Текст книги "Тайна Алмаза"

Автор книги: Константин Нефедьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13
Они ищут

Дверь открыла пожилая женщина с накинутым платком на плечах. Увидев незнакомых людей, она испуганно отступила.

– Вам кого?

– Извините, можно ли видеть кого-либо из хозяев этого дома? – спросил Кувалдин.

– Вам профессора? Но он нездоров и никого не принимает.

– Нельзя ли тогда с вами поговорить?

– Со мной? Но я ничего не знаю, – глаза ее от испуга округлились. Она прикрыла рот платком.

– У нас дело очень нехитрое. Вы, товарищи, подождите.

Кувалдин вошел в просторную переднюю и прикрыл за собой дверь. Женщина опасливо отошла от Кувалдина и остановилась в выжидательной позе.

– Вы, гражданка, не пугайтесь, нам нужно выяснить одно дело…

При слове «выяснить» женщина вновь несвязно заговорила:

– Но я ничего не знаю, я в услужении здесь, никого не вижу. Никуда не хожу, разве на базар, в лавку…

– Да вы не волнуйтесь… я только спросить вас хочу.

– Господи! Да не знаю я ничего, вы не туда попали, а я что, я прислуга, – чуть не плача повторила женщина.

– Фрося, кто там… – дверь слегка приоткрылась, на пороге появился высокий старик в халате. Увидев Кувалдина, он остановился на полуслове.

– Что вам угодно?

– Гражданин профессор, мне нужно уточнить одно дело, и поэтому я нахожусь в вашем доме.

– Пройдите, – пригласил он Кувалдина.

Они вошли в небольшую комнату. Вдоль стен тянулись высокие полки, заставленные рядами книг. Кувалдин с уважением окинул их взглядом. Профессор указал взглядом на кресло и сам удобно расположился в таком же.

– Я слушаю вас!

Кувалдин пригладил рукой волосы и сел.

– Видите ли, гражданин профессор… извините, не знаю вашего имени…

– Это не имеет значения.

– Хорошо. В июле этого года в доме, который расположен по соседству с вашим, был тяжело ранен один человек, это произошло к вечеру, а в полночь он был перенесен в дом, где ему была оказана помощь или же с ним случилось что-нибудь другое… В течение всего этого времени мы не могли найти никаких следов о его местонахождении. – Кувалдин замолчал.

Под его взглядом профессор выпрямился.

– Какое это имеет отношение ко мне? Не воображаете ли вы, что я осведомлен об этом вашем человеке?.. Я совершенно не интересуюсь политикой, не вмешиваюсь в нее и знать ничего не хочу ни о каких ваших «человеках».

– …И совершенно напрасно, профессор, – в тон ему ответил Кувалдин. – Но я еще не кончил… В дальнейшем нам удалось установить, что этот человек был унесен двумя людьми. Это были две особы женского пола, которые, может быть, рискуя жизнью, спасли его и… укрыли в вашем доме.

Неподдельное изумление появилось на лице профессора.

– В моем доме этого не может быть, я живу один, во всяком случае в настоящее время, кроме меня, в этих стенах никто не проживает.

– Гм. А ваша прислуга?

– Да, она также проживает здесь, впрочем, мы можем ее спросить.

– Фрося!

Фрося, как видно, стояла за дверью и сразу вошла.

– Фрося, вот этот гос… этот гражданин утверждает, что летом в наш дом был внесен раненый человек и что он находится у нас.

– Что ты скажешь на это, Фрося?

Фрося также удивилась этому сообщению.

– В наш дом? Упаси бог, мы и ведать ничего не ведаем, мы в эту самую политику не касаемо, живем тихо… мирно…

– Нет, Петька, ты что-то напутал. Сюда Юнг никак не мог попасть, может, в другой дом, ну-ка пошевели мозгами.

Петька обиженно поджал губы.

– Как же в другой, когда в этот. Вот и письмо сюда опустил, вот и ручку дергал.

Только сейчас Кувалдин увидел на двери небольшую медную дощечку, на которой значилось «Профессор А.Н. Щетинин».

– Ну, пойдемте, товарищи!

– А может, Степан Гаврилович, не говорят, может, помер Юнг, а они теперь боятся открыться, – заметил Темин.

