
Текст книги "Документ "Ж" (сборник)"
Автор книги: Константин Дубровский
Жанр:
Прочий юмор
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
Глава V
Из учебника истории:
«В 257... году передовые корабли наших миролюбивых вооружённых сил открыли в созвездии Зельца два квазиморфных квазика первой категории. На левом квазике жил только радиобуй времён Быковского, а правый плотно заселяли организмы с высоким психоэмоциональным и физическим уровнем развития. Они называли свой мир Гониния, а себя трофиками. Наши миролюбивые войска стали сразу выполнять свой интернациональный долг и строить на Гонинии развитой социализм. В результате всё здоровое население планеты ушло в джунгли и на болота и объявило нашим добрякам священную войну Аль-Наджеф. Вот уже почти пятьдесят лет длится эта война, которая проходит с нашим подавляющим преимуществом. В настоящее время войска повстанцев возглавляет некий Липози, а наши части – генерал Лиминько, которого мы все хорошо помним по военному параду на Красной площади».
В самом сердце джунглей Гонинии этой тревожной ночью горел костёр из сваленных как попало пальмовых стволов, а вокруг костра руководители повстанцев пили сгущёнку, пуская банку по кругу. Слышались вздохи, мелькали огоньки сигарет, в темноте кричала кукумария. Все ждали Липози. Он появился ровно вовремя как всегда в соломенном канотье и белоснежной «тройке». Вместе с ним к костру подошёл Наливайко в национальной одежде нудистов и мудрый Секеч со своим попугаем.
–Мир вам, – сказал Липози, надувая живот в знак приветствия. Все сели, и Липози спросил:
–Какие новости на объектах?
–Боши сожгли деревню моего дяди, – мрачно сказал молодой Кроха, – а самого дядю обвинили в скотоложстве и испарили из калорифера.
– Бедный дядя, – вздохнул Секеч, – я его знал ещё тётей...
– Вчера по приказу майора Процюка в городе Гуп была проверка на качество, – глядя в огонь сообщил литейщик Заходер.
– Это что ещё за проверка? – нахмурился Липози.
– Они опечатали все магазины и пробовали продукты на вкус, а когда проверили, то сказали, что всё отравлено нитратами, и вывезли всю еду из города на двух железнодорожных составах. В тот же день умер мой дедушка-диабетик.
– Бедный дедушка, – снова вмешался Секеч, но тут Липози сказал:
– По всему видно, что готовится какая-то акция против нас и мирного населения. Путём прослушивания линии связи я узнал, что завтра в военном городке состоится секретная летучка, спектакль «Бесприданница» и фуршетный стол. Считаю необходимым послать туда нашего человека.
–Абсурд, – сказал Наливайко, отрываясь от сгущёнки, – вас всех знают в лицо.
– Меня не знают, – успокоил его Липози и добавил: – Поэтому пойду я.
– Мы не можем рисковать командиром, – возразил Секеч, – давайте пошлём попугая.
Попугай сразу нахохлился, закатил глаза и сказал:
– Прошу занести меня в Красную книгу.
Все засмеялись.
– Тихо, – поднял руку Липози. – Пойду я. Завтра у меня должна быть форма полковника безопасности, удостоверение «Смерш» и пистолет-липучка.
– А как быть с доставкой на место? – спросил боевик Виктор. – По болотам долго.
– Имею предложение десантироваться с парашютом с борта пленного робота, – ответил Липози, – я с ним сегодня беседовал – он уже за нас.
– Нет, не за вас, – раздался вдруг за спинами сидящих механический голос.
Все вскочили. На поляне стоял пленный робот по кличке «Шелезяка» с лазерным пистолетом.
– Ха-ха-ха, – раздельно сказал робот и за долю секунды спалил боевика Виктора.
– Прекрати геноцид, проклятый окатыш! – закричал Липози, пятясь в джунгли.
– Ха-ха-ха, – снова сказал робот и направил пистолет на дедушку Секеча.
В этот момент попугай сделал круг над роботом и клюнул его в фотоэлемент, затем в динамо-машину.
– Алиса, – сказал робот, и из него потекла канифоль, солярка и расплавленные подшипники.
– Готов, – облегчённо выдохнул Липози и объявил отбой.
Секеча пришлось нести на вытянутых руках к озеру – он очень переволновался.
