Текст книги "Магеллан"

Автор книги: Константин Кунин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Первые битвы Фернандо Магеллана

«Счастье, что португальцев так же мало, как тигров и львов, иначе они истребили бы весь род человеческий».

Старинная индусская пословица.

18 июля измученные качкой, голодом и бессонными ночами моряки после трехмесячных скитаний в открытом море увидели землю. Это были пять небольших островков, расположенных в ста пятидесяти километрах от города Мозамбика. Д’Альмейда послал в Мозамбик каравеллу для закупки свежей провизии, а сам с восемью кораблями подошел к Килоа.

Килоа была одним из типичных мусульманских городов, раскинувшихся в те времена вдоль всего восточного побережья Африки. Наиболее крупными среди этих городов были: Софала на крайнем юге, против Мадагаскара, Мозамбик, Килоа, Занзибар, Момбаса, Малинди и, наконец, Магадокша на сомалийском побережье.

Основаны они были в IX–XI веках работорговцами – арабами и персами. Их населяли «белые мавры» (арабы и персы-ширазцы) и «черные мавры» (потомки арабов или персов и негритянок-невольниц). С соседними негритянскими племенами эти городки обычно поддерживали худой мир, но иногда вели и войны. Для защиты от нападений негритянских воинов арабы-работорговцы часто строили свои городки на островах, недалеко от берега.

По описанию Гаспара Корреа, «Килоа стоит на острове, который окружен со всех сторон морем; со стороны сущи пролив мелок – даже во время прилива воды там по колено. Это большой город с хорошими каменными оштукатуренными домами и террасами. Дома богато украшены деревянной резьбой. Город спускается к берегу и опоясан со всех сторон стенами. В нем насчитывается двенадцать тысяч жителей. Окрестности изобилуют деревьями и садами, полными всевозможных растений – цитронов, лимонов, самых лучших на свете апельсинов, сахарного тростника, винных ягод, гранатов. Там множество стад, особенно овец с огромными жирными хвостами. Улицы города очень узки, а дома очень высоки – по три, по четыре этажа. Наверх можно забраться по террасам, так как дома эти стоят близко друг от друга. В порту множество судов».

Город Килоа. Фрагмент карты XVI века.

22 июля д’Альмейда пригласил эмира Килоа на корабль. Но повелитель Килоа уже вынес печальный опыт из своих сношений с португальцами. Летом 1502 года, во время своего второго плавания, Килоа посетил Васко да Гама. В Килоа он поступил, по своему обыкновению, вероломно. Он заманил на свой корабль эмира Ибрагима, объявил его заложником и потребовал выкупа. Правда, хитрый эмир смог выпутаться и подсунул вместо себя заложником своего врага, крупного торговца Магомеда Аргуна. Разгневанный Васко велел избить старика плетьми и выставить затем обнаженным на солнцепек. Получив с Магомеда Аргуна выкуп, португальский пират оставил город в покое, но эмир Ибрагим с тех пор понял, что португальцев надо остерегаться. Он уклонился от приглашения командира армады и поспешил послать подарки – пять коз, молодую корову и множество кокосовых орехов и фруктов.

Д’Альмейда еще раз предложил эмиру явиться на корабль. На этот раз эмир прислал целую делегацию с просьбой передать, что он, к сожалению, не может явиться, так как у него гости, но он готов прислать дань, которой его обложил Васко да Гама.

Тогда д’Альмейда решил захватить город. Он созвал совет капитанов и разработал план действий. Вскоре португальцы узнали, что эмир Ибрагим со всеми своими домочадцами бежал из города и укрылся в недоступных зарослях, а город защищает Магомед Аргун – тот самый, которого пытал Васко.

24 июля д’Альмейда повел своих людей на приступ. Он разбил пятьсот человек, которых выделил для высадки, на два отряда. Одним командовал он сам, другим его сын – очень смелый воин и талантливый полководец дом Лоренсо д’Альмейда.

Старый адмирал повел свой отряд из гавани и приказал дом Лоренсо штурмовать дворец эмира. В отряде молодого д’Альмейды сражался и Фернандо Магеллан. Это был его первый бой.

Сначала арабы оказывали сильное сопротивление. Плоские каменные дома они превратили а настоящие крепости, бросали с крыш камни и песок, стреляли из луков, укрывшись за баррикадами, которыми они перегородили узкие переулочки. Но потом отпор арабов ослабел, и вскоре большая часть бойцов отступила. Правда, в отдельных домах жители еще оказывали упорное сопротивление. Но с ними справились легко.

