Текст книги "Моя не понимать. Дилогия"

Автор книги: Константин Костинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 54 страниц) [доступный отрывок для чтения: 20 страниц]

– Но…

– Нет. Такие охранники нам не нужны.

– Здесь запрещено стрелять, сеньор! – К фургону подбежали два толстякаохранника.

– Я… – Скандалист подпрыгнул, развернулся в прыжке и попытался выхватить то ли пистолет, то ли шпагу.

Все, что он успел, – дернуться.

Молниеносно выхватив дубинки, пузаны исполнили короткую барабанную дробь, где вместо барабана выступил незадачливый задира. На землю он рухнул уже без сознания.

Толстяки отработанно подхватили неполучившегося охранника торгового фургона и поволокли к воротам.

– Ну что ж, господин яггай, – Мыш попрежнему был спокоен, как валун на дороге, – вы остались единственным тррррррррр (претендентом?) на место рабочего.

– Ваша идти большойбольшой город?

– Нам повезло, – проговорил второй хозяин, – яггай к тому же плохо говорит. И захочет – ничего лишнего не расскажет.

Последние слова он произнес слишком тихо, чтобы его мог услышать обычный человек, и слишком громко, чтобы их не услышал обычный яггай.

Димка насторожился.

– Да, господин яггай, наша идти в Тррррр. – Мыш даже не улыбнулся.

Тррррр было названием столицы. То, что надо! А их секреты… Только до столицы.

– Моя идти.

– Отлично. Тррррррр, объясните ему условия, мне нужно торопиться.

– Хорошо, сеньор де…

– Тише! – Мыш обернулся, но никого, кроме безмятежно стоящего яггая, не увидел.

– До встречи!

– До встречи!

Мыш зашел за фургон, откуда выехал уже на лошади.

– Из тррррр! – кивнул он второму.

– Из тррррр! – ответил тот.

Мыш ускакал, второй повернулся к Димке:

– Как твое имя?

«Господи, сделай так, чтобы я назвался нормальным именем! Не Гхыкром, не Хыром, просто Димкой! Просто Димкой! Димка!»

– Гыгы…

Господь не расслышал.

Уже неделю Димка, он же яггай Гыгы, неторопливо двигался с торговым фургоном в столицу. Все было тихо. Желание вернуться домой грызло только под вечер, родные даже не снились: снов не было. То ли особенность яггаев, то ли уставал за день.

В фургоне везли огромные рулоны ткани. Как их сумели погрузить, и на кой бес они такие здоровенные нужны, Димка не знал, а объяснять никто не стал. Рулоны были просто неподъемные, тащить фургон с ними смогли бы только такие волы, какие были в него запряжены: огромные, как слоны, с рогами, как бивни у тех же слонов, спокойные, как мамонты за два дня до вымирания.

Сопровождали важный груз семеро ответственных лиц.

Собственно хозяин, он же Второй, он же Бледный. Кожа у него была заметно светлее, чем у всех прочих. То ли болел, то ли загар к нему не лип. Димке он не нравился: именно изза него его теперь звали Гыгы, он смотрел на яггая, как на пустое место («подайпринесипошелвонтыещездесь»). Впрочем, он на всех так смотрел. Так, как будто вокруг дикари…

Кроме неприятного Бледного, с фургоном ехали погонщик Хлыст, тощий, откуда и прозвище, старикпроводник Шарпей, уж больно морщинистый, как только не помер по дороге, и четыре грузчика.

Почему грузчиков нельзя нанять в столице и на кой их тащить через полстраны, опятьтаки никто Димке не объяснял. Ребята же они были как на подбор: высокие, жилистые, со светлоголубыми глазами. Димке они первое время очень напоминали эсэсовцев. Тем более ходили они в черной городской одежде.

Как узнал Димка, яркая одежда у недворян не приветствуется. Ограничений не было только по праздникам, и правила не распространялись на ношение головных уборов.

Вообще, за время путешествия Димка узнал многое.

