Текст книги "Контрмеры"

Автор книги: Константин Стригунов

Соавторы: Константин Стригунов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Схватив бессознательного Самонина, командир вместе с еще одним бойцом оттащили его в сторону огромных корней деревьев.

– Быстрее раскрывай! – капитан вытащил из рюкзака чехол и передал своему напарнику. Из него они достали плотно упакованную специальную ткань, которой разведчики накрыли себя вместе с Самониным. В этот момент инженер очнулся и издал такой вопль, от которого у Филиппова и второго бойца едва не лопнули барабанные перепонки.

– Лежать, мать твою! – рукой командир прижал к земле голову Самонина и голосом не терпящим возражений прорычал:

– Мы пришли тебе помочь, но если хочешь жить, то лежи смирно или я тебя снова отправлю в отруб, ясно?!

– Д-да, я п-понял… – жалобно протянул инженер.

– Пароль «молот»!

– Чего? – ничего не понимая отозвался Самонин.

– Давай ответ на пароль! – рявкнул Филиппов.

– Ах, черт, как же его… «огонь»! Точно ог…

Где-то рядом земля содрогнулась от сильнейшего взрыва и все трое под маскировочной тканью почувствовали как куски земли попадали на них сверху. От чудовищного грохота заложило в ушах и настала глухонемота, характерная для слабой формы контузии, а весь мир стал восприниматься через сильнейшую головную боль. В прибор ночного видения капитан видел, как мужчина схватил себя за шлем и уткнулся в землю, но его шевеление могло демаскировать и Филиппов вместе с другим грушником буквально вдавили в землю Самонина. Их состояние немногим отличалось от его, но по крайней мере им не довелось попадать из одного шокового состояния сразу в другое. Подготовка разведчиков помогла выстоять от взрыва и последовавшей ударной волны.

* * *

Чтобы не попасть в область действий воздушных аномалий экипаж вывел самолет на почти предельно допустимую высоту в восемь с половиной тысяч метров над уровнем моря. Некоторые полагали, что аномалии, особенно воздушные, могли распространяться и за условную границу, названную Периметром, по этой причине летчикам четко предписывалось, не заходя в запретное воздушное пространство, лететь на максимально допустимой высоте и свести риск к минимуму. Прикрытием миссии служило то обстоятельство, что недалеко довольно часто проходили учения, в том числе из ВВС. Тем же занимались и североатлантические «партнеры», не особо заботясь о нелепости таких утверждений, ведь всем были прекрасно известны их сугубо разведывательные, а порой и провокационные цели. Сейчас самолет Ил-22ПП двигался возле края верхнего слоя мегатучи, закрывшей Зону от Солнца, словно боясь, что его свет покажет всему миру истинный лик невероятной аномалии. Электронный комплекс на борту, прозванный военными «Порубщик», сканировал все излучаемые в пространство радиосигналы пока операторы не выявили нужную частоту. Сейчас все их действия не могли быть замечены из-за работы электроники в пассивном режиме, лишь принимавшей любые сигналы, но вскоре ситуация должна будет измениться.

По защищенному каналу команда действовать пришла точно и операторы немедленно настроили оборудование в соответствии с выполняемой задачей.

– Цель обнаружена, – произнес один из операторов.

– Начинаем, – подтвердил другой.

Мощный луч электромагнитных волн, сгенерированный специальным передатчиком, был определенным образом направлен вдаль и не будь самолет оборудован радиопоглощающими устройствами биологической защиты экипажа, то последний мог бы погибнуть от вредоносного воздействия, однако предусмотрительность инженеров дала возможность создать один из самых эффективных самолетов-постановщиков помех. Теперь его возможности впервые применили в реальных условиях.

