Текст книги "Дом без чёрного хода"

Автор книги: Константин Курбатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Осиротевшая береза

В Удельнинском парке на месте старой избушки, в которой размещался ребячий штаб, тарахтя мотором и звякая гусеницами, ползал бульдозер. Выхлопная труба стреляла, как пулемёт, и выбрасывала вверх синие кольца дыма. Высокая берёза, что росла у крыльца, свешивала теперь ветви к железной кабине трактора. За один день дом разломали, погрузили на самосвалы и увезли. На месте, где он стоял, осталась лишь засыпанная мусором яма.

Чумазый тракторист в драной тельняшке, сверкая белыми зубами, дёргал за рычаги. Нож бульдозера, зацепив кучу земли со щепками и битым кирпичом, толкал её перед собой в яму.

– Пришли? – спросил Денис у Пети с Анкой. – Странно, что вы так быстро.

– Фу ты, ну ты, – сморщил нос Петя. – Опять недоволен. А я так даже рад, что его ломают. Может, поменьше у тебя идей будет.

– Помолчи лучше, – угрюмо сказал Денис.

Гоша сидел на траве рядом с Денисом. Они сидели совершенно одинаково, положив скрещенные руки на колени и опершись о руки подбородками. Втайне Гоша тоже был рад, что снесли штаб. Он жалел лишь, что его не снесли чуточку раньше, до того, как Яшка пришёл за своей коробкой. Правда, пока и так всё обошлось благополучно. Яшка приехал и сразу схватил Гошу за грудки. Но Гоша только глаза на него выкатил. «Какая коробочка? Ты что? Может, это Денис или Петя. Это они там ремонт делали». И Яшка ничего, отстал.

Вечерние сумерки опускались над опушкой леса, над разбитой, с непросыхающими лужами, дорогой, над урчащим работягой трактором. От трактора доносился запах горячего машинного масла.

– Быстро они, – с уважением произнесла Анка. – Конечно, такой машинищей…

– А я с этим трактористом знаком, – сказал Гоша. – Он меня на тракторе катал. Дядя Сеня его зовут. Он ударник коммунистического труда, раньше на флоте служил, а теперь заочно в институте учится.

Дядя Сеня, который раньше служил на флоте, круто развернул трактор и поддел отполированным ножом старый пень. Пень дрогнул, но не поддался. Гусеницы с лязгом бежали назад, трактор стоял на месте. Пень скрипел и чуть покачивался.

Тогда дядя Сеня подал бульдозер назад и хотел взять пень с ходу. Но пень опять выстоял: он не желал расставаться с крепко насиженным местом.

– Вот это пенёк, рояль с арбузами! – восхитился Петя. – Может, ему лет двести. Ясное дело, его просто так не выковырнешь.

– Все пни такие, – хмуро заметил Денис, – лживые и тупые.

– Ты про что это? – тихо спросил Петя.

– На воре шапка горит, вот про что, – ответил Денис, не поднимая со скрещенных рук подбородка. – Пришёл – и помалкивай.

– Почему это я должен помалкивать? Командир мне тоже!

– Хотя бы и командир.

Петя толкнул Дениса коленом:

– Ты!

– Поосторожней давай! – вскочил Денис.

– А чего?

– Ничего!

– Раскомандовался мне!

– И раскомандовался!

– Ты не разводи здесь культ личности! – заорал вдруг Петя.

– Я культ? – опешил Денис.

– Самый настоящий!

– А ну, повтори.

– Сто раз повторю.

– А ну!

– Культ и ещё раз культ.

– В зубы хочешь?

– Попробуй.

– И получишь.

В воздухе мелькнул кулак. Кулак угодил Пете в грудь. Петя был длинный.

– Ах так?! – завопил Петя.

Он размахнулся и промазал. Потеряв равновесие, Петя таранил Дениса всем телом. Денис полетел в траву. Петя свалился на него. Они катались по траве то в одну, то в другую сторону. Катались они так быстро, что невозможно было разобрать, чьи руки и ноги мелькают сверху, а чьи снизу.

– Как вам не стыдно, мальчики! – возмущалась Оля.

Но мальчики её не слышали.

– Давай, Петя, давай, – подбадривала Анка.

Гоша бегал вокруг и переживал за Дениса.

– Так ему, Денис! – кричал он. – Правильно! Будет знать наших!

