Текст книги "Магеллан"

Автор книги: Константин Кунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

Недовольных оказалось много, и д’Альмейде пришлось снарядить целый корабль под командой Гарсиа-и-Суза. В казне Кочина денег не было, уезжавшим платили жалованье натурой. Сохранилась собственноручная расписка Фернандо Магеллана, выданная альмораксифу, то есть начальнику рынка Кочина, в том, что он, Магеллан, получил 30 июля 1509 года «двадцать мер пшеницы вместо жалованья».

19 августа 1509 года четыре корабля Секейры и вспомогательная барка – тафореа – вышли в море и поплыли к югу на поиски новых земель.

По неведомым морям

«Так плывут они на кораблях к другим островам, разбросанным по всему морю…»

Глава о Малакке из книги Дуарте Барбоса «Описание Восточно-Африканского и Малабарского берегов».

Посоветовавшись с опытными людьми, Секейра решил нарушить инструкцию короля и плыть на восток, не заходя в Софалу и на Мадагаскар. Он понял, что в восточные моря надо плыть со свежими силами, на крепких, еще не истрепанных бурями кораблях.

Пройдя вдоль индийского берега, армада Секейры обогнула Цейлон.

Далее начинались моря, куда еще никогда не заплывали португальские корабли.

Но Секейра и его кормчие кое-что знали об этих краях. Еще в 1506 гаду к португальскому военачальнику в Каннаноре, дом Лоренсо д’Альмейде, явился некий Людовико ди Варгема. Это был типичный авантюрист, один из тех бесчисленных искателей приключений, которыми славился этот век открытий.

Выдавая себя за врача-мусульманина, Вартема много лет странствовал по Востоку – от Афганистана до Абиссинии, от Дамаска и Мекки до Малакки. Он первым из европейцев побывал на Молуккских островах и сообщил множество драгоценнейших сведений о землях, лежащих к востоку от Цейлона, и о торговле пряностями.

Кроме ди Вартема, Секейра взял с собой индусских кормчих и карты, составленные индусскими мореходами. Это избавило его от ненужных странствований по незнакомым морям. Прямо от берегов Цейлона флот взял курс на северо-западную оконечность Суматры.

Армада подошла к городу Педир на берегу Суматры.

Магеллан жил теперь новой жизнью. Работа открывателя новых стран увлекала его. За каждым поворотом берега в туманной дали ему чудились сказочные страны. Магеллан с жадностью расспрашивал индусских кормчих; по отрывочным записям старинных путешественников, по рассказам Людовико ди Вартема пытался он представить себе облик этих новых стран.

Перед отъездом из Португалии Секейра захватил с собой много книг о путешествиях. Фернандо охотно пользовался ими и среди них, конечно, нашел записки Марко Поло, который проезжал в этих местах в конце XIII века.

«Остров этот не так-то мал, – пишет Марко Поло, – в округе более двух тысяч миль… Богатств и всяких дорогих пряностей тут много: есть и алойное дерево, и такие пряности, какие в наши страны не заходят… Много здесь бразильского дерева, камфоры… Родится здесь самая лучшая камфора фансури, продается она на вес золота…

В этом королевстве есть мука, добываемая из особых больших и толстых деревьев… Кора у них тонкая, а внутри одна мука; из нее делают вкусное тесто. Много раз мы ее пробовали и ели…

Во всех этих лесах, скажу вам, большие и дорогие деревья. Есть у них красное дерево, сандаловое, индийские орехи, гвоздика, бразильское дерево и множество других хороших деревьев…»

Но в этой замечательной стране, по словам Марко Поло, живут кровожадные люди: «Едят они человеческое мясо… никакого закона у них нет… Прожили мы здесь пять месяцев вот как… построили крепости из леса, там и жили, потому что боялись этих злых людей; жрут они людей, как звери».

