Текст книги "СВС (Синдром Внезапной Смерти)"

Автор книги: Константин Бабулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

– Всё, больше не могу тебя прикрывать, иди вниз. Там после аварии привезли несколько человек. Илюхин рвёт и мечет. Потом придёшь поспать.

Марина сладко зевнула, потянулась и поднялась.

– Ладно пойду, только ты заходи сюда почаще, ей становится легче, когда её берут за руку.

– Хорошо-хорошо.

Марина ушла, а сестра реанимации осталась. Подошла к Танич и взяла её за руку.

– Ну что девочка моя, соскучилась?

Танич со страхом открыла глаза, и увидела прямо перед собой Лопухину.

– Да-да, это я. А ты кого ждала? Тарханову? Ей сейчас некогда, она перелезает с балкона на балкон. Сейчас войдёт в спальню. А там… – Она криво усмехнулась. – Даже жалко её. – Протянула руку и стала гладить Татьяну по щеке, с удовлетворением наблюдая, как у той закрываются глаза. – Я тоже знаю это чувство, и я тоже хотела убить себя, когда моя любимая утопилась в этом проклятом омуте. Я знаю, какая тяжесть обрушивается на тебя, когда теряешь свою любовь … Когда остаёшься совсем одна… навсегда одна. Хватит бегать, и ловить мерзавцев, зла от этого меньше не становится. Зло нельзя победить, но можно уйти от него. Со мной…

Самолёт, Артёмова.

– Что она делает? – Командир экипажа, посмотрел на стюардессу.

– Ничего, сидит, смотрит в одну точку.

– Кто она? Любовница какого-нибудь русского толстосума? Багажа нет, да и одета так, как будто только что с вип приёма. Поругалась с папиком, и он её послал домой?

– Нет, менеджер сказал, что она сама оплатила перелёт, причём цена вопроса не интересовала, связала с персональным менеджером в Бэнк оф Америка и всё.

– Тогда, пожалуй пойду, посмотрю сам.

Красавец пилот встал из-за штурвала, передав управление второму пилоту, и подмигнув симпатичной стюардессе, отправился смотреть на любопытную пассажирку. – «А ничего так девочка-то… Очень даже ничего» – Пронеслось у него в голове, подходя к ней.

– Разрешите представиться. – Сексуальным голосом начал он. – Капитан корабля, пилот третьего класса Рауль Паскаль Фернандес. Наш самолёт к вашим услугам, он состоит из двух отделений: первого салона, в котором мы сейчас находимся, и второго салона, оборудованного спальным местом. Также на борту самолёта присутствует отличный повар, и я настоятельно рекомендую попробовать его кухню.

Никакой реакции. Пассажирка смотрела на него как на пустое место, никаких эмоций на лице.

– Любые просьбы, любые пожелания, я и мой экипаж с удовольствием обеспечим вам самое комфортное времяпрепровождение. Что-нибудь желаете? Может быть напитки?

Взгляд пассажирки немного оживился.

– Вы можете организовать, чтобы меня встретили в аэропорту, и после отвезли. – Она достала телефон и посмотрела СМСку, последнюю СМСку от Тархановой, перед тем как она выключила телефон. «А может у неё действительно, села таки, эта треклятая батарейка?» – Городская клиническая больница №7, Коломенский пр-д, 4. И пусть выяснят в каком отделении лежит Танич, Татьяна Танич.

Командир всё записал на бумажке.

– …Танич. Что-то ещё?

– Да. Вы можете лететь быстрее?

– Нет, крейсерская скорость нашего самолёта 950 км/час, и согласно, штатного расписания, расчётное время прибытия в Аэропорт Шереметьево в Москве 11-20.

– Тогда вы ничем не можете мне помочь. – Она потеряла к нему всякий интерес, и отвернулась к окну.

– Кофе может быть? – Сделал он последнюю попытку привлечь её внимание к себе.

Но она его даже не услышала…

«Только бы успеть. Боже, какая я дура, какая дура… Почему не отвечала ей? Почему? Что же там у них случилось? Тарханова молодец, не подвела. Раз она её нашла и отвезла в больницу, то значит всё в порядке. А почему она выключила телефон? Во первых, не выключила, он у неё разрядился, во вторых могла свалиться спать от усталости. Тоже понервничала, наверное. А может, ранена? С кем-то она там боролась же? И что означала её фраза, что мой голос кого-то отпугивает? Ерунда какая-то, но Тарханова боец, и просто так нести чушь с перепугу она не могла. Что-то было, и это очень серьёзно. О..». – Она посмотрела на приближающегося к ней пилота.