– Не похоже, Федор, не был здесь Юнг.

При выходе они столкнулись с молодой девушкой, которая направлялась туда, откуда они только что вышли.

Она остановилась и удивленно посмотрела на группу вооруженных людей.

Когда очутились на улице, Архипов сказал:

– Гляди, Степан Гаврилович, барышня-то никак к профессору.

– Может, ее спросить?

Кувалдин заколебался. Но девушки уже не было.

– Здравствуй, Фрося, Александр Неронович дома?

– Дома, Олечка, дома, золотце. Ах, милая, спасибо, хоть не забываешь нас.

Ольга облегченно вздохнула.

– А я уж думала: что случилось? Зачем приходили к вам эти люди?

– Да кто их знает, милая? Носит нелегкая к Лександру-то Нероновичу, у него, сердешного, этакое горе, а они, вишь лазют, беспокоят, ищут кого-то.

– Ищут?

– А ну их, привязались: человек, говорят, какой-то раненый в нашем доме, значит, схоронился.

– Какой человек? – Ольга вдруг побледнела. – Ты говоришь, ищут раненого человека.

– Да, кажись.

Ольга стояла в раздумье. Вдруг она решительно повернулась к двери.

– Ну, ладно, Фрося, я пойду, я… вспомнила…

– Да куда же ты?

– Я приду попоздней, – эти слова Ольга проговорила уже почти за дверью.

Фрося с изумлением посмотрела ей в след.

– Вот беспокойная, пришла – и нате вам… дело забыла…

Ольга выбежала в распахнутом пальто и быстро оглядела улицу. В самом конце она заметила тех самых людей, которых она повстречала, когда входила в дом. Они как раз в этот момент завернули за угол.

Девушка почти побежала, не обращая внимания на удивленные взгляды прохожих.

Кувалдин шел и думал: «Нет, нет, не похоже, чтобы этот профессор солгал или скрыл что-нибудь. Хотя и встретил очень недоброжелательно, но лицо у него честное. Однако Петька уверяет, что не ошибся. Разве тут разберешь? Ясно одно: след Юнга, так неожиданно найденный, снова потерялся».

– Вот ты уразуми, – негромко говорил Архипов Темину, – за что Юнга пострадал – за мировую революцию. Тебе только брюхо набить да до земли дорваться, а революция, она, брат, масштаб-то в мировой плепорции имеет. Капитал-то мировой рушится, чуешь, чем пахнет?

Темин обиженно взглянул на высокого Архипова.

– Это я еще раньше тебя учуял, потому вот и поженился с этой… – он тряхнул винтовкой. – А насчет брюха, так оно у тебя пошире, чем у меня, и ты мне этим не тыкай.

– А вы все никак не можете ужиться, – вмешался Кувалдин, – как сойдетесь, так хоть водой разливай, беда.

– Да мы не злобясь, – улыбнулся Архипов, – мы полюбя. Деревня ведь не сознательная, – он снисходительно похлопал Темина по плечу. – Вот и просветляем помаленьку.

Темин совсем рассвирепел.

– Да ты мне кто такой, в святители записался.

– Стой, Степан Гаврилович, ну-ка, взгляни, кто сзади идет? – Кувалдин оглянулся и сразу остановился.

Их нагоняла та самая девушка, которая встретилась с ними, когда выходили из дома профессора. Увидев, что ее заметили, она сбавила шаг. Лицо ее раскраснелось, шляпка сбилась, она часто дышала.

– Вы к нам, барышня? – спросил Кувалдин.

Она перевела дух.

– Вы большевик?

– Да.

– Вы ищете некого Юнгова?

– Да.

– Я знаю, где он находится, идите за мной.

«Да, больше здесь нельзя находиться, – мучительно думал Юнг. – Вчерашний разговор решил отношение сторон. Нужно действовать самому… Эх, были бы силы, улетел бы к своим». Он почувствовал, как истосковалась его душа по привычной обстановке, по родным и близким людям.

Полдня он лежал один, втайне надеясь, что Ольга придет и согласится выполнить его поручение. Марья Филимоновна принесла ему обед, к которому он почти не притронулся. Почему нет Оли? Вдруг он вспомнил, что Оля собиралась сходить к профессору, и это его несколько успокоило. Так пролежал он еще несколько часов.

