Текст книги "Второй шанс для хранителя (СИ)"

Снег. Белый и пушистый. Он покрывал всю землю, ватой оседал на ветках, мягким, пуховым одеялом ложился на крыши домов. Раньше, очень давно, невероятно давно, он знал, что если сжать снег в ладонях, то скоро их станет приятно покалывать, а сквозь пальцы тонкой струйкой начнет бежать вода, каплями падая на землю и тут же замерзая. Как давно это было? Где и когда? Что он чувствовал при этом? Кем был? Образы призрачными, выцветшими, словно старая фотопленка, обрывками роились в уголках памяти, ускользая и появляясь вновь. Замерзшие дома глухой деревеньки. Ночная мгла начинает сереть, неохотно выпуская из сумрака тяжелых туч холодное зимнее солнце. Полностью занесенная снегом тропинка едва угадывается между близко стоящими друг к другу дощатыми заборами, один сереет старым, видавшим виды деревом, другой неумело измазан зеленой краской. Из-за него отчетливо разит навозом. Занесенный снегом старый колодец, рядом рыжеет покрытая ледяной коркой колонка, из которой когда-то (интересно, как давно?) бежала вода. Тропинка, извиваясь, теряется в занесенных снегом каменистых холмах, заросших джунглями одичавших вишневых и яблочных деревьев. Странно, но где-то в глубине окоченевшего сада слышен плеск реки. Странная какая-то река, даже мороз ей нипочем. Интересно знать, почему. Но прежде всего, что это за место? А время сейчас какое? И зачем ты здесь? Наконец, кто ты здесь и сейчас?? Он не спешил. Все же, не новичок зеленый. Столько раз костлявая хотела пожрать его тело, погасить искру жизни в его сердце, освободив душу для встречи с Всевышним на его Великом Суде, а он все же ей не поддался. И в вампирке тонул, и на душегуба с одним ножом ходил, и ..., да ну, вообще, бывало и похуже! Бывало ли? Да нет, не бывало. Как же его угораздило очутился здесь? Вот шел себе к роднику, срезал по пути толстые стебли псевдотравы, а потом мягкий, но такой сильный удар – и вот он, здесь, среди внезапно невесть откуда взявшейся зимы! И зимы, нечистый его возьми, весьма холодной! Он с трудом собрал всю волю в кулак, чувствуя, как паника мерзким, тошнотворным комком начинает подкатывать к горлу и отравлять разум своим ядовитым туманом. Спокойно, спокойно! Главное сдержать гибельное желание очертя голову броситься по этим сугроб а м, куда глаза гл я дят. Если запаниковать, то тогда он точно пропадет, просто замерзнет, в конце концов среди этих бесконечных снегов. Он еще постоял, собираясь с мыслями. Затем, окончательно успокоившись, осторожно сделал первый шаг. Да, снег, самый настоящий, обычный снег. Холодный на ощупь. В его мире снег был редкостью. Со дня своего сотворения в нем царила вечная осень, иногда дождливая и сырая, иногда солнечная и теплая, но снег был всегда редким гостем. За всю свою жизнь он и видел его не более пяти раз. Он легко коснулся шероховатых досок забора. Настоящее старое дерево, и плохо обструганное, к тому же. В самом деле, что такого ужасного случилось с ним? Он не ранен, оружие, включая и резаки, на месте, и жажда теперь ему точно не грозит, кругом замерзшей воды сколько хочешь. Правда, придется подумать о б одежде, и самое первое, развести костер, пока он окончательно не замерз. Пищи тоже мало, надо и с этим что-то придумать. А самое плохое то, что он не знает, куда его занесло. Места незнакомые. Впрочем, может карта поможет? Кстати, где она? Он сунул руку за пазуху, и, хвала Всевышнему, мягкий сверток был на месте. Он развернул карту без особой надежды, но, странное дело, на ней был обозначен этот заснеженный проулок! Он был готов поклясться, что до того, как свалился в эти снега, ничего подобного на плане не было. А сейчас его путь тоненьким пунктиром пролегал как раз по тропинке, между этими заборами. Ну что же, он пойдет дальше. Но сначала найдет, чем о богреться и перекусить. Ведь недаром, зеленый забор, возьми его нечистый, пахнет хлевом!