– Мы связались со службами аэропорта, и обо всём договорились. По прилёту, вас будут встречать представители компании Вип-Транс. Они помогут пройти все процедуры в аэропорту и отвезут в больницу. Также они уже связались с больницей и там подтвердили, что к ним поступила больная Танич.

– Что с ней? – Художница вся подалась вперёд, при упоминании Танич.

– Не знаю, сказали только, что она в реанимационном отделении. – Командир экипажа понимал, что передаёт тяжёлые вести.

– В реанимации? Боже мой, боже мой. Что же с ней такое случилось? – Она посмотрела прямо в душу пилоту. – Я должна успеть к ней. Если я… если не успею, я тоже не смогу жить…

Командир, понимающе кивнул и ушёл в кабину.

Через десять часов они приземлились, ещё через полчаса, она садилась в поданный ей мерседес, а ещё через час, входила в лифт больницы №7.

«Скорее, скорее, скорее». – Она выскочила на этаже реанимации и схватила за руку первого попавшегося человека в белом халате.

– Где лежит Танич?

– Вы кто? Сюда нельзя посторонним. – Попытался он остановить её, но это было невозможно. Она ураганом шла по коридору, не обращая ни на кого внимания, пока навстречу ей не высочила заведующая.

– Вы Артёмова?

– Да, где она?

– Наконец-то… Она в четвёртой, только скажите громко, что это вы, когда войдёте туда.

– Она жива?

– Была, по крайней мере, там какая-то сумасшедшая с ней сейчас, никого не пускает.

– Кто? Тарханова?

– Не знаю…

Они подошли к нужной палате и Артёмова, не замедляя шаг, вошла туда. Возле кровати с Танич сидела странная девушка и направляла на неё пистолет.

– Ещё шаг и я выстрелю.

– Это Артёмова, Артёмова. – Закричала вместо неё заведующая сзади.

– Да, я Артёмова.

– Наконец-то. – Девушка опустила пистолет, и стала озираться по сторонам.

Наталья, не обращая на неё внимания, бросилась к Танич, и прижала её голову к себе.

– Я с тобой, я с тобой. Теперь всё будет хорошо.

Танич открыла глаза.

– Она отпустила меня. Наконец-то, она отпустила меня.

– Да, я тоже её не вижу. – Девушка с пистолетом, устало поднялась со стула, и пошла по кругу, проверяя все закоулки. – Всю ночь кружила вокруг кровати, я уж думала, не справлюсь.

– Кто кружил возле кровати? Кто отпустил?

– Не знаю кто… Страшная, тётка такая, всё тянула к ней свои руки. – Девушка была, чуть жива, от пережитого напряжения. – Не знаю, как я справилась.

– А кто вы? И почему вы с оружием?

– Лена попросила меня приехать и охранять её до вашего приезда.

– Тарханова попросила?

– Да, Тарханова – Девушка удостоверилась, что в комнате кроме них никого нет и, только после этого, спрятав оружие под свитер, устало плюхнулась на стульчик возле кровати. – Не знаю, где Тарханова. Вы можете объяснить мне, что происходит? Что за привидение бродило здесь всё это время, и почему оно исчезло?

– Какое привидение? О чём вы говорите?

– Понятно, вы тоже не в курсе…

– Нет, не в курсе, я только что с самолёта. Я позвонила вчера Тархановой, и попросила помочь, больше я ничего не знаю. С ней-то всё в порядке? – Спрашивала Наталья, не выпуская из рук Татьяну.

– Она поехала… – Сонно начала было Танич, вместо девушки, но остановилась, как будто

осознала, что происходило на кануне

. – Я знаю, куда она поехала и это очень опасно. Ей нужно позвонить…

– Бесполезно, я звонила ей всю ночь, и всю ночь у неё был недоступен телефон. – Девушка зевнула. – А куда она поехала?

– Простите, как вас зовут?

– Зафира. – Она опять зевнула, и было видно, что сил у неё

больше нет. -

Зафира Заритова, коллега Тархановой, по… хм, не важно. Так куда она поехала и, что там за опасность?

– Я не могу об этом рассказать.

