Текст книги "Уго Чавес"

Автор книги: Константин Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 40 страниц)

Глава 31
ЖЁНЫ И ЖЕНЩИНЫ ЧАВЕСА

Нанси Кольменарес – первая жена Чавеса – была домоседкой и упорно избегала журналистов до и после развода. Никаких интервью! Никаких расспросов о Чавесе и их прежней семейной жизни! Охранники Нанси пресекали все попытки людей «со стороны» сблизиться с нею. Её отношения с Уго не прерывались никогда: их прочно связывали дети, вопросы материальной поддержки и обеспечения безопасности семьи. Некоторое время Нанси работала на незаметной административной должности в муниципалитете Баринаса, не претендуя на что-то большее. Когда её стали преследовать разного рода просители и ходатаи, она оставила работу. О втором замужестве Нанси известно очень мало. По неподтверждённым сведениям, её нынешний муж – один из её бывших охранников.

Конечно, Нанси было трудно соперничать с тайной возлюбленной Уго – Эрмой Марксман, женщиной с университетским образованием, интеллектуалкой, которая помогала Уго в разработке боливарианской идеологии и конспиративных делах. Она вошла в историю движения «MBR-200» как «Команданте Педро». После разрыва отношений в 1994 году, причиной которого стала, несомненно, ревность Эрмы к экзальтированным посетительницам национального героя в тюрьме Яре, Уго не предпринимал шагов к примирению. Начинался новый этап его политической жизни, и всё остальное отступило на второй план.

Чавес не предполагал, что журналист и писатель Агустин Бланко Муньос, вкрадчивый тип, претендующий на роль летописца современности, сумеет преодолеть сдержанность Эрмы и подвигнет её на большое интервью. Бланко знал, как это сделать. Показал ей свою книгу «Говорит команданте» – толстенный том с записями разговоров с Чавесом, сделанными ещё до избрания его президентом. «Здесь нет ни одного слова о вашей роли, Эрма, – сказал журналист. – Надо восстановить историческую правду, и это зависит только от вас». Эрма лишена амбициозности. Но слово «правда» её задело. В пространных воспоминаниях Уго не было даже намёка на её существование, на её вклад в общее дело. Ей не нужны почести и признание. Но восстановление правды – необходимость. Чавес не должен присваивать себе все заслуги. Бланко добился своего и в июле 2004 года, как раз к «отзывному референдуму», успел выпустить книгу с откровениями Эрмы под названием «Чавес меня использовал». А. Бланко, принадлежащий к радикальной оппозиции, питал надежду, что его труд окажет влияние на исход референдума, настолько противоречивым, непоследовательным и внутренне хаотичным человеком был показан Чавес стараниями брошенной женщины и самого автора. Даже название книги порождало негативное отношение к президенту.

Вторая жена Чавеса – Марисабель Родригес – до встречи с ним успела побывать замужем, родить сына и развестись. В истории её появления в жизни многообещающего политика Чавеса, уверенно шедшего к вершинам власти, пока ещё много неясного. Впрочем, некоторые сторонники Чавеса считают, что блондинку из города Баркисимето («провинциалку, похожую на куклу Барби») ему «подставили» хитроумные «операторы» венесуэльской олигархии. Испытанные мастера манипуляций и многоходовых комбинаций хотели тотально контролировать малоискушённого в политике подполковника, в том числе его семейную жизнь(Уго Чавес и Марисабель Родригес заключили гражданский брак в 1997 году. Их дочь Росинес родилась в том же году. Супружеские отношения были разорваны de facto в начале 2002 года. Официально развод был оформлен в январе 2004 года, причина – «несовпадение характеров».).

