Текст книги "Второй шанс для хранителя (СИ)"
Автор книги: Константин Небов
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)
Глава 4.
И все же о н не как не мог поверить, что на это решился. Его поступка не понял ни - кто, даже самые близкие друзья, бывавшие с н им не в одной переделке. Все только молча вертели пальцем у виска, а Болтун Ф э д прямо в глаза назвал сумасшедшим. И был, ведь, как не странно, трезвым. Он никому до последнего дня не говорил о своем походе к Оборотень-реке. После того, как вернулся от Сысоя домой, он выгодно обменял весь свой принесенный запас чудо – кореньев на свежую воду, вкусную еду и новую, удобную одежду, и целых две недели просто отдыхал, откровенно наслаждаясь относительным покоем и безопасностью. Сырые пещеры были расположены довольно высоко, нелюди и прочая нечисть незамеченной подобраться к ним не могла. Она отыгрывалась внизу, у подножья, делая обработку более-менее плодородной подгорной земли совершенно невозможной. В последнее время нечисть повадилась собираться в огромные стаи, которые уже не бродили бесцельно по пустошам, а буквально осадили те немногие тропы, которые вели наверх, к людям. Время от времени на них объявлялась охота, их уничтожали сотнями, но, спустя какое-то время, они, казалось н и откуда, объявлялись и вновь собирались у подножья . А число жителей пещер, жмущихся к покрытым лишайником камням, было совсем невелико. Пещеры оправдывали свое название, они были сыры и темны, и только постоянно поддерживаемый огонь давал шанс сделать их хоть немного уютнее. Благодаря все той же расплодившейся нечисти, караваны с товарами стали в этих местах редки, а жалкие огородишки на высокогорных каменистых площадках много пищи не давали. Выжить помогали козы, как псевдо , так и настоящие, которые чувствовали в этих местах себя куда лучше, чем люди и , конечно, спасенье всего Нового мира - дрожжевые грибы. Без какого-то особого вкуса, да еще и с о своеобразным запахом, зато их было много, и никто еще ими за всю историю существования поселка ни разу не отравился.
Он последний раз оглянулся на то место, которое считал своим домом с тех самых пор, как помнил себя. Большая беловато-желтая гора, испещренная тропами, ступенями и многочисленными входами и выходами. Интересно, сколько же лун назад о н появился на свет ? Не меньше тридцати, это уж наверн яка . Воин в полном, как говорится, расцвете сил! Волосы еще не тронуты серебром, но и уже е му никто не в указ. Даже Староста. Вон к ак о н ловко его поставил на место прошлый раз... Странник невольно усмехнулся. А родителей, могущих призвать его к смирению, о н никогда не видел. «Найденыш», так, кажется, дразнили е го в детстве сверстники. Пока о н раз не сделал Хромого Пряха, собственно, хромым. «Найденыш» – так называли его завистники на Совете, когда решали, достоин ли о н уже называться мужчиной, и может ли теперь принять участие в плановых истреблениях нечести, походах во внешние миры, может ли войти к женщине или испить пенного дурмана. "Эх, ты бродяга, мой, найденыш"– сладко шептала на ухо Айна, и ласково теребила его за жесткие кудри, в то лучшее в его жизни лето, за два месяца до того, как неожиданно для всех вышла за муж за Базили уса -кузнец а . Он вздохнул. В п рочем, зато здесь его точно ничто не держит. Это верно так же, как и то, что гибель его особенно никого не расстроит. Когда о н сообщил старейшинам о своем решении идти к Оборотень-реке, то в глубине души ожидал решительного отказа. И не потому, что был как-то по - особенному им дорог. Просто о н здоровый и сильный мужчина, а значит, реальный защитник городской цитадели. И просто так глупо погибать где-то на краю света было бы просто не по-товарищески по отношению к малым, старым, женщинам и немощным. Но, к его удивлению, старейшины особо не возражали. Хотя, может пара подарков Сысоя сделала их более сговорчивыми? В это хотелось верить значительно больше, чем в то, что от него просто избавились, как от смутьяна и баламута. Так, или иначе, но старейшины, торопливо спрятав под тяжелыми балахонами своих одежд великолепный лук и пару превосходных ножей, без особых проблем разрешили ему уйти. Они даже обещали оставить его угол в глубине красной пещеры, хотя