* * *

Картина охоты – а по-другому это нельзя было назвать – почти непрерывно передавалась в Лэнгли, и лишь иногда исчезала по не совсем ясным причинам. Азарт буквально ощущался в воздухе, дополнительно заряжая всю атмосферу у присутствующих в центре. Стивенсу все напоминало важный боксерский поединок где-нибудь в Медисон-сквер-гарден между признанным чемпионом и перспективным претендентом. Эксперты и болельщики разделились во мнении, кто же окажется победителем, а кто покинет ринг побежденным. Схватка получалась на редкость захватывающая и до самого конца никто, даже самый прожженный букмекер, не мог спрогнозировать исход боя. На стороне чемпиона опыт и техника, на стороне претендента – молодость и самоотдача. Во всем мире уже сделаны ставки, потрачены десятки, если не сотни миллионов, и все с трепетом наблюдают за поединком…

Нечто похожее царило сейчас здесь, заметил шеф Национальной тайной службы. Каждый с ложным спокойствием следил за экранами, где не знающий ни жалости, ни пощады «Жнец» выискивал своим тепловым «зрением» прячущихся людей.

– Цели частично поражены, – сообщил техник. – Они использовали какую-то маскировку и замерли, поэтому радиолокатор тоже ничего не покажет, но мы отметили их последнее местоположение. Давать команду на удар, сэр?

Все внимание сейчас сосредоточилось только на одном человеке по имени Ллойд Паттерсон. Директор ЦРУ не моргая следил за происходящим, словно хотел своим усилием воли помочь беспилотнику завершить свою жуткую работу. Услышав вопрос, Паттерсон только несколькими секундами позже дал свой ответ.

– Приступайте, – холодным голосом произнес он. Техник повернулся к экрану и через гарнитуру скороговоркой передал:

– Нанести удар по отмеченным координатам, повторяю, нанести удар.

В тысячах километрах два оператора беспилотника подтвердили приказ и пилот уже приготовился дать отсчет и нажать на кнопку джостика управления дроном, но вдруг осёкся.

– Три, два, од…

Видео, поступавшее к ним, прервалось, а экране появились серо-белые помехи.

– Какого хрена?! – воскликнул оператор и поднял руки, показывая, что ничего не нажимал.

– Нарушен канал управления, – ответил пилот.

– Говорит Арес. Рич, Фрост, что у вас, прием? – голос с другого конца планеты был явно встревоженным.

– На связи Рич, потерян канал управления беспилотника. Теперь он полностью автономен.

* * *

– Кирилл Петрович, «Грач» передает, что управление американского беспилотника прервано и больше ударов не проводится.

Слова офицера дали возможность облегченно вздохнуть, но это была лишь кратковременная передышка, ведь продолжала оставаться неизвестной общая ситуация. Засунув в карман руки, глава ГРУ в нервном напряжении ходил по командному пункту. Другие испытывали очень схожие эмоции, поэтому молча сидели в ожидании дальнейших сообщений. Никакой информации о состоянии отряда не поступало и не было способа проверить успел ли нанести ракетный или бомбовый удар беспилотник противника и, соответственно, оценить состояние разведывательно-поисковой группы.

– Когда должен пройти сеанс связи? – на сей раз Остапов обратился к Селезневу.

– После атаки они пошлют короткий условный сигнал и дальше переведут радиостанцию в режим на приём. Мы должны сообщить им о нейтрализации «Жнеца» и дать указания продолжать как можно быстрей следовать к точке «Аврора». Если, конечно, они все еще живы.

При этих словах многих передернуло, но все прекрасно понимали правоту генерал-майора, озвучившего ее с холодной констатацией. Зона – не мамка и прихлопнуть человека, да еще при активном содействии заморских «друзей», проще простого. Таковы правила игры и Остапов с остальным руководством понимал, что перевес сил не в их пользу, а старый враг диктует свои условия, но стоит выбраться капитану из пекла, куда он был послан со своими парнями, чаша весов может качнуться в другую сторону.

– При первой возможности я сообщу министру о ходе операции, – произнес Остапов, в уме подготавливая сразу несколько вариантов.

