Текст книги "Тропою смерти. Книга 2. Часть 1. Сломанная Печать (СИ)"

Автор книги: Константин Храбрых

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

   После чего девушка скрылась во мраке камеры, в которой была заключена. Лишь легкое позвякивание ее цепи волнами разносилось по тишине подземной тюрьмы, словно тихая мелодия, усыплявшая томящихся в ней людей.

   Два ночных охотника за нарушителями священного покоя столицы Анхорн незримыми тенями следовали по пятам за странным человеком, в еще более странных одеждах появившегося у подножия статуи Анубиса, расположенной возле главного храма владыки загробного мира.

   Проходя вдоль вспыхивающих призрачным светом при его приближении систров в руках статуй (в каждом систре был вставлен кристалл, реагирующий на силу духа), фигура останавливалась, с интересом осматриваясь по сторонам.

   Охотники недоумевали. Идущий по пустынной улице сектора бога Анубиса человек не испытывал ни страха, ни почтения к строениям или иным артефактам прошлых династий. Единственное что вело его по широкой дороге, предназначенной для шествия провожающих в последний путь умерших предков – было обычным любопытством.

   Но стоило человеку ступить на запретный для смертных участок, выложенный черной стеклянистой плиткой, право посещения, которого имели только старшие жрецы бога Анубиса, как за спину нарушителя порядка перенеслись две закутанные в черные одежды фигуры с боевыми жезлами. Яркая вспышка света, и нарушитель только начавший оборачиваться вскрикнул и, потеряв сознание, упал к ногам охотников.

   – Чужак явно не отсюда, никогда не видел такой одежды.

   – Согласен. Кстати обрати внимание на его кожу лица, она словно никогда не видела света Ра!

   Голоса обоих охотников были странными для человеческих, в каждом звуке произносимых слов слышались щелкающие звуки.

   – Все равно он нарушил священный закон, он вступил, куда могут ступать только "Ах" (Ах – загробное воплощение человека, переводится как "блаженный просветленный")! Необходимо доставить его к жрецам, они решат его судьбу!

   Второй охотник чье лицо точно так же скрывала плотная ткань, покачал головой и произнес:

   – Нам нет входа в чертоги Анубиса! Мы не сможем передать его жрецам, тем более до третьего цикла ночи, когда Ра начнет свой путь в колеснице богов по небосклону осталось менее сорока тактов!

   – Тогда казнить нарушителя!

   – Нет, мы сдадим его в сектор бога Мина! Он ближайший к сектору Анубиса, и расположен в десяти тактах бега. Успеем перед появлением колесницы Ра вернуться в пирамиду Гелиополя!

   Второй охотник кивнул и, подхватив тело оглушенного нарушителя, они буквально растворились в блуждающих тенях огненной чаши подле ног одной из статуй Анубиса.

   Арена Мра'Кх-ва. Несмотря на защитный купол, над ареной защищающий людей от безжалостного света Ра, песчаное покрытие арены напоминало раскаленную добела пустыню, настолько казался белым выгоревший песок. Причина этому была загадкой. Становился актуальным старый анекдот про прыгающую черепашку на раскаленном от авто подогрева песке террариума.

   Арез мрачно посмотрел по сторонам. Осточертевший до боли купол и трибуны со жреческими ложами, и ложами высокородных семей местных "обеспеченных", прибывших только ради крови рабов-гладиаторов вызывала только злость.

   Злость и ненависть!

   И еще желание! Ни с чем несравнимое желание чтобы все эти трясущие потрохами и длиной рода якобы произошедшего от бога или наместника бога (уточнять которого бесполезно, в каждом секторе-номе почиталось свое божество) оказались перед ним без десятков вооруженных телохранителей с простым мечом в руках...

   Мечты!

   Но самая главная мечта – стереть с лица земель Гелиополя ненавистного всем гладиаторам Великого Фараона, чья ложа располагалась на стороне восхода колесницы бога Ра.

   "Проклятье Курт! Где носит твою задницу?"

