Текст книги "СВС (Синдром Внезапной Смерти)"

Автор книги: Константин Бабулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

– Н

еумелые копии известных картин 17-19 века, в основном женские портреты. Что как раз понятно, вот если бы она на мужские портреты налегла, это было бы странно. А так что ж, значит её привлекала женская красота того времени. Да, художник из неё никакой, хотя старалась. Чёрт… Но где-то, что-то должно быть – должно, всегда есть. И хуже того, появилось чувство, что я что-то пропускаю.

Раздался звонок сотового телефона.

– Да, Андрей?

– Вы всё ещё в доме?

– Да.

– Хорошо, мы подъедем часа через полтора.

– Подъезжайте, но продвижения пока никакого нет, так что рассказать особо нечего.

– Петр Иванович сам вам кое, что расскажет.

– Ладно. – Она положила трубку. – Интересно, что он мне расскажет? Может сам что-нибудь нарыл? Вряд ли, с этим делом подсказок не будет. – Тут у неё снова мелькнула, какая-то мимолётная мысль. – Ого. А вдруг эти портреты не копии? Или под видом копий она, неосознанно, рисовала кого-то конкретного? Ну-ка, ну-ка давай сопоставим…

Татьяна стала сортировать рисунки, сопоставляя их с репродукциями из альбома Третьяковки.

За этим занятием её застали, генерал Рыков и его помощник, через полтора часа. Дверь в комнату была открыта, и они остановились в проёме, несколько минут наблюдая, за Татьяной. Генерал осторожно кашлянул, от чего та вздрогнула и подняла голову.

– Извините, мы не хотели Вас пугать, но дверь была открыта. – Они вошли в комнату. – Здравствуйте Татьяна Николаевна. Что нового?

– Пока ничего, я же сказала Андрею, что продвижения нет. И, рассказывать, увы, мне пока нечего. Но, как я поняла из его звонка, это вы, мне что-то хотите рассказать?

Она выразительно посмотрела на помощника. Тот хотел что-то ответить, но его опередил генерал.

– Судя по вашим действиям, какие-то идеи у Вас всё-таки есть, но вы правы, давайте начнём с меня. Мы отработали версию с наркоконтролем. Гипотеза, что убийство дочери их рук дело, из-за моих тёрок с Бульбовым в Калининграде, не подтвердилась. Эта версия сразу была маловероятной, теперь же её можно исключить окончательно. Химик, который занимался у них экзотическими ядами, умер от сердечного приступа, но перед смертью много чего успел рассказать. И по значимости эта информация намного превосходит мелкие тёрки в Калининграде. Так что, если бы он имел отношение к убийству дочери, мы бы это уже знали.

– Он сам умер или ему помогли?

– Зачем Вам эти подробности?

– Я хочу знать, насколько сильными будут последствия.

– Последствия будут сильными, но это мои проблемы, и я с этим разберусь, так что опасаться этого нужно, а бояться – нет. И, конечно, это не должно помешать расследованию убийства дочери. Теперь ваша очередь, расскажите, что у вас. Судя по тому, что мне доложил Андрей: – Вы начали отрабатывать версию маньяка?

– Да, или того кто очень похож на маньяка. После изучения всего, что связано с вашей дочерью, я пришла к выводу, что в последние полтора-два месяца у неё кто-то появился. И этот кто-то абсолютный невидимка – нормальные люди так себя не ведут. Конечно, это осложняет поиск. Поймать того кто изначально прячется, и чьи мотивы неизвестны – очень трудно. С другой стороны, какие-то отношения между ними были, и длились какое-то время. Это должно нам помочь, потому, что следы, как их не прячь, всегда есть, и нужно их найти. Так, что поймать его можно.

– Почему вы говорите о предполагаемом убийце в мужском роде? Вы думаете, что это мужчина?