Глава VI
Из анонимки:
«В связи с особой секретностью проводимого совещания предлагаю расстрелять болтуна Горюшко. Ваш Липози».
Из надписи на стене пакгауза:
«Липози – козёл. Лиминько».
Генерал Лиминько провёл секретное совещание в предельно короткий срок, что объяснялось элементарно: он хотел посмотреть спектакль «Бесприданница», а ещё больше – воссесть за большой банкетный стол.
– Помните, товарищи, – в заключение сказал генерал, – операция «П…ц на холодец» – эта наша последняя попытка покончить с отвратительным Липози и его бандой. Ура!
Офицеры спели «Синий платочек» и разошлись готовиться к банкету. Никто не обратил внимания на особиста в форме «Смерш», который строевым шагом пошёл в сторону уборной артистки Ольги Керч.
В тот самый момент, когда Ольга Керч крепила пластырем бутафорский бюст шестого размера, дверь в гримёрную тихонько открылась, и через секунду Липози уже держал артистку в стальном зажиме.
–Я убит, – шептал он в извилистое ухо Ольги, – потрясён и раздавлен! Я слабею!
Ольга тонко попискивала и вяло пыталась отцепить свой шиньон от погон незнакомца. Когда ей это удалось, она первым делом поправила продавленный насквозь накладной бюст и задыхаясь спросила:
– Вы кто? Дирижёр?
Липози улыбнулся:
– Нет. Я наоборот. Я старший следователь «Смерш» Костя Закаблук.
– А при чём тут я? – испугалась Ольга.
– Толковый вопрос требует толкового ответа, – сказал Липози. – Так вот: один из наших генералов оказался предателем. За различные стимулирующие препараты джунглей он передает повстанцам продовольствие и напитки. Вот его фото.
На стол легла любительская фотография генерала Лиминько возле знамени части, на которой было написано: «До дембеля – два месяца». Ольге Лиминько понравился.
– Что я должна делать? – решительно спросила она, вспомнив, что обычно говорят агенты во всех «детективах».
Липози обошёл вокруг артистки и сказал:
– Вы должны делать всё.
– Всё я не могу – у меня флюс, – смутилась Ольга.
– Я не в этом смысле, – в свою очередь смутился Липози. – Сейчас генерал, безусловно, придёт к вам и будет грязно вас домогаться. Тяните время. Уворачивайтесь. Доведите его до самораздевания, попутно задавая нужные вопросы.
– Про что? – испуганно опросила Ольга.
– Про его дядю, который в 1917 пил в Питере запоем, – заорал Липози и ударил рукояткой пистолета по тамбурину.
От страха Ольга Керч громко икнула и немного обмочилась. Липози взял себя в руки и спокойно сказал:
– Без паники. Постарайтесь узнать у генерала, каким путём он намерен выманить из лесу повстанцев. Я буду в шифоньере и безобразия не допущу. С богом.
С этими словами Липози проворно скользну в большой комод с реквизитом, а Ольга села перед трюмо и стала тереть лицо румянами.
Как и предполагал Липози, через пару минут у дверей остановилась внушительная процессия. Впереди имел место сам генерал Лиминько в парадном камзоле с Петровичем на шее. В левой руке он держал трофейное шампанское, а правой теребил галифе для напряжения.
За генералом стоял верный майор Процюк с большим букетом бильгарции и запиской: «Оля! Давай дружить. Я буду ждать тебя у рояля. Старого хрыча не бойся – он съел полборща с бромом. Твой Процюк». Майор надеялся незаметно вручить Ольге это послание во время церемонии представления генерала.
Рядом с майором стоял мрачный Автандил Курихара с подносом вкусных вещей. Мысли его носили явно антиуставный и антигенеральский характер. «Старый мерин, – думал Автандил, – ракло! Выживший из ума скунс». Было совершенно очевидно, что полковник Курихара думал лично скушать вкусные вещи, и появление Ольги никак не входило в его гастрономические планы.
«Зайдём, пожалуй», – смущённо пророкотал Лиминько и постучал ногой в дверь.
Не дожидаясь ответа, вся кавалькада вошла внутрь.
– Генерал Лиминько! – оглушительно гаркнул Процюк и вставил в шифоньер записку для Ольги.