Через полчаса он уже спешил по скользкой тропинке, подымая сапогами снежную пыль. Не так-то все и плохо, хвала В севышнему! Пока хозяева сп а ли, скованные крепким сном, который бывает только холодным зимним утром, он уже управился. Бесшумно проник в хлев, впрочем, такую большую постройку и хлевом-то назвать язык не поворачивался. Просторный деревянный дом, свежая солома на полу, окна-двери на месте, да уж, в его родных пещерах такая роскошь и не снилась, в таком дворце и людям жить не грех. Интересно, а какие же в этой деревне дома, если хлев здесь таких размеров? А вот живности - то в нем не густо – всего несколько коз, да еще один зверь, большой и рогатый. Он уже видел раньше таких зверей в своем мире, на фермах Туана, но как они назывались – не помнил. Странник и не стал связываться с этим заморским чудом, а быстро и аккуратно (пригодился пастуший опыт юности!) подоил козу в подобранный тут же сосуд из тонкого, звенящего под молочными струями белого металла, нашел лежащую на пне начатую краюху мерзлого хлеба, разыскал рядом в просторном курятнике пару яиц и, наконец, позавтракал. Хозяева живности все не появлялись, и он хотел было уже захватить себе в дорогу что-нибудь из этого бле ю щего и кудахтающего хозяйства, уже даже было достал резак, но, в последний момент, все же передумал. Еще непонятно, куда его занесло. И куда, в конце концов , приведет заснеженная тропа. Быть может, он тут надолго застрял, и тогда это маленькое хозяйство не даст умереть ему с голоду. А если он сейчас возьмет себе какого-нибудь из его обитателей себе на обед, тогда хозяева хлева очень скоро станут куда более бдительными, и так просто здесь завтракать и обедать он уже не сможет. Размышляя так, он не заметил, как тропа привела его в заросли заснеженных древесных великанов старого фруктового сада, одичавшего и запущенного. Идти стало трудно, тропинка петляла среди куч щебня и битых кирпичей, среди занесенных снегом холмов мусора иногда что-то ярко блестело под робкими лучами холодного солнца. Он пнул один такой холмик носком сапога. В разные стороны искрами брызнули кусочки прозрачных камешков. Что это за диво? Он никогда не видел такого: белые, зеленые, синеватые, камешки, с острыми краями, приятно хрустящие в руке. Странник не удержался и набрал их полный карман. Где-то в впереди все громче журчала почему-то не замерзшая река. И, судя по карте, путь его лежал именно туда. Поворот, еще один поворот, и вот неожиданное препятствие, сразу за большой мусорной горой дорожка ныряла под густые заросли какого-то колючего кустарника, буйно разросшегося в конце этого заброшенного сада. Где-то за кустами река шумела совсем близко. Он прошел немного влево, затем вернулся назад. Нет, никак не обойти. Придется напрямик, сквозь заросли. Он поправил рюкзак, спрятал карту и достал оба резака. Пять минут работы, и обугленные колючки послушно хрустят по подошвами сапог. А вот и вода . Срубленные резаком кусты открыли заснеженный берег деловито журчащей реки.

Странник подошел к воде поближе. Темная быстрая вода, отказывающаяся поддаваться зимним чарам, пелена пара белым пологом висела над ней. Может, вода в ней теплая? Он опустил в темную воду палец, и тут же отдернул его. Б-р-р-р-р, ледяная! А что там с картой? Он развернул мягкий серый сверток. М-да, как неудачно, дальше его путь лежит точно по этой быстрой темной воде. Но, как возможно это сделать? Он растерянно огляделся. Ни лодки, ни даже бревна или, там пня какого-нибудь. А о том, чтобы самому лезть в такую холодную воду, даже не могло быть и речи. Только несколько зеленоватых каменных глыб, косо торчавших из быстрых темных вод. Что делать? Вернуться назад, поискать брод? Рискнуть перейти реку и попытаться найти дорогу на другом берегу? Интересно, а глубоко ли здесь? Он потыкал темную воду подобранной веткой. По крайней мере, дно прощупывается, и дно довольно твердое. Осторожно коснулся воды носком сапога, затем медленно вошел в реку , и тихо побрел к первой скальной глыбе. Сапоги, сделанные из желудка черножука, воду не пропускали, вот только, если река станет глубже, он рискует набрать ее через голенища. А этого очень не хотелось бы! Но вот, наконец, и первый камень. Он заспешил и, поскользнувшись, едва не упал в темную воду. Нет, промокнуть в такой мороз было бы смерти подобно. Он начал двигаться еще осторожнее, скупо рассчитывая каждое свое движение. Желанный берег все ближе и ближе, вот и, хвала Всевышнему, и твердая земля! Он вышел на берег, наконец, перевел дух, и внимательно огляделся. Заснеженная степь, тропинка бежит по берегу реки, но пройти по ней можно, не видно ни деревьев, ни зарослей кустарника, значит, реку он переходил не зря. Странник поддернул спадающий под тяжестью рюкзака ремень и, не спеша , двинулся по белой дорожке, которая точно повторяла изгибы реки.

