Текст книги "С 3 (СИ)"

Автор книги: Константин Калбанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Под потолком, или если точнее, то у стены, выполняющей роль потолка, четыре раздувшихся тела. Трое с окровавленными бинтами. Скорее всего раненых было больше, но их вынесло наружу, через разбитые окна. Четвертый молодой человек в белом халате, это заметно несмотря на то, что его так же раздуло. Однозначно фельдшер. Когда пришел в себя после перерождения, скорее всего растерялся и не сумел выбраться, погибнув повторно. Н-да. Все же возможность возрождения это не панацея.

Перевел взгляд вниз. Из под завала книг выглядывает кожаный саквояж. Однозначно принадлежал фельдшеру. Иному тут делать попросту нечего. Остается выяснить что в нем хранили. Извлек, отщелкнул замки и открыл. Оп-па!

Артефакт «Аптечка»

Персональный

Количество зарядов – 2

Состояние заряда – 100%

Перезарядка – 10 дней

Состояние механизма – не взведен

Признаться, он предполагал, что не уйдет отсюда с пустыми руками. Даже у самого что ни на есть скряги капитана должен быть хотя бы одинарный артефакт. Но здесь их было два двойных. Перезакрепить их за новым владельцем, при наличии такого специалиста как Проскурин, это как два пальца об асфальт. Ну вот. А то Рыченков все косился, мол «Аптечки» не помешали бы, а Григорий мается всякой ерундой. Глядишь и на втором корабле найдется что-то полезное.

Дальше затягивать никакого смысла. Выбрался наружу. Глянул на манометр. Нормально. Воздуха вполне хватает. Извлек из подсумка очередной мешок из прорезиненной ткани, на этот раз побольше, подцепил к нему саквояж, и наполнил воздухом и отправил на поверхность. Запаса в баллонах все еще достаточно для планомерного всплытия.

Он уже начал подниматься, когда ощутил неприятный зуд меж лопаток и холодок пробежавший от самых пяток до темени. Вообще-то он человек не суеверный, и прежде во всю эту бредятину типа шестого чувства попросту не верил. Но только до того момента, пока ему не пришлось принять как данность реалии этого мира. После такого, поверишь уже во что угодно.

Борис резко, насколько это вообще возможно в водной толще, обернулся и увидел приближающуюся к нему огромную белесую акулу. Она была от него в каких-то паре-тройке метров и уже разевала свою страшную пасть. Тело словно обдало кипятком, и тут же бросило в ледяной холод. Сказать, что представшая перед ним картина была страшной, это не сказать ничего.

Но по счастью, Измайлов уже не тот мальчик, что покинул Морозовск. Хотя и тогда, труса не праздновал. Но за прошедшее время он успел заматереть, и закалиться. А потому несмотря на обуявши его страх, или даже ужас, он все же не растерялся.

Правда, все, что он успел сделать, это упереться правой рукой в острый нос твари. Использовать ружье-палку не было никакой возможности и оно беспомощно повисло на темляке. Тело толкнуло вперед, при этом ноги потянуло прямиком в пасть акулы. Огромной, устрашающей и заполненной множеством белоснежных острых и иззубренных зубов.

В последний момент ему все же удалось упереться коленом в оголившуюся десну верхней челюсти. Пытаясь захватить верткую добычу, акула мотнула своей башкой, но не преуспела. Борис подбросило вверх и он перевернулся в воде, успев заметить как туша злобной твари проплыла под ним.

Взгляд вверх. Вон оно днище катера. А чуть в стороне корпус «Газели». Близок локоток, да не укусишь. И дело вовсе не в том, что экстренное всплытие может сказаться на самочувствии. В конце концов, не акая уж и большая глубина, да и при наличии «Аптечки» думать об этом по меньшей мере не серьезно. Вот только хищница разворачивающаяся для второго захода на цель, не позволит уму успеть всплыть.

Измайлов перехватил ручку ружья-палки, и взвел курок. Лучше конечно произвести выстрел ткнув тварь. Но на всякий случай, не помешает и возможность спуска. В конце концов, оно у него двойного действия.