Видел Фернандо и записки другого венецианца, Никколо Конти, бродившего в начале XV века по Востоку целых двадцать пять лет. В 1441 году он явился к папе римскому и рассказал о своих странствованиях. Его рассказ записал секретарь папы Поджо Браччолини. Португальцы, искавшие по всей Европе записки путешественников, побывавших на Востоке, поспешили перевести его книгу на португальский язык. Рассказ Никколо Конти подтверждает то, что более ста лет до него рассказал Марко Поло:

«…На этом острове произрастает перец, который больше обыкновенного, а также длинный перец, камфора. Здесь также добывается в изобилии золото… жители одной части острова, называющейся Батех, едят человеческое мясо и всегда воюют со своими соседями. Человеческие головы они сохраняют в качестве ценного имущества: убивая врагов, они отрезают голову и, съев мясо, сохраняют череп и употребляют его вместо денег. Когда они хотят купить что-нибудь, они дают в обмен одну или больше голов, в зависимости от стоимости товара, и тот, у кого в доме больше голов, считается самым богатым».

Магеллан вспоминал рассказы Людовико ди Вартема. Вартема говорил, что в Педире много золота, но предупреждал, что жители Суматры – людоеды и грабители. По его словам, им ничего не стоит убить человека. Покупая новый нож или кинжал, они будто бы пробуют его на первом встречном.

Но, несмотря да все эти предостережения, в Педире дело обошлось мирно: арабские и малайские купцы оказались людьми, сведущими в вопросах торговли. Для них появление португальцев было выгодным, ибо купцы из индийских портов и китайцы были хозяевами рынка пряностей и драгоценных камней и могли назначать любые, самые низкие цены. Купцы суматрийских городов думали, что на соперничестве между старыми покупателями и новыми – португальцами – можно будет нажить большие барыши.

Секейра заключил с раджой Педира договор о дружбе и торговле, и армада пошла на восток, в город Пасем, лежащий также на берегу Суматры. Заключив и там договор, португальцы отправились дальше.

Теперь корабли плыли вдоль лесистого берега Суматры, среди бесчисленных островов и островков, покрытых тропическим лесом. Днем стояла жара, а к вечеру, когда огромные стаи летучих собак проносились над кораблем, спеша на ночлег к берегу, появлялся легкий ветер. Он приносил запах цветов, свежей зелени и сырости. Иногда в лесу виднелся одинокий огонек.

Корабли шли медленно, путь был незнаком, а индусские карты неточны и малопонятны, – положиться же на индусских кормчих было опасно. Эскадра приближалась к Малакке – городу, прославленному на всем Востоке.

Вот что говорит один из португальских летописцев, сын Аффонсо д’Альбукерка, о Малакке:

«Гавань Малакки совершенно безопасна, там не бывает штормов, и никогда еще корабль не погибал там. В этом месте одни муссоны начинаются, а другие кончаются, так что жители Малакки называют жителей Индии людьми Запада, а яванцев, китайцев и жителей Горес [24]24
  Горес – так называли в те времена португальцы Формозу и острова Риу-Киу.


[Закрыть]людьми Востока. И так как Малакка расположена в центре, те, кто плывет с востока на запад, находят здесь западные товары и увозят их, оставляя взамен те, что привезли с собой, и так же поступают те, кто приезжает с запада.

Благодаря этому Малакка так выросла. Прежде она была лишь окраиной города Пасе. Ныне Пасе не больше, как окраина Малакки, ибо большинство мавров, живших в Пасе, переселилось туда.

Каждый год в Малакку прибывают суда из Камбая [25]25
  Камбай – порт в северо-западной Индии. Ныне входит в состав Бомбейского резидентства. В старину Камбай славился своей кустарной промышленностью. Товары из Камбая находили широкий сбыт во всей Южной Азии и Восточной Африке.


[Закрыть], Чаула, Дабула [26]26
  Дабул – город на западном берегу Индостана. В 1509 году Франсиско д'Альмейда, в отомщение за гибель своего сына дом Лоренсо, подверг Дабул страшному разгрому. Старая индусская поговорка гласит: «Пусть мщение франков обрушится на тебя так, как оно обрушилось на Дабул».


[Закрыть], Каликута, Адена [27]27
  Аден – город, лежащий на аравийском берегу, неподалеку от слияния Красного моря и Индийского океана. В XIV–XV веках Аден был крупным транзитным пунктом, через который осуществлялась торговля Египта с Индией.


[Закрыть], Мекки, Шехра [28]28
  Шехр, или Эсшехр, – город в пятистах километрах к востоку от Адена на аравийском побережье. Был крупным портом еще во времена Марко Поло (XIII век).