Марисабель участвовала в предвыборной кампании мужа, записала несколько роликов для телевидения с призывами голосовать за него. Она с трудом терпела бесконечные переезды, толчею и пассионарные речи своего мужа, которые вызывали не менее пассионарную реакцию избирателей, и облегчённо вздохнула, когда всё это завершилось. В Мирафлоресе началась собственная политическая карьера Марисабель: она была избрана в Конституционную ассамблею, принимала участие в выработке Боливарианского Основного закона. Марисабель возглавила Фонд ребёнка, была звездой бесчисленных протокольных и благотворительных мероприятий и, по её словам, пыталась стать образцовой первой леди, воплощая образ женщины-товарища (imagen de la mujer сотрап era).

Позднее она, кокетничая, утверждала, что президентский дворец Мирафлорес её тяготил: «Он не был моим излюбленным местом. Там преобладает чуждая, странная энергетика, атмосфера кажется натужной и неискренней. Это среда обитания всех президентов, власть – опошляет».

Но власть даёт и многие привилегии, и бывшая провинциалка охотно ими пользовалась, выезжая, к примеру, с подругами в Майами или Нью-Йорк – за покупками или на престижные светские мероприятия, что, разумеется, не нравилось мужу, призывавшему к соблюдению революционной этики и личной скромности. Для тех, кто обитал в ранчос, буржуазное поведение Марисабель было шокирующе недопустимым. Президент часто повторяет: «Стыдно быть богатым». Почему его жена не следует этому совету? В начале 2002 года, когда стало ясно, что оппозиция взяла курс на переворот, Марисабель решила вернуться в Баркисимето, мотивируя это «тревогой за детей»: «Их травмируют беспорядки на улицах!» Фактически это был первый шаг Марисабель к расторжению брака.

Именно в этот период родились слухи о том, что причина «разъезда» – мачизм Чавеса, его «солдафонская несдержанность» в отношениях с женой, которой он якобы не раз «давал трёпку за непослушание» и политическое «диссидентство». Слухи обрастали дополнительными подробностями. Оказывается, после того как Чавес «выгнал» Марисабель из резиденции, Густаво Сиснерос «подарил» ей виллу в окрестностях Баркисимето, иначе она осталась бы без крыши над головой.

Возникновению сплетен о «мачизме» содействовала сама первая леди. Так, однажды шеф телохранителей Пинеда заметил на шее Марисабель подозрительное расплывчатое полукольцо, напоминавшее синяк. Пинеда спросил у неё: в чём дело, откуда такая странная отметина? Марисабель задала встречный двусмысленный вопрос: «Разве ты, Луис, не знаешь Чавеса?» На что она намекала? Неужели президент так рассердился, что в порыве ярости схватил её за горло и стал душить? Пинеда провёл опрос охранников и выяснил, что Марисабель не заметила бельевую верёвку, когда прогуливалась в вечерний час по внутреннему двору, и наткнулась на неё. При чём здесь Чавес? В венесуэльском «избранном обществе», склонном к изобретению и распусканию слухов, такую пикантную тему, как супружеские отношения президентской четы, невозможно было игнорировать. Схема напрашивалась сама собой: «этот боливарианский деспот» Чавес срывает зло за свои политические неудачи на жене, которая сохраняет верность «демократическим идеалам». Марисабель не спешила опровергать слухи о том, что Чавес применяет к ней «физические меры воздействия». Луис Пинеда спросил однажды президента в минуту откровенности: «И как тебя, брат, угораздило жениться на Марисабель?» Чавес не раздумывая ответил: «У каждого бывают в жизни ошибки».

Луис Пинеда утверждал, что «ошибку» с Марисабель Чавес компенсировал связями на стороне. Бывший шеф охраны писал, что был свидетелем и «оперативным» прикрытием многих похождений Чавеса. В его воспоминаниях с живописными подробностями описываются свидания «подопечного» во время избирательных кампаний: в гостиницах, мотелях, столичной штаб-квартире и других эксклюзивных местах.

