Текст книги "СВС (Синдром Внезапной Смерти)"

Автор книги: Константин Бабулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

Татьяна читала заключение судебно-медицинского эксперта, и делал себе пометки: Поговорить с Самариной, Поговорить с Боровиковым…

«Труп женского пола, длина тела 174см.,телосложения правильного, питания нормального. Трупное окоченение хорошо выражено во всех группах мышц. Кожный покров бледный, чистый, упругий холодный на ощупь на верхних и нижних конечностях, тёплый в подмышечных впадинах и внутренних поверхностях бёдер…»

Что же с тобой случилось? Молодая, красивая, здоровая. Глаза, правда, без блеска, даже когда фотографируется во время вечеринок с друзьями…

«На спине и других отлогих частях тела располагаются интенсивные, разлитые, багрово-синюшного цвета трупные пятна, бледнеющие и медленно восстанавливающиеся при трёх кратном пальцевом надавливании в лопаточную область. Гнилостные изменения не выражены. Волосы на голове тёмные, длиной до 40 см. На волосистой части головы повреждений нет…»

А вот во время спортивных соревнований, нормально, взгляд живой. О чём это говорит? Что у тебя не было интересных друзей?

«Кожа лица бледная.

Глаза закрытые. Роговицы мутноватые, зрачки равномерно расширены в диаметре до 0.4 см.. Кости и хрящи носа на ощупь целы. Отверстия носа и ушные ходы свободные. Рот закрыт. Слизистые губ синюшные. Зубы без повреждения. Язык в полости рта…»

Вот, совсем ранние, семейные фотографии: папа строг, мама наоборот – доброта и забота, а в целом счастливая семья, видно, что все друг друга любят…

«Шея цилиндрической формы, средней длины, без патологической подвижности

повреждений не обнаружено. Грудная клетка симметричная, цилиндрической формы. Живот ниже рёберных дуг. Наружные половые органы развиты обычно…»

А вот на этих фотографиях, появляется замкнутость, видно, что в компании сверстников она всегда немного в стороне, фотографий, где она в обнимку с кем-то вообще нет.

«Молочные железы мягкие, соски и околососковые кружки светло-коричневого цвета, обособлены, выделений из сосков при надавливании нет…»

Вот интересное фото. Снимали не её, на переднем плане парочка влюблённых, строит друг другу гримасы. Она стоит за ними, с бутылкой воды в руке, и смотрит на кого-то вбок, очень ревнивым взглядом.

«Выделений из мочеиспускательного канала нет. Задний проход сомкнут, кожа в его окружности чистая, без повреждений. Кости грудины, ключиц, ребер, позвоночника, таза, конечностей, на ощупь без патологической подвижности и деформаций Конечности на ощупь целы. Каких-либо повреждений при наружном исследовании не обнаружено…»

Есть ли ещё фотографии из этой комнаты? На кого ты так смотришь? Нет, с этой вечеринки фотографий больше нет. Тогда нужно:

1. Выяснить кто фотографировал, и узнать есть ли у него ещё фотографии с этой вечеринки. Поговорить с ним, может что-то ещё помнит.

Если фотографа найти не удастся, то:

2. По дате и месту снимка, при показе фотографии её знакомым, постараться выяснить, кто стоял напротив столика с водой. Только эту фотографию показывать не нужно, возьму вот эту где они все вместе. На ней тринадцать человек, семь девушек и шестеро юношей. Парочки вполне просматриваются, а наша подопечная стоит одна с краю. На фотографа смотрит без интереса, да и вообще видно, что ей некомфортно.

«Каких-либо повреждений при наружном исследовании трупа не обнаружено…»

А вот ещё интересная группа фотографий, это с какой-то совместной поездки на экскурсию. Вот Аня идёт с какой-то девушкой под руку и выражение лица очень мягкое. А вот здесь они смотрят с возвышения вниз и вся поза Ани очень заботливая. Такого ещё не попадалось на кадрах. О да, она её защищает ото всех. Так, отложим это фото, нужно будет выяснить, кто это девушка.