   Изнутри арена больше всего напоминала пчелиный улей дымчато-голубого оттенка стекла. Ложи располагались сегментарное, а точнее выкладывалось восьмигранными ячейками. У дизайнера был весьма странный вкус.

   Пройдя сквозь створки распахнутых ворот арены, Арез направился к каменному возвышению, выложенному из плотно подогнанных друг к другу каменных плит. Несмотря на шероховатую поверхность камня, от крови он становится очень и очень скользким. Там меня уже ждало трое.

   Два темнокожих раба и воин с татуировкой раскрытого глаза.

   "Личная стража фараона?"

   Воин был молод, даже моложе меня. Не более семнадцати циклов! Наголо бритая макушка его головы была непокрытой, честно говоря, его латы мне очень и очень не нравились. Глухой доспех, и только отсутствие шлема давало надежду, ибо тогда бы бой был бы всем неинтересен.

   – Как же низко пал род фараона, посылая на смерть неоперившихся юнцов.

   – Молчать! Как ты посмел открывать рот в присутствии златоплечника наместника бога Ра?

   – Хотя, судя по твоему языку, который явно был пересажен от шакала, ты еще и трус! Вышел в полном доспехе против трех рабов. Нравы среди личной стражи, похоже, упали ниже-некуда!

   Арез принял странное положение, низко присев и отведя в стороны свои серпообразные мечи, приготовился к атаке. Темнокожее лицо юнца побагровело от прилившей к щекам крови, и прислонив к плечу двулезвийный боевой шест стражи он несколькими движениями сорвал с себя стальные рукава, покрытые тонким слоем золотой краски, и отцепив стальной ворот, расстегнул пластинчатый нагрудник, выполненный в виде крупных металлических пластин, расположенных внахлест, одна поверх другой. Тонкая льняная "флаль" – одежда, со стороны напоминающая футболку с длинными широкими рукавами, под жалобный треск разрываемой ткани обвисла в руках разгневанного юнца.

   Рабы, стоявшие слегка в отдалении от нас с воином, в котором буквально клокотал гнев, выглядели чрезмерно удивленными. Такое поведение несвойственно личной страже, даже учитывая столь юный возраст турнирного задиры. Что ж – это твоя первая крупная она же последняя ошибка. Оставшись без нагрудника, ты отдал себя на заклание.

   – А теперь ты – отродье шакала и пустынной змеи окропишь эти плиты своей кровью во славу Великого фарао...

   – Помедленнее, я не успеваю запоминать! Лучше повтори свое имя, чтобы было, что написать на урне с твоим прахом! – "Гнев плохой помощник в бою на смерть, мой мальчик, поддавшись ему и гордыне, ты уже частично проиграл этот бой". – Или ты решил меня убить словами, так как сражаться как мужчина ты неспособен?

   Издевательский голос Ареза стал последней каплей терпения юнца и, перехватив посередине свой боевой посох с закрепленными на нем клинками с криком ярости помчался в атаку.

   Стоило ему подбежать на расстояние трех метров к Арезу, как тот с нечеловеческой грацией поднырнул под рассекающее воздух лезвие, в том месте, где только что был он, и одновременно отводя серповидным лезвием посох воина. Лезвие, высекая искры на черной бронзе металлического древка, словно не заметив сопротивления, рассекло палицы и кисти воина, и на каменную поверхность плит с громким лязгом и оглушительным воем упало оружие "уже не воина". Перекатившись в сторону, встал на ноги и, приняв защитную стойку, Арез приготовился к бою, ожидая нападения, но рабы пока не торопились, обходя противника широкой дуге с обеих сторон.

   А раз так...

   Три быстрых шага и крик юнца оборвался и его голова, окропляя кровью, серый камень плит покатилась отдельно от тела.

   "Жаль, что в тренировочных спаррингах с Куртом, его так и не удалось подловить на похожий прием".

   Арез встряхнул головой, отгоняя лишние мысли и медленными, кошачьими шагами принялся приближаться ко второму противнику.