[Закрыть], Джидды [29]29
  Джидда, или Джедда, – аравийский порт на берегу Красного моря. Служит портом Мекки. В старину была крупнейшим портом Красного моря. Джидду часто называли тогда «Матерью городов».


[Закрыть], Короманделя [30]30
  Коромандель – юго-западное побережье Индии.


[Закрыть]и Бенгалии, Китая, Явы, страны Горес, из Пегу [31]31
  Пегу – старинное царство, находившееся в Бирме, на восточном берегу Бенгальского залива. В 1753 году захвачено бирманцами, а в 1855 году – англичанами. Так же называлась и бывшая столица этого царства. Город расположен в семидесяти километрах к северо-востоку от нынешней столицы Бирмы – Рангуна.


[Закрыть]и из всех близких гаваней. Но из Сиама корабли с товарами не приходят в Малакку, ибо сиамцы всегда воюют с малайцами.

Сведения, полученные мною о делах Малакки, убедили меня, что, если бы был другой мир и другой годный для мореплавания путь, все равно все бы сходились в этот город – там они найдут все сорта пряностей и снадобий, существующих на свете, ибо гавань Малакки более благоприятно расположена по отношению к муссонам, дующим от мыса Коморин [32]32
  Коморин – крайняя южная оконечность Индостана.


[Закрыть]на восток, нежели какая-либо иная гавань в тех краях».

Итак, корабли Секейры приближались к воротам Дальнего Востока, к крупнейшему торговому городу всей Юго-Восточной Азии.

Португальцы уже захватили контроль над морскими путями, идущими от Индии на запад. Обладание Малаккой завершило бы делю. Тогда весь Индийский океан оказался бы во власти португальцев.

Но завоевания не входили в задачу Секейры. Ему даже запрещалось обострять отношения с туземцами. Секейра должен лишь разведать пути, ведущие от Цейлона к Малакке, и познакомиться с положением дел в Малакке.

Поэтому перед тем, как армада подошла к Малакке, Секейра собрал всех командиров и объявил, что запрещает обижать местных жителей и приказывает обращаться с туземцами как можно приветливее.

«Еще раз говорю вам, – добавил он, – помните: мы не завоеватели сейчас, а разведчики. Когда-нибудь мы придем сюда с мощной армадой и тогда будем говорить с ними по-иному. А сейчас остерегайтесь необдуманным словом или делом вызвать раздражение местных жителей…»

11 сентября 1509 года армада Секейры подошла к Малакке. Был час заката. Дневная жара спадала., легкий ветер дул к берегу. Косые солнечные лучи освещали множество кораблей в бухте. Тут были громадные китайские джонки с четырехугольными парусами из циновок, раскрашенные в яркие цвета – синий и белый, красный и зеленый, черный и желтый. На носах у них виднелись огромные глаза: китайские мореходы думали, что без глаз судно не будет знать дороги и налетит на камни. Остроносые ладьи, пришедшие с Явы или с дальних островов, покачивались на волнах вперемежку с маленькими рыбачьими лодками.

Город круто спускался к берегу; множество крытых пальмовыми листьями домов в беспорядке раскинулось на холме. Вокруг темнел лес. Было время ужина, и повсюду – на кормах кораблей, на песчаном берегу и у порогов домов – загорались костры.

Тонкие струи синего дыма поднимались и таяли в вечернем воздухе.

Так вот она Малакка – столица Дальней Индии, преддверие морей, омывающих Китай, острова пряностей и другие неведомые земли!

План города Малакки. Рисунок в португальской рукописи XVI века. (Британский музей).

Сначала появление португальцев в гавани Малакки вызвало панику. Туземцы схватились за оружие, купеческие корабли начали втихомолку уходить в море. Но Секейра послал на берег переводчика, которому было велено передать, что пришельцы – люди мирные и просят лишь разрешения торговать в Малакке. Султан Малакки всю ночь совещался со своими вельможами, с доверенными арабскими купцами, а наутро послал Секейре подарки и велел передать, что рад гостю и просит его торговать в городе Малакке спокойно и безбоязненно.

Казалось, все шло хорошо, и Секейра, убаюканный ласковыми словами султана и его приближенных, забыл о всякой осторожности. Один летописец говорит, что Секейра вел себя так, как будто бы его корабли стояли на лиссабонском рейде. Он охотно отпускал своих подчиненных на берег и позволял туземцам посещать корабли.