Отряд Лоренсо д’Альмейды пошел быстрее и, наконец, вышел на площадь перед дворцом. Ворота были закрыты наглухо, но в окне показался мавр. Крича: «Португаль, португаль!», он размахивал португальским флагом, который Васко да Гама вручил эмиру Килоа как вассалу короля Маноэля.

Ворота взломали. Дворец был покинут. На верхнюю башню поднялся трубач. Он водрузил наверху португальское знамя и затрубил сигнал победы. Тотчас же с кораблей послышались салюты из бомбард [10]10
  Бомбарда – один из самых ранних видов артиллерийского орудия. Корпус ее сваривался из длинных железных полос и скреплялся железными обручами. Из бомбарды стреляли каменными, а иногда и свинцовыми ядрами.


[Закрыть]. Скоро весь город был очищен от арабских воинов.

После благодарственной молитвы д’Альмейда разрешил своим людям ограбить город, но запретил поджоги. Все награбленное сносили в два специально отведенных дома у гавани. Набралось много продовольствия, тканей, золота, серебра, жемчуга и драгоценных камней, но владельцы, очевидно, успели унести часть своего добра в лесные дебри.

Вечером д’Альмейда посвятил наиболее отличившихся молодых воинов в рыцари. В тот же день стали строить крепость у гавани. Вокруг нее благодаря множеству снесенных домов образовалось пустое пространство, которое должно было помешать внезапному нападению. Камни и бревна из разрушенных домов пошли на сооружение стен и башен крепости.

Узнав, что Магомед Аргун скрывается с полуторатысячным войском неподалеку от города, д’Альмейда предложил ему заключить мир, с тем чтобы эмир Ибрагим был объявлен низложенным, повелителем Килоа стал Магомед Аргун, а население возвратилось в город. Всем гарантировалась безопасность. Мир был заключен 26 июля. Повелитель Килоа сделался данником короля Маноэля.

Новый эмир торжественно проехал по городу на богато убранном коне, подаренном ему португальским адмиралом. Впереди шел гренадский еврей Гаспар да Гама. Этого человека Васко да Гама захватил в плен во время своего первого плавания и привез в Португалию. В Лиссабоне гренадец крестился и принял имя Гаспара да Гамы и теперь сопровождал д’Альмейду в качестве переводчика. Выступая впереди Нового эмира, Гаспар Да Гама кричал по-арабски: «Именем короля Маноэля португальского, подданными которого вы являетесь! Вот ваш повелитель, его должны вы слушаться!»

Магомед Аргун проехал по городу к строившейся крепости, и здесь д’Альмейда короновал его золотой короной. Но после церемонии корону вновь бережно спрятали в каюту командира эскадры. Корона эта могла понадобиться и в дальнейшем.

Новый эмир прислал рабочих и припасы; строительство крепости пошло еще быстрее, и 9 августа крепость была готова. Трехэтажная цитадель из огромных камней была окружена стенами и башнями с амбразурами. В крепости были построены фактория, склады провизии и боевых припасов и квартиры для ста шестидесяти бойцов. Д’Альмейда озаботился, чтобы крепость легко сообщалась с гаванью. Старому адмиралу Килоа очень нравилась. Он писал королю, что «якорная стоянка в Килоа – лучшая в мире, ландшафт – самый прелестный, какой только может быть», и с гордостью добавлял: «Я отдал бы два года жизни, только бы ваше величество могло видеть эту крепость. Она достаточно сильна, чтобы в ней можно было обороняться от самого короля Франции».

Пока строили крепость, шел ремонт кораблей, пополнялись запасы провизии. 9 августа, оставив в Килоа каравеллу, одну из бригантин, привезенных в разобранном виде, и восемьдесят человек гарнизона в крепости, д’Альмейда поплыл в Момбасу.

Франсиско д’Альмейда. Рисунок в португальской рукописи XVI века (Британский музей).

Через пять дней армада португальского короля развернулась на внешнем рейде Момбасы. Как и Килоа, Момбаса была расположена на острове. С кораблей видны были плоские крыши, много пальм, поля сахарного тростника, невысокая стена, защищавшая город от нападений негров.