Ну, например, он таки выяснил, что же приключилось с яггаями, что все так ему удивляются. Случилось сие этнографическое открытие, когда в разговоре с грузчиками один из них, Отто (Димка придумал им имена, еще когда они напоминали эсэсовцев), проговорился, почему на полпути от северного порта, из которого везли ткань, до столицы пришлось искать рабочего. Оказалось, был у них рабочий, но как раз недалеко от памятного луга он тррр. Слово распознавалось как то, которое осталось нерасшифрованным в знаменитой фразе о яггаях. Когда же Димка попросил пояснить («моя не понимать»), Отто скорчил страшную гримасу, закатил глаза и изобразил падение. То есть прежний рабочий внезапно умер. Стало понятно, что стало с другими яггаями.

Они ВЫМЕРЛИ.

Кроме того, что он теперь реликт вроде мамонта, Димка узнал следующее.

Страна, в которую он попал, называлась… Впрочем неважно. Все названия попрежнему были треском, а о других странах Димка пока не слышал, чтобы понадобилось отличать их друг от друга. Страна и Страна.

Правил Страной король. Никаких контролирующих органов не было, или, по крайней мере, ребятагрузчики о них не знали. Следовательно, царила абсолютная монархия. Роскошный двор, фавориты, фаворитки, барокко, рококо… В том или ином виде все это присутствовало и здесь. Тот, кто говорил о существовании законов исторического развития, был совершенно прав.

Были здесь дворяне, аристократия и мелкопоместная шляхта. Именно им разрешены: цветная одежда, золотые украшения, владение землей и крепостными, только для них забронированы офицерские должности в армии, высшие чиновничьи места и тому подобное.

Классовые различия, по терминологии большевиков, цвели в Стране пышным цветом. Дворянство презирало низшие классы – горожан и крестьян, те отвечали ярой ненавистью. По крайней мере, представители городских кругов – ребятагрузчики – при любом упоминании о дворянстве брызгали слюной, как фашисты при виде евреев.

Кстати, мысль Димки о том, что здесь есть высшие расы и соответственно низшие, оказалась неверной. Любое существо – и человек, и хрюн, и эльф, и гном – могло быть и крестьянином, и дворянином. То, что люди попадались на глаза чаще других, объяснялось просто – их было больше, они считались самой многочисленной расой. На втором месте стояли эльфы, а кто шел дальше и сколько всего рас существует, Курт, грузчик, которого пытал на эту тему Димка, и сам не знал. Никогда не заморачивался он такой ерундой.

Немного прояснился вопрос с магией. Маги, по словам опрошенных, жили в городе и занимались изготовлением разнообразных предметов, обладающих магией. Типа холодильных фляг. Признаком магического предмета были те самые буквы, напечатанные на Димкиной фляге, похожие на язычки пламени руны. Что делают маги кроме предметов, никто объяснить не мог. Ну не штампуют же они посуду, как ремесленники!

Непонятные замки в пистолетах – у грузчиков было несколько, они показывали – тоже были магическими. То есть здешнее оружие оказалось, так сказать, магическиогнестрельным. Пистолеты, ружья, пушки заряжались с дула порохом и свинцовыми пулями, а вот стреляли они с помощью магических замков. Нажимаешь на спусковой крючок, курок подается вперед, двигает треугольную пластину с магическими рунами, та, в свою очередь, раскаляет на секунду прикрепленную к ней иглу, которая втыкается через запальное отверстие в порох. Порох вспыхивает, ружье бумкает, пуля летит. Все заволокло дымом, ничего не видно. Порох здесь, понятное дело, дымный.

Вообще, Отто, Курт, Ганс и Фриц вели себя скорее как охранники, чем как грузчики. Да и вооруженные грузчики редко встречаются. Понятно, почему отказались от сеньора Скандалиста. Неясно только, зачем они тогда притворяются грузчиками. Хотя… Кто знает их местные законы, может, здесь запрещено нанимать охранников при перевозке тканей? Вот так и маскируются.

Димкина же задача была, с одной стороны, проста, с другой – тяжела. В целях экономии ребята старались не заворачивать в города и ночевать в полях или лесах. Вот Димке и приходилось устраивать стоянку, разбивать палатки, разжигать костер, готовить еду, чинить фургон (никогда бы не подумал, что ткань такая тяжелая – колеса ломались через день). Даже ночью яггай засыпал мгновенно. Вообще, со сном творилось чтото непонятное: вечером Димка ложился с полным ощущением, что спать он не хочет, абсолютно ясное сознание, ни грамма утомления. Стоило закрыть глаза – почти тут же приходил сон. Наверное, яггаи так на усталость реагируют.

