Текст книги "Моя первая субмарина (СИ)"

Автор книги: Константин Шемагин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава девятнадцатая Не только подлодкой жив человек.

И если с постройкой очередного серийного подводного атомохода вроде бы все было понятно, то на других фронтах жизни у нашего главного героя проблем становилось все больше и больше. Вначале не сложились отношения с регулировщиком из его группы приборов Толиком-2. Как мы уже говорили, при формировании их самой молодежной бригады к ним попали специалисты, которым в принципе не нашлось места в других бригадах. Одним из них и был Толик-2. Он формально был основным специалистом по 101 К прибору. Так как наш герой был ответственным за всю группу состоящую из 101К и 101Ш, то ему приходилось с Толиком-2 иметь общие производственные дела. Толик-2 был уже серьезно побитым жизнью мужиком лет под сорок, в очках и с руками покрытыми какими-то не симпатичными язвами. По его красной шелушащейся физиономии было видно, что пьет он много. Он с самого начала произвел на нашего героя не приятное впечатление. Особенно раздражали почти каждое утро трясущиеся руки Толика-2.Толик-2 был из телевизионных мастеров. В поддатом состоянии любил рассказывать о своих бывших профессиональных секретах. Один раз он поведал, что во время одной из заявок при вызове к старушке, сняв заднюю крышку телевизора, сразу обнаружил отлетевшую ножку сопротивления. Но, чтобы нормально заработать, ему пришлось целых два часа выпаивать различные исправные радио детали из этого телевизора и менять их на точно такие. После этих его откровений наш герой стал относиться к Толику-2 с плохо скрываемой неприязнью. Зато Толик-2 хорошо вписался в компанию мастера Коли, где постоянно жаловался на произвол, царящий в его бригаде. Что в бригаде вся власть в руках молокососов, которые без всякого почтения относятся к людям, годящимся им в отцы. Ну а главным гадом, естественно, назывался наш герой. И вот в один из дней, когда Толик-2 находился после очередной вчерашней пьянки в плохом самочувствии, он получил конкретный нагоняй от бригадира Антона за плохую подготовку прибора к решению задач Толик-2 проглотил нагоняй, но затаил обиду на всю верхнюю тройку бригады, но, особенно, на своего старшего группы приборов. Все несколько последних месяцев ведущим регулировщикам заказа приходилось работать без выходных по десять-двенадцать часов. Но, когда лодку выкатывали из цеха в бассейн, а затем ставили к дебаркадеру образовались свободные дни без электрического питания. Естественно,без питания на лодке регулировать было нечего. Поэтому в выпавший на эти дни выходной желающим предложили поездку в Архангельск. Культурная программа состояла из небольшой экскурсии на автобусе по историческим местам города поморов, а затем посещение центрального кинотеатра «Русь», и просмотр какого-то только вышедшего на экраны страны нового фильма. Как оказался в этом автобусе и наш герой, принципиально не любившей всякого такого рода мероприятий, он потом толком сам себе объяснить не мог. Это было первое утро за несколько последних недель, когда не нужно было идти на завод. Поэтому они уже за завтраком достали фляжку спирта. Потом хорошо и вкусно поели в буфете соседней общаги девятиэтажки. Ну а потом подали прямо к порогу автобус уже частично заполненный работниками их сдаточной базы, которые жили в других гостиницах Северодвинска. Он один из последних поднялся в заднюю дверь автобуса и скользнул взглядом по спинам и затылкам уже сидевших пассажиров. Он одновременно искал свободные места и думал о том, что пора покидать транспорт, пока не закрыли двери, и автобус не поехал. В этот момент одна из сидящих в первых рядах голова в коричневом кожаном капюшоне развернулась в его сторону, и он с удивлением, а может даже и с изумлением в обладательнице этого капюшона узнал «пионерку» с необычной фамилией, с которой он расстался на юге около молочного магазина уже больше, чем полгода назад. Их взгляды встретились, во взгляде девушки было полное искреннее или сделанное равнодушие. И девушка вернула голову в ее предыдущее положение. За эти секунды или доли секунды, которые он смотрел на нее, его восхищение ее красотой по сравнению с аналогичным чувством к ней, которое он когда-то испытал на юге, сейчас во много раз было сильнее. В этот момент двери автобуса захлопнулись, и поездка началась. Как он и думал, сама экскурсия была ему мало интересна. За свою школьную и студенческую спортивную жизнь он наездился на соревнования, и всегда обязательным элементом культурной программы в не игровой день была экскурсия по тому или иному городу. Да и в армии, когда он со своими товарищами не был на боевом дежурстве, то практически во все выходные они выезжали в какую-нибудь интересную географическую точку Прикарпатья или Закарпатья. Архангельск с его деревянными одноэтажными покосившимися домами и такими же убогими деревянными тротуарами он мог наблюдать из окна автобуса, когда ехал из или в аэропорт Талагу. Поэтому при каждой остановке автобуса около какой-нибудь местной достопримечательности он вместе с другими такими-же большими ценителями дровяного зодчества искали близ лежащую забегаловку, чтобы наспех промочить горло или пивом или чем-нибудь покрепче. К тому времени, когда экскурсия подходила к концу и приближался просмотр фильма, он чувствовал себя очень даже раскованным. Девушка в симпатичном импортном плаще из коже заменителя все время гуляла сама по себе. И это тоже не ускользнуло от его внимания. Улучшив момент, когда девушка в очередной раз несколько отбилась от основного экскурсионного стада, он храбро пересек ее курс и, как это обычно делают в ясельном возрасте, схватился за верх капюшона и резко натянул его девушке на глаза. Девушка вернула капюшон на свое место и взглянула на него. Ее спокойный взгляд говорил, что ничего иного от него ожидать не приходится. Но он продолжал чувствовать себя достаточно уверенным и пошел рядом с девушкой. Потом он с трудом пытался вспомнить о чем они говорили и