о н этому обещанию не очень-то верил. Сысой хорошо собрал его в эту опасную экспедицию. На утро, напоив крепким кофе из псевдожелудей, Сысой повел его в одну из своих бесчисленных комнат, пресек решительным жестом все его возражения и набил его рюкзак всевозможными и весьма полезными припасами. И, кроме того, подарил пять штук отличных ножей из настоящего железа и увесистый, но , тем не менее, очень удобный, маленький арбалет с набором стрел, а кроме того, полностью зарядил его резак (выходит, он знал, что все это время оружие было бесполезным, и гость находится в полной его власти!). А потом даже подарил еще один резак из своих, с удобной рукояткою из темного дерева и большой запасной батареей. Да, спору нет, теперь о н был хорошо подготовлен, чтобы сопротивляться достаточно долго враждебному миру, грозящему неминуемой гибелью. Достаточно хорошо, чтобы не умереть сразу, то есть быстро и без особых мучений. Отпустили ли Старейшины его, как о н хотел верить, без лишних вопросов и упреков, либо выбросили, как никчемную вещь? Впроч е м, и из приятелей-гуляк никто не вызвался его сопровождать, даже хотя бы до начала болот. Более того, даже провожать его тем утром не вышла н и единая душа , с ним даже никто не попрощался. «Ну, что же» – о н поддернул лямки рюкзака, подтянул объемистую кобуру, из которой торчала ручка резака, и сунул второй резак в большой карман куртки – «видимо, такие у меня в родном доме друзья!». Сказал, и зашагал прочь по лугу, заросшему ярко - изумрудной травой.
Минул третий час пути. Уже с полчаса болотная жижа нет-нет, да начинала жирно чавкать под сапогами, и проделал о н совсем не малый путь. Но все же решил пока не останавливаться, стремясь пройти по светлому времени расстояние как можно больше е , чтобы хотя бы одну ночь не ночевать среди топких луж гнилой воды и проросших камышом кочек. О том же, что бы идти по болоту ночью, не могло быть и речи. И все же, зачем о н вообще пошел? Ведь не мальчишка вроде бы уже , и прекрасно понимает, как опасен этот путь и чем в конце может для него обернуться. Может, это Сысой его заразил своим сумасшествием? Он хорошо помнил первые секунды своего пробуждения в доме Сысоя после того странного, тяжелого и в то же время невероятно реального сна. Голова гудит, в глазах туман, руки-ноги будто ватные. В горле пересохло, н и слова вымолвить нельзя. А тут чья-то коричневая рука к губам щербатую пиалу подносит. Сглотнул о н машинально, питье прохладное, вкус приятный, и в голове стало проясняться. Сысой молча сунул скользкую пиалу в его руку, а сам беззвучно напротив сел. Он уже совсем пришел в себя, допил свое питье и на стол посуду поставил, а Сысой все безмолвствовал. Сидит себе в углу, косматый, темный и неподвижный, как деревянный истукан. Только глаза свои нечеловеческие таращит. Огромные, черные и белков не видно. «Да жив ли он?» – мелькнула шальная мысль. «Добрый хозяин!» – и не узнал о н собственный голос, так тот хрипло зазвучал– «с тобой все в порядке? Ответь мне, пожалуйста!». И Сысой ответил. Он отвечал долго, казалось, больше часа прошло. Рассказывал длинную историю про какие-то удивительные, непостижимые и страшные вещи, описывал те места, где ему придется идти, поведал про опасности и ловушки, советовал, как их избежать. А главное – рассказал цель этой безумной экспедиции, и то, что случится, если о н справится с возложенной на него миссией, а также то, что свершится, если о н свою миссию провалит. Сысой выложил все до последнего слова, но что именно, странник не помнил. То есть, вообще не помнил абсолютно н и одного слова из всего, что ему поведал странный хозяин того странного дома. Кроме того, что о н обязательно должен идти к оборотень - реке, и идти как можно скорее. Да, без колдовства здесь явно не обошлось. Но и не идти в свой поход о н уже просто не мог. Странное беспокойство завладело им. Беспокойство и предвкушение какого-то неясного, туманного, необъяснимого, но очень хорошего события завладело им. Как будто там, за отравленными и зачумленными далями, населенными всевозможными жуткими чудовищами, около ужасной оборотень - реки, где, по легендам, люди сгорают заживо, его ждет самое счастливое событие в его нелегкой и несладкой жизни.