Как глава правительственного Фонда ребёнка, Марисабель ещё несколько лет пользовалась многими привилегиями. Но когда «пользователем» привилегий стал её новый муж – партнёр по теннису в Баркисимето, – Чавес распорядился не только сместить свою «экс» с должности руководителя Фонда, но и вообще ликвидировал его. Вот тогда и совершился окончательный переход Марисабель на сторону оппозиции. Лучшего способа отомстить она не нашла. Особую активность Марисабель проявила накануне референдума в декабре 2007 года по внесению «социалистических» поправок в Конституцию: «Не верьте Чавесу, он пытается узурпировать власть, стать диктатором, чтобы единовластно распоряжаться нашими судьбами» – таким был лейтмотив её телевизионных призывов.

Марисабель не нравится, когда её называют «бывшей женой президента». Она хотела бы вернуться в политику и рассчитывает на поддержку избирателей из среднего класса, особенно женщин, которые шлют ей письма солидарности и поддержки. На политической сцене Марисабель снова возникла в дни болезни Чавеса. В газетах расписывалось её моление по иудейскому обряду за здоровье президента. Посещение ею Мавзолея с его саркофагом также попало на телеэкраны: располневшая простоватая женщина, ничего от прежней ослепительной первой леди.

Мать Чавеса, донья Елена, всегда считала, что её второму сыну «не повезло» с женщинами, с которыми он пытался связать свою жизнь. По её мнению, ни одна из них «не заслуживала» его. Нанси Кольменарес, Эрма Марксман, Марисабель Родригес – «ни одна из них не была идеальным выбором».

Вопрос о семейной жизни Чавеса в конфликтующей Венесуэле неизбежно приобретал политическую окраску. «Мои враги ищут любой предлог, чтобы атаковать меня, – заявил он во время кампании в поддержку референдума по корректировке Конституции. – Даже в личном плане. Мол, у меня нет “полноценной семьи”. Но у меня есть семья – моя! Моя! И как я её люблю! Моих родителей, моих детей я боготворю больше, чем тысячу моих жизней. У меня есть внуки, и я их обожаю. Но обстоятельства сложились так, что у меня нет дома, где я мог бы жить вместе с женой. И я говорю моим детям: не обращайте внимания на отравленные стрелы, которые направляют в мой адрес, чтобы запутать людей».

В некоторые публичные «моменты истины» Чавес признавался, что не был удачлив в выборе спутниц жизни. Он не винил их ни в чём, признавая, что ошибался в первую очередь сам. «Наверное, я никогда больше не женюсь, – сказал он однажды. – У меня на это просто нет времени. Мой дом, моя семья – это Венесуэла».

В окружении Чавеса всегда было много красивых женщин: в пресс-службе, адъютантской группе, службе охраны. Может быть, для того, чтобы отразить «отравленные стрелы» врагов, доказать, что президент – отнюдь не анахорет и женоненавистник. Марисабель ревновала Уго ко всем женщинам, к которым он проявлял повышенное внимание. Хорошеньких соратниц мужа по революционному процессу Марисабель просто не выносила. Известно, что она особо невзлюбила обаятельную и вдобавок талантливую журналистку Марию дель Пилар Эрнандес (Марипили)(Мария дель Пилар (Марипили) Эрнандес (р. 1966) училась на факультете журналистики в Католическом университете, политическую деятельность начала в рядах партии «Causa R». После раскола в 1997 году перешла в партию «Patria para todos», которая поддерживала Чавеса.). У Марипили был хороший голос, она играла на гитаре, и её исполнение песен Сильвио Родригеса, которого очень любил Чавес, всегда настраивало его на лирический лад.

Марипили вошла в команду Чавеса в 1998 году как советник по вопросам СМИ и пропаганды. После победы на выборах была вознаграждена: президент назначил её директором Восьмого государственного канала. Чавес часто брал её в свои международные поездки, приглашал в Мирафлорес на вне очередные совещания. Шеф охраны Пинеда утверждал, что Марисабель устроила однажды скандал по этому поводу. Она неожиданно приехала к мужу и наткнулась на журналистку: дело дошло до рукопашной! Марипили называли (и называют) одним из самых прекрасных лиц Боливарианской революции. Высшая точка в её карьере – пост заместителя министра иностранных дел по Северной Америке. Она курировала дипломатические отношения с Соединёнными Штатами в тот период, когда Чавес пытался наладить конструктивный диалог с администрацией Буша. Но даже Марипили, самое «прекрасное лицо революции», не сумела этого сделать.