– Это правильное замечание. Нет, я так не думаю, наоборот, я думаю, что это женщина и не только потому, что у вашей дочери была соответствующая ориентация. Дело в том, что поведение серийных убийц женщин отличается от поведения серийных убийц мужчин. Для мужчин маньяков свойственно совершать следующий набор действий: – по каким-то привлекательным для них характеристикам, выбрать жертву, похитить её, и произвести некие садистские действия, в 99% случаев связанные с сексом. При этом жертвы и насильники, чаще всего, не знакомы друг с другом. А вот у серийных убийц женщин, всё прямо наоборот – они, чаще всего, хорошо знакомы с жертвами. Это, или их друг/подруга, или, что реже, родственник или член семьи. И, главное – яды их излюбленное орудие убийства. У меня был похожий случай. Когда одну женщину совсем допёк пьяница-муж, регулярно избивая её и её ребёнка, она не придумала ничего лучше, как отравить его, а в качестве яда решила использовать поганки. Где их взять? Для неё, городского человека, ответ простой – в лесу, благо лето. Она села на электричку и поехала в лес. Сошла на первой подходящей станции, долго бродила по лесу и ничего не нашла. Ни одного гриба, ни плохого, ни хорошего. Расстроилась, но не отступилась, дождалась грибной погоды, а пока ждала, изучила, ядовитые грибы. После чего поехала снова, и уже осмысленно, собрала немного хороших грибов и несколько нужных поганок. Дома сварила грибной супчик, и угостила им мужа. Потом больница, похороны и следствие, которое признало смерть мужчины несчастным случаем.

– Как это? Откуда же, тогда стало известно, как она готовилась к преступлению? – вопрос задал Андрей, которого очень заинтриговал рассказ Татьяны.

– Как откуда? Сама рассказала, она была хорошим, честным человеком, и всё рассказала следователю.

– Сама рассказала, что убила? Я чего-то не понимаю? Почему же тогда следствие, вместо того, чтобы посадить её, закрыло дело, посчитав его несчастным случаем?

Татьяна посмотрела на Андрея, как на ребёнка, которому нужно разжевывать общеизвестные вещи.

– Зачем же сажать хорошего человека?

– Но…

– Тут всё просто – провести дознание поручили молоденькой девочке лейтенанту, только, что из училища. Она, со свойственной молодости энергией, взялась за дело: Съездила, и поговорила с соседями этой семьи. Посмотрела на трёхлетнего малыша, всего в синяках. Съездила на работу к женщине, пообщалась с её коллегами, потом на работу к её мужу, там пообщалась с его коллегами тире собутыльниками. После чего, обобщив полученные сведения, пришла к выводу, что это несчастный случай.

Андрей открыл рот от удивления, но больше ничего не стал спрашивать. Татьяна увидела, что объяснения приняты и продолжила:

– Но это так к слову. Давайте вернёмся к нашим баранам – я считаю, что наш серийный убийца, скорее всего женщина, но на данном этапе это не имеет значения, мы ищем убийцу. И есть три вопроса на которые нужно найти ответы:

Первый вопрос – где она с ним столкнулась? Второй – что её привлекло в ней? И третий – были ли аналогичные случаи?

– А вот это интересно. Что значит аналогичные случаи?

– Я отправила запрос на все странные самоубийства, и все смерти со схожими симптомами.

Рыков посмотрел на Андрея. – А мы проверяли похожие смерти?

– Нет.

Ответом генерал остался не доволен:

– Вот именно, что нет. Извините Татьяна Николаевна, продолжайте.

– Но пока нечего продолжать, ответа у меня нет ещё.

– Это мы можем ускорить, Андрей давай, нажми на статистиков – пусть выдадут всё что есть, отправь запрос по линии ФСБ, а то я их знаю, начнут ссылаться на секретность и прочее. – Он повернул голову к Татьяне. – Вы когда запрос отправили?

– Три дня назад.

– Всё ясно. Андрей – дай кому надо по башке, чтобы к завтрашнему дню всё было…

– Есть.