– Мне можно, я тоже бойцовая кошка, как и она.

– Бойцовая кошка? Я уже слышала это название от Тархановой. Что оно означает? – Татьяне на глазах становилось легче.

– Не важно, говорите, что с ней, и что за опасность. – Заритова потёрла красные, припухшие от бессонной ночи, глаза.

– Не могу, это очень личное. Вы знаете телефон её подруги Халитовой.

– Конечно знаю, но у неё тоже телефон не доступен.

– Очень плохо. – Татьяна посмотрела на Артёмову. – Дай мне свой телефон, мой куда-то делся.

– Я знаю, он остался «внизу». Откуда тебя достала Тарханова?

– Из оврага…

Танич набрала чей-то номер.

– Андрей, это Танич.

– Наконец-то, где вы?

– Я в больнице, и я знаю, кто убил дочь Рыкова.

– Кто?

– Очень долгий рассказ, когда приедете ко мне, я всё расскажу, только поверить в это будет сложно.

– Куда приехать?

– Ко мне в больницу, я сама не смогу, пока. Хотя уже полегче стало.

– Почему вы в больнице? Вы ранены?

– Можно и так сказать, на меня было нападение.

– Ого? В какой вы больнице? Мы немедленно выезжаем.

– Больница №7, реанимация.

– Фиу. – Андрей присвистнул.

– Но у меня просьба – Выясните что случилось с Еленой… Нет не так. – Она спохватилась и прикусила язык. Секунду подумала над формулировкой. – Выясните, не случилось ли чего, сегодня ночью, с генералом ФСБ Криговым.

– Откуда вы знаете?

– Что знаю?

– О Кригове?

– А что? Что-то случилось?

– Да, случилось. Он был убит сегодня ночью.

– Блять… Как?

– Его застрелила его любовница.

– Какая любовница? – Танич обалдела, от дикого предположения, что Тарханова может быть любовницей, какого-то Кригова. – Аааа, Халитова? – Вдруг догадалась она.

– Вы и это знаете? Да, Халитова.

– Не понимаю, ничего не понимаю. Вы точно знаете, что Халитова? – «А не Тарханова», чуть было не брякнула Татьяна, но вовремя остановилась».

– Точнее не бывает, она сама явилась с повинной, и сейчас даёт показания.

– Какие показания?

– Она утверждает, что Кригов её изнасиловал, и что она в целях самообороны, застрелила его, из его же оружия.

– Ничего себе…

– Да уж.

– А больше никто не погиб?

– Вы задаёте очень правильные вопросы. Вы что-то знаете об этом?

– Может быть, и знаю. – Она усиленно соображала, что можно говорить, а что нет. – Но у меня сейчас очень плохо с головой. Кто ещё погиб?

– Вся его охрана, а это четыре обученных человека, между прочим…

– Всё? Только они?

– Вам мало что ли? – Он переварил услышанное. – Танич, что вы знаете об этом? Это как-то связано с убийством дочери Рыкова?

– Нет, не связано. И всё что говорит Халитова правда. Вот и всё, что я, пока, могу сказать вам. Мне нужно поговорить с ней. Можете это устроить?

– Нет.

– Плохо.

– Если не хотите, чтобы это как-то коснулось вас, больше никому ни слова. Ясно?

– Да.

– Всё, мы скоро будем.

Танич нажала отбой, и устало откинулась на подушку.

– Голова закружилась. – Она посмотрела на Артёмову и Заритову, которые с напряжением следили за разговором. – «Рассказать им, или нет?».– Она закрыла глаза, обдумывая ситуацию – «Кроме меня никто не знает, куда поехала Тарханова. Пусть так и останется. Убийство генерала ФСБ это очень серьёзно. Как же она справилась? Очевидно, была перестрелка, и она одна уложила всех. Очень крутая девочка. Только вот вопрос: – жива ли? Наверное, жива, раз Халитова берёт вину на себя. За покойника-то, зачем идти в тюрьму? Тогда, где она? Андрей про неё ничего не сказал, значит, на месте перестрелки её не обнаружили и, скорее всего, ранена, иначе не дала бы, так поступить Халитовой. Не в её характере, в такой ситуации, прятаться… Значит ранена, и наверное, тяжело. А куда же делась? Стоп, стоп. Андрей сказал, что Халитова сама пришла с повинной. Не дождалась милицию на месте перестрелки, а отправилась сама… Значит время у неё было и она куда-то спрятала раненную Тарханову. Боже-боже… Нужно проверить все морги и все больницы на предмет поступления к ним огнестрела».