   Оба раба не были гладиаторами, скорее всего провинившиеся охотники на пустынных ящеров, либо земледельцы. Оружие вот только выданное им было немного неудобным – по два метательных дротика из обычной бронзы, и бамбуковой трубки древка. Слегка тяжеловатое оружие для них, но кто знает, неправильная оценка противника – верная смерть. Неважно, опытен он или нет, госпожа Фортуна бывает, подкидывает такие фортели судьбы, что рассчитывать на легкую победу и хороший итог смерти подобно.

   "Интересно сколько еще раз я смогу переродиться после смерти? Курт так и не дал мне достойного и ясного ответа! Скелет чертов!" – промелькнула мимолетная мысль.

   В следующий миг я отклонился влево, одновременно нанося рубящий удар, отклоняя дротик и рассекая сухое древко бамбука. После чего перекатился в сторону, больно ушибив о поверхность плиты правое плечо. Второй противник попытал свою силу и удачу в броске...

   Итог сегодняшнего дня три отрубленные головы ударом ноги, отправленные на раскаленный добела песок арены. Защитная пленка, окружавшая каждую из лож, не пропускала звуков. Подхватив золоченый нагрудник горе-воителя, я отправился под спасительную тень ворот.

   Правилами арены запрещалось забирать оружие проигравшей стороны, проигравшей схватку за жизнь, но не доспехи. Так я стал обладателем прочного нагрудника из тонких стальных пластин способный спокойно выдержать как удар меча, так и до тех прямых попаданий вакуумных зарядов стационарного боевого посоха.

   "Как такое, возможно, спросите меня?" – подумал Арез. – "Даже я не смогу на это ответить".

   Пришел я в себя лежа на какой-то грязной циновке в полутемном помещении. Из одежды на мне остались только семейные трусы. И все. Ни одежды. Ни денег, ни амулетов...

   И еще...

   Плотно окольцовывая мою шею трехсантиметровой холодной металлической поверхностью, висел рабский ошейник. Если честно я сначала не поверил сам себе.

   Кричать и звать того, кто меня сюда поместил, думаю, будет полным безрассудством. Слишком много нелицеприятных историй о рабовладельческом строе мне удалось прочесть дома. Думаю, самым главным нужно выяснить, где я и что со мной собираются делать.

   Да, магическую энергию я перестал ощущать, и осознание этого факта ледяной саранчой пронеслось по позвоночнику. Такого я никогда не ожидал... Да что там, в такие ситуации в которую попал я ...

   Послышался отдаленный металлический лязг, эхом отразившийся от стен, и в помещении вспыхнул факел, закрепленный под самым потолком. Долго мне ждать не пришлось.

   Каменная плита, оказавшаяся не стеной, а дверью откатилась в сторону, исчезнув в стене и, передо мной стоял пузатый низкий человек со смуглой загорелой кожей, и крючковатым распухшим носом. Его слегка опухшие от недосыпания глазки с презрением смотрели на меня.

   – И ЭТО вы хотите, чтобы я продал на аукционе в секторе Мин? Да вы сума сошли! Он же дохлый как не знаю кто! Его же плевком прошибешь!

   "Забавно слушать такие слова от далекого от физического здоровья смертного!"

   Торговец, а точнее работорговец сплюнул на каменные плиты пола и рявкнул, не поворачивая головы:

   – Выведите это белое отродье Сета, обмойте и накормите! Через четыре цикла нам выставлять его на торги!

   – Да хозяин! Выполню в лучшем виде хозяин!

   В помещение буквально влетели двое темнокожих крепко сложенных людей. В отличие от работорговца. Облаченного в белую тунику, расшитую серебряной нитью, со стилизованным изображением какого-то бога, темнокожие были одеты в одни набедренные повязки, из грубой сероватой ткани. На головах у них было нечто похожее на помесь платка и обруча для волос. Никогда такого не видел.

   Меня грубо подняли и поставили на пол, после чего вытолкали из помещения камеры.

   "Если мои способности к магии быстро не восстановятся, чувствую приближение больших проблем! Ибо еще более девяти с половиной месяцев до момента истечения действия печатей..."