– А когда второй «Взор» начнет патрулирование? – стоявший перед одним из экранов Клюев обратился к Селезневу.

– Сразу после осмотра и заправки. Думаю, через час, не раньше.

– Насколько точны карты распределения?

– Трудно сказать, – развел руками Селезнев, – но не думаю, что погрешность составит более пяти процентов по сравнению с последней оценкой. Хотя пять процентов в Зоне это тоже много.

– Как скоро мы сможем выслать вертолет?

– Скорее всего сразу, как только будут получены обновленные карты, то есть в течение часа-полтора.

Клюеву такой срок показался вполне приемлемым. Если спецподразделение сможет выполнить поставленную задачу, он добьется, чтобы их представили к государственным наградам, но все размышления прервал офицер, который бойким голосом доложил:

– Только что наземные радиолокационные станции на базе второго приграничного участка засекли уход беспилотника в направлении авиабазы НАТО.

– Превосходно! – обрадовался Остапов и вместе с ним остальные офицеры. – Передайте «Грачу» – они отлично справились.

– Так точно, – ответил офицер и внимательно посмотрел на свой монитор. – Товарищ генерал армии, есть подтверждение от отряда. Есть потери, но он продолжает выполнять задание.

– Проклятье! – гневно произнес глава ГРУ и его лицо приобрело бардовые краски. – Эти ублюдки убили наших ребят. На такое они давно не шли. Подполковник, группе немедленно выйти к пункту назначения!

Офицер набрал сообщение с нужной информацией и оно тут же было отправлено на спутник-ретранслятор. Кирилл Петрович посмотрел на Селезнева с Клюевым, вскочивших со своих мест, когда те услышали последнее сообщение.

– Что у них там происходит? – спросил он скорее себя, чем остальных, однако остальные поняли вопрос неверно. Его подлинный смысл скрывался куда глубже.

* * *

Элемент неопределенности и неведения привносит хаос и это одна из самых больших проблем, с которой можно столкнуться в подобного рода операциях, подумал Паттерсон, глядя как аналитики и техники пытались восстановить связь, но лишь увязли в бесплодных попытках.

– Картинки по прежнему нет, – сообщил один из специалистов.

– Да кто-нибудь вообще может объяснить, какого черта исчез канал управления?! – к удивлению всех остальных крикнул Стивенс, обычно отличавшийся невозмутимостью, но для которого такой сюрприз был весьма неприятным.

– Сэр, операторы утверждают, что никаких признаков активности Зоны нет, детекторы молчат.

– Значит, версию с непрогнозируемым Выбросом можно отбросить? – попытался разобраться в ситуации Браян Холл.

– Да, сэр. Это не похоже на проделки Зоны.

– Что сейчас с беспилотником? – взять себя под контроль Стивенсу оказалось раз плюнуть.

– После потери связи он возвращается на базу в автономном режиме.

– Ясно, но неужели здесь сыграли роль аномальные поля? – удивился Паттерсон, указав на экран, где совсем недавно транслировалось видеоизображение Зоны. К директору ЦРУ подошёл вице-адмирал Тауэр и с озабоченным видом сообщил:

– Ответ может быть проще, чем нам кажется. Мне доложили о попадании в поле зрения нашего «АВАКСа» и нескольких наземных РЛС самолета русских, по нашей классификации «Тип-10» или Ил-22.

– Но какое отношение он имеет… – хотел было спросить глава разведывательного директората, но Паттерсон жестом остановил его.

– На одном из таких самолетов установлена система постановок помех, которую они называют «Порубщик» – от слова «рубить» каналы управления и связи. У русских всего два таких самолета, но три года назад они разместили один из них на базе, недалеко от Зоны Отчуждения.

– Он способен заглушить наш канал? – удивился Стивенс.