200 лет назад

Ну и где мне её искать? «Барыня в парке» передразнил он про себя говорок одной из дворовых девок. «Изволят гулять со своей подругой». Изволит она… Плюнуть и уйти, что я ей мальчик? Я известный художник, только что, по заказу высочайшей семьи, закончил портрет сына императора – Константина Павловича, за что пожалован академиком, и если всё сложится, буду писать и его дочерей тоже, а эта девчонка смотрит на меня как, как… Да ни как она на меня не смотрит, я, для неё,

пустое место. Предупредил ведь прошлый раз, быть готовой к сеансу. И что? Где она? Ей богу плюну и уйду… – Тут он

как будто что-то услышал, постоял, прислушиваясь, и пошёл в том направлении. Через несколько шагов, сквозь листву, показалась маленькая беседка. В ней кто-то был. По какой-то причине, он не окликнул, находившихся там, а стал очень осторожно подходить к ним. – Что я делаю? Зачем я подкрадываюсь? – Но звуки, доносящиеся из беседки, заставляли делать это по мимо воли. Он очень осторожно раздвигал ветви и ещё осторожнее наступал на землю, чтобы какая-нибудь случайная палка не хрустнула под ногой и не выдала его

.

– О, какая ты вкусненькая. Тебе нравится?

– Да, да.

– Хочешь ещё?

– Хочу, хочу, пососи ещё.

– Расскажи мне, что ты чувствуешь.

– Чувствую, как кровь течёт сквозь сосок, и как нежно ты её высасываешь. Это так сладко, больно и сладко одновременно.

От страстного шёпота и томного стона вслед за ним, у меня закружилась голова. – Что они там делают?

– Вторую грудку?

– Да, да.

– Тебе не страшно?

– Страшно.

– И ты боишься?

– Да, боюсь.

– А сосочек не боится, смотри, как он ждёт меня. Вон, какой твёрденький…

От этих голосов и звуков в беседке, меня бросило в жар, пот градом катился по лицу. Я понимал, что стал свидетелем чего-то безумного, что нужно скорее бежать отсюда, но ноги, словно, приросли к земле, и я не мог пошевелиться. Потом пришёл страх, страх что меня обнаружат, и произойдёт что-то ужасное. Стоит мне сделать хоть одно движение и всё, конец. Я замер так сильно, что почти, перестал дышать, стало не хватать воздуха. Долго так продолжаться не может, и я либо потеряю сознание, либо выдам себя…

Позади от дома, послышались крики, кто-то звал Марию. – Они тоже ищут её… Сейчас придут сюда… Заметят их и меня. О Боже, что делать?

Оклики продолжались, а в беседке стало тихо. Ушли? Я очень осторожно выдохнул, и немного отдышавшись, сделал несколько шагов к ней. Тихо. Зачем я иду туда? Что я хочу увидеть? Нужно немедленно развернуться и уйти. Уйти пока кто-нибудь не заметил меня… Но голос разума никак не влиял на тело, ноги не слушались, как будто что-то тянуло меня внутрь. В какой-то момент, мне даже, показалось, что если я начну упираться, и схвачусь руками за ветви, меня всё равно втянет в эту проклятую беседку. Что со мной? Как заворожённый, я приблизился к ней и, наконец, заглянул внутрь – пусто. Слава богу, никогда до этого мне не доводилось испытывать такого облегчения и разочарования одновременно. Голова закружилась, и я упал на каменную скамейку совершенно без сил. Какое-то время я просто сидел, уставившись в одну точку пока немного не пришёл в себя. «Нужно выбираться отсюда», зацепился я краем сознания за эту спасительную мысль – Нужно скорее выбираться отсюда. – С трудом, поднявшись со скамейки, я медленно побрёл обратно к усадьбе. Мысли путались, я был сбит с толку, и не понимал что случилось. Чему я стал невольным свидетелем? А может быть всё это плод моего воображения? Может быть, всё это мне привиделась, и голоса, и даже беседка?

Тропинка круто повернула и я, почти столкнулся с Марией Ивановной. Сердце предательски ухнуло вниз, и я с ужасом уставился на неё, не зная, что делать…

– Владимир Лукич, голубчик, вот вы где, а мы вас потеряли. Да, на Вас лица нет? Что-то случилось? – Она пристально посмотрела на меня и, слегка, улыбнулась, своей снисходительной улыбкой. – У вас такой вид, словно вы только что встретили приведение. Вас что-то напугало? – Она ещё пристальнее посмотрела на меня.

Сердце колотилось в груди, словно огромный молот в гигантской кузнеце. Кровь прилила к лицу и я, вдруг, брякнул, сам не знаю зачем.

– Я что-то слышал в беседке, там в дальнем конце сада…

– Да? И что же?