– Всё плохо. – Танич собралась с силами. – Халитова застрелила генерала ФСБ, вместе с его охраной… Что стало с Тархановой неизвестно и, в данной ситуации, лучше об этом ничего не знать, а все свои догадки держать при себе. – Она посмотрела на Зафиру. – Сейчас сюда приедут сотрудники ФСБ, по другому вопросу, но тебе лучше с ними не встречаться, тем более с оружием.

– Да, поеду. Как с вами связаться, если вы что-то узнаете о Лене?

– Я сама позвоню. Оставь свой телефон.

Артёмова вбила номер телефона девушки в адресную книгу, и та ушла.

– Расскажи мне, что случилось. – Художница облокотилась на локоть, возле подушки Татьяны, оказавшись в полусидячем-полулежачем положении.

– Ложись рядом, я подвинусь, ты тоже устала.

– А если сюда войдут, что они о нас подумают?

– После Зафиры с пистолетом, думаю, их уже ничем не удивить. Давай-давай. – Танич подвинулась, освобождая место для Натальи, и та с удовольствием улеглась рядом, отлично вписавшись, в своём белом, бальном платье, в интерьер больничной палаты.

– Ну, рассказывай.

– Про предсказание колдуньи я тебе писала в СМС?

– Да, и мне понравилось. Сильная история была, и колдунья, в твоём рассказе, вышла просто жуть.

– Так вот, это оказалось правдой. Если бы не твой звонок, и не Тарханова, которая всё время держала меня за руку, я бы погибла. Так что слова колдуньи, что мне нельзя оставаться одной оказались правдой. И знаешь, что это значит?

– Что?

– Что тебе тоже придётся всё время быть рядом и держать меня за руку.

– Это не сложно. – Она взяла руку Татьяны так, что их пальцы переплелись. – Постой, тогда и остальные предсказания должны были бы сбыться. Что она ещё говорила?

– Что Рыков погибнет, а Андрей, его помощник, уволится.

– И что с этим? Ты выяснила кто убийца?

– Да, в это сложно поверить, но это…

Именно в эту минуту в дверь постучали, и сразу вошли Рыков вместе с Андреем. Генерал шёл первым, за ним шёл Андрей, с пластиковым пакетом в руках. Быстро и по свойски, ввалились в палату, но вдруг замерли, увидев, что в кровати, Татьяна лежит не одна.

– Ам… – Растерялся Рыков, но его выручил Андрей

– А мы тут гостинцы принесли. – Начал он, и обнаружив столик у окна, принялся вытаскивать на него покупки: Бутылка воды Перье, сетка с апельсинами, сетка с яблоками, печенье с шоколадными конфетами, и даже бутылка Хенеси VSOP.

– Ну, апельсины понятно, а коньяк-то зачем?

– С таким диагнозом, как у вас... – Начал генерал…

– А, какой у меня диагноз, кстати? – Перебила его Татьяна.

– Полный упадок сил.

– Понятно, то есть, диагноза нет, и при этом я лежу в реанимации, и меня только совсем недавно отключили от аппарата искусственного дыхания. Ничего не напоминает?

– Наш серийный убийца добрался и до вас?

– Похоже на то…

– Сколько я вам говорил об охране?

– Да, я была не права. Недооценка противника, это всегда плохо.

Андрей, тем временем почистил апельсинчик, и пошёл в туалет помыть яблоки.

Рыков сел на свободный стул.

– Рассказывайте.

– Да рассказывать-то особо нечего, и как это не странно звучит, но у вас есть выбор из двух вариантов версий. Обе малореальные, и обе можно считать верными.

– Что это значит?

– Первый вариант – все убитые девушки стали жертвами малоизученного явления с названием «Синдром Внезапной Смерти». СВС, сокращённо. До недавнего времени считалось, что это удел младенцев, но, как оказалось, взрослые тоже находятся в зоне риска. Внешне это так и выглядит, вполне здоровый человек, живёт себе, живёт и вдруг хлоп – остановка сердца.

– А почему только женщин, и именно лесбиянок, настигает этот синдром? – Не поверил в предложенный вариант Рыков.