   – Повелительница! Паланкин приготовлен! Все необходимое для посещения аукциона готово! Вы не передумали лично выбрать новых рабов для храма? Ашторат всегда исправно выполнял свои обязанности, и всегда поставлял в храм...

   – Ты хочешь оспорить мое решение Гхань?

   Из купальни неторопливо поднималась обнаженная молодая женщина. Капли воды ручейками стекали по ее белоснежно-белой коже.

   – Ты снова забыла свое место, бывшая рабыня? Решила снова одеть рабский ошейник?

   Девушка, стоящая с белоснежной материей испуганно, вздрогнула и упала на колени, низко склонив голову:

   – Нет, повелительница! Простите недостойную! Я просто беспокоюсь о вашей белоснежной коже, ибо под палящим оком Ра она может утратить свою красоту! – Не поднимая головы, произнесла дрожащим голосом служанка.

   – Так пожелала доска судьбы! Я с самого утра бросила "триграммы" (Пирамидальные кубики размером с ноготь мужчины, на плоскостях которых выгравированы руны языка предвечных).

   – Прошу еще раз простить неразумную слугу решившую прогневать "говорящую с богом дома ночи"!

   Женщина медленно прошла по прохладной поверхности пола, оставляя за собой влажные отпечатки ступней и капли воды, и подошла к большому, в два человеческих роста зеркалу. Любуясь собой, она внимательно пробежалась взглядом зеленых глаз по своему телу, задержавшись на короткое мгновение на животе. После чего проведя обеими руками по волосам, она отбросила их за спину. Волосы черным дождем рассыпались по спине, едва прикрывая лопатки. Служанка при этом восхищенно охнула, заметив, что волосы мгновенно высохли и приобрели притягивающий взгляд маслянисто-черный оттенок.

   Женщина еще несколько минут повертелась перед зеркалом, после чего разрешила служанке обтереть от влаги ее тело.

   – Сколько осталось времени до аукциона?

   – Полтора цикла госпожа!

   – Хорошо, подай парадное одеяние, и не забудь все атрибуты, в прошлый раз ты забыла левый ножной браслет и, если не хочешь, чтобы меня высмеяли, ибо тогда на корм священных животных пойдешь уже ты.

   – Да госпожа, – испуганно прошептала девушка, вихрем кинувшись исполнять приказание.

   Спустя двадцать тактов Старшая жрица бога Анубиса стояла перед зеркалом полностью готовая к выходу в свет.

   Облаченная в "канфу" и "транви" сшитые, и отделанные золотой и серебряной нитями из тончайшего, практически граничащего с прозрачным черного щелка, она была похожа на древнюю богиню олицетворявшую красоту и плодородие. Верховная жрица Анубиса внимательно рассматривала нанесенные на кожу косметические мазки рисунка, придававший жрице притягательный вид, идеально подходивший к ее молочного цвета коже. На щиколотки и кисти Верховной жрицы, были надеты тонкие золотые украшения, покрытые вязью языка Предвечных. Только сторонний наблюдатель мог принять их за "обычные" безделушки из драгоценного металла – каждая из них представляла собой редчайший артефакт нападения или зашиты, передающийся от одной жрицы к другой.

   – Повелительница! Ваша накидка! – Служанка, осторожно подойдя со спины к своей повелительнице осторожно накинула тонкую ткань все того же черного шелка на плечи женщине.

   – Замечательно, оказывается, поставив тебя на грань между жизнью и смертью можно добиться практически идеального исполнения!

   Высокое здание в секторе бога Мина напоминало собой шестигранник с провисающей крышей, выполненной из дымчатого стекла. Паланкин, окруженный храмовой стражей со стилизованным изображением бога Анубиса на нагрудных латах остановился возле ступеней главного входа. К паланкину уже торопилась встречающая процессия, после чего начались ритуальные «расшаркивания» между двумя кастами разных богов.

   Причиной тому было посещение верховной жрицей аукциона, который особа ее ранга посещала довольно редко.