– Способен, – ответил Тауэр и встал напротив Паттерсона. – Их система умеет воздействовать на сигналы определенной частоты, при этом не затрагивая никакие другие в нужном направлении. Кстати, поэтому «АВАКС» не смог сразу распознать цель – глушилка русских использовалась против конкретной цели. Догадайтесь, какой.

Присутствующие умолкли. Противостояние между ними и русскими вынуждало последних к решительным действиям.

«В конце концов, не по нашим парням били высокоточным оружием» – подумал Паттерсон и в этот момент слово взял Холл.

– Можно было бы сформулировать свою претензию и через Госдепартамент направить ноту протеста их руководству, но это нам ничего не даст. Скажут, были учения, что не распознали цель, принятую как угрозу – в общем, стандартный набор.

– И не надо, – бросил Стивенс. – Как поступать в такой ситуации не в моей компетенции, но поднимать данную тему нам точно не следует. На любых переговорах каждая сторона будет все отрицать, ясно понимая отсутствие аргументов для обвинений с противоположной стороны. Кроме того, нет оснований считать, что отряду русских удалось спасти выжившего.

Все замолчали, но чувствовалось согласие со словами Стивенса, однако за возможный провал операции будет отвечать ЦРУ, особенно когда и если дело дойдет до слушаний в Сенате. «Проклятье» – злобно и большинстве своем на самого себя подумал Паттерсон.

– Лучше передайте подготовить ответ в соответствии с планом, разработанным на случай провала миссии, – мрачно произнес директор ЦРУ, продолжая неподвижно смотреть на погасшие экраны. – И пусть передадут инструкции послу в Москве. Генерал?

– Да, сэр? – откликнулся Холл.

– Куда направился самолет русских?

– Он лег на курс и сейчас движется на северо-восток.

– Значит, они просчитали дальше нас, – заключил Паттерсон и пообещал себе, что больше такого не повторится. Глядя, как зал покидают выскопоставленные чиновники, он впервые за всё время с начала операции пришел к нерадостному для себя выводу о чрезмерной переоценке своих возможностей. В конце концов, если отряд русских выживет и доберется к своим, это будет означать первое поражение его ведомства за все время текущего противостояния в Зоне.

* * *

Неопределенность сводила с ума. Филиппов не знал, следит ли за территорией беспилотник или его операторы сделали вывод о поражении цели, но рано или поздно придется выйти и рискнуть направиться к точки эвакуации. Постепенно звон в ушах спал и наступила зловещая тишина, чего в Зоне встретишь нечасто. Создалось впечатление словно ракетные удары спугнули всю местную фауну, которая в страхе попряталась по своим норам. Чуть позже выяснилось, что все-таки звуки были и более всего они походили на треск огня.

– Вы в порядке? – спросил он остальных. Другой грушник дал утвердительный ответ, но спасенный мужчина лишь отозвался болезненным стоном.

– Голова…

– Знаю парень, потерпи немного. Осталось добраться к зоне эвакуации.

– Я не могу идти больше, – вяло произнес инженер.

– Эй, только не сдавайся, хорошо? Остался последний рывок и мы будем дома. Ты же хочешь домой, верно? – в ответ слабое «да». – Отлично. Значит просто слушай и делай то, что я сказал. Договорились?

– Постараюсь, но… где мы? – дезориентация все еще не прошла, тем более в условиях полной темноты.

– Лежи спокойно. Мы накрылись специальной термотканью, чтобы нас трудней было засечь с беспилотника.

– С беспилотника? – удивленный голос Самонина.

– Да, парень. За тобой – а теперь и за нами – ведется настоящая охота и главным призом в ней будут наши бездыханные тела. Ты же не хочешь умирать?

– Нет! – откликнулся инженер более уверенным голосом и скривился от боли.

– Рука…

– Придется потерпеть, парень, сейчас мы не можем заняться ею.

«Отлично, – подумал капитан, – значит, постепенно приходит в себя».

– Хорошо.