Как тут не вспомнить нашумевшие визиты в Венесуэлу «супермодели» Наоми Кэмпбелл. Первый раз она приехала в Каракас «по линии» Фонда Манделы, чтобы ознакомиться с развитием социальных программ боливарианского правительства. Наоми показали новые районы с «народными» домами, медицинскими комплексами и кооперативными предприятиями. Чтобы она могла ощутить масштаб перемен, ей продемонстрировали скопления «ранчос», в которых ещё обитают тысячи людей. После этого Чавес принял Наоми в президентском дворце, долго беседовал с нею и очаровал её и как галантный рыцарь, и как своеобразная, сильная личность, воплощение самой революции. Вполне возможно, что именно в то первое свидание у Наоми родилось образное сравнение: «Чавес – это мятежный ангел».

Второй раз Наоми приехала в Каракас как корреспондент английского журнала «GQ» для подготовки интервью с Чавесом. Он показал ей свою богатую библиотеку, студию, в которой писал картины, ответил на все её вопросы: о перспективах отношений с Соединёнными Штатами, о «неадекватности» Дж. Буша, о приближающемся нефтяном кризисе и даже о самом элегантном политике (для Чавеса это Фидель Кастро). Не обошлось и без пикантных моментов в ходе интервью. Наоми спросила, согласился бы Чавес сфотографироваться, как Владимир Путин, с обнажённым торсом. «Почему бы и нет?» – ответил Чавес и предложил собеседнице проверить крепость его бицепсов. Если судить по опубликованному Наоми тексту интервью, она не нашла у Чавеса недостатков. По её мнению, венесуэльский лидер «говорит то, что думает», это человек, «не имеющий страха, в нём нет ничего ужасного или иррационального»(См. газету «2001». Каракас. 7.01.2008.).

Жёлтая пресса долго раскручивала сюжет о love affair Чавеса с актрисой Руди Родригес, которая исполняла главные роли во многих популярных телесериалах. Черноокая красавица посещала дворец Мирафлорес по различным благотворительным делам, обсуждала социальные проекты, связанные с детьми и инвалидами. Визиты эти были официальными, не через заднюю дверь, но сенсационные вымыслы возникли, распространились с молниеносной скоростью и долго пережёвывались альковными «экспертами». Чавес посетовал на недобросовестные вьщумки журналистов в одном из выпусков «Алло, президент!». Руди тоже поторопилась опровергнуть сенсацию, заметив при этом, что встречи с президентом были сугубо деловыми, слухи родились на пустом месте и что вдобавок ко всему Чавес – мужчина «не в её вкусе». Тем не менее чависты заволновались. Известный венесуэльский шпиолог тут же напомнил, что артистка – член партии сайентологов и что её появление рядом с Чавесом – это «повторение варианта с Марисабель».

Много было написано о «подозрительно частых встречах» Чавеса с Пьедад Кордобой, колумбийским сенатором. Она вела кампанию за освобождение заложников, находившихся в партизанских лагерях FARC. По просьбе президента Колумбии к этой благородной миссии со всем жаром души и сердца подключился Чавес, который всегда ратовал за разрешение внутреннего вооружённого конфликта в соседней стране мирными средствами. Освобождение заложников способствовало бы налаживанию диалога, включению партизан, сложивших оружие, в нормальную политическую жизнь. Сюжеты о встречах Чавеса с Пьедад Кордобой стали обычными для массмедиа и не могли не вызвать в изощрённых умах представителей жёлтой прессы инсинуаций на тему «интимного романа между президентом и сенатором», привлекательной женщиной с тёплым взором, пышной фигурой и характерным ярким тюрбаном на голове.