Он поправил лямки вечно спадающего рюкзака и прибавил шаг. Все же тяжело идти, только полагаясь на удачу , да на собственное чутье. Вот, если бы была хоть какая-нибудь карта этих мест....КАРТА. Как будто кто-то произнес это слово вслух. Но кто? Он оглянулся. Кругом, куда н и глянь, один только шуршащий под ветром серо-желтый камыш. И тут о н неожиданно вспомнил. Странно, как об этом вообще можно было забыть? Серый конверт в его рюкзаке. Сысой положил ему его в верхний карман рюкзака. Почему о н вспомнил об этом только сейчас? Но времени на размышления особенно не было. Он скинул рюкзак на сухую к очку, и резко рванул клапан верхнего кармана на себя. Да, вот и он. Серый маленький сверток, нет, не бумага, а какой-то тряпичный материал, подумал он, разворачивая загадочный подарок. Хм, да это действительно карта ! И причем, очень подробная ! Вся местность на ней , как на ладони. И даже его путь четким пунктиром через холмы обозначен, до самой Оборотень-реки! Ну, теперь дело пойдет веселее...
Он все же решился выйти на улицу. Сидеть в захламленной маленькой квартирке, среди старой мебели, кипы желтых газет, латанной-перелатанной одежды и еще тысячи всевозможных ветхих мелочей и решать бесконечные кроссворды просто не было больше сил. Он дождался, когда мать уйдет на почту, и тихо выскользнул из пропахшего котами подъезда. Шел последний месяц зимы, но она, будто опомнившись, решила, наконец, заявить свои права. Порывистый ветер зло кидал пригоршни колючего снега в лица спешащих куда-то редких прохожих. Ледяная корка на асфальте заставляла их потешно семенить, будто это были не люди, а пингвины. Неожиданный морозец щипал нос и щеки. Он вдруг подумал, что сейчас во всем большом городе вряд ли найдется еще хоть кто-то, кто вот так, без всякой цели бредет по обледеневшей улице замерзшего города без всякого дела, просто смотря по сторонам. Вот в снежной пелене проплыла мимо разрисованная грязными ругательствами автобусная остановка. Вот перевернутый кем-то мусорный контейнер, и куча сосен с опавшими иглами рядом, горожане уже вовсю избавляются от этого уже увядшего новогоднего символа. Вот остов старой «Волги», спаленной неизвестными гопниками в прошлом году. Занесенные снегом ларьки цветочников. В некоторых из них заметны огоньки свечей, которыми продавцы пытаются уберечь от мороза свой хрупкий товар. Соседний дом, на первом этаже освещенное красным неоном кафе, за толстым стеклом – ряд столиков, но посетители еще только собираются. Ночной клуб с казино, сейчас темный и тихий. Вот впереди замаячил маленький магазинчик, на треснувшей витрине которого был не очень умело намалеван Дед Мороз, с огромным красным носом и лицом запойного пьяницы. Выше Деда Мороза надпись большими, кривоватыми буквами: С НО*ЫМ Г*ДОМ! С *ОВЫМ *ЕКОМ! Часть букв и цифр заклеена остатками размокших и совершенно не читаемых объявлений. Зайти погреться? Но тогда придется общаться с продавцом, нужно будет купить кто-нибудь, а денег у него нет. Он вздохнул и прошел мимо. Вот и обледеневшие ступеньки, знакомые с детства. Зимой они практически сливались друг с другом, образуя прекрасную скользкую горку, с которой было так здорово кататься на санках. А вот спуститься по ним было уже невозможно. Он осторожно оттолкнулся от верхней ступеньки разбитым ботинком и, с трудом держа равновесие, неуклюже съехал вниз. Засыпанный снегом парк выглядел значительно наряднее, чем