Текст книги "Уго Чавес"

Автор книги: Константин Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 40 страниц)

Глава 34
НА ПУТИ К «СОЦИАЛИЗМУ XXI ВЕКА»

Разобраться во всех нюансах «чавизма» как постоянно меняющейся доктрины – сложнейшая задача. На эклектизм идейных установок Чавеса постоянно указывали правые, левые и независимые политологи. Личное бессменное лидерство – первостепенный элемент доктрины. Может быть, поэтому Чавес не любил говорить о том, кто конкретно может стать его достойной заменой, надёжным преемником. В силе оставалась схема «треугольника власти», предложенного Норберто Сересоле: «Лидер – армия – народ».

Претендентов на роль «интерпретаторов чавизма» было достаточно. Среди них – Игнасио Рамоне, главный редактор газеты «Ле Монд Дипломатик», политолог из Чили Марта Харнекер и учёный из Мексики (немецкого происхождения) Хайнц Дитрих. Необходимо отметить, что именно Дитрих претендовал на лавры создателя концепции «Социализма XXI века», заключающейся, по его словам, в том, чтобы «большинство приобрело наибольшую исторически возможную степень влияния на решения в тех экономических, политических, культурных и военных организациях, которые определяют его жизнь»(См. интервью с X. Дитрихом в газете «El Nuevo Pais» от 13 января 2007 года.).

Иронические, саркастические и уничижительные выпады со стороны оппонентов в адрес «социализма с венесуэльским лицом» звучали и звучат как в Венесуэле, так и «во всемирном масштабе». «Бесполезные импровизации, тупиковый путь, напрасная трата ресурсов страны» – этот стереотип оценок находит одобрительный отклик в условиях современного неолиберального мира. Но дело как раз в том, что Чавес никогда не считал себя истиной в последней инстанции по проблематике «Социализма XXI века». Он постоянно цитировал ответ Фиделя Кастро на вопрос о том, какая самая большая ошибка была им допущена за время пребывания на посту руководителя Кубы. Фидель сказал честно: «Я верил, что кому-то доподлинно известно, как именно надо строить социализм». Поэтому и своим сторонникам Чавес говорил: «У меня нет готового проекта социализма, я обращаюсь к вам: стройте социализм, стройте его снизу, по вашим представлениям».

По признанию Чавеса, ему не слишком нравился термин «чавизм», используемый для обозначения его вклада в обновление социалистической идеологии, борьбу за построение «Социализма XXI века». Неизбежность прихода социализма и его спасительная роль для будущего человечества для Чавеса аксиома. Поэтому он досконально знакомился с трудами классиков марксизма-ленинизма, уделяя особое внимание опыту формирования «партии авангарда». О своих поисках, размышлениях и выводах Чавес говорил публично, обращаясь не только к своим сторонникам, но ко всем венесуэльцам, словно подчёркивая: я ничего не скрываю от народа. Помимо классиков, он часто цитировал Плеханова, Грамши, а в последнее время – Троцкого, революционная несгибаемость и непримиримость которого к империализму импонировали ему.

Создание Единой социалистической партии Венесуэлы (PSUV) потребовало от Чавеса немалых усилий. Традиционные союзники (Patria Para Todos, Podemos, Компартия), на которых опирался Чавес в рамках «Патриотического полюса» и «Движений Пятая республика», явно не стремились к тому, чтобы раствориться в организации, программа, устав и структура которой требовали «обкатки» и проверки на конкретных делах, а кадры – идеологической шлифовки.

Вопрос слабой политической подготовленности среднего руководящего звена PSUV беспокоил Чавеса. Президент рассчитывал на помощь Компартии, но ошибся. «Мы будем помогать процессу во всём, – заявили коммунисты, – но как самостоятельная политическая сила, исторически ориентирующаяся на пролетариат». Эмоциональный Чавес обиды не сдержал и, как всегда в подобных случаях, высказался наотмашь: «Ну и шут с вами! Какая тут помощь! Обойдусь! Весь состав этих партий поместится в “фольксваген”, в котором я ездил, будучи лейтенантом!» Задачу подготовки политически грамотных кадров для PSUV Чавес возложил на Вильяма Исарру, который также бил тревогу по этому поводу. Раньше президент использовал Исарру на различных «прорывных» участках, даже в МИДе, где он одно время был заместителем министра по странам Азии и Океании, хотя занимался в основном кадровой чисткой МИДа от «ненадёжных элементов Четвёртой республики». Чавес одобрил проект Исарры по созданию центров идеологической подготовки партийцев, территориально охватывающих всю страну.