– Не знаю… голоса. Два женских голоса… – Я со страхом смотрел в её глаза и видел, как они приобрели угрожающий, тёмный оттенок. Зачем я говорю ей это?

– И о чём они говорили? – Она приближалась ко мне, а я в ужасе пятился, пока не прижался спиной к какому-то дереву

–

Я не понял, но…

– Но это напугало Вас?

– Я, я… – Язык перестал слушаться, и перед глазами поплыли какие-то разноцветные круги. Что со мной?

– А может быть, это я вас пугаю?

Холодная рука сдавила горло и …

Воронина дёрнулась, и проснулась. Она открыла глаза, не понимая, где находится. Сад исчез, Лопухина тоже, вместо них вокруг знакомые стены. Она в своей квартире, в своей кровати. – Фуу, какой кошмар, я думала, она убьёт меня, ещё чуть-чуть и всё. – Люба приподнялась на локте, осматриваясь в комнате. Всё на месте. Да, это был сон. Она упала обратно на подушку. Полежала, обдумывая, только что увиденное и тут заметила, что лежит раздетая. – Странно, я не помню, как легла спать. А что я помню? Я помню, что у меня разболелась голова, что Марина стала делать мне массаж и… Всё, дальше ничего не помню. Значит, она меня раздела и уложила? Ничего себе… – Люба провела по бёдрам и груди руками, проверяя в чём она. – Голая, я абсолютно голая. Она видела меня голой? Что значит видела, не только видела, но и уложила. А где она, кстати? Ушла? Сколько сейчас времени? Темно, она посмотрела на стол, где стояли часы, и тут заметила, что в кресле рядом, кто-то сидит. Какая-то тёмная фигура. У неё перехватило дыхание, а сердце гулко забилось в нехорошем предчувствии.

– Марина это ты? – Люба не узнала свой шёпот, и от этого испугалась ещё больше. – Марина ты спишь?

Фигура пошевелилась, и стала подниматься.

– Почему ты молчишь, Марина? Ты пугаешь меня… – Она дёрнулась, отодвигаясь к стене, но вдруг обнаружила, что не может подвинуться ни на миллиметр. Всё тело как будто окаменело. Руки и ноги налились свинцовой тяжестью и она, как не старалась, не могла пошевелить даже мизинцем.

Ужас охватил её и парализовал. Тёмная фигура медленно приближалась, не издавая при этом ни звука. Люба изо всех сил рванулась… и открыла глаза.

Она опять проснулась, судорожно посмотрела на кресло – никого, оглядела комнату – никого. Тёмной фигуры нигде не было. Не поворачиваясь, она нашарила позади себя выключатель на стене, и нажала его. Комнату залил свет, и, слава Богу, в ней никого не было. – О Боже, о Боже. – сердце колотилось как бешенное. – Что это было? Я схожу с ума? Сейчас-то я проснулась или нет? – Она села на кровати, прислушиваясь к ночным звукам и шорохам. Всё было тихо, только часы тикали на столе, да за окном проезжала какая-то машина. – Надо пойти умыться. Страх-то какой. – Она встала и опять увидела, что она голая. – Значит это не сон? Она действительно раздела и уложила меня

? – Люба завернулась в одеяло и пошла в ванную.

Машина Тархановой. Вера

Как всё поменялось… Час назад, я обдумывала способы умереть, а сейчас еду в машине с неизвестными девушками, которым почему-то полностью доверяю, и у меня снова есть смысл жить. Пусть этот смысл распространяется только на ближайшие несколько часов, а потом опять встанет страшный вопрос – «Зачем?», ответа на который нет. Но эти несколько часов мои.

Девушки сидели впереди: Елена, черноволосая красавица, за рулём, а светленькая Света, которой очень подходило её имя, сидела рядом. Мне, со своего места за водителем, было удобно рассматривать её. Она и правда светлая, очень улыбчивая и живая, и улыбаться ей идёт, какие у неё чудесные ямочки на щеках от этого. Страшно подумать, как её такую светящуюся истязали эти подонки в мундирах, как посмели… Я сосредоточилась, и стала прислушиваться о чем они говорят:

– Представляешь, он, на полном серьёзе, жаловался мне на врачей, и обзывал их грабителями. Причём, в его исполнении, это слово звучало, вполне оскорбительно.