говорили ли вообще. Факт остается фактом. В кинотеатре их места оказались рядом. О чем был фильм тоже ему трудно было потом вспомнить. Очень быстро после начала фильма его мысли стали сосредотачиваться на борьбе с начавшимся распадом продуктов алкоголя в его организме. В конечном итоге ему пришлось пробираться к выходу сквозь сидящих зрителей в его ряду, проклиная самого себя, что не догадался с самого начала сесть на крайние места. После второго такого похода ему пришла в голову мысль больше в зрительский зал не возвращаться, а скоротать оставшееся до конца фильма время в роскошном буфете фойе кинотеатра, изредка посматривая на экран работающего там телевизора. Когда сеанс закончился,он выхватил из выходящей толпы девушку, и в конце концов они оказались на автовокзале в очереди на рейсовые автобусы Архангельск-Северодвинск. Через пару часов они уже были в Северодвинске и расстались в центре города у гостиницы, в которой жила девушка .Когда он уже у себя в номере после душа и ужина пытался вспомнить детали прошедшего дня, то чаще всего вспоминалось сердитое с плохо скрываемым раздражением лицо девушки. Да, похоже, что ей пришлось терпеть его просто из-за вежливости. Ведь разность в возрасте у них была приличной. Ну а его это тем более обязывало вести себя поприличней. С этими мыслями наш герой и заснул. Для себя он порешил, что при первой возможности постарается улучшить в глазах девушки свой имидж А завтра началась новая бешеная рабочая неделя. Лодку поставили к стенке у дебаркадера, подали на нее питание. Перед началом ходовых заводских испытаний нужно было пройти еще через очень важный этап закрытия построечных документов– швартовные испытания. На подготовку к ним отводилось дней десять-пятнадцать На сдаче этого этапа лодка демонстрировала все свои возможности без реального погружения. При подготовке к сдачи задач нашему герою понадобилась монтажница, чтобы окончательно «причесать» прибор после его регулировки. То есть где-то нужно было подправить пайки, где-то покрасивее уложить растрепанные регулировщиком провода, а где-то и спрятать в жгутах впаянные с целью устранения редких непонятных помех левые конденсаторы. С просьбой о монтажнице он обратился к своему бригадиру или ответственному сдатчику Антону. Тот позвонил начальнику сдаточной базы, и после обеда в штурманской рубке у нашего героя монтажница появилась. И ей оказалась та самая девушка,с которой он достаточно развязно вел себя на халявской автобусной экскурсии. К этому моменту со дня экскурсии прошло приблизительно дней пять. Он уже в некоторой степени получил из разных источников кое-какую информацию. Знал, что зовут ее Наташей, что ей нет еще и девятнадцати, что она закреплена за 026 заказом, где ответственным сдатчиком является Юзеф,мужичонка лет после тридцати. Что у Юзефа считается самый сильный,опытный и ровный состав регулировщиков на всех приборах системы Алмаз из всех сдаваемым в этом году лодок. Да и по своей численности бригада Юзефа была почти в два раза больше как попало укомплектованной их бригады. Что 026 заказ пару недель назад вернулся из моря, закрыв последние построечные документы относящиеся к заводским ходовым испытаниям и теперь готовился к следующему самому главному этапу-сдаче государственных испытаний. Поэтому увидеть монтажницу с заказа Юзефа у себя в штурманской рубке наш герой никак не ожидал. Но та достаточно просто рассказала ему, что у нее с Юзефом возник конфликт из-за того, что тот придрался к ее работе. Она возразила ему, и он фактически выгнал ее со своей лодки в распоряжение начальника сдаточной базы. Вот в этот момент и поступил запрос на монтажницу с их заказа, и начальник базы отправил ее, как первую попавшую ему под руку. Нашему герою уже было известно, что во многих случаях причина «гнева» шефов на своих хорошеньких подчиненных была далеко за пределами чистого производства. Очень часто это был один из подленьких приемов начальников в попытке сделать девушек или женщин более благосклонными к их довольно откровенным и прямолинейным приставаниям. Фактически особы женского пола были абсолютно беззащитны перед такими приемами. И у них в абсолютном большинстве случаев было только два выхода: или сдаться на милость победителя или уволиться и потерять эту работу. Наводя буквально накануне появления девушки у него на заказе о ней справки у других регулировщиков базы, наш герой уже знал, что девушка достаточно дерзка, что вокруг нее пока без особого успеха крутятся взрослые мужики, включая и самого начальника базы. Что всех их она отшивает примерно одинаково, говоря, что дома на Юге у нее есть на ролях ее женихов парни ее возраста, а папеньками и дедушками она не интересуется. Ему вспомнился не давний скандал на Юге у них в цеху на стенде. Тогда старший мастер их цеха Боря, достаточно смазливый на вид, с репутацией откровенного бабника упорно и открыто терроризировал очень эффектную роскошную замужнюю программистку. Он не давал ей прохода, придирался к ней по любому поводу и без повода. Когда ей удалось довести дело до профсоюзного собрания, на котором она перед всем цехом обвинила Борю в наглых приставаниях, то в свое оправдание с наглой улыбкой на лице перед всеми Боря заявил, что сильно ее любит и ничего поделать с собой не может. Пришлось в конечном итоге женщине уволиться. Правда через много лет Борю обнаружат мертвым вподъезде собственного дома очень сильно избитого. Будет ли в его смерти виновата его любовь к чужим женщинам, или причины его избиения будут лежать в экономической или другой областях, так и останется невыясненным. Так что наш герой с сочувствием отнесся к рассказу девушки. Но честно говоря, на тот момент его гораздо больше интересовало состояние прибора. Он показал девушке фронт работ, и она с головой погрузилась во внутренности электронного ящика. Снаружи остались только ноги и породистая попа одетые в джинсовые штаны. Видимо,с целью избежания назойливых мужских глаз на свою заднюю часть, девушка обмотала пояс кофтой, которая спускалась сзади почти до