Н-да. Все же с его психикой творится нечто непостижимое. Вот чем должен думать человек в такой ситуации? А он видел перед собой полотно, полное динамики, напряжения и ужаса. Раззявленную страшную пасть и пловца противостоящего дикой первозданной ярости. Дурдом «Ромашка»!

Долго ждать атаку не пришлось. Акула описала круг и пошла в новую атаку. Она была настолько восхитительна и притягательна в своей стремительности, плавности и хищной грации, что он вновь невольно залюбовался ею. Но не настолько чтобы оцепенеть.

Он встретил ее лицом к лицу, приняв горизонтальное положение. Она вновь попыталась его схватить, но в этот раз он был готов. Ему удалось разминуться с ней. Ноги конечно опять затянуло к ней, но на этот раз не в пасть, а под брюхо. Разминувшись с ней, он ткнул ее ружьем-палкой в бок. Раздался гулкий удар, отозвавшийся болезненный эхом в его голове. Акула тут же дернулась и начала извиваться всем телом.

Одновременно с этим на месте схватки оказался какой-то пловец, сжимающий в левой руке запасные баллоны, а в правой отточенный клинок солидных размеров. Уже получившая ранение акула рванулась вперед, и отточенная сталь вонзившаяся в тело за грудным плавником вспорола бок, вываливая внутренности.

Борис в удивлении узнал Якова, который наконец выпустил баллоны, осмотрелся, не обнаружил новых напастей и сделал знак Борису, мол чего замер, всплывай. Похудеть не встать!

– Ну и как оно тебе? – поинтересовался Григорий, когда Борис забрался в катер.

– Да обалдеть. Я чуть не обделался. Яша, спасибо, от всего сердца. Я твой должник.

И плевать, что к этому моменту он и сам уже вогнал в бочину твари увесистый кусок свинца. Ганин без раздумий бросился в воду без снаряжения, с одним только ножом. Тут никаких «но» и быть не может. Только земной поклон и искренняя благодарность.

– Так ты там уж вроде и там управился, – с виноватой миной произнес тот.

– Это еще бабка надвое сказала, как я там управился. А ты этой тварюке кишки наружу выпустил с гарантией, – убежденно возразил Борис.

– Пустое, – отмахнулся моряк, и почесал в затылке. – Ты это. Извини, Борис Николаевич. Баллоны-то я утопил. Ничего другого увесистого, чтобы быстро спуститься не было.

– Ерунда. Достанем, – отмахнулся Измайлов. – А вообще мыту неплохо приподнимемся. Два двойных артефакта, уже солидно, – кивая в сторону все еще дрейфующего на поверхности воды пузыря, произнес Измайлов и продолжил, – четыре пушки Дубинина в исправном состоянии, снаряды. И сейф я нашел. Только он заперт, а у меня отмычек с собой не было. И вообще, в таких условиях к нему лучше подступаться тебе, Гриша.

Травкин бросил на Якова взгляд полный упрека, за утопленные баллоны. Тот только сожалеюще развел руками.

– Даже не косись, – возразил Борис. – Сейф этот никуда не денется, а по одному нырять, ну его в баню. Вдвоем отбиваться оно все же сподручней. Так что, готовим второй комплект. Ну и за баллонами нужно будет нырнуть. Только не сегодня. Как бы ее товарки не пожаловали на запах крови.

– Какого хрена у вас там творится!? Йакорь вам в седалище! – послышался голос усиленный жестяным рупором.

Заподозрив неладное, шкипер снялся с якоря и подвел «Газель» к катеру. При этом весь его вид не предвещал ничего хорошего. Очень может быть, что он еще и запретит Борису дальнейшие погружения. Конечно вряд ли в этом преуспеет, но нервы помотает и себе и Измайлову. Парень только тяжко вздохнул, заранее смиряясь с неизбежным.