обычно. Выпавший снег скрыл многолетний слой жухлых опавших листьев, горы пустых бутылок и неприглядные кучи прочего мусора, даже останки изуродованных шпаной лавочек выглядели причудливыми пеньками из зимней сказки. Тот самый парк....... Он прошел вперед по аллее и остановился напротив большого пня давно упавшего тополя. Как тут тихо и безлюдно, в этот час даже собачники не гуляют. На этом самом месте восемь лет назад неизвестные преступники убили его отца. Он уже жалел, что парк тих и безлюден, жалел, что забрел сюда, жалел, что вообще вышел сегодня из дому. Замерз только, да и мать уже вернулась, наверное, волнуется, куда он пропал. Он вздохнул и пошел назад. Да, подняться по ступенькам была куда сложнее, чем спуститься. Пару раз он едва не упал, и запыхался прилично. Народу на улицах прибавилось, как всегда бывает в обеденное время. Вот впереди и знакомое кафе, а значит – совсем скоро он будет дома. Он ускорил шаг, уже не глядя по сторонам, за что тут же поплатился, врезавшись в старушку, опирающеюся на лыжную палку и катившую перед собой тележку с огромной, перемотанной изолентой сумкой. Старушка подняла такой крик, как будто ее грабили. Он извинился раз десять, и все еще продолжал извиняться, пятясь от брызжущей проклятиями бабки, норовящей огреть его своей палкой, которую она сжимала в морщинистом кулачке.
В кафе скрипнула дверь, и один из посетителей, мужчина средних лет, в дорогом светлом пальто и цветастом шарфе, с удивлением глянув на них, не спеша направился к припаркованному у тротуара блестящему черным лаком большому БМВ. Все, что произошло дальше, напоминало много раз видимую им сцену из криминального сериала, и поэтому эти события казались какими-то киношными и абсолютно не реальными. Он видел все как будто бы во сне. Резко взвизгнули тормоза неизвестно откуда взявшейся разбитой "копейки". Она остановилась как раз напротив него. Со стороны водителя распахнулась дверь, и одетый во все черное мужчина, держащий в руках автомат (почему автомат? а, точно, во вчерашнем сериале было такое же оружие, там его так и называли) выскочил на дорогу. Звуки выстрелов, отраженных от окрестных домов были оглушительны. Ствол оружия продолжал с грохотом выплевывать огненные вспышки, мужчина в пальто, схватившись за грудь, ничком упал около своего БМВ, брызнувшего лобовым стеклом, а он, парализованный ужасом, стаял и смотрел на стрелка, не в силах пошевелиться. И тут стрелок повернулся и сам посмотрел, казалось, прямо ему в глаза. Он понял, что сейчас произойдет и, с огромным трудом, как в ночном кошмаре, едва переставляя ноги, кинулся назад. Он бежал и чувствовал спиной, что убийца сейчас поднял ствол, вот он прицелился, вот нажимает курок...и тут его нога зацепилась за колесо злосчастной бабкиной тележки с громоздящейся на ней сумкой. Поразительно, но впереди него старуха под пулями трусила прочь, не выпуская ручки своей ноши! Он потерял равновесие и, перелетев через тут же упавшую бабку, с размаху рухнул навзничь на обледенелый тротуар. Выстрелов он не услышал. Просто бетонная крошка, фонтанчиком брызнув от щербатого бордюра, резанула щеку, да сзади страшно, как раненный зверь, взвыла несчастная бабка. Внезапно улица взорвалась людскими криками, и он понял, что слух вернулся к нему. "Копейка", взвыв лысыми шинами, резко сорвалась с места и, набирая ревущим двигателем сумасшедшую скорость, скрылась за углом. И тут сознание покинуло его.