колен. Своим телом девушка почти полностью закрыла поступление света в прибор от светильников штурманской. Поэтому нашему герою пришлось рядом с девушкой встать в аналогичную с ней позу и электрической переносной лампочкой, принесенной с собой девушкой, подсвечивать ей внутри прибора. Так они и простояли рядышком больше часа, пока работала девушка. Сейчас он своими глазами мог убедиться, в умелости и ловкости рук девушки. Все у нее получалось быстро и легко. Особенно красивыми и аккуратными из под ее рук выходили подправленные девушкой пайки. Теперь он окончательно убедился, что любые разговоры о недостаточном мастерстве девушки ничего общего не имеют с действительностью. Закончив работу у него на приборе, девушка спустилась на палубу ниже В ЦВК,где нужно было и на других приборах системы провести аналогичные причесывания. Он же занялся оставшимися регулировочными настройками. Отзывы и других ребят на работу Наташи, как позже он узнал, были только положительными. И вот уже во время сдачи швартовных он столкнулся с девушкой вечером в вестибюле его гостиницы на Морской. Девушка сообщила ему, что теперь живет здесь. А в той гостинице она поругалась во время смены постельного белья с кастеляншей, которая наехала на нее из-за измазанной ей тушью для ресниц наволочки. И что у нее скоро день рождения, и из дома от родителей она получила посылку. Что посылка по почтовому ордеру тяжелая. И что если прямо сейчас пойти на почту, то еще ее можно успеть получить. И не мог бы он помочь ей ее с почты донести. Тут наш герой достаточно опрометчиво почувствовал себя хозяином положения и с некоторым назиданием в голосе сказал, что считает, что с косметикой у нее явный перебор. А посылку он, конечно, ей поможет получить. И при этом забивает себе самое почетное место среди ее гостей. Девушка в ответ взглянула на него, как на древнее ископаемое и заметила, что обойдется без его услуг. А по желающим попасть к ней на день рождения у нее очень длинный список, и в нем его фамилия не значится. После этих слов девушка развернулась и начала было сваливать. Но он успел очень нежно ухватить Наташу за ее локоток, в котором при этом что-то очень громко хрустнуло. Он сказал девушке, что по большому счету она со своим днем рождения ему до фонаря, но посылку он поможет получить, так как считает за собой некоторый должок за Архангельск и за ее качественную работу у него на приборе. Они достаточно молча дошли до почты. Так же без лишних слов он донес посылку до номера девушки. На ее больше спасибо ответил спокойной ночи, и удалился. А в конце недели их бригада сдала швартовные. Практически вся оставшаяся база была в полном шоке и унынии. Их горстка молокососов и выскочек сделала тот же объем за три месяца, который именитые бригады почти в два раза большие по численности и с намного более опытными специалистами до них делали месяцев за шесть-восемь Была суббота. На работу идти было не надо. Он валялся на кровати поверх покрывала в полной расслабухе и время от времени потягивал из стоявшей на полу у его изголовья горла бутылки сухое венгерское вино. Состояние было точно такое, как после хорошо проведенного длительного трудного шахматного турнира. Его соседи по номеру ушли по поводу сдачи бухать в гостиницу Волну, где жил бригадир Антон. Но ему не хотелось сегодня ни крепких напитков, ни шумной компании с приглашенными, за не имением в наличии цыган, волжскими монтажницами. В голове мысли беспорядочно перескакивали с одной темы на другую. Он одновременно думал и обо всем и не о чем. Вот во время этого его любимого время препровождения в дверь постучали. На его да в комнату зашла Наташа и села прямо на краешек его кровати у него в ногах. На девушке был одет цветастый халат. Ее мокрые волосы, отсутствие на лице каких бы то ни было следов косметики, да и сам влажный слегка парящий халат, говорили, что она только из душа. Она бодро поприветствовала его, спросила, чем он тут один занимается. Пока он от неожиданности ее визита еще только соображал, нужно ли ему встать или же остаться в горизонтальном положении, Наташа встала с его кровати. Она сказала, что он нужен ей ровно на 30 сек и попросила сейчас зайти к ней в номер. После этих слов девушка вышла и закрыла за собой дверь. После ее ухода он полежал еще минут пять, размышляя об этом неожиданном, но явно не неприятном для него визите. Затем сделав затяжной глоток в полбутылки, он надел шлепки, закрыл дверь на ключ. Он спустился в вестибюль, оставил ключ на вахте и отправился в другое крыло гостиницы,в котором жила Наташа. Он поднялся не ее этаж. При подходе к номеру девушки он заметил целую шеренгу пустых водочных бутылок, слегка разбавленную двумя или тремя бутылками из под вина. Видимо, кто-то гулял не слабо.. Он постучал и зашел в номер девушки. На столе стояла высокая стопка мелких одинаковых тарелок. Рядом со стопкой стояла бутылка крымского Черного Доктора и лежала не начатая палка сыро копченной колбасы. Были еще вазочки с конфетами и большая часть торта в коробке. Девушка пояснила ему, что вчера она отмечала свой день рождения и посылала за ним одного из своих вздыхателей. Но тот вернулся и сказал, что в номере нет постояльцев, а ключ висит на вахте. Поэтому сейчас она хочет, чтобы он выпил чисто символически за ее девятнадцать лет. Он присел на стул, открыл вино. Девушка, слегка наклонившись, начала чистить и нарезать колбасу. В этот момент верх одной полы халата стал распахиваться и содержимое стало рваться наружу. Наташа спокойно вернула все на свои места. Перехватив его невольный взгляд, поинтересовалась, как поживает его жена. Он спокойно ответил, что по его данным поживает нормально и скоро собирается рожать. Девушка сказала, что дети это хорошо. И когда она выйдет замуж, то у нее будет два сына. Потом они пили вино,закусывали вкусной крымской колбасой, ели торт. Много, много болтали на разные темы .И он в своей собеседнице подмечал все больше и больше сходных с ним черт характера.

Глава двадцатая Так мало пройдено дорог, так много сделано ошибок?