«Чего же делать? А что если самому добраться до окна и через форточку позвать какого-нибудь подходящего человека», – решил Юнг. Но откинув одеяло, он с отчаяньем посмотрел на свои ноги. Они были обложены шинами и туго перетянуты бинтами.

«Нужно попробовать встать, – при этой мысли он даже вспотел. – Эх, была не была, попробую!» Осторожно, вначале одну, потом другую ногу он спустил с кровати и сел, шины не позволяли им сгибаться в коленях, и они нелепо торчали, подобно двум чурбакам.

Боли не было, и Юнг окончательно решил встать. Всю тяжесть тела он перенес на руки и почти повис на спинке кровати и только после этого слегка нажал вначале на одну, потом на другую ногу.

Неожиданно открылась дверь – вошла Ольга. Увидев Юнга в необычном положении, она слабо вскрикнула и бросилась к нему.

– Что вы делаете? Вы с ума сошли! Сейчас же в постель.

Юнг виновато улыбнулся и не препятствовал, когда она помогла ему улечься. Он сразу заметил, что Ольга чем-то возбуждена.

– Да что с вами, Оля?

– Со мной? Ничего. Я обещала вам сегодня продолжить наш вчерашний разговор – продолжим.

– Вы решились, Оля?

– Помогла случайность, а впрочем, не буду вас томить.

Она подошла к двери и широко открыла ее.

– Входите!

На пороге появился улыбающийся Кувалдин.

– Степан Гаврилович?!

– Семен, дорогой, жив?! – Он кинулся к беспомощному Юнгу и обнял его.

– Да как же, как же вы нашли меня? – бормотал Юнг.

– Ладно, лежи, нашли, значит, нашли. – Через плечо Кувалдина заглядывали взволнованные Архипов и Темин.

– Вот куда ты забрался, родимый…

– Ну, здорово, ребята.

– Живой, черт, мы же тебя по всему свету ищем. Значит, жив?

– Как видишь?

– Хорошо, браток, под счастливой планидой родился.

– Замолчите, ребята, – нетерпеливо перебил Кувалдин, – ему покой нужен.

– Да какой, к чертям, покой, – запротестовал Юнг. – Вот где у меня этот покой, – он хлопнул себя по шее. – Ну дела-то как, рассказывайте, братишки вы мои родные.

– О делах, Семен, потом. Как ты себя чувствуешь?

– Ноги вот уже срослись, через неделю плясать буду.

– Ну, до этого тебе еще далеко.

Кувалдин подошел к Ольге, она стояла у туалетного столика и переставляла фигурки из кости.

– Вы, товарищ, кто будете?

Ольга посмотрела в глаза Кувалдина и протянула свою маленькую, чуть влажную ладонь.

– Оля, Ольга Тропова.

Рука Ольги исчезла в широкой ладони Кувалдина.

– Спасибо, Олечка, бесконечная вам благодарность от меня лично и от моих товарищей. Вы спасли жизнь нашему боевому товарищу, а мы, большевики, умеем ценить и помнить добрые дела. Вы хорошая, смелая девушка.

Ольга вспыхнула и ничего не ответила.

Кувалдин оглянулся и, заметив, что Юнг оживленно разговаривает с Архиповым, тихо спросил:

– У него что-нибудь серьезное?

– Было очень серьезно, была повреждена мозговая оболочка, и это грозило отеком мозга. Но теперь эта опасность миновала. Кости срослись удачно. Сегодня он даже сделал попытку встать. Ни в коем случае этого нельзя ему позволять.

– Н-да! Скажите, вы врач?

– Нет, но у нас был доктор, да и мы с мамой немного понимаем в медицине.

– Ее можно увидеть?

– Нет, нет, она куда-то ушла.

– Жаль, я хотел ее поблагодарить. Позвольте нам оставить его еще на несколько часов у вас. Ему нужно подготовить место.

– Пожалуйста, пожалуйста!

– Ну, вот и спасибо.

– А теперь, Семен, – он подошел к Юнгу, – Архипов останется здесь, а Темин пойдет со мной. Ясно? Да, совсем забыл, ведь к тебе еще один гость, – Петьку-то помнишь?