– Забавно, не видать им своих машин, когда он выпишется. Но я с ним согласна, недавно помогала подруге возить сына по больницам. Хороший мальчишка, озорной, а тут стал жаловаться, что голова болит. Лето, погода хорошая, ясно, что не симулирует.

– А сколько лет?

– В пятом, что ли классе… – Она задумалась. – Сколько-сколько, ну лет двенадцать-тринадцать. Подруга, дала ему таблетку, вроде подействовало, голова прошла, но когда её действие закончилось, опять заболела. И так несколько дней, да всё хуже и хуже. Запаниковали, повезли к врачу.

– К какому?

– Я не помню, с какого начали, но диагноза не появилось, а головные боли всё усиливались. Она подняла знакомых. И вот мы в один день объехали все больницы в районе каширки, а там их штуки три или четыре, только что в онкоцентр не заехали. Прошлись по всем хирургам, ухогорлоносам и прочее и прочее. Все врачи нормальные, при этом, действующие, выходили к нам после операций, не теоретики какие-нибудь, далёкие от жизни. И мы, мало того, что по знакомству к каждому такому врачу приходили, так ещё и денег нормально давали, только разберитесь. Они честно осматривали: узи там всякие, рентгены, да анализы, но всё мимо, выходят и только руками разводят,

дескать: – «Моег

о здесь нет, ведите к другом у специалисту». И так несколько дней – ужас. Все смотрят, а диагноз поставить не могут. А парню всё хуже. Стало отекать лицо, через некоторое время уже страшно смотреть на ребёнка. Я тогда крепко в медицинской науке разочаровалась, фигня это всё. Каждый сидит на своей узкой теме, а в целом никто ничего не знает: – «Я только уши… Я только травмы…»

– И чем кончилось?

– В последний момент вспомнили, о каком-то еврее из челюстно-лицевой хирургии, который специализировался на всяких патологиях, даже помню, как его зовут – Орест Петрович. Приехали к нему уже сильно под вечер, слава Богу, дежурил. Красивый мужик, кстати сказать, и на еврея совсем не похож, скорее грек…

– Не отвлекайся, давай про мальчика, а не про мужика.

– Он принял, посмотрел, и тоже ничего не определил, но понял, что положение серьёзное и сразу положил к себе, сказал нам, что будет разбираться. Что завтра соберёт специалистов, и что если консилиум не определит диагноз, то будет делать операцию, и смотреть что там в голове. Представляешь ужас какой – вскрывать череп, чтобы физически посмотреть в чём там дело. Мы оставили парня, а сами уехали. Всю ночь на нервах, звоним на следующий день. – Хрен, нет диагноза, но наш Орест, пока суд, да дело, вкатил мальчику укол какого-то новейшего антибиотика, и тому стало лучше. Голова продолжала болеть, но отёк чуть уменьшился. Решили погодить с операцией, посмотреть, что будет дальше, вдруг попали с лекарством… Через день, та же тенденция, отёк всё меньше и главное боли слабее. Тогда сообразили, что это всё-таки какое-то воспаление, и ещё раз отправили к какому-то правильному доктору, в больницу святого Владимира, который был большой мастак по узи. Тот посмотрел, и обнаружил жидкость в голове. Во как – все смотрели и ни хрена, а этот увидел. Диагноз, правда, тоже не поставил, но проблему нашёл, мол, разбирайтесь дальше сами. В конце концов выяснилось, что это воспаление среднего уха и антибиотики, которые Орест стал колоть, как раз от этого и помогали.

– Ну, антибиотики от любого воспаления помогают, хоть в ноге, хоть в голове.

– Это да…

Неожиданно к разговору подключилась Вера.

– А моей Наде не повезло с врачом. Пошла удалять кисту, операция простейшая – лапароскопия.

Она замолчала.

– Говори, говори. Расскажи нам всё, и тебе полегче будет, часть горя отдашь нам, и нам будет понятнее как тебе помочь.

