Текст книги "Уго Чавес"

Автор книги: Константин Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 40 страниц)

Народ покончил с путчем за 72 часа. Заговорщики просчитались.

Все ждали от Чавеса жёстких мер: разгона оппозиционных «штабов», ареста активных заговорщиков, показательных судов, закрытия тех СМИ, которые использовались путчистами для разжигания экстремизма и манипуляции толпой. Ничего этого не произошло. Президент продемонстрировал всей стране свой крестик с всепрощающим Христом и сказал, что произошедшее – трагический результат сложных процессов, проблем и противоречий, отсутствия доверия и диалога и, возможно, каких-то его собственных ошибок. Никакой мести, все политические и общественные силы Венесуэлы должны покончить с ненавистью и бесплодной враждой и приступить к работе на благо народа и страны. Дьосдадо Кабельо в одном из интервью признался: «Откровенно говоря, я не ожидал этого крестика, я был уверен, что на заговорщиков обрушатся жестокие репрессии. Хосе Висенте Ранхель, увидев удивление на моём лице, сказал: “Президент избрал наилучший вариант действий”».

Радикальные боливарианцы в окружении Чавеса были разочарованы: президент упустил возможность раз и навсегда расправиться с противником, компромисс с которым был опасен. Радикальная оппозиция вздохнула с облегчением: репрессий не ожидается, Чавес публично дал слово, он «сковал» себя обязательствами. Примиренческие жесты Чавеса были расценены оппозицией как проявление слабости. «В его рядах нет единства, – сделали вывод вчерашние заговорщики, – следовательно, можно продолжить курс на конфронтацию». И поставили своей целью довести до максимума внутренний кризис в «чавизме». Президент лишится последней поддержки, и тогда его можно будет брать голыми руками.

Путчисты практически без паузы продолжили подрывную работу, ориентируясь на декабрь как месяц повторного выступления. Они выдвинули лозунг: «Рождество 2002 года без Чавеса!» Первое время Педро Кармона находился под домашним арестом. В ходе расследования, проведённого комиссией Национальной ассамблеи, он отказался признать себя виновным, заявив, что проявил «патриотизм и согласился временно занять президентское кресло в условиях вакуума власти». На этом он стоял твёрдо: «Восстания или государственного переворота не было, был вакуум власти. Я выступал как оппонент и никогда как заговорщик. Сформировать временное правительство я согласился по просьбе военных. Иностранные правительства к отстранению Чавеса от власти отношения не имели».

После того как суд выдал постановление о переводе Кармоны в тюрьму, он поспешил укрыться в резиденции посла Колумбии. Политическое убежище было предоставлено Кармоне в тот же самый день, когда президентом Колумбии был избран правоконсервативный политик Альваро Урибе.

Мировое сообщество не торопилось с осуждением заговорщиков. В совместном заявлении США и Испания выразили «интерес и озабоченность» по поводу событий в Венесуэле и, хотя открыто не высказали немедленного намерения признать «временное правительство» Кармоны, объявили о своём стремлении к тому, чтобы «чрезвычайная ситуация» в этой стране была преодолена в кратчайшие сроки и привела к «полной демократической нормализации». Ни одного критического слова по адресу заговорщиков. В Мирафлорес Кармоне звонил президент Колумбии Андрес Пастрана, срок нахождения которого у власти подходил к концу. Он хотел «из первых рук» выяснить обстановку в стране. Этот звонок был истолкован заговорщиками как демонстрация поддержки. Президент Сальвадора Франсиско Флорес по неофициальным каналам уведомил «временное правительство», что готов признать его, но только после того, как это сделают Соединённые Штаты.