Исарра с энтузиазмом взялся за дело. Вскоре центры заработали повсюду. Местные власти выделяли для них помещения в административных учреждениях и учебных заведениях. Экономия средств, никакого расточительства! Была подготовлена программа подготовки партийных кадров, в которой учитывалась рекомендация Чавеса: изучать теорию «Трёх корней» как основу идеологии «Социализма XXI века». Исарра добавил в учебную программу темы по своему выбору. По его мнению, нельзя было игнорировать классиков марксизма-ленинизма, Троцкого и Фиделя Кастро.

Исарра выдвинул такие требования к «образцовому» слушателю Центра подготовки: «Он должен быть прирождённым мыслителем. Интеллектуально активным. Знатоком тех проблем, которыми ему предстоит заниматься. Он не может быть пассивным, не умеющим противоречить человеком, проявляющим робость в изложении своих взглядов. Он не может быть покорным исполнителем, который автоматически делает всё, что ему приказывают. Он должен опираться на свои способности, чтобы анализировать имеющиеся факты и реалии, и на этой основе строить свою собственную политическую модель. Уметь переходить от абстрактного к конкретному, проверяемому практикой».

Руководитель центров подготовки отвергал традиционное понятие партии, поскольку организации подобного типа, по его мнению, являются механизмами, «обслуживающими политическую клиентуру». «Надо прощаться с привычными шаблонами, – настаивал Исарра, – и, опираясь на новую политическую культуру, создать на ближайшие сто лет такую народную структуру, которая будет радикально противоположна тому, что сейчас нам известно под именем политической партии».

По замыслу Исарры, выпускники центров подготовки будут формировать «передовые народные структуры», способные управлять и государством, и революционным процессом. Со временем функции PSUV полностью перейдут к таким «образованиям». В методических лекциях Исарра иллюстрировал концепцию слайдами с выкладками и схемами. Процесс замены правящей партии на «передовую народную структуру» изображался как поэтапная левитация пирамиды, вершина которой – партийное руководство, а основание – партийная масса. Пирамида, поставленная на вершину, – таков визуальный образ «передовой народной структуры».

По прогнозам Исарры, произойдёт эта трансформация приблизительно к 2020 году, то есть тогда, когда революционное переустройство Венесуэлы по чертежам Чавеса будет в основном завершено. Через центры уже прошли тысячи курсантов. Так что кадровая партийная работа идёт ударными темпами…

Призыв Чавеса формировать партию «снизу вверх», чтобы рядовые партийцы выбирали в руководство наиболее авторитетных, подготовленных и убеждённых товарищей, был услышан далеко не во всех организациях. Активизировались карьеристы, политические «прилипалы», агенты «пятой колонны». Но Чавес руководствовался пословицей «Собаки лают, а караван идёт». В конце марта 2007 года президент принял клятву первой группы активистов PSUV (2400 человек). Выступая на церемонии, Чавес сказал: «Мы должны построить партию, которая порвёт со всеми политическими схемами прошлого. Мы обязаны избавиться от сектантства, личного и внутрипартийного соперничества, чтобы создать социалистическую боливарианскую партию. И речь идёт не о едином мировоззрении (pensamiento unico), а о единой партии».

Оппозиция не жалела сил для компрометации социалистической идеи. Поэтому в повседневной жизни Венесуэлы то и дело возникали проблемы, которые вызывали законную обеспокоенность граждан. Всемирную огласку получила периодически возникавшая в стране нехватка продовольственных товаров: «Социализм Чавеса привёл к систематическим перебоям в продаже продуктов питания первой необходимости». Сахар, пшеничная и кукурузная мука, молоко, яйца, мясо, рыба – всё это вдруг становилось дефицитом, а СМИ обыгрывали это в привычно драматическом ключе: «Чавес в своём стремлении к социализму не останавливается ни перед чем, даже морит народ голодом».