«ВНУТРЕННЕЕ ИССЛЕДОВАНИЕ

Произведен разрез мягких тканей головы по Самсонову. Кожно-мышечный лоскут головы отсепарован разрезом от ушных раковин, через заднюю треть теменной области до надбровных дуг и затылочного бугра. Внутренняя поверхность кожно-мышечного лоскута серо-желтого цвета, влажная, блестящая, без повреждений и кровоизлияний…»

А вот и ненависть. Сквозь дым и полумрак, виден, только, её темный профиль, но настолько выразительный… Уверена, что сфотографирована сцена за секунду до скандала. Отложим и эту фотографию.

«Головной мозг извлечен из полости черепа, вскрыт по методу Вирхова.

Мягкая мозговая оболочка тонкая, влажная, блестящая, прозрачная, сосуды ее кровенаполнены…»

Это всё, конечно интересно, но что можно сказать после изучения фотографий? Что основной круг её общения, это её сверстники. И если даже, что-то произошло в их отношениях, то убивать друг друга ядом, они бы не стали.

«При вскрытии по Лешке – Магистральные артерии шеи, вены, сосудисто-нервные пучки шеи целы.

…Свободной жидкости в плевральных полостях не обнаружено. Диафрагма цела. Лимфатические узлы шеи, ворот легких не увеличены, мягкой эластичной консистенции, на разрезе бледно-розового цвета…»

Хотя постойте-ка, вот интересные фото, и вполне свежие – за месяц до гибели. Та же компания сверстников, но она здесь совершенно спокойна. Даже появилось некоторое превосходство. Да, именно так. Вот она с кем-то разговаривает, вот сидит одна, но выражение позы уверенно-снисходительное. Язык жестов, отчётливо ясен – «я больше не одна» и «я довольна собой». Так– так, значит, у тебя кто-то появился…

« Мягкие ткани шеи, груди и живота полнокровные, серовато-красного цвета, кровоизлияний и повреждений нет. Подъязычная кость, хрящи гортани и трахеи целые. Вход в гортань свободен. Гортань, трахея и главные бронхи проходимы на всём протяжении…».

А что нам скажет биллинг телефона?

«

Сердце плотно-эластичной консистенции, размерами 11х8х6 см. Эпикард с белесоватыми участками уплотнения. Определяются единичные точечные кровоизлияния под эпикард, в диаметре до 0.1 см. В полостях сердца темно-красная жидкая кровь. Полости сердца не расширены. Клапанный аппарат сформирован правильно, створки клапанов тонкие, гладкие».

Биллинг показывает, что перемещения по городу стандартные: фитнес, институт, дом. Вечером изредка бары, а чаще спортклуб. Вот, добавилась Третьяковка, и правильно говорил папа, посещала она её довольно интенсивно. И о чём это говорит? – Не похоже это всё на свидания. И выключений телефона, я тоже не вижу, во время которых она могла бы с кем-то встречаться. Как же это совмещается с переменой поведения на фотографиях? Пока никак, запишем себе в загадки. Очевидно, что кто-то появился, но пока как невидимка.

«Толщина стенок: левого желудочка 1,5 см, правого 0,4 см, перегородки 1,5 см. Коронарные артерии с эластичными стенками, без атероматозных бляшек. Мышца сердца на разрезах полнокровная, кирпично-коричневого цвета».

Рассмотрим версию с маньяком. Если она, в каком-то из этих мест, попала в поле зрения маньяка, то он, какое-то время, должен был бы за ней следить. – Она взяла блокнот и записала:

1. Попросить Андрея, проверить биллинг телефонов, оказывающихся рядом с передвижением Ани.

2. Пройтись по её маршрутам, и выявить все уличные камеры на них. После чего получить доступ к их архивам с видео,

и изучить всех прохожих рядом. Для работы с видео создать дополнительную группу.

«

Органы брюшной полости расположены правильно. Брюшина серовато-жёлтого цвета, гладкая. Петли кишечника умеренно вздуты, не спаяны между собой и рядом лежащими органами».

Ещё остаётся вариант, при котором маньяк находится в доме, среди обслуги или охраны. – Записывает – Запросить досье на каждого.

«

Каких-либо повреждений внутренних органов и костей скелета при внутреннем исследовании не обнаружено».

Постой-постой, что-то проклюнулось и убежало. Давай-ка, ещё раз разложим фотографии по времени и по группам. Вот детские, вот школьные, вот в семье дома, вот на отдыхе с родителями, вот школьные с друзьями. Дальше институт, вечеринки, экскурсии.