Двойственную позицию заняло правительство Чили, которое в заявлении от 12 апреля высказалось за «нормализацию демократической институционное™» и «принятие необходимых мер по проведению свободных выборов в ближайшее время». В заявлении не было и намёка на осуждение переворота в Венесуэле, хотя Республика Чили сама прошла через подобные события, завершившиеся кровавой диктатурой Пиночета. По версии МИДа Чили, события, приведшие к нарушению «демократического порядка» и жертвам, были вызваны политикой самого «венесуэльского правительства». Подход Чили к перевороту в Венесуэле во многом определялся «демохристианской составляющей» в правительстве Рикардо Лагоса. Демохристианская организация Америки принимала самое непосредственное участие в подготовке переворота, используя для этого связи с COPEL Особо надо сказать о роли Вашингтона. Заместитель госсекретаря по странам Латинской Америки Отто Рейч пытался представить позицию США в апрельские дни как взвешенную, соответствующую международным нормам: «События 11 апреля создали вакуум власти. Уго Чавес снял с себя президентские полномочия, когда вооружённые силы отказались выполнять его незаконный приказ о расправе с народом. Чавес позвонил послу одной европейской страны, с которым был в дружеских отношениях, и просил его позаботиться о своей семье, объяснив это тем, что подаёт в отставку. Об этом нам сообщило правительство этой страны. О событиях мы узнавали из телерепортажей. После полуночи с 11 на 12 апреля генерал Лукас Ринкон объявил, что от президента потребовали отставки и он согласился. Много было сказано о том, что именно я держал в руках все нити переворота. Если бы это соответствовало истине, всё завершилось бы по-другому. Дело в том, что мы не имели к этому отношения. Мы дали указание Шапиро не выпускать сотрудников за пределы посольства, а сами (в Госдепартаменте) создали комитет по отслеживанию чрезвычайной ситуации в Венесуэле».

Позже Рейч неизменно отстаивал версию о непричастности Госдепартамента (и своей лично) к перевороту. Кривить душой ему не приходилось, ведь он не имел формального отношения к деятельности ЦРУ и военной разведки США: «Мы, в Вашингтоне, заранее, ещё до попытки переворота – а слухи о нём циркулировали активно, – изучали порядок передачи полномочий в Венесуэле, если президент уходит в отставку. По действующей конституции выходило, что они возлагаются на вице-президента. На наши вопросы, какими правилами в данном случае руководствовался Кармона, посол Шапиро ответил, что не знает. Я даже представить себе не мог, что Кармона мог провозгласить самого себя верховной властью без каких-либо конституционных оснований, как это сделал Наполеон. Тогда я поручил послу разыскать Кармону и от имени правительства США выяснить все обстоятельства. Если процедура была осуществлена с нарушением конституционной преемственности, Шапиро должен был сказать Кармоне, что тот не может рассчитывать на нашу поддержку… Посол позвонил мне в Вашингтон в 14.00 и сообщил, что поручение выполнил. Кармона сказал ему дословно следующее: “Большое спасибо за совет, господин посол, но мы знаем, что делаем”. Вот когда я подумал, что всё происходящее в Венесуэле приведёт к катастрофе».

Тогдашний советник президента США по национальной безопасности Кондолиза Райс заявила, что «Чавес должен задуматься, почему люди восстали против его политического курса». Она посоветовала венесуэльскому лидеру искать пути примирения со своими противниками, а не начинать «“охоту на ведьм”, поскольку это стало бы нарушением действующей венесуэльской конституции». Заявление Райс было верхом цинизма. Мало того что она публично отрицала какое-либо содействие США подготовке заговора и их одобрительную реакцию на провозглашение Кармоны президентом, но ещё и «присвоила» мирную позицию Чавеса по отношению к заговорщикам.

Через несколько дней после апрельских событий посол США Чарлз Шапиро запросил Чавеса о встрече. Президент принял его в Мирафлоресе. Было заметно, что посол без особого желания выполняет поручение Госдепартамента: довести до сведения Чавеса информацию о том, что на него готовится покушение. Президент не сдержался, сказал с иронией: «Значит, вы раскрыли научную формулу тёплой воды и того, что луна появляется в небе ночью. Это замечательно! Разве не вы, Соединённые Штаты, покушаетесь на мою жизнь?» Потом спросил: «Что конкретно известно об этом? Кто именно планирует убийство? Каковы имена террористов?» Шапиро покачал головой: «Нет, нет! Инструкции, полученные мной, этих данных не содержат».