Юнг изумился:

– Петька? Где он?

Все это время Петька стоял за дверью и не подавал никаких признаков своего существования. Кувалдин приоткрыл дверь и поманил пальцем.

На пороге появился смущенный Петька. Юнг протянул руку.

– Петька, чертенок, так это ты?

– Я, дядя Семен.

– Сам пришел?

– А то как же.

– Ну, после поговорите, – перебил их Кувалдин. – Через часок-два жди. Переедешь на новую квартиру, а ты пока того… попрощайся с Ольгой.

Кувалдин с Теминым ушли, Ольга вышла их провожать.

– Значит, говоришь, сам пришел?

Петька взглянул на Юнга и твердо проговорил:

– Я искал вас, дядя Семен.

– Что же ты удрал тогда от меня, а?

– Да уж нужно было.

– Ты насовсем или опять удерешь?

– Насовсем, дядя Семен.

Архипов отошел, заинтересовавшись альбомом.

– Ну, а эта штучка… у тебя? – понизив голос, спросил Юнг.

Петька оглянулся на Архипова и вдруг положил на ладонь Юнга тяжелый маленький сверток. Юнг повернул его в руках и начал развертывать бумагу.

– Ты мне растолкуй, что это за штука, Петя, уж больно чудно…

Петьку вдруг схватил Юнга за руку.

– Нельзя, дядя Семен. Там смерть.

Глава 14
Ночные шорохи

Чуть потрескивала большая восковая свеча в серебряном подсвечнике. Ее неровный, колеблющийся свет освещал просторную комнату. У стены стоял небольшой венский столик на тонких изогнутых ножках. Над ним висел портрет человека с мужественными чертами лица в форме офицера лейб-гвардии.

За столиком, в вольтеровском кресле, сидела молодая женщина с усталым, печальным лицом, в ее пальцах дымилась папироска.

Стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

– Войдите!

Вошел Кручинин.

Он расстегнул плащ, снял шляпу.

Живой, очень быстрый взгляд поочередно скользил с предмета на предмет, почти не задерживаясь.

– Здравствуй, Лина! Почему ты молчишь? Ты привезла деньги? – спросил Кручинин.

Женщина опустила голову.

– Деньги, – заговорила она, – это твое первое приветствие после разлуки. – Губы ее задрожали.

– Лина, родная, – Кручинин взял ее руку и припал к ней губами. – Я по-прежнему люблю тебя. Я не могу представить свою жизнь без тебя, вся моя удача, все мое будущее связано с тобой, но мы столкнулись с невероятными трудностями.

Всюду мне грозит опасность. Этот негодяй, укравший нашу тайну, хочет погубить меня, он хочет использовать мой аппарат, мое открытие в своих целях… Сейчас он всюду строит для меня ловушки, ему нужно убрать меня с дороги. Это хитрый и коварный враг. Это игра со смертью…

Прости, если в такой момент мысли мои сосредоточены на чем-то ином, кроме тебя.

Я пошел на огромный риск и открыл свою тайну незнакомым людям, мне нужны деньги – много денег. Без них я мертв. Эти деньги я получу только в том случае, если нашим компаньоном станет богатый человек. Но люди слишком глупы, они не видят, какие возможности сулит мое открытие.

Кручинин горько усмехнулся.

– Все наши средства ушли на постройку аппарата. Мы лишились верных и близких людей, аппарат погиб. Нам нужно построить другую машину. У нас ничего больше нет. Я каждую минуту жду пулю из-за угла или кинжал в спину, но не уйду отсюда, пока не добьюсь того, что мне нужно. Я твердо знаю, что есть люди, которые оценят мое открытие. Их только нужно найти. Линочка, родная моя, я знаю, как тебе тяжело, ты устала, но будь мужественной. Мы еще будем счастливы. Во имя нашего будущего нужно пройти через все испытания сейчас!..

Кручинин замолчал и обхватил голову руками. Лина припала к его груди.

– Милый, я верю тебе, я люблю тебя, но я так боюсь, что с тобой может что-нибудь случиться. Если бы ты знал, сколько я выстрадала, что пережила за это время!

Лина откинула голову и посмотрела Кручинину в глаза.

