он вонзил свои ногти в свою ладонь, чтобы заставить себя встретиться глазами с огненным взглядом Зомажа Хока, – Гравитикулярный эффект удался на славу.

– Да.

– Но…

– Говори уже, старший обозреватель, пока я не вырезал из тебя твои слова.

– Разве, э…– заикаясь, произнес гоблин, – разве бомба не должна была взорваться к этому времени?

– Терпение, – сказал лорд-маг. – Не все взрывы происходят быстро.

Глава 2

Отец призраков: Почему все лучшие адвокисты Оржов – женщины, Мабб?

Мабб Горемычный: Если ты спрашиваешь об этом, то ты слишком долго был мертвым, Отец призраков.

Отец Призраков: Наглый глупец! В преисподнюю!

Мабб Горемычный: Ура! Снова пытки! Ты слишком любезен, Отец призраков.

—Рембик Везеску

Забавное наказание Мабба Горемычного

14 Поуджал 10012 П.Д.

Таисия Карлова поднялась с места, прислонив свою трость к отполированной стенке кафедры.

Как практически все в работе Оржовского адвокиста, прислонение трости было мелким, но важным театральным жестом, о котором она уже даже не задумывалась, не смотря на то, что трость действительно была ей необходима для преодоления любого, даже незначительного расстояния. Этот жест дополнял выражение ее лица, которым она одарила присяжных заседателей. Ее взгляд красноречиво выражал удивление, которого она на самом деле не испытывала, с едва уловимым налетом скепсиса, в действительности, переполнявшего ее. Она увенчала свой взгляд приподнятой бровью, устоять перед которой могли лишь немногое представители сильного пола по целому ряду причин.

– Доктор Зловол, Вы бы не могли повторить то, что Вы сейчас сказали? Я хочу убедиться, что присяжные – и, признаюсь, я сама – Вас правильно услышали.

– Я сказал, – прорычал ведалкен, сидящий на месте свидетеля, – что количество жертв полностью укладывалось в пределы ожидаемых параметров, оговоренных в контракте. В Оржовском контракте, адвокист. Гибель людей не была неожиданной, и наши собственные маги-законники тщательно проверили контракт на предмет того, что мы полностью защищены от судебных разбирательств, таких, как это. – Доктор Зловол даже слегка усмехнулся, что было весьма не типично для ведалкена. Он явно демонстрировал уверенность, но его повышенный тон выдавал неуловимый проблеск сомнения. Таисия знала, что сейчас он крепко задумывался о том, достаточно ли он доверял Азориусовким магам-законникам, проводившим работу по инспекции контракта для Симиковского вирусолога. Он размышлял, зачем Таисия заставила его повторить свой ответ. И он был в ужасе от одной мысли, что она знала гораздо больше того, что было указано в официальном протоколе о происшествии.

– Доктор, Вы говорите так, словно страдаете от угрызений совести, – дружелюбно сказала она.

Высокомерные типы, такие как Зловол, были не способны устоять перед этой уловкой. Потребность в указании своего превосходства неизбежно заставляла их принимать защитную позицию.

– Вовсе нет, – сказал ведалкен. – Я искатель знаний. Я горжусь тем, чего достиг, а вам всем я советую держаться подальше от того, что я узнал в своих исследованиях. Мне не в чем себя винить, в этом я могу вас заверить.

«Отлично, доктор», думала Таисия. Все это правда. Не сомневаюсь.

– Чему научила Вас смерть более ста человек, доктор? – губы ведалкена оставались крепко сжатыми, и он бросил на нее озлобленный взгляд. Улыбка Таисии испарилась, как только она, в метафорическом смысле, заточила свой меч. Не то, чтобы кровопролитье не случалось в залах суда Равники, но по определению оно обычно не приветствовалось в современном столичном судопроизводстве. – Прошу прощения. Это выражение могло показаться Вам несколько высокопарным. Но я считаю себя, в некотором роде, также искательницей истины и правды. Мне любопытно. Вы, должно быть, узнали очень многое из ста четырнадцати тел погибших. Было ли их достаточно? Было ли достаточно ста четырнадцати трупов, для того, чтобы дать Вам те знания, которых вы жаждали? – Бледный ведалкен выглядел так, словно он сейчас побагровеет. Она блеснула искренней улыбкой номер тридцать два и добавила с легким оттенком извинения в голосе, – доктор, я отклонилась от темы. Ответьте же нам. Уверена, что Ваши коллеги из гильдии Симик среди присяжных жаждут узнать как, статистически, сто четырнадцать трупов послужили достаточной выборкой для того чтобы раскрыть Вам весь эффект Вашего… простите, я не вирусолог, как там оно называется?