Глава 14
Луч надежды

* * *

Первый день весны, что говорится задался. Ясный, солнечный, теплый. Ну, холодно тут не бывает по определению. За всю зиму термометр ни разу не опустился ниже комфортных восемнадцати градусов. Или это просто год такой. Не важно. Главное в другом. Он наконец закончил доводку своих картин. За прошедшие два с лишним месяца со дня, когда он наконец понял, как именно нужно писать, Борис не выдал ни одного нового полотна. И тем не менее, был доволен, как кот умявший крынку сметаны.

В деньгах недостатка нет, а значит и острой нужды в организации очередного вернисажа. Их работы по подъему затонувших сокровищ принесли положительные плоды. Несмотря на то, что артефакты им больше не обломились, удалось обнаружить обе судовые кассы на общую сумму двести двадцать тысяч рублей. Да плюс поднятые пушки, снаряды и иное имущество.

Борис где-то даже предположил, что баронесса расстроилась по поводу своего поспешного согласия на подводные работы гостей. Правда, о наличных и артефактах ей никто не докладывал. Но все остальное скрыть не получалось. А выходило не так чтобы и мало. Одной артиллерии и снарядов тысяч на тридцать. Ну и пусть ее.

Конструкцию акваланга усовершенствовали, заменив кустарные баллоны на заводские изделия. Теперь время пребывания под водой заметно увеличилось. Да и самих аппаратов стало четыре, а практику нарабатывали по очереди все члены экипажа. Кстати, преподавательский состав так же посетил морские глубины, в познавательных так сказать, целях.

Баронесса так же выказала было желание поучаствовать в дайвинге. Но когда поняла какие меры предосторожности нужно принимать от переохлаждения, решила, что оно того не стоит. Вообще-то, верное решение. Даже обмазывание жиром не больно-то спасает от холода. Случилось даже несколько заболеваний воспалением легких. Благо «Аптечки» с этой напастью справлялись шутя.

Григорию с профессором удалось разобраться в устройстве артефакта «Защитник». После чего молодой человек приступил к его воплощению в металле, тут же позабыв о подводной одиссее. Мог бы и сам Проскурин, причем в этом случае получился бы гарантированный артефакт. Но он решил, что Травкину это будет куда полезней.

Шумиха поднятая было в газете о, по сути, единственном капере на территории королевства, постепенно сошла на нет. В отсутствии новостей репортеры пытались муссировать тему мести каперов, и предрекали непременное нападение на остров Линьола. Но Борис по этому поводу не переживал. Добрая драка и капер, понятия несовместимые. Даже если на кону солидный куш, он хорошо подумает, стоит ли оно того. И владения баронессы явно теперь не были в числе приоритетных целей.

Так что, «Газель» не покидала остров, словно ее владелец успел позабыть о каперском патенте. Что ничуть не соответствовало действительности. Борис просто выжидал пока не утихнет ажиотаж. Если бы не выходка Эмилии… Вообще-то, то что они подняли со дна, всего лишь слезы, в сравнении с тем, что они могли заработать, используя тактику троянского коня.

– Бездельничаешь! – возбужденно произнес Григорий, поднявшийся на прогулочную палубу.

– С чего такие выводы, – возразил Борис. – я как раз закончил править свои работы и наслаждаюсь заслуженным отдыхом. А вот ты что-то в неурочный час появился здесь.

При этом, подыгрывая товарищу, он упорно делал вид, что не замечает, как тот прячет за спиной коробку из нержавейки. Вообще-то, это довольно проблематично, если учесть габариты как у среднестатистической посылки. Ну и тяжело. Там стали и меди килограмм на восемь, не меньше.

– Внима-ание-э! Тада-ам! – извлекая из-за спины предмет, торжественно возвестил Травкин.

Модификатор «Защитник»

Рассеивание снарядов – +4%

Радиус покрытия – 50метров

Привязка: нет

Количество зарядов – 1

Состояние заряда – 100%

Время работы – 4 часа

Состояние механизма – не взведен

– Всего-то, – с наигранно равнодушным видом фыркнул Борис, оставаясь сидеть в складном кресле, и закидывая ногу на ногу.

– Издеваешься! Да чтобы ты знал, до того момента пока не получится реальный образец невозможно понять, удалось ли разгадать устройство механизма или нет.