Они катались долго. Сколько бы они тузили друг друга, неизвестно. Но тут вмешался дядя Сеня. Он спрыгнул с трактора и растащил драчунов.

– Вы чего не поделили? – удивился он.

– Из-за штаба они, – сказала Анка.

Дядя Сеня держал Дениса за плечо, а Петю за локоть:

– Взрослые люди, а дерутся, как маленькие. Из-за какого вы штаба сцепились?

– Вон из-за какого, – махнула в сторону бульдозера Анка. – Дом вы сломали, а в нём наш штаб был.

– Вон оно как! – сказал дядя Сеня и отпустил драчунов. – Что же у вас здесь за штаб был?

Он сел, достал пачку «Беломора» и закурил. Узнав Гошу, которого недавно катал на тракторе, спросил:

– Это всё твои друзья?

– Мои, – сказал Гоша.

– И часто они дерутся?

– Первый раз сегодня.

– Из-за штаба?

– Нет, просто Петя культом обзывается.

– Кого он обозвал, Дениса?

– Ну да.

– Петя – это вон тот длинный?

– И правильно обозвал, – вмешалась Анка. – Командовать всякий может. Я тоже умею командовать, но ведь не лезу.

– Умеешь? – переспросил дядя Сеня. – Это заметно. Ну вот что: давайте-ка, братцы, по порядку, чтобы я во всём разобрался толком.

Рассказывала Анка. Гоша ей поддакивал. Денис с Петей сидели надутые и друг на друга не смотрели.

– Занятно, – приговаривал дядя Сеня и, оттопырив нижнюю губу, густо выдыхал дым. – Пионерско-государственный контроль? Неплохо. И всё Денис? С фантазией, я гляжу, ваш Денис.

Дядя Сеня уважительно качнул головой и позвал:

– Иди-ка сюда, Денис Шапранов.

– Чего вам? – буркнул Денис издали.

– Это уж, брат, невежливо, – сказал дядя Сеня.

Денис поднялся и, со злобой глядя на Петю, произнёс:

– Запомни, я тебе этот культ никогда не прощу. – Он обвёл взглядом ребят и добавил. – И вообще, можете без меня обходиться. Трепачи вы все. Языки у вас как помело.

– Так разве это я? – забеспокоился Гоша. – Это же Анка. И штаба теперь всё равно нет.

– «Штаба», – передразнил Денис. – Соображать немножечко нужно.

Он повернулся и с достоинством удалился.

Дядя Сеня с интересом поглядывал на притихших ребят. Невдалеке на малых оборотах тарахтел трактор.

– С характером ваш Денис, – проговорил дядя Сеня. – И парень он, видно, неплохой. А вот дело вы себе придумали, прямо скажем, не ахти какое. Не для ребят это – за жуликами и тунеядцами гоняться.

– А я что говорил! – обрадовался Петя. – Я ему всё время говорил. Да он разве кого-нибудь слушает!

– Говорил, это хорошо. А вот драться полез зря.

– А я лез? Он меня первый ударил.

– Первый, второй, – проговорил дядя Сеня, – это ещё разобраться нужно. Можно словом сильнее, чем кулаком, ударить. Вопросы есть?

– Есть! – вскочил Петя. – Вам этот пень не своротить, да?

– Ещё как своротим, – подмигнул дядя Сеня и пошёл к трактору.

Он петлёй накинул на пень стальной трос и прикрепил второй конец к крюку сзади бульдозера. На этот раз пень не устоял. Пень крякнул, заскрипел и, подняв вверх толстые корни, медленно пополз за трактором. Земля над корнями взбухала, трескалась и пластами отваливалась в стороны.

Дядя Сеня отцепил трос, ножом бульдозера свалил пень в яму и разровнял над ним землю. Потом он помахал ребятам рукой и что-то крикнул. Но за грохотом и лязгом металла ничего не было слышно. Трактор развернулся и зашлёпал гусеницами по грязной дороге, переваливаясь с ухаба на ухаб, как корабль на крутой волне.

– Точно я говорил, что мне его идеи – во! – сказал Петя. – Тоже мне рояль с арбузами.

– Хватит тебе со своими арбузами, – рассердилась Анка. – Неужели не надоело?

– Фу ты, ну ты, – сморщил нос Петя.

– Попугай бесхвостый, – сказала Анка.

– А ты графиня хвостатая.

– А ты дурак длинный.