Прошло уже больше часа, а он все шел по заснеженной тропе. Иди было трудно, мокрые подошвы сапог быстро обледенели, и пару раз он едва не падал навзничь, рискуя кубарем скатиться в реку. Пейзаж не менялся абсолютно, все та же черная вода, с одной стороны обрамленная заснеженными деревьями, с другой стороны прорезающая степь с белыми холмиками высохшей травы. Местами река расширялась чуть ли не вдвое, замедляла свое движение, иногда прямо посередине ее течения возникали стволы деревьев, какие-то палки, ветки, жухлая трава – обычный мусор, как правило, плывущий по реке во время весеннего половодья, в то время, когда она бывает полна сил. Один раз посреди реки он увидел совсем загадочный предмет – большой черно-ржавый шар, с приоткрытым люком на макушке и смятыми лестницами на неровных боках. Он очень хотел бы обследовать такую невидаль, не похожую ни на что, видимое им до сегодняшнего дня, но темная река была в этом месте слишком глубока. Странник все шагал напряженным, пружинистым шагом, стараясь не скользить, а тусклое зимнее солнце, которое, казалось только вышло из-за свинцовых туч, уже начинало отбрасывать длинные тени, как будто уже наступал вечер. Да, с такими темпами, глядишь, оно через пару часов и закатится, а ночевать среди снегов этого занесенного поля совсем не хотелось. Но, раз есть дорога, значит, где-то должно быть и жилье. Впереди река делала резкий поворот, и тропа повторяла ее изгиб. Он осторожно завернул за угол и, держась за заснеженные ветки, осмотрелся. Ничего страшного, место как место. Правда, серая лента реки неожиданно раздваивается на два одинаковых рукава, левый и правый. В центре этой речной развилки находился маленький остров, заросший камышом и почти полностью заваленный трухлявыми стволами и нанесенными течением ветками неведомых деревьев. В самом центре островка, из кучи бурелома, торчит высокая, посеревшая от дождей, палка-рогатина. Тропа, извиваясь, бежит по берегу правого истока. Тропа как тропа, с нависающими снежными кронами, рядом темная река катит свои неспешные воды. Левый рукав реки теряется в джунглях высохшего камыша и буйных зарослях кустарника. Дороги там видно не было. Значит, идти можно только направо. Тогда вперед! Но почему-то как раз вперед идти и не хотелось. Ловушка? Странник прислушался к внутренним ощущениям. Да, это очень возможно, ответил внутренний голос. Ладно, бог с ней, с этой тропой. Вернусь, поищу обходной путь. Кажется, с полчаса назад, проходя мимо тогда еще единой реки, он видел в ней каменную гряду, вполне годящуюся для переправы. Отлично, сейчас вернусь и проверю. Он еще успел развернуться и сделать пару шагов, когда какая-то неведомая, но непостижимо мощнаясила подхватила и потащила его вверх, словно пушинку. Перед глазами белыми пятнами мелькнули верхушки деревьев, река, вмиг ставшая серой лентой, невесть откуда взявшийся ветер бешено выл, оглушая, и глаза слезились из-за его холодных порывов. Он было, подумал, что попал во внезапно откуда-то взявшийся смерч, и приготовился к худшему, понимая, что станет с ним, когда он упадет с такой высоты, как рев ветра ослабел, его струи уже не били по лицу тугими жгутами, и он почувствовал, что начинает опускаться. Нет, не падать стремительно, а именно плавно снижаться, как будто за плечами выросло спасительное крыло неведомого паруса. Он из-за всех сил пытался успокоиться и, хотя пульс частыми солеными толчками все еще бился где-то в горле, способность соображать все же к нему вернулась довольно быстро. Снижение стало еще более плавным, и теперь странник, наконец, увидел, КУДА именно его несет неведомый воздушный поток. Неожиданно он почувствовал какое-то облегчение. Местность внизу, тем временем, изменилась до неузнаваемости. Река журчала куда веселей, переливаясь ярким изумрудным цветом, течение ее ускорилось, яркое солнце на безоблачном небе палило как в летний полдень, и кругом было по-летнему жарко, а пологий берег, вместо