Позже Чавесу приписывали даму, губернатора одной из бразильских провинций. Бдительным папарацци показались «слишком нежными» взгляды, которыми обменивались Чавес и эта дама. Ещё одним «любовным увлечением» Чавеса, по версии жёлтой прессы, стала Кортни Лав, вдова Курта Кобейна, певца и гитариста легендарной группы «Нирвана». Папарацци сняли президента и вдову в Нью-Йорке на закрытом приёме после премьеры документального фильма Оливера Стоуна «К югу от границы», посвящённого Чавесу.

Фантазийный «донжуанский список» Чавеса постоянно расширялся. В интернет-оборот была запущена «информация» о том, что Чавес особенно неравнодушен к журналисткам. Именно по этой причине он якобы предпочитал давать интервью женщинам. Как тут не вспомнить, что ему часто пришлось встречаться с Патрисией Жаниот, зеленоглазой колумбийкой, работавшей на испаноязычном канале Си-эн-эн ведущим репортёром. Рассказывая о встречах с президентом, эта откровенно правая по политическим взглядам журналистка не скрывала своего восхищения: «Чавес обладает своеобразной манерой говорить с людьми, а для журналиста это особенно привлекательно, поскольку он отвечает на любые вопросы и даже больше. Мне в самый разгар интервью он стал говорить “Патти”… И я тоже не сдержалась, поддалась обаянию Чавеса»…

Некоторое время наблюдательные журналисты зачисляли в «любовницы» президента сотрудницу его адъютантской службы Эльзу Гутьеррес Граффе: «Он берёт её в свои заграничные командировки, и это неспроста». Блондинка в приталенной белой форме с полковничьими погонами и в красном берете выглядела весьма эффектно. Оппозиционная пресса тут же окрестила её «Революционной Барби» (ещё одна Барби в жизни Чавеса!). В ноябре 2011 года Эльза была назначена министром водного и воздушного транспорта, что пресса сразу подала как убедительное доказательство того, что для успешной карьеры при «р-р-режиме» важны не знания и профессионализм, а умение понравиться Лидеру.

Возможно, о самой большой любви в жизни Чавеса венесуэльцам ещё предстоит узнать. Губернатор островного штата Нуэва-Эспарта Карлос Мата Фигероа на траурном митинге жителей острова Маргарита упомянул некую романтическую историю из жизни Чавеса, сказал, что возлюбленная президента – родом с острова и что сейчас на острове живёт их маленькая дочь. Карлос Мата одно время был министром обороны в правительстве Чавеса, поддерживал с ним тесные отношения и потому знал о его секрете. Близкие родственники Чавеса публично никак не отреагировали на это сообщение.

Глава 32
ПОРАЖЕНИЯ И ПОБЕДЫ В ИНФОРМАЦИОННОЙ ВОЙНЕ

Анализируя причины своего 48-часового отстранения от власти в апреле 2002 года, Чавес пришёл к мнению, что подстрекательскую роль в тех драматических событиях сыграли частные телеканалы, которые тогда прозвали «Четырьмя всадниками Апокалипсиса»: «Во имя “свободы слова” хозяева этих телеканалов попирают правду, они возглавили заговор и продолжают его возглавлять, ему ещё не конец… До того как я был взят под стражу, единственный имевшийся у нас государственный телеканал был выведен из строя путчистами, и “Четыре всадника Апокалипсиса” разъехались по всем казармам и местам, где собрались путчисты. Не было ни одного места, где бы не появились их телевизионные камеры. Всё это при поддержке микроволн и спутников, позволяющих выйти в эфир. Они располагали аппаратурой во дворце, когда я ещё был там, но журналистам приказали не показывать по телевидению президента республики!» Массированные информационно-пропагандистские кампании против «режима» для венесуэльцев не проходили бесследно. Жалобы на «невыносимо тяжёлую» жизнь мне приходилось выслушивать даже от людей, которых «по социальным признакам» я без колебаний отнёс бы к сторонникам Чавеса.