Петя подумал и не ответил. У него почему-то пропало желание ругаться. Он смотрел на одинокую берёзу, которая ещё вчера стояла у штаба. Теперь вокруг берёзы было голо и пусто. Где-то под обломками погиб сверчок, напевавший за печкой свою нескончаемую песенку. А доску, что качалась у потолка, прибить они с Денисом так и не успели.

– Скучно теперь будет берёзке, – тихо проговорила Оля.

Анка тоже смотрела на берёзу и думала о чём-то своём.

Вдалеке, затихая, тарахтел и тарахтел трактор.

Вот это учитель!

Сладкий аромат цветов мешался с запахом свежей масляной краски. Букеты лежали на учительском столе и на широких белых подоконниках. Радостный перестук парт тонул в криках мальчишек.

– Один за всех, все за одного! – вопил хлипкий паренёк Тимка Стебельков. – Все за одного – это житуха!

– Братцы! – кричал длинный Петя, стоя на скамье и размахивая кулаком. – Братцы, есть предложение организовать исторический кружок!

Гоша сел с Олей за одну парту. Он не кричал и руками не размахивал. Он приготовился к первому уроку, положив перед собой учебник литературы.

– А у нас в школе кружок юннатов был, – тихо сказала Оля.

– Здесь, наверное, тоже есть, – ответил Гоша. – Они в любой школе бывают.

– Братцы! – орал Петя. – Правда! Исторический кружок – жуть интересно!

В класс уверенно вошёл Денис. В руке он держал большой коричневый портфель.

– Профессор кислых щей явился! – взвыл Тимка Стебельков. – Смотрите, какой у него портфель толстый!

Денис равнодушно взглянул на Тимку и прошёл к пустующей первой парте, словно она была приготовлена специально для него.

– Отличничек! – возвестил Тимка. – Сразу видно отличничка!

– Братцы! – надрывался Петя. – Ещё можно географический! А в футбол кто?! Я, чур, на воротах!

При появлении Дениса Петя стал орать с ещё большим воодушевлением, чтобы все видели, что ему и без Дениса живётся отлично.

– Петя, – поморщилась Оля, – ну чего ты? Не кричи так, пожалуйста. И слезь с парты. Только покрасили, а ты ногами.

– Подумаешь, графиня какая, – хмыкнул Петя. – Не нравится, заткни уши.

– Физичку видели? – вопил Тимка Стебельков. – Наша воспитательница! Будет меня воспитывать. Воспитывайте меня, Зоя Анатольевна! Я в физику страсть как влюблённый. Закон Ома – после второго урока дома!. Гы…а…а!

Со стены укоризненно глядели на класс Маяковский и Менделеев. Маяковский косил суровым глазом. Менделеев скорбно ухмылялся в густую бороду. Под портретами, на нетронутом глянце доски, косо летели две выведенные мелом строчки:

 
Разгрызём гранит науки,
Были б голова да руки!
 

В коридоре длинно пропел первый звонок. Мальчишки заорали ещё сильней. И лишь когда в дверях показалась Зоя Анатольевна, а за ней учитель литературы, в классе медленно наступила тишина.

– Поздравляю вас, ребята, с началом нового учебного года, – сказала Зоя Анатольевна. – Русский язык и литературу у вас временно будет вести Семён Михайлович. Он кончает институт и прислан к нам на практику.

Она гордо подняла голову и ушла, а Семён Михайлович раздвинул букеты цветов и положил на стол классный журнал.

– Что ж, – сказал он, – прежде всего давайте познакомимся.

– А ведь мы знакомы уже! – крикнул Петя.

– Правильно, – улыбнулся Семён Михайлович, – с некоторыми из вас я уже успел познакомиться. Причём познакомились мы при довольно любопытных обстоятельствах. Как-нибудь я расскажу об этом всем. Шапранов, ты ничего не будешь иметь против?

– Буду, – приподнявшись за первой партой, буркнул Денис.

– А ты, Прочухан?

– Я что! – крикнул Петя. – Он первый начал.

– Расскажите! – загорелся Тимка. – Ведь он же не против.

– Но у нас сейчас, кажется, урок литературы, – напомнил Семён Михайлович. – И мы хотели познакомиться. Как твоя фамилия?

– Стебельков Тима! – вскочил Тимка. – На сегодня нам ничего задано не было.

В классе засмеялись.