«

Из трупа изъято:

1) Кровь, моча на количественное содержание этанола в СХО и наркотические вещества.

2) Кусочки внутренних органов для гистологического исследования в СГО.»

Если разложить фотографии хронологически, то чётко видно как обычный весёлый, общительный ребёнок, постепенно меняется, как отдаляется от друзей, становится одиночкой, и понимает, что он не такой как все. Вот они переломные моменты, всё видно. А вот начинается скрытая ревность и ненависть. Ясно, кто-то вызвал симпатию, но взаимностью не ответил. Вот период полного одиночества и вдруг перемена – она довольна. Я бы даже сказала – удовлетворена. И удовлетворение идёт не из повседневного круга общения. Здесь у неё нет никакого интереса в глазах, хотя компания всё та же. Зато, у неё появилось знание чего-то, что неизвестно другим. Появился некий жизненный опыт, её глаза стали взрослыми.

«При исследовании были применены общенаучные (визуальный, пальпаторный, измерительный, описательный, сравнительный) и специальные (секционные) методы. Дальнейшее исследование приостановлено до получения лабораторных данных»…».

Ясно, что этот опыт связан с конкретным человеком. Ты привыкла считать себя изгоем, а тут вдруг всё перевернулось,

ты кому-то интересна, ты кому-то нужна. Э

то очень знакомо.

Где же ты её

встретила? Посещения лесби клуба было за год до этого, значит не там. Так-так, постой-ка, я уже считаю, что её новая знакомая и есть убийца? Нет, я так, не считаю – пока. Но найти её необходимо, потому что она, как минимум, важный свидетель.

«

РЕЗУЛЬТАТЫ ДОПОЛНИТЕЛЬНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ

1. При гистологическом исследовании микропрепаратов, изготовленных из кусочков внутренних органов трупа. (окраска препаратов гематоксилин-эозином, пирофуксином по ван Гизону), установлено:

– головной мозг, мозжечок, 8 срезов – мягкие мозговые оболочки в виде отдельных фрагментов,…

2. При судебно-химическом исследовании крови из трупа, проведённом методом газожидкостной хроматографии, этиловый алкоголь не обнаружен (Акт судебного химика).

3. При судебно-химическом исследовании крови из трупа наркотические вещества группы опия и каннабиноиды не обнаружены (Акт судебного химика)...»

Посмотрим ещё раз видео смерти. – Татьяна включила видеозапись. – Вот она вошла в бассейн, включила противоток, легко нырнула, и достаточно интенсивно, стала плыть кролем. Пока ничего необычного.

«

СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКИЙ ДИАГНОЗ

Причина смерти не установлена»

Плывёт красиво и мощно, чувствуются многолетние тренировки. Наконец вышла, выключила течение в бассейне, вытерлась полотенцем и села отдыхать. Какое-то время спокойно сидит, ничего не делает, правда, поза немного странная, как будто посматривает на кого-то во время разговора. Сама с собой говорит? Наушника нет, да и телефона рядом нет, а это, кстати, тоже странно. Сейчас, когда все висят на телефонах, ей он не нужен, и она совсем

не боится пропустить чей-то звонок. Ж

аль, звука нет. Спокойно легла и всё. Дальше пять часов без движения, пока не спохватилась охрана.

Татьяна выключила видео. – Да, удивительно, не похоже ни на что. Если это самоубийство, то каким образом? Самовнушением? И зачем перед этим плавать? Никакого нервного напряжения, всё очень спокойно, буднично. Легла и умерла. Если отравление, то настолько безболезненно и бессимптомно, что даже странно. Тогда что же это? Если отравлен воздух или вода, то почему больше никто не пострадал? Радиация? Нет, проверили, если бы она была, то её не сотрёшь, и не смоешь – засекли бы. Ладно, пора ехать на место, смотреть всё живьём.

НИИ скорой помощи им. Н.В. Склифосовского, токсикологическое отделение. Тарханова

– Хорошо, что Вы такая молодая, быстрее найдёте с ней общий язык.

– Как она?

– Физически удовлетворительно, промывание мы сделали, по этой части проблем нет, а психологически – очень плохо. Она в абсолютной депрессии, молчит.

Елена внимательно слушала заведующую отделением, спокойно ожидая главного.