Уже был разгар лета. На Севере царствовал полярный день. Солнце практически не уходило за горизонт. Но северное лето очень быстротечно. И впереди снова маячила длинная полярная ночь. И хотя каждый из них уже понял, что им хорошо и легко друг с другом, каждый из них и понимал, что их отношения также не долговечны, как и этот самый полярный день. Вслух это никто не произносил. С этого дня кроме сна и работы все свободное время они проводили вместе, стараясь на все двести процентов использовать свой полярный день. Сейчас, когда на лодках основные монтажные работы на данных этапах были завершены, Наташина толковая голова и ее умелые руки пригодились при корректировке документации. Каждый день в бюро технической документации приходили кипы бумаг. Это были и доработки приборов, и замены листов, а то и целых документов. Изменения нужно было вносить в сотни, а может и в тысячи монтажных и электрических схем, в технические описания приборов. Нужно было бесконечно чертить, клеить, переброшеровывать и много много еще чего делать. Одним штатным работникам БТД такое было не под силу. Вот на помощь и бросили Наташу с другими толковыми монтажницами. Он же готовил с другими ребятами систему для выхода в море. Они встречались в обеденный перерыв, вместе обедали,вместе шли на работу и с работы. Если ему нужно было задержаться, то девушка терпеливо ждала его или в отведенной для их регулировщиков комнаты на дебаркадере или прямо на лодке около его приборов Готовясь к выходу в море в составе сдаточной команды, он быстрыми темпами осваивал смежный 101К прибор. И хотя общая концепция 101К и 101Ш была схожа, были и существенные различия в приборах. В предстоящем выходе в море ему будет нужно справляться с обоими приборами. Да и от Толика отдача была уже близка к нулю. Их тройка порешила,что от Толика нужно будет избавляться, а на его место взять молодого после института или техникума. Но Толику еще предстояло сыграть свою роль. Еще не успели на базе успокоиться после сдачи ими швартовных, как появилась новая тема для обсуждения. Смотря как он и Наталья открыто демонстрируют свое расположение друг к другу, ряды его недоброжелателей пополнились и теми особями мужского пола, которые имели свои на девушку те или иные виды. К тому же как потом выяснится, что и некоторые дамы имели на него свои интересы. За их с Натальями спинами разгоралась горячая дискуссия на вечную тему о возможности чистой дружбы между мужчиной и женщиной..Если бы они хотя бы встречались украдкой, то независимо тогда бы от реальной степени близости их отношений все было бы в порядке вещей. А так открыто обедают, а он расплачивается за двоих. То это уже мол чересчур. На самом же деле девушка вела себя абсолютно независимо и очень внимательно следила за взаимными расчетами. Что касается афиширования их расположенности друг к другу, то он сразу определил для себя, чем он позволит себе с ней заниматься, а чем нет .Да и Наташа по крайней мере внешне не стремилась в его объятия. С другой стороны он ясно давал всем понять, что девушка находится под его защитой, а на любое индивидуальное или коллективное мнение по поводу их с Наташей отношений ему абсолютно наплевать. Вот это наплевать и больше всего и бесило «здоровые» слои их базовского общества. И вот в пик общественного беспокойства за их моральную чистоту он назвал Толика-2 придурком. Это уже было совсем зря. Усилиями мастера Коли под непосредственным патронажем начальника базы, который теперь имел на него и личный из-за Наташи зуб, очень даже быстро и легко на нашего героя было состряпано персональное дело по заявлению Толика об травле и оскорблениях со стороны старшего по его группе приборов. Идя на собрание посвященное самому себе, наш герой испытывал определенную нервозность. Он прекрасно отдавал себе отчет сколько много врагов успел нажить за не полный еще свой год работы в цеху. Народа собралось до хрена. Во главе сидел начальник базы. Первым выступил регулировщик 101К прибора с заказа Юзефа. Он был в командировке вместе со своей довольно страшной женой монтажницей. Поэтому из сугубо чисто женских своих комплексов она не могла с симпатией относиться к Наталье, а учитывая исходящую от нее с нашим героем угрозы для принципов семейной морали, ее враждебность автоматически распространялась и на него. Подкаблучник муж сначала заявил, что это полное безобразие, когда человеку через всего три месяца работы повысили разряд, и по его данным собираются повысить снова. На замечание бригадира Антона говорить по существу дела, тот охарактеризовал Толика-2 как зрелого грамотного регулировщика, которого не только не ценят, но еще и травят. Тут последовала реплика Володи из их тройки с предложением к выступающему забрать ценного специалиста к себе. Выступающий заткнулся и тут в наступившей тишине раздался голос Толика-2. Он заявил, что наш герой всех называет дураками, и, повернувшись к начальнику базы добавил, что он и вас тоже называет дураком. В зале снова наступила мертвая тишина. И в этой тишине выделялся начальник базы с застывшей глупой улыбкой на лице. Но здесь слово взял Антон. Он сказал о нашем герои несколько хороших слов и в несколько раз больше плохих слов о Толике. После этого собрание быстро закончилось ни чем. Своим ярким эмоциональным выступлением Толик-2 сам подписал свой смертный приговор. Какой начальник, который крайне болезненно переживает за свой авторитет, простит своего подчиненного при куче народа объявившего его дураком? Гораздо меньшим проступком было,если бы Толик-2 признался, что завербован иностранной разведкой. Уже через несколько дней Толик-2 паковал свои пожитки. Куда он делся потом наш герой не знал. Но больше на глаза Толик-2 никогда ему не попадался. Ну и у них с Натальей образовались сочувствующие понимающие, желающие с ними общаться. Все вместе делали вылазки на природу, лазили на ставшую уже родной вышку, отмечали разные события. И все же с каждым днем он все больше осознавал,что они с Натальей затеяли очень опасную игру, в которой проиграют все, а не только они вдвоем. Все чаще веселое игривое настроение девушки резко переходило на грустные ноты. Когда один их добрый приятель, но большой по жизни придурок, как может были и они сами, забредал к ним на огонек. то после употребления положенных входных граммов двести слегка разбавленного спирта просил в тысячный раз поставить одну и ту же пластинку. Он садился около проигрывателя, подпирал щеку рукой, прикрывал глаза и включал зажигание. И когда заунывное пение доходило до слов, что до поющего слишком поздно дошло, что им вдвоем веселей даже проплывать по небу, а ни то, что жить на Земле, то на глазах девушки начинали наворачиваться слезы. Раньше такого за ней не наблюдалось. Но они знали с самого начала каков будет финал. Теплый северный июль закончился, и он улетел на юг. Сколько он потом пытался вспомнить последние дни перед отлетом и сам отлет, ничего из этого у него не вышло. Возможно это была какая-то защитная реакция организма, но память обнулилась полностью. Он до мельчайших подробностей мог вспоминать свое первое серьезное увлечение в жизни в первом классе феодосийской школы. Как он ,сидя на задней парте, дергал за косы сидящую перед ним первую классную красавицу Любу . Как засовывал концы ее заплетенных волос в чернильницу, стоящую на его парте. Как наконец, добившись ее к себе внимания, шел из школы домой с ней вместе, неся набитый до отказа учебниками и тетрадями портфель девочки. И как после начавшейся с ней из-за какой-то ерунды ссоры, и услышав от девочки какие-то страшно обидные слова в свой адрес, он зашвырнул ее портфель в самую глубокую и большую из луж на улице. Эта громадная лужа полностью портфель проглотила, и достать девочке его из этой лужи самой было невозможно. После этого он развернулся и спокойно пошел домой. Когда взрослые помогли рыдающей девочке и достали из лужи портфель, то все его содержимое пришло в негодность. Но и его родители и родители девочки с пониманием отнеслись к его чувствам. И ему почти ничего за это не было. Да и сама девочка теперь каждый раз на уроках, имея точно такую-же чернильницу перед собой, поворачивалась и макала свое перо в его чернильницу, чтобы лишний раз взглянуть на редкостного придурка. Здесь же информация об его отъезде домой исчезла из его памяти навсегда.