Командир обратился по внутренней связи к остальным и провел что-то вроде переклички, по окончании которой выяснил, что на его запрос не ответили шестеро бойцов. Он закрыл глаза. Шесть человек – почти треть отряда! Но Филиппов не имел права сейчас раскисать – от него ждут четких и решительных действий. На несколько мгновений капитан представил, как поступил бы с теми, кто направил на его ребят ракеты и быстро прогнал от себя эти мысли, ведь месть – это блюдо, которое подают холодным.

– Вы оба сидите здесь, а я постараюсь выяснить, что происходит вокруг, – произнес грушник и выбрался из-под заваленной землей ткани камуфляжной расцветки. Командир отряда настроил прибор ночного видения и увидел поваленные стволы двух огромных деревьев, между которыми образовалась внушительная воронка. От нее шел дым, поднимаясь высоко вверх с лежащим рядом вырванным взрывом деревом, которое своими кривыми ветками разворотило промокшую землю. Филиппов через свзяь дал команду:

– Всем, кто выжил и в состоянии идти, выйти из своих укрытий. Место сбора – воронка.

Бойцы отряда ГРУ выполнили приказ и незамедлительно вышли из леса к своему командиру, но никто не подавал признаков паники или нервозности – такие последствия нельзя скрыть даже под противогазом и защитной экипировкой.

– Осмотрите территорию, – произнес командир. – Нужно знать, кто мог еще выжить. Ноль седьмой – подготовь радиостанцию. На связь выйдем когда уберемся подальше отсюда.

Самонина с одним из бойцов оставили возле ствола поваленного дерева, дав указание проверить состояние выжившего и оказать ему медицинскую помощь. Дюжина человек направилась прочесывать территорию, где могли быть другие члены отряда, но поиск дал лишь один результат – тело погибшего сержанта, на которого рухнуло дерево и одной из своих тяжелых веток переломала его пополам. Общими усилиями труп вытащили и закопали чуть поодаль в лесу, чтобы не оставлять никаких следов. Останки еще двух человек, разбросанные в радиусе пятнадцати метров нашли несколько позже и с ними поступили также, как и с предыдущим телом, но закопали в других местах. Рано или поздно зверьё, обладавшее поистине невероятным нюхом, раскопает трупы, но до того момента нельзя, чтобы враг сумел получить улики. Тела трех человек так и не были найдены, а их единственные свидетельства в виде оплавленных частей автоматов и пулемета обнаружили недалеко от самой воронки из чего сделали вывод, что вся тройка попала в самый эпицентр взрыва. Даже экспертиза не сможет установить их принадлежность к российской военной разведке, особенно с учетом экипировки отряда, которая почти вся состояла из вещей, используемых разными сталкерами, а про анализ ДНК в условиях Зоны и речи не могло быть. Исключение составили некоторые приборы и вставки костюмов, но об их уничтожении позаботились в первую очередь. По окончании заметания следов отряд боевым порядком вышел в направлении зоны эвакуации, обозначенной под кодовым названием «Аврора». Хуже всего пришлось спасенному инженеру, который едва держался на ногах и нуждался в полноценной помощи. Все взятые у него документы, нес лично Филиппов, понимая, что теперь они представляют ценность не только сами по себе, но и как символ ненапрасных жертв его ребят, погибших в адском огне.

Через полтора километра от места взрыва отряд впервые направил зашифрованное послание на спутник, откуда оно попало в здание почти за восемьсот километров от Зоны.