– Мы ещё не вызывали психиатра. – Она замялась.

– Людмила Сергеевна, переходите к делу.

– К делу… – Заведующая посмотрела на посетительницу, и встретив неожиданно твёрдый взгляд, немного смутилась. «Правильно она поступила? Может быть, не нужно было влезать во всё это? Какие силы приходят в движение и как это может коснутся её? Только сейчас ей пришло в голову, испугаться, что она тоже может стать участницей этой ужасной истории. А разве она уже не стала? Разве не преступление, то, что она поставила левый диагноз взамен очевидного? Да, по команде главного врача. Да, он прижал её, намекнув, что решение о выделении средств на продолжение исследований зависит от него, и он готов помочь ей в обмен на то, что она не будет упираться с этой пациенткой. Ну и что? Это будет её диагноз, а не главврача, и это ей придётся отвечать на вопросы… Господи, о чём я думаю? Причём здесь исследования? Причём здесь вопросы? На твоих глазах происходит ужас. Ужас! И не в какой-то Африке, а здесь в Москве, можно коверкать жизнь человеку, и ты должна в этом помочь им». – Она посмотрела на Тарханову. – «Ну, а эта девушка перед тобой кто? С ней-то тебе всё понятно? Что это за организация? Чем они занимаются? Да, на звонок среагировали сразу. Да, без лишних вопросов, как будто скорая помощь. Адрес, симптомы: – ждите и делайте всё, что скажет приехавшая. Вот она стоит передо мной. Единственное, что обнадёживает, что от неё исходит такая же мощная энергия, как и от этого грёбанного сенатора. Только от него идёт – «деньги и власть решают всё», а от неё «зло будет наказано». Но есть в них и кое-что общее –

глаза. У них обоих

абсолютно безжалостные глаза, хотя и здесь, есть сущностные отличия: у него глаза поддонка, который с удовольствием раздавит тебя, а у неё глаза циничного хирурга, который безжалостно вырежет всю гниль».

– Следом за пациенткой приехал её отчим, большой чиновник, и по размеру, и по положению, даже охрану сюда притащил. Поставил нас всех на уши, сказал, что ни о каком самоубийстве не может быть и речи, что он сам со всем разберётся. И мне уже звонил главврач больницы, чтобы я не регистрировала попытку самоубийства, а написала, что это ошибка в приёме лекарства. – Она опять замолчала, собираясь с духом. – Короче, он думал, что остался один в палате с пациенткой и говорил с ней о… – Она замялась, подбирая слова, потом решилась: – Он угрожал ей. Их разговор подслушала санитарка, которая была в соседней палате, там есть смежные двери, и она всё слышала. Он говорил, девушке, что она так просто от него не отделается. Говорил, что какой-то контракт не закончен, и он не даст ей сбежать от него, ни живой, ни мёртвой. Санитарка в шоке прибежала ко мне, а я к вам.

– Почему не в милицию?

– Потому что он и есть милиция, я навела справки – он бывший зам министра МВД какой-то кавказской республики, а сейчас сенатор, член каких-то советов при МВД, и прочее, и прочее. Санитарка, о том, что услышала, рассказала только мне, но и всё – дальше этого что-либо делать боится.

– Вы говорили с пострадавшей?

– Да, но она молчит.

– Вы её осматривали?

– А да, на теле есть характерные следы от верёвок. Она была связана, так же есть синяки и ожоги, похожие на ожоги от сигарет.

– Её изнасиловали?

– Наверное да, по крайней мере половой акт был. Пока она была без сознания, я вызывала гинеколога, она взяла пробы, и в заднем проходе были обнаружены следы спермы. Но девушка ничего не говорит об этом.

– Понятно, где она?

– В одноместной палате, вот в этой, мы стоим рядом.

– Правильно, что позвонили нам. Не дёргайтесь, и ничего не бойтесь. Я пойду, поговорю с ней.

Елена без стука открыла дверь и вошла в палату. При входе оказался маленький коридорчик с дверью в туалет, дальше комната с одной кроватью и столиком рядом с ней. Напротив кровати располагался небольшой телевизор на маленькой тумбочке, а за ним незаметная смежная дверь, за которой, очевидно, и подслушивала медсестра. На кровати, свернувшись калачиком, лежала девушка, которая никак не отреагировала на появление гостьи. – Спит? – Елена села рядом на стульчик и стала рассматривать её. – Совсем ребёнок, измученный ребёнок, хотя заведующая сказала, что ей уже двадцать два. Что ей пришлось пережить? Следы от верёвок, ожоги – какой кошмар.