– И почему тогда профессор поручил эту работу недоучке, – опершись о подлокотник и подперев подбородок, с подначкой произнес Измайлов.

– Боря, не нарывайся.

– Да ладно, тебе. Шучу, – подхватился он, и поднявшись, взял артефакт. – Этот тоже с усовершенствованиями?

– Да. И судя по сохранившимся параметрам, изменения относятся только к количеству деталей. А значит и сроки чуть меньше. Наверное.

– Понятно. Слушай, а как он привязывается к кораблю?

– Так, через капитана. Он ведь командует судном по Сути.

– А если, к примеру, на катере, его использовать можно?

– Без вариантов. Только по привязке к кораблю водоизмещением не менее ста тонн.

– А радиус покрытия артефактом может изменяться?

– Это уже зависит от артефактора. Полагаю, если за изготовление возьмется Проскурин то там и вся сотня выйдет.

– А сколько может стоить вот этот модификатор?

– Если мне не изменяет память, то в газетах писали что-то около десяти или двенадцати тысяч рублей. Но артефакт много дороже. Одинарного действия уже порядка шестидесяти.

– Неслабо.

– Ну так, оно того стоит. Тем более учитывая тот факт, что эффект суммируется.

– Это что же получается, двадцать пять таких артефактов смогут обеспечить его обладателю неуязвимость? – искренне удивился Борис.

– Не так быстро, молодой, – хмыкнув возразил Григорий, как никак на десять лет старше, пусть и не бравирует этим, но порой все же поддевает. – До тысячи тонн водоизмещения можно использовать только один артефакт. До трех тысяч два. До девяти три. Свыше, четыре.

– От-так вот.

– Именно.

– Тогда для каперов их суммирующийся эффект не интересен.

– Это точно. Во всяком случае, пока. Но как показывает практика, четыре процента не так уж и мало. Ты как считаешь?

– Ну если даже в моем случае имел место сбой, то да, согласен, – вынужден был признать Борис. – Слушай, а ведь если их начать делать на продажу, можно неплохо приподнять.

– Ты забываешь об авторских правах.

– А мы нелегально. Вон сколько мороки ради полусотни тысяч. А тут оп-пачки, и в дамках.

– Только ты забываешь, что это могут подвести и к посягательству на устои. Все же артефакты завязаны на Эфир. Напомнить, чем грозит?

– А вот такое изготовление?

– Сугубо для личного пользования. Если сумеют прищучить, что маловероятно, то максимум судебная тяжба и финансовая компенсация.

– То есть, вообще без вариантов?

– Отчего же. Если у нас с Проскуриным получится добиться такого усовершенствования, чтобы это отметил Эфир, то тогда это уже будет другое изделие. Тут главное понять в какую сторону копать. И теперь мы знаем.

– А я тебя отвлекаю.

– И слава богу. Мне конечно страсть как нравится возиться с механизмами, но как ты не можешь постоянно стоять у мольберта, так и я не могу все время корпеть над станками. О! Кто-то пожаловал к баронессе в гости, – прикладывая ко лбу ладонь козырьком, вдруг оборвал свои рассуждения Григорий.

Измайлов повернулся в сторону, куда смотрел товарищ и в удивлении вздернул брови домиком.

– Даже так, – не удержался он.

– Знакомое суденышко? – кивая на шхуну, входящую в гавань, в сопровождении минного катера, поинтересовался Травкин.

– «Чайка», вооруженная парусно-винтовая яхта боярина Яковенкова.

– У тебя такой вид, словно ты хочешь отдать команду поднять якорь.

– Есть такое дело.

– Подробности будут?

– Нет. Скажу одно, опасности для нас никакой нет.

– Ну раз так, то как знаешь, – флегматично пожал плечами Григорий.