В принципе правильно – только за ту плату, которую требовали за вход в город, Димку можно было кормить неделю. Кормежка была не от пуза, конечно, но вполне питательная – каша, похлебка, мясо, вино постоянно. Один раз Димка свою долю вина вылил в запасной котелок, куда побросал свою часть говядины, покрошил туда луковицу, несколько зубчиков чеснока и оставил замачиваться до вечера. Грузчики смотрели на него, как на… Ну, как на тупого дикаря. А вот когда вечерком Димка нанизал мясо на вырезанные прутья и начал жарить их над углями костра… Сначала подошел Курт с какимто вопросом. Вопрос он даже забыл задать, принюхиваясь к запаху шашлыка. Потом Отто заинтересовался, почему так долго нет Курта. А там подтянулись и остальные. В итоге от собственного шашлыка Димке достался один импровизированный шампур с тремя тоскливыми кусочками. В следующий раз грузчики сами притащили и свое мясо, и вино.

Вот так с ними и завязались нормальные человеческие отношения. Трудно не сойтись с людьми, с которыми ты ешь шашлык, пьешь вино и смеешься над шутками. Оказалось, что они, хоть и смотрели сначала на Димку, как на того самого дикаря, ребята свойские. Чемто неуловимо напоминали Димкиных знакомых омоновцев, которые отдыхали както в городе после Чечни.

Вечер. Поляна в леске. Горит костер, рядом у раскаленных углей на импровизированном мангале из веток и сучьев поджаривает очередную порцию Димка, брызгает на вспыхивающие огоньки водой из своей фляги, раздувает гаснущие огромной ладонью. Если вдруг (если и вдруг) убраться с этой планеты не удастся, думает Димка, открою шашлычную, назову ее «У батоно Гыгы», на жизнь заработаю. Вон ребятам нравится…

Вот Отто, самый молодой и самый любопытный, размахивает голым шампуром и подшучивает над Куртом. Курт, более рассудительный, похожий на учителя немецкого, не поддается на провокации: он старается понять вопрос, который ему задает Димка. Ему помогает Фриц, пытается высказать свое мнение, но изза набитого рта понять его сложнее, чем Димку. На суету с легким превосходством смотрит Ганс, он самый взрослый и походит поведением на вожака волчьей стаи, наблюдающего за игрой молодняка. Ганс всегда ведет себя как командир маленького отряда грузчиков.

Остальные члены команды в пикнике не участвуют: Шарпей спит, он всегда спит, потому что у него всегда есть фляга с вином, Хлыст общается с волами, ему с ними интереснее, чем с людьми. Бледный уехал в город по какимто таинственным делам.

Потом, вечером, когда прикончены шашлыки, ребята уползают в палатки, Димка сворачивается клубком у костра. Строение тела, что ли, такое у яггаев, но спать в постели не очень удобно, вот так лучше – свернулся и спи. Заливает поляну лунный свет…

А, нет, не лунный. Луна еще не взошла. И тем не менее на поляне светло. Не для всех, только для Димки. Оказалось, глаза яггаев видят в темноте. Интересное такое зрелище. Не так, как в приборе ночного видения, где все залито зеленым сиянием, а вот так, как в лунном свете: темно, но при этом все видно. Хорошие глаза у яггаев.

И уши.

Бледный, недавно вернувшийся из города, разговаривает с Гансом. Шепотом, думает, его никто не слышит. Никто и не слышит. Кроме Димки.

– Где ребята?

– Спать ушли!

– А яггай?

– Вон у костра лежит.

Бледный всматривается в темноту.

– Это вон та куча?

– Ага.

– Трррррр, столица уже завтра.

– Ну…

– Когда будете убивать яггая?

Вот это номер! Нет, конечно, от Бледного можно всего ожидать, но убивать? За что?

– Трррр… – мнется Ганс. – Да зачем его убивать? Кому он мешает? Веселая животина, мясо это в вине, как его, хыхрык готовит. Вкусный…

– Трррррр, а если он проболтается? Чем это грозит нашему делу, ты понимаешь?!