– Я рада за вас, генерал. – улыбнулась Ольга. – Что это у вас? Сельтерская?
– Это галифе, – ответил генерал, имея в виду правую руку.
«Дебил, – тут же подумал Курихара, – в голове у тебя галифе».
Лиминько понял оплошность.
– Рекомендую разрядиться шампанским, – весело крикнул он и сразу налил Ольге в вазу.
Процюк от шампанского отказался и достал из френча походную флягу с мадерой. Наблюдая, как Ольга, хихикая, кушает оливье и «шубу», Автандил Курихара понял, что ещё минута, и он стрельнет в артистку из именного оружия. Он встал, щёлкнул каблуками и сказал:
– Разрешите до ветру?
– Разрешаю, – отдал честь Лиминько и начал ритмично разминать бутафорскую грудь Ольги Керч.
– Шалун, – кокетничала Ольга, – мой бравый защитник – шалун. Когда вы, наконец, покончите с противными партизанами?
– В соответствии с планом... полностью следуя инструкции... по уставу, – бубнил Лиминько, пытаясь завладеть коленом артистки.
– Военная тайна, – отрываясь от фляги, сказал болтун Процюк, – но вам я могу сказать, что в воскресенье прибудет оружие возмездия под кодовым названием «П...ц на холодец».
Ухо Липози вытянулось в трубочку и запульсировало, но похотливый Лиминько вдруг всё испортил.
– Прошу освободить помещение артистки Керч и ждать меня на воздухе для получения дальнейших инструкций, – приказал он и начал снимать портупею.
Ольга жалобно посмотрела на шифоньер.
«Пора», – решил Липози, как только дверь за майором закрылась. Генерал уже надвигался на Ольгу как медведь-шатун и при этом кричал: «Штыки примкнуть!».
Липози обошёл генерала с тыла и изо всех сил огрел по голове пустым подносом. Впечатление было такое, будто ударили в набат в древней Рязани при виде полчищ Батыя. Генерал сказал: «Рота, отбой», – и рухнул на топчан.
– Он жив? – робко спросила Ольга.
– Ещё нет, – ответил Липози и приказал: – Идите в зал, к роялю. Я буду рядом.
За роялем сидел грустный Процюк и одним пальцем пытался сыграть «Прощание славянки». Ольга закрыла майору глаза надушенными руками, а Липози прищемил палец крышкой инструмента.
– Ой, – сказал Процюк, – Оля! Бросьте палец.
– Где будет храниться оружие возмездия? – шёпотом спросила артистка, и Липози сильнее надавил на крышку рояля.
– На опушке джунглей! – завизжал Процюк. – Отпусти палец, коварная Мата Хари!
Липози бросился за портьеру. Почувствовав, что руки свободны, майор молниеносно нанёс веерный удар «атеми», и Ольга, естественно, под него угодила. Хрупкая шея артистки сломалась сразу в четырёх местах, и наступила биологическая смерть.
«А я тебе верил – пряники покупал», – глядя на тело, подумал майор и вдруг услышал рёв двигателей. Он рывком распахнул слуховое окно и увидел удаляющийся в сторону джунглей силуэт робота с человеком на борту. «Измена!» – прошептал майор и бросился в штаб.
Глава VII
Из объявления в мегафон на городской площади:
«Пока кровавый бандит Липози не будет выдан воинам-интернационалистам, снабжение жителей города продовольствием и туалетной бумагой прекращается. За попытку незаконного приёма пищи – расстрел на месте.
Администрация».
Приказ войскам повстанцев № 17:
«Братва! Туже ремни! Зубы на полку! Ждать осталось недолго. Наша задача захватить оружие возмездия и поделить его между жителями города. Ответственный за захват – боевик Минога, ответственный за отход – дядя Секеч, группа прикрытия – канонир Наливайко, делёж добычи – Липози.
Штаб повстанцев».
Из оттиска на голове генерала Лиминько:
«Хохлома приветствует гостей».
В тот момент, когда весельчак Процюк изображал офицерам штаба генерала Лиминько, надвигающегося на Ольгу, раздался крик: «Товарищи офицеры...», и вышел сам генерал с обмотанной головой и рукой на перевязи.
– Ну и рожа у тебя, Шарапов, – сразу же пошутил Курихара.
– Разговорчики, – строго сказал Лиминько. – Майор, доложите ситуацию.