– Не знаю. Явление малоизученно, и к тому же, гибнут от него не только женщины. Я знакомилась с общей статистикой, так там, во-первых, и мужчины есть, а во-вторых, они, даже, чаще женщин подвержены этому.

– Все или только гомосексуалисты?

– Все.

– Чёрт. – Шутейно расстроился Андрей, который уже вернулся с фруктами.

– Что-то слишком просто… А вторая версия? – В отличии от Андрея, Рыков был абсолютно серьёзен.

– Вторая ещё круче, хотя, вокруг неё мы с вами уже крутились – женщин убивает портрет Мари Лопухиной, или, если хотите, сама Мария Лопухина.

Наступила томительная пауза, во время которой мужчины не столько обдумывали услышанное, сколько скептически, смотрели на Танич, стараясь понять – она сейчас в сознании или бредит.

Татьяну не смутила такая реакция, она прекрасно понимала, насколько дико звучит то, что она сказала.

– Неожиданно да? Слушайте с самого начала.

Андрей справился с фруктами, и поставил тарелочку с дольками апельсина и яблоками на кровать к женщинам.

– Спасибо. – Танич взяла дольку. – Наливайте и коньяк тоже, чего уж там… Без ста грамм здесь точно не разобраться.

Жестом заправского фокусника, Андрей достал пластиковые стаканчики. Элегантно открыл Хенси, и очень точно по уровню, разлил всем красивую, тягучую жидкость. Реанимационная палата наполнилась восхитительным ароматом.

Выпили.

– То, что доктор прописал. – Танич закусила долькой апельсина, и протянула Андрею яблоко. – Есть нож порезать? А то я целые не люблю.

Андрей достал настоящую зэковскую выкидушку, эффектно нажал кнопку, выкидывая лезвие, и аккуратно порезал несколько яблок.

– Я надеюсь, вы им никого не зарезали?

– Нет, для этого у меня есть другой. – И потянулся было показать, но женщины в один голос остановили его.

– Не, не, не. Не нужно. И так аппетита нет…

– Ладно в другой раз. Ну что повторим?

И повторили, а потом и ещё раз. После чего у Танич улучшился цвет лица, и появились силы для рассказа.

– Ну вот, совсем другое дело. – Генерал одобрительно отметил улучшение состояния больной. – Мы, тоже готовы, рассказывайте.

Через сорок минут там же.

В течение, сорока минут Танич рассказала всё, начиная с Третьяковки и заканчивая появлением Артёмовой в этой палате… Почти всё… Она умолчала о событиях, связанных с Тархановой. В исправленном варианте, Елена доставила Татьяну в больницу, и уехала по каким-то своим, срочным делам, прислав вместо себя, знакомую.

– И они обе подтвердят, что видели дух Марии Лопухиной? Что это не ваши галлюцинации?

Рыков и Андрей, постепенно проникались подробностями рассказа, и под конец уже серьёзно слушали, что им говорит Танич.

– Да, конечно.

– То есть, вы хотите сказать, что нужно уничтожить портрет, для того чтобы прекратились преступления? – Рыков, ещё сомневался в сказанном, но глупостью это уже не считал.

– Наверное.

– Уверены, что нет других объяснений?

– Каких например?

– Например, что вас загипнотизировали.

– И Тарханову, и девушку, что сидела здесь всю ночь, тоже?

– Ну а почему нет? Наоборот говорят, что чем больше народу, тем легче гипнотизировать.

– А на видео с камер наблюдения, почему нет никого?

– Потому, что даётся установка умереть, и всё, человек умирает. – Рыков осмотрелся в палате. – Не вижу камер, жалко.

– Зачем они вам тут?

– Как зачем? Посмотреть что происходило.

– И кстати. – Подключился к разговору Андрей. – То, что преступница, переключила вас на Якова Брюса, как раз свидетельствует, о том, что вы подверглись атаке гипнотизёра. Есть такой приём, когда человека ошарашивают, какой-то новой, непонятной информацией для того, чтобы загнать его в транс.

– Но это как вариант, вечный гипнотизёр, убивающий на протяжении столетий, ничем не лучше убивающего портрета, только поймать гипнотизёра, такого уровня, гораздо сложнее. А вот уничтожить портрет и посмотреть, что будет, мы можем прямо сейчас.

– Вы серьёзно товарищ генерал? – Андрей ахнул от того что предлагал сделать его начальник.