   Изнутри здание напоминало амфитеатр, нижние ряды предназначены для более низких каст, а ложи на балконе для более высоких жреческих каст. На "сцену" этого торгового театра выводили рабов. Мужчин, женщин, детей, стариков. Неугодные, рабыни, гладиаторы, должники, наложницы и пленники – все имели свою цену.

   Верховная жрица села в предложенное, и "проверенное" служанкой кресло, после чего с гордой осанкой с маской презрения и превосходства стала разглядывать предлагаемый товар.

   Внезапно глаза ее удивленно расширились, и она слегка привстала в кресле и, облокотившись о перила, наклонилась вперед. Что не прошло незамечено не только личной охраной и слугами, но и соседними ложами. Итогом этого был ожесточенный торг за молодую рабыню, которую работорговец преподал как искусную наложницу, жемчужину, которая сможет украсить гарем любого.

   Но дело было совсем в другом. Взгляд жрицы приковала к себе бледная худая фигура молодого мужчины, только-только вошедшего в возраст совершеннолетия, этот живой товар словно окутывал темный ареол.

   – Гхань!

   – Да повелительница? – К Верховной жрице подскочила служанка.

   – Второй с лева бледный и худой раб. Видишь?

   – Да повелительница!

   – Сделай так, чтобы этот раб не попал в торги, после чего доставьте его в мои покои в храме!

   – Но Повелительница, этот раб выглядит нездоровым и бо...

   – Не прошло и цикла ты снова пытаешься оспаривать мои решения?

   От спокойного голоса Старшей жрицы Анубиса служанка умолкла и распростерлась ниц у ее ног. Девушку от страха перед дальнейшей карой, которую назначит ее хозяйка била мелкая дрожь. Девушке по-настоящему стало страшно.

   – У тебя ровно пять тактов чтобы выполнить мое распоряжение Гхань, и это последнее предупреждение. Больше поблажек не будет!

   – Да повелительница! – Девушку словно взрывом подбросило на ноги, и через шесть долей такта в ложе ее не было.

   А жрица тем временем смотрела на рабов "Истинным зрением", доступным только старшим жрицам.

   Женщина, не скрывая удивления проступившего на ее лице, разглядывала молодую фигуру существа, видимого в Истинном зрении как облаченную в черные одежды фигуру, от которой во все стороны медленно истаивая, шла абсолютная, первозданная тьма. Из-под капюшона этой сущности проглядывал жемчужно-белый скалящийся череп с зелеными огоньками глаз, с тоской и любопытством разглядывавших торгующихся за смертные тела живых.

   "Жнец! О, великий Анубис, как такое вообще могло произойти?! Как твой слуга смог попасть в руки низших каст?"

   Глава 7.

   Смертные. Как же вы странны в своем поведении. Вы податливы перед силой, вы легко гнетесь перед более сильной волей. Вы словно единое стадо овец, бредущее за пастухом.

   Вы кичитесь свободой, равенством, правами, но готовы унижать любого, кто ниже вас по рангу. Вы считаете себя совершенством. Эталоном. Но где, же настоящий эталон? Кто это решил, когда? Тишина в ответ...

   Смертные вы очень странные, но очень интересные существа.

   – Что встал черноногий, живее шевели своими тощими ногами! Твое счастье, что твоя судьба кончить жизнь на алтаре храма Анубиса!

   Погонщик рабов на этом рынке вытолкнул меня из ряда людей с бессмысленным, абсолютно потерянным взглядом.

   – В храме Анубиса?

   – Молчи и шевели ногами! – Свистнула плеть, щелкнув у меня над самым ухом.

   Меня купили. Банально.

   В детстве мне отец притаскивал тонны книг со всевозможных миров, в одной из них помню, описывалось восстание Спартака. В другой правила поведения рабов, и их социальный статус в обществе. Никогда не понимал смысла в рабстве...

   Меня втолкнули в помещение, где шел сильный жар от камина. Янтарно-красные угли, давали сильный ровный жар, а чадящие масляные лампадки заставляли тени по стенам сливаться в чарующие хороводы.

   Сидящий на полу толстяк в грязной, засаленной набедренной повязке и щербатым ртом ловко для своей комплекции вскочил на ноги.