Ведалкен заерзал на стуле. Подобное Таисия уже видела раньше. Это случалось не только с ведалкенами, но и с многими другими свидетелями и обвиняемыми, находившимися под ее взглядом в круге истины. Доктор Зловол не мог лгать, находясь в круге, но мог быть сколь угодно осмотрительным и осторожным в своих словах. Именно поэтому хороший адвокист как можно чаще использовал в допросе конкретные вопросы. Таисия была гораздо лучше просто хорошего адвокиста.

– Оно называется, – сказал доктор Зловол, – Инфекция Зловола.

– Вы такой скромный, – сказала Таисия, хотя взгляд ее был обращен к председателю присяжных. Ведалкен лишь ухмыльнулся в ответ. – И я все еще надеюсь, что Вы сможете поведать нам о том, как такая маленькая выборка дала Вам подтверждение того, что эта Инспекция Зловола…

– Инфекция! – рявкнул Зловол. – Инфекция Зловола!

– Да, Инфекция Зловола, – сказала Таисия. – И мой вопрос все еще в силе, доктор. Прошу отвечать.

– Вы прекрасно знаете, как, – сказал ведалкен. – Сто четырнадцать смертей были указаны в рапорте. Остальные были безгильдийными, и поэтому необходимости указывать их в официальном протоколе не было. – Как только эти слова вылетели из его рта, его глаза в ужасе расширились. Что бы он ни начинал говорить, круг истины все превращал вправду.

– И сколько же безгильдийных погибло, когда Ваши так называемые «чумные обезьяны» распространили инжекцию…

– Инфекцию!

– Простите, инфекцию. Но все же, сколько,доктор?

– Шестьсот семьдесят семь.

– А сколько чумных обезьян умерло от переносимой инфекции?

– Все, как и предполагалось. Все сработало идеально. Ни одной не осталось для того, чтобы инфицировать основное население, как того требуют Предписания. – гордость снова пробралась в голос ведалкена. – Поступить иначе, означало бы оставить смертоносную чуму в их системе жизнедеятельности. За какое чудовище Вы меня принимаете?

– Я не уверена, какое Вы чудовище, сэр. Это мы как раз пытаемся выяснить, – сказала Таисия. – Сколько точно было обезьян?

– Чумой было заражено тридцать обезьян, – сказал ведалкен, словно объясняя младенцу, как движется солнце. – Поэтому, мы и указали в рапорте тридцать. Семьсот семь неофициально, сто четырнадцать официально, сто четырнадцать указано в протоколе. Вы удовлетворены?

– Почти. Благодарю Вас, доктор, – сказала Таисия. Она щелкнула пальцами, и один из ее слуг траллов подошел к ней, держа в руке один единственный листок искусственно пожелтевшего пергамента, который она ткнула в лицо доктора. – А это, копия Вашего контракта с гильдией Оржов, на чьей собственности Вы и производили свой тест,верно?

Ведалкен мельком взглянул на пергамент.

– Да, – сказал Зловол. – И, как Вы уже указали, все условия в нем ясны и прозрачны.

– Согласна, – сказала Таисия. – И, как видите, на этой копии стоит печать Оржов, делающая ее во всех смыслах и значениях равносильной оригиналу. И, доктор, тут все действительно указано ясно, очень ясно. Особенно вот эта строка. Не были бы Вы столь любезны, чтобы зачитать этот отрывок вслух?

– Нет, не был бы, – сказал ведалкен. В этот раз искренне, как никогда. – Сделайте это сами.

– Хорошо, – сказала Таисия и начала читать. – «В случае смертей, связанных с данным мероприятием, Первая Сторона» – это Вы, доктор – «Первая Сторона должна предоставить любые и все запротоколированные останки, как физические, так и спиритические Второй Стороне» – а это, как Вы знаете, страховая компания Гарна, Йортабода и Фражека. Осуществили ли Вы сбор и передачу останков, таких, как, трупы, привидения, и тому подобное, Второй Стороне, доктор?