Рост критического отношения к революции среди этой категории лиц требует внимательного изучения и анализа. Борьба с бедностью была провозглашена Чавесом главной задачей. Имеются реальные результаты, зафиксированные многими международными организациями. Социальные миссии, на финансирование которых идёт немалая часть нефтяных доходов, существенно улучшили качество жизни этих слоёв населения. Бесплатное медицинское обслуживание, образование (в том числе высшее), повсеместное строительство «народного жилья», продажа продовольственных товаров без наценок, весомые денежные выплаты по каждому оговорённому рабочими контрактами случаю (а их много) – всё это привычные реалии венесуэльской жизни, которым завидуют во многих латиноамериканских странах.

Но рядовым венесуэльцам с телевизионных экранов, в радиоэфире и со страниц оппозиционной прессы(В Венесуэле, по разным оценкам, под контролем оппозиции находится от 80 до 90 процентов СМИ.) ежедневно внушали, что живётся им плохо, что им «недоплачивают, недодают», что «их обирают, транжиря миллионы на экспорт Боливарианской революции». Кто в этом виноват? Ответ был всегда один и тот же: виноваты деятели «режима»! Все они купаются в роскоши, открывают многомиллионные счета в банках, покупают виллы на Карибских островах. Случаи коррупции в эшелонах власти раздувались, гиперболизировались. В подсознание венесуэльцев настойчиво вбивалось, что Чавес «намеренно» потворствует этому пороку, чтобы тем самым «заручиться лояльностью» коррупционеров.

Ещё интенсивнее эксплуатировалась проблема роста преступности. Главный посыл, используемый оппозицией, такой: Чавесу было выгодно держать население в страхе. Каждый озабочен своей личной безопасностью и потому уделяет меньше внимания экспериментам президента над страной. То есть при наличии политической воли разгул преступности можно было бы пресечь за считаные дни. Для подтверждения «катастрофической ситуации» в этой области ежедневно сообщалась статистика убийств, слепо доверять которой, однако, не следует. Манипуляций предостаточно. Скажем, к жертвам «уголовного террора» в столице приплюсовывали всех тех, кто потерял жизнь в других городах или попал в автомобильную аварию.

Нагнетание ужаса перед якобы «всесильными уголовниками» – это часть хорошо разработанной операции по созданию дискомфорта в венесуэльском обществе. При этом умалчивалось, что бич преступности – это головная боль для всех правительств Латинской Америки. Хроника убийств в Мексике, Гватемале, Гондурасе, Сальвадоре, Перу и других странах часто более впечатляюща, чем в Венесуэле. По собственному опыту могу сказать, что за шесть последних лет жизни в Каракасе и частых поездок по стране я ни разу не почувствовал какой-либо «угрозы преступных намерений». Даже минимальной угрозы! А вот за период шестилетней командировки в Чили я и члены моей семьи с пугающей частотой попадали в опасные ситуации по вине криминальных элементов.

И всё же нельзя сказать, что в Венесуэле тишь да гладь. Криминальный разгул не только существует, но и, на мой взгляд, сознательно подстёгивается. Но, конечно, не властью. Как можно объяснить регулярные, ничем не мотивированные расстрелы людей из автомашин и мотоциклов без номеров? Чаще всего жертвами избираются молодые люди, причём в районах, где преимущественно обитают сторонники Чавеса. Интересно, что фактов подобной «ликвидации» случайных прохожих или мирно беседующих людей в привилегированных «урбанисасьонес» практически нет. Кому-то нужна «убойная статистика», но не за счёт «своих»? Поэтому я серьёзно отношусь к информации министерства внутренних дел Венесуэлы о том, что в целях дестабилизации в страну забрасываются мобильные группы «паракос». Они привыкли убивать в Колумбии и готовы это делать за деньги в любом другом месте.