Глава двадцать первая Можно ли под водой спрятаться от жизни?

Он сидел в крутящемся кресле за своим 101 командирским прибором в ЦП атомной субмарины и разговаривал с оператором Титана. Титан управлял всеми пневматическими и электрическими системами подводной лодки и отвечал за ее живучесть. Дежурный Титана в отсутствии старших строителей корабля считался главным на лодке. Это были грамотные с широким диапазоном специальных технических знаний и хорошим интеллектом ребята. Как правило, в свое время они закончили Ленинградский кораблестроительный институт и приехали в Северодвинск по распределению. Разговаривать с ними на любые темы было довольно интересно. Сегодня и практически через какой-то час лодка выходила в море Минут двадцать назад они с Володей не без труда через два рубочных люка спустили главную ценность Алмаза. Для того,чтобы избежать лишней утечки информации об данном объекте они предварительно засунули его в специально для этого освобожденный мешок из под посуды. Первым по отвесным трапам сползал Володя. Он подставлял под мешок свое плечо. За мешком, держась одной рукой за поручни трапа, а другой за затянутый верх мешка сползал наш герой. Мешок позванивал, касаясь ступенек трапа, как трамвай на стыках рельс. Когда они сползли с мешком в центральный пост, сидящие в нем понимающе и с восхищением заулыбались, оценив габариты мешка. В мешке была двадцати литровая фляга спирта, заполненная до краев. Кроме этого Антон для личных нужд наполнил всем желающим сдаточной команды их личные фляжки, емкостью от половины до одного литра. Документацию каждый по своей группе приборов и приборы для регулировки они загрузили еще несколько дней назад. Алмаз был готов к выходу на все сто. После спуска мешка из ЦП на следующую палубу в выгородку Алмаза он достал свою новенькую робу, полученную на службе радиационного контроля, и переоделся. Это была добротно пошитая спецовка черного цвета из плотного материала, состоящая из штанов и куртки. И на куртке и на штанах красовались две большие белые буквы РБ. К костюму прилагались новенькие кожаные тапки ни чем не отличающиеся от комнатных. Были они не белого, а коричневого цвета, что внушало определенный оптимизм относительно возможного исхода намечающегося мероприятия. И вот весь он, упакованный по высшему разряду, теперь раскручивая себя из стороны в сторону, слушал консультацию по местным грибам. На календаре был конец августа, но в Северодвинске уже была реальная северная осень со всеми своими дарами. При заходе в гостиницу со всех этажей доносился запах жарящихся грибов. Все это сразу настраивало его на ностальгическое настроение. Поэтому он предпочитал на заводе задерживаться до полной темноты. Затем еще побродить по городу и только на сон грядущий появляться у себя в номере. В центральном появились их инженеры ЭВГ. Все ребята тоже уже были одеты в свои новые форменки– синие блузоны и такие же шаровары. На нагрудном кармане блузона большими буквами была надпись– кто есть кто. Уже после ,каждый раз смотря художественные фильмы про атомные подводные лодки он с улыбкой смотрел на киношных офицеров подводников несущих на лодке службу в мундирах с погонами и знаками различия. Ребята тепло его поприветствовали и сказали, что только что поднялись из ЦВК, где во всю идет подготовка к банкету по поводу их первого выхода в море. Наш герой уступил инженерам их законные боевые места и поперся в штурманскую. Он с удовольствием посмотрел на сияющий свой сто первый штурманский, который он вчера полдня оттирал спиртом от накопившейся на нем за полгода различной грязи. Взглянул через спины наклонившихся над картой штурманят,как называли на лодках младших офицеров, второго и третьего штурманов. Старшие лейтенанты прокладывали курс прохода сегодня в первый полигон и ожесточенно о чем-то спорили. Взглянул на высвечиваемые на своем приборе широту и долготу их в настоящий момент положения лодки, поступающие в Алмаз от навигационного комплекса Тобол. Все здесь были заняты своим делом и на него не обращали никакого внимания. И вот раздалась команда:" Все вниз! " Сверху по трапам как горох посыпались курцы, использовавшие время последней затяжки, какие-то запоздалые контрагенты. Причем один одновременно с собой сваливал в центральный пост и свой мешок с постелью и свой самолет. Затем прозвучал доклад от вахтенного офицера с мостика, что к левому борту лодки подошли два буксира. В этот момент в штурманскую заглянул Володя и сказал ему, что стол уже накрыт, сейчас лодка начнет свое движение и за это будет первый тост. Поэтому все его уже ждут. Они спустились вдвоем в ЦВК .Народ кучковался вокруг ломящегося от всевозможных вкусностей стола. Сам стол был сделан с более сильно обрезанного самолета и также был подвешен на веревках, но на нормальной для обычного обеденного стола высоте. Для сидения хозяйственный Антон закупил за известный продукт у местных на заводе аборигенов так называемые банки. Банка представляла из себя простейший складной стул с брезентовым сидением. Занимала в складном положении мало места, и ее можно было легко засовывать и в щели между приборами и под столики и т.д. Посмотрев на стол, забитый всякой всячиной, за сидевшими за ним членами их сдаточной команды и инженером ЭВГ Лешей, который в данный момент находился на своем законном штатном боевом посту, и которому страшно завидовали его коллеги инженеры, по штатному расписанию занимающие свои боевые посты в ЦП на глазах командира лодки и других старших офицеров, наш герой подумал про себя, что как сработает их Алмаз в море покажет поход, ну а все остальное пока Антоном сделано на пять с плюсом. Ему протянули кружку с изрядной дозой налитого чистого спирта. Он вышел из ЦВК, спустился на две три ступеньки по лестнице, ведущую еще на одну палубу ниже, где почти под их ЦВК располагалась каюта командира атомной подводной лодки данного проекта, он залез на маленькую металлическую площадку, с торчащими кругом достаточно тонкими медными трубками. Там было что-то типа городского фонтанчика для питья. Только краник торчал над фонтанчиком. Он открыл этот кран, из краника полилась вода с установки опреснения с температурой в пять градусов. Он подставил под струю кружку, и разбавил спирт. Что-что, но где на лодке можно разбавлять спирт мы уже знаем подумалось ему. Он вернулся назад с кружкой в ЦВК. Притихший народ держал в руках такие же как у него кружки и смотрел на стенку поста, где висело несколько приборов различной внутри корабельной связи. Все, как на Новый год ждут боя московских курантов, ждали сообщения из ЦП.