– Всегда помни, Артур, если с тобой что-нибудь произойдет, я… тоже умру. Ты знаешь, какой я была шесть лет назад, когда бросила дом, родных, близких и пошла за тобой. Я падала в обморок от одного вида крови, а сейчас… я убила человека… Не смотри на меня так – я убийца…

– О чем ты говоришь, Лина?

– Денег я не смогла достать, и тогда все трое – я, Инри и Шагрин – приехали в столицу. Я написала тебе шифрованное письмо. Инри целые дни разыскивал тебя по улицам в надежде на случайную встречу. Вам так и не удалось встретиться, – вздохнула Лина. – Наконец, я получила от тебя телеграмму. Я пришла на условленную квартиру с Шагриным, но вдруг туда ворвались вооруженные люди.

Шагрин был убит, а мне удалось спастись. Страшно подумать, что могло произойти, если бы ты тогда не опоздал. Ведь пуля, которая убила Шагрина, предназначалась тебе, Артур.

– Когда я пришел на условленную квартиру, – перебил ее Артур, – сразу понял, что произошло несчастье, я так волновался! Особенно, когда увидел, что убит Шагрин.

Я понял, что тебе удалось бежать. Какое счастье, что в этом доме был тайный выход и я своевременно уведомил тебя об этом. Я обыскал труп Шагрина, у него, конечно, ничего не оказалось, и я его похоронил там же. – Кручинин тяжело вздохнул.

– Артур, а ты убежден, что эта засада и убийство Шагрина – дело рук Маккинга?

Кручинин недоуменно посмотрел на Лину.

– Как же может быть иначе? Если Маккинг не замешан во всей этой истории, то что же нужно было этим людям, которые напали на вас?

– Это самое главное, чего я не знаю.

– Гм! О месте встречи я сообщил тебе телеграммой, смысл ее понять могла только ты.

– Я сразу же ее уничтожила. Остается только два предположения: либо на телеграфе были шпионы, и они смогли прочесть шифр, либо все это нелепая случайность. Но я тебе обещала кое-что рассказать.

После этого несчастья я всячески старалась тебя разыскать. Адреса твоего я не знала. В конце концов я решила, что разыскать твой адрес я смогу, только поехав в Москву, так как ты должен был мне туда написать и сообщить о месте следующей встречи.

Перед отъездом я договорилась с одним человеком, чтоб он помог мне достать билет до Москвы, мы условились о встрече в доме на окраине, который раньше принадлежал папа. Но в назначенное время человек почему-то не пришел. И так как был уже поздний час и в городе было очень неспокойно, я решила там переночевать. Я хорошо знала, что жильцы все уехали, и вот представь: среди ночи чьи-то шаги. Я не струсила, Артур, ты это знаешь, но все-таки ночь, брошенный дом… У меня был револьвер, с ним я никогда не расстаюсь. Вот. – Лина вытащила из складок платья небольшой револьвер.

– Продолжай, Лина, продолжай, – попросил заинтересованный Кручинин.

– Вначале я подумала, что пришел тот, кого я ждала, но человек прошел по коридору и вернулся назад. Значит, это был не он. Тот знал комнату, в которой я находилась. Несколько раз мне чудились какие-то шорохи внизу (я была на втором этаже).

Когда рассвело, я решила уйти. Дом имел три выхода – один с парадного хода и два с черного. Я решила воспользоваться одним из последних. Я только хотела открыть дверь, как вдруг слышу снова чьи-то шаги. Я замерла. Шаги стихли около моей двери, я подняла револьвер и стала ждать. Дверь открылась, и в ту же секунду я выстрелила. Это было очень рискованно: по улице патрулировало много вооруженных людей и выстрел мог привлечь чье-нибудь внимание. Я хотела сразу же бежать, но человек упал так, что я должна была перешагнуть через него, а я не решилась на это потому, что у меня не было уверенности – убит ли он.