– Да о чем он проболтается? Он же ни о чем не догадывается…

– Случайно проговорится…

– Трррр, да он же двух слов связать не может!

– Трррррр! – холодеет голос Бледного. – Кто здесь командир?

– Ну ты… – мрачно говорит Ганс.

– Яггая – убить, – шипит Бледный.

– Понятно…

– Когда приедем в столицу и будем его рассчитывать.

«Ага, ищите дурака. Как доедем до столицы – только вы меня и видели. Расчет можете оставить себе. На память о хыхрыке».

Глава 10

С чего вообще Бледный решил прикончить невинного яггая? Не понравился, что ли? Нет, скорее уже при найме он решил его устранить, разговор с Гансом шел в ключе «когда выполните уговоренное». А за что? Что такого? Ну везут они ткань: огромные рулоны серой материи никто от Димки не прятал, их и так прекрасно было видно. Так в чем же дело?

Может быть, конечно (пришла толковая мысль под утро), эта ткань – не просто себе ткань? Что, если она ввезена контрабандой? Едутто от порта. Или, к примеру, краденая? Или, по таинственному выбрыку местного законодательства, именно такую ткань запрещено возить по стране, а разрешено, например, только в виде готовой одежды? Кто его знает?

Так остаток ночи Димка не спал. Ну как герр Бледный передумает и прикажет перехватить глотку яггаю уже сегодня ночью, не дожидаясь столицы?

Понять на следующий день, кого Ганс выбрал в палачи, труда не составило. Несчастный Отто постоянно крутился около Димки, тоскливо глядя на него и периодически вздыхая. Правда то, что убивать его будут с чувством глубокого сожаления и без всякого желания, Димку не утешало.

Остальные грузчики тоже жизни не радовались, глядели на Димку, как на смертельно больного. Похоже, Ганс не стал брать на себя груз ответственности и приказал парням самим решить, кто будет убирать яггая. Интересно, они в карты разыграли или както иначе «добровольца» нашли?

Собирая вещи, закапывая кострище, Димка размышлял на предмет удачного свалинга. То, что уходить нужно до въезда в столицу, – понятно. А вот как? Не скажешь же просто: мол, ребята, с вами было очень весело и здорово, я пошел. Не хочется выяснять, справятся ли пятеро головорезов в рукопашной с одним мирным яггаем. А что же делать? В сонную голову ни один внятный план не приходил.

Когда подъехали к столице, Димка продолжал размышлять.

Город его не впечатлил: после Москвы средневековая столица, пусть для местных и очень большая, не катит. Тем более прежде чем добраться до городских ворот, фургон с сопровождающими тащился мимо покосившихся грязных хибарок, сколоченных из подручного материала. То ли местные трущобы, то ли, разрастаясь, город дотянулся до какойто деревни.

Скорее второе. Столица, как оказалось, окружена кольцом крепостной стены, в воротную башню которой и предстояло въехать.

Башню уже тоскливо показал рукой грустный Отто – квадратная, каменная, с черной дощатой крышей, – как поступил приказ остановиться. Хлыст начал заворачивать фургон в косой заулок, между двумя осклизлыми стенами домов.

Бледный приказал ждать и ускакал.

Димка насторожился, уж больно удобное было место для устранения лишних свидетелей контрабанды. Нет, Отто, наоборот, расслабился и отхлебнул из фляжки. Восьмой раз уже. Еще немного, и ребятам придется разыгрывать убийство яггая еще раз, уже между троих.

– Куда ехать? – Димка изобразил хмурую морду.

– А, Трррр, – вяло отозвался ближайший грузчик Фриц, – в столицу без тррррррррр не въехать…

Пропуск, что ли, нужен? Режимный город?

– А здесь живет один мастер, который нам трррррррр, – Фриц пальцем очертил широкий прямоугольник в воздухе, – сделает. Трррр за ними и поехал.

Пропуска? Документы?

– Моя не понимать.

– Ну трррррррр… Тррррр, расскажи ему.

– Трррррр… – отмахнулся печальный Отто.

– Ну как тебе трррррр (объяснить?)? Мы едем в город, там, на входе, стоят трррррр трррррррр, которые записывают всех въезжающих, проверяют тррррррррр, есть ли у тебя право на въезд в город. У нас сейчас трррррррр нет, Трррр за ними поехал. Понятно?