Между тем Ахмед, султан Малакки, и его арабские советники готовились внезапно напасть на португальцев и, истребив их, захватить корабли. Португальские историки объясняют это вероломством султана и мавров, но дошедшая до нас малайская летопись «Hikâyat Hang Tûah» объясняет все по-иному.

Малайская хроника сообщает, что с первого дня своего появления в Малакке португальцы начали оскорблять гостеприимных туземцев Они прибегали будто бы к тому же коварному приему, которым, по славам Вергилия, пользовался Эней. Купив у султана клочок земли в Малакке, величиною с бычью шкуру, они будто бы, взяв бычью шкуру, разрезали ее на тонкие ремни, связали их и, оцепив этими ремнями большой участок земли, объявили его своей собственностью и начали возводить там мощную крепость, угрожавшую всему городу.

Султан Ахмед пригласил португальцев на пиршество, надеясь напоить их допьяна и потом перебить. Но даже доверчивый Секейра отказался, почувствовав ловушку. Тогда султан пошел на другую хитрость. Он послал сообщить португальскому командиру, что, если он хочет еще в этом году вернуться в Индию, он должен ускорить погрузку пряностей, а то скоро муссоны переменятся, и тогда корабли португальцев надолго застрянут в Малакке. Со своей стороны, он, султан, готов помочь португальцам, предоставив им множество грузчиков, если Секейра пошлет к месту погрузки все свои лодки и как можно больше людей.

Гарсиа-и-Суза, Магеллан, Серрао и другие португальцы, присоединившиеся к Секейре в Индии, предупреждали его, что в воздухе пахнет предательством. Ссылаясь на свой индийский опыт, они просили командира не распылять сил, посылая людей на берег, а, прекратив погрузку, готовиться к бою.

В эту ночь к кораблю Гарсиа-и-Суза подъехала маленькая лодка. Вахтенный окликнул ее. В ответ женский голос произнес имя Франсиско Серрао. Вахтенный хотел было прогнать непрошенную гостью, но женщина молила, чтобы ее выслушали. Тогда доложили командиру. Гарсиа-и-Суза велел позвать ее к себе и разбудил Серрао и Магеллана. Это была яванка – возлюбленная Серрао, с которой веселый португалец познакомился на другой день по приезде в Малакку. Яванка рассказала, что приехала предупредить Франсиско и его товарищей: завтра на них нападут и всех истребят.

– А что послужит сигналом к нападению? – спросил командир.

Этого яванка не знала, но вновь повторила, что на берегу уже все готово к нападению, расставлены бойцы и им роздано оружие.

Гарсиа-и-Суза приказал спрятать яванку где-нибудь на корабле, а сам немедленно отправился на лодке к командиру армады и заявил ему, что нападение назначено на завтра и что надо, не теряя времени, готовиться к отпору.

Но Секейра ничего не слушал. Успех плавания вскружил ему голову. Он был опьянен алчностью: никогда еще португальцы не покупали по такой дешевой цене пряностей; он предвидел огромные барыши и оставался глух ко всем предупреждениям.

Наутро командир приказал отправить почти все лодки на берег. Франсиско Серрао руководил погрузкой на берегу. С каждым часом все яснее становилось ему, что близко время, намеченное султаном для нападения на португальцев. Правда, носильщики работали, как всегда, ловко и быстро – груда мешков с перцем, камфорой и кардамоном все время возрастала, и лодки не успевали переправлять товар на корабли. Но всюду чувствовалось напряженное ожидание чего-то. Исчезли нагие ребятишки, еще вчера толпившиеся у лодок и мешавшие работать. В толпе, молча смотревшей за погрузкой, почти не было женщин.

Все как будто ждали сигнала. Сигнал мог быть дан каждое мгновенье, но никто из португальцев не знал, как и когда он будет дан. Поэтому Серрао решил ждать и делать вид, что ничего не замечает. Он поставил вокруг караулы и продолжал погрузку.