– Мы вернули все официально запротоколированные «останки», как Вы их называете,соответствующим…

– Да, доктор, но это не то, о чем я Вас спрашиваю, и в данном контракте записано не так. «Любые и все запротоколированные», а не «официально запротоколированные».

– Это стандартный контракт, который я подписывал десятки раз с вашей гильдией! – сказал Зловол, ловя взгляды присяжных. – Никогда раньше таких проблем не возникало!

– При всем уважением, сэр, в Ваших интересах воздержаться от признаний в дальнейших нарушениях контрактных обязательств, пока мы не завершили разбирательство по данному делу. Тем не менее, благодарю Вас за то, что предоставили данную информацию для протокола. Она, конечно же, в значительной мере упростит мою дальнейшую работу, в случае, если мои клиенты решат расследовать и эти потенциальные нарушения. Итак, вернемся к нашему текущему инциденту…

– Это абсурд! Все знают… то есть… все… – ведалкен боролся с магией круга истины, но проиграл, как и все, кто пытался солгать под его влиянием. Наконец, доктор изменил ход речи. –Мне дали понять, что именно это и предполагалось.

– Предположения опасны, доктор. Уверена, что с этим согласился бы любой, кто работает в Вашей области, – сказала Таисия. – Согласно Вашим собственным показаниям, Вы действительно провели точный подсчет смертей среди обезьян и безгильдийных. Господа присяжные, я бы не брала на себя смелость утверждать, что услышанного вами достаточно для доказательства того, что уважаемый доктор нарушил условия контракта, и, что представленные вам показания достаточно убедительно свидетельствуют о том, что обвиняемый не выполнил взятые на себя обязательства и должен заплатить соответствующие пени. – Она слегка наклонила голову набок и улыбнулась. – Тем не менее, я могу предсказать, что это непременно будет доказано. Факты прозрачны, как этот контракт. Господа присяжные, у меня больше нет вопросов к этому свидетелю.

Она наблюдала за лицами собравшихся присяжных, пока они мысленно совещались и быстро пришли к общему мнению. Как один, они кивнули в сторону ведалкена, председателя суда присяжных.

– Но я… – начал доктор Зловол.

– Тишина, – сказал председатель. В высшем суде, такой приказ мог давать лишь главный судья, но в простом договорном иске, как этот, председатель присяжных принимал полномочия судьи. – Присяжным не требуется дополнительное время для обдумывания дела, – продолжил он. Одним из преимуществ ведалкена в роли председателя присяжных была способность ведалкенов к телепатии, благодаря которой их часто назначали на эту должность. – Мы признаем Вас виновным в нарушении условий контракта, доктор Зловол. У нас нет необходимости в дальнейших показаниях.

Председатель кивнул судебному приставу, громадному троллю, одетому в неподходящую по размеру форму старшего стражника воджеков. Единственный здоровый глаз пристава неотрывно смотрел на доктора на протяжении всего процесса. Хотя доктор и не упомянул об этом, Таисия знала, что более восьмидесяти процентов «официально незапротоколированных» погибших безгильдийных были тролли. Она подозревала, что доктора ожидает незабываемая прогулка в процессуальную камеру, где он либо выполнит обязательства по контракту, либо оплатит штраф своими зино и кровью.

Собственный дорогостоящий адвокист доктора даже не пожала руку Таисии. Она лишь шмыгнула носом, сгребла стопку пергаментов и свитков, и вышла за дверь, не проронив ни слова. Таисия мысленно отметила, что стоит послать адвокисту утешительное письмо. Этой женщине удалось выстроить надежный план защиты, пока Таисия своими насмешками не вынудила доктора Зловола дать последние показания. Таисии стоило бы нанять этого оппонирующего адвокиста, или, возможно, заказать убийство конкурентки.