– Отлично, Стебельков. Желаю тебе всегда отвечать так же чётко и ясно, – похвалил Семён Михайлович.

Он раскрыл журнал и стал вызывать учеников по алфавиту.

Петя во все глаза смотрел на учителя и не мог понять, как это на свете происходят такие удивительные вещи. За учительским столом, поблескивая белозубой улыбкой, стоял тот самый дядя Сеня, который могучим бульдозером разравнивал землю на месте бывшего ребячьего штаба и разнимал Петю с Денисом, когда они подрались. Только на этот раз дядя Сеня был, конечно, не в замасленной тельняшке, а в тёмно-синем костюме и белой рубашке с голубым галстуком.

Он стоял за учительским столом и, заглядывая в журнал, называл фамилии. И вид у него был такой, словно в этом нет ничего особенного, словно все без исключения учителя после уроков надевают дырявые тельняшки и бегут к своим бульдозерам.

– Шапранов Денис. Ну, тебя я знаю. Садись. Никого не пропустил?

Он оглянулся на доску, на которой было написано про гранит науки, и сказал:

– Что ж, головы, руки и, надеюсь, зубы тоже у вас есть. Начнём грызть этот самый гранит. Кто у нас сегодня сотрёт с доски?

– Я! – вскочил Петя. – Можно, я?

Водя тряпкой по доске, Петя разглядывал плотно обтянутую новым костюмом широкую спину. Вот это учитель! Где ещё увидишь учителя, который ходит в тельняшке и умеет водить гусеничный трактор ДТ-54?

– Садись на место, Прочухан, а то насквозь доску протрёшь, – сказал Семён Михайлович. – Итак, ребята, тема нашего сегодняшнего урока – жизнь и творчество великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина.

Петя сел за парту и приготовился слушать. Он твёрдо решил начать новый учебный год по-настоящему.

Петя слушал.

Семён Михайлович рассказывал о Пушкине. Петя старательно моргал глазами и никак не мог уловить, почему Пушкин наш современник, если он жил в начале прошлого века. Петя морщил лоб. От напряжения у него шевелились уши. Но слова летали вокруг Пети и лопались, как мыльные пузыри. Внутри слов ничего не было.

Что-то мешало Пете, но он никак не мог разобрать, что.

И вдруг он понял. Впереди, у стола учителя, маячил затылок Дениса. Петя оторвал взгляд от шапрановского затылка и упёрся глазами в рот Семёна Михайловича. Изо рта учителя вылетали слова. Они плавали вокруг Пети и бесшумно лопались.

Через минуту Петя снова поймал себя на том, что смотрит в затылок Денису. Пете стало не до Пушкина. Прежде всего нужно было покончить с ненавистным затылком. Но хорошо сказать: покончить. Денис выбрал себе удачное место. Чем упорнее Петя отводил глаза, тем сильнее их тянуло обратно.

Железная коробочка

Ссориться с товарищами Пете приходилось и раньше. Чаще всего это были словесные поединки. Порой, когда не хватало слов, в ход пускались кулаки. Но все ссоры, как правило, кончались быстрым примирением. Если столкновения происходили на особо принципиальной основе, то стороны приходили к соглашению в крайнем случае на следующий день.

Ни к каким формальностям при заключении перемирия Петя не прибегал. Даже после крупного столкновения он быстро остывал и говорил:

– Охламон ты.

– Сам ты охламон, – отвечал соперник.

– А ты не лезь в следующий раз.

– И ты не лезь.

После драки в Удельнинском парке Петя подошёл на улице к Денису и добродушно сказал:

– Охламон ты.

Денис посмотрел на Петю так, словно увидел его впервые.

Петя обиделся.

– Подумаешь, рояль с арбузами! – крикнул он вслед Денису. – Строишь из себя!

Но через день Петя снова разыскал Дениса и опять назвал его охламоном. Денис презрительно сжал губы и прошёл мимо. Пете даже показалось, что Денис прошёл сквозь него, точно Пети вовсе и не было, а была только Петина тень, разговаривать с которой по меньшей мере глупо.

Пете стало не по себе. Он поклялся, что ответит Денису тем же. Целых два дня он ходил мимо Дениса с гордо поднятым носом. Но хорошо ходить с поднятым носом мимо человека, на которого такой вид действует. На Дениса Петин нос не действовал.

И Петя снова не выдержал. Он подошёл к Денису, толкнул его локтем и сказал:

– Ты! Чего ты?