И вот из ЦП по всему кораблю разнеслось, что лодка начала движения от причала г.Северодвинска. Антон поздравил всех с началом первого выхода в море, они дружно стукнулись кружками выпили и стали мести со стола закус. Весь ворох проблем остался где-то далеко за пределами их прочного корпуса, и у них началась совсем новая жизнь с взаимовыручкой, взаимопониманием и даже каким-то бережным отношением друг к другу. Лодка между тем продолжала свое движение в сторону открытого Белого моря. Они начали движение, когда прилив уже сменился отливом. По так называемой малой воде лодка двигалась очень медленно и осторожно. По громкоговорящей из центрального поста поступали сообщения и команды каждую минуту: «Под килем три метра. Под килем два с половиной метра .Под килем два метра. Продуть цистерны с грязной водой» Раздавалось сильное шипение, и лодка как бы подкладывала под себя воздушную подушку. Из центрального прибежал Вася. Он только выскочил из-за сто первого командирского. Глаза у него горели восторгом пятилетнего пацана, который только что игрался с новой радиоуправляемой игрушкой. Он сказал, что все классно работает, и сейчас лодка подходит уже к горловине бухты, и через несколько минут будет сыграна боевая тревога по поводу прохождения узкости. Васю заставили от сглаза постучать по деревянному накрытому жратвой столу и преподнесли кружку с граммами двухсот не сильно разведенного спирта. Он посмотрел на содержимое кружки, спросил, что мол они совсем охренели, налив ему такую лошадиную дозу .И что ему еще почти два часа сидеть на своей вахте прямо перед носом командира лодки. После этой своей гневной речи он залпом выпил все содержимое кружки. Быстренько закусил с протянутой ему тарелки, засунул персонально презентованный ему свежий огурец против запаха в карман своего блузона и побежал наверх за пульт дальше служить Родине. Оставшиеся в ЦВК зарядили свои кружки по новой и здесь начался вначале перезвон, а потом и голосом объявили боевую тревогу по поводу прохождения узкости. Из всех отсеков лодок вахтенные докладывали по громкой в центральный пост, что их отсеки осмотрены и замечаний нет, затем называли число присутствующих на боевых постах в данном отсеке. За проход узкости не пить нельзя. Поэтому они выпили по второй, после чего наш герой почувствовал, что при таком ударном темпе он сам скоро поплывет рядом со своей атомной подводной лодкой А поэтому пора останавливаться. Ну тут к ним в пост зашел строитель, отвечающий за питание и размещение сдаточных команд. Он протянул Антону напечатанный на машинке список бачков с подчеркнутым их номером. Потом сказал, что сегодня нужно будет получить только ужин и вечерний чай. Антон предложил гостю присоединиться к их столу. Но тот заметил, что сегодня у него будет самый суматошный день как с питанием, так и размещением. По опыту будут не стыковки Он на своем плане расположения кают лодки на корабле показал, где находятся два выделенных места в каюте для сдаточной команды Алмаз. Уже раньше ребята порешили, что одно из двух мест в каюте займет наш герой, так как его пульты находятся за пределами ЦВК, а второе приданный им для сдачи задач программист-мужик из их цеха. Дальше строитель,взглянув на стол еще до сих пор обильно заставленный едой, сказал Антону, чтобы тот смотрел за нормой потребления, так как он знает, что с точки зрения выпивки возможности Алмаза не ограничены.. Он добавил, что уже на данный момент на корабле полно вусмерть пьяных гражданских специалистов. Для многих из них этот поход закончится уже послезавтра, когда в полигон из СМП придет буксир. При этих его последних словах командир ЭВГ Леша, который синхронно с входящим к ним строителем отвернулся к своей главной вычислительной машине и продолжал с большим рвением нести службу, всем своим видом показывая, что все чем занимаются за его спиной эти совсем не известные ему ребята к нему ровным счетом не имеет никакого отношения, с еще большим военным упорством стал разглядывать многочисленные мигающие на его машине лампочки, видимо, визуально стараясь определить правильность степени их нагрева. И только слегка запачканная магазинным оливье его личико, говорило о том, что и у него рыльце в пушку. Строитель тоже видимо ,выходя обратил на это внимание, и, улыбнувшись, закрыл за собой дверь Теперь нужно было составить график бачкования, и главное решить с кого начать сегодня. С одной стороны день для бачкования выдался халявным,так как впереди оставался только ужин, что на подводной лодке в походе полностью равен обеду, и вечерний чай .При вечернем чае получение продуктов было минимальным. С другой стороны народ только втянулся в банкет и прерывать это не простое занятие никому особенно не хотелось. Поэтому крайними оказались самые молодые из сдаточной команды, то есть Володя и наш герой. Они спокойно отнеслись к своей тяжкой участи и начали искать судки, которые вытащили из мешка для посуды когда ходили в шару за канистрой со спиртом. Их сдаточная команда была в шесть человек. Поэтому при получении посуды им выдали новехенький набор из трех разных по величине кастрюль из нержавейки. Каждая кастрюля наполнялась содержимым и ставилась одна на другую. После этого через все уши кастрюль протягивалось что-то типа ухвата с вращающейся ручкой. Эта ручка выжималась на верхней кастрюле и получался плотный набор, который удобно и легко можно было таскать через отсеки субмарины. После судков ребята занялись подготовкой большой миски под селедку. Меню на сегодня и завтра строитель также вручил Антону. Все было в деле на банкетном столе. Пока они вместе с Антоном уменьшали количество занятой посуды, укрупняя и совмещая оставшуюся на столе закуску, оставшаяся за столом тройка на их глазах продолжала гораздо меньшими дозами и темпами все же набираться. У них начались уже достаточно бессвязные разговоры. Наш герой кивнул Антону на стоявший на столе еще почти на половину полный здоровый эмалированный чайник с разбавленным спиртом, и Антон забрал его со стола и сказал,что пора завязывать. Двое из трех выразили резкий протест. Они считали себя еще ясными соколами и не хотели терпеть