– Ситуация печальная, – доложил майор, – есть мнение, что повстанцам известно о месте дислокации ловушки из студня. Изменить место ловушки не представляется возможным из-за отсутствия связи с самолётом, который везёт цистерну.
– Таким образом, операция теряет всякий смысл?
– Проще пареной репы, – охотно объяснил майор, – смысл есть, а суть в том, что повстанцы просто утащат цистерну в джунгли и там её съедят с хреном.
– А мы? – удивился Лиминько.
– Мы, конечно, можем им помешать, – вмешался Автандил, – но это повлечёт большие санитарные потери с обеих сторон. Лично я рекомендую дать на Землю сигнал «Зет».
– Это капитуляция, – задумался генерал, – что про нас скажут потомки?
– Плевал я на потомков! – взвился картограф Митько, – у меня грыжа, ненормальная жена и сын-отличник! Я хочу на Землю! Зачем мы тут? Пусть эти проклятые обжоры живут как хотят. Я хочу домой
– Поручите Митько встречу груза на опушке джунглей, – спокойно распорядился Лиминько, когда обессиленный тирадой картограф рухнул на стул.
– Это нечестно, – начал протестовать бедняга, но его уже выводили из комнаты.
– Принимаю командирское решенье, – встал генерал, – мы дадим негодяям бой, который может идти в двух направлениях. Первое – это наша победа, второе – это их победа, третье – ничья. В первом случае всё в порядке, во втором – вечная память героям, в третьем – я лично дам на Землю сигнал «Зет» и мы покинем эту проклятую дыру. Вопросы есть?
– Почему верблюд вату не ест? – спросил Курихара.
–Не хочет, – ответил Лиминько.
Все засмеялись и стали расходиться.
– А вас, майор, я попрошу остаться, – сказал генерал Процюку.
Майор замер в дверях, приподняв вверх правое ухо, как пойнтер на случке.
– Садись, сынок, – по-отечески сказал генерал, – слушай внимательно. Мой тазовый барометр упорно показывает, что этот бой мы проиграем. Ну и пусть! Это не важно. Я хочу только одного – чтобы предатель Наливайко был уничтожен. Соображаешь, почему?
– Не соображаю, – честно признался майор.
–Правильно, ты и не можешь соображать, потому, что я старше тебя и по возрасту и по званию. В случае эвакуации Наливайко останется тут единственным, кто знает координаты Земли. И кто знает – не захотят ли они наведаться к нам с ответным визитом?
– Генерал, это гениально!
– Я знаю, – сказал Лиминько. – Ты, майор, лично ликвидируешь этого продавшегося за сало хохла. Во время боя сиди в засаде и жди удобного момента. Возьми фауст-патрон.
– А можно я возьму «стингер»?
– Нет, возьми фауст. Старая техника не подводит. Всё. Ступай.
Генерал поцеловал Процюка в кокарду, вытер слезу и склонился над картой.
Процюк вышел в коридор и задумался. «Почему я должен стрелять из «фауста», если я лучше стреляю из «стингера»?» – прикидывал Процюк, шагая по военному городку. Навстречу ему шёл вечный часовой Ласло Печь из отряда венгерских гонведов. «Слышишь, Печь – хочешь в печь?» – как всегда пошутил Процюк. Ласло не засмеялся, а посмотрел на часы и показал майору на небо. «Ты что имеешь в виду?» – нахмурился Процюк, но Ласло уже скрылся за полевой кухней, насвистывая в дуло базуки фразы из Кальмана.
В это же самое время в лагере повстанцев наступил тихий час. Паратрофик Липози безмятежно покачивался на руках у робота Шелезяки и видел сон про мясо. На широких банановых листьях дремал Наливайко, не выпуская из рук амулет из шпротного паштета, залитого эпоксидкой. Беспощадный боевик Минога посапывал, положив голову на муравейник в глубокой алкогольной коме. В детстве он попал под работающий скрепер и с тех пор свято верил, что остался в живых только благодаря выпитому накануне хересу. Вокруг старика Секеча сидели ребятишки и, затаив дыхание, слушали рассказы старого партизана.