снежной пелены, укрывал теплый белый песок. И это место было обитаемо. Он коснулся ногами земли и, по инерции пробежав несколько шагов, остановился. Несший его ураган исчез, как будто его никогда и не было. Невероятно, но он находился на берегу легендарной Оборотень-реки! Странно, но легенды говорили в один голос, да и он всегда был уверен, что оборотень-река после того, как изменит свой цвет, убивает все живое, что по своей беспечности попадет в нее, либо забредает на ее берега! Но вот он жив, он даже не ранен. Руки и ноги целы, даже рюкзак с оружием на месте. А карта? Он сунул руку в карман, но тот был пуст. Ладно, он все равно уже на месте. Каким-то чудным образом он сократил свой путь на добрых три дня, страшных три дня, скорее всего, полных лишений и смертельной опасности. Так что же он потерял? Только здорово выиграл от всех этих невероятных перемещений. Становилось жарковато. Странник снял куртку и двинулся дальше по песчаному берегу, особо не задумываясь, куда и зачем идет. Прошел мимо сколоченного из шершавых и неровных стволов несколько кособокого причала, с привязанной к нему маленькой ярко-зеленой лодкой. Ему очень хотелось подойти к реке, увидеть вблизи ее легендарные изумрудные волны, коснуться воды, но перебороть свой страх он не смог. Ему хотелось просто посидеть на песке, пересыпая его сквозь пальцы, лечь на землю, под жаркое солнце и хорошенько отогреться после холодной утренней зимы, хотелось просто, без всякой цели глядеть в синее безоблачное небо, но какое-то неясное волнение мешало ему остановиться, все гнало и гнало его вперед. Вот справа, в стороне от дороги, начал тянуться обнесенный связанными крест-накрест палками огород, с небольшим сараем и бродящей по двору одинокой козой, грязно-белые куры что-то клевали из деревянной кормушки, он повернул за угол забора и вышел к крыльцу маленького белого домика, с ярко-красной крышей и блестящей медной трубой. Он почему-то был уверен, что идет правильно, как будто его ждут в этом уютном домике, с зелеными ставнями и дверью из свежеструганного дерева. Да, он был уверен, что здесь его ждут, ждут с нетерпением, какие-то старые, но давным-давно забытые им друзья, ждут,чтобы дружески обнять его, с улыбкой крепко пожать ему руку, и тогда он, конечно, он сразу вспомнит их... Не колеблясь ни минуты, он толкнул деревянную дверь. Она легко поддалась. Он тихо скользнул внутрь и оказался в неожиданно огромном, сумрачном и темном зале. На стене у входа горела пара оранжевых факелов, отбрасывающих причудливые тени на высокий сводчатый потолок. После яркого и жаркого дня он почти ослеп, а невесть откуда взявшийся сырой холод вновь заставил его мелко дрожать. Странник снова надел куртку, отдышался и осмотрелся. Да, теперь привыкающие к сумраку глаза различили кое- какую обстановку этого странного места. Единый, как такая большая комната смогла поместиться в таком маленьком доме? Колдовство, не иначе. По стенам залы – огромные стеллажи, доверху забитые какими-то книгами и свернутыми в огромные рулоны листами, заваленные бумагами массивные столы, по углам - огромные канделябры с сотнями погасших свечей. Да, темновато здесь. Он практически на ощупь добрался до ближайшего канделябра и, нагнувшись над самым большим огарком свечи, щелкнул огнивом. В тот же миг яркий, немилосердно режущий свет залил огромную залу, ослепив уже начинающие привыкать к темноте глаза. Нечистый, когда же кончатся эти твои сюрпризы? Он закрыл лицо рукавом, затем, понимая, как беспомощно выглядит перед возможными врагами, рванул с пояса резак и, все еще прикрывая слезящиеся от света глаза рукой, быстро огляделся. Яркий свет, казалось, струился со всех сторон, без всякого видимого источника. Освещенная этим невесть откуда взявшимся светом большая зала оказалась еще больше захламленной, чем это могло показаться в сумерках. А в самом центре комнаты, на огромном резном кресле неподвижно сидела какая-то высокая темная фигура.