Измайлов не мог ошибиться. Пусть и видел это судно только раз. У него теперь фотографическая память. Тем более, что он даже изобразил его на одной из своих картин. Правда, в первый и последний раз он наблюдал эту шхуну девять месяцев назад. Но учитывая склонность дворян к путешествиям, можно было предположить, что известные ему девушки и сейчас на ее борту. Даром что ли паспорта для путешествия инкогнито выдаются на три года. И вообще, к чему личной яхте боярина бродить по белу свету, без представителей рода.

Дабы не быть на виду, Борис поспешил покинуть прогулочную палубу и спустился в свою мастерскую. Ершова сошел на берег, и он был там один. Подошел к окну и заведя руки за спину, замер у окна вглядываясь в прибывшее судно. Зачем? Просто знал, что прибывшие непременно сойдут на берег, чтобы нанести визит вежливости хозяйке острова. Иначе и быть не может.

Измайлов словно какой-то мальчишка ждал появления предмета своих воздыханий. Он хотел посмотреть на нее хотя бы издали, так как не мог он себе позволить большего. Он точно знал, что добиться благосклонности Кати ему не составит труда. Однако не хотел этого. Глупо? Еще бы. И он понимал это. Злился на себя. Но ничего не мог с собой поделать.

Вскоре после того как «Чайка» причалила, на палубе появились две знакомые девичьи фигуры, облаченные в довольно легкое для ранней весны одеяние. По меркам Испании, конечно же. Несмотря на то, что они с южных российских островов, зимы там все же куда холоднее, а потому и жители не столь теплолюбивы.

Он видел, как Катя и Елизавета Петровна осматривали «Газель» и «Диану». Причем Москаленко еще и биноклем воспользовалась. Не морским конечно, а театральным. Расстояние невелико, а потому этого более чем достаточно.

Измайлов подумал было, что они высматривают его. Но тут же чертыхнулся. С чего бы? Откуда им вообще знать, что он здесь. А вот о том, что команда «Газели» участвовала в обороне острова, а затем захватила американского капера, было известно всем. Вот и любопытствуют.

Разумеется, при желании, найти Измайлова не составит никаких проблем. Он теперь не больно-то и скрывается. Разве только не афиширует свою одаренность. Как впрочем, не спешат трубить об этом и те, кому доподлинно известно кто он есть. И у каждого на то свои причины.

Проводив взглядом девушек сошедших на причал, куда уже подкатила пролетка, он он постоял у окна еще какое-то время. Потом хмыкнул и решительно тряхнув головой, зажег ацетиленовые фонари и начал занавешивать окна. Девушки вполне могли явиться на «Газель» с визитом вежливости. И даже скорее всего так и сделают. Может и не однократно. Ему же нужно постоянное освещение, так что придется опять отказаться от дневного света.

Выбрал холст с подходящим цветом подмалевка, которых было заготовлено ровно пятнадцать. Приладил его на мольберте, постоял еще минут пять, и наконец вооружившись грифелем приступил к нанесению контуров будущей картины.

* * *

– Подумать только, имея всего лишь одно орудие, они сумели захватить такого красавца, – не без восхищения произнесла Катя, рассматривая два винтовых парусника, пристроившиеся у причала.

– Ладное суденышко, – окинув «Газель» придирчивым взглядом, произнесла Москаленко.

Поднесла к глазам бинокль и начала рассматривать его. Причем не просто так, а по поводу. Как впрочем и в гавани Линьола они оказались вовсе не случайно, хотя все вроде бы и выглядело именно так.

Ее привлекла статья о смелом и решительном русском судовладельце, профессоре Проскурине. Переживая сложные жизненные перипетии он приобрел шхуну и отправился в морское путешествие. Оказавшись гостем баронессы Линьолы, как и подобает настоящему дворянину он принял деятельное участие в обороне ее владений от нападения пиратов. Не остановившись на этом, он оформил каперский патент и нанес ответный удар, захватив американского капера.

Правда, больше всего ее привлекло не это, а то обстоятельство, что капитаном «Газели» был не безызвестный в их краях Рыченков. В бытность свою лихой разбойник Гвоздь. А еще капитан небольшого пароходика, на котором Борис служил кочегаром. Ну и такая деталь, как очередной вернисаж неизвестного одаренного Некто, на острове Гранада.