Фернандо Магеллан остался на корабле. Он тоже чувствовал, что делю неладно. По обыкновению, с утра нахлынули посетители с берега. Но торговцев среди них было мало. Все это были рослые молчаливые люди. Все были вооружены копьями и узорчатыми кривыми крисами – смазанными ядом кинжалами, на которых было выгравировано изображение змеи.

Утренние часы тянулись томительно долго. Наконец, Гарсиа-и-Суза не выдержал. Он велел выгнать с корабля всех гостей и послал Магеллана на последней оставшейся на корабле лодке к командиру армады.

Магеллан нашел командира в каюте. Секейра играл в шахматы с малайским вождем. Вокруг стояли малайцы.

Не повышая голоса, Магеллан сказал:

– Командир, все готово к нападению, на берегу наших окружают вооруженные люди, на кораблях полно малайцев, готовых к бою. Даже вы окружены врагами.

Секейра, наконец, понял, какую рискованную партию в шахматы он играл. Однако он сохранил присутствие духа. Не отрывая глаз от шахматной доски, он спокойно и весело сказал Магеллану:

– Спасибо, Фернандо. Поднимитесь наверх и пошлите на мачту матроса. Дайте ему молоток, пусть он делает вид, что чинит что-нибудь. Если он увидит, что на берегу что-то случилось, пусть крикнет мне. А вы возьмите нескольких людей и спешите на помощь к Серрао. Может быть, есть еще время спасти его.

Магеллан поднялся на палубу и послал на мачту матроса. Тот взглянул на берег. Серрао и несколько португальцев пробивали себе путь к берегу сквозь толпу врагов. Один из португальцев упал. Очевидно, те, кто был вокруг Серрао, не дождались сигнала и напали на португальцев преждевременно.

– Измена! – крикнул матрос.

Магеллан заглянул в окно каюты. Один из малайцев, стоявший позади Секейры, наполовину вытащил из ножен крис и, ожидая сигнала, смотрел на своего предводителя.

– Измена, спасайте командира! – крикнул Магеллан.

Португальцы бросились к каюте. Магеллан еще раз заглянул в окно. Секейра, защитив грудь от ударов шахматным столиком, размахивал мечом. Человек с кинжалом в руках валялся у его ног, а в дверь вбегали португальцы.

Магеллан прыгнул в лодку. Он торопил гребцов, и лодка стрелой понеслась к берегу, разрезая волну.

В этот момент был дан сигнал. С малаккской крепости послышались выстрелы из бомбард. Тотчас же на всем берегу раздались крики и выстрелы. Малайцы со всех сторон напали на португальцев. С корабля до Магеллана доносились крики: то Секейра очищал от врагов палубу. Но Магеллан больше не оглядывался. Наконец, лодка врезалась в песок, и Магеллан, выскочив на берег, кинулся в бой. За ним бросились гребцы, оставив двух человек охранять лодку. С трудом пробились они к Серрао и его товарищам.

Магеллан и Серрао сражались плечо к плечу, медленно отступая к берегу. Пока люди Серрао достигли лодки, друзья прикрывали тыл и вскочили в нее уже на ходу.

Так Магеллан в первый раз спас жизнь своему другу Франсиско Серрао.

Когда лодка была на полпути к кораблям, раздались залпы португальской артиллерии: Секейра и другие командиры громили целую флотилию лодок, которую султан послал к кораблям, надеясь захватить их врасплох во время растерянности, вызванной нападением на берегу. В заливе виднелись другие лодки португальцев, которым удалось выбраться да города и спастись.

Все же в этот день погибло шестьдесят португальцев. Кроме того, малайцы захватили в плен начальника португальской фактории и двадцать португальцев.

О мщении не могло быть и речи. На своих четырех кораблях Секейра не рисковал бороться против одного из наиболее укрепленных портов Азии. Пришлось уходить, оставив пленных португальцев на произвол судьбы.

Несмотря на неудачу под Малаккой, плавание Секейры дало португальцам очень много. Впервые познакомились они с обширным водным бассейном, раскинувшимся к востоку от Цейлона, впервые побывали в крупнейшем торговом центре Юго-Восточной Азии, Малакке, впервые получили сколько-нибудь достоверные сведения о странах, лежащих еще дальше на восток, за Малаккским проливом.