* * *

Присланное сообщение произвело почти настоящий фурор среди узкого круга посвященных в детали спасательной операции. Омрачало все ликование сообщение о семи погибших, включая биолога, но такова была цена которую Зона взяла за спасение одного человека, владевшего исключительной информацией. Гибель Руденко тоже не добавляла оптимизма. В ГРУ надеялись, что его смерть не была мучительной и в этом они оказались не правы, но в царившей суматохе не было возможности подумать о судьбе ученого и тех десятков человек, которых уже никогда не дождутся их близкие. Селезнев, измученный непрерывным стрессом, ходил почти зеленого цвета, что не осталось незаметным для Остапова, который полусоветом-полуприказом просил Николая Федоровича сделать себе отдых хотя бы на несколько часов. Для этих целей у него, как и у других офицеров имелись специальные койки в кабинетах, о чем мало кто знал. Подобное отношение к работе могло вызвать исключительное уважение, ведь в случае необходимости офицеры могли круглосуточно не выходить из здания, благо ультрасовременная штаб-кваритира ГРУ позволяла такую возможность. К сожалению для многих настали такие времена и отныне до самого конца кризиса подобный темп станет нормой, упавшей на плечи военных разведчиков.

Ответственным за ход операции был сам Кирилл Петрович Остапов, поставивший на кон собственную репутацию. Именно с него в самую первую очередь будут спрашивать и в Генеральном штабе, и существенно выше. Как стало известно, министерство обороны совместно с коллегами из ФСБ, оповестило Президента о сложившейся ситуации и, насколько мог судить Остапов, реакция последовала весьма жесткая. Если праведный гнев обрушится на министра и начальника Генштаба, то и Управлению достанется по первое число. Собственно от результата операции зависело намного больше, чем представлялось генералу армии раньше. Если до этого момента казалось, что кризис затронет исключительно спецслужбы и приведет к существенным кадровым изменениям, то теперь, сидя в кресле своего кабинета и затягивая сигарету, Остапову открылась иная перспектива. Во-первых, родственники погибших начнут задавать вопросы на счет своих родных, от которых ни слуху ни духу. Рано или поздно придется отвечать на неудобные вопросы вроде «предъявите трупы» и так далее. Если в отдельных случаях погибших можно будет назвать пропавшими без вести, то когда речь зайдет о массовом характере «пропаж» отписки уже не пройдут. Спросят: «Если гибель произошла при исполнении своих служебных обязанностей, то где тела? Раз они погибли в ходе террористического акта, опять-таки, предъявите останки». Естественно, при создании комплекса учитывали семейный статус сотрудников и место их проживания. Вот почему персонал старались набирать из разных регионов, чтобы минимизировать вероятность случайно узнать своего напарника или просто друга. Просев был проведен тщательнейшим образом, но даже такие меры не давали страховки от неожиданностей. Во-вторых, повсеместные случаи «пропавших без вести» обязательно приведут к инициированию общественных разбирательств и подачи совместных заявлений в прокуратуру с целью начать расследование в отношении министерства обороны. Это привлечет серьезное внимание со стороны средств массовой информации, чьи дотошные журналисты обязательно если и не выйдут на что-то конкретное, то в своих статьях несомненно выскажут предположение об использовании гражданских и военных специалистов в Чернобыльской аномальной Зоне, а это вызовет настоящий скандал, особенно с учетом репутации Зоны у широкой общественности. Последняя – к удивлению серьезных аналитиков – даже не смотря на информационный век обладала весьма скромными познаниями относительно происходящего за Периметром. Отчасти такое положение вещей обуславливалось чрезвычайной закрытостью темы и в некоторой степени не желанием интересоваться какой-то чертовщиной в условиях мирового финансово-экономического кризиса, чья новая фаза грозит стать несравненно более мощной, нежели крах две тысячи восьмого года. Такой ход событий просто не мог устраивать нынешнее российское руководство, у которого и без того хватало проблем, а самое паршивое заключалось в невозможности сказать правду. Тотальная секретность была тем самым необходимым злом, без которого просто не могла проходить нормальная и эффективная деятельность военных и разведки не только в Зоне, но и в любой точке мира. Этим обстоятельством обязательно постараются воспользоваться западные «коллеги» и не упустят шанс поднять истерию о нарушении Россией договоренностей по недопущению секретных исследовательских проектов в аномальной области, формально запрещенной для каких-либо исследований. И плевать, что крупнейшие игроки делают все наоборот, но правило «не попался – не виноват» действовало на все сто, а всякие проплаченные либеральные СМИ в один миг по команде извне смогут развить такой вой, что мировая общественность «озаботиться» способностью и необходимостью со стороны России обеспечивать безопасность Периметра на протяжении его наибольшего участка. Причем не факт, что за этим не последуют провокации с целью дискредитировать Россию и вынудить ее отказаться от участия в охране границ Зоны. Дальнейшую перспективу Остапов и Селезнев прекрасно понимали: создание буферной территории в километров десять шириной и недопущение на пушечный выстрел стран ОДКБ к контролю Периметра. Естественно, невероятность таких событий видится очевидной, но только до тех пор, пока в этом нет особой заинтересованности или нужного повода. Зато на фоне криков и всеобщей истерики прижать к стенке аргументами о неспособности обеспечить безопасность Запад вполне может постараться и не факт, что руководство устоит перед всеобщим давлением. О последствиях чего-то подобного не хотелось даже и думать.