Все сходилось в одной точке. Поэтому она приказала капитану брать курс в эти края. Чему тот ничуть не удивился. В конце концов они ведь просто путешествуют. Ну надоела барышням экзотика тропиков, так чему тут удивляться.

Осмотр обоих судов с помощью оптики результатов не дал. Среди снующих по палубам она не заметила ни одной знакомой фигуры. Единственно отметила, что «Газель» приспособлена для перевозки пассажиров или длительных путешествий. Об этом свидетельствовала надстройка занимавшая практически на всю палубу.

– Ну, я бы не назвала пушку Дубинина орудием. Скорее уж пушченка. Но со своей задачей она справляется. И кстати, для каперов куда предпочтительней, чем те семидесятипятимиллиметровые орудия, что установлены на «Диане», – после краткого осмотра произнесла Москаленко, передавая театральный бинокль служанке.

– Отчего же? Большая дальность и мощный заряд в снаряде.

– Какова цель капера, дорогая?

– Это очевидно. Захват судов.

– И чем меньше пострадает приз, тем выше его цена. Снаряды пушки Дубинина зачастую не в состоянии справиться с досками палубы, а значит не наносят разрушений, зато дают осколки, которые поражают команду. Орудия Армстронга уже больше годятся для разрушения. А потому куда предпочтительней для торговцев, желающих защититься от нападения, – делая приглашающий жест в сторону трапа, произнесла Москаленко.

– Хм. Пожалуй ты права, – согласилась девушка.

Прием у баронессы не отличался ничем необычным. Она выразила искреннюю надежду, что посещение ее острова оставит у путешественниц самое благоприятное впечатление. Сообщила о том, что у нее гостят их соотечественники, с которыми у них сложились самые благоприятные отношения, и к взаимной выгоде. А так же выразила надежду, что вечером они непременно почтут своим присутствием ее вечерний прием.

Так как Екатерина Георгиевна являлась боярышней, Эмилия не могла не предложить ей остановиться в своем доме. Однако та предпочла отказаться, решив остаться на своей яхте, где все было привычно и устроено к ее удобству.

Простившись с баронессой девушки направились в гости к своим соотечественникам. В их планы не входило сваливаться как снег на голову. Поэтому Москаленко предварительно отправила на «Газель» слугу, с тем чтобы тот узнал, будет ли готов господин Проскурин принять гостей на борту своей яхты. Тот конечно же ответил согласием. Тем более, что был знаком с ней знаком.

– Елизавета Петровна, сколько лет, – распростер он объятия своей старой знакомой, встречая гостей у трапа.

– Ах, не напоминайте мне об этом. Страшно подумать, – игриво произнесла Москаленко, протягивая ручку для поцелуя.

– Вы как всегда неотразимы, и весьма помолодели.

– А вы, как я погляжу не торопитесь. Но и выглядите молодцом.

– Это все благодаря моей Капитолине Сергеевне, – и не подумал замалчивать профессор.

Такой уж человек. Горевать, так до дна, радоваться так до небес, любить, так всем сердцем и нараспашку.

– И где же дама вашего сердца? – гостья повела взором вокруг.

– Стесняется. Забаррикадировалась на камбузе и твердит что это не ей встречать господ, – беззаботно произнес профессор.

– Весьма занятная особа. Непременно познакомлюсь с ней. Та, что вернула к жизни такого человека как вы, Павел Александрович достойна всяческого уважения, невзирая на происхождение.

– Не стоит преувеличивать мою значимость, Елизавета Петровна.

– Скромность вам к лицу, только не переусердствуйте в этом. Позвольте представить мою подопечную, боярышню Яковенкову Екатерину Георгиевну.

– Очень приятно, – протягивая ручку, произнесла девушка.

При этом Катя вся лучилась, словно это она повстречала своего давнего знакомого. Ее ничуть не задело и не смутило то, что о ней на какое-то время попросту забыли. Всегда приятно наблюдать за подобными теплыми встречами.