– Жилось нам тогда хорошо, – посасывая «петушок», вспоминал Секеч, – мясо было по два девяносто, сахар – по семьдесят восемь, яйца – любые, рыбы – завались. Два раза в неделю был молочный день, и тогда нам давали зефир в шоколаде и топлёное молоко. Водку пили по субботам, а пиво по воскресеньям, хотя можно было и каждый день.
– А потом что было? – нетерпеливо спросил бойкий мальчуган с признаками бери-бери.
– Потом было плохо, – ответил Секеч. – Сначала прилетели их разведчики. Они научили нас курить и играть в буру. Нам это понравилось, и мы пригласили их ещё. Тогда они прилетели на огромном звездолёте и решили, что мы много кушаем и поэтому нам нужен их образ жизни. Появились талоны, карточки, купоны и очереди за солью. Когда мы опомнились, было уже поздно – захватчики вывезли с планеты все продукты, построили военный город, за стенами которого стали питаться тушёнкой.
– Ну, а потом что было? – снова спросил шустрый дистрофик.
– А потом я проиграл в буру левую ногу Большому Ицику – вы его не застали, он погиб на хлебозаготовках...
С этими словами старый Секеч уронил голову на грудь и захрапел. Пацаны вытащили у него из-за щеки «петушок» и разошлись по хижинам. Над джунглями Гонинии опускалась короткая майская ночь. До прибытия студня с чесноком оставалось не более четырёх часов.
Глава VIII
Выписка из секретного сигнала «Зет»:
«В случае провала нашей дружественной миссии на Гонинии предлагаю без паники и скопления вылетать на Землю всем личным составом. Военный городок – уничтожить. Предателей и душевнобольных – расстрелять.
Адмирал Соснихин».
Радиоперехват с борта самолёта:
«Я над опушкой. Хочу нажать рычаг сброса, но не вижу сигнала. Дайте сигнал, а то не сброшу.
Пилот Мох».
Из мыслей вслух генерала Лиминько:
«Мох – баран!».
Над опушкой джунглей взвилась красная ракета. «Ура! Сигнал!», – заорал ошалевший от чесночного запаха пилот Мох и до отказа вдавил в пол рычаг с надписью «сброс». Из зелёного моря джунглей тут же раздался залп бамбуковых зениток, и вокруг самолета стали рваться кокосы с нитроглицерином.
– Прекратить сброс, – распорядился Мох, – я не вижу, куда сбрасывать.
Контейнер с холодцом завис на одном страховочном ремне и угрожающе раскачивался в двухстах метре земли.
– Отцепи студень, сволочь, – надрывался Лиминько в наушник танкового шлема, который не работал.
Геркулан Севастопуло забрался на дуло гаубиц и начал передавать распоряжение генерала сигнальными флажками. Уже на третьем взмахе флажка он был убит наповал ягодой шиповника, выпущенной из дула духовой трубки с нечеловеческой силой. В ответ Процюк прошёлся по опушке из огнемёта – вспыхнули сухие баобабы и секвойи.
Липози и повстанцы весело наблюдали эту картину с другой стороны опушки.
– По всем признакам генерал изучал военное дело по передаче «Служу Советскому Союзу», – заметил Секеч и скомандовал: – По товарищам! Картечью! Беглым! Огонь!
Отрывисто и грозно заговорили самодельные пушки повстанцев, и позиции генерала Лиминько скрылись в дыму. Из дыма периодически доносились крики дурака Моха:
– Куда сбрасывать? Я не ощущаю дистанции!
Наконец майор Процюк не выдержал и нажал кнопку ракеты «земля-воздух». В дыму вспыхнуло пламя, и все в последний раз услышали крик Моха:
–Сброс отменяется – в меня попали!
Затем раздался характерный свист, и цистерна с холодцом рухнула на опушку леса, распространяя сильнейший запах чеснока и душистого перца.
Воцарилась гробовая тишина – обе стороны выжидали. Первым не выдержал соблазна людоед Лигупа. За время оккупации он съел 384 сибирских стрелка, которых заманивал в джунгли пластмассовыми пельменями.
–Назад! – закричал Липози, но Лигупа уже сидел на цистерне и свинчивал массивную крышку люка.
Из блиндажа Лиминько стрельнул дум-думом. Лигупа с нтересом посмотрел на собственную печень и скатился на землю.
– Один-один, – потёр руки Лиминько, – будем ждать дальше.
Липози нервничал и кусал ноготь.