Впервые перебои начались, когда производители, поставщики и торговцы начали выражать недовольство жёсткой ценовой политикой правительства, которое пыталось остановить инфляцию. «Мы торгуем себе в убыток», – заявляли владельцы магазинов и припрятывали товар. Тревожные сюжеты беспрерывно транслировались по оппозиционным телеканалам, вызывая панику у населения. Венесуэльцы скупали впрок всё, что могли.

«Это классический саботаж, организованный подрывными центрами в Соединённых Штатах, – разъясняли представители правительства. – Наши враги хотят организовать голод в стране, но его не будет. Мы предпринимаем экстренные меры по закупкам продовольствия за рубежом». Под контролем военных в стране была создана сеть народных магазинов «Меркаль», в которых всегда есть в продаже необходимые продукты. Продаются они по льготным ценам, чтобы сбить волну саботажа и спекуляции. В этих магазинах могут отовариваться все, в том числе обитатели привилегированных районов. Коекто этим пользуется, отправляя кухарок на закупки. Не удивительно, что к этим магазинам выстраиваются очереди(Государственная торговля составляет в настоящее время не более 10 процентов продовольственного рынка.).

В 2007 году объединяющим фактором для оппозиции стала борьба против реформирования конституции: Чавес пытается превратить её из боливарианской в социалистическую! Он хочет стать пожизненным президентом! Не допустим! Наиболее активно против реформы выступали студенты. «Детки из богатых семей» – окрестили их боливарианские СМИ. Это было не совсем верно, поскольку среди манифестантов преобладала молодёжь из среднего класса.

Было бы наивным считать, что лагерь сторонников Чавеса состоит из политически компактной и фанатично настроенной массы последователей. Критические настроения по поводу «волюнтаристских экспериментов» с Основным законом возникли и среди боливарианцев. Острота и динамизм преобразований в стране, некоторая поспешность в деле создания социалистической индустрии, проведения аграрной реформы (с применением конфискаций «непродуктивных» земель), идеологизация вооружённых сил (с использованием кубинского опыта), а также реформа образования (тоже по кубинскому образцу) – всё это побудило некоторых «реалистично мыслящих» попутчиков Чавеса к переходу в лагерь оппозиции. Так, порвал с чавизмом Исмаэль Гарсия, руководитель партии «Podemos». Решение его было вызвано принципиальными расхождениями во взглядах с Чавесом на пути развития Боливарианской революции. Сегодня Гарсия фигурирует в первых рядах радикальной оппозиции.

Большой политический резонанс вызвал переход в ряды оппозиции генерала Рауля Бадуэля. Его критика Чавеса не отличалась оригинальностью, всё уже было сказано оппозицией: президент добивается полного подчинения ветвей власти, ликвидации демократии и установления диктатуры, чтобы таким образом облегчить себе задачу «введения социализма сверху». Предательство Бадуэля стало для Чавеса тяжёлым ударом: когда-то они вместе под Саманом Гюэре давали клятву бороться за счастливое будущее Венесуэлы. Теперь рядом с ним нет никого из той четвёрки «самых первых». У Бадуэля не было причин для обид: благодаря его, Чавеса, поддержке он успешно продвигался по служебной лестнице, получал все посты, на которые претендовал. И вот – после стольких испытаний, включая апрель 2002 года, – дезертировал! В июле 2007 года на церемонии передачи поста министра обороны Бадуэль, произнося прощальную речь, несколько туманно и витиевато высказал критические суждения о социализме. Министр фактически подал сигнал о том, что после ухода с военной службы будет придерживаться более консервативной позиции в отношении реформирования страны: в Венесуэле нельзя допускать перегибы в духе «реального социализма в СССР», не менее ошибочен и курс на построение государственного капитализма. Слушая Бадуэля, Чавес даже бровью не повёл и в своём заключительном слове сказал, что речь уходящего министра представляет большой теоретический и практический интерес и будет опубликована отдельной брошюрой массовым тиражом. Постарался не выдать подлинных чувств и сам Бадуэль. Слова Чавеса были восприняты всеми как искренняя похвала, но за ними скрывалось только одно – ирония.