Затушив окурок от сигареты в пепельнице, Остапов размышлял о крайней необходимости найти свой контраргумент и не дать ситуации перерасти в стадию, создающую беспрецедентную угрозу национальной безопасности, а предотвращение таких угроз как раз входило в основной круг задач ГРУ. Нужна страховка против любых действий со стороны заклятых друзей, которой можно будет прижать им причинное место, как только из их уст будет произнесено первое слово, о необходимости запретить России обеспечивать контроль за границей Зоны Отчуждения.

Но где взять такую страховку?

* * *

Проделанному объему работы агентами ФБР за первый день мог бы позавидовать сам Геракл. Получив от ЦРУ доступ практически ко всем лицам, имевших минимальное отношение к закрытым правительственным работам в области аномальных исследований, они с резвостью охотничьих гончих бросились выявлять крупицы сведений в горах имеющийся информации. На всех сотрудников исследовательских центров были подняты из архивов досье, собранны материалы на лиц, имевших отношение к операции «Нептун». Приблизительно треть из потенциальных кандидатур была сразу отброшена, поскольку ни один из них не имел достаточных полномочий и, соответственно, физически не мог обладать доступом к исследованиям аномальных полей. Джон Фостер лично изучил досье на три десятка человек и получил все необходимые данные о круге их знакомств. Долгая работа в контрразведывательном управлении ФБР научила его педантичности и тщательности в расследовании подобных дел. Ему не единожды приходилось вычислять иностранных агентов и предателей, многие из которых отбывают сроки в тюрьме максимально строгого режима в Колорадо, наряду с террористами и видными наркоторговцами. Порой Форесту казалось немыслимым заниматься чем-то на территории страны, где за подобные преступления грозила смертная казнь или пожизненное заключение в бетонной камере с перспективой выходить из нее ровно на один час в сутки до конца своих дней. Он не сомневался, что подобная судьба ждет и того, кого он и еще четверо агентов пытаются найти.

– Не понимаю, – обратился один из агентов местного отделения Бюро, – как на группу могли выйти, если не принимать в расчет утечку со стороны организаторов операции? В чем состояла ее особенность?

– Ответ мы сможем получить только изучив специфику тех задач, которые ставились перед ними. – Собственное предположение показалось Фостеру менее убедительным, чем его напарникам. Он сильно сомневался, что ЦРУ и Пентагон, организовавшие операцию «Нептун», передали все детали задач, возложенных на группу внедрения в Зоне, несмотря на все заверения в обратном.

– А как относительно людей знакомых с организацией со стороны ЦРУ, военных и MPRI? – спросил специальных агент средних лет, повесив пиджак на стул.