Таисия повернулась к своему сияющему от счастья клиенту. Сотни призрачных рабов и ценных трупов теперь были собственностью Заццо Гарна и его партнеров. К ней подбежал тралл и передал ей копию приговора суда. Штраф не был огромным, но все же больше, чем ожидала даже сама Таисия. Ведалкены иногда сокращали сумму ущерба, если приговор касался кого-то из их расы. Чтобы уравновесить это, она сделала акцент на их инстинктивное отвращение к поступку Зловола – а именно, к неточности данных, зафиксированных им в протоколе. Дополнительные денежные пени, начисленные судом, без требований Таисии, принесут еще большее состояние в казну гарантийной фирмы, а следовательно, и ее доля в этом деле увеличится.

Гарн встал с сияющим взглядом своих крошечных глаз и пожал ей руку.

– Восхитительно! – сказал страховщик. – Лучшего исхода просто не может быть! И теперь мы сможем подать иски по тем, другим нарушениям, которые Вы упомянули,и…

– Поздравляю Вас, мистер Гарн. Я пришлю к Вам кого-нибудь из моего офиса, – сказала Таисия сквозь сверкающие зубы и искреннюю, великодушную улыбку номер двадцать, сочетающую в себе выражения «Было приятно», «Удачи!», и «Прощайте». – Теперь, когда самый тяжелый этап пройден, с этой работой справится один из наших младших адвокистов.

– Конечно, конечно, – сказал Гарн, безусловно уже подсчитывая зино, которые ему удастся сэкономить за счет найма менее оплачиваемого адвокиста. Таисия не стала указывать ему на то, что она в любом случае назначит дополнительные премиальные за каждое дело, поскольку, как она сказала, вся тяжелая работа была проведена ею. Ее доля в следующий раз будет еще больше, или ему придется нанимать другого адвокиста. И если он так поступит, она посадит Гарна в круг истины, подав иск за нарушение их контракта и вербальных соглашений.

Таисия повернулась и кивнула траллу, и тот бросился к месту, где осталась ее трость. Подав ее своей госпоже, карликовый слуга начал пританцовывать на месте. Он не мог говорить – лишь немногое тралы обладали даром речи – но он писками и жестами указывал на галерку зала суда, где те, кто собрался посмотреть разбирательство, также поздравляли друг друга с его завершением. Большинство из них потеряло родственников или друзей из-за инфекции Зловола, и теперь они были довольны, что справедливость восторжествовала над доктором, не смотря на то, что никто из них не увидит и зиба компенсации. Этого просто не было прописано в контракте. Им придется довольствоваться только справедливостью.

Всего за пару лет юридической практики в Столице Гильдий, Таисия узнала, что существует наказание, и существует компенсация, но правосудие ради правосудия? Это был вымысел – вымысел, который она умело использовала.

Таисия, наконец, увидела то, что так возбудило щебечущего тралла – относительно нового, которому она еще не дала имя. Высокий, лысый, с татуировкой на голове человек в дорогих одеждах золотых, черных и белых цветов, вошел в зал суда, держа в руке посох, увенчанный бледной маской, закрывавшей его лицо. Он кивнул, когда их глаза встретились. Она собрала свои папки и записи, сунула их в кожаную сумку и передала ее траллу, который с радостью принял ее из рук своей госпожи.

Жди меня в конторе, – сказала она траллу. – Будь там, когда я приду, и получишь дополнительную коробку крыс.

Тралл поклонился, повернулся, и попрыгал на своих лягушачьих ногах в шумную толпу, а затем исчез в невысоком, под рост тралла, вырезе в стене. Суды в столице Равники были изрешечены подобными проходами и туннелями для ускорения делопроизводства – свидетельство влиятельности гильдии Оржов в юридической системе. Судейство было территорией Сената Азориус, но адвокисты и юристы, платили взносы Гильдии Сделок.

Опираясь с тщательно скрытым облегчением на свою трость, Таисия направилась сквозь толпу к высокому человеку, пришедшему к ней. Когда она подошла к нему, они вместе вышли через двойные двери в менее заполненный людьми зал.

– Он желает Вас видеть, – сказал мужчина без преамбул. Его звали Мелиск, и он носил, наверное, самый высокий титул иерархии семьи Карлов, среди тех, кто не был Карловым по крови. В последнее время Мелиск редко лично приходил к ней в залы суда.

– Чего он хочет? – сказала Таисия.