Он не двигался; в дом никто не входил, и я понемногу успокоилась. Тогда я его осмотрела: это был мужчина средних лет, в штатском. Меня начало мучить сомнение, зачем я его убила? Хотел ли он действительно причинить мне зло? Я оттащила его внутрь комнаты и постаралась оказать ему помощь. Пуля попала в лоб наискось и вышла сразу около виска. Когда я приложила ухо к груди, он еще был жив. Я перетянула рану платком и остановила кровь. Потом я обыскала его. В кармане я нашла револьвер, документы и… коробку с нашим радикалом. Представь, как я удивилась, – в подкладке был у него зашит партийный билет на имя Широких. Вот и все.

Кручинин открыл протянутую Линой коробку.

– Да, этот радикал принадлежал Шагрину, – проговорил он задумчиво. – У нас было всего три таких коробки – у тебя, у меня и Шагрина.

– По-видимому, этот Широких участвовал в нападении на нас.

– Он остался в том же доме?

– Да. Но думаю, что его забрали. Выйдя на улицу, я рассказала какому-то прохожему, что в доме лежит раненый человек, дала денег, чтобы его отвез в больницу.

– А его документы?

– Я сочла нужным, чтобы он оказался лучше без них, тем более, что большевиков тогда громили.

– Что же случилось с Инри?

– О нем я ничего не могу сказать. Он исчез в день смерти Шагрина. Я вернулась сюда, но дом оказался занятый юнкерами. Мне пришлось искать другую квартиру.

Сколько я ни старалась что-нибудь узнать о судьбе Инри, мне так и не удалось: либо он убежал, либо был убит пьяными юнкерами. Мне самой едва удалось убежать от них. Вместе с ним исчез и один из наших радикалов.

– Не кажется ли тебе, что Инри просто убежал от нас?

Лина испуганно посмотрела на Кручинина.

– Инри? Ты с ума сошел! Ведь ты ему почти отец. Нет! Я об этом не хочу и думать.

– Ну, хорошо, а куда исчез радикал?

– Может быть… я сама его где-нибудь нечаянно обронила. Я даже твердо не знаю, в какой день он у меня исчез. Прости меня, Артур. Лучше поговорим о наших делах.

Кручинин задумался.

– Вновь пойти к этому скоту и отдать единственное, что у нас осталось, – алмазы за пятьдесят тысяч, – проговорил он после паузы, – а что потом? Уехать за границу, как ты предлагаешь? Нет, Лина, я так не хочу.

– К чему, Артур, держаться за Россию? – робко проговорила Лина. – Ведь ты был здесь осмеян, оплеван, вспомни, как тебя приняли в академии, тебя там сочли за сумасшедшего, не выслушали, а почти выгнали и только потом предложили быть лаборантом у этого бездарного Швальца.

– Но ведь сейчас, Лина, революция.

– А что изменилось? Вместо Николая сидит Керенский, и если Керенского свергнуть, на его место сядет какой-нибудь Михаил… Разве наше положение от этого изменится? Тебе, может быть, предложат должность у какого-нибудь другого Швальца, не больше. Уедем, Артур, уедем, милый! – на глазах Лины навернулись слезы. – Я уверена, что за границей русские ученые ценятся больше, чем у себя на родине. Артур, родной, уедем… Я так устала… – Лина уронила голову на руки и зарыдала.

Кручинин обнял ее.

– Может быть… может быть, нам на время скрыться, переждать, пока не установится твердая власть, – нерешительно начал Кручинин. – Маккинг потеряет наши следы, возможно, уедет из России.

Лина подняла голову, на ее ресницах дрожали слезы.

– А если Маккинг построит аппарат, тогда он предъявит на него свои права, и… ты будешь забыт.

– Нет, аппарат он не построит: он слишком глуп для этого. Он украл мои расчеты, но многого он все-таки не знает.

– А если знает? Ведь он был твоим ассистентом несколько лет. – Кручинин помолчал. – Подумай, какие страшные вещи в его руках? Если он все-таки построит машину высокого давления? Какую страшную силу представляет наш радикал в руках этого людоеда. Ты подумал об этом, Артур?

Кручинин закусил губу и молчал.

Лина прижалась к нему.

– Мне страшно, Артур. Мне страшно, что произойдет, если он применит наш радикал?

Ты подумай: отравленные океаны и реки, взорванные города, миллионы погибших человеческих жизней – и безграничная власть тирана.

– Да, ты права, Лина, – заговорил Кручинин, глаза его потемнели. – Мне нельзя думать о постройке другой машины до тех пор, пока мое изобретение находится в его руках.