Понятно. Всетаки чтото криминальное здесь присутствует. Въезд в город по поддельным документам (раз их мастер делает), устранение свидетеля… Ладно, скоро уберусь от них и выкину из головы.

В узкий заулок иногда заглядывали местные жители самых разнообразных возрастов, полов и рас. Грузчики не обращали на них внимания. Скорее всего, это не хитрая ловушка, а вправду перерыв на отдых.

Может быть, сейчас убежать? Нет, не стоит. В этом трущобном лабиринте запутаться и влететь в тупик – как нечего делать. А ребята могут здесь свободно ориентироваться. Догонят и толпой заколют. Или зарубят.

Зашлепали копыта. Подъехал Бледный.

– Все. Документы готовы. – Он взмахнул пачкой потрепанных листов. – Поехали.

Затем раздал листы ребятам, последний отдал Димке.

– Вот смотри, Гыгы. Сейчас мы, – Бледный обвел компанию рукой, – подъедем к воротам. – Рука изобразила полукруг над головой. – К нам подойдут люди, – пальцы зашагали по ладони, – спросят документы. Покажешь им это. Если спросят чтонибудь, скажешь… Да что ты скажешь… рыкнешь погромче, я подойду, объясню. Понял?

– Моя понимать.

– Молодец.

Бледный отошел, ворча:

– Только лишние расходы на документы изза всяких тррррррррр. В городе, в городе…

– А пропустят… – поинтересовался Ганс.

– Если заметят тррррррррр, дадим денег. Тррррррр деньги берут всегда…

Бумажка была непрезентабельная: мятая, потертая, написанная корявым почерком. Похожая на настоящую. Именно так и должен выглядеть документ, который ехал в столицу от далекого порта.

Что написано, понять было невозможно: читать поздешнему Димка не умел, но наверняка чтото вроде: «Яггаю Гыгы разрешено проследовать от города А до города Б с заездом в столицу». Внизу пришлепана сургучная печать. Димка, далеко отставив лапу, внимательно осмотрел документ.

Ни водяных знаков, ни защитной сетки… Типографских надписей тоже не видно. Теоретически сделать такой же документ можно вручную на коленке. Затруднение вызовет разве что печать. И то небольшое.

Яггай свернул бумагу и сунул в котомку. В огромной памяти существа уже отпечаталось все, что нужно, и при необходимости Димка повторит написанное слово в слово. А при острой необходимости – узнает, что там написано, и внесет изменения. И печать вырежет. Если, конечно, его нынешние сардельки способны на такую тонкую работу.

Фургон подъехал к воротам и встал в хвосте длинной очереди. Скорее всего, это торговые ворота в город, через которые ввозят товары. Из телеги, стоящей впереди, торчали гогочущие головы гусей.

Сзади подъехал огромный воз с мешками. Два крестьяниначеловека завели неспешный разговор:

– И зачем зерно в город везти? Это ведь еще прошлогодние запасы?

– Да, говорят, неурожай в этом году в стране, вот в королевские склады и везем. По приказу…

– Так у нас пшеница хорошо тррррррррр…

– И у нас хорошо. Говорят, это местами только, а по всей стране – неурожай…

– Тогда надо бы часть зерна припрятать. Потомто подорожает…

– Да мы и…

Димка спокойно шел рядом с продвигающимся с очередью фургоном. Он решил, что пойдет с документами к местным милиционерам последним и, когда все уже войдут в ворота, развернется и тихо исчезнет. Навряд ли грузчики и Бледный станут пробиваться сквозь толпу, чтобы догнать его. А даже если и пролезут – не догонят. А даже если догонят – можно сказать чтонибудь вроде: «Моя не ходить город, боги говорить нельзя» – и сделать морду кирпичом. Убивать на виду у всей очереди не станут.