насилия над своею личностью. И сразу стало понятно, что эти ребята-один программист из цеха, а второй в командировке был с женой и в их компаниях почти не участвовал, имеют проблемы с тормозами. Поэтому им уже в приказном порядке было предложено прилечь на нижние самолеты в ЦВК до ужина. А тем временем лодка давно вырвалась в открытое Белое море и шла в свой первый полигон. Давно был сыгран отбой тревоги. По говорящей связи было слышно как командир лодки поблагодарил сопровождающие их буксиры за хорошую совместную работу, и вахтенный офицер на верхнем мостике лодки доложил в центральный пост, что буксиры возвращаются на базу в Северодвинск. Теперь из прохода возле ЦВК все яснее доносился все усиливающийся шум. Кроме того в ЦВК все более ясно ощущался сильный перегар. Сами не кристально трезвые они вместе с Лешей принюхивались друг к другу и к лежавшим на самолетах своим коллегам. Запах исходил явно извне. Тогда Леша приоткрыл дверь и выглянул в коридор. В момент открывания двери в ЦВК прямо ворвался перегар. Наш герой тоже высунул голову в коридор. Да, это была впечатляющая картина. Весь проход их отсека был плотно забит сильно не трезвыми и очень сильно не трезвыми людьми. Столько пьяных в таком ограниченном пространстве ему еще никогда до этого не удавалась видеть. Люди стояли плотно друг к другу. Эта странная очередь тянулась от лестницы, поднимающейся на палубу центрального поста и к люкам выхода в рубку с одной стороны и до конца их отсека с другой. Было видно, что люди мучаются в ожидании какого-то чуда, которое бы положило конец их страданиям. На физиономиях некоторых страдальцев виднелись свежие травмы. Видимо народ не только хорошо пил и закусывал, но и вел активный здоровый образ жизни одновременно. В основном все были, как и он, одеты в РБ, но одному похоже было так жарко и душно, что он стоял в одной какого-то ядовито лилового цвета майке. По выражению его лица было видно, что он явно не понимает, где он находится. Вначале наш герой подумал, что этому перепившему народу не хватает свежего воздуха, и они хотят им подышать. Но потом до него дошло, что как раз со свежим воздухом у ребят все в порядке. Просто у них идет ломка от их никотиновой зависимости. Действительно в этот момент последовала команда из ЦП, что разрешен выход наверх в рубку лодки первой партии в количестве до десяти человек. Народ, давя друг друга, ринулся к рубочному люку, чтобы попасть в первую заветную десятку. И наш герой с приятным самоуважением подумал, что хотя бы от этого порока он не страдает. Минут через тридцать толпа курильщиков рассосалась и в сверху перестало тянуть табачным дымом. Похоже народ пошел продолжать свою застольную. Наш герой с Володей собрали необходимую посуду для ужина и отправились искать умывальники, где можно ее было бы сполоснуть. Когда объявили по громкой связи, что третьей смене первой очереди ужинать, а бачковым с первого по последний бачок получать продукты на камбузе, ребята отправились через отсек на камбуз за получением ужина. Все гражданские бачковые образовали длинную очередь под лестницей столовой старшинского и личного состава, где находился камбуз лодки. Одни стояли с ведрами, другие с кастрюлями. Таких симпатичных судков как у них регулировщики больше не видели в данной очереди. Для сдаточных команд по восемь и более человек такой емкости посуды было явно не достаточно, а для их шестерки оказалось как раз. Ребята получили на первое гороховый суп, на второе пюре с симпатичными шестью котлетками, на третье флотский компот из сухофруктов. Кроме того на закуску дали две жирные и очень приличного размера селедки, к селедкам еще типа зимнего салата из картошки майонеза и зеленного горошка. Когда они все это притащили в ЦВК, то оставшиеся ребята к их приходу расставили на столе шесть мисок с армейскими алюминиевыми ложками и шесть кружек. Появился и убранный Антоном чайник с разбавленным спиртом. Разделали аппетитную селедку, разрезали на части и разложили салат по мискам. Ну уж под такую селедку, да с учетом того что началась официальная морская кормежка выпить было просто необходимо. Налили, но гораздо скромнее чем при начале движения лодки. Стукнулись кружками за первый ужин. Выпили. Ужин прошел на высоком уровне. Когда все наелись, то оказалось, что с учетом банкета все были достаточно сытыми, и первое похлебали чуток, как горяченькое. Зато котлетки практически из чистого мяса и пюрешка,заправленная сливочным маслом, у всех пролетели вовнутрь без замечаний. Одна селедка осталась для дополнительного хавчика. Собрали и пошли выкидывать остатки пищи. Жидкую порешили вылить в гальюне, твердые отходы в свертке подсунули в уже здоровую кучу мусора около бачков с отходами возле камбуза. Заняли очередь в умывальник для мытья посуды. Заняли и очередь в гальюн. Пока все закончили прошел еще час. Принесли помытую посуду в ЦВК, уложили ее уже для завтрашней смены бачковых. На сегодня остался только вечерний чай. Наш герой взял свой мешок с постелью и отправился через два отсека в сторону хвоста лодки, где находилась каюта с его спальным местом. Так расположился уже их программист и два человек с других сдаточных систем. Познакомились. Ребята оказались вполне трезвыми. На лодке снова сыграли тревогу. Лодка вошла в первый свой полигон и начала готовиться к своему первому погружению. Продули цистерны грязной воды. Поступила команда задраить все верхнерубочные люки. Затем задраить перегородки между отсеками. И наконец начать проверку лодки на герметичность. По этой команде включились компрессоры и начали накачиваться баллоны со сжатым воздухом прямо воздухом из отсеков лодки. При этом по отсечным манометрам смотрели уменьшается или нет давление в отсеке. Сразу в каюте у ее жителей появилось ощущение будто они находятся на борту авиалайнера. Поступил доклад в ЦП, что лодка проверена на герметичность и что лодка герметична. С этого момента зарплата нашего героя которая в северном ее варианте уже превышала зарплату майора ракетных войск стратегического назначения, и которая с выходом в море автоматически увеличилась вдвое, теперь с момента начала погружения увеличилась еще в два раза. И вот команда принять главный балласт. Послышалось шипение и стало слышно как над их головами в легкий корпус ворвалось море. В ЦП объявили, что глубина три метра. Затем традиционная команда осмотреться