– Вера, проснись пожалуйста, я пришла помочь тебе.

Девушка открыла глаза, и посмотрела на Елену пустым, равнодушным взглядом.

Елена наклонилась к ней близко-близко, и продолжила очень тихо, почти шёпотом.

– Прежде чем уйти. – Она приблизилась к самому уху. – Прежде чем умереть, ЕГО нужно наказать. Помоги мне наказать ЕГО.

– Кто вы? – Голос вялый и тихий, с трудом двигает языком, но взгляд немного сконцентрировался.

– Я охотник. Я выслеживаю и наказываю мерзавцев, вроде твоего отчима. Я знаю, что он делал с тобой ужасные вещи, и это не должно сойти ему с рук.

– Мне уже всё равно…

– А мне нет, и тем девушкам с которыми он будет продолжать делать это, тоже не всё равно. Его нужно остановить. Помоги мне.

– Чего уж теперь… Надю похоронили семь дней назад… Какая теперь разница?

– Расскажи мне что случилось.

– Вы не справитесь с ним. У него охрана, деньги, власть. Даже Бог его не наказывает…

– А мы накажем. Смотри мне в глаза и слушай: Два года назад в Екатеринбурге, посреди бела дня, возле двух девушек остановилась милицейская машина. Из неё вышел человек в форме и, показав документы, приказал им садиться в машину. Девушки, видимо что-то заподозрили, и отказались, тогда он силой стал заталкивать их туда. С одной справился, а вторая вырвалась и убежала. Повторяю, это был день, и это был центр города, вокруг куча прохожих и никто, слышишь – никто не вмешался, хотя они звали на помощь. Вырвавшаяся девушка побежала не куда-нибудь, а в ближайшее отделение милиции, думала там помогут. Сейчас, как же, так они и кинулись ей помогать… Вместо этого дежурный с ухмылочкой сказал ей, что это не их территория, и отправил в другое отделение, а те в другое. Пока она бегала по отделениям, её подругу привезли в служебный гараж управления милиции №3, где пять человек в форме, уже сильно на веселе, поджидали своих приятелей. Дальше все они по очереди, весь день и всю ночь насиловали несчастную. Даже, когда сами были не в силах, продолжали насиловать её бутылкой. Это продолжалось долгих двенадцать часов. На следующий день, её еле живую выбросили на обочине дороги, и пригрозили, что если она будет жаловаться, то ей подбросят наркотики, и посадят в тюрьму. Чудом она не умерла на этой обочине, спасибо подобрали какие-то люди, и отвезли в больницу. Когда она смогла встать с постели, она встала только для того чтобы надеть себе петлю на шею. Слава Богу не получилось, вовремя заметили, и спасли. И она выжила второй раз. Мы узнали об этом и, так же как к тебе сейчас, я пришла к ней в палату. Она не хотела жить, а я просила её помочь мне остановить насильников, показать, кто это делал с ней. Она в ответ, как и ты сейчас, говорила, что ей всё равно, и что ничего нельзя сделать. И всё же, я её убедила. Она показала их всех, включая того дежурного, который отфутболил её подругу.

Хочешь знать

, что с ними стало? – В глазах девушки появилась осмысленность, голос странной посетительницы проникал в неё через уши, глаза, и кожу. Он добрался до её вен, её крови, и до её сердца. Тихий голос, постороннего человека, пробил холод смерти, и стал обволакивать душу тёплой волной надежды, что справедливость есть. И есть возмездие. – Хочешь знать?

В ответ раздалось чуть слышное: – Хочу.

Лена взяла руку Веры и стала греть её в своих ладонях. – Смотри мне в глаза, и ты увидишь, что я говорю правду. – Она поймала взгляд девушки. – Они все, слышишь – все, кроме дежурного, умерли, один за одним. Перед смертью каждого, сильно мучила совесть, связывала их и отрезала мужские причиндалы. Смотри-смотри мне в глаза, и ты увидишь всё это.