Вот и ворота. Два чина в застегнутых на все пуговицы мундирах, таких же, как на толстяках на лугу (и такие же зеленые шарфы, только чистенькие, новенькие). Один из чинов – человек, другой – эльф. Местный, с льняными волосами и лошадиными ушами. Оба споро собирают документы у проезжающих, ставят какието отметки, пересыпают собранные деньги – плату за въезд – в опечатанный ящик, в общем, трудятся как пчелки. В стене слева, рядом с воротами, – окованная дверь, в которой находится караулка, или как там она у местных мытарей называется. Рядом с дверью, на сундучке, привалившись к стене, дремлет человек: длинные ноги в ботфортах вытянуты вперед чуть ли не на два метра, черный камзол расстегнут, на лицо надвинута ковбойская шляпа. Этакий Клинт Иствуд на отдыхе. Только револьверов на поясе не хватает.

Справа от потока повозок – авария. На боку лежит огромный воз с сеном. Вокруг него перемещаются тудасюда, как муравьи, владельцы груза – крестьяне. Ахают, охают, размахивают руками. Проезжающие дают им советы, те только отмахиваются. Вот оболтусы…

Чем ближе фургон подъезжал к воротам, тем больше Димке не нравились таможенники. Заштатные ворота гдето на задворках, работают с крестьянскими грузами. А таможенники – чистые, трезвые, вежливые. Одежда отглажена, отчищена. Документы проверяются и оформляются со скоростью звука. Взятки не берут.

Может быть, здесь налажена борьба с коррупцией. Может быть. Но вот крестьяне, которые здесь регулярно проезжают, смотрят на таможенников с недоумением. Нетипично для них такое поведение… Нетипично.

Вон, вон, вон… Димкино зрениебинокль четко показало сценку с очередным оформлением: хозяин груза тихонько подпихивает одному из таможенников маленький сверток. А тот, дико оглянувшись, старается незаметно отделаться от свертка.

Ой, не встрять бы…

Так себя ведут только в одном случае: если над душой стоит начальство. А рядом – только дремлющий длинноногий ковбой. Уж не он ли начальник? А зачем он здесь?

Очень похоже, он когото ждет. Уж не фургон ли с контрабандной тканью?

Бог бы с ними, с грузчиками (хотя ребят и немного жалко), да и с Бледным. А вот Димке садиться в тюрьму, да еще за чужие грехи, – не шибкото и хочется. Ой как не хочется!

Что же делать?

Может, уже пора делать ноги?

Скорость мышления в экстремальных ситуациях, к сожалению, Димкиным достоинством никогда не была. Пока он раздумывал, фургон уже въехал в огороженный каменными стенами квадрат у ворот (слева – стена, справа – стена, впереди – ворота) и встал на оформление.

Ладно, авось пронесет.

Бледный подал документы, подозвал было грузчиков, но таможенники отмахнулись и пошли осмотреть фургон.

– От самого Трррр едете?

– Да, от него, – немного подобострастно кивнул Бледный.

– Тррррррррр ткань?

– Ну да. А в чем…

– Тррррррр, – обратился таможенникчеловек к эльфу, – а ну толкника Тррррррр, чтото он разоспался. Значит, от Трррр едете?

– Да. – Бледный уже занервничал.

– Сколько ткани?

– Так там же написано…

– А все же? – раздался голос со спины.

Ковбой уже поднялся и подошел к фургону. Длинный, тонкий, ростом чуть ли не с Димку в его нынешнем обличье. Лицо вытянутое, подбородок широкий, квадратный, от этого лицо кажется кирпичом. Светлые глаза спокойно прищурены. Руки пустые.

– Что же вы, господин, едете от самого Трррр, везете груз и не знаете, сколько его? Как же так?

Длинный не издевался и не злорадствовал. Абсолютно спокойный, деловой вопрос.

– Я не хозяин, всего лишь сопровождаю товар… – Бледный начинал закипать.

– Покажите товар.

– Но…

– Покажите товар.

По взмаху руки еще больше побледневшего Бледного грузчики начали расшнуровывать фургон.

Димка тихонько вытянул из котомки документ, скомкал его и спрятал за пояс набедренной повязки. Если все обойдется – можно достать, а если нет, если ребят сейчас повяжут – лучше не иметь при себе доказательств, что ты с ними. Бубнить: «Моя их не знать» – и все. Иначе заметут.

– Вот, – Бледный показал на раскрытый задний борт фургона, – как видите, ткань. Документы на нее у вас.