Обрести второе возрождение возможно только с получением высшего образования и никак иначе. Поэтому дворянские девушки неизменно поступают в институты благородных девиц. Это, так сказать, жизненная необходимость.

Так уж вышло, что Москаленко проходила обучение в Голубицке и одним из преподавателей был как раз Проскурин. Если судить по рассказам самой Елизаветы Петровны, она, как и многие воспитанницы, была влюблена в своего учителя. Они даже оспаривали его друг у друга, ссорились и строили козни. А тот даже не подозревал об этом, будучи влюбленным в свою супругу.

Встречались они и после ее выпуска и тогда она призналась ему во всем. Не преминула предупредить и его жену, что пока тот преподает в женском заведении, та рискует проиграть соперничество с молодыми козочками. Разумеется шутя. Но судя по тому, как та тогда вцепилась в руку мужа, сама того не желая, задела ее за живое. Потом в приватной беседе пришлось рассыпаться в извинениях, уж больно не хотелось расстраивать достойную женщину.

Обед был великолепен. Москаленко не желая слушать никаких возражений потребовала, чтобы один из матросов проводил ее на камбуз. Она желала лично засвидетельствовать свою благодарность той, кто приготовил все эти яства. Проскурин пытался было возразить, но та, в привычной совей манере, ничего не желала слушать.

– Так вот вы какая, Капитолина Сергеевна, – встав в дверях, произнесла Москаленко.

Миловидная, в теле, но не толстая, что говорится, кровь с молоком, открытое лицо с виноватым и растерянным выражением. Не молода, но все еще в соку. Испытывая неловкость женщина мяла фартук, своими натруженными и сильными руками.

– Здравия вам, барыня, – поздоровалась женщина, не зная как себя вести.

– Не стоит меня так смущаться, Капитолина Сергеевна. Многие пытались вытянуть Павла Александровича из той пропасти в которую он сам себя загонял. И я не исключение. Но удалось это только вам. И я пришла сюда только ради того, чтобы поблагодарить вас за это.

– Так, за что благодарить-то. Я ить ничего и не сделала, – растеряно произнесла женщина.

– За то, что вы есть, Капитолина Сергеевна. И да, неужели этот бирюк не позвал вас замуж.

– Как же, звал. Только, я не схотела.

– Почему?

– Я готова быть подле него, служить ему, заботиться о нем, но под венец не пойду.

– Отчего так?

– Не могу.

– Ну, как видно у тебя есть на то причины. Еще раз прими мою благодарность и мои искренние пожелания личного счастья.

Москаленко развернулась и направилась на выход. Правда пошла не тем путем, каким ее провел матрос, а обходя судно и удивляясь тому, как тут все устроено. Рядом с кают-компанией находились учебные классы, где сейчас как раз проходили занятия. Что было видно через окна.

Ничего удивительного в том, что на обед не пригласили преподавателей. Общество сословное и если те не дворяне, то и удивляться нечему. Как вполне объяснимо и отсутствие за столом капитана с офицерами, которые на подобных судах вовсе не обязательно должны быть благородного сословия. Хозяин мог сидеть с ними за одним столом, но усаживая их вместе с гостями, он тем самым проявлял неуважение к ним. Это не было проблемой, если они были давними знакомыми и у тех не возникало по этому поводу предубеждений.

Два окна привлекли внимание Москаленко, так как оказались наглухо занавешены. С чего бы это? Оно конечно можно и не задаваться этим вопросом, ну мало ли на то причин. Если бы она не желал найти одного молодого человека, который непременно должен был быть тут. Не мог не быть.

Влекомая любопытством она открыла дверь и вошла в помещение, ярко освещенное множеством ацетиленовых фонарей с зеркальными отражателями. Два мольберта, стены увешанные картинами. Причем написанными искусной рукой. И мало того, весьма поднаторевшей в своем мастерстве. Она не побоится сказать, эти работы превосходили приобретенную ею на голову.

– Здравствуй Боренька, – продолжая рассматривать картины, непринужденно поздоровалась она.

С момент ее появления, Измайлов замер как соляной столб, с палитрой и кистью в руках. На его лице замерло выражение удивления и растерянности.