– Может быть, – робко заговорила Лина, – нам действительно лучше на время исчезнуть, скрыться, оставить все работы, уехать куда-нибудь в глушь, а когда пройдет тревожное время, мы вновь возьмемся за аппарат и построим его лучше прежнего.

– Нет, – твердо проговорил Кручинин вставая. – Отныне все мои действия и поступки будут направлены на то, чтобы уничтожить этого негодяя, и клянусь, – Кручинин яростно сжал свинцовую коробку, – я это сделаю!..

На одной из окраин Петрограда, там, где Нева выходит из своих гранитных берегов и делает крутой поворот на север, в то время стоял богатый особняк княгини Лиговской.

Сама княгиня проживала в Италии, и все управление домом было поручено ее дальнему родственнику.

Последний, напуганный революционными событиями, продал все, что можно было продать, и укатил в Швейцарию.

Огромный каменный дом, опоясанный глухой высокой стеной, постепенно приходил в запустение. Лебеда и крапива пустили свои корни на клумбах редчайших цветов.

Прямые широкие аллеи поросли бурьяном.

Высокие окна с цветными стеклами были заколочены досками, и, казалось, ничто живое не нарушало покоя старого дома.

В глубине сада стояло небольшое строение с черепичной крышей. По ночам в его покосившихся окнах можно было заметить слабый свет.

Глухой ненастной ночью около дома встретились два человека.

– Значит, все благополучно, – заговорил один из них.

– Как нельзя лучше.

– Собственно, – продолжал второй, – вы знаете только половину дела, господин Саржинский, хозяин велел передать, что Фишер оказался на высоте.

– Неужели ему удалось…

– Да, и как нельзя лучше. Правда, товар подпорчен, но важно, что он в наших руках.

– Куда он доставлен?

– На «Треглит».

– Послушайте, Кони, вы человек с головой, – заговорил Саржинский, – будьте очень осторожны, имейте в виду, что вас усиленно ищут.

– Вот поэтому я нахожусь здесь, мокну под дождем и трясусь на этой старой кобыле. Мне поручено передать, – продолжал Кони, – хозяин доволен вами. Малютка доставлена на место. Объект номер два также доставлен на место. Кажется, Фишер загреб хорошую монету, – прибавил он уже от себя.

– Вам приказано во что бы то ни стало продолжать операцию над профессором. – Кони понизил голос и осмотрелся по сторонам. – Есть еще одно приказание. Вы знаете Фишера в лицо?

– Да, но он часто меняет грим.

– Это пустяки. Завтра к вам подойдет человек по имени Сайр, он поможет вам.

– Что я должен сделать?

– Фишер слишком много знает, к тому же это злодей, – усмехнулся Кони.

– Вы ведь, кажется, служите у него, – перебил его Саржинский.

Кони хитро прищурил глаза.

– Служил, господин Саржинский, – поправился он. – Человечество вам многим будет обязано, если вы избавите его от этого бандита. К тому же сделаете угодное богу дело и прославитесь как добрый христианин.

Оба тихо рассмеялись.

Кони протянул Саржинскому небольшой сверток.

– Мне приказано ждать вас до одиннадцатого. Надеюсь, вы хорошо понимаете, что это значит и что от вас требуется.

– Отлично понимаю, дружище. Старый хрыч будет у вас раньше назначенного срока.

– Дай бог!

– Мне пора.

Ночной гость сел на лошадь.

Когда топот затих, Саржинский открыл потайную калитку и скрылся в ней. Через несколько минут в глубине сада, в домике с черепичной крышей, вспыхнул свет.

Саржинский сбросил намокшую одежду и нетерпеливо распаковал сверток; в его руках оказалось несколько толстых пачек денег и никелированный изящный браунинг.

– Ого, – пробормотал он, рассматривая оружие. – Значит господин Маккинг действительно не любит шутить. – Он присел на стул и глубоко задумался.

Прошел почти час, прежде чем он снова поднялся, чтобы подкрутить пламя лампы.

– Итак, ваша карьера, инженер Кручинин, окончена, – чуть слышно пробормотал он и, не раздеваясь, прилег на кровать, стоящую в углу.