Только через три года Чавес рассказал журналистам об этой беседе с Шапиро, назвав его «самым настоящим клоуном, а не послом»(Об этом разговоре с Ч. Шапиро Чавес рассказал журналистам на пресс-конференции в Доме «Радио Франции» в Париже 10 марта 2005 года.). «Просто замечательно! Напросился ко мне только для того, чтобы сказать, что меня хотят убить. И больше ничего! При наличии ЦРУ, ФБР и других разведывательных органов не иметь никакой другой информации? Мы знаем, и это известно не только нам, что в Майами есть полигон для подготовки венесуэльских террористов. Правительство Соединённых Штатов знает, кто они такие, но ничего не сделало для их ареста. Более того, оно поощряет этих людей». По мнению Чавеса, этот «предупредительный визит» Шапиро был задуман в Вашингтоне для того, чтобы прикрыть сам факт причастности США к апрельским событиям: «Этот клоун-посол запросил у меня аудиенцию сразу же после того, как аплодировал тирании Кармоны!»(Американский посол в Венесуэле У. Браунфильд подтвердил (7 марта 2005 года), что такая беседа имела место. Действующий в США закон «обязывает сообщать партнёрам обо всех фактах подготовки террористических актов против президентов и правительств, а также планах осуществления переворотов». Сведения о других возможных покушениях на Чавеса Шапиро передал вице-президенту Венесуэлы X. В. Ранхелю в сентябре и октябре 2002 года.) Чавесу потребовалось время, чтобы разобраться в скрытых переплетениях провалившегося заговора. Прежде всего ему пришлось убедиться в том, что в той или иной степени его дезинформировали DISIP, военная контрразведка, даже сотрудники Службы президентской охраны (Casa Militar), обязанные сохранять верность президенту в самых крайних обстоятельствах. Постепенно, без резких телодвижений, Чавес начал наводить порядок в службах, без которых было невозможно иметь реальное представление о действиях враждебных сил внутри и за пределами страны.

Получил он доказательства и того, что с заговорщиками работали резидентура ЦРУ и – ещё активнее – военная разведка Соединённых Штатов. Ещё со времён Второй мировой войны в число приоритетных задач американских вооружённых сил в регионе входила «защита» энергетических месторождений Венесуэлы от посягательств враждебных государств. Первоначально таким врагом был Третий рейх, затем – Советский Союз. После распада СССР наибольшую опасность, с точки зрения Пентагона, стали представлять международные террористы – арабские и ультралевые. Вот такая трогательная забота о защите нефтяных ресурсов Венесуэлы, хотя боливарианское правительство никогда не просило Вашингтон об этом.

По мере расследования всплывали всё новые подробности причастности США к подготовке заговора. Иногда не только серьёзные, но и курьёзные. Так, на одном из дипломатических приёмов в Каракасе накануне 11 апреля к генералу Гонсалесу подошёл военный атташе США и стал упрекать его в том, что никто из венесуэльских заговорщиков не вышел на контакт с людьми, которые дожидались связи на борту американской подводной лодки. Установить контакт было бы несложно, поскольку лодка находилась на траверзе порта Ла-Гуайра, в нескольких километрах от венесуэльского побережья. Генерал Гонсалес постарался ничем не выдать своего изумления и после приёма доложил о странной «выволочке», полученной от гринго, своему начальству. Оказалось, американец, прочитав фамилию на его мундире, ошибся, приняв его за другого Гонсалеса.

Присутствие подводной лодки США не было одиночным фактом. Накануне апрельских событий американцы заметно активизировались в бассейне Карибского моря. Были подтянуты корабли с морскими пехотинцами, укреплены дополнительными эскадрильями авиационные группы в Колумбии и на острове Кюрасао. В столичном аэропорту Майкетия приземлилось несколько якобы «транзитных» самолётов ВВС США. То же самое было отмечено в аэропорту города Барселона, в 300 километрах от Каракаса.

Как уже говорилось, на острове Орчила 12 апреля совершил «промежуточную» посадку американский транспортный самолёт. Его экипаж назвал в качестве конечной цели полёта аэропорт «Сан-Хуан» в Пуэрто-Рико. Это произошло за несколько часов до того, как на остров был доставлен арестованный Чавес. В штабе 42-й бригады в Маракае возникли серьёзные сомнения по поводу предназначения этого самолёта. Были высказаны предположения, что на его борту находятся коммандос, которые должны захватить и вывезти Чавеса за пределы Венесуэлы.

Как вспоминал генерал Гарсия Монтойя (лояльный Чавесу), он позвонил из Маракая в посольство США, пригласил к телефону посла Шапиро и попросил разъяснений по поводу самолёта на Орчиле. Посол явно растерялся, минуту молчал, не находя подходящего ответа, и потом, несмотря на хорошее знание испанского языка, пробормотал несколько раз: «Гт sorry. I’m sorry» и бросил трубку. Вскоре этот самолёт спешно покинул остров…

Глава 19
СХВАТКА С НЕФТЯНЫМИ ЗАГОВОРЩИКАМИ

Апрельский путч подтвердил наихудшие предположения Чавеса: закончился лимит времени, который выделила администрация Дж. Буша на его пребывание в Мирафлоресе. Белый дом принял решение убрать его любой ценой. В апреле сценарий не был доведён до конца. Сторонников Чавеса в армии оказалось значительно больше, чем заговорщиков. Чавес понимал, что Империя не успокоится, не смирится с провалом. Организаторы заговора найдут новых исполнителей, устранят ошибки в планировании, составят альтернативные сценарии покушений. Атак надо ждать со всех сторон, в любой день, в любую минуту.