– Ткань, – согласился Длинный и подошел к фургону.

Откуда у него в руках оказался нож, Димка не рассмотрел. Прямо фокус какойто.

Длинный осмотрел ближайший рулон ткани – огромный, метр в диаметре, не меньше, – похлопал по нему ладонью…

Вонзил лезвие в рулон и резко вырезал квадрат: раздватри.

Бледный дернулся, но не успел.

Длинный подцепил край вырезанной ткани и со скрипом отогнул квадрат вниз.

Рулоны оказались фальшивыми.

Ткань была намотана только сверху. Внутри же рулоны были полыми.

Не пустыми.

В вырезанном отверстии блестели вороненые стволы.

Компашка ввозила в столицу ружья.

– Аххх…

– СТОЯТЬ! – грянул дружный хор.

Крестьяне у упавшей телеги уже целились в грузчиков из ружей, из двери караулки выскакивали вооруженные люди…

Пора!

Димка развернулся и бросился бежать. Люди жались к стене…

Раз!

Чтото свистнуло, ноги подкосились, как подрубленные, Димка спиленным дубом рухнул в дорожную пыль. Попытался подняться…

Резкий удар в спину бросил его наземь. К горлу прижалась неприятно холодная сталь клинка. Руки сноровисто заломили за спину и связали веревкой.

– Господин Гыгы, вы арестованы.

Перед глазами остановились ботфорты Длинного.

Глава 11

Не получилось…

Димке приходилось раньше бывать в тюремных камерах. Дважды. Один раз друзьямилиционеры провели для него экскурсию по РОВД, а второй раз в городе, когда сломался грузовик и негде было ночевать, добрые менты пустили на ночь в камеру. А вот в качестве арестованного – впервые.

В КПЗ все же было поуютнее. Сейчас в закуток без окон и с охапкой соломы в углу вместо нар запихнули Димку и троих из «грузчиков», оказавшихся контрабандистами. Еще подоброму: будь здесь человеком больше, и камера стала бы похожа на банку шпрот. Тяжеленная окованная дверь закрывалась плотно, запашок стоял густой.

Димка сидел огромной печальной тушей, обхватив лапами колени. Курт, Отто и Ганс тихо обсуждали чтото свое. Димка думал.

Старые планы в новых обстоятельствах ведут к проигрышу.

Идея убежать от «грузчиков» вполне могла сработать. Удалось бы скрыться и от полицейских, или кто там выскочил, как чертики. Лошадей у них не было, все бы за Димкой не кинулись, а с тремячетырьмя он, скорее всего, справился бы. От выстрелов в спину тоже не было бы особого вреда. Кто ж знал, что их Искпедицию уже сдали и встречающие ожидали увидеть именно яггая?

Димка замычал. Ведь заметил странность поведения таможенников, но не присмотрелся внимательнее. Не подумал: почему все встречные удивляются, увидев живого яггая, и только столичные таможенники не моргнули и глазом, как будто яггаи тут каждый день ходят косяками? Вот болван!

Вторая глупость вытекала из первой: не сообразив, что о нем знают, попытался сбежать. А встречающие подготовились. Естественно, они сообразили, что стрелять в яггая бесполезно. Они и не стреляли: метким броском бола Димке спутали ноги. На упавшего и оглушенного обрушилась тяжелая туша.

Потом, когда их со связанными руками заводили в тюремные кареты, Димка увидел скрутившего его. Еще одна местная раса в коллекцию: огромный квадратный здоровяк с зеркальнолысой головой. Мышцы рук и плечевого пояса просто пугали: такое впечатление, что на руки надеты надутые камеры. Мощные челюсти, приплюснутый нос и при этом – вполне нормальные темные глаза. Уши были бы похожи на человеческие, если бы не приросли к голове. Кожа песчаного цвета придавала громиле вид ожившей каменной статуи. Он прошел мимо арестованных, скручивая бола, гаучо проклятый. Впрочем, не гаучо, вполне официальное лицо в застегнутом на все пуговицы синем камзоле, с уже знакомым по встрече с взяточникамижандармами полумесяцем. На шее шарф, черноголубой, как и на всех, на ком надета форма. Кроме разве что Длинного, чей статус непонятен. Все в форме, кроме «крестьян», но с ними все ясно – группа захвата. А вот Длинный… Черный городской камзол, ни шарфа, ни полумесяца, ничего… Кто он такой?