Вера смотрела в чёрную бездну, и действительно видела, как подонки ревели от ужаса, и умоляли простить их, как извивались, и корчились перед лицом возмездия.

– Что стало с девушкой?

– С ней всё в порядке, она жива, и ты сама можешь поговорить с ней. Она ждёт нас внизу в машине.

– Ждёт нас?

– Да, нас. Тебя и меня. Мы сейчас уедем отсюда в безопасное место.

– Уедем? Меня отпустят?

– Да, тебя отпустят.

Вера стала тяжело подниматься. – Голова кружится, помогите мне встать, пожалуйста, я поеду с вами. – Тарханова помогла ей одеться, отмечая про себя, и синяки, и ожоги на руках девушки. Они выглядели, даже, хуже чем она думала.

– А что стало с тем дежурным, который не умер?

– Он вывалился из окна, а перед этим разгромил всю свою квартиру, как будто дрался с кем-то, скорее всего, тоже с совестью. А когда понял, что совесть сильнее, то спасаясь от неё, решил полетать над городом. Только, вот незадача, жил он не высоко, на третьем этаже, так что летал не долго, и приземлился неудачно. С тех пор лежит парализованный – повезло.

Они направились к двери, как вдруг Вера остановилась:

– Постойте, сегодня, когда отчим был здесь, ему позвонили, и я поняла по разговору, что в его домик, где он обычно «развлекается» сегодня кого-то привезут. Я думаю очередную жертву.

– Плохо. Как это происходит?

– Я не знаю как с другими, а за мной приезжала машина, причём, они всегда знали где я. Отвозили в этот домик и уезжали. Потом приезжал отчим и … – У неё перехватило горло, и потекли слёзы.

– Что он делал с тобой, потом расскажешь, сейчас расскажи что там с охраной.

– Они уезжали, но в домике есть сторож, он всегда там.

– Значит во время экзекуций, их в доме двое?

– Да.

– Что там ещё есть, камеры, сигнализация?

– Этого я не знаю.

– Где находится дом? Адрес можешь сказать?

– Нет, адреса я не знаю, но это не так далеко от Москвы. По Ярославскому шоссе до Пушкино, потом от Пушкино по Красноармейскому шоссе ещё пять или десть километров не могу сказать точнее, но там есть маленький поворот направо сразу за хозяйственным магазинчиком, а дальше смогу только показать, объяснить не смогу.

Елена тем временем, набрала номер телефона, и нажала вызов:

– Это Сума, у нас ЧП, я из Склифа звоню. Да, девушку забираю. Да, случай плохой, нужно принимать меры, и прямо сейчас. Возможно, сейчас мучают очередную жертву. Там их двое. Нет, не уверена, но выбора нет. Она может только показать где это, нужно ехать и определяться на месте. Мы через десять минут тронемся, ещё через тридцать будем на пересечении МКАД и Ярославки. Если кого-то сумеешь организовать нам в помощь, пусть они стоят на обочине после МКАДА. Нет, ждать не будем, времени нет, и судя по состоянию девушки – Тарханова посмотрела на следы от наручников на запястьях Веры. – Там всё совсем жёстко. Нет, если не подберём машину от МКАДА, то дальше действовать будем одни

, звонить оттуда, я не буду, мы выключим телефоны.

Она нажала отбой и набрала ещё один номер.

– Привет Сурен, это Сума. Ты как, всё ещё в больнице? Что-то долго. Полегче уже? Ну и хорошо. Я заеду на днях. Что привезти? Хорошо, хорошо поняла. Да, по делу звоню. Мне, через сорок минут, нужна машина на ярославке сразу после МКАДа, и два пистолета внутри. Да понадобятся, пусть положат запасные. Успеешь? Я понимаю, но случай экстренный. Сколько будет стоить? Почему так дорого? Что? За срочность? Я и не знала, что ты такой торгаш, Сурен, всегда думала, что нормальный бандит. Лекарства дорогие? Тебя же не в голову ранили, что за пургу ты несёшь? – Елена прикрыла трубку ладошкой и посмотрела на девушку, как бы ища поддержки. – Врачи у него там бандиты, а сам белый и пушистый. – И снова обращаясь к Сурену: – Ты мне лапшу не вешай, за то, что я пёрла тебя до машины через всю стройку, ты вообще мне всё бесплатно должен делать. Сам бы справился? – Она закатила глаза, и выразительно покачала головой, как будто собеседник мог её видеть. – Всё-всё хватит болтать, потом обсудим, нет времени сейчас. Организуй машину вовремя, а всё остальное решим потом.