– Я только что сказал Вам, миледи, – ответил Мелиск. – Он желает Вас видеть. Он не объяснял ничего больше, и не в моих полномочиях спрашивать о таких вещах, кроме как, если подобным бездействием я мог бы поставить под угрозу жизнь патриарха. Я уполномочен лишь служить ему.

– Ты изменился. Я помню время, когда из тебя не нужно было все вытаскивать веревками, – сказала Таисия. – Послужи мне, пройдись со мной в его покои и расскажи о том, что он не сказал о своих пожеланиях.

* * * * *

В их короткой прогулке от залов правосудия к кварталу Оржовских поместий было совсем не много пешей ходьбы. Недуг Таисии, изувечивший в юности ее правую ногу, делал длинные прогулки в лучшем случае неудобными, поэтому они воспользовались личной станцией телепортации. Такие платформы, разработанные Иззетскими магами, были чрезмерно дорогими для большинства и, благодаря хитрым юридическим уловкам, были доступны без ограничений для воджеков и других муниципальных служащих, имеющих необходимость в их использовании. Более того, данные юридические уловки означали, что, как член одной из великих семей гильдии Оржов, Таисия технически владела ими и не должна была ни за что платить, хотя, традиционно, это не распространялось на увесистые чаевые для гоблина-оператора платформы.

Таисия Карлова была на данный момент всего лишь адвокистом, но у нее были далеко идущие планы. Она не страдала иммунитетом к жадности и амбициям. Напротив, она их приветствовала. Это были два самых священных мотива, записанных в Книге Оржов. Таисия не считала себя преданной идеалам родной гильдии, но с этими двумя, по крайней мере, она была согласна.

Пара ступила на платформу и на мгновение исчезла, появившись затем на краю длинного, навесного пути, цвета отполированной кости. Костяной Тротуар был сделан из бедренной кости древнего каменного гиганта задолго до того, как Пакт Гильдий объединил жителей Равники под единым управляющим документом. Тротуар проходил над черной, стоячей водой, которая была не такой глубокой, как казалась, но достаточно глубокой для того, чтобы скрывать тайны, делавшие падения в нее смертельными. Существам, обитавшим под этой безмятежной поверхностью, было безразлично, к какой семье ты принадлежишь, но защитные заклинания Костяного Тротуара и его пронизанный магией материал удержали их на расстоянии.

– Так в чем же, собственно, дело, Мелиск? – спросила Таисия, когда они вместе пересекали Костяной Тротуар по направлению к арочным воротам, отмечавшим вход в кафедральный собор семьи Карловых. – Довольно уже этого зловещего молчания. Меня этим не купишь. Ты знаешь больше, чем хочешь показать, и я уверена, что никакие последствия тебя не пугают.

– Благодарю Вас за такую оценку, миледи, – сказал Мелиск. Его слова звучали умоляюще, хотя его тон оставался таким же скучающим и непроницаемым, как всегда. – Я не уверен, как еще я мог бы объяснить Вам, что я ничего больше не знаю.

– Мелиск, – вздохнула Таисия, – я не в настроении для всей этой ерунды и блуждания вокруг, да около. Не играй со мной. Мне все это уже не кажется забавным.

Не моргнув глазом, Мелиск кивнул. Едва ли он вообще когда-либо моргал. Его отмершие, и искусственно усиленные глаза практически не требовали увлажнения. Но он попытался.

– Я случайно услышал имя. «Утвара». Это все, что у меня для Вас есть, миледи. Я только что нарушил клятву, данную мной…

– Утвара, – сказала Таисия.

– Да.

– Зона восстановления? – спросила Таисия, – там, где чума вышла из-под контроля, в… когда, в шестидесятом? Шестьдесят пятом?

– В девять тысяч шестьдесят пятом году, – подтвердил Мелиск. – Это собственность семьи Карлов.

– Я думала это списанный общественный проект, – сказала Таисия. – Кажется, Иззет проводят там свои эксперименты. – Скривилась она. – Я не люблю Иззетских клиентов, если вся эта срочность только из-за них. Мне плевать, сколько они там платят. Они умеют каким-то образом сворачивать поле истины, и это выбивает меня из ритма. Это раздражает.

– Уверен, патриарх Вам все разъяснит.

– Или как раз наоборот, – пробормотала Таисия.