Действительно, члены Демократического координационного центра (ДКЦ) уже приступили к подготовке последнего, решающего удара по боливарианскому режиму. Нанести его надо было до конца года. Для масс выбросили лозунг: «Рождество без Чавеса!» Оппозиция торопилась, потому что в начале 2003 года вступали в силу важные законы, и прежде всего о нефти и газе, которые, по замыслу Чавеса, положили бы конец ползучей контрреволюции в PDVSA и поставили «меритократов» под контроль.

Чавес видел, как очередной кризис приближается гигантскими шагами. Агрессивные марши оппозиции, «кастрюльный» грохот у домов членов боливарианского правительства, призывы к военному мятежу, в том числе через СМИ: «Армии надо вмешаться и навести порядок» – всё это уже было накануне апрельских событий. Тем не менее декабрьский вариант «последнего и решительного боя» оппозиции с Чавесом был более опасным: на кон был поставлен «нефтяной фактор».

Внутренняя ситуация в PDVSA стремительно ухудшалась. Античавистские силы доминировали. Те, кто выражал симпатии боливарианскому процессу, подвергались нападкам, получали свою порцию «кастрюльных протестов»: это могло быть у дверей кабинета, на служебной автостоянке и в кафе «Plaza Аегеа», расположенном в здании PDVSA в Ла-Кампинье. Президент компании Али Родригес Араке едва ли не каждый день докладывал Чавесу о контрреволюционных выходках, но советовал воздерживаться от превентивных мер: «Подготовка забастовки идёт полным ходом. Нарыв болезненный, но ему надо дозреть. Тогда нам будет проще принимать нужные решения».

Для демонстрации силы «нефтяная оппозиция» регулярно создавала кризисные ситуации, организуя, к примеру, нехватку бензина то в одном, то в другом штате. Особо опасной Родригес считал оппозиционную группу «Люди нефти» (Gente de Petroleo), якобы выступавшую на защиту «профессиональных интересов» сотрудников компании. Её лидер Хуан Фернандес провозгласил главной задачей группы «борьбу с политизацией PDVSA», хотя именно политизацией «Люди нефти» и занимались, проводя митинги и размещая в Интернете и СМИ Венесуэлы призывы к проведению референдума о пребывании Чавеса на президентском посту. Даже неискушённые в проблемах PDVSA люди понимали: компания переживает серьёзный внутренний кризис и раскол носит прежде всего политический характер.

Чтобы снять напряжение, Али Родригес делал успокаивающие заявления о планах PDVSA по увеличению добычи нефти в 2003 году. Послание «между строк» адресовалось также Вашингтону: венесуэльская нефть будет беспрепятственно в возрастающем объёме направляться в США. В июле Родригес обещал поставлять нефть по 20 долларов за баррель до конца 2002 года. Впрочем, Чавес в своих выступлениях прогнозировал, что в мире грядут новые – более справедливые! – цены на чёрное золото: 25–32 доллара за баррель, и Венесуэла на ближайшем заседании ОПЕК будет отстаивать именно эту позицию! Все усилия Чавеса восстановить поставки нефти на Кубу наталкивались на упорное противодействие «меритократов» в PDVSA. Они искали предлог, чтобы вообще аннулировать нефтяной контракт с Cupet (Cubapetroleo). Прибегали к различным уловкам, обвиняли Гавану в неуплате денег за поставленную нефть. Чавес почти ежедневно совещался с президентом PDVSA Али Родригесом и министром энергетики Рафаэлем Рамиресом: «Отсутствие поставок – это подтверждение того, что линия Вашингтона на экономическое удушение Кубы берёт верх. Мы демонстрируем слабость, хотя не должны этого допускать».