Несомненно, что участие Фернандо Магеллана в плавании очень способствовало его успешному исходу. Даже враждебно относящийся к Магеллану летописец Баррош говорит: «Благодаря участию этих двух людей – Магеллана и Серрао – экспедиция Секейры и следующие за ней принесли очень большую пользу».

На обратном пути Секейра уже занимался пиратством не стесняясь. Он нападал на купеческие суда, ловил в море одинокие лодки.

Туземные корабли Малайского архипелага в конце XVI века. Гравюра 1598 года.

Однажды португальский корабль, на котором плыл Серрао, вступил в абордажный бой с арабским судном. Но португальцы не рассчитали своих сил. Арабы стали одолевать их. Серрао и товарищи стали звать на помощь. Тогда Магеллан поспешил на тафореа к месту боя. Барка подошла к вражескому кораблю с другой стороны. Мавры, зажатые с двух сторон португальскими кораблями, были побеждены. Так Магеллан во второй раз спас жизнь Франсиско Серрао.

В январе 1510 года вся армада Секейры, исключая корабль, который пришлось сжечь, так как, получив пробоину, он отставал и задерживал всю эскадру [33]33
  Португальцы имели обыкновение сжигать корабли, которые по той или иной причине приходилось где-нибудь бросить. Делалось это для того, чтобы враги португальцев не могли воспользоваться брошенным кораблем.


[Закрыть], подошла к берегам Индии. Здесь Секейра разделил эскадру: сам он с двумя кораблями поплыл в Европу, не заходя в Индию, а третий корабль, где был Магеллан, и тафореа поплыли в Кочин.

В Кочине полновластно правил д’Альбукерк.

После долгих препирательств д’Альмейда принужден был уступить власть и покинуть порт. На пути в Европу д’Альмейда остановился у мыса Доброй Надежды, чтобы запастись водой. Здесь у португальцев произошло столкновение с готтентотами, после чего была организована карательная экспедиция в негритянское селение.

Эта экспедиция кончилась позорным разгромом португальцев. Готтентоты заманили их в горы и истребили весь отряд. Под ударами деревянных копий готтентотов погиб и первый вице-король Индии – прославленный Франсиско Д’Альмейда.

Под знаменами д’Альбукерка

«Дом Аффонсо д’Альбукерк был прозван великим из-за своих героических дел, ибо он преисполнил Европу восхищением, а Азию ужасом и трепетом…»

«Комментарии о великом Аффонсо д’Альбукерке».

Вскоре после приезда в Кочин Магеллан решил вернуться на родину. Годы индийской службы многому научили его. Он знал теперь, что ему, бедному провинциальному дворянину, лишенному влиятельных покровителей, нечего и рассчитывать на успех в Индии. Несмотря на все свое мужество, несмотря на ранения и подвиги, он всегда останется на вторых и третьих ролях.

В это время в Индии снарядили три корабля для отправки в Португалию пряностей. Магеллан занял место на одном из этих кораблей. Но на этот раз ему не суждено было попасть домой.

Безлунной ночью эскадра шла мимо рифов Падуа, находящихся недалеко от индийского берега, в ста милях от Каннанора. Передний корабль благополучно миновал опасное место, но два других наскочили на камни. На одном из этих кораблей был Магеллан.

Головной корабль ушел далеко вперед, и потерпевшие крушение не могли дать знать о себе. Корабли крепко застряли на камнях. Вода стала заливать трюмы.

Когда рассвело, моряки увидели вдали маленькую отмель. Они переправили туда на шлюпках все, что могли спасти: драгоценности, оружие, часть пряностей. Волны быстро разрушали застрявшие на камнях суда, и скоро всем пришлось перебраться на отмель.

Отмель – узкая низкая полоса мокрого песка – на полметра возвышалась над водой. Все сгрудились в середине – там, куда не добиралась волна. Надо было искать пути к спасению.

Командиры быстро нашли выход: все знатные португальцы, все командиры, взяв с собой самое ценное имущество, отправятся на лодках к берегу, а матросы и солдаты останутся на отмели и будут ждать, пока с берега за ними пришлют судно.

Это решение вполне соответствовало существовавшим тогда в Португалии отношениям между знатными дворянами – командирами – и простолюдинами – матросами и солдатами.

Командиры объявили о своем решений. Наступило молчание. Тогда Магеллан шагнул вперед и заявил, что остается с матросами. Он взял с уезжавших командиров клятву, что они при первой возможности пришлют помощь.