Они подошли к паре стражников в масках, стоящих по обе стороны от арочного входа, и Таисия кивнула по очереди каждому из них. В ответ, высокие траллы-солдаты повернулись лицом друг к другу и скрестили свои пики, образуя небольшой арочный свод, под которым и прошли Таисия и Мелиск. Эти траллы, судя по их виду, были выращены из огров с небольшой примесью троллей, и были облачены с ног до головы в отполированную золоченую броню с обсидиановой каймой. Таисия остановилась и положила пару больших монет в блюда для пожертвований каждого стражника и, вместе со своим провожатым, начала подъем по длинным ступеням, ведущим к собору.

Согласно некой внутренней логике, проявляющейся во всех огромных метрополиях, район гильдии Оржов не считался частью «нижнего города» Равники, в отличие от территорий Голгари и Рекдос. Не смотря на то, что кварталы их поместий и имений распространялись как в нижней, так и в верхней части города, охватывая несколько, вертикально примыкающих друг к другу, областей Столицы Гильдий. Собственные громадные строения этого района, замкнутые друг с другом, препятствовали проникновению солнечного света куда-либо, кроме верхушек башен, погружая всю территорию в постоянный мрак, разрезаемый лишь светом фонарных сфер, развешанных повсюду, но всегда на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы между ними образовались области непроницаемого мрака.

В стенах собора было по обыкновению людно. Всюду летали призрачные посланники, связанные узами Оржовских контрактов служить патриарху и после собственной смерти. Группы статуй, прославляющие достижения и богатства гильдии, в особенности те из них, которые были связаны с семьей Карлов, придавали всему этому месту смешанное ощущение музея и гробницы. Лишь немногие из присутствующих были членами гильдии Оржов. И все же, жителям квартала имений приходился по вкусу неспешный и в крайней степени неподвижный стиль их жизни. Тем же, кому нравилась более активная жизнь, предпочитали жить за пределами района гильдии. К таким людям относилась и Таисия.

Подобная стоячая жизнь в квартале Оржовских поместий была бы невозможной без траллов, горгулий, и других полу-разумных (но иногда дьявольски сообразительных) рас рабов и слуг, нанятых гильдией Оржов. Но существа, подобные тому, к которому сейчас подходили Таисия и Мелиск, были основной причиной того, как членам Гильдии Сделок удавалось пребывать в полной безопасности в стенах своих имений и поместий.

Это существо было разумным големом, убившим своего создателя, мага, чье имя было утрачено для истории, и которое страж никогда не произнесет. Его тело состояло из камня, кости и сырой стихийной магии. По форме оно напоминало громадного скорпиона, давным-давно вымершего, называемого солифьюдж. Страж обычно стоял в позе постоянной готовности к нападению: все восемь первичных конечностей согнуты в первых фалангах и вжаты в гранитные колонны, каждая из которых была вдвое выше Таисии. Его передние конечности, похожие на рога, были возведены к небу, и все восемь его кристаллических глаз смотрели в разные стороны. Войти в имение можно было лишь, пройдя под стражником, который, в свою очередь мог пронзить клыками любого, не дав ему даже дойти до второй пары лап. Огромное паукообразное существо отрабатывало свою часть контракта отмщения, свои обязательства по которому, Гильдия Оржов выполнила пару тысяч лет назад. И согласно контракту, ему все еще предстояло отработать несколько тысяч лет.

Неисчислимо древнее чудовище, пожелало очень много мести.

– Привет, Пазапатру, – сказала Таисия и протянула руку, ладонью вверх. – Какты?

Ее накидка соскользнула с предплечья, обнажив три черных камешка, вживленных ей в кожу руки. Громадная каменная голова солифьюджа заскрипела и затрещала, поворачиваясь в сторону адвокиста. Ее передние глаза зажглись красным светом на пару секунд, отражаясь в камнях на запястье Таисии.

Пазапатру говорил шипящим потоком треска и щелчков, который, благодаря своей Оржовской крови, Таисия понимала так же легко, как если бы древнее существо говорило на современном Рави.

– Таисия. Я в порядке и жду своего освобождения ровно через 2 281 год, девять месяцев, одиннадцать дней, два часа, сорок четыре минуты, и… десять секунд. В этот день я уничтожу вас всех.