С большим трудом Родригес преодолевал внутренний саботаж в PDVSA. Он всё же добился заключения соглашения с кубинцами о рефинансировании долга в 142 миллиона долларов. В середине сентября 2002 года в телепрограмме «Алло, президент!» Чавес не без торжества сообщил, что танкеры с нефтью вновь пошли на Кубу.

В ежедневных сводках DISIP и военной контрразведки, которые докладывались президенту, регулярно появлялось имя Энрике Техеры. Престарелый деятель партии Action Democratica не примирился со своим провалом в апреле, когда «этот выскочка» Кармона узурпировал президентское кресло. Особняк Техеры в Орипото, пригороде столицы, стал местом тайных сборищ заговорщиков. Техера считал, что есть все условия для того, чтобы он мог успешно повторить попытку. Сопротивление режиму нарастает. Заявлениям Чавеса о готовности к диалогу и компромиссам верить нельзя. Он всего лишь пытается выиграть время, консолидировать власть, чтобы подготовить контрнаступление и разгромить своих врагов. Он – военный и мыслит только в таких категориях.

В совещаниях в резиденции Техеры участвовал агент военной контрразведки Z. Его доклады были, по мнению Чавеса, более чем убедительны: Техера готовит «второе издание» путча. Если действия его конспиративной группы и всеобщая забастовка, планируемая ДКЦ, совпадут по времени – беды не миновать. Поэтому без упреждающих действий не обойтись.

Ранним утром 5 октября сотрудники военной контрразведки и DISIP окружили особняк Техеры, проникли внутрь и приступили к обыску. Он длился четыре часа. Изъятый инкриминирующий материал был обильным. В тот же день, вечером, Чавес, выступая перед руководителями и активистами «Движения Пятая республика» в Муниципальном театре, сообщил им о хитросплетениях сорванного заговора. Техера резервировал для себя пост президента Верховного правительственного совета, в который должны были войти военные и гражданские лица (в основном члены Action Democratica и COPEI). Под их контролем планировалось создание Федерального совета. Об этом должны были заявить военные, сделав упор на том, что Конституция 1961 года сохраняет силу, хотя «нельзя игнорировать, что существует другой конституционный текст, принятый на референдуме 1999 года». Военные оправдают своё участие в заговоре намерением пресечь попытки «режима» установить в Венесуэле диктатуру, а также тем, что «вполне вероятно сползание страны к анархии» из-за всеобщей забастовки и акций гражданского неповиновения.

На подробной карте Каракаса, обнаруженной в резиденции Техеры, были отмечены узловые пункты города, где намечалось блокировать движение транспорта «с помощью радикальных средств». За каждый «боевой участок» отвечали конкретные исполнители – офицеры или комиссары столичной полиции. О методах, к которым намеревался прибегнуть Верховный правительственный совет, свидетельствует проект «Декрета № 2». Один из его первых пунктов провозглашал отмену конституционных гарантий. Далее следовали такие предписания: «Первые 24 часа (после захвата власти заговорщиками) запрещается какое-либо передвижение по всей стране: все остаются по своему месту жительства. После этого вводится чрезвычайное положение с 6 часов вечера до 6 часов утра в течение недели. В последующий период чрезвычайное положение будет соблюдаться с 10 вечера до 5 утра. В ночное время передвижение осуществляется только со специальными пропусками, которые будут выдаваться военными властями. Право на собственность будет ограничено: на неделю закроют все нотариальные конторы; временно прекратится передача имущества из одних рук в другие; назначается прокурор для осуществления имущественного контроля, когда имеются основания считать, что имущество нажито в результате нанесения ущерба государству. В течение 15 дней запрещаются любые мероприятия в общественных местах; право на манифестации, какими бы ни были мотивы их проведения, аннулируется на 30 дней».

Ключевая проблема, которую предстояло решить «новой власти», в бумагах Техеры формулировалась так: «Что делать с президентом Чавесом? Изгнание за границу – физическая ликвидация – тюрьма».

Техера привлёк опытных адвокатов, чтобы поставить под сомнение и подлинность документов («мне их подсунули»), и законность процедуры обыска («не было соответствующего ордера»). Судейские проволочки позволили ему остаться на свободе, а в марте 2003 года все обвинения в конспиративной деятельности были с него сняты: в судебных структурах Венесуэлы доминировали сторонники Четвёртой республики, то есть – оппозиция. Чавес не стал оспаривать этого решения, полагая, что публичного разоблачения заговорщицкой деятельности Техеры вполне достаточно. Престарелый политик сделал правильные выводы: стал уделять больше внимания внукам и второму тому своих мемуаров.