– Командир, надо применять химическое орудие, – сказал Секеч, – иначе они перестреляют нас, как куропаток!
– Применяй! – приказал Липози и натянул противогаз.
На опушку вынесли Вонючку Пью и уложили на станину.
– Газы! – скомандовал дедушка Секеч и с натугой выдернул из Пью чопик.
Над поляной начал со свистом стелиться пищевой газ двухмесячной давности. Повстанцы надвинули на лица самодельные респираторы и уткнули лица в землю. Полковник Автандил Курихара, пользуясь затишьем, юркнул в пункт связи, где сидела его старая боевая подруга связистка Клоц и ожесточённо стучала ключом Морзе.
– Стучим потихоньку, – тихо сказал Автандил и ласково поцеловал Клоц в спину.
Связистка глубоко вздохнула и начала снимать сапоги. Автандил ей нравился, но в глубине души она тайно любила жилистого прапорщика Колотило, которого летом видела голым во время порки шпицрутенами.
Трясясь на связистке, Автандил первым уловил странный запах в комнате и сначала подумал, что это Клоц не выдержала нагрузки.
«Я – мужик», – с уважением к самому себе подумал Курихара, но тут вдруг обнаружил, что связистка Клоц перестала двигаться ему в унисон и, что самое страшное, не дышит. Полковник пощупал пульс связистки. «За что?» – с горечью подумал он и, натягивая противогаз, бросился в штабной блиндаж.
В штабном блиндаже согласно графику проходила политинформация на тему: «Гониния – планета контрастов».
Политинформацию читал замполит Невяжский, будучи в офицерском противогазе.
– Вы, что – поехали?! – завопил Курихара. – Отставить немедленно!
– «Таким образом, мы придём к победе коммунистического труда», – твёрдо закончил Невяжский, снял противогаз и сразу задохнулся.
Курихара побежал в наблюдательный пункт. По пути он обнаружил отравленных латышских стрелков, сибирских следопытов, венгерских гонведов и террористов из Хайфы. «Всё пропало – мы остались одни!» – прошептал полковник и заплакал. «Не плачь, Автандил, – вдруг раздался в наушниках голос генерала Лиминько, – иди к нам». Курихара пошатываясь вошёл в наблюдательный пункт и уткнулся в перископ. Над цистерной развевался флаг Гонинии – на белом фоне свиная сосиска с надписью «Мы – за мир!» Со всех сторон цистерны сидели повстанцы и жители города и делили поровну холодец, который тут же кушали.
– Можно снять противогазы, – сказал Процюк, спускаясь сверху. – Вонючка Пью сдулся.
– Почему? – недоверчиво спросил Автандил.
– Мёртвые не воняют, – ответил майор, перезаряжая бластер. – При помощи, этой штуки я запаял ему дырку для газа.
В это время над поляной загремел репродуктор:
– «Как вы понимаете, генерал, дальнейшее сопротивление бесполезно. Рекомендую организованно сдаться и понести заслуженное наказание. В противном случае, в связи с особой опасностью вашей банды, имею распоряжение живыми вас не брать. Стволы и пики – на снег. Выходите по одному!»
Лиминько мрачно оглядел оставшихся в живых. В живых остались майор Процюк, полковник Курихара, боец Ягодитский и группа душевнобольных, среди которых были маршал Баграмян, адмирал Канарис, батька Ангел, матрос Железняк, Маша Севастопольская, 28 бакинских комиссаров, пятеро с неба и 300 спартанцев.
Возглавлял всю эту бригаду тихопомешанный Иосиф Джугашвили, бывший военрук из Поти – Сосо Пипия.
– Липози, – крикнул в рупор Лиминько, – у тебя есть время покурить и отправить религиозный культ, через пять минут мы намерены атаковать вас!
С этими словами генерал надвинул каску и приказал: «К штыковой атаке – будьте готовы!». – «Всегда готовы!» – печально ответил боец Ягодитский и застрелился.
– Вперёд, гвардейцы! – крикнул Лиминько и первым выскочил из окопа.
Из сборника последних мыслей генерала Лиминько:
1. «Трусы! Жалкие, омерзительные бздуны!»
2. «Смелого пуля боится, в смелого штык не войдёт».
3. «Разрыв селезёнки – прощайте, товарищи...»