Рыков посмотрел на Адрея, как удав на кролика и бросил веско:

– Ещё как серьёзно.

И встал, поправляя пиджак.

– Именно так мы и поступим. – И не слушая никаких возражений, быстрым шагом вышел из платы.

Андрей помешкал, и поспешил за ним.

– Что он надумал сделать? – Артёмова со страхом смотрела на закрывшуюся за ними дверь.

– Убить Лопухину. – Задумчиво произнесла Татьяна, обдумывая какую-то новую мысль. – «А действительно, что если это гипноз? Ведь это ничему не противоречит. Ха, не противоречит… А как она узнала о том, что происходит у Халитовой? Ну может быть это был не просто гипнотизёр, а кто-то с более широкими возможностями? Интересно, а сейчас мы под гипнозом или нет? Как можно самостоятельно выйти из него? Ну во-первых мысленно отгородиться от всего стеклянной стеной, а во-вторых чем-то заставить себя проснуться».

Она резко хлопнула в ладоши с криком «ПРОСНИСЬ». Эффект превзошёл все ожидания, Артёмова вздрогнула и вдруг со страхом уставилась в дальний угол палаты.

– Боже кто это?

– Кого ты видишь? – Повернулась в ту сторону и Татьяна.

– Мужчина… Тёмный, страшный мужчина, стоит и смотрит на нас. Кто вы?

– Умная девочка, очень умная. – Раздался скрипучий неприятный голос от туда.

Фигура отделилась от стены, и стала приближаться к ним. Наконец и Танич начала различать его.

– Так значит гипноз, да?

– Да, да, гипноз… Жаль, теперь, придётся действовать некрасивым способом.

– Ната отойди, у него нож в руке. – Закричала Татьяна, но опоздала.

Темная фигура, быстро подошла к Артёмовой и ударила её ножом в живот. Художница сложилась пополам, и с хрипом стала оседать на пол.

– Видишь, что ты натворила? – Он оттолкнул Артёмову и уже стоял в трёх шагах от Татьяны, примериваясь к удару. – Видишь, как всё некрасиво получается? – Но вдруг поперхнулся, выронил нож, и схватился за горло, из которого, в разные стороны, хлынула струя крови. Это Танич, схватив нож Андрея с тарелки с фруктами, метнула его тренированным движением точно в цель.

– Некрасиво? Сейчас ты узнаешь, что такое некрасиво. – Молниеносно подскочила к противнику, и выдернув нож из горла, стала волчком вертеться вокруг него, нанося удар за ударом, пока тот не рухнул весь изрезанный в клочья.

Вбежавшие, через несколько секунд медики, застали жуткую картину. Голая вся перемазанная в крови Танич, продолжала наносить удары ножом в бесформенноё тело под ней, разбрызгивая кровь по всей палате.

Три дня спустя, реанимация.

Возле дежурного столика, в коридоре, стояла группа медсестёр, с замиранием сердца, слушая рассказ одной, самой толстой, из них.

– Всё в крови, ну просто всё, и потолок и стены, и вся аппаратура… И она, голая с огромным ножом в руке. А когда мы вбежали, она так посмотрела на нас, что я думала, у меня будет разрыв сердца. До сих пор валидол глотаю. Надо Михалыча попросить, чтобы послушал, а то так, до инфаркта доиграться недолго. – Говорила она тихим голосом с сиплой одышкой, да громче и не нужно было, в отделении стояла просто звенящая тишина.

– А когда её оттащили, то долго ещё не могли вырвать, у неё из рук, его отрезанную голову…

Одну из медсестёр замутило, и она схватилась за рот, удерживая дурноту.

– А кто ж это был то?

– Убийца-маньяк.

– А как он в палате оказался?

– Неизвестно… как-то прошёл. Я всё время здесь сидела, и ума не приложу, как он мог, мимо меня пройти…? Не понятно. И ведь эти фэ-эс-бэшники, часа два сидели

у неё в палате, и только вышли, как это случилось.

– А мне всё следы от её босых ног в коридоре мерещатся, тру, тру их. Вроде нет уже, а как высохнет, так опять вижу. Кровавые следы и рядом с ними, цепочка капель, как будто с её руки текло, в которой она нож держала… – Уборщица с ведром и шваброй показала на пол коридора. И все стали всматриваться туда, с ужасом ожидая, увидеть их.