– Операция, со слов хирурга, прошла хорошо, через день Надя уже вышла из больницы. Хирурга отблагодарили по человечески, тысячу долларов в конверте, я лично, ему отдала. Взял, а через два месяца выяснилось что Надя больна СПИДом. И ей и мне ясно, что заразиться она могла только во время операции. У меня СПИДа нет, мы не наркоманы… Я к хирургу, что делать? А он меня послал куда подальше: – «Сами разбирайтесь, лесбиянки хуевы». Вот так, вместо простенькой кисты, стали бороться со СПИДом, а это совсем другие деньги, которых к тому же нет. Наде всё хуже и хуже, делать нечего, я пошла к бывшему отчиму. Понимала чем придётся расплачиваться, он ещё когда с нами жил, делал поползновения… Так и вышло. Предложил честную сделку – секс в обмен на деньги за лечение. По части лечения всё хорошо, денег не жалел, жаль только не помогло. Надю похоронили две недели назад. А два дня назад за мной опять приехали его мордовороты, как всегда они и делали, и привезли к нему. Говорит, будешь ещё отрабатывать… Что за те деньги, которые он потратил – мне ещё долго… – У неё перехватило горло, но слёзы не шли.

– Он садист?

– Ещё какой, его загородный домик специально оборудован разными приспособлениями, сами всё увидите скоро.

Света внимательно слушала, повернувшись к ней в пол оборота.

– А имя хирурга помнишь? И в какой больнице он работает?

– Ещё бы, не помнить – Бочкарёв Андрей Андреевич, очень опытный и знающий хирург. Только сволочь…

– Им тоже займёмся, не переживай. – Они проехали МКАД, объехали, припаркованный на обочине белый, шикарный Мерседес, и тоже встали неподалёку.

– Надо же, кому-то ещё приспичило, припарковаться здесь. Но что-то я не вижу машину от Сурена. – Тарханова достала телефон и набрала его номер.

– Мы на месте, а машины нет. Скоро твои ребята управятся? Как стоит? – Она с недоумением посмотрела на обочину взад и вперёд. – Не вижу никакой машины. Мерс? Да, мерс какой-то стоит

. Это она? Да ладно… Сейчас проверим.

Они вышли из своей машины и направились к Мерседесу, Света подошла к нему первая и осторожно открыла дверь с водительской стороны.

– Ни хрена себе. – Наклонилась и достала букет белых роз. – Это тебе, лежал на водительском кресле. – Она протянула букет Елене. – Я ни разу не видела твоего Сурена, но это похоже на признание в любви.

– С чего бы вдруг? Он знает о моих предпочтениях. – Елена выразительно пожала плечами.

Тут неожиданно подала голос Вера:

– Белые розы в букете, означают – восхищение. Посчитай сколько их штук.

Света с интересом посчитала.

– Пятнадцать

– Это число означает благодарность. Если обобщить, то этим букетом человек выражает чистое невинное, без эротического подтекста восхищение и благодарность за что-то.

– А, вот это ближе. Молодец Сурен, реабилитировался. Откуда ты знаешь, про цветы? – Спросила Тарханова, у Веры.

– Я профессиональный флорист, с Надей мы так и познакомились. Она пришла покупать букет своему шефу и попросила зашифровать в него послание «Мудак».

– Ого, и такое тоже возможно?

– Конечно, возможно, каждый цветок имеет своё значение. Я взяла несколько полосатых гвоздик, что означает «отказ, я не буду с тобой», и добавила к ним несколько пурпурных, что означает «каприз, антипатия». К гвоздикам добавила пару веток гортензий «холодность, безразличие». Прибавила к ним герань «глупость, безрассудство», и в довершение добавила оранжевую лилию, олицетворяющую «ненависть, отвращение». Всё вместе выглядело очень эффектно, но означало – «Я вам отказываю, и выражаю своё безразличие, потому, что вы отвратительный глупец», а если коротко – «мудак».

– Круто, научишь меня этому, очень полезные знания.

– Да неплохо, но нам пора ехать. – Тарханова ещё раз посмотрела на дорогу. – Подмоги нет, и времени ждать, тоже нет. Садимся. Света проверь бардачок.

Они расселись по своим местам. Тарханова за руль, Света рядом на пассажирское место, а Вера расположилась на шикарном заднем сидении.

Светлана, достала из бардачка два пистолета: – Надо же, какие ты любишь – «Берета 92»

– Отлично, ещё один плюс Сурену. Посмотри там ещё. Я просила запасные обоймы положить к ним.