Среди откровенно провокационных убийств последнего времени запомнилось одно, на площади Венесуэла в Каракасе. Был расстрелян известный фоторепортёр. Падая, он успел сделать последний снимок в своей жизни. По нему-то и отыскали мотоцикл, на котором скрылся преступник. Убийцу нашли. Им оказался бывший полицейский, член охраны тогдашнего алькальда Чакао Лопеса (одного из лидеров оппозиции). Никаких личных конфликтов с убитым у преступника не было. Просто нужен был ещё один труп в кровавую статистику…

Проблема информационной безопасности требовала срочного решения. В парламенте рассмотрели и одобрили законопроект «О социальной ответственности радио и телевидения», который оппозиция окрестила «законом-намордником»(Закон был принят Национальной ассамблеей 7 декабря 2004 года.). Проправительственные депутаты торжествовали: три года закон пробивался через процедурные и прочие препятствия, которые выдвигали оппоненты. Депутаты от оппозиции завязали рты чёрными платками и молча встали, как на похоронах. Им было что оплакивать. Закон поставил точку на затяжном периоде информационного беспредела, когда враждебные «режиму» СМИ открыто призывали к силовым действиям, развязывали клеветнические кампании, использовали непроверенную, а то и сфабрикованную информацию, компрометирующую президента и членов его кабинета.

Закон также ограничил ночным временем показ сцен насилия, секса, всего, что негативным образом могло влиять на детскую и юношескую психику. Этот закон позволяет прекратить деятельность тех электронных и печатных СМИ, которые призывают к войне, подстрекают к общественным беспорядкам и неповиновению властям, наносят ущерб национальной безопасности, в сублимированной форме подталкивают к террористическим акциям.

«Нас принуждают к самоцензуре!» – заявили представители частных телеканалов. Тем не менее враждебная инерция такова, что даже закон «О социальной ответственности» не препятствовал проведению «спецопераций». В мае 2007 года телеканал «Глобовисьон» в очередной раз использовал «манипулятивную технологию» для распространения на зрителей целевой задачи по убийству Чавеса. В ходе беседы ведущего Леопольдо Кастильо с Марселем Гранье, директором телеканала RCTV, который выступал с грубыми нападками на Чавеса, в качестве фона показывали кадры покушения на папу Иоанна Павла И. Специалисты квалифицировали этот монтаж как подстрекательство к убийству венесуэльского лидера…

Неэффективность небольшого количества проправительственных органов информации вынуждала Чавеса брать на себя значительную часть их работы: разъяснять, разоблачать, расставлять нужные политические акценты, просто информировать. Вот в чём первопричина появления программы «Алло, президент!». Без преувеличения можно сказать, что более рейтинговой телевизионной программы в венесуэльском эфире не было и нет. Чавес – великолепный оратор и блестящий полемист, его можно было слушать часами. Именно это вызывало ярость его оппонентов: всего две-три фразы президента – и от очередной клеветнической кампании не остаётся камня на камне. Поэтому оппозиция постоянно обвиняла Чавеса в том, что он расходует государственные средства «на саморекламу». Уже упоминавшийся экс-депутат Беррисбейтиа, финансовый «контролёр» трат Чавеса от оппозиции, в своих отчётах непременно указывал на «непозволительную расточительность» президента.