Денис посмотрел на свой локоть в том месте, где до него дотронулся Петя, стряхнул что-то невидимое с рукава и ушёл.

У Пети от обиды задрожали губы.

– Ладно, – шепнул он, – посмотрим.

И с тех пор Петя больше не замечал Дениса.

А теперь Денис назло сел на первую парту, чтобы подставить Пете свой дурацкий затылок. И Петя вынужден был смотреть на его затылок, потому что больше смотреть было некуда. Как Петя ни ловчился, он всё равно видел упрямый стриженый затылок. А если Петя отворачивался к окну или назад, то сразу получал замечание.

В общем, учебный год для Пети начался сплошными мучениями. Ни один предмет в голову ему не лез, даже история и география. По алгебре он уже успел схватить две двойки, и в стенной газете «ёжик» на него нарисовали карикатуру.

Олю прикрепили к Пете, чтобы подтянуть его. Однако алгебраические премудрости отскакивали от Петиного лба, не оставляя абсолютно никаких следов. Оля терпеливо готовила вместе с ним уроки. Но от сидения на одном месте свыше десяти – пятнадцати минут у Пети начинали болеть голова, рука, живот или ещё какая-нибудь часть его длинного тела.

Отмучившись с Петей, Оля спешила в кабинет естествознания, где могла целый вечер возиться с рыбками, птичками и черепахами. А счастливый Петя мгновенно выздоравливал, хватал перчатки и мчался на футбольное поле. Он был незаменимым вратарём и брал самые мёртвые мячи.

Яшка в районе Ланского больше не появлялся, словно примирился с пропажей своих золотых монет, и Гоша совсем уже было успокоился.

Но однажды случилось вот что.

После уроков Гоша и Оля зашли в маленькое кафе-мороженое на проспекте Смирнова. Они сидели за круглым столиком. Их портфели стояли на полу у стены. Один портфель прислонился к стене, другой прижался к нему. Ручка Гошиного портфеля свесилась набок и легла на другую ручку.

Сердитая буфетчица в белом халате протёрла пустые столики, швырнула под них стулья и ушла за стойку.

Земляничное мороженое лежало в вазочках розовыми шариками. Над ними вился вкусный парок.

– Как всё равно от горячего, – шепнула Оля. – Правда?

– Угу, – согласился Гоша, отправляя в рот ложечку. – Ты ешь, я ещё возьму.

Они разговаривали очень тихо, чтобы их не услышала буфетчица, и подбородками почти касались вазочек. Лица их были совсем рядом. Оля даже разглядела, какие у Гоши зрачки. Внутри чёрная точечка, от неё коричневые трещинки, а вокруг зелёный ободок.

– У тебя симпатичные глаза, – шепнула Оля. – Я раньше не замечала, что они такие.

– И у тебя красивые, – сказал Гоша.

– Правда?

– Ты мне больше всех девочек нравишься. Я бы кроме тебя никого не пригласил.

– А ту?

– Какую?

– Которая хотела быть как Анна Каренина.

– Риту бы тоже не пригласил.

– У неё красивые глаза были?

– Так себе.

– Я тоже буду как Анна Каренина.

– Нравится мороженое? – спросил Гоша.

– Очень вкусное. А ты с Ритой дружил?

– Мы были просто как товарищи.

– Она тебе нравилась?

– Нет, ты же знаешь.

– Знаю, – шепнула Оля и посмотрела на портфели, которые стояли у стены.

Потом она вдруг спросила:

– Как ты думаешь, неужели это действительно Петя стащил Яшкины монеты?

Ложечка с мороженым чуть не выпала из Гошиных пальцев. Внутри у него что-то оборвалось. Он даже не успел подумать, как ответить. Ответ явился сам собой, простой и спокойный:

– Конечно, Петя. А кто же ещё? Я даже коробочку у него видел.

– Какую коробочку?

– В которой они лежали. Круглая такая, и на ней буква «я» нацарапана.

– Вот бы никогда не подумала, – проговорила Оля. – Противно как. Даже тошнит. Правда?

И Гоше стало страшно. Он представил, что всё раскрылось, что Оля смотрит на него и глаза у неё удивлённые и ненавидящие.

…На следующий день, во время большой перемены, Гоша прокрался в пустой класс, сел за Петину парту и сунул ему в портфель пустую коробочку от леденцов.