– В ту палату вчера, зашли рабочие, чтобы стены отшкурить и заново покрасить. Так работать не смогли. Говорят волосы дыбом встают, от страха, как будто всё время, на них кто-то смотрит.

– Тот-то они за спиртом ко мне бегали всё время, глаза дурные, руки трясутся…

– Да алкашня, что с них взять. И не такого наврут, лишь бы выпить дали…

– Нет, не врали, правда боялись. Вон сегодня и нету их…

Вдруг, все как по команде, повернули головы в сторону открывшейся двери, и бросились в разные стороны, словно перепуганные курицы на птичьем дворе.

В отделение вошла Танич…

Толстая медсестра оторопело смотрела на её приближение, вздрагивая от каждого шага.

– Я к Артёмовой. Как она?

– Лу-лу-лучше, уже. Пришла в себя, она в палате но-но-номер…

– Я знаю, спасибо. – И пошла дальше.

Толстая дежурная, задохнулась, словно только что осилила затяжной подъём в гору, и с трудом нашарив валидол, бросила себе в рот целую горсть таблеток.

Татьяна подошла к двери и очень осторожно открыла её, проверяя в щёлку, не спит ли Наталья и не потревожит ли она её. Артёмова лежала под капельницей с закрытыми глазами.

Танич, всё также осторожно, подошла к кровати и опустилась рядом на стул.

– Возьми меня за руку. – Одними губами произнесла художница, не открывая глаз.

Татьяна тут же выполнила её просьбу, и накрыла своей ладонью её ладонь.

– Спи, спи. Я буду охранять тебя.

Артёмова повернула голову к ней, и слабо улыбнулась.

– Да, теперь твоя очередь. Расскажи что случилось.

– Тебе нельзя волноваться…

– Я и не волнуюсь, просто скучно тут, давай рассказывай.

– Когда это ты успела соскучиться? Мне сказали, что ты только сегодня утром пришла в себя после операции. А меня, как раз выпустили из изолятора, и я сразу к тебе…

– Кто это был, выяснили?

– Да, выяснили. Опознать его было трудно, но в кармане нашлись документы. Это действительно, оказался сотрудник Третьяковской галереи – Карл Николаевич Альмихамер. И работал он там… Готова? Работал он там плотником.

– Что?

– Да-да, плотником. Много лет причём, мастер золотые руки… кто бы мог подумать.

– И что с ним стало? Ты задержала его?

– Ну, можно и так сказать. – Глаза Танич стали стальными, и было видно, что маньяк ещё легко отделался… – Задержала… В общем он умер, поранился своим же ножом, да так неудачно, что врачи не успели ему помочь.

– Какая ирония. – Артёмова посмотрела на Татьяну. – Ты шутишь что ли? Но увидев её глаза, поняла, что нет.

– Давай не будем сейчас о нём, помер и помер. Дело закрыто. Всё. А вот мы с тобой живы, и, что ещё важнее – больше никто не умрёт.

– А что с генералом? Они доехали до портрета тогда?

– Нет, не доехали. По дороге они попали в аварию, и генерал погиб.

– Боже мой… А Андрей?

– Андрей жив, и это сильно помогло мне. Именно его показания, сыграли решающую роль в квалификации обвинения против меня.

– Какого обвинения?

– Мои действия квалифицировали, как самооборону, и дело заводить не стали. – Тут, правда, не только Андрей поучаствовал, но его показания были очень нужны.

– Как он попал в палату? – Наталья, не сказала кто, но Танич сразу поняла о ком речь.

– Камеры приёмного покоя записали, что он приехал с нами на машине, потом спокойно прошёл вместе с бригадой реаниматологов внутрь, и получается, всё это время находился в палате.

– Ужас. Почему его никто не видел?

– Видимо он обладал сильными гипнотическими способностями. Может быть на уровне Мессинга, не меньше. Только использовал их, во зло. – И, хищно добавила. – Но сколько верёвочке не виться, а конец будет…

– Ты убила его?

– Да, убила.

– Хорошо…

Как странно – генерал погиб… Получается п

редсказание колдуньи сбылось? И это уже действительно конец истории?

– Да сбылось. Андрей звонил мне час назад, сказал, что уже подал рапорт об отставке. Он, кстати обещал подъехать сюда. О чем-то хочет поговорить.