Очнулся он от гула многих голосов, попытался было подняться, но мужской голос попросил его не шевелиться до приезда скорой помощи. Он возразил невидимому собеседнику, что не ранен, но уже замерз, лежа на мерзлой земле, и тогда ему помогли встать на ноги. Людей было неожиданно много, но они, толпой обступив место преступления, просто стояли и смотрели, как будто здесь разыгрывался увлекательный спектакль. Коренастый мужчина, оказавшийся охранником кафе, помог ему отряхнуть грязь с одежды, и посоветовал пройти внутрь, чтобы не мерзнуть и все же там дождаться врачей. Он согласился, и тогда охранник ободряюще хлопнул его по плечу и отошел к телам, лежащим на асфальте. Телам? Да. Человек у БМВ неподвижно лежал на спине, раскинув полы своего дорогого пальто. На его светлом пиджаке расплылись багровые пятна крови. Кровавая лужа возле трупа уже начала подергиваться тонким льдом. А совсем рядом с ним, судорожно сжав белыми костяшками восковых пальцев ручку своей нелепой сумки, в луже крови так же неподвижно лежала несчастная старуха, сраженная шальной пулей из той очереди, которая предназначалась ему. Он почувствовал, что земля кружится и уходит из под ног. Охранник вынес из своего кафе две желтоватые скатерти, и осторожно прикрыл ими тела. Толпа пришла в движение и еще тесней сомкнулась над лежащими. И тогда, понимая, что на него никто больше не обращает внимания, он в пять шагов пересек это злосчастное место и смешался с окружающей трупы толпой, которая становилась все больше и больше. Вдали завыли сирены скорой, а может, и милиции. Он прибавил шаг и завернул за угол. Там, больше не сдерживаясь, во весь дух побежал к подъезду своего дома. На полпути он внезапно почувствовал приступ рвоты. Казалось, все пережитое рвалось наружу, сотрясая каждую клетку его тела. Как ни странно, ему стало легче. Он набрал чистого снега, прополоскал рот и протер лицо. Теперь он не напугает мать, можно идти домой. Тошнотворный страх отступил, и он смог хоть немного взять себя в руки.
Старенькая мать уже была дома, на ее встревоженные расспросы он что-то вяло промямлил, что ходил по объявлению об устройстве на работу и очень устал. Умылся и, как будто успокоившись, сел в кресло перед телевизором, спрятав в карманы все еще дрожащие руки. Шел выпуск новостей, но вместо лица диктора перед его воспаленными глазами стояло другое лицо. Острый подбородок, крючковатый нос, колючий, пронизывающий взгляд стальных глаз, коротко стриженные седые волосы. Он не хотел верить в это, но услужливая память вновь вытаскивала из своих недр то, что он всеми силами пытался сейчас забыть: "а ну без истерик мне тут, пацан, ты же мужчина, помни об этом! Давай, хорош нюни распускать, лучше мать успокой, воды ей принеси, что ли. А мы их найдем, не сомневайся, никуда они от нас не денутся! Через месяц эти гады будут в КПЗ! А потом получат по полной!". Суровый окрик седого капитана. Восемь лет назад. В тот день, когда убили его отца. Правда, тогда он был в милицейском бушлате и шапке, а не в джинсах и черной куртке, да и никакого автомата в руках у него не было. Но все равно, это был один и тот же человек, капитан милиции и убийца, и прошедшие годы почти не оставили на его лице своего безжалостного отпечатка.
В эту ночь он так и не смог заснуть.
Глава 5.