– Слышишь, Гыгы, – подполз к Димке Отто, – ты не волнуйся. Если что, мы с ребятами скажем, что ты не с нами, просто нанят по дороге. Должны отпустить…

Спасибо…

Димка попытался вспомнить, что в схожие исторические периоды на Земле грозило за контрабанду оружия. В итоге поймал себя на мысли, что размышления свелись к перебору различных вариантов казни: от повешения или гильотинирования до жестокого четвертования или экзотической «железной девы». Нет, все люди смертны, но не так же быстро! Димка планировал пожить несколько подольше и, во всяком случае, не умереть на далекой планете по приговору суда за преступление, которого не совершал.

Настроение падало…

Загремел засов двери.

– Кого? – задал вопрос охранник комуто невидимому.

– Так, кто здесь? – В дверь, сложившись пополам, заглянул Длинный. – Ага… Господина Трррр оставим на трррррр, погонщика и проводника уже допросили, остались только эти… Давайте яггая, чтобы побыстрее…

– Выходи, – взмахнул ключами охранник.

Димка мелкими шажками поплелся к выходу. Тяжеленные кандалы не позволяли быстро двигаться, а уж о побеге и речи идти не могло. Даже не погнешь, не то что не порвешь…

Позади тревожно зашептались «грузчики».

«Взять, что ли, Длинного в заложники?» – проползла вялая мысль.

Начальник уже кудато скрылся, в коридоре стояли только три охранника. Двое сноровисто наставили на Димку алебарды, третий наклонился, лязгая ключами. Расстегнутые кандалы глухо звякнули о камень пола. Тут же холодное железо обхватило запястья завернутых за спину рук, щелкнул замок, руки потянула тяжесть.

– Иди. – В спину Димки кольнуло острие.

Иду…

В камере злобно завыли и замолотили в дверь, но конвоиры и ухом не повели.

Коридоры… Коридоры… Лестницы… Лестницы… Двери… Двери… Двери…

Явно спускались вниз. Расстреливать будут? В подвале?

– Стой.

Точно такая же окованная дверь. Из камеры в камеру?..

– Входи.

Димка, пригнувшись, вошел.

Не камера. Просторное помещение, сводчатый потолок. Прямо напротив двери – стол с бумагами. Рядом с ним – массивное кресло с высокой спинкой. Из источников света – толстая свеча на столе и огонь в очаге. У очага на лавке разложены неприятные на вид предметы: щипцы, штыри, пилки…

Допросная… Пыточная…

Димку усадили в кресло, отцепили наручники, взамен замкнули на руках и ногах цепи, надежно зафиксировав его. Кресло за столом пустовало, только одинокий синий мундир висел на спинке.

В помещении сильно пахло жареным мясом.

Скорее всего, от того куска свинины, который лежал на железной тарелке на столе…

Откудато сбоку вышел хозяин помещения – тот самый лысый верзила, который скрутил Димку при попытке побега на таможне. Рубашка с закатанными рукавами, черные подтяжки и лысина придавали ему вид местного папаши Мюллера.

Верзила сел за стол, положил перед собой лист бумаги.

– Вы допрашиваетесь по обвинению в контрабанде оружия и ввозе его без соответствующего разрешения в Тррррр. Вы должны отвечать полно и прямо на все поставленные вопросы, в противном случае к вам будут применены трррррррр тррррррр.

Верзила обмакнул в чернильницу перо и занес его над листом.

Димку, в диком противоречии с ситуацией, заинтересовало перо. Обычно в фильмах если ктото пишет гусиным пером, то это именно перо, длинное с полагающимся опахалом, чуть ли не на глазах у зрителя выдернутое из гуся. Здесь же аккуратный стержень: опахало обрезано, сердцевина вынута, заострено… С другой стороны, такое перо наверняка удобнее… Тут до Димки дошло, что его уже допрашивают.

– Еще раз спрашиваю: ваше имя? – Голос Верзилы был спокоен. А чего ему нервничать? Не будет отвечать арестованный – вон средства развязать язык. Для него все это – рутина.