Неделя примерной учебы

Взрослые говорят, что они умеют заглядывать в завтрашний день. Под завтрашним днём они подразумевают не только то, что будет завтра, но и то, что будет через несколько лет. Это называется научным предвиденьем.

Ребята из седьмого «б» охотно верили взрослым. Но сами они научным предвиденьем не обладали. Ну как, скажите пожалуйста, можно предсказать, что тебе завтра поставят по зоологии или по геометрии? Могут вывести симпатичную четвёрку, а могут вкатить «пару». Попробуй предусмотри, с каким настроением придёт на урок учитель.

В общем, когда Зоя Анатольевна решила попробовать свои силы в научном предвиденье, седьмой «б» особого восторга не проявил.

– Со следующего понедельника, – сказала Зоя Анатольевна, – у нас будет неделя примерной учёбы, неделя без троек и замечаний.

Каким образом Зоя Анатольевна определила, что предстоящая неделя будет особенной, никто не понял. Но возражений не последовало. Раз она уверена, что тридцать два человека за всю неделю не получат ни одной двойки и ни одного замечания, – значит, ей виднее.

Хронический двоечник Тимка Стебельков не возражал тоже. Он вскочил и выпалил:

– Даёшь примерную неделю! Я не подведу!

На него вылупили глаза. Что это с Тимкой? А Зоя Анатольевна удовлетворённо сказала:

– Молодец, Стебельков… Я верила, что ты способный ученик и хороший, товарищ.

– Конечно, хороший, – подхватил Тимка. – Я потому и говорю: отпустите меня на эту неделю на каникулы, иначе я всё равно заболею.

Класс грохнул так дружно, что в окнах задрожали стёкла.

Зоя Анатольевна нахмурилась и постучала карандашом по столу.

– Тихо! Шапранов, в оставшиеся дни ты, как председатель совета отряда, вместе со звеньевыми должен провести соответствующую подготовительную работу.

И она прочитала лекцию о том, как из обычной недели можно сделать неделю-образец, которой будет не стыдно похвалиться на весь район и даже город.

Тимка, разумеется, не удержался и вставил, что с такой неделей можно даже прогреметь на весь Союз. А так как примерная неделя ещё не началась, то Зоя Анатольевна попросила его закрыть дверь класса с обратной стороны.

Денис энергично взялся за подготовку. Четыре дня велась продуманная работа. Был взят на учёт каждый, кто мог схватить двойку. В дырявые головы отстающих насильно вталкивали физические законы и хрупкие геометрические трапеции. Чтобы из голов не растряслось набитое, временно были запрещены игры в футбол, прекращён сбор металлолома на постройку пионерского тепловоза и приостановлена работа кружков.

Неделя примерной учёбы началась превосходно. Но тут случилось совершенно неожиданное происшествие, которое не смог бы предотвратить учитель даже в сто раз более опытный, чем Зоя Анатольевна.

На перемене перед уроком литературы Петя играл с друзьями в фантики. Школьный коридор гудел от топота ног и ребячьих голосов.

– Рояль с арбузами! – кричал Петя. – Ты мне ещё три штуки был должен!

– Чего должен? – шумел Тимка Стебельков. – Ничего я тебе не был должен!

Петя вздохнул и вытащил из кармана железную коробочку. На крышке улыбалась девочка с косичками. Петя отобрал самые некрасивые фантики и протянул Тимке:

– Держи.

Положив один фантик на ладонь, он стукнул по краю подоконника. Тимка стукнул тоже и потянулся пальцами от фантика к фантику.

Круглая коробочка лежала на подоконнике. Денис не сводил с неё глаз. Он подходил всё ближе и ближе, пока отчётливо не увидел на крышке грубо нацарапанную букву «я».

И тут раздался звонок, возвестивший о начале очередного урока.

Первым Семён Михайлович вызвал отвечать Дениса.

– Мы закончили повесть Пушкина «Капитанская дочка», – напомнил он. – Тебе понравилась повесть?

– Понравилась, – ответил Денис.

– Тогда расскажи, пожалуйста, всё, что ты знаешь о Гринёве. Что тебе показалось привлекательным в его образе, какие черты его характера кажутся тебе достойными подражания.

«Капитанскую дочку» Денис читал давно. Кое-что уже под-забылось, но основное он помнил отлично – и как Гринёв подарил Пугачёву заячий-тулуп, и как он дрался на дуэли со Швабриным и не склонил головы перед виселицей.