«Да, дорого я заплатил бы, что бы вновь на твердой земле оказаться!» Трое суток постоянных прыжков по скользким, чавкающим грязью кочкам, поросши м камышом и низким кривым ивняком, который отлично скрывал жижу гнилой топи, кого угодно утом я т. За три дня пути о н совсем выбился из сил, потерял один из своих ножей, два раза серьезно проваливался в трясину, и выбирался только благодаря своему многолетнему опыту и умению не паниковать, а сколько раз просто скользил и падал в грязь – сотни раз уже, наверное. Куртка, штаны, рюкзак, даже рубаха – все насквозь пропиталось этой жидкой жирной грязью, а смыть ее не было никакой возможности – воды у него осталось только для питья, да и ее приходилось экономить. Он кое-как пытался отмыться в редких окнах стоячей болотной воды, но, видя обилие кишащих в них разнообразных личинок неизвестных насекомых , быстро бросал это занятие, с трудом борясь с приступами внезапно нахлынувшей тошноты. К вечеру дневные трудности сменялись ночными, также не приносящими никакого облегчения. Дневная влажная и удушливая жара уступала место сырому ночному холоду, в котором тысячеголосый комариный писк сливался с трубным воем своих жутких псевдокомариных собратьев. И тогда о н волей-неволей с ужасом думал о той мучительной смерти, которая бы его непременно ожида ла , если бы вдруг спасительница – вибросеть, держащая этих разномастных вампиров на расстоянии, неожиданно разряди лась и вы шла из строя . Правда, н и душегубов, н и кровососов, н и ярь-травы, хвала Всевышнему, на его пути пока не встретилось. Замечал о н, правда, пару раз вдали темно-зеленые, лоснящиеся на солнце туши слизней, но они, из-за своей медлительности, сейчас были для него не опасны. Вот, например, если вдруг кто-нибудь , утомленный ночным переходом , вздремнет на рассвете , или, не дай бог, сознание отчего-нибудь потеряет... Видал о н, ЧТО оставалось от лагеря охотников после их посещения этими тварями. Ножи, ботинки да колышки от палаток...вот и все. Он передернулся. Всевышний, ну почему на этой проклятой земле так мало полезных тварей и так много всякой дряни и неч и сти? Быстрее бы на твердую землю, пусть там веревочники, пусть слоны.... По карте о н уже должен уйти с болот. Карта врет, или, не дай Всевышний, о н заплутал? Неясная тревога начала, понемногу, овладевать им.
На четвертый день своего пути странник проснулся неожиданно рано. Что его разбудило? Резкий, неожиданный звук или неясная, промелькнувшая во мраке тень? Он никогда по-настоящему не засыпал на болотах. Здоровый, несущий отдых сон был подменен сонной полудремой, настоящего отдыха не дававшей. Но до места у излучины реки, на карте указанно й Сысоем большим красным крестом, пути не больше недели, а его закаленный бесчисленными тренировками организм мог выдержать и не такое. Он посмотрел на хронометр. Пять часов срединного времени. В принципе, можно собираться в путь. Он сделал не больше десятка шагов, как вдруг его нога соскользнула со скользкой кочки, наверное, в тысяч у первый раз за эти дни, но вместо податливой и вязкой, как сметана, грязи, руки уперлись в неожиданно твердую землю, причем уперлись довольно чувствительно. И , несмотря на боль ушиба, о н ликовал. Наконец, земля! Настоящая земля! Значит, карта, данная ему Сысоем, все же верна! Странник присел на серый ствол поваленного дерева, и с наслаждением вдохнул налетевший свежий степной ветерок. Куда приятнее, чем гнилой туман болота! Эх, знал бы о н вчера, как близок к настоящей, твердой земле, ни за что не раскинул бы ночной лагерь на болоте! Но, что было, то прошло.