в отсеках. Отсеки последовательно по очереди доложили, что отсек осмотрен и замечаний нет. Вначале лодка зависла практически с нулевой скоростью. Началось ее кренование и снятие паспортных данных плавучести. А потом они последовательно плавно с командами осмотреться в отсеках через каждые пять метров они погрузились до пятидесяти метров. С пятидесяти метров пошли быстрее до сотни. Потом полностью в том же режиме состоялся процесс всплытия. С началом погружения наш герой отправился в свой родной отсек. И вовсе не потому, что его ИДА-59 остался в ЦВК, и в случае какого-нибудь ЧП ему не в чем будет бороться за свою жизнь. Про это из них никто просто даже не задумывался. Во-первых нужно было посмотреть как работает его техника в условиях сжатия и расширения отсека. Ну, а во-вторых, уже можно было выпить за то, чтобы число всплытий всегда совпадало с числом погружений. Он увидел, что межотсечные люки были все задраены, и в каждом отсеке с той и другой его стороны стояли вахтенные, готовые в любой момент по команде засунуть здоровый болт в червячную передачу системы открывания люка, чтобы заблокировать ее. При этом уже никаким даже сверхчеловеческим усилием люк невозможно становилось открыть с его обратной стороны до поры извлечения с резьбы этого самого болта. Он подошел к межотсечному люку, взялся за кремальеру( длинный рычаг с механизмом для открытия люка), повернул ее, открыл защелку люка и попал в соседний отсек. Здесь он сделал все те же операции,но только в обратной последовательности. Прошел следующий отсек и в конце концов зашел в ЦВК.Здесь уже уже во всю кипела работа. Самолеты и постели на них были свернуты. Крышка прибора оперативной памяти одной из линеек была открыта.В приборном шкафу копошились Антон и Валера. За ними стоял Володя. Алмаз продолжал спокойно молотить на резервной линейке Ему Володя сказал, что похоже гавкнулся блок из ОЗУ этой линейки. Запасной блок он держал в руках .Все приборы чисто вычислительные делали волжане. Они же и помогали налаживать вычислительные приборы в автономном режиме и даже в составе чисто вычислительного комплекса, то есть без приборов ввода и вывода информации,.без приборов отвечающих за стрельбу торпедами и без приборов, через которые в Алмаз поступала информация с различных других систем корабля. Сами же блоки для приборов ОЗУ делали армяне. То ли в блоках были недостатки разработчиков, то ли их делали чисто по-армянски, но они из строя выходили часто. В этом ребята уже могли убедиться с самого начала регулировочного процесса. Блок по размерам был больше тома большой советской энциклопедии и достаточно толстый. Он по-видимому плохо продувался системной вентиляцией и сильно зависел от перепад температур. И хотя в Алмазе была предусмотрена автоматическая регулировка температуры на первом выходе обще корабельные холодильные машины работали с большими разбросами. Вот совокупность всех этих факторов может и привела к первой их поломке. Но уже с помощью тестовой программы ОЗУ ребята определили номер неисправного блока и теперь его доставали, чтобы поменять на исправный, взятый с еще двумя такими-же в базовской кладовке перед выходом в море. Замена прошла успешно, и еще через пять минут снова обе линейки Алмаза были в строю. К этому моменту накопилось уже столько сегодня новых значимых событий, что не отметить их было бы уже серьезным преступлением. Опять появился неиссякаемый эмалированный чайник с гидролизным соком, селедка с ужина и остатки банкетного стола. Сели вчетвером. Программист остался в каюте, а второй его собутыльник то ли перепил за банкетом, то ли наоборот обиделся, что не поддержали его призыв о продолжении того самого банкета. Но пить отказался. Не успели они выпить за равное число между всплытиями и погружениями, как в ЦВК ввалился боцман-мичман первого торпедного отсека лодки. Это был солидный моряк лет сорока с большим опытом службы на разных типах подводных лодок. В руках у него был здоровый плафон хрен знает от какого светильника субмарины. Плафон был почти до краев наполнен странно зеленоватого цвета водой. Мореман объяснил, что эту воду он набрал из торпедного аппарата на глубине сто метров. И теперь зашел к ним, чтобы посвятить салаг в настоящие подводники. Для посвящения необходимо каждому из инх выпить хотя бы по несколько глотков из этого плафона. Но то, что его посвящение не являлось чистым альтруистическим поступком. выдавал сизеватый нос мичмана. Этот нос как наконечник флюгера явно показывал в сторону чайника со спиртом. Первым заставили пить самого молодого-командира ЭВГ Лешу. Леша не стал нарушать морской обычай и глотнул из плафона очень не слабо. Потом запил спиртом из кружки для профилактики. Выпил Валера. Когда очередь подошла к нашему герою, то он соврал, что он уже пил из подобного плафона в пятом отсеке у механиков. Антон улыбнулся и сказал, что они уже все давно заметили, что наш герой никогда не будет есть или пить из общей тарелки или кружки. Но приставать к нем у никто не стал. Так и остался он салагой на всю жизнь. На всех будущих выходах и всех других лодках к нему никто с предложением пить из плафона неизвестно что не приставал. Перед самым вечерним чаем лодка продулась и оказалась на поверхности. Получили с Володей вечерний чай. Дали не полную маленькую баночку очень душистого меда, печенья, шмат сливочного масла, налили чайник полный чая. Получили пачку сахара. Попить горячего чайка перед сном было хорошо. Он зашел еще в центральный пост и штурманскую. Лодка надводным ходом переходила в следующий глубоководный полигон для испытания различных рулевых и стабилизирующих систем.В ЦП свет был приглушен, и в своем командирском самолетном кресле спал или лежал с закрытыми глазами командир лодки. Наш герой не стал разговаривать за сидевшим за 101К акустиком, а отправился в штурманскую рубку. Здесь сам штурман с одним из штурманенком склонились над картами, лежавшими на специальных стеклянных столах с подсветкой снизу. Все были заняты своей работой. На 101Ш высвечивалась много информации о положении лодки на данный момент и о параметрах ее движения. Все работало пока нормально. Можно было идти на боковую. В его каюте у него была верхняя кровать. Он разделся. Повесил на плечики наспех сделанные из толстой медной проволоки свои куртку и брюки и полез на еще в первый его заход заправленную постель.