Телевизионная программа «Алло, президент!», выходившая в эфир до болезни Чавеса по воскресеньям, по подсчётам Беррисбейтиа, обходилась бюджету страны в копеечку, даже если она велась из студии, специально оборудованной во дворце Мирафлорес. В венесуэльской провинции, наверное, не осталось таких мест, откуда президент не вёл бы своей программы. Подготовка каждой из них – это многомиллионные расходы, поскольку требовалось перебросить на «площадку» десятка два телевизионных техников, многочисленных гостей и боливарианских активистов (для успеха любой программы всегда требуется дружественная аудитория!). Сюда нужно приплюсовать личных помощников Чавеса (около пятнадцати адъютантов), телохранителей, сотрудников Casa Militar. Для переброски такой массы людей и телеи радиоаппаратуры задействовались президентский самолёт, вертолёты, наземный транспорт. Для гостей, обслуживающего персонала и активистов бронировались отели, им обеспечивалось питание. Оппозиционная бухгалтерия фиксировала все расходы! Для боливарианского правительства главным инструментом информационного и пропагандистского воздействия на граждан страны является государственный Восьмой канал – Venezolana de Television (VTV–Canal 8). Развлекательных программ на нём практически нет, если не считать концертов народной песни и танца. Как говорил Чавес, пропаганда культурных традиций народа – необходимое условие патриотического воспитания венесуэльцев, внедрения постулатов социалистической идеологии, нейтрализации стереотипов и идеалов «американского образа жизни». Показ телесериала «Среди соседей» стал, безусловно, исключительным событием на этом телеканале(К сожалению, серии телеромана (telenovela «Barrio Adentro») показывали только по субботам, и за недельный перерыв в трансляции зрители утрачивали интерес к сюжету и героям. В современной Венесуэле реальная жизнь интереснее любых телероманов. Поэтому особого успеха первый боливарианский сериал не имел – но не по своей вине! Тех, кто так непрофессионально составил расписание показа, можно без сомнения отнести к саботажникам. Актёры, участвовавшие в сериале, были отлучены от частных телеканалов за сотрудничество с «режимом», то есть фактически остались без работы.).

Даже во время заседаний кабинета министров в Мирафлоресе Чавес ухитрялся следить за содержанием передач «своего» канала. В большинстве своём они состоят из интервью с лояльными ему персонажами политической, социально-экономической, культурной и т. д. жизни, а также критических обозрений того, чем занимаются его противники, особенно оппозиционные массмедиа. В результате постепенного отбора на канале сформировалась безоговорочно преданная Чавесу и революции группа комментаторов и обозревателей, которые разъясняли народу содержание боливарианских реформ, суть «Социализма XXI века», особенности энергетической стратегии правительства, хитросплетения международной политики под углом геостратегических интересов Венесуэлы.

Среди звёзд боливарианского телеэфира – Ванесса Дэвис, которая вскрывает тайные пружины действий оппозиции. Не раз участником её программ с энергичным названием «Контратака» становился сам Чавес. Его звонки по «конкретным поводам» не только добавляли остроты в программу, но и подтверждали распространённое мнение о том, что у Чавеса в Венесуэле всё находилось под контролем. Надёжность и последовательность Дэвис способствовали её политической карьере. По инициативе президента она была введена в руководство Единой соцпартии.

Такие же звонки, оживляя телеэфир, президент не раз «выдавал» своему зятю Хорхе Арреасе, ведущему аналитической программы «Открытый диалог». В первый день переворота – 11 апреля 2002 года – Хорхе пришёл на Восьмой канал, чтобы поддержать Чавеса и заклеймить заговорщиков. Этот мужественный поступок университетского преподавателя не остался незамеченным, и со временем он вошёл в основную обойму телеведущих. Появиться в программе Арреасы многие венесуэльцы считали выражением «политического доверия» и даже «особой близости» к Чавесу. Поэтому у ведущего «Открытого диалога» не было недостатка в интересных собеседниках.

Наиболее проницательные аналитики предполагали, что Чавес «запускал» через Арреасу некоторые спорные идеи, чтобы прозондировать, в какой степени они воспринимались аудиторией, не являлись ли слишком «продвинутыми» для «политического уровня» венесуэльцев. Именно Арреаса в числе первых стал затрагивать тему «корректировки» Конституции 1999 года, чтобы дополнить её положениями, открывающими зелёную дорогу для реформ социалистического характера. Отказ от капитализма, выдвижение на передний план коллективной собственности, социальной справедливости для всех, использование государства для укрепления народовластия. При этом подчёркивалось, что «отжившие схемы» будут отброшены, поиск пойдёт по путям развития социализма с «венесуэльским лицом».