Начало светать, и туман понемногу рассеивался. Он наскоро перекусил сухарями и сушеным мясом, допил остаток воды. Надо будет искать ручей, и чем быстрее, тем лучше. Впрочем, как и позаботиться о нормальной пище. В степи должна быть какая-нибудь дичь. Наскоро утолив голод, странник взобрался на мертвый остов упавшего дерева, что бы оглядеть окрестности. На первый взгляд, сухая степь, кривые редкие деревья торчат, как уродливые тролли из сказок старой бабки Огяши. Какое-то я ркое зеленое пятно в серо - желтой степи манит и радует глаз. Скорее всего, там есть ручей или родник. И н икакой нечестии вроде пока не видно, что, вообще-то, странно. Может, затаились эти твари где? Ладно, что зря время терять, передохнул, пора дальше идти. Он надел рюкзак, поправил ремень с притороченными к нему резаками и ножами, вытер кое-как болотную грязь с рук и лица пучками сухой травы и , еще раз прикинув направление, быстрым шагом направился к поджидавшей его вдали изумрудной зелени.
Да, с дерева зелень у предполагаемого руч ья казал ась гораздо ближе. Но прошло около часа, пока долгожданная зеленая стена высоких растений, наконец, показалась на краю высушенного суховеями поля. Подходил он осторожно, огладываясь после каждого десятого шага. Никого! Даже самой маленькой дряни! Хотя бы черножук или куст пузырчатой плесени! Многолетний инстинкт протестовал против такой идиллии вблизи источника воды, который в таком сухом месте было равносилен источнику жизни. Но, странное дело, пока все было спокойно. Вот и зеленая стена странного кустарника, стоящая плотной, шевелящейся стеной. Что она скрывает? Он уже в который раз тщательно огляделся, примечая каждую мелочь: вывернутый корень мертвого дерева, вросший в землю камень, зеркалом блестевший на солнце солончак... Вроде бы все чисто. Он вытащил арбалет, и осторожно пошевелил мясистые стебли изумрудных кустов. Странные какие-то кусты. Пузырчатые, жирные листья, туго налитые зеленым соком. Не встречал еще он таких в своих странствиях, хотя, с другой стороны, чего на свете не бывает? Он прислушался. Да, точно, где-то журчит вода! Значит, ручей действительно недалеко. А без воды ему здесь не выжить. Странник перевел дыхание, решаясь. Затем, осторожно достав самый большой из ножей, срезал несколько ближайших стволов и шагнул в образовавшийся среди плотной шуршащей стены проход. Удар был молниеносным. Он не успел даже понять, что произошло. Резкая внезапная боль, как будто кто-то сильно ударил по голове чем-то тяжелым и мягким, зелено-черные полосы напоследок мелькнули перед глазами, и вот он провалился в бездну, уже ничего не чувствуя.
В то утро капитан, как всегда, встал рано. Привычка, приобретенная еще в молодости, и от этого лишенная всякого смысла, впрочем, как и большинство людских привычек, гнала прочь из теплой постели. Он машинально сделал зарядку, ополоснул лицо ледяной водой и, ожидая, пока закипит на плитке кофе, стал смотреть в окно, уперевшись лбом в холодное стекло. Снег. Снег кругом. Да, видимо, зима решила огрызнуться напоследок. Февральским ветерком и холодком. Капитан любил зиму. В его детстве, таком далеком, что оно уже казалось сном, зимой всегда был снег. Он засыпал дворы, единственную сельскую дорогу к автостанции, огромными сугробами лежал на ветхих сараях, на стогах сена и крышах низеньких домов. И речка тоже замерзала, радушно подставляя свою свинцовую спину конькам и санкам детворы. А в этом городе ему всегда не хватало настоящей зимы. Зато лето, как тогда казалось ему, курсанту школы милиции, среди раскаленного асфальта и многоэтажных домов тут было даже слишком жарким. Сколько десятков лет прошло с тех пор? А с тех пор, как вдруг рухнул привычный мир, понятная и налаженная жизнь, идеалы, к которым стремился, герои, которым хотел подражать? Когда черное стало белым, а белое – нет, даже не черным, а так, серо-грязным каким-то, никчемным и постыдным. В новом мире вор, бандит, барыга стали хозяевами жизни и сидели в кожаных креслах дорогих лимузинов, а