Четыре месяца после ухода в отставку Бадуэль находился в тени, внимательно наблюдая за перипетиями кампании «за» и «против» внесения поправок в конституцию. Он ждал звонка Чавеса. Какой пост предложит ему президент? Он всегда старался устроить близких ему военных на престижные должности в государственном аппарате. Для генерала Гарсии Карнейро, экс-министра обороны, Чавес даже в своё время специально придумал министерство народного участия и социального развития. На что может претендовать он, Бадуэль? Тут сомнений у него не было: после поста президента в Венесуэле самая значимая позиция – руководителя PDVSA и министерства энергетики. Об этом и пойдёт речь. Правда, звонок от Чавеса задерживался, но это понятно: по опыту работы личным секретарём президента Бадуэль знал: тот всегда «берёт паузу» перед ответственными назначениями. К тому же надо было решать вопрос о перемещении президента PDVSA Рамиреса на новую должность.

«Пауза» Чавеса по непонятным причинам затягивалась. Приближался декабрь, месяц проведения референдума по реформированию конституции, а президент молчал. Знаменитое «восточное» терпение Бадуэля стало постепенно сдавать. Неужели Чавес своим молчанием даёт ему понять, что по какимто соображениям не хочет прибегать к его услугам? Как долго это продлится? Стоит ли ему, Бадуэлю, вообще ждать? Не пора ли выдвигаться на самостоятельную политическую позицию? Два-три раза Бадуэль высказался в поддержку референдума, словно напоминая о себе Чавесу, а потом, почти без паузы, созвал пресс-конференцию, чтобы призвать венесуэльцев голосовать против внесения поправок в Основной закон. С каждым днём Бадуэль всё больше нервничал. Он узнал, что в министерстве обороны ведётся финансовая ревизия. Копали явно под него. Было ещё несколько выступлений, в которых Бадуэль критиковал «режим», «авторитаризм» Чавеса, его «прокубинский курс», «гонку вооружений» и «Социализм XXI века». «Надо как можно скорее избавиться от этого правительства, – наконец прямо заявил Бадуэль, – наша армия не должна оставаться в стороне».

Эти слова прозвучали как призыв к мятежу. Когда ситуация с Бадуэлем обсуждалась на Восьмом телеканале, в студию позвонил Чавес. Он сказал, что был готов к такому повороту событий, потому что «сердцем чувствовал», что готовится измена: «После всего, что было, – Военной академии, клятвы у старого Самана, участия в “MBR-200”, выступления 4 февраля и всего другого, включая слёзы Рауля на поле Карабобо, когда он узнал, что назначен министром, – трудно примириться с его поступком. Он совершил предательство, которое можно сравнить с ударом кинжала в спину. Самое большое предательство Бадуэль совершил против себя, потому что убил тот образ революционного генерала, который существовал в народном восприятии…» Чавес надеялся, что, может быть, Бадуэль одумается, бросит изображать из себя мудрого политика и отправится в своё имение, чтобы заняться разведением племенного скота. Ничего этого не случилось, нападки экс-министра на «режим» стали более резкими. Бадуэль передал в типографию рукопись книги «Моё решение – Венесуэла, кризис и спасение»(Baduel R. I. Mi solucion – Venezuela, crisis y salvacion. Caracas: Ed. Libros Marcados, C. A., 2008.), которая носила программный характер. Он явно начал подготовительную работу по созданию собственного движения или партии. И самое главное, стал всё чаще апеллировать к офицерам: «Только от вас зависит будущее страны!» Проведённая в министерстве обороны ревизия показала, что Бадуэль с помощью «лично преданных» подчинённых в финансово-хозяйственных структурах армии «вывел» из её бюджета миллионные суммы, которые истратил на приобретение земель в штатах Гуарико, Тачира и Баринас, дорогостоящей сельскохозяйственной техники и племенного скота. Телевизионные сюжеты с имениями-асьендами, пастбищами до горизонта и сотнями голов крупного рогатого скота, принадлежащего Бадуэлю, погасили первоначальный порыв оппозиции поддержать «опального генерала». Ещё один коррупционер из «боливарианской буржуазии»: политической перспективы не имеет…

Чавесу ничего не оставалось, как поставить подпись на представлении военной прокуратуры об аресте. Арест был произведён агентами DIM при полном свете дня близ торгового центра, где чета Бадуэль обычно запасалась продуктами на неделю. Всё произошло так быстро, что экс-министр не оказал даже символического сопротивления. Его отвезли в военную тюрьму Ramo Verde. В годы Четвёртой республики Бадуэль умело «конспирировался» (то есть отсиживался) и избежал тюрьмы, через которую прошли многие его товарищи из «MBR-200». Так что знакомство с Ramo Verde в какой-то мере восстановило справедливость.