Света пошарила в бардачке ещё, и достала обоймы.

– Да есть, ну живём… – Она, передала Лене одну Берету, после чего, картинно вытащила обойму из своего пистолета, и защёлкнула её обратно, проверяя заряжен ли он.

Вера с испугом смотрела на оружие, в руках её новых знакомых. До неё, наконец дошло, что это всё серьёзно, что они едут не на пикник, и не на прогулку под луной. А куда они едут? Что будет дальше, когда она покажет им домик отчима? Они убьют его? От одной мысли о такой возможности у Веры быстрее потекла кровь, и одновременно с этим с большим удивлением, она вдруг обнаружила, что эта мысль ей нравится. Она поняла, что это возможно, как будто сработал переключатель – щёлк и то, что день назад, казалось невозможным, вдруг перешло в разряд реальности. Да, мы едем наказать этого гада, и это возможно. Приятная волна силы наполнила тело упругостью и уверенностью в себе, и одновременно с этим пришло злорадство, что ОН пока не знает, что всё изменилось, и ЧТО его ждёт…

– Постой, а лук забыли переложить? Заболтались про цветы, сейчас бы оставили.

– Думаешь понадобиться?

– Давай-давай неси скорее, я его здесь скучать не оставлю.

Света выскочила из Мерседеса, быстро подошла к оставленной машине, открыла багажник и достала оттуда, очень странного вида, лук. Ещё порылась, и выудила оттуда колчан со стрелами. Захлопнула крышку, и также быстро вернулась обратно.

– Куда положить, в багажник?

– Нет, брось на заднее сидение.

Вера, с восхищением смотрела на космического вида устройство, состоящее из колёсиков, изогнутых рычагов и тросов.

– Что это?

– Блочник – блочный лук. Не видела таких раньше?

– Это лук, из которого стреляют стрелами? – Лена кивнула. – Красивый и страшный, и совсем не понятно, куда вставлять стрелу.

– Это точно.

Света с завистью смотрела на лук.

– Неужели это настоящий BEAR Motive 6 ?

– Он самый.

– Даш пострелять?

– Ты когда последний раз была в клубе?

– Пару дней назад.

– Врёшь, мне Ирэна, жаловалась на тебя.

– Когда?

– Да вот недавно, сказала, что ты совсем задвинула стрельбу, и просила повлиять на тебя.

Света выглядела, как школьница, которую поймали с сигаретой в школьном туалете.

– Молчишь? То-то. Твой-то лук, небось, паутиной покрылся? А с этим, кстати, ты и не справишься, туговат для тебя будет.

– Ой-ой-ой, сколько он у тебя?

– Шестьдесят фунтов.

– Ну и нормально, мой не на

много слабее будет.

– Да, только ты в руки его не брала уже месяц, а то и два.

– Я исправлюсь… Ну, что дашь пострелять?

– Договоримся так – две недели ходишь каждый день, и после звонка Ирэны, с подтверждением, что так и есть – получаешь.

– Договорились, и ещё посмотрим кто круче. Спорим, я сделаю тебя из него на ста метрах.

– Посмотрим.

У Веры вытянулось лицо от удивления. – Кто они? О чём они говорят, о стрельбе из лука? Зачем им это?

– Вы о чём говорите?

– А на что это похоже?

– Вообще-то на дурдом, извините. Я не знаю и не понимаю ничего уже, объясните. И начните с рассказа – кто вы такие. У меня и так туман в голове, а тут сплошные пистолеты, Мерседесы, луки со стрелами…

– Да, со стороны наверное, и правда дурдом, но это ещё не всё – Света, покажи ей татуировку.

Света закатала рукав, и показала татуировку на левом плече.

– На что похоже?

– Крадущаяся кошка.

– Правильно, это значит, что мы охотники из отряда «Бойцовых кошек», входной билет в него – умение стрелять из лука. Естественно требуется ещё много разных навыков, но стрельба из лука обязательное условие.

– Зачем?

– Традиция… Но с глубоким философским смыслом.

– А что за отряд такой – «Бойцовые кошки»? Первый раз слышу.