– Мы проверили, – ответил третий. – В список лиц входят не более двадцати человек, включая генерала в отставке Эдварда Форсайта. О конкретных целях в ЦРУ знали только сам директор, глава Национальной тайной службы, его помощник, еще двое офицеров, принимавших непосредственное участие в организации. Кроме того, к операции причастен руководитель РУМО вице-адмирал Тауэр – собственно он и способствовал выходу ЦРУ на директора компании и руководил техническим обеспечением заброшенной в Зону группы.

– Похоже, у Пентагона более доверительные отношения с этой компанией, – заметил спецагент из вашингтонского отделения, отпив из третей по счету кружки кофе за последние два часа.

– Вполне возможно, – произнес Фостер и взглянул на фотографию Форсайта. – Между ними всегда были разногласия, а нововведения при Буше-младшем обострили их противоречия.

– Стало быть, изучение пси-активности видится столь перспективным, что в Лэнг-ли и в Пентагоне решили забыть о распрях и объединить свои усилия. Иначе нельзя объяснить столь плотное взаимодействие.

– Согласен Боб, – ответил Фостер, – в противном случае каждое ведомство постаралось бы оставить исключительно под собственным контролем всю операцию. Вдобавок исследовательские центры работают на обе структуры. У нас есть список тех, кто имел отношение к операции?

– Одну минуту, – попросил четвертый фэбээровец, достав нужные бумаги со стола. – Вот. К сведениям об операции в самой копании имели доступ только сам руководитель, его заместитель и двое офицеров из бывших морских котиков – они проводили инструктаж по действиям в Зоне. Не исключено, утечка могла быть со стороны самих наемников, а это еще четырнадцать кандидатов.

– Всего получается… – Фостер прикинул в уме. – Порядка пятидесяти человек, включая научно-технический персонал в двух центрах. Кроме них сведениями об операции обладал советник президента по вопросам национальной безопасности, директор Рид, его заместитель Холл, наш шеф Адамс, министр юстиции и сам президент.

Агент по имени Боб с сожалением покачал головой.

– Как проверить четырнадцать наемников в Зоне?

– Буквально четверть часа назад в ответ на наш запрос из РУМО сообщили, что четверо из них выжили и сейчас содержатся на базе Эндрюс.

– Их следует допросить, – сказал Фостер. – Парни, займитесь этим и лучше всего, если их доставить к нам.

– Да сэр, – отозвались двое агентов и взяв свои вещи, вышли из кабинета. Десятью минутами позже будет сделан важный телефонный звонок на авиабазу Эндрюс, откуда ответственный офицер попросит подождать и свяжется с начальником всей базы, который получит подтверждение из Разведывательного управления министерства обороны и отдаст разрешение на отправку четверых человек в Вашингтон, чтобы передать их в руки ФБР. Тем временем трое остальных спецагентов в главе с Фостером продолжили просев несметного количества информации. Фэбээровцы сделали запросы на предмет возможных затрат, которые могу явно превосходить доход кого-либо из числа установленного круга лиц, включая каждого из наемников. В распоряжении Фостера и его команды были практически все данные электронных платежей за последний год, где и когда установленные лица пользовались электронными картами, куда звонили, с кем переписывались в Интернете, определение их круга общения и так далее. В этом ФБР помогло Агентство национальной безопасности, собиравшее немыслимые объемы информации на людей со всего мира и просеивало потоки данных, начиная с электронной почты, заканчивая спутниковыми переговорами. После громких разоблачений, связанных с незаконной прослушкой не только иностранных граждан, вместе с первыми лицами целых государств, но и собственного населения, на репутацию АНБ легла тень. Естественно специалисты знали про обратную сторону медали этой крайне закрытой спецслужбы и до всякого рода разоблачителей, но общественный резонанс вызвали именно утечки от не вполне вменяемых «светочей правды». Как бы то ни было системы перехвата при помощи тысяч сложнейших алгоритмов фильтровали миллиарды разговоров и сообщений ежесуточно. Чиновники, естественно, говорили о перехвате лишь метаданных – кто, когда и куда звонил, – утверждая будто службы не проникают в суть частной переписки или переговоров.