– Здравствуйте, Елизавета Петровна, – все еще пребывая в раздрае, поздоровался он.

– Если хотел спрятаться, нужно было запирать двери.

– Вообще-то, воспитанные девушки не позволяют себе вламываться в помещения, где занавешены окна, – наконец совладал с собой он.

– Забыл о чем я тебе говорила? Первая моя молодость была достаточно бурной. Нет, не, да аукнется. Вот и сую свой нос, порой куда не следует.

– Это точно.

– Боря, не дерзи, – подходя к нему и бросая взгляд на мольберт произнесла она. – Господи, жуть какая.

Это было только самое начало. Наносился только первый слой красок. Но даже сейчас уже проступали ужас и напряжение подводной схватки человека и большой белой акулы. Акваланг, Борис конечно же рисовать не стал.

– Надеюсь, что мне удастся передать все мои чувства, – набрасывая на холст покрывало произнес он.

– А я в это верю, Боря. Итак, моя догадка была верной и ты одаренный. Скажи дружок, это твоя шхуна?

– Моя.

– Почему-то я так и думала. Проскурин тоже твоя работа?

– Рыченкова и Носова.

– Носов?

– Наш механик.

– Вы вместе ходили на «Стриже».

– Да.

– А Капитолина Сергеевна?

– На сегодняшний день она смысл жизни Павла Александровича. Это все, что нужно знать.

– Согласна. Тогда поговорим о тебе.

– Обо мне?

– Боря, тот факт, что ты одаренный, меняет многое.

– Кто бы сомневался, – хмыкнул он.

– Дурак ты, и уши у тебя холодные, – покачала она головой. – Я имею ввиду тебя и Катю.

– Вот оно что. Стало быть, теперь дворняга может себе позволить приблизиться к пудельку, – хмыкнув, заметил он.

– А вот язвить не надо. Если бы ты мне в прошлый раз сказал, что являешься одаренным, то все было бы иначе. Я не стала бы противиться вашему общению, потому что в этом случае у них есть будущее.

– Хотите заполучить меня для вашего боярина.

– Не хочу, чтобы Катя страдала. Она теперь не просто моя воспитанница. Так уж вышло, что мы стали подругами. А еще, она тебе не равнодушна, иначе ты не прятался бы по темным углам.

– И что теперь? Рассказали ей, как вы во мне ошибались и на самом деле я весь из себя хороший?

– Тут тебе придется разбираться самому. Единственно, я могу помочь.

– Как?

– Я тебя усыновлю. И тогда разделяющая вас пропасть попросту исчезнет. Ну, а дальше уже сам.

– Усыновите? Вы?

– Да. А что такого? Тебе претит столь молоденькая мачеха? – кокетливо поправив прическу под шляпкой, произнесла она.

– Просто поражаюсь вашей наглости. То есть, я тут как заяц закладываю петли, чтобы не угодить ни в чьи лапы. И тут появляетесь вы и я весело повизгивая позволю посадить себя на цепь. Вы действительно полагаете, что я не понимал всего того, что вы мне тут рассказали. Только и клетка, она и рядом с Катей клетка и есть.

– Ты сейчас о чем? – легонько тряхнув головой, недоумевающе поинтересовалась она.

– Я не собираюсь становиться вассалом Яковенкова, даже если он при этом станет моим тестем.

– А разве я тебе предлагала это?

– А что же тогда?

– Если я решу тебя усыновить, то Георгий Иванович не станет противится этому. На том простом основании, что слишком давно знает меня и доверяет мне. Мало того, если вдруг возникнут сложности при дворе, он еще и будет отстаивать это мое право. А что до вассалитета. Даю тебе слово чести, что став родовичем ты получишь права вольного дворянина. Разумеется это наложит на тебя некоторые обязанности. Дворяне не могут жить на особицу. Ты будешь проходить по мобилизационным спискам Яковенковского и в случае войны явишься на сборный пункт, дабы получить назначение.

– И это все?

– Налоги. Десятая часть от всей прибыли, избыточного и свободного опыта.