Шлюпки ушли. Магеллан и его товарищи остались на узкой отмели. Вскоре португальцев стала мучить жажда. Солнце палило все сильнее и сильнее. Магеллан приказал устроить из ящиков и досок навесы и положить в тень всех, кто сильно ослабел. Он влез на груду ящиков и всматривался вдаль – туда, откуда могла прийти помощь. Но сверкавшее под лучами солнца море было пустынно. Так прошло несколько часов. Наконец, от нестерпимого блеска у Магеллана в голове зашумело, в глазах замелькали яркие круги. Командир спустился вниз и сел на мокрый песок. Тотчас его место на ящиках занял другой наблюдатель.

Прошел день, солнце зашло, жара спала. Но измученные люди, казалось, не чувствовали облегчения.

Настала ночь. Многие бредили и жалобно просили пить.

Магеллан не спал. Взошло солнце второго дня. Моряки уже подумывали о постройке плота, когда Магеллан, стоявший на ящиках, тихо сказал: «Парус».

Это была каравелла, посланная на выручку из Каннанора.

Благородный поступок Магеллана произвел большое впечатление. В те времена казалось необычайным, чтобы португальский командир рисковал своей жизнью для спасения рядовых бойцов – матросов и солдат. Даже португальские летописцы, которые вообще относятся к Магеллану враждебно, сочли нужным упомянуть о героическом поведении его во время кораблекрушения у рифов Падуа.

Вскоре Магеллан совершил еще один поступок, вызвавший среди португальцев в Индии не меньшее удивление.

Прежний вице-король Индии д’Альмейда полагал, что раньше всего нужно захватить в свои руки контроль над морскими путями в Индийском океане. Он считал, что для этого достаточно создать мощный морской флот. Территориальным захватам он не придавал большого значения. Он писал королю Маноэлю: «Морское могущество превыше всего. Избегайте захвата новых земель, не стройте новых крепостей, кроме тех случаев, когда это совершенно необходимо для защиты ваших факторий от внезапного нападения. Мы не можем тратить на это наших моряков».

Совсем иной точки зрения держался Аффонсо д’Альбукерк. Первый из европейских государственных деятелей, он выдвинул идею создания колониальной империи. Он полагал, что, только захватив несколько опорных пунктов, португальцы могут закрепить за собой контроль над индийской торговлей и упрочить свое могущество в водах Индийского океана. Он строил планы захвата Адена и Ормуза – городов, через которые шла торговля Индии с Египтом и Персией, одного из крупнейших портов Индии – Гоа и, наконец, Малакки. Д’Альбукерк считал, что, завладев пунктами, контролирующими выходы из Индийского океана, – мысом Доброй Надежды, Аденом, Ормузом и Малаккой – и обладая базой в Индии – городом Гоа, португальцы будут непобедимы.

Пока у власти был д’Альмейда, д’Альбукерк не мог развернуть свою завоевательную программу. Но, став вице-королем Индии, он приступил к осуществлению своих заветных планов.

Прежде всего он направил удар против Гоа. Разногласия среди правителей этого города дали д’Альбукерку возможность внезапно захватить город. Но повелитель Гоа Адиль-Хан, собрав большую армию, осадил португальский гарнизон в Гоа и принудил его покинуть город.

Побывав в Гоа, д’Альбукерк окончательно убедился, что захват этого города – необходимое звено в его завоевательных планах.

Он писал португальскому королю: «В Кочине нельзя срезать ветки без разрешения раджи. Если один из моих людей откажется заплатить на базаре требуемую цену или затронет мусульманскую женщину, форт подвергается осаде. В Кочине лишние пятьсот человек вызывают голод. Там нет ни мяса, ни рыбы, а куры слишком дороги.

В Гоа множество говядины, рыбы, хлеба и овощей, и лишние две тысячи человек никак не отразятся на снабжении города. В Гоа есть пушкари, оружейники, столяры – все, что нам нужно».