Здесь д’Альмейда решил не терять времени даром и захватить внезапным ударом город. Но португальцы встретили неожиданный отпор. Со стен крепости их обстреляли из бомбард, снятых арабами с португальского корабля, сгоревшего недалеко от Момбасы в 1501 году.

Ночью португальцы подъехали к берегу, чтобы «добыть языка». Поехал и Магеллан. Все было тихо, но, когда лодка подошла к стенам города, с башни кто-то закричал на чистом португальском языке: «Эй вы, собаки, жрущие свинину, если ступите на берег, вас разрубят на куски! Момбаса не Килоа! Не думайте, что вы и здесь легко найдете кур для еды! У нас все готово к бою».

«Кто ты?» спросили с португальской лодки.

Кричавший с башни ответил, что он португалец, дезертировавший в 1502 году с португальского корабля и принявший мусульманство. Тогда португальцы предложили дезертиру вернуться к своим, обещая от имени д’Альмейды помилование. Тот отказался наотрез.

Все-таки португальцам удалось захватить одного из жителей города. Это был евнух из дворца султана. Узнав от него все, что было нужно, о силах противника, адмирал назначил на 15 августа штурм. Вновь он разделил отряд на две части. Португальские отряды должны были напасть на город с двух сторон. Перед высадкой д’Альмейда обещал отдать город своим людям на разграбление.

На рассвете отряды старого д’Альмейды и его сына подошли к берегу, и по сигналу, данному выстрелом из пушки с «Сао-Херонимуша», португальцы начали бой. Магеллан опять сражался в отряде дом Лоренсо. Португальцы боготворили смелого, рыцарски благородного и искусного в боях юношу.

Старый адмирал со своим отрядом сравнительно легко пробился ко дворцу. Султан бежал из города.

Отряду дом Лоренсо пришлось гораздо тяжелее. Здесь португальцы принуждены были подниматься по крутому каменистому откосу, застроенному домами. Их осыпали метательными копьями, стрелами и камнями, обливали кипящей водой. Ветер гнал им в лицо дым из горевших домов. Защитники города отстаивали каждую улочку. В бою принимали участие женщины и даже дети. Португальцы продвигались вперед очень медленно. Многие были ранены. Все страдали от жажды и жары.

Сопротивление все время возрастало, и португальцы остановились. Но в это время они увидели, как над дворцом султана взвилось белое знамя с крестом.

«Португалия побеждает!» закричали бойцы.

С новыми силами они бросились в бой. В то же время старый д’Альмейда ударил в тыл арабам, сражавшимся с отрядом его сына. Защитники города были разбиты. Потери португальцев оказались очень незначительными.

Очистив город от войск султана, д’Альмейда дал сигнал к грабежу. Солдаты и моряки рассыпались по городу, грабя и убивая.

Очень долго португальцы не находили почти ничего ценного в покинутых домах. Д’Альмейда решил было, что жители Момбасы успели заблаговременно вывезти все ценное из города. Но на закате к нему прибежал запыхавшийся солдат. Забравшись в один из арабских домов и не найдя там никакой добычи, он с досадой ударил копьем в стену. Но копье застряло в дыре. Удивленный солдат осмотрел стену и нашел тщательно замурованную комнату, наполненную тканями, золотом, серебром и дорогой посудой.

Оказывается, жители Момбасы, чтобы уберечь свое добро во время частых нападений негритянских племен, устроили такие тайники в очень многих домах. Узнав об этом, д’Альмейда приказал вновь обыскать весь город и тщательно исследовать все стены домов. Но люди его так устали, что грабеж отложили до следующего дня. 16-го победители собрали огромную добычу: персидские ковры, тонкие индийские ткани, дорогую парчу, изделия из золота, серебра и слоновой кости.

Вечером все португальцы покинули город, взяв с собой большое количество пленных для работы на галерах и бригантинах.

Один из немцев, плывших с товарами в Индию, писал в своем дневнике: «Не успели христиане покинуть город в одни ворота, как мавры вошли в город с противоположной стороны, чтобы лицезреть свое несчастье. На улицах и в домах валялось множество убитых; говорили, что их было более тысячи пятисот человек».

Султан Момбасы писал повелителю Малинди: «Бог хранит тебя, Саид Али! Я извещаю тебя, что сюда явилось в пылании пламени большое войско. Оно напало на мой город с такой мощью и жестокостью, что никому не даровало жизни – ни мужчине, ни женщине, ни юному, ни седому, ни даже ребенку, как бы мал он ни был. Спаслись лишь те, которые бежали от их ярости. Они убивали и сжигали не только людей, но даже птиц с неба сбивали выстрелами на землю. Вонь от трупов в моем городе так сильна, что я не решаюсь туда показываться. Нельзя даже передать тебе, какое множество сокровищ увезли они с собой из этого города. Я сообщаю тебе все эти печальные вести для того, чтобы ты остерегался».

Может показаться странной та легкость, с которой португальцы одерживали победы на берегах Индийского океана. Но нужно учесть, что военная техника португальцев намного превышала технику их врагов. Португальские корабли были более прочными и обладали большей маневренностью, чем корабли их соперников на морях. Кроме того, португальцы гораздо лучше владели самой тактикой морского боя, искусством управления судами во время битвы, умением брать вражеское судно на абордаж. Но самое главное преимущество их заключалось в широком применении огнестрельного оружия, которое было очень мало распространено на побережье Индийского океана. В Индии и Восточной Африке не умели лить хорошие пушки, не умели по-настоящему стрелять из них, и вплоть до конца XVIII века индийские владыки пользовались услугами европейских пушкарей и пушечных дел мастеров.

Даже в Аравии легкое огнестрельное оружие было в то время почти неизвестно. Так, в Йемен египетские и турецкие войска привезли первые ружья лишь в 1516 году. В одном арабском сочинении того времени есть весьма любопытное описание огнестрельного оружия, показывающее, что для автора и его соотечественников это оружие было подлинной новинкой, вызывающей растерянность и изумление: «Солдаты повелителя румов [11]11
  Румами, или ромеями, – на Востоке звали византийцев. Впоследствии это название перешло на захвативших территорию Византии сельджукских султанов, а потом и на турок-османов.


[Закрыть]были вооружены самострелами, из которых стреляли пулями. Это самое поразительное оружие, и кто бы ни противостоял ему, – будет побежден. Это – нечто вроде пушки, только длиннее и тоньше. Оно – пустое, и, наполнив порохом эту пустоту и вложив туда же кусок свинца величиною с финик, этот самострел разряжают с помощью запала из основания, и если он поражает кого-нибудь – тот должен погибнуть, ибо заряд входит с одной стороны и выходит с другой».

Естественно, что португальцам, давно уже освоившим огнестрельное оружие, нетрудно было одерживать победы над своими храбрыми, но плохо вооруженными противниками. Позднее, когда им пришлось столкнуться в Индийском океане с венецианско-египетским флотом, они принуждены были испытать и тяжелые поражения.

Но в Момбасе военно-техническое преимущество было целиком на стороне португальцев. Мощным залпам корабельной артиллерии д’Альмейды защитники города могли противопоставить лишь несколько неумелых выстрелов из устаревших бомбард. Во время уличных боев португальцы широко пользовались аркебузами [12]12
  Аркебуза – старинное фитильное ружье, употреблявшееся в XV и XVI веках. Аркебузы были очень тяжелы, и из них стреляли, поставив их на козлы.


[Закрыть]; большинство португальских воинов вело бой в доспехах. Все это обеспечило португальцам победу.

Ограбив и разорив Момбасу, д’Альмейда хотел немедленно отправиться в Индию. Но сначала противный ветер не позволил начать дальнейшее плавание, а потом произошла авария: «Лионарда» наскочила на камни и потеряла руль. Корабль удалось снять с камней, но, так как запасного руля не было, пришлось снова задержаться, пока изготовляли новый руль из запасных частей других судов армады.

Только 18 августа армада покинула Момбасу, взяв курс на Индию. Ветер был попутный, и 27 августа с кораблей увидели индийский берег.

Индийская служба

«Не трудно убедиться, что среди всех бедняков нет никого беднее солдата, так как он существует либо на ничтожное жалованье, которое вовсе не выплачивается или выплачивается с опозданием, либо на то, что награбит собственными руками с явной опасностью для своей жизни и совести!»

Мигель Сервантес, «Дон-Кихот».

Началась индийская жизнь Магеллана. Он все еще находился в тени: документы и хроники тех дней упоминают о нем чрезвычайно редко. Некоторые его биографы пытаются объяснить это исключительной скромностью Магеллана, действительно не любившего говорить о себе, а тем более подчеркивать свои заслуги. Но вряд ли эта черта его характера является причиной того, что деятельность Магеллана упорно замалчивалась во все время его службы за морем.

Вернее всего такое отношение к Магеллану объяснялось узко-сословным, кастовым характером верхушки армии феодальной Португалии. Выходец из разорившейся семьи мелких дворян, уроженец далекой, затерянной в горах Траз-уж-Монтиш, Магеллан был чужаком среди родовитых и богатых военачальников.

Подобно Мигелю Сервантесу и Луижу Камоэншу, тоже обедневшим, мелким дворянам, он знал лишь труды и лишения. Слава же и награды доставались узкому кругу любимцев короля – влиятельным и знатным вельможам.

И все же каждый раз, когда в документах того времени встречается имя Фернандо Магеллана, всегда речь идет о смелом подвиге, благородном поступке или о проявлении редкой для того времени независимости и способности отстаивать свои мнения даже против таких людей, как д’Альмейда и прославленный полководец Аффонсо д’Альбукерк [13]13
  Д’Альбукерк, Аффонсо (1453–1515) – знаменитый португальский военачальник, заложивший основу колониального могущества Португалии. Взял Маскат, Гоа, Малакку, Ормуз.


[Закрыть].

Аффонсо д’Альбукерк. Рисунок в португальской рукописи XVI века (Британский музей).

За годы индийской службы Фернандо Магеллан прошел тяжелую школу. Долгие месяцы дождливого сезона, когда непрерывный тропический дождь заливает наскоро сколоченные бараки, сухари покрываются плесенью, а огнестрельное оружие ржавчиной, ему приходилось сидеть в заброшенных крепостях индийского или африканского берега, чувствуя вокруг себя настороженный, молчаливый, враждебный город, жители которого ждут удобного часа, чтобы уничтожить непрошеных гостей.

Несколько раз, страдая от индийской лихорадки или от раны, полученной в бою, он подолгу лежал в переполненном походном госпитале, где вокруг умирали товарищи, а лекарь терял голову, не зная, как лечить незнакомые тропические болезни.

Пришлось ему изведать и немилость командира, когда он долгие дни томился от вынужденного безделья, а приближенные вице-короля презрительно усмехались ему в лицо и перешептывались за спиной.

На его долю выпала честь совершить несколько плаваний в морях, которые никогда до тех пор не посещали его соотечественники. Вместе с товарищами он смело двигался по неизведанным путям, когда за каждым мысом или за излучиной берега мог открыться незнакомый город – достойная добыча для смелого война, а может быть, и эскадра врагов, готовая уничтожить корабль дерзкого пришельца.

Но больше всего ему пришлось воевать. Он бился на узких улочках восточных городов, когда женщины и дети бросали с крыш камни и песок, лили кипящую воду или смолу, а мусульманские бойцы шли с песней в последний бой. Он участвовал в морских сражениях, когда два корабля, сцепившись острыми крючьями, превращаются в поле битвы, на палубах и в трюмах идет отчаянная резня и в море валятся сотни раненых и убитых.

Он был смелым солдатом, всегда сражался в первых рядах, неоднократно получал тяжелые раны. Впервые он был ранен в 1506 году в морском бою у Каннанора [14]14
  Каннанор – крупный порт в южной Индии, на Малабарском (западном) побережье.


[Закрыть]. Уже тогда имя Магеллана становится известном португальским военачальникам в Индии. Но, воздавая должное мужеству, военному искусству и опыту Магеллана, португальские полководцы упорно держали в тени этого, чуждого им, молчаливого и скрытного человека. Только однажды, когда в декабре 1506 года вице-королю Индии понадобился опытный и смелый капитан, Аффонсо д’Альбукерк сообщил: «Только Фернао де Магальяеш, Луиж-Мендеж де Вашконселош и Перо де Фонсека годятся быть капитанами бригантины в Килоа».

Вскоре д’Альмейда послал Магеллана под начальством его друга Нуньо-Важ Перейра на африканский берег строить крепость Софалу.

«Золотая Софала» была самым южным поселением мусульман-работорговцев. Она славилась своими золотыми приисками. Еще король Жоао II через своего разведчика Перо де Ковильяма узнал о Софале и ее золотоносных землях. Ковильям, отправившийся на Восток в 1487 году, в отчете португальскому королю о своем путешествии совершенно точно наметил маршрут для тех португальских кораблей, которые будут искать путь в Индию. Он писал: «Корабли, которые поплывут мимо гвинейского берега, (несомненно могут достичь оконечности материка, плывя на юг, а когда они попадут в восточный океан, самым лучшим для них будет найти Софалу и остров Луны [Мадагаскар]».

Как известно, Васко да Гама последовал совету Ковильяма, – только он попал не в Софалу, а вышел к суше южнее.

Кабраль и Васко да Гама во время своего второго плавания постарались укрепить португальское влияние в Софале, но тогда властитель Софалы еще подчинялся эмиру Килоа. Теперь же, когда эмир Килоа стал послушной игрушкой в руках португальцев, настала пора прибрать к рукам и Софалу.

В Софале Магеллан строил крепость, скупал у туземцев золото, разузнавал пути, по которым шла торговля с далекими областями, лежащими в глубине материка. В сентябре 1507 года из Португалии пришло судно с гарнизоном для Софалы, и Магеллан со своим другом и начальником Перейрой поплыли в Индию. Но в это время начались северо-западные муссоны, и корабль надолго застрял в Мозамбике.

Как и в большинстве других поселений восточного побережья Африки, в Мозамбике уже существовала португальская фактория, но жившие там португальцы были измучены тропической лихорадкой и дизентерией. Больные лежали вповалку. Пришлось первым делом строить госпиталь.

Магеллан и другие командиры сами ухаживали за больными. Гаспар Корреа пишет: «Они очень были заняты врачеванием больных, давали им много сладостей и сухарей, что им очень помогало».

Муссоны по-прежнему не выпускали корабль из гавани. Но Перейра, Магеллан и другие португальцы использовали вынужденную остановку в Мозамбике для постройки в этом городе небольшой крепости.

Магеллан много бродил по переулкам, среди белых домов, вдоль каменных оград, за которыми виднелись кокосовые пальмы, апельсиновые и померанцевые деревья или тянулись грядки дынь, арбузов, огурцов и перца. На окраинах были пасеки. Ульи помещались в пустых кокосовых орехах, подвешенных к пальмам.

В порту было шумно. У берега стояли большие гуджератские [15]15
  Гуджерат – полуостров в северо-западной Индии. В середине XVI века жители Гуджерата вели обширную морскую торговлю с приморскими городами Южной Азии и Восточной Африки.


[Закрыть]корабли, на которых были опытные кормчие, применявшие компасы и карты. С одних кораблей выгружали хлопчатобумажные ткани, шелка, бусы и стеклянные фляжки из Ормуза [16]16
  Ормуз – один из крупнейших портов средневековой Азии. Находился недалеко от входа в Персидский залив, рядом с тем местом, где ныне расположен иранский порт Бендер-Аббас.
  Большинство старинных путешественников (Марко Поло, Афанасий Никитин, Дуарте Барбоса, Людовико ди Вартема и др.) в самых восторженных выражениях описывают богатство и красоту Ормуза, который в прошлом был крупнейшим портом, посредничавшим в торговле Индии с Персией, Малой Азией и Европой.


[Закрыть]. Другие суда направлялись в Аравию, Персию и Индию. По узким, шатающимся сходням бежали черные носильщики со слоновыми клыками на плечах, с ящиками золотого песка, амбры и большими кругами воска. Под вечер на эти корабли сгоняли невольников, главным образом детей и женщин. Взрослых мужчин вывозили мало – их труднее было взять живыми, кроме того, из них не легко было сделать покорных рабов.

На песчаном берегу чинили самбуки – небольшие суда с навесом из пальмовых листьев. Самбуки строили без применения железа, подгоняя доску к доске и связывая накрепко кокосовыми веревками. Они служили для каботажного плавания и для экспедиций охотников за рабами.

Однажды Магеллан и его товарищи отправились на материк закупить провизию. Португальцы ехали на конях по редкому лесу, местами переходившему в болото. Впереди на ослике ехал проводник. К вечеру добрались до негритянской деревни, расположенной в предгорьях. Вся деревня состояла из множества пещер, вырубленных в откосе. Одни пещеры служили жильем, в другие на ночь загоняли скот. Стемнело. Португальцы сели у костра. Негритянские воины собрались вокруг. Это были высокие, почти нагие люди. Их волосы были вымазаны глиной и сбиты в пышную прическу, лица украшены костями и палочками, вдетыми в отверстия на губах и ушах. Быстро началась мена. За бритву, колокольчик и рубашку португальцы выторговали пятнадцать коров, причем негры обязались доставить скот к проливу, отделяющему Мозамбик от материка.

Наконец, ветер изменил направление, и Перейра со своими товарищами поплыл в Индию.

В Кочине их ждали плохие вести о столкновении с египетским султаном и венецианцами и о гибели дом Лоренсо д’Альмейды.

Венецианцы с каждым годом убеждались, сколь пагубно для их торговли появление португальцев в Индийском океане. Венецианские корабли то и дело возвращались без груза пряностей, в то время как из индийских городов в Лиссабон прибывали многочисленные суда португальцев, нагруженные восточными товарами. «И теперь все убедились, всем стало ясно, – отмечает Джироламо Приули, – что отныне это путешествие в Индию установилось и что каждый год будут прибывать оттуда португальские караваны; венецианские же купцы не смогут плавать в Сирию, так как они не в состоянии будут закупать там пряности, ибо все они будут скупаться еще в Индии португальцами».

Но венецианцы не сдавались без борьбы, так как для республики торговля с Левантом была вопросом жизни и смерти. Ни религиозная рознь, ни папские запреты не помешали венецианцам объединиться с египетскими мусульманами для совместной борьбы против португальцев.

Египетский султан при деятельной помощи венецианцев, доставивших ему корабельный лес из Далмации, пушки, порох и опытных пушкарей, кормчих и кораблестроителей, снарядил мощный флот и послал его к берегам Индии под командой Мир-Хуссейна. В Индии египтяне получили подкрепление от властителей Гоа и Каликута [17]17
  Каликут – город на западном побережье Индии. В конце XV века был крупным портом. Был первым индийским городом, куда попал Васко да Гама в 1498 году во время своего первого плавания в Индию. Позднее португальцы поссорились с повелителем Каликута Заморином, и Каликут сделался главным врагом португальцев в Индии.


[Закрыть]и напали на дом Лоренсо недалеко от города Чаул [18]18
  Чаул – приморский город на западном берегу Индии. В старину был оживленным портом.


[Закрыть]. На этот раз противниками португальцев были первоклассные солдаты и моряки – венецианцы и египтяне. Несмотря на отчаянное сопротивление, португальцы были разбиты, а дом Лоренсо убит.

Казалось, старый вице-король спокойно перенес известие о гибели любимого сына. Когда капитаны стали его утешать, он сухо ответил, что скорбь – удел женщин. Но, с гибелью сына, в душе старого д’Альмейды произошел перелом. Он не думал более ни о нуждах португальских владений в Индии, ни о будущем Португалии. Им всецело завладела мысль о мщении. Он подготовлял войска, снаряжал корабль, готовил припасы для решительного боя с Мир-Хуссейном.

Этот бой произошел 2 и 3 февраля 1509 года недалеко от города Диу [19]19
  Диу – остров и город в Индийском океане, отделенный от Индостана проливом. Расположен под 20°35’ северной широты и 68°43′ восточной долготы. В 1509 году д'Альмейда разбил около Диу соединенный флот египтян, венецианцев, индусов и других врагов Португалии. В 1535 году португальцы захватили Диу.


[Закрыть]. На египетских кораблях было много превосходных воинов – мамелюков, венецианцев и славян из Далмации. Вице-король решил сам сразиться в абордажном бою с флагманским кораблем врагов. Но после долгих просьб командиров он уступил эту честь Нуньо-Важ Перейре. На корабле Перейры «Сан-Эспириту» находился Магеллан. «Сан-Эспириту» и другой португальский корабль подошли к флагманскому кораблю Мир-Хуссейна и с двух сторон взяли его на абордаж. Начался рукопашный бой.

Мигель Сервантес так описал одно из подобных сражений:

«…Две галеры сцепляются на абордаж, напирают и теснят одна другую… солдатам приходится стоять на доске сходен шириной в два фута; прямо на них наведены неприятельские пушки – слуги смерти, грозящие гибелью; жерла их – на расстоянии копья, каждый неосторожный шаг может отправить сражающихся в глубокое лоно Нептуна; и, несмотря на все это, побуждаемые чувством чести, они выставляют свою грудь против огнестрельных орудий и устремляются по узкой доске на вражеский корабль. Но вот что особенно достойно удивления: лишь только один упадет туда, откуда не подняться ему до окончания века, как другой уже занимает его место; один упадет в волны, подстерегающие его, как врага, а новые и новые заменяют его, и не хватает времени заметить их гибель. Поистине большего мужества и отваги не найти вам среди всех ужасов войны!» [20]20
  Сервантес, Дон-Кихот.


[Закрыть]

Магеллан в самом начале боя ворвался на вражеский корабль и бился в первых рядах. Португальцы стали одолевать своих врагов. После ожесточенного боя флагманское судно было захвачено.

Во флоте Мир-Хуссейна не было единства. Египтяне не очень доверяли своим христианским союзникам, а полководцы индусских владык опасались усиления египтян в Индийском океане. Поэтому гибель флагманского судна решила исход морского боя под Диу. Каждый думал теперь о своем опасении. Началась бойня. Португальская артиллерия топила и поджигала корабли и уничтожала воинов Мир-Хуссейна. Более трех тысяч человек перебили португальцы в бою под Диу. Из восьмисот мамелюков спаслись всего двадцать два человека.

Понесли значительные потери и португальцы. Нуньо-Важ Перейра был убит стрелой, пронзившей ему горло. Раненых насчитывалось очень много. Был ранен вновь и Фернандо Магеллан.

Морской бой под Диу решил судьбу индийской торговли Венеции и Египта. Отныне венецианцы и египтяне не решались оспаривать у Португалии господство над Индийским океаном. Экономический и политический упадок Венеции и Египта был теперь лишь вопросом времени.

Магеллан и другие раненые в морском бою при Диу были увезены в Кочин [21]21
  Кочин – порт в южной Индии, на Малабарском (западном) побережье. Раджа Кочина был союзником португальцев; в Кочине существовала португальская крепость. Этот город был одним из опорных пунктов португальского могущества в Индии.


[Закрыть]. Туда же прибыл веселый и, казалось, помолодевший д’Альмейда. Он был увлечен новыми планами. Но на сцене появился Аффонсо д’Альбукерк и предъявил свои права на титул вице-короля. Трехлетний срок, на который был назначен д’Альмейда вице-королем, кончился, а преемником д’Альмейды, согласно указу Маноэля, являлся д’Альбукерк.

Но португальский историк того времени Фариа-и-Суза [22]22
  Фариа-и-Суза (1590–1649) – португальский историк, очень усидчивый и плодовитый, но не всегда точный автор. Жил в то время, когда Португалия была под властью Испании, и писал на испанском языке.


[Закрыть]недаром писал: «Португальские чиновники и их должности подобны душе и телу: их нельзя разлучить без агонии».

Д’Альмейда отказался подчиниться приказу короля. Он заявил: «Д’Альбукерк болен, но эту болезнь нельзя лечить лекарственными травами и мазями. Осталось одно средство – холодное оружие, ибо болезнь его – это измена. Король не знает, что делает: он отдает Индию безумцу, который ввергнет ее в пучину».

Д’Альмейда арестовал д’Альбукерка и его сторонников. Между двумя полководцами началась длительная борьба.

Весной 1509 года Кочин посетила эскадра Диого-Лопеж Секейры. Король Маноэль дал этому командиру очень путаную инструкцию. Секейра должен был побывать в Софале, забрать там золото, скопленное в португальской фактории, потом исследовать незадолго до того открытый остров Мадагаскар. После этого Секейра был обязан плыть в моря, расположенные к востоку от Цейлона, чтобы разведать области, лежащие вокруг Малакки, и побольше разузнать о Китае.

Диого-Лопеж Секейра. Рисунок в португальской рукописи XVI века (Британский музей).

Магеллану давно наскучили закулисная борьба, склоки и интриги, разделявшие португальскую колонию в Кочине на два враждебных лагеря. Он попросил у вице-короля разрешения отправиться в плавание с Секейрой. Примеру Магеллана последовали многие недовольные, в числе их его друг Франсиско Серрао.

Д’Альмейда охотно удовлетворил просьбу Магеллана и других командиров, найдя повод избавиться от большой группы недовольных. Про одного из них, Нуньо-Важ де Кастеллобранко, летописец Баррош [23]23
  Баррош, Жоао, де – португальский летописец. Имел доступ к архивам Лиссабона, и поэтому в его книге есть много ценных документов. Его книги опубликованы в середине XVI – начале XVII века.


[Закрыть]прямо пишет, что д’Альмейда отпустил его с Секейрой «из-за разногласий, существовавших между ним и вице-королем».