– Естественно, не слышала, мы себя не афишируем. В том, чем приходится заниматься, нам известность не нужна. Если в двух словах, то мы скорая помощь

для, таких как ты.

Помолчали.

– Вы ЕГО убьёте?

– Мы проведём с ним разъясни

тельную работу, если он после этого умрёт, то будем считать, что в нём проснулась совесть и не позволила ему жить дальше.

– А если не умрёт?

– Значит, он станет другим человеком.

Через час возле домика отчима. Тарханова.

– Глухо, никакого движения ни во дворе, ни внутри.

Они несколько раз обошли вокруг дома, изучая его со всех сторон. С виду ничего необычного – двухэтажный кирпичный коттеджик, с двухметровым забором вокруг, из недорогого зелёного профнастила. Скромный коттеджик, со скромным заборчиком, не то, что виллы, которые они проезжали до этого, где заборы были такой высоты, что временами казалось, будто едешь в тоннеле. Но скромность эта, для намётанного глаза, была мнимая, так как к этому «скромному» домику шла отдельная асфальтированная дорожка, петляя через небольшой лесок. Идеальное место для того кому, не нужны случайные «глаза».

Девушки оставили Мерседес в пятидесяти метрах дальше от поворота к домику, и прошли весь путь до него прямиком через лес. Отсутствие соседей и охраняемой территории им тоже было на руку

, так как давало возможность, спокойно изучить ситуацию.

– Ну, так и что? Давай пойдём и посмотрим.

– Как?

– Позвоним в дверь, дальше по обстановке.

– А если в доме нет отчима?

– Как нет? Вера же сказала, что он остаётся один с жертвой.

– Света, уймись,

мало ли кто, что сказал, мы и так поступаем неправильно. Кинулись сломя голову, без изучения графика поведения, без информации об охранных системах, без…

– Ничего подобного, я посмотрела – тут нет камер.

– Ну и что? Снаружи, вроде нет. А внутри?

– И пусть себе, мы же не оставим этот гадюшник наследникам, после всего?

– А что ты предлагаешь?

– Сожжем к чёртовой матери…

– А лес вокруг? Если огонь перекинется на лес? Нет, так нельзя, мне всё это не нравится, и как не хотелось бы помахать шашкой, придётся действовать по обычной схеме. Ты останешься наблюдать, а я отвезу Веру в Москву, и вернусь сюда с оборудованием и подкреплением. Заодно наведём справки, где он сейчас.

– А вдруг он здесь? Охрана, как говорит Вера, уехала и он тут кайфует?

– Ещё раз, что ты предлагаешь? Пойти и заявить о себе? Сторож скорее всего не откроет, а спросит через дверь: – что надо. Что ты будешь делать в этом случае? Стрелять в него через забор? Или ещё хуже, прикидываться дурочкой, что оказалась здесь случайно?

– Да, и в прошлый раз это прекрасно сработало.

– Не сравнивай, там всё было проверено и организованно, а здесь? Если он уже в доме, что мешает ему вызвать охрану и проверить кто ты такая? Мы же не знаем где они и как быстро смогут приехать. Ещё хуже, если отчим ещё не приехал, сторож возьмёт и позвонит ему, что тут шляются посторонние… И что тогда? – Елена критически осмотрела Светлану с головы до ног. – Тем более на грибника ты, в своей юбке и туфельках, совсем не похожа.

– Это точно, корзинки мне не хватает.

– Всё, закончили на этом. Ты остаёшься и ни во что не вмешиваешься. Это понятно?

– Да, понятно, понятно – ни во что не вмешиваюсь.

– Если что-то экстренное – звонишь по одноразовому телефону. На, держи. – Лена достала простенький сотовый телефон и передала его Светлане. – В нём уже вбит такой же одноразовый номер, потом симки выкинем.

– Хватит уже меня инструктировать, как в первый раз. Когда я лажала?

– Вот пусть так и остаётся.

– А что делать, если после вашего отъезда, отчим вдруг окажется дома, возьмёт и появится во дворе?

– Звонишь нам, я же дала тебе телефон для этого… И, кстати, как ты его узнаешь? Может это сторож будет, а не отчим? Вера объясни, ещё раз, для особо одарённых, как они оба выглядят.

– Отчим здоровый жлоб, под два метра роста. Лысый.