вовсе не на тюремных нарах, где им было самое место. Капитан вздохнул. Да, уже наверное, лет десять прошло, если не больше. И ему в этом клоунском мире роли не было предусмотрено. А вот хрен всем им! Он профессионал, и кое-что, черт побери, еще умеет! Капитан выключил газ и налил кофе в чашку. Тогда, десять лет назад, когда зарплату в отделе не платили месяцами, а его коллеги пачками бросали на стол начальству заявления об уходе, он и начал заниматься подработкой. Брался за заказы, исполнял их быстро и четко. В этом неправильном, перевернутом, вывернутом наружу своей уродливой изнанкой мире, он не стал ни сторожем аптеки, забитой фальшивой отравой, ни охранником ларька с контрабандными сигаретами и паленым спиртным. Капитан работал на негодяев, которых ненавидел, и ликвидировал таких же негодяев, к которым не испытывал ни малейшего сочувствия. Мерзкие гады жрали таких же мерзких гадов. Он просто помогал им жрать друг друга. Причем за очень неплохие деньги. Он оставался капитаном милиции, больше не стремясь ни к должностям, ни к званиям, не участвуя в церемониях предначальственного пригибания и унизительных гонках по служебной лестнице. Среди сослуживцев капитан прослыл туповатым служакой-сухарем, а сам только смеялся про себя их наивности. Вел капитан свои дела чрезвычайно осторожно, с маниакальной подозрительностью уничтожая все следы, которые могли остаться после исполнения заказа, не оставляя коллегам из отдела по расследованию тяжких и особо тяжких преступлений ни малейшего шанса, ни единой зацепки. Заказчики тоже никогда его не видели, они общались с посредником, с человеком, проверенным годами совместного дела, а тот, в свою очередь, шифром скидывал капитану заказ и переводил ему деньги на карточку, оформленную в соседнем банке.
Впрочем, после пяти лет спокойной работы определенные службы все же заинтересовались его персоной, даже провели служебное расследование, нашли какие-то мелкие нарушения... Капитан ушел легко, без скандала и разборок, сразу подав рапорт, не дослужив до пенсии каких-нибудь полгода, чем окончательно убедил начальство и сослуживцев в собственном слабоумии. Ему было нечего бояться. У него уже была хорошая работа. А на прежнем месте работы остались хорошие приятели. Что, учитывая специфику его ремесла, тоже было немаловажно.
Капитан поставил пустую чашку и с хрустом потянулся. Все вроде было хорошо, заказ по устранению буржуя из БМВ прошел без задоринки, деньги за исполнение им уже получены. Но какой-то червячок беспокойства точил его изнутри, мешая заслуженному отдыху после хорошо выполненной работы. Капитан задумался. Что-то пошло не так? Угнанная им развалюха уже давно догорела в зарослях камыша на левом берегу большой реки. Проходящие мимо старуха и нелепый увалень, бывшие свидетелями его работы, убиты. Бедные олухи! На секунду капитан даже почувствовал нечто вроде сожаления. Ну, что ж, бывает, угораздило их оказаться не в том месте и не в то время. Судьба, ничего не попишешь. Других свидетелей не месте событий он не видел. Вроде все ок? Но тренированный в течение многих лет инстинкт зверя не давал капитану выбросить из головы эти сцены минувшего дела. Свидетели...так-так, с этого места поподробнее! Увалень рванулся бежать первым, но бабка была ближе к спасительному углу дома. Эти дураки столкнулись, как два барана, и оба рухнули на землю. Он выстрелил, и отчетливо выдел, как пули, рождая багровые пятна, с характерным звуком вошли в тело бабки, да брызнула в разные стороны лобная кость сраженного увальня. Или это была не кость? Неприятный холодок пробежал по внезапно напрягшейся спине капитана. Ладно, он это обязательно проверит. И если увалень уцелел, то обязательно доведет это дело до конца. Тем более, что внешность этого бегемота ему была смутно знакома.... А куда обращаются паникующие бегемоты, если им прищемило хвост? Правильно, в милицию. Капитан встал. Надо собираться. Он очень не любил незавершенных дел. И он всегда все свои дела доводил до конца.