В мае 2010 года генерала Бадуэля за растрату и превышение служебных полномочий приговорили к семи годам и одиннадцати месяцам тюрьмы. По версии следствия, когда он занимал пост министра обороны в 2006 году, из ведомства пропали 18,6 миллиона долларов. Сам осуждённый отрицал свою вину, а свой приговор назвал политически мотивированным. Чавес, комментируя приговор, сказал, что «с началом революционного процесса в стране не стало неприкасаемых».

Тема ускоренного построения основ социализма в стране (Чавес отводил этой стратегической задаче 15–20 лет) весьма болезненна для венесуэльцев. Крах «реального социализма» в Советском Союзе и других социалистических моделей в странах Восточной Европы постоянно использовался оппозицией как аргумент против «прожектёрства» Чавеса. В ещё большей степени неприемлем для венесуэльцев социализм по-кубински. Он ассоциируется с всесилием контролирующей роли государства и компартии, материальными лишениями, несвободой и преследованиями инакомыслящих. Такой социализм чреват десятилетиями вражды с Соединёнными Штатами, последствия которой негативно скажутся на уровне жизни венесуэльцев. Как ни пытался президент убедить народ в том, что намерен строить «социализм с венесуэльским лицом», недоверие у значительной части населения сохранялось. Жизнелюбивые венесуэльцы не воспринимают имеющий явные кубинские корни лозунг – «Родина, социализм или смерть!».

Внесение поправок в Боливарианскую конституцию Чавес начал обдумывать сразу же после победы на президентских выборах 2006 года. Об этих планах он намекнул в своей «речи победителя», не вдаваясь в подробности. Но было понятно: «корректировка» Основного закона нужна для решения задач по строительству «Социализма XXI века». Позднее Чавес признался: он решил воспользоваться своим очередным (бесспорным!) успехом для того, чтобы перенести его «триумфальный импульс» на покорение новой стратегической высоты: законодательного обеспечения «курса на социализм». Обсуждение конкретных аспектов этой проблемы шло в предельно узком кругу испытанных соратников, поэтому каких-либо возражений Чавес не услышал. Было решено начать подготовку общественного мнения к «социалистическому виражу» во внутренней и внешней политике и, соответственно, проведению референдума по принятию поправок к конституции.

Где-то в начале 2007 года Чавес созвал очередную прессконференцию для иностранных журналистов в Зале Айякучо дворца Мирафлорес. После традиционного жребия, проведённого пресс-секретарём президента, мне – в числе пяти других счастливчиков – выпала возможность в порядке очерёдности задать вопрос президенту. В самом деле повезло, ведь только официально аккредитованных иностранных журналистов в Венесуэле более полусотни, представлены все крупные агентства и телеканалы. Чавес был одним из ведущих «ньюсмейкеров», производителей новостей в Латинской Америке, и пробиться к нему было нелегко. Ежемесячно в пресс-секретариат Чавеса со всего мира поступало до двухсот заявок на проведение интервью с ним. Ну а вопрос у меня родился такой: «Все последние месяцы, вы, господин президент, во время выступлений настойчиво возвращаетесь к теме сохранения своей руководящей роли в осуществлении реформ до 2021 года. Судя по всему, именно к этому времени будет “вчерне” завершена реализация вашего проекта. Если это так, было бы интересно узнать, каким видится вам будущее Венесуэлы? Какой она станет в намеченные вами сроки? Чем будет выделяться среди других стран на континенте?» Я не сомневался, что на этот вопрос президент ответит с удовольствием. Ведь был же у него какой-то идеальный образ Венесуэлы, её грядущих достижений, процветания и, как он не раз повторял, – источника «максимального счастья» для всего народа…

Реакция Чавеса была иной. По лицу его пробежало облачко если не раздражения, то недовольства. Ему явно не понравилась затронутая тема. Без особых эмоций он сказал, что счастливая жизнь венесуэльцев – его постоянная забота и что все ответы на свои вопросы я могу найти в конституции. Привычным жестом он достал из внутреннего кармана пиджака томик Основного закона и показал его всем присутствующим: «Здесь сказано обо всём, и в первую очередь о том светлом будущем, которое ожидает нашу страну».