С приближением Рождества 2002 года посольство США в Каракасе заметно оживило свою работу, что заставило Чавеса пристальнее присмотреться к послу Чарлзу Шапиро(В биографической справке Госдепартамента, куда Шапиро поступил на работу в 1977 году, сообщалось, что он учился в Пенсильванском университете, защитил кандидатскую диссертацию в университете города Джорджия (Алабама). Обладает большим опытом работы в Латинской Америке, является экспертом по кубинским вопросам. Шапиро курировал андские страны, работал советником в посольстве США в Сальвадоре (1985–1988) в период гражданской войны в этой стране. Некоторое время Шапиро возглавлял Латиноамериканское бюро по борьбе с наркотиками.). Американец вручил верительные грамоты Чавесу незадолго до апрельских событий. Тогда, во время аудиенции, Шапиро был красноречив и эмоционален, уверял, что будет твёрдо следовать инструкциям президента Буша на поддержание демократии и законно избранной власти в Венесуэле. Наглая, бесстыдная ложь! Когда Кармона украсил себя президентской лентой, Шапиро поспешил в Мирафлорес, чтобы первым поздравить узурпатора. Американский посол уверяет, что вынужденно пошёл на этот шаг, поскольку, мол, в стране «был нарушен конституционный порядок» и требовалось как можно скорее «разобраться в ситуации». Ещё одна ложь! Шапиро заранее знал о действиях заговорщиков и, пожимая руку Кармоне, демонстрировал, что Вашингтон поддерживает его.

Позднее Шапиро делал вид, что «стоит над схваткой», претендовал на роль посредника между правительством и оппозицией, призывал к поиску диалога и одновременно – помогал укреплению авторитета оппозиции на международной арене. Намёки Шапиро на то, что обстановка в стране ещё больше ухудшится, если к его «рекомендациям» не прислушаются, звучали как угроза. Его высказывание «меня шокирует участие военных в политике» Чавес принял на свой счёт, тем более что Шапиро пояснил: «В Венесуэле это происходит с 1992 года».

Фрагмент из интервью Шапиро оппозиционной газете «Насьональ»: «Вопрос. Какую оценку вы можете дать наличию демократических качеств у президента Чавеса? Ответ. Это весьма сложный вопрос. Но мы выступаем в пользу демократии, и наша роль в Латинской Америке и в отношениях, которые мы поддерживаем со странами во всём мире, основаны на поддержке и укреплении демократии, её институтов.

Вопрос. Что вы можете сказать по поводу разоблачений министра иностранных дел Венесуэлы Чадертона в отношении дестабилизирующей и заговорщицкой деятельности, которую осуществляют венесуэльцы, находящиеся в Соединённых Штатах? Ответ. В США, так же как и в Венесуэле, существует свобода слова и, соответственно, любой человек, американец или иностранец, имеет полную возможность высказывать своё мнение, если для этого нет правовых препятствий».

Расшифровать ответы Шапиро просто: какие-либо демократические качества обнаружить у Чавеса сложно; венесуэльцы в США, выступая против боливарианского правительства и организуя заговоры, реализуют своё право на свободу слова и преступниками не являются.

Тревожные дни декабря 2002-го – января 2003 года Венесуэла никогда не забудет. Демократический координационный центр 2 декабря объявил о начале всеобщей забастовки. «Меритократы» PDVSA поддержали её. Почти все нефтеперерабатывающие комплексы прекратили свою работу. Производство нефти в декабре упало. Замерли нефтяные качалки, опустели нефтепроводы. Терминалы перестали принимать иностранные суда. Венесуэльский танкерный флот был поставлен на якорь. В течение нескольких недель Венесуэла не продала за рубеж ни одного барреля нефти. В стране простаивали бензовозы, оскудели заправки и перед ними начали выстраиваться многокилометровые очереди автомашин. Резко ухудшилась работа общественного транспорта. Отсутствие бензина в стране, где культ автомашины – неотъемлемая часть национального самосознания, вызывало тревогу.

Одновременно возникли перебои с подвозом продуктов первой необходимости. Закрылись магазины (если кто из их хозяев медлил, их заставляли), и не важно, что запасы продуктовых товаров обрекались на заведомую порчу. Некоторые предприниматели-монополисты в молочной промышленности закрыли свои фабрики. Перестали функционировать комбинаты, перерабатывающие кукурузу на муку. Прекратили работу бойни. Развязать голод – в этом заключался план заговорщиков. Остановили работу предприятия и стройки частного сектора.