   – Чего изволит господин погонщик?

   – Отмыть это мясо и поставить клеймо храма Анубиса, да разбегутся неверные в страхе перед старшим богом!

   При упоминании темного бога "Толстяк" в ужасе затрясся и закивал головой. После чего с недобрым прищуром окинул меня с ног до головы.

   Тут его взгляд упал на мои руки.

   – Господин старший погонщик! У него на руках по клейму! Неужто он вор?!

   – Был бы он вором, согласно уложения Имтмерхата, у него бы были отсечены обе руки, в дань за каждое преступление!

   Свитснул хлыст, ожегший спину толстяка заставив его взвыть словно пустынный шакал.

   – Живее жирная морда, ты заставляешь служительницу храма Анубиса ждать!

   Зло глянув в мою сторону, толстяк забегал по комнате, насколько это вообще возможно. Зажурчала вода, потекшая из скрытых в стене труб, наполняя небольшой бассейн примерно два на два метра, и полтора в глубину.

   Помывкой это действо назвать сложно: с меня сорвали набедренную повязку и, подвесив за ручные кандалы к крюку на потолке, несколько раз окунули в ванну, после чего подвесив в воздухе, толстяк принялся оттирать меня чем-то напоминающем швабру с толстой губкой и щеткой. После чего меня снова окунули и замотали в белую хламиду.

   Момент нанесения клейма на левое плечо я пропустил, а потом просто стало дико больно. Человеческая ипостась так слаба. После чего на место ожога положили мокрый компресс, пахнущий травами, и замотали белой тряпицей.

   По окончанию процедуры меня погрузили в какой-то паланкин, накинув мне на голову мешковину. Даже сквозь пропахшую землей и лавандовым маслом ткань я уловил легкий аромат жасмина, и чего-то еще. Возможно мускус. Паланкин женский.

   С меня с силой сорвали мешок, заставив покачнуться.

   – Прекратить! Все вон отсюда!

   – Но Госпожа...

   – Вон! Или вечером отправишься коротать ночь в мужские бараки! – Служанку как ветром сдуло.

   – Прошу простить, за столь грубое обращение к вам жнец!

   Молодая женщина в облачении старшей жрицы низко склонила голову в поклоне. Жрица обладала даже не поразительной, а я бы отметил уникальной красотой. Глядя в ее темные глаза, хотелось любоваться ими снова и снова...

   Оковы на руках и ногах, обиженно звякнув, упали на теплый камень пола.

   – Вас послал Повелитель, в мир живых?

   Я потер запястья, разминая после долгой носки этого неудобного украшения. После чего окинул взглядом место, куда я попал.

   От стен пахло древностью. Редко такое встретишь в мире живых, обычно за несколько поколений рассыпаются даже нерушимые цитадели.

   – Если вы об Анубисе, то нет. Я не вхожу в свиту пожирателей мертвечины, я только проводник. Хотя наш народ часто общается с владыкой Дома Ночи. Я в вашем негостеприимном мире по другому вопросу. Я ищу старого друга, и хотелось бы поскорее с этим закончить.

   По-видимому, женщина пребывала в легком замешательстве. Тут ее взгляд упал на забинтованное плечо. Вздрогнув, она сделала пару шагов вперед, протянув к перевязанной части тела руки.

   – Вы позволите.

   – Прошу.

   Темноволосая красавица аккуратно развязала намотанную ткань, служащую подобием бинта, после чего осторожно сняла уплотненную ткань с пропиткой. Вместе с ней отошла мертвая кожа на месте ожога. Я поморщился.

   В следующий миг она рухнула на колени, распростершись ниц перед моими босыми ногами. Ее трясло от страха.

   – Прошу простить за дерзость и нанесенное оскорбление! Виновные в содеянном будут казнены на алтаре сегодня же вечером! – Она подняла на меня полные страха и ужаса глаза. – Если моя жизнь, хоть как-то искупит нанесенное оскорбление – я готова отдать ее! Тхиллетаа-к Мцвенгха. Рвлок-мак!

   Все еще не понимая резкой перемены настроения старшей жрицы.