И всё! Это был самый короткий ответ Чавеса из тех, которые я когда-либо слышал на его пресс-конференциях! Что-то ему не понравилось в заданном вопросе. Но что? Я пытался разобраться в причинах столь необычной реакции президента. Никакого подтекста, в том числе иронического, вопрос не содержал. Неужели Чавесу показалось, что некий скрытый подвох в нём всё-таки был? Позже я понял, что, демонстрируя синий томик, Чавес лукавил. В то время его уже занимал проект обновления конституции, её наполнения социалистической «составляющей». Но говорить об этом – без подготовки общественного мнения – было преждевременно.

Это и было, скорее всего, причиной предельной сухости ответа Чавеса. Прошло несколько месяцев после той прессконференции, и в руках президента появился другой томик – проект Социалистической конституции в ярко-красной обложке. О его достоинствах Чавес мог говорить часами, рисуя оптимистично-праздничные картины грядущей Социалистической Республики Венесуэлы.

Кампания за внесение поправок в конституцию велась сторонниками Чавеса в спокойной, уверенной в «правоте дела» тональности. Подтекст был такой: если президент считает, что ему нужен скорректированный вариант Основного закона, он его обязательно получит. Президент никогда не проигрывал! Президент выбрал правильный момент для своей инициативы! И тактически и стратегически он на несколько голов впереди оппозиции! На референдуме простой народ дружно проголосует за «построение социализма с венесуэльским лицом», за то, чтобы окончательно «сбросить оковы капитализма»! Исходные предложения по реформе конституции, которые подготовил сам Чавес, в ходе «общенародной дискуссии» стали постепенно размываться, дополняться, утяжеляться, и те, кто не слишком сильны в схоластике такого рода, запутывались и теряли интерес к проблеме. Марафонские обсуждения многочисленных поправок, которые транслировались проправительственными радиои телестанциями, казались венесуэльцам назойливыми: нет ли в этом какого-либо подвоха? Не кроется ли за этими дискуссиями стремление Чавеса добиться «пожизненного президентства»? Оппозиция воспользовалась провалами боливарианского агитпропа. Застарелое недоверие среднестатистического венесуэльца к социализму как системе личной несвободы, материальных проблем, обязательного идеологического единомыслия было использовано «на всю катушку», причём нередко применялись самые примитивные аргументы периода холодной войны: будет введена уравниловка, запретят частную собственность, детей начнут отбирать в раннем возрасте, чтобы воспитать их в духе слепой преданности «режиму».

«Командо Самора», организационный центр, созданный по указанию Чавеса для ведения кампании в пользу реформы конституции, не всегда объективно оценивал обстановку на местах. По сведениям «Командо», опросы общественного мнения стабильно предвещали убедительную победу «скорректированного» проекта конституции. Уверенность Чавеса в триумфе проекта была столь велика, что порой создавалось впечатление, что он самоустранился отличного ведения кампании, передоверив её соратникам: министрам, губернаторам, активистам Соцпартии, студенческим лидерам-боливарианцам.

В день референдума оптимизм Чавеса стал угасать: активность венесуэльцев на участках для голосования не радовала. Кто-то из присутствующих в кабинете президента негромко сказал: «Электорат на пляже». У венесуэльцев поездка в конце недели на пляж – это святое. 30–40 процентов электората Венесуэлы обычно уклоняется от выполнения своего «гражданского долга» и традиционно обозначается как «ни-ни», то есть ни за тех, ни за других. Оппозиционные активисты до последней минуты работы участков для голосования сражались за каждый голос, объезжая свои районы и призывая прийти к урнам, чтобы не допустить никаких поправок в конституцию. Проправительственные активисты, напротив, были легкомысленно уверены в победе.

Объявление Национальным избирательным советом предварительных итогов референдума ожидали в 8–9 часов вечера. Но час шёл за часом, а сводка не оглашалась. По венесуэльскому закону результаты голосования сообщаются только тогда, когда установлено, что тенденция необратима, что новые поступающие данные не изменят общую картину. Время шло к полуночи, а Избирательный совет по-прежнему хранил молчание. Представители оппозиции стали делать будоражащие заявления: нас хотят обмануть! Только в половине первого ночи Чавес вышел из своего кабинета в Мирафлоресе и направился в зал, где его дожидались журналисты. Председатель Избирательного совета Тибисай Лусена уже выступила по телевидению: против проекта реформы проголосовало 50,7 процента избирателей, за него – 49,3 процента. По её словам, не все голоса были подсчитаны, не поступили полностью сведения с отдалённых избирательных участков, но тенденция сохранялась неизменной: чуть больше половины электората высказалось против проекта Чавеса. Победила оппозиция. В обращении к народу Чавес сказал, что референдум прошёл в лучших традициях демократии, на высоком этическом уровне.