Решив во что бы то ни стало овладеть Гоа, д’Альбукерк собрал мощную армаду. Он потребовал даже, чтобы в походе на Гоа приняли участие торговые корабли, пришедшие в Индию за пряностями. 10 августа 1510 года д’Альбукерк созвал по этому поводу военный совет командиров, купцов и капитанов кораблей, стоявших в Кочине. До нас дошел протокол этого совета. В длинном списке участников упоминается и Магеллан. В противоположность остальным командирам, принимавшим участие в совете, против имени Магеллана не указано ни должности, ни звания, но зато подчеркнуто, как резко выступил Магеллан против проекта д’Альбукерка. Протокол военного совета гласит: «Фернао де Магальяеш сказал, что, по его мнению, капитан-командир не должен брать в Гоа торговые суда, потому что тогда они не смогут в этом году уйти в Португалию. Уже близко 12 октября, а это значит, что, если даже плыть самой короткой дорогой, не заходя ни в Каннанор, ни в какой другой порт, ранее 8 ноября невозможно довести флот до Гоа, ибо ветры ныне противные. Теперь относительно команды: пусть его светлость скажет, будет ли хорошо, если и они должны будут плыть туда? Ему [Магеллану] кажется, что их брать не стоит, ибо тогда у них не хватит времени ни потратить деньги, ни сделать все необходимое для плавания. И это сказал Фернао Магальяеш».

Д’Альбукерк поступил, конечно, по-своему, и купеческие суда, которые он заставил повести к стенам Гоа, не успели вовремя отплыть в Португалию. Магеллан оказался прав, но д’Альбукерк не простил ему этого. В страшном уличном бою в Гоа Магеллан, как всегда, сражался в первых рядах, но не получил никакой награды, ибо д’Альбукерк не забыл кочинского военного совета.

Поведение Магеллана на этом совете свидетельствует не только о том, что он превосходно знал режим ветров в западной части Индийского океана, но и о том, что он хорошо понимал нужды торговли.

Некоторые биографы считают, что Магеллан сам был в какой-то степени заинтересован в торговых делах.

Основанием для такого утверждения послужило его выступление в защиту купцов на военном совете в Кочине, а также сохранившийся до наших дней договор, заключенный Магелланом 2 октября 1510 года (то есть за восемь дней до созванного д’Альбукерком военного совета) с неким португальским купцом Педро-Аннеш Абральдежем. Согласно договору, Магеллан давал этому купцу деньги на покупку перца, а в Португалии Абральдеж должен был вернуть ему часть вырученной прибыли.

Подобный договор был довольно обычным явлением. Португальские воины имели право ежегодно отправлять бесплатно на родину определенное количество товаров на королевских судах. Это право они обычно перепродавали купцам. Судя по всему, Магеллан поступил так же. Кроме того, он доверил Абральдежу свои индийские сбережения, что также практиковалось среди португальских моряков.

Но одна фраза договора представляет большой интерес. Магеллан назван там « человеком, который вел дела с купцами Кочина». На основании этих слов биографы Магеллана полагают, что, отправляясь на родину после возвращения из Малакки, он получил увольнение со службы и, оставшись после кораблекрушения в Индии, не возобновил контракта, а занялся торговыми делами. Это соображение биографов Магеллана не подтверждается обстоятельствами его дальнейшей жизни. Магеллан и позже принимал участие во многих походах д’Альбукерка. Далее, вернулся он на родину бедняком и ни в какие коммерческие предприятия не вступал. Однако несомненно, что в последние годы своего пребывания в Индии Магеллан не только заинтересовался работой открывателя новых стран, но приобрел очень большие познания в торговых делах. Он знал цену пряностям там, где они произрастают, и размеры накидок в пути, прекрасно разбирался в сложных и запутанных вопросах денежных курсов того времени и хорошо изучил те каналы, по которым двигались потоки товаров на запад. Все это очень пригодилось ему потом, во время переговоров с чиновниками испанского короля.

Итак, о последних годах индийской жизни Магеллана известно сравнительно мало. Несмотря на то, что Магеллан еще несколько лет провел в Индии, служил под знаменами д’Альбукерка и совершал боевые подвиги, имя его почти не встречается в документах той эпохи.

Овладев Гоа, д’Альбукерк спокойно и методично вырезал все мусульманское население города. Четыре дня шла охота на людей. Были убиты все женщины и дети. Пленников было немного, но и тех д’Альбукерк приказал уничтожить. Их заперли в мечеть и сожгли.