Замерла деятельность учреждений культуры: никаких тебе кинофильмов, выставок, спектаклей или концертов! Зарубежным исполнителям было рекомендовано объезжать Венесуэлу стороной – в ней опасно! Венесуэла была блокирована: не входило и не выходило ни одного судна – ни с бензином, ни с продуктами питания, ни с чем. Венесуэльцы должны были почувствовать себя мировыми изгоями.

Невольно возникали ассоциации с тем, что происходило в Чили накануне военного путча в сентябре 1973 года.

Совсем не преувеличением будет сказать, что все протестные выступления в Каракасе «шли с востока», где, как уже говорилось, преобладает зажиточная часть среднего класса, который стал главным носителем недовольства «р-р-режимом», противником любых политических экспериментов, отдающих «кастрокоммунизмом». О специфике среднего класса Венесуэлы уже говорилось выше. Здесь же хотелось бы процитировать видного латиноамериканиста, ныне покойного K. Л. Майданника: «Пока цены на нефть стояли относительно высоко, поддерживалось, расширялось, дико росло паразитическое потребление среднего класса Венесуэлы. Образовался большой (20–25 %), страшно потребительский, с одной стороны, и очень сильный профессионально, с другой стороны, класс, что в условиях крайней слабости венесуэльской буржуазии и аристократии фактически делало его главным имущим классом страны».

Добровольно от привилегий не отказываются. Противники Чавеса на «востоке» едва ли не ежедневно выходили на марши, которые проводились под лозунгом отставки президента. Роль «коллективного лидера» декабрьских протестов фактически взяла на себя нефтяная элита – «меритократы» PDVSA. (В дни апрельских событий они в общем-то держались в тени, хотя видеохроника зафиксировала бывшего президента компании Гуайкайпуро Ламеду среди тех подстрекателей Координационного центра, которые «перенацеливали» манифестацию на Мирафлорес.) Лидеры оппозиции предсказывали неизбежное падение Чавеса на Рождество 2002 года. Всеобщая уверенность escualidos в том, что боливарианское правительство вот-вот рухнет, заметно изменила характер маршей и манифестаций. Они приобрели карнавальную праздничность и декоративность. Бейсбольные кепи, яркие спортивные костюмы, специальные пояса с «обязательным набором демонстранта» – термосом, фонариком, складным зонтиком, сухим пайком – всё это можно было в изобилии увидеть на акциях протеста. Непременным атрибутом таких маршей были национальные флаги. Излюбленный момент оппозиционных телерепортажей – колышущееся море жёлто-сине-красных флагов. После таких манифестаций деятели ДКЦ уверенно заявляли: «Улица – наша, нас – большинство!» Но это было не совсем точно. Большинство – да, но только на «востоке» Каракаса.

Подогреваемые телевидением, которое в дни забастовки отменило все фильмы и развлекательные передачи, отдав всё телевизионное время античавистской пропаганде, забастовщики не гнушались «целевого преследования» деятелей чавистского руководства и их родственников по месту жительства и в общественных местах. В ход шли словесные оскорбления, «касероласо», плевки и рукоприкладство. Левый депутат Ирис Варела подверглась агрессии на борту самолёта, министра информации Нору Урибе из парикмахерской спасал отряд вооружённой полиции, генералу Акосте Карлесу из-за «касероласо», организованного активистами ДКЦ у его дома, пришлось устроить семейный праздник с музыкой и танцами, чтобы успокоить своих маленьких детей. Даже кладбищенский траур не стал препятствием для группы escualidos, которые, забыв о своём покойнике, набросились с оскорблениями на министра иностранных дел Роя Чадертона, пришедшего поддержать друга, хоронившего мать.

«Нам противостоят фашисты, – убеждённо говорили сторонники Чавеса. – Они пытаются скрывать свой звериный оскал, но, если дорвутся до власти, здесь будет страшнее, чем в Чили во времена Пиночета».

Не случайно тема гражданской войны часто всплывала в те дни в выступлениях политиков, журналистов, высказываниях рядовых граждан. Иногда применялся термин «колумбизация внутреннего конфликта». Венесуэльцы хорошо знают, что происходит в соседней Колумбии, где вот уже пол века продолжается вооружённая конфронтация, выхода из которой не видно.