Он обратил внимание на большой процент воздержавшихся – 44, что, по его мнению, негативно сказалось на результатах голосования и, соответственно, дальнейшей судьбе проекта. Его придётся отложить, но не отказаться от него совсем. Он поздравил оппонентов и посоветовал с толком распорядиться победой: научиться уважать идеологические различия, искать истину в дебатах, а не на путях насилия, конспирации, подчинения Империи. Чавес назвал победу оппозиции «малюсенькой» и «пирровой».

Обратившись к соратникам, Чавес сказал: «Мы продолжаем битву за социализм в тех рамках, которые нам позволяет эта (1999 года. – К. С.) конституция. О предложенной реформе можно говорить бесконечно, потому что в ней есть идеи очень отважные, некоторые – беспрецедентные. Я не встречал прецеденты некоторых из этих предложений – экономических, геополитических, социальных. Шестичасовой рабочий день, к примеру, не имеет параллелей в мире. Новая геополитика власти. Новое экономическое видение. Социальная собственность. Коммунальная собственность. Гражданская собственность. Хочу, чтобы вы знали, что ни одной запятой из этого проекта я не вычёркиваю. Предложения венесуэльскому народу остаются в силе, они живы, они не умерли… Мы уже знаем, каким будет будущее… Пока не получилось, но я сохраню этот курс и говорю венесуэльским рабочим, венесуэльским мужчинам и женщинам, даже тем, кто не голосовал за реформу, что социальные предложения, содержащиеся в ней, являются самыми передовыми на этой планете. Мы продолжим работу над ними, сделаем всё возможное, чтобы посоветоваться с вами, чтобы продолжить дебаты по темам и добиться максимального социального включения всех венесуэльцев!» Главной причиной провала референдума по «корректировке» конституции была низкая активность Единой соцпартии. Более трёх миллионов её членов не пришли на участки для голосования! В качестве следующего шага Чавес как лидер партии предложил «Программу 3 R» – Revision, Rectification, Reimpulso (ревизия, исправление, придание нового импульса). Первый чрезвычайный съезд PSUV готовился почти в авральном режиме. Дата его проведения переносилась несколько раз. Чёткой предварительной информации о намеченной повестке не было, что вызвало критические отклики рядовых партийцев. Неужели сценарий съезда уже написан и рядовым делегатам придётся послушно голосовать за уже принятые «наверху» решения? Тогда чем отличается PSUV от буржуазных партий Четвёртой республики? Эта затянувшаяся неопределённость с проведением чрезвычайного съезда во многом отражала сомнения самого Чавеса. Что делать? Какая партия нужна для ускорения и возглавления революционного процесса? В «полевевших» странах Латинской Америки социализм воспринимается как противовес глобализации, которая безжалостно стирает национальные различия. Чавес, нащупывая пути к «Социализму XXI века», пытался трансформировать венесуэльское общество так, чтобы не нанести смертельных ран жизнедеятельности самой нации. Клеймя прежнюю систему («капитализм – это дерьмо»), он пока что сохранял институт буржуазной демократии, подчиняя его своим реформистско-революционным целям. Как объяснить членам PSUV, что «социалистически ориентированные националисты» творят историю, постепенно ослабляя устои капитализма в стране, осознанно не прибегая к полному революционному слому нынешнего общественногосударственного устройства? Любой неверный шаг – это дестабилизация, развал экономики, социальный хаос. Такое Венесуэла пережила в дни «Каракасо», когда президент Перес пытался одним махом – «шоковой терапией» – ввести страну в эпоху продвинутого неолиберализма.

Надо отметить, что в Венесуэле даже среди левых не все разделяли взвешенный, учитывающий социально-политические реалии страны подход Чавеса к строительству социалистического общества образца XXI века. Радикалам, конечно же, хотелось бы одним махом покончить со старым миром, но… В Европе это уже проходили…