Она нажала отбой, и посмотрела на девушку.

– Поехали, по дороге расскажешь свою историю.

Они вышли из палаты и наткнулись на заведующую. Та всплеснула руками, хотела что-то сказать, но Тарханова опередила её.

– Мы уезжаем, нет времени всё объяснять, да и не к чему. Ей лучше и дальше за её безопасность отвечать будем мы. Оформляйте бумаги на выписку, завтра за ними кто-нибудь приедет.

– А что я скажу отчиму, если он, вдруг, заявится?

Тарханова посмотрела на заведующую таким тяжёлым взглядом, что она съёжилась, и пожалела, о своём вопросе.

– Он не заявится больше. – И после паузы добавила. – Никуда…

Кабинет Рыкова

– Точно уверены, что выжали из него всё?

– Так точно, в ближайшие полгода никаких экзотических ядов он ни для кого не делал. Обычные, да, но их в теле вашей дочери не обнаружено.

– Почему мы должны ему верить?

– Потому, что он много ещё в чём сознался перед смертью, и у нас появился хороший материал для того чтобы крепко прищемить хвост Гульбову.

– От чего он умер?

– Сердце… У него действительно случился инфаркт, и мы не успели откачать.

– Плохо, это осложнит ситуацию.

– Не осложнит, а обострит. Мы перевезли его труп в один из адресов, что он указал. И там, действительно, оказалась приличная партия экстази. Раньше нужно было взять этого химика за бока.

– Раньше не было наводки на него, а как появилась так и взяли. Как всё представили?

– Как мафиозную разборку, с нитями, ведущими наверх, в наркоконтроль вплоть до Гульбова.

– Ну и отлично, но яд пока не будем исключать. Я сегодня же решу вопрос, чтобы это дело оказалось под нашим контролем. Так что разматывайте по полной. Немедленно взять под контроль лабораторию где он работал и …

– Это уже сделано, всё опечатано и выставлена охрана, то же самое с его квартирой и дачей. Сейчас отрабатываем маршруты его передвижения и контакты из телефонов, а кроме основного при нём обнаружены ещё два и там много чего любопытного.

– Молодцы, действуйте и держите меня в курсе.

Он отпустил офицера и стал прикидывать сколько у него времени до звонков сверху, предположил, что часа два, но ошибся, на его столе зазвонил телефон правительственной связи. – Ничего себе как быстро, значит, мы попали в очень больную точку.

– Слушаю Рыков

– Привет Пётр Иваныч, это Зиновьев.

– Здравия желаю.

– Как сам? Говорят, большое строительство затеваешь в Болгарии.

– Ну, небольшое, по сравнению с Вашей Черногорией, но…

– Ладно-ладно не прибедняйся, всё правильно – но. Есть два НО. Первое «НО» в том, что Болгария член НАТО, а отношения со Штатами всё хуже и хуже.

– И что?

– А то, что у «первого» зреют планы запретить сотрудникам силовых ведомств иметь в таких странах экономические интересы.

– Понятно, а второе «НО»?

– Второе в том, что партнёра ты, себе в этом деле, выбрал не совсем надёжного.

– В каком смысле?

– В прямом, я говорю о Стефане Тодорове, которого ты берёшь в совладельцы и хочешь назначить управляющим стройкой.

– Всё верно и в чём проблема?

– В том, что он уже месяц дурит тебе голову. Разрешения на строительство у него нет и не будет.

– Очень своевременная информация. А что за источник не секрет?

– Нет, не секрет, со мной связывались наши болгарские коллеги, по другим вопросам, а заодно, по товарищески, сообщили, что Тодоров у них, в разработке по делу о мошенничестве.

– Спасибо, за информацию.

– Но это так к слову, я не за этим звоню. Ты здорово переполошил наркоконтроль, они уже сидят в приёмной у первого.

– И он их примет?

– Может и примет, часа через три. У него бассейн сейчас, а потом массаж. Так что время есть, докладывай, что нарыл.