– Будем опять коньяк пить?

– Будем…

Через сорок минут там же.

Они подтянули к кровати, какой-то реанимационный столик с оборудованием, и расчистили на нём немного места, так чтобы хватило для коньяка и фруктов.

Выпили.

Пили, конечно, Танич и Андрей, Артёмова, только смотрела на свой налитый стаканчик, но в целом, выглядело всё очень прилично.

После третьего стаканчика Андрей, с силой выдохнул, и стал рассказывать так, как будто они продолжают ту, первую посиделку.

– Я всю дорогу бежал за ним следом, и никак не мог отговорить от поездки в музей. Он меня не слушал, а может быть, и не слышал. Поэтому так получилось, что он сел на моё, переднее место, а я еле успел, прыгнуть на заднее. Ехали спокойно, не превышая скорости потока, и я всё конючил сзади, что не нужно горячиться, но он только отмахивался от меня, как от мухи. А потом вдруг, водитель резко вывернул руль влево, и нас выкинуло на встречку, как раз под фуру. И весь удар пришёлся точно туда, где должен был сидеть я… – Он налил ещё, себе и Татьяне, причём рука у него заметно тряслась.

Выпили.

Татьяна закусила шоколадкой, а Андрей только втянул воздух носом, и через секунду сильно выдохнул.

– Но сидел там начальник… Сразу погиб, смяло так, что… Мда. А нам с водителем хоть бы что. Я только руку зашиб, да на бедре откуда-то большущий синяк. Даже странно, там всё мягкое сзади-то… Обо что я мог, так сильно удариться? Непонятно.

– Да, судьба. – Татьяна не знала, что тут можно ещё сказать…

– Я видел её там. – Андрей встретился взглядом с Танич. – Понимаете? Она была там на дороге.

– Кто? – Татьяна поняла: Всё, что Андрей говорил до сих пор, не имело значения. Только сейчас, он начал говорить то, зачем приехал. И это очень важно. У неё заныло сердце от очень плохого предчувствия.

– Она. – Он проглотил ком в горле, который мешал ему. – Мария Лопухина…

– Кто?

– Я понимаю весь идиотизм, того, что я сейчас говорю, но это правда. Мы все её видели. Водитель, Я, и Рыков. Генерал увидел её, и закричал: – «Это она, это она…». У меня до сих пор, его крик стоит в ушах… Она появилась перед капотом и стояла как вкопанная, только улыбалась, такой злой усмешкой. И мне сразу стало понятно, что это конец. Длилось всё не больше секунды, но это была очень длинная секунда. Очень. И она для меня длится до сих пор, если честно. Я спать не могу. Только закрываю глаза, и сразу вижу её перед машиной и этот крик…

Татьяна несколько секунд обдумывала услышанное.

– То есть ты хочешь сказать, что маньяк-гипнотизёр, которого я убила, был ни при чём?

– Я ничего не хочу сказать… Я уже ничего не понимаю… Но ясно одно, она существует, и она сильнее нас.

– И она сильнее нас… А что было бы, если бы, водитель не отвернул?

– Он и не должен был отвернуть. Их специально тренируют, сбивать препятствие в таких случаях, даже, если этим препятствием окажется человек. А он повернул, и тоже не может объяснить почему. Мы вчера целый день думали на эту тему, и ответа нет. В его рассказе, он не отворачивал, а как и положено по инструкции, ехал на неё. Но она каким-то движением руки, отправила здоровый, тяжёлый

Гелендваген, на встречку под фуру.

– А что было дальше, когда вы врезались? Куда она делась?

– Этого я уже не видел.

– Мда… То есть ты хочешь сказать, что наше расследование ещё не закончено?

– Нет, не хочу. Для меня оно точно закончено, как и служба. Я подал рапорт сегодня и всё. Больше ничего не хочу знать об этом.

Он налил ещё коньяка.

– Тогда зачем ты здесь?

– Не знаю, мне больше не с кем поделиться этим. А тащить всё это одному, тяжело. Вот вам рассказал, и уже легче немного.

– Таня не лезь в эту историю больше. – Слабым голосом попросила Артёмова. – Пусть она закончится.

– Так она не заканчивается, ты же видишь. Только было решили конец, как оказывается, нет, опять не конец.

– Ну, и чёрт с ним. Никого нет в живых, кому это было нужно. И ты остановись.