– Выходи сюда и рассказывай, – велел Семён Михайлович.

Денис вышел к столу и повернулся лицом к классу. Он повернулся и сразу увидел, как Петя поспешно отвёл глаза.

С тех пор как после драки в Удельнинском парке Петя попробовал пойти на мировую, но натолкнулся на холодное презрение, он всё время отводил глаза. По Денис будто не замечал этого. А теперь он растолковал странное Петино поведение по-своему.

Петя уставился на потолок, перевёл взгляд на окно и уткнулся в учебник. Глядя прямо на Петю, Денис проговорил:

– Гринёв был порядочным и честным человеком. Отец сказал ему, чтобы он берёг платье снову, а честь смолоду. И он берёг.

Дениса душила злоба. Раньше он лишь подозревал, что Яшкины монеты стащил Прочухан… А теперь, увидев у Пети круглую коробочку, он окончательно уверился в этом. Денис забыл, что отвечает урок. Он говорил только для Пети.

– Гринёв был порядочным и честным, – говорил он. – Он берёг честь смолоду. Он… Ему отец сказал, что порядочному человеку…

Денису не хватало слов. Семён Михайлович удивлённо взглянул на него и подбодрил:

– Так, так. Всё правильно. Чего ты волнуешься?

– Я не волнуюсь, – сказал Денис. – Это пускай другие волнуются, если у них хоть немного совести осталось. Гринёва, между прочим, тоже звали Петей, но он никогда ничего не воровал, хотя был дворянином.

– Чего, чего? – зловеще зашипел за партой Петя. – Ты про что это?

– Минуточку, – приподнял руки Семён Михайлович. – При чём тут, что он не воровал? И потом, почему Гринёва звали Петей «между прочим»?

– Он соображает вообще?! – взорвался Петя.

– Сейчас разберёмся, – сказал Семён Михайлович. – А ты, Прочухан, помолчи. Когда будет нужно, я тебя вызову. Значит, хотя Гринёв был дворянином, он не воровал. Так, Шапранов, я тебя понял?

– Так, – хмуро подтвердил Денис. – Гринёв был честным человеком. Он не терпел прохвостов, он их уничтожал.

– Превосходно, – заметил Семён Михайлович. – Пушкин был бы в восторге. И кого же Гринёв уничтожил?

– Он сжёг Троекурова вместе с его усадьбой. И правильно сделал. Я бы тоже…

По классу прошелестел смешок. Класс не понимал, что происходит.

– Я бы тоже всех таких… Я бы их…

– Ты соображаешь что-нибудь? – задохнулся Петя.

– Правильно, Прочухан, – сказал Семён Михайлович. – Ты хочешь напомнить Шапранову, что с Троекуровым враждовал отнюдь не Гринёв, а Дубровский. Так?

– Ясное дело, Дубровский, – согласился Петя.

– Шапранов, а с кем враждовал Гринёв? Из-за чего и с кем у него произошла ссора, которая закончилась дуэлью?

Денис упёрся взглядом в пол и замолчал.

– Со Швабриным! – крикнул с места Тимка Стебельков.

Происходило невероятное – Стебельков подсказывал Шапранову. Семён Михайлович попытался спасти положение. Но Дениса уже ничто не могло спасти. Он упрямо насупился и замолчал.

– Что ж, – сдался Семён Михайлович, – печально, но факт. На первый раз я тебе в журнал оценку ставить не буду. Поставлю только в дневник.

– Конечно, – негромко произнёс Тимка, – ему так только в дневник. Он у нас особенный.

Семён Михайлович посмотрел на Стебелькова.

– Мне выйти? – вскочил Тимка.

– Сиди, – сказал Семён Михайлович и перевёл взгляд на Петю.

Он глядел на Петю долго и задумчиво. И весь класс тоже повернулся к Пете. Все ждали, что Прочухан окажется сейчас у стола.

– Давай, Петруша, – пропищал в тишине Тимка, – расскажи честному народу, как тебя шпагой проткнули.

– Стебельков! – ладонь Семёна Михайловича ударила по столу.

– Выйти? – с готовностью вскочил Тимка.

– Если можешь, Стебельков, помолчи, пожалуйста.

У Семёна Михайловича был немного смущённый вид. Он никого больше не стал вызывать и перешёл к следующей теме.