– Мы, по наводке, грохнули притон с большой партией синтетики, а там сюрприз, вместе с наркотиками труп сотрудника из наркоконтроля, некоего гражданина Ряженцева. Не наша работа – сердечный приступ. Вот сейчас разматываем, его контакты и они очень интересные.

– Ты понимаешь, что это война?

– Да, понимаю, но какие есть варианты?

– Договориться, мне уже звонили от них, с просьбой не горячиться.

– Боюсь, не о чем договариваться.

– Всегда есть о чём.

– Не в этот раз. Наркомания, если не стала, то скоро станет, главной угрозой национальной безопасности. Поэтому тут, я считаю, нужно не просто вычищать, а выжигать калёным железом.

– И ресторан в Калининграде, здесь, ни при чём?

– Смеётесь что ли? Стал бы я из-за такой ерунды …

– Вот и я о том, чего бы из-за мелочёвки устраивать войну ведомств, да ещё начинать с трупов… Сердечный приступ значит, ну ладно давай разбирайся. Ну и про Болгарию, ты понял, если нужна по…

– Да, спасибо я понял, но помогать, пока, не нужно.

– Хорошо.

Рыков повесил трубку и тут же, вызвал к себе помощника, нажав кнопку селекторной связи.

– Андрей, зайди ко мне.

Через несколько минут Андрей вошёл в кабинет, и плотно прикрыл за собой дверь.

– Какие новости из Болгарии?

– Всё по старому, Тодоров говорит, что документы готовы, осталось только забрать их, и просит сделать первый транш оплаты, чтобы не терять время.

– А ты что думаешь, по этому поводу?

– Никаких оплат делать нельзя, пока документы не будут здесь на вашем столе.

– Верно, тем более, что всё хуже чем кажется. Я только что получил обратку от наркоконтроля. И знаешь через кого? Через Зиновьева.

– Генерал полковника, заместителя Патру… ?

– Да-да, от него.

– Ого.

– Вот именно… Короче, в Болгарии всё гавкнулось, Стефану напиши, чтобы немедленно уехал из страны и пересидел где-нибудь. Ничего не объясняй, передай и всё, дальше пусть сам крутится.

– Понял. Но…

– Что, но?

– Но почему не помочь ему выбраться?

– Потому, что он морочил нам голову и вытягивал деньги, хотя сам уже знал, что разрешающих строительство документов не будет. За это своё мелкое жульничество, теперь пусть повертится…

– Понял, но тогда может и не предупреждать?

– Нет, не до такой степени… Ткнуть его носом в его же дерьмо нужно, но помогать им топить его – не правильно. С этим всё. Пошли дальше – по химику… – Он что-то прикинул про себя, и продолжил. – По химику продолжаем работать. Дальше… Что там у Танич?

– Она сейчас в вашем загородном доме, третий день уже там – не знаю подробностей, но перевернула всё. Даже с металлоискателем прошлась по всему участку. Меня попросила получить доступ к камерам наружного наблюдения по маршрутам перемещения вашей дочери, которые она составила на основе билинга её телефона.

– Неплохо, а мы этого сами не сделали?

– Нет

– Почему?

– Ну, почему… – не додумались.

Рыков непроизвольно поправил ворот рубашки, как бы ослабляя галстук.

– Нравится она мне, глядишь и правда, чего-нибудь нароет. Если сейчас тронемся, застанем её в доме? Позвони ей и предупреди, что мы едем, пусть дождётся.

Загородный дом Рыкова. Танич

«Поразительно, просто поразительно – вообще ничего. Буквально образцово-показательный ноль. Так не бывает. Значит, я что-то упускаю. Что?»

Татьяна в тысячный раз обвела комнату дочери Рыкова взглядом, подолгу останавливаясь на каждой детали: – Стеллаж с книгами – ничего интересного, стандартная художественная литература, плюс альбомы и книги по искусству. И именно книги по искусству она активно читала последнее время, особенно часто этот огромный фолиант Третьяковки. Ну и что? Да, читала, не от этого же она умерла… Хотя, если бы он упал ей на голову… Стоп-стоп-стоп, только давай без чёрного юмора. Что-то должно быть необычное, странное – должно. Вот рисунки на столе. – Татьяна в сотый раз подошла к столу и стала перебирать рисунки.