   Вспыхнули зеленоватым огнем лампадки и факелы на стенах. Тени на стенах ожили, приобретая пугающие для смертных очертания существ. Из темноты послышалось низкое рычание и клацанье острых когтей по гладкому камню пола.

   Длинная тень ожила и протянулась от угла в нашу сторону, приобретая плотность и объем. Над нами возвышался угольно черный шакало-головый офицер армии Анубиса.

   Старший ловчий, пожиратель мертвой плоти, во всей своей нечеловеческой красоте. Художники многих миров так и не смогли передать все великолепие и ужас этого существа. Тугие жгуты сухих мышц, тело, поросшее короткой черной шерстью. Пылающий всеми кругами ада взгляд, и оскаленная шакалья пасть. Он стоял, возвышаясь над нами отождествляя истинный ужас. Великолепно! Отец всегда говорил – египетские боги – самые любители спецэффектов, причем далеко не самых дешевых.

   – Смер-р-ртные слишком много стали себе позволять. – В каждом слове этого существа слышалась и скрытая угроза, и низкое рычание. Такими их создавал Анубис. Довольно впечатляюще. – Повелитель в гневе и яр-р-рости!

   – Я готова понести должное наказание! – Старшая жрица поднялась с колен, после чего низко склонилась перед рычащим существом.

   – Я думаю, ее вины здесь нет. А с твоим повелителем я думаю, мы обсудим данный вопрос позже?

   Глаза шакало-голового воина полыхнули кроваво-красным, после чего он забавно повел ушами, полностью перебив само выступление:

   – Повелитель согласен жнец! Так же он дар-р-рит эту наложницу тебе в качестве извинений, и добр-р-рой воли! – Прорычал старший пожиратель плоти и растаял в клубах чадящего дыма.

   Женщина выпрямилась. С лица исчез страх, бледность кожи быстро исчезала, возвращая на точеное лицо красавицы здоровый блеск.

   – Что прикажет повелитель?

   Глядя в ее спокойные глаза, я понял только одно, она приняла наказание назначенное Анубисом. Великая Тьма, насколько надо "промыть мозги", как часто выражается Олес, чтобы человек стал принимать все в таком ключе?

   Клацнул замок раскрывшейся решетки, и в камеру кто-то вошел. Решетка захлопнулась, окончательно согнав дремоту с Ареза.

   – Просыпайся великий воин! – презрительная колкость со стороны тюремщика больно резанула слух. – Тебе решили подарить ночь любви перед завтрашними боями! Смотри, кошечка с коготками!

   После чего стал удаляться по коридору, радостно гогоча своей плоской шутке.

   – Видимо такова наша доля, и испытания присланная нам великой Бастет. – В полумраке блеснули зеленым светом кошачьи глаза девушки. – Не стоит слушать голос слепого раба этой клетки, в нем нет ничего кроме зависти и злости.

   – Таир?!

   – Я, мой неспокойный друг. Так захотела богиня. Так хочу я. Расслабься Арез, завтра у тебя трудный бой. – Одеяние девушки соскользнуло на пол, открывая поджарое спортивное тело девушки. – Будь, нежен воин, ибо не перед каждым я готова пойти на такое...

   Прильнув к Арезу, ее губы накрыли его, сливаясь в долгом поцелуе.

   Пробуждение от приятной истомы было омрачено одним большим и неприятным моментом. Он был в камере, а не в комнате общежития академии. Старые воспоминания...

   Таир в камере не было. Да и ничего не указывало на то что она посещала его прошлой ночью. Вторым аспектом оказалось то, что камера напротив, была пуста, а низший раб вычищал пол камеры Таир.

   – Все-таки сон... даже жалею...

   Послышались приближающиеся шаги тюремщика.

   – Эй, волчья сыть! Куда дели девушку из камеры напротив?

   – Ее? Что скучаешь по подружке? – Оскалился тюремщик. – Ее отвели в храм в качестве наложницы высокопоставленных дворян. Все жрицы Бастет любвеобильны как кошки, поэтому они и наиболее притягательны в качестве подсти... тьфу... кха... ТВАРЬ!

   Отплевываясь от попавшей в рот грязной соломы, точным броском Ареза отправленной в рот говорливого.

   Выхватив из-за пояса жезл он вдавил руну активации...

   Арез не издал ни звука, до боли сжав зубы, чем еще более раззадорив тюремщика.

   – Ах, значит мало! – Все отродье пустынного щенка и блудницы. Это последняя капля терпения.

   Когда он уже собрался повторно активировать жезл, раздался сухой мужской голос:

   – Ты посмел пытать чужого раба перед боем? Мелькотис, разберись с глупцом. Десяти ударов будет достаточно. – К камере неспешно ступая, подошел богато одетый мужчина из дворянского сословия, с золотым украшением стилизованного символа Бога Осириса на груди. – Все такой же неподконтрольный и непослушный бунтарь. Как и твой глупый отец, Арез!

   Не поворачивая головы, мужчина скомандовал:

   – Отнесите его к лекарям! Он должен выйти на бой сегодня, иначе вместо него, я отправлю всех вас на арену. И поменяйте того блудливого шакала столь неприлежно исполняющего свои обязанности!

   Меня отвели в личные покои, где по приказу «госпожи-наложницы» меня отвели в ее купальню и в десять рук раздели (хотя раздевать особо и нечего было), после чего помыли, постригли, побрили (даже там где и не стоило).

   Клеймо обработали каким-то составом, ускорив процесс заживления. По словам лекаря ожог исчезнет полностью, оставив только малозаметный контур клейма.

   Интересно бы узнать настоящую реакцию бога дома ночи, когда мне или еще кому-нибудь из моего народа ставят клеймо. Хотя думаю он весьма посмеялся над шуткой и приватностью судьбы. А она самая опасная и коварная из бессмертных. Имеющая тысячи лиц и обличий, и обожающая азартные игры и игры людскими судьбами.

   Послышались мягкие шаги босых ног, едва слышные в потрескивании осветительных лампадок.

   – Господину нужно что-то еще?

   Старшая жрица бога мертвых, в полупрозрачном одеянии стояла позади меня. Ее голубые глаза в обрамлении водопада маслянисто-черных волос в полумраке комнаты были настолько притягательны, что я забыл даже то что хотел спросить. У нее была так называемая редкая красота для смертных, ради которой даже боги снисходили до смертных.

   – Курт. Зови меня просто Куртом. Мой народ не может иметь рабов, слуг, наложниц и так далее. И давай перейдем на "ты", у меня появилась дурная привычка благодаря моему другу.

   – Но такова воля верховного бога. Не мне менять данное правило.

   – Оставим эту тему. Расскажи мне о вашем мире.

   – Как прикажете...

   Великая тьма! Как же с вами сложно... На людях мы в положении раб-госпожа, наедине все наоборот! У Анубиса весьма жестокий юмор.

   – Гелиополь возник более шести тысячелетий назад, когда закончилась великая битва богов с демонами населявшими этот мир. Первым в мир привел людей великий бог Гор, расселив их вдоль великих рек и озер. Около тысячи лет вокруг царил мир и порядок, старшие и младшие боги разобрали людей в анклавы, и стали учить их вере и почитанию. За то что люди приносили богам щедрые дары, боги отвечали тем же: знания, великие артефакты древности, тайны врачевания, строительства, и многое другое. Так появились великие книги жизни и смерти, которые были отлиты из золота в честь бога Ра, и черной бронзы в честь бога Анубиса. Так в нашем мире появилось искусство. Искусство творить все из всего.

   Это был триумф, и начало падения. Людские сердца лживы и завистливы, после чего произошло то, что в исторических хрониках отмечено как великая война, произошедшая около пяти тысяч лет тому назад. Горела земля, плавились скалы, моря и реки меняли свои очертания, погребая под собой города и храмовые комплексы, которые по протяженности не уступали оным.

   Сам Гелиополь некогда окруженный величественными горами, дабы сохранить